Гавестон

«Мой дорогой Перро, с прискорбием пишу тебе о том, что, хотя и прошел почти месяц, отец по-прежнему зол на меня. Не представляю, что такого мог наговорить ему епископ, что он так жесток по отношению ко мне. И узнать это не представляется возможным, так как король удалил меня со двора и запретил там появляться и приближаться к нему. Думаю, не стоит писать тебе о том, что он лишил меня всякого содержания. И хотя я сразу же поручил мою собственному казначею найти средства, особых успехов у нас нет. Я писал графу Линкольну с просьбой помочь мне, но либо тот не пожелал это сделать, либо ему не удалось убедить отца. Мне было велено оставаться в Мидхесте в надежде заполучить прощение, но отец меня так и не призвал к себе. Поэтому мне пришлось следовать за ним в Кентербери на расстоянии десяти лиг[1]. Но и там король не соизволил встретиться со мной. И хотя он все-таки выделил мне немного денег и позволил двум моим йоменам Джону де Хаустеду и Джону де Уэстону вернуться (вы с Гилбертом далеко не единственные, кого у меня отняли), это мало спасает меня от моих страданий. Я написал сестре Элизабет с мольбой попросить королеву вступиться за нас перед королем. Нам остается лишь надеется, что королева сможет убедить отца сменить гнев на милость. Перро, я не знаю, как описать тебе ту тоску, которая стала моей верной спутницей с того злополучного дня, когда я решил, что должен непременно убить оленя. Я бесконечно скучаю, и пребываю в состоянии горьких размышлений о том, что наша новая встреча произойдет еще не скоро. Молю Господа Бога о том, чтобы я ошибался, и чтобы отец наконец даровал нам свое прощение.

Всегда твой,

Эдуард.

Дворец Ламбет»

Гавестон дочитал письмо и медленно сложил его несколько раз. В таверне, где он сидел за самым дальним столиком, было шумно и полно людей. Письмо от принца доставили ему рано утром. Его принес молодой человек в поношенной одежде и без коня, что свидетельствовало о том, что Эдуард старался скрыть переписку с другом от своих соглядатаев. До этого Гавестон несколько раз писал ему сам, но ответ принца дошел до него только сейчас, видимо, когда, наконец, возникла возможность передать ему послание. Положив сложенный пергамента на стол, Пирс накрыл его ладонью и одним залпом опустошил наполовину полную кружку с элем. Его распирала злоба и обида за Эдуарда. Унижение, которое пришлось пережить принцу в тот день, и то, что отец продолжал обходиться с ним столь незаслуженно жестоко, вызывали в Гавестоне ярость, которую он уже не первую неделю пытался утопить на дне своей кружки. Но хмель и распутные девицы из придорожных кабаков, на которых он тратил свои последние деньги, не сильно спасали. Он продолжал злиться, злиться на короля, на епископа Личфилда, на свое бессилие чем-то помочь другу. Последнее особенно сводило его с ума, и Гавестон в те часы, пока он был еще трезв, пытался сообразить, что он мог сделать для Эдуарда. – Эй! – кликнул он пробегавшего мимо его столика мальчишку. – Принеси мне еще! Он помахал в воздухе пустой кружкой. – Сейчас, сэр! – ответил тот и убежал за элем. – Пока еще не сэр, - хрипло пробормотал себе под нос Гавестон. – И неизвестно когда еще им стану. Его взгляд вновь упал на письмо на столе. – Я тоже скучаю, - еще тише проговорил он. – Вот ты где! – громкий голос над головой заставил Пирса отвлечься от письма и поднять глаза. – Я все кабаки в округе обошел, пока мне не сказали, что ты здесь. Гилберт де Клэр отодвинул соседний стул и тяжело опустился на него. – Я не особо скрывался, - хмуро отозвался Гавестон. – Эй! Мне тоже! – кинул Гилберт мальчишке, который сменил пустую кружку гасконца на полную. – Видимо, я не умею искать, - его внимание вернулось к другу. – Есть новости? – Зависит от того, какие именно новости тебя интересуют, - выдохнул Гавестон, пряча письмо во внутренний карман. – Хорошие или плохие? – А ты сам как думаешь? – В таком случаем мне придется тебя разочаровать. Хороших новостей нет. – А плохих? – Король уже месяц не подпускает сына к себе, - Гавестон сделал жадный глоток. – Заставил Эдуарда следовать за ним и его двором на расстоянии десяти лиг. – О, Боже! – Гилберт провел ладонью по лицу и помрачнел. – Я все думаю, - Гавестон вновь отпил эля, - об этом маленьком жалком человечке, - он подался вперед и понизил голос, - епископе Личфилда. Ему вообще приходят в голову мысль, что настанет день, и один Эдуард на троне сменится другим Эдуардом? Де Клэр пристально смотрел на него, но хранил молчание. – Или он полагает, что король бессмертен? – продолжил Пирс. – Или что он сам бессмертен, - хмуро вставил Гилберт. – Ему стало жаль одного треклятого оленя для своего будущего монарха! – Гавестон почувствовал, как в нем вновь начинала закипать злоба. – Одного оленя, Гилберт! – Я… - его собеседник тяжело вздохнул. – Я вообще не понимаю сути претензии. Никакого ведь злого умысла не было. – Конечно не было! Мы просто гнались за добычей и не заметили, как пересекли границу его владений. Гилберт снова вздохнул и ничего не ответил. – Ничего, - Гавестон откинулся на спинку стула. – Время все расставит по своим местам, - его глаза блеснули. – Согласен, - кивнул де Клэр. К их столу снова подбежал мальчик и поставил перед ним полную кружку с элем. Гилберт отпил немного и вперил в грязную столешницу раздосадованный взгляд. – У тебя есть деньги? – спросил Гавестон, допивая свою, он уже не помнил, какую по счету порцию, напитка. – Окажи любезность, заплати за выпивку. – Заплачу, - кивнул Гилберт. – О, раз ты так любезен, то тогда за ту блондинку тоже, - Пирс указал на девушку в платье с очень глубоким декольте, которая кокетничала с одним из посетителей. – Я хочу с ней уединиться. Де Клэр обернулся и с минуту его глаза блуждали по заполненному людьми помещению. – Тогда давай еще ту брюнетку, - он указал на другую девушку. – И комнату на четверых. – Ну уж нет! – усмехнулся Гавестон. – Только я и блондинка. А вы с брюнеткой поищите себе другую комнату. – Ладно, - сокрушенно выдохнул Гилберт. – Только ты и блондинка. – Спасибо! – Пирс поднялся на ноги. – Не беспокойся, я верну все до последнего пенни. – Даже не думай об этом, - отмахнулся его друг. – Я угощаю.

***

Эдуард сидел за столом в комнате, заменившей ему кабинет. Бесплодное ожидание того, когда отец, наконец, призовет его обратно ко двору, затянулось на долгие месяцы. За это время ему удалось несколько раз обменяться письмами с Гавестоном, но чем больше проходило времени, тем больше в них становилось жалоб, нежели описаний каких-либо событий. Пирс как мог старался поддержать его в переписке, но каждый раз, когда принц читал его ответ и понимал, как далеко от него был его друг, ему становилось еще хуже. Он проклинал и того злополучного оленя, и свою жизнь, в которой по-прежнему ничего не происходило, и поэтому в письмах ему было не о чем писать. Все его просьбы о помощи не принесли результата. Окончательно отчаявшись, он решился написать самой королеве, моля о помощи ее. С тех пор, как Эдуард отправил это письмо, прошло две недели, но его положение оставалось прежним. Лето уступило место дождливой осени, и за окнами хмурое октябрьское небо изливало свои слезы постоянными ливнями, такое же беспросветно хмурое, как и настроение наследника. На небольшом столе с красивой резьбой по краям лежало несколько книг и письменные принадлежности. Иногда Эдуард пытался развлечь себя тем, что читал, но и это быстро надоедало. Положив руки на стол, он уронил на них голову, и сидел погруженный в свои тяжелые мысли. Он даже не услышал, как за его спиной тихонько скрипнула дверь. – Лорд Эдуард? – над ним раздался тихий осторожный голос. Принц поднял голову и медленно выпрямился на стуле, устремляя на своего пажа усталый взгляд. – Что такое, Мартин? – Только что принесли вот это, - юноша протянул ему запечатанное письмо. Эдуард взял его из рук пажа и замер, заметив, что оно было запечатано королевской печатью. – Кто принес? – напряженно спросил он. – Гонец прибыл из Виндзора, - ответил юноша. У принца задрожали руки. Сломав печать, он развернул лист пергамента и начал читать, перечитывая каждою строку по несколько раз, так как нервное напряжение не позволяло ему в полной мере сразу вникнуть в написанное. – Господи! – прошептал он, наконец, дочитав письмо до конца. – Господи, спасибо тебе! Эдуард почувствовал, как ему на глаза навернулись слезы. – Милорд? – осторожно позвал его встревоженный паж. – Стой! – принц схватил его за руку. – Никуда не уходи! – Я здесь, милорд, - юноша осторожно улыбнулся. Отпустив пажа, Эдуард схватил перо и начал наспех писать что-то на чистом листе. Затем поспешно сложив и запечатав, он вручил его пажу. – Отправь это поскорее! – велел он. – Туда же, ты знаешь куда! – Да, милорд, - тот поклонился и выбежал из комнаты. Проводив его взглядом, Эдуард снова опустился на стул и перечитал письмо. Судя по всему, его мачеха вступилась за него, и король соизволил смилостивиться и простить сына. В коротком послании наследнику сообщалось о том, что в ближайшую неделю в Вестминстерском дворце должно состояться пиршество, на котором Его Милость король Эдуард желает присутствия своего сына и наследника. Последняя строка в письме сообщала о том, что принцу будет также дозволено воссоединиться с его друзьями, общение с которыми ему ранее было запрещено королем. С трудом веря в то, что он дождался этого дня, Эдуард был счастлив. За время его отсутствия при дворе, его отцу удалось схватить и казнить Уильяма Уоллеса и тем самым покорить Шотландию, как он думал, окончательно. Довольный этими событиями, король прислушался к супруге и решил простить сына. Письмо от Эдуарда, полное счастья и нетерпения, нашло Гавестона в одной из постоялых дворов недалеко от Ламбета. Он специально поселился там, чтобы посыльному от принца было легче его находить. Едва Пирс распечатал письмо, по небрежному подчерку Эдуарда он сразу понял, что тот очень торопился. «Отец, наконец-то, призвал меня к себе!– гласило короткое послание. – 13 октября в Вестминстере будет пир. Я должен там быть. И вы тоже! Сообщи Гилберту!

Эдуард».

В начале подумав, а не померещилось ли ему, Гавестон перечитал письмо, а, убедившись в том, что он все понял правильно, облегченно выдохнул. Ему самому, конечно, уже изрядно осточертело таскаться по тавернам и постоялым дворам, но куда более рад он был за принца, чье пребывание в незаслуженном изгнании, наконец, подошло к концу. Гавестон сложил письмо и спрятал его. К счастью, ему было известно, где находился де Клэр. Поэтому он сразу же послал к Гилберту своего слугу с сообщением о том, что будет ждать его вечером в питейном заведении неподалеку. До появления друга Пирс оставался нарочито трезвым, чтобы тот не подумал, что он несет пьяный бред. Наконец, де Клэр объявился и сразу же разыскал его за дальним столиком. – Приветствую тебя, - широко улыбнулся ему Гавестон. – Ты еще не пил? – окинул его подозрительным взглядом Гилберт, усаживаясь напротив. – С прошлой ночи ни капли, - развел руками Пирс. – Ясно, - де Клэр продолжал с подозрением смотреть на него. – Что же тогда сделало тебя таким счастливым? – У тебя ведь есть наверняка красивый наряд, такой, в каком не стыдно показаться на глазах королю? – спросил Гавестон. – Мой предыдущий выходной костюм был безнадежно испорчен во время нашей совместной попойки еще с Эдуардом, - ответил Гилберт. – Нового я не заказывал. – Тогда поторопись. Или не успеешь до тринадцатого. – До тринадцатого? – удивленно переспросил де Клэр. – Ах да, я слышал, что король устраивает праздник, но не припоминаю, чтобы меня туда приглашали. В ответ Гавестон вздохнул, вынул из кармана письмо принца и протянул его Гилберту. Тот развернул сложенный пергамент и, пробежав глазами по строчкам, поднял на Пирса ошарашенный взгляд. – Я не успею! – в ужасе проговорил он. – Одолжи у кого-нибудь, - усмехнулся в ответ гасконец и подал знак красивой официантке, чтобы она принесла им выпить. К счастью, вопрос о соответствующем наряде оказался не столь сложным для них обоих. Неделю спустя они уже были в Лондоне. Повидаться заранее с Эдуардом им не удалось и несмотря на то, что их беспрепятственно пропустили в Вестминстерский дворец, оба молодых человека старались не сильно привлекать к себе внимания. Горький опыт с королевским гневом заставил их обоих быть осторожными. – Пожалуйста, не пей до кого, пока мы не убедимся, что все действительно хорошо, - шепнул Гавестону Гилберт. – Я знаю, что ты сильно не пьянеешь, но все равно. – Это еще почему? – также тихо спросил тот. – Если ты выпьешь, я тоже выпью, - шепотом продолжил де Клэр. – А я не умею не пьянеть. – Ладно, - пожал плечами Гавестон. – Дождемся примирения отца и сына. – А потом напьемся, - добавил Гилберт. – Согласен, - кивнул его друг. Банкет, устроенный королем, обещал быть пышным, и большой зал вскоре был уже заполнен множеством гостей. Они рассаживались за длинные столы и шумно общались друг с другом. Королевская чета и принц прибыли почти одновременно. Король с королевой вошли в зал в сопровождении своей свиты и едва они сели на свои места, глашатай сообщил о прибытии наследника. Король кивнул, и двое стражников открыли перед молодым Эдуардом массивные двери зала. – Он здесь! – Гилберт схватил Пирса за руку. – Вижу, - отозвался тот. Принц вошел и, придав своей осанке как можно больше достоинства, прошел по широкому проходу между столами, застеленному ковром. На нем был новый расшитый жемчугом светлый наряд длиной до колен, а на шее висело массивное украшение с драгоценными камнями. Гости вокруг невольно смолкли, провожая его любопытными взглядами. Замерев перед королевским столом, Эдуард, как и было положено, преклонил перед отцом колено. В ожидании его действий, он как мог старался не выдать свое нервное напряжение. При виде сына король встал со своего места и подошел к нему. С минуту он мерил его внимательным взглядом. – Поднимись! – велел он. Эдуард поднял голову и выпрямился. К собственному облегчению он увидел на лице отца улыбку. Король раскрыл объятия и заключил в них сына, давая понять, что простил его, после чего он указал ему на место подле себя за столом. Поклонившись королеве, Эдуард сел рядом с отцом. Его взгляд начал нетерпеливо блуждать по залу в поисках друзей, пока, наконец, не наткнулся на Пирса и Гилберта, неотрывно следивших за ним. Они приветственно улыбнулись, и Эдуарду понадобилась вся его сила воли, чтобы не сорваться с места и не подбежать к ним. С трудом дождавшись подходящего момента и воспользовавшись тем, что король был занят беседой, Эдуард выскользнул из-за стола и головой подал Гавестону знак. – Идем! – тот потряс за плечо уже изрядно пьяного де Клэра. – Куда? – не сразу понял тот. – Идем уже! – Пирс вытянул его из-за стола и увел в сторону коридора, где их уже ждал принц. – Наконец-то! – прошептал Эдуард, сжимая Гавестона в своих объятиях. – Я так боялся, что этот день не наступит! – Он бы все равно наступил, - улыбнулся Пирс, обнимая его. – Просто ждать пришлось бы долго. Он отстранился, уступая место Гилберту, который тоже заключил принца с свои объятья. – Прости, я кажется уже пьян, - признался тот Эдуарду. – Ничего, друг мой, - обнимая, успокоил его принц. – Я и сам сейчас не против напиться. Может… - ему в голову закралась шальная мысль. – Нет, нет, нет, - покачал головой Пирс. – Сейчас тебе надо вернуться к отцу. Напиться втроем мы успеем и завтра. – Ладно, ты прав, - сдался Эдуард. Несколько часов спустя, когда король с королевой уже удалились в свои покои, а большинство гостей либо разъехались, либо были настолько пьяны, что слуги развели их по гостевым спальням, принц нашел друга в саду замка. Гавестон сидел в одиночестве на одной из скамеек и вдыхал прохладный осенний воздух. – А где Гилберт? – Эдуард сел рядом с ним. – Спит, - усмехнулся в ответ Пирс. – Видимо, вина для него оказалось слишком много. – Ты не пил вместе с ним? – спросил принц. – Пил, - кивнул в ответ Гавестон. – Но как он сам говорит, я умею не пьянеть. Хотя это не совсем так. Я бы сейчас солгал, если бы сказал, что не пьян. Просто… - он задумался. – По мне это как-то не видно. – Здесь холодно, - поежившись, заметил Эдуард. – Лучше, чем в зале. Там слишком жарко. Кстати, - он коснулся руки друга. – я отпустил своего слугу, и хоть я и не выгляжу пьяным, до своих апартаментов я точно не доеду. – До каких еще апартаментов? – нарочито обиженным тоном переспросил Эдуард. – Я не видел тебя почти четыре месяца! Пойдем, - он нетерпеливо поднялся на ноги. – Или я сейчас замерзну. – Уговорил, - улыбнулся в ответ Гавестон и тяжело поднялся на ноги. – Но я могу заснуть. – Только попробуй! – возмутился Эдуард. – Тише! – друг прижал пальцы к его губам. – Ты уверен, что твои соглядатаи все еще не присматривают за тобой? – Они тоже пьяны и наверняка уже спят, - возразил его друг. – И они точно не будут мерзнуть в этом саду. Они прошли по узкой дорожке, которая вела в один из дополнительных входов в замок, которым обычно пользовались слуги. Как можно тише поднявшись по лестнице, они оказались возле спальни, выделенной для принца. Эдуард пропустил друга вперед и, войдя следом, запер за собой дверь на засов. – Я тоже всех отпустил, - ответил он на вопросительный взгляд Гавестона, - чтобы никому из пажей не взбрело в голову поинтересоваться, не нужно ли мне чего. – Предусмотрительно. – Я обо всем позаботился, - довольно улыбнулся Эдуард. – И у меня есть для тебя подарок. – Какой еще подарок? – поднял бровь гасконец. – Он пока не здесь. Но завтра утром его приведут, и он красавец. – Кажется, я догадываюсь, кто он. – Тебе понравится. Он темно-коричневый. Твоя любимая масть, - Эдуард продолжал улыбаться. – Я… я был так счастлив, когда узнал, что увижу тебя… Я просто сходил с ума от тоски. Он опустил голову, стараясь скрыть от друга охватившее его смятение. Пирс приблизился к нему и взял его лицо в свои ладони. – Я знаю, как тебе было тяжело, - тихо заговорил он. – Не было и дня, чтобы я не думал о тебе и о том, как несправедливо с тобой обошлись. Но теперь все будет иначе. – Да! – кивнул Эдуард. Он подался вперед, и их губы встретились в страстном поцелуе. Им понадобилось несколько минут, чтобы избавить друг друга от одежды, после чего они повалились на кровать, с нетерпением предаваясь взаимным ласкам. Эдуард целиком и полностью отдался в руки любовника, позволяя тому аккуратно подготовить, а затем овладеть им. Его невероятное чувство счастья смешивалось с сексуальным возбуждением, усиливая каждое ощущение и заставляя его стонать от удовольствия. На этот раз они были лицом к друг другу, и Пирс прикрыл ладонью ему рот. – Не так громко… - прошептал он, не сбавляя темпа. – Я… постараюсь… - тяжело дыша, ответил Эдуард. Он закусил губу, чтобы сдержать стоны, вырывавшиеся у него из груди, но это ему плохо удавалось. Под конец его тело содрогнулось, и он почти вскрикнул, дойдя до пика экстаза чуть раньше партнера. Тяжело выдохнув, он позволил Пирсу довести процесс до конца, а когда тот отстранился от него, все еще прерывисто дыша растянулся на постели. – Иногда мне хочется, чтобы время остановилось, - тихо проговорил Эдуард. – Почему? – спросил Гавестон. – Потому что я боюсь потерять этот момент… - он повернулся на бок. – С тобой. Пирс тоже повернулся к нему лицом, после чего Эдуард придвинулся поближе к нему. – Я стал задумываться о том, что, все хорошее всегда скоротечно, - снова заговорил он. – И на смену ему приходят долгие дни тоски и сожалений. Словно Господь напоминает мне о том, что нельзя быть слишком беспечным. – Это всего лишь совпадения, - Гавестон обнял его за талию и привлек к себе. – И ты не долен размышлять о подобном. – О, у меня было много времени для размышлений, - с горечью усмехнулся Эдуард, - пока мой отец вкушал все прелести моего унижения. А сегодня он просто обнял меня у всех на глазах, как будто от этого все люди, что были там, забыли о том, что он со мной сделал. – Это в прошлом. Сейчас ты должен смотреть в будущее. – Знаю, - принц положил ладонь на грудь друга. – Но сейчас я не хочу об этом думать. Он прижался к нему всем телом и закрыл глаза. – Сейчас я хочу просто принадлежать тебе, - едва слышно проговорил он. [1]1 лига равна 4,83 километра