𐌀𐌍𐌕𐌉𐌓𐌏𐌃𐌄

      Обычно никто не воспримет всерьёз крик от того, что кто-то увидел монстра. Точнее, воспримут и услышат, но будут не слишком удивлены. По крайней мере, в Волшебном измерении именно так, ибо здесь это является чем-то... обыденным. Пара минут — и этого чудища быстро уничтожат, победят, посадят в тюрьму и далее по списку других различных пыток. Ещё лучше, если геройствовать начнёт сам испугавшийся. И тогда есть шанс, что его возьмут в самую лучшую школу. Таковых три: Алфея, Красный Фонтан и Облачная Башня. Есть и другие, но они менее популярны. Только дадут даже больше знаний, чем могут предложить сами избранные.       В Алфее и Облачной Башне берут только девушек. Ибо это большая редкость, что мужчина решится владеть магией. Обычно все парни бегут в Красный Фонтан и осваивают холодное оружие, ибо магия считается некой слабостью у них. Конечно и для магов есть различные школы, но зачастую там обучается не больше сотни, когда в популярных школах количество учеников или учениц доходит до трёх тысяч.       В детстве все светлые и даже тёмные существа закаляются страшилками и другой выдуманной различной ересью, чтобы ребёнок в будущем не имел даже понятия, что такое страх перед тёмным существом, а просто бежал наперекор и бился до самого конца. Даже если в конце поджидает смерть. А если боишься — то тебя могут признать ненужным и бесполезным для общества. Странно, но именно так работает в Волшебном измерении. На Земле у такого человека есть грубое прозвище: «бомж». Здесь... примерно то же самое.       Только однажды всё координально меняется. Долгожданный пик был достигнут. Весь баланс, который поддерживался веками — с треском нарушается. Конечно же, не без помощи со стороны. Все монстры, что сидели в недрах Обсидиана под крылом прародительниц, освободились из своих оков и направились уничтожать всё на своём пути.       В чём же истинная правда, которую усердно удерживают в сгоревших книгах и старых, давно умерших умах?       Чудища не появляются из неоткуда — все непризнанные обществом, что когда-то испугались, подвергаются сильному давлению со стороны прародительниц. И это продолжается уже не один десяток веков. Все хотят чувствовать себя нужными и вписать своё имя в историю, верно? Только они идут слепо и совсем не знают, что их поджидают долгие мучения в виде вечной боли, слёз и страданий. И жертвами оказываются маленькие дети возрастом от семи до десяти лет. Бывают и взрослые люди, но гораздо реже, ибо они часто осознанно созревшие и не идут на такие бредовые сделки с откровенным злом.       К каждому прародительницы являются в индивидуальных образах и учитывают интересы своей цели. Это могут быть персонажи из любимой книжки или мультфильма, самые чистые ангелы или даже родители. И... Дети верят.       — Идём с нами, мальчик, – говорит одна из ведьм в ангельском облике в сознании одного плачущего ребёнка. — Свобода, власть, сила... У нас есть всё, что ты только пожелаешь.       Он буквально видит перед собой трёх прекрасных богинь, сильно похожих друг на друга, будто близнецы — все с блондинистыми длинными волосами, словно шёлк, белоснежной кожей и фиолетовыми глазами. Сзади них белые, как чистый лист, крылья, что подсвечиваются по краям золотым светом. И как ему не доверится им во всей этой темноте и страхе перед миром?       — Я просто хочу быть сильным..., – говорит мальчик, тихо всхлипывая.       Желания не особо отличаются у детей и все хотят почти одно и то же — кто-то хочет отомстить, кто-то быть смелым и сильным, а кто-то просто любимым. И все они выполняются в грядущих грёзах. А кто-то вовсе просто хочет быть на стороне зла и не видеть этих радужных снов.       Так появляются на свет монстры, страдающие каждую секунду своего существования. Им больно, но они видят прекрасные сны, где их желания наконец исполняются. Этот путь кажется действительно лёгким. Да и ведьмы с этой стороны медали — почти богини.       Среди их рядов монстров есть маленькие, очень даже милые, красные ящерки с жёлтыми глазами. Только они могут пустить из своего маленького рта столько ядовитого газу, что задохнётся вся планета. Изначально это были те дети, кто не хочет бороться силой. Есть и огромные, размером с целый дворец, гиганты, похожие на волков, с чёрной колючей шерстью и кислотно-голубыми глазами. Они в свою очередь обладают только властью над насилием, которая может снести тот же самый дворец за пару минут. Но могли бы и за секунду, не будь такими тяжёлыми для самих себя. Это лишь пара видов из сотни, что мариновалась в Обсидиане на протяжении долгого, очень долгого срока.       И желание трёх древних ведьм наконец исполняется сполна спустя пару тысяч лет от создания вселенной Драконом. На каждую планету обрушиваются пробудившиеся крики страха в многочисленных масштабах, которые раньше были невиданны всему миру. Даже самый отважный герой округлит глаза от увиденного и убежит в страхе со слезами на щеках. Так и случилось с каждой из участников распавшейся команды, некогда состоящей из шести юных девушек и называемых себя «Винкс».       Каждая из них индивидуальна — со своим характером, магией, интересами и хобби. И со своей планетой, которую они защищают после учёбы в Алфее и финального превращения.       Солярия. Планета вечных солнц, долгих светлых дней и одна из самых древних планет Волшебного измерения. Она появилась третьей после Домино и Эраклиона. Обычно здесь не идёт ни дождей, ни снега. Здесь буквально вечное лето. Даже по сумеречным ночам изредка над горизонтом витает одно из солнц, освещая небосклон в лёгкие голубые оттенки.       Для многих покажется некомфортным климатом, ибо здесь постоянное пекло, в котором без пары-тройки вентиляторов не обойтись, а то понадобится и ещё больше. Но Стелле нравится именно такая погода и именно на этой планете. Ведь здесь внезапно не пойдёт ливень, который смоет всю её причёску, наряд или макияж. Да и тем более здесь её родина, за которую она чувствует ответственность на своих плечах.       Кожа у светловолосой девушки лишь слегка загорелая, за что она часто благодарит различные уходовые и отбеливающие средства. Волосы блондинистые, также местами выгоревшие на солнцах.       Фея солнца сидит за столом, разгребая тонны бумаг с королевского совета с различными предложениями граждан по улучшению проживания в королевстве. Где-то на его краю уже давно собрались десятки выпитых кружек кофе со льдом, на которых по краям отпечаталась красная помада с её губ. Она смотрит на наручные механические часы, на которых изображены пара солнц позади двенадцати римских цифр. «Так... Я просидела уже десять часов... Отпад просто. Как же время быстро летит.» – бурчит она в мыслях.       Стелла с трудом встаёт с удобного красного кресла, чувствуя ватные ноги, и отодвигает шторы, что затыкали дневной свет. На усталое лицо отсвечивают солнечные лучи, от которых она быстро щурится и недовольно фыркает. «Фея солнца не любит солнце... Вот умора.» – хмурится она.       Всё внезапно затухает, а её словно ударяет током и она протяжно кричит, крепко схватившись за голову. Два солнца, что раньше висели в голубом чистом небосводе, словно открепляются от ниток и падают глубоко в непроглядный космос. Сердце отбивает кучу ударов за минуту — примерно сто восемьдесят. Из уст вырывается очередной крик и она устало падает на тёмно-жёлтый ковёр, поджимая дрожащие голые ступни под себя.       — Что за..., – почти ругается она, нервно дыша в глухой темноте.       В щёлку открытого окна, который обычно пропускал свежий воздух, падает маленькая снежинка. А затем десятки и целые сотни падают на землю дворца и всей планеты. Всё поддерживалось магией, а теперь... «Если солнца потухли, то... Магии нет...» – внезапно понимает Стелла, смотря на свои похолодевшие руки и чувствует всем нутром подступившую к горлу панику. Слышится топот десятка людей позади входной двери в её кабинет, в которую начинают довольно громко стучать.       Андрос. Планета, что на девяносто процентов покрыта водой и появилась после Солярии. Здесь с помощью врат в океане можно попасть на любую другую планету, но... Есть исключение. Если там нет океана — телепортироваться не выйдет. Это единственная планета, где два королевства — на суше и воде, соответственно и два правителя. И за всю историю между ними не было ни единой войны, что было удивительно для многих других планет и до сих пор является хорошим примером для подражания.       После вторжения Валтора всё быстро восстановилось, будто по щелчку пальца. С каждой русалки было снято заклятие, а портал в Омегу успешно закрылся силами двух хранительниц этой планеты — Лейлы и Лемми. Последняя является маленькой селкой, что обитает в океане. Обе связаны магическими узами, что позволяет в случае какой-либо опасности сразу оповестить другую об этом. Фея морфикса старается быть и на земле и на суше, ибо теперь наделена титулом «Защитница бесконечного Океана» самим Нептуном, правителем подводного мира Андроса.       Лейла стоит перед зеркалом в уборной, заплетая свои тёмные волосы в крепкие и тугие косички, которые затем будут затянуты в высокий пучок. Причёска такая не спроста — так удобнее передвигаться в воде, чтобы волосы не мешали взору и не лезли в случае чего. И порой ей хочется отстричь их под каре, чтобы не тратить время попусту, но она всё откладывает на потом... «Да и Набу будет... Не рад.» – ярко улыбается она в отражении.       Благо, мышцы накачанных рук не уставали от такого занятия, как три года назад. Всё благодаря постоянным физическим нагрузкам, как на воде, так и на суше. За счёт постоянного плавания у темнокожей девушки усилились бицепсы, мышцы спины и икры. Поэтому за плетением своих косичек Лейла может провести хоть весь день и ни капли не устанет ни в ногах, ни в руках.       В сердце что-то сильно ударяет и вызывает в ней безумное беспокойство. Успокаивающий её каждый день процесс в мгновение прекращается и незаконченная косичка вытекает с кончиков пальцев, словно вода. Крик из неё, как у Стеллы или Блум, не выливается из уст. «Держимся, Лейла... Держимся. Было и хуже... Хотя...» – подбадривает себя она, взяв руки в кулаки. Связаться с Лемми мысленно не выходит, как это получалось раньше, поэтому она тяжёлым бегом выходит из дворца и ошарашенно ахает:       — Сирена меня укуси...       Картина ужасающая — весь океан иссушился, не оставляя за собой даже облака воздушного пара. А тысячи русалок и русалов, словно рыба на суше, беспробудно лежат на некогда морском ярком дне в немом крике. Портал, что был в трёх километрах от неё перестал гореть своей магией. Зато другой портал, что ведёт в измерение Омега, горит, как сумасшедший. Лейла щурится и видит вокруг него вставших на месте монстров, что поджидали своего часа, чтобы словно тараканы пробежаться по всей планете и уничтожить на своём пути каждого выжившего.       — Помоги..., – молит русалка снизу неё, протягивая руку. И таких ладоней было сотни.       Зенит. Самая развитая в сфере технологий планета, на которой, словно мошкара, летают технодроиды. И самая бесчувственная, ведь здесь не принято показывать свои эмоции. Проявлять можно только свои знания. Чтобы вся техника работала здесь, как нужно — создали искусственный холодный климат.       Текна скучающе вертит шариковую ручку в руках, в попытке увидеть, что можно улучшить. Её интерес давно потух, ведь всё уже было создано до неё и чего-то нового она привнести не может. А ей хотелось сразить всех наповал своей новой идеей и технологическим прорывом. «Нескончаемые чернила? Нет... Бред же. Агрх, это всё безнадежно.» – обваливается всем туловищем на прозрачный стол. Но совсем внезапно и неожиданно для розововолосой, на экране телефона высвечивается имя «Флора».       — Я не знаю, что делать... Мы перепробовали абсолютно всё, – рассказывает она. — Любые удобрения, любые климаты, даже магию. Ничего не работает. У меня голова сходит с ума от этих криков на Линфее...       — Слушай, у нас на Зените совсем нет растений. Ну, парочка кустов только.       — Предлагаешь прилететь к тебе?, – всхлипывает Флора.       — Да! Думаю, тебе так станет гораздо спокойнее, – обеспокоенно медлит Текна. — А ещё у меня огромная лаборатория и ты сможешь спокойно исследовать. Может, и я смогу чем-нибудь помочь. Всё равно проектов никаких нет...       — Наверное, ты права..., – сомневается она. — Ой, да к акониту* это всё. Вылетаю сейчас же.       *Аконит — это многолетнее растение семейства лютиковых. Его фиолетовые цветки, до четырёх сантиметров длиной, хаотично собраны в густое соцветие. Все части аконита содержат в себе смертельный яд, который проникает в организм через кожу и может привести к остановке сердца. Противоядие не найдено.       Такой странный союз, но обе в нём заинтересованы сполна. У феи природы перестаёт болеть голова от нескончаемых криков растений, а у феи технологий наконец появляется то, что ещё можно улучшить и починить.       — Здесь очень много тёмной магии, Флора. Видишь?, – показывает пальцем на экран компьютера, на котором был полный анализ одной травинки с Линфеи.       — Да... Такое же было и у той коры дерева..., – смыкает руки на груди, щурясь. — Это будто вирус... Такие же тёмные фиолетовые пятна.       — Вот! Да. Я всё пыталась вспомнить это слово, – щёлкает пальцами. — Но на всё должен быть антивирус...       ...который они не успевают найти.       В один из дней боль в голове Флоры возвращается, только ещё более сильная, чем была ранее. Она держала в руке пипетку с хлоргексидином, в сотый раз изучая последствия от него на травинку и тая надежду, что в этот раз что-то может измениться в лучшую сторону. Происходит наоборот — фиолетовых пятен становится только больше и теперь они полностью заполнили собой зелёный цвет травинки.       Белый свет в лаборатории начинает жутко моргать, как и весь свет от навороченных по архитектуре домов за окном. Технодроиды падают на асфальт также, как пипетка в руке Флоры. И обе феи хватаются за головы. Только теперь Текна понимает, насколько больно было русоволосой. «Словно я просидела семь дней, три часа и десять минут без перерыва за компьютером...» — точно подсчитывает она.       Сердце. Неотъемлемая, самая важная часть любого живого организма. Его функция заключается в постоянной циркуляции крови по сосудам. И если этот непрерывный процесс кровопритока внезапно остановится всего на пять секунд — возникает потеря сознания. Остановка на срок свыше может привести к тяжёлым повреждениям мозга, а спустя пятнадцать минут нарушаются психические функции человека. По итогу развивается клиническая смерть — состояние, при котором отсутствует дыхание и сердцебиение. Это предпоследний этап умирания организма, где мозг ещё функционирует.       И Флора чувствует эти пять секунд, падая в обморок с крутящегося стула на колёсиках. Но, благо, Текна в последнюю секунду успевает подхватить её тело.       Магикс. Столица одноимённой планеты и всего Волшебного измерения. Здесь всё также держится на своей волшебной энергии, как и на других планетах. Только тут идеальный баланс, который регулируется и по сей день — здесь встречаются виды магии от тёмной до светлой. Город стоит на вулканической платформе и когда-то, пару десятков веков назад, тут были постоянные извержения вулканов. Можно сказать, здесь было также, как на Пиросе. Только теперь здесь бурлит всё возможное волшебство. Сам же климат предсказуемый и чётко подобранный под нужды природы: вся погода контролируется и жители всегда знают, пойдёт ли дождь сегодня, что нужен для полива растений. Можно узнать какие погодные условия будут и гораздо дальше — через месяц или даже через год. Здесь всё по графику и разложено по полочкам так, что даже ребёнок разберётся и запомнит, когда стоит выйти погулять, чтобы не промокнуть.       Дом музыки — концертный зал в Магиксе. Последняя остановка Музы в её головокружительном туре, который почти снёс весь её голос до хрипа. Гортань чувствуется очень сухой, поэтому она вновь выпивает всю бутылку воды залпом. Но сколько эмоций приносит ей пение просто не счесть. Радость, счастливый плач и конечно же капля вяжущей усталости. Её мечта, к которой она усердно стремилась всю жизнь и развивала свой голос, наконец сбылась. На её концерте собралось около тридцати тысяч человек и это стало рекордным количеством в её туре.       Муза накидывает на свою голову с тёмно-синими волосами красные наушники, а на новомодном смартфоне включает сэмпл своего нового трека. Единственное, что неудобно — приходится всячески скрываться от бури фанатов, которым она неоспоримо рада. Но иногда всем нужно своё личное пространство, поэтому она часто носит чёрные очки, а они в свою очередь всегда спасают. Радостно подпрыгивая под свою мелодию, видимый ею мир сквозь чёрные стёкла всё равно цветёт. И солнце светит ярче, и птицы, которых она совсем не слышит, будто поют ещё громче вместе с её музыкой, и люди кажутся ещё более приятнее, чем когда-либо. В таком прыгающем темпе она доходит до любимого кафе «Белая лошадь» с вкуснейшим кофе и невероятно нежной уткой по-пекински, которую когда-то в детстве ей готовила мама. «Надеюсь, ты гордишься мной...» – часто думает Муза.       — Как я рада тебя видеть! Давно не заходила к нам, – подходит за столик белокурая девушка с туго убранными волосами в золотой крабик в виде ноты.       — Приве-е-ет!, – Муза встаёт из-за стола, обнимая подругу. — Зависла в турах, вот и не приходила. Рада, что попала в твою смену. Давно не виделись.       — Да уж... Зависла ты прилично. Слышу по твоему хриплому голосу и громким новостям по телевизору, – улыбается Галатея. — Тебе как всегда, родная?       — Да. Только давай на этот раз... Хм... Латте с ореховым сиропом, – тепло расплывается в улыбке Муза, сняв наушники. — И соскучилась по вашей утке по-пекински.       — Хорошо. Подойду через пару минут, – отходит от стола.       — Погоди, – задерживает Галатею, схватив за руку. — Я сюда не только из-за голода. Ты как?       — Оу..., – приближается обратно. — Да всё отлично! Уже освоилась тут. Мисс Грета, конечно, не даёт передохнуть. Хотя, так и надо..., – нервно улыбается. — Но я почти справилась с застенчивостью перед людьми. А у самой как делишки?       У Галатеи в силу её характерной застенчивости очень плохо получается говорить с незнакомыми людьми. Она буквально шепчет в такие моменты, сильно опуская голову вниз. Поэтому полгода назад блондинка решается пойти работать в ресторан, где так и кишит людьми. И это оказывается отличным решением.       — О, а ты молодец! Быстро двигаешься. Я так... Потихоньку... Устала сильно.       — Понимаю... Из-за фанатов?, – обеспокоенно кладёт руку на её.       — И это тоже. Просто туры сумасшедшие... Это мой первый, считай.       — Но тебе нравится?       — Конечно! Я так... Чувствую себя живой.       И вся мелодичная в воздухе радость в миг обрушивается мёртвым грузом. На небе, в котором ярко светило солнце, подплывают тёмные тучи. Машины, что невесомо быстро парили по дорогам, тяжело крушатся об асфальт. Уши начинают сходить с ума у обеих девушек, отбивая громкие удары барабанов.       Галатея и Муза — феи мелодии и музыки. Почти одно и то же, казалось бы. Но магия первой привносит порядок в хаос магии второй. И все же, тёмноволосая является самой сильной и могущественной феей с музыкальной силой, так как она живёт своим делом, почти не снимает наушники и полностью захватывает души многих людей своими песнями. Это важный фактор для фей такой сферы, что даёт им ещё больше энергии.       И обе падают на пол с застывшими слезами на глазах, прикрывая уши от неизвестного источника воплей и криков. Так застывает весь Магикс, в котором нарушается существующий ранее баланс и гармония.

— ⋆✴︎˚｡⋆ —

      Блум находит эту пещеру, где когда-то обитал маг, совершенно случайно. Понимает это только по тихому запаху бергамота и внутреннему чутью. Она просто искала, где можно было бы спрятаться от полыхающих деревьев и опасных в данный момент драконов. Ведь она осталась без какой-либо магии и защиты. «Я бы управилась с ними за пару минут...» – тяжело вздыхает рыжеволосая.       Пещера была небольшой — около тридцати квадратных метров с широким входом, и можно было сказать, что она почти идеально квадратная. Единственное, что выбивалось — частые тёмно-синие острые колы на каменном полу. Выглядела пещерка, как живой музей неандертальца и совсем слегка безумный. На одной стене с правой стороны нарисованы тысяча, или около того, белых чёрточек в виде простых палочек. А на каменном полу возле неё лежал белый мел, на котором виднеются кровавые отпечатки пальцев. На левой же стене... «Тренировался писать буквы?» – думает хранительница, проводя кончиками пальцев по неуклюжим, с различными засечками, символам. Выглядело все это, как тетрадка с прописью ребёнка. Только под конец виднелись до ужаса идеальные буквы, и каждую она бы вырисовывала не одну минуту точно.       И видимо, после того как маг в конце концов научился писать буквы, то начал прописывать римские цифры, что были на противоположной стене. В первом столбце были единицы, и одна из них — «V» — обведена кругом. Во втором столбце — десятки, и в них была обведена «L». Затем сотни и тысячи. «V и L... На арабские это пять и пятьдесят... Если верно понимаю, то это скорее первые буквы его двух имён, а не какое-то число.»       Взгляд быстро переметнулся к некому счётчику дней, с горящим интересом в глазах: «Сколько же ты провёл здесь времени?». Считать пришлось недолго — в каждом столбце по десять палочек, а самих столбцов было... «Вот тут придётся посчитать.» – и доходит почти до ста. В последнем столбце было только пять.       — Девятьсот девяносто девять дней и ещё пять?, – шёпотом хмурится Блум. — Ты бы сказал чудно, да, Вал?... Ведь в своём обличии демона ты провёл столько же, только... Там были года. И первая буква имени тоже пять... Действительно чудно. Почти судьбоносная цифра, наверное..., – пожимает плечами, подхватывая мелок в руки.       Одну палочку она перечёркивает — сегодня первый день её не совсем спокойной жизни, который заканчивается громким плачем и прекрасным сном с отголосками прошлого, что длился коротких пять часов.       Её лицо вляпывается в землю с голой зелёной травой, от чего Блум протяжно унывает. Её бросил какой-то монстр, которых обычно в Гардении не встретишь. Да и вообще по ощущениям юной рыжеволосой она попала в какую-то плохую сказку, написанную мужчиной. Но всё оказывается более чем реально.       — Так, смотри, испуганный ты лучик. Я отвлекаю его справа, ты нападаешь слева, – протягивает руку помощи фея солнца в своём превращении.       — Может, лучше наоборот?... Ты нападаешь, а я отвлекаю?, – чуть ли не плачет новоиспечённая фея огня, встав на ноги.       — Возьми себя в руки! Не время плакать. Ну... Хорошо. Давай так. Не умеешь драться?, – слегка ухмыляется блондинка.       — Вообще ни разу не дралась, – шепчет, поджимая кулаки к груди. — И монстров таких тем более не видела.       — Вот, самое время научиться. Ну-с, погнали!       Блум начинает отвлекать орущего огра слева, направляясь к кустам и махая руками. Только случайно падает в них, чувствуя боль от веток по коже и маленькие царапины, но это сработало. Стелла в это время наколдовала портал с помощью серебряного скипетра Солярии и рывком всего своего тела запихнула жёлтого монстра туда.       — И куда ты его отправила?, – хмуро прикрикивает рыжеволосая в кустах.       — Прямо в тюрьму! Вот, видишь. Всё очень легко и просто, – сложила руки по бокам фея солнца.       — Ага... Как скажешь.       — Ха-ха!, – смеётся блондинка, проходя к ней. — Могло быть и хуже. Тебе ещё повезло.       — Никогда бы не подумала, что придётся сражаться с монстром в реальной жизни..., – встаёт Блум, отряхивая голубые штаны с жёлтыми звёздочками. — Только в сказках такое видела.       На её удивление, она отреагировала даже слишком спокойно. Словно какая-то маленькая мечта из её детства сбылась, хоть и не сполна. Да и увидеть фею в реальной жизни кажется чудом.       — Да уж... Дивный волшебный мир и бла-бла... Давай знакомиться. Меня зовут Стелла, а тебя?, – протягивает руку она.       — Меня Блум, – пожимают руки, а затем ненавязчиво обнимаются.       — Ой, а ты горишь прямо, лучик. Такая тёплая-тёплая, – мурлычет, разнимая объятия. — Ты мне уже нравишься. Фея огня?       — Кажется, да... Недавно чуть не сожгла весь дом..., – слёзы вновь появляются на полуоткрытых веках.       — Интересно... И каким образом тебя сюда занесло, на Землю? Тут же ни магии, ничего такого. Огр – исключение. Мой промах с порталами.       — Не знаю... Родилась тут, вроде.       — Пф... Загадочная какая. В общем, погнали со мной! Что тут свой потенциал впустую прожигать. Запишем тебя в лучшую школу для фей. Будем учиться вместе, – ухмыляется блондинка. — У нас там о-о-очень круто. Тебе понравится.       И так началось её знакомство с Волшебным измерением, в котором всё было... Не так радужно, как она ожидала. Когда-то рыжеволосая наивно полагала, что там вообще не существует смертей, а вместо коней по полям бегают единороги, но... Оказалось нет.       Сон прерывает тихий топот больших ног, а затем что-то глухо падает. «А я и забыла, что ты был в начале... И видимо, ты тоже.» – думает Блум. Она открывает голубые глаза, чувствуя капли пота на лице.       — О, ты проснулась!, – воскликает Кнут.       — И тебе доброго... Чего шумишь тут?, – потирает сухие веки.       — А... Это я разбудил. Прости, не хотел будить. Я тут таскаю книжки и всякие другие уцелевшие штуки из замка. Подумал, что это может тебе пригодится... Умный он чертяга, как никак, – хмурится огр.       Блум оглядывает пещеру и вновь ёжится от холода — тут уже около сотни книг сложены по цвету обложек по стопкам. А около лежит его броня с бордовыми круглыми вставками.       — Воу... А ты молодец, – кивает хранительница. — Кнут крут.       — Да... Кнут крут! Мне нравится. А-ам... Точно! Я нашёл твоё... Платье, кажется. Не понял, чё это. Но этот чертяга точно бы не носил это. Слишком уж синее. Оно там, в углу. Я пока пойду дальше разгребать. Всё надеюсь найти золото какое-нибудь... Слишком самоуверенно, да?       — Немного... Валтор не носил золото, – тихо ухмыляется она. Его имя вслух словно режет кинжалом по рёбрам, от чего лицо Блум сразу приобретает грустные оттенки.       — Ну, вот..., – со вздохом выходит огр из пещеры. — Без добычи я, получается! Кнут не крут.       «Платье? Вроде не оставляла...» – тяжело встаёт она сквозь дрожь в коленях. Проходит мимо брони и подсаживается к ней, проводя кончиком пальца по металлу. На ней виднелись различные царапинки, а где-то даже и вмятина. «Если верно поняла, то эта броня ещё с самого начала...» – тихо вздыхает, стараясь лишний раз громко не заплакать.       В её голове мелькают различные варианты событий, которые волнующуюся гладь спокойной не делают: «Может, ведьмы подхватили контроль? Или... Он погиб? Не чувствую его огня совсем... И своего тоже...»       Блум надевает платье с ленивым трудом. Сполна она не успела оценить его в том поединке с драконом, но решает приглядеться сейчас. «Странно, что оно всё-таки реальное... Обычно одежда не остаётся после превращений. Но ладно. Всё равно переодеться нужно было.» Драконья синяя чешуя у платья перекрывает шею и утягивает талию, а по плечам перетекает в синий шёлк, что длится до самого запястья длинным рукавом. Единственное, что оставалось открытым — сам плечевой сустав. Белая шёлковая ткань отлично выделяет её грудь. Обычно чёрный цвет делает стройнее, но вот белый... будто делает пухлее, чем есть на самом деле. Благо, хотя бы двойная белая юбка была средней длины и красиво струилась под серым светом.       «Как пошло...» – ухмыляется она и затягивает рыжие волосы в хвост. Чёлку оставляет висеть на лице. «А ты бы убрал её...» – вновь грустные воспоминания и тёплый воображаемый шёпот на ухо:       — Прекрасно, милая. А теперь проверь цветок в кармане.       Хранительница кивает, отряхивая невидимую пыль и обратно накидывает тёмно-бордовый плащ мага. Выходит из пещеры с цветком с Домино в руках и наблюдает последствия пожара. Всё сожжено. Остался лишь белый пепел на земле, что выглядит словно снег. Природой тут, конечно, уже даже и не пахнет. Только унылой смертью. И вся эта мрачная атмосфера поглощает всё больше, давя настроение Блум к нулю.       «Хочу домой... На Землю. Но в этот раз тебя нет рядом, чтобы всё разрулить...» – ёжится в плаще. По щеке медленно стекает холодная слеза.       Замок, точнее его остатки, находились в полукилометре от неё. Хранительница едва помнит, как он выглядел изначально. «Мы не были нигде... Кроме комнаты и библиотеки. Что было в других комнатах? Всё-таки замок был большой, судя по высокому виду из окна...» – просыпается в ней тихий интерес. И как она не пытается воспроизвести завалы в своей голове в полноценный замок — не получается.       Драконы больше не летают в сером небе, словно все стихли после этого ужаса. «Ну, умереть вы навряд ли можете...» – думает Блум, иногда притупляя взгляд к небу.       За долгих семь минут она доходит до остатков замка, угрюмо пялясь в землю и обдумывая одну вещь. «Может, это всё действительно цветок?» Решается проверить свою теорию в деле.       — Кнут!, – окрививает рыжеволосая жёлтого огра, чья макушка торчит из завалов.       — Да?       — Можешь подойти? Нужно... Проверить кое-что, – мягко улыбается она.       — Ща-ща!       Он выходит из кучи серых кирпичей. Хранительница тихо приоткрывает рот. Лямки с его плечей почти болтаются, а сам комбинезон стал в два раза больше. На жёлтом лице проявились лёгкие скулы, вместо которых раньше были лишь пухлые щёки.       — Ты похудел, кажется...       — Спасибо за комплимент!, – смеётся он, смахивая пот с лица. — Но по-моему нет.       — Интересно... Очень интересно, – хмыкает Блум некогда слова мага, протягивая цветок. — Можешь подержать его?       — Э-э... Зачем?, – неуверенно берёт зелёный стебель в свои большие пальцы. — Или так принято дарить подарки нынче?       — Хотя нет... Кажется, не работает, – щурит голубые глаза. — А если съесть лепесток?       — Слышь! Чё у тебя на уме, хранительница?, – ярко улыбается огр.       — Ладно-ладно... Ты сказал, что ничего не помнишь и чувствуешь себя странно, так?, – он хмуро кивает. — Когда я отодвигала с тебя тот... Один из потолков, наверное? То что-то на секунду ослепило мои глаза. А в руках у меня был этот цветок. Я его с земли подобрала целым и невредимым, что странно, кстати. И думаю, что он... Каким-то образом положительно повлиял на тебя.       «И скорее всего ещё и меня спас от потолка на голову... Странно. Ничего не понятно.» – едва закатывает голубые глаза.       — Хочешь проверить?, – выгибает одну бровь.       — Да! Да. Если уж не сработает, то не думаю, что тебе станет плохо от него. Просто... Когда-то я прикоснулась к лепесткам и они пробудили во мне силы, кажется..., – Блум неуверенно кивает. — Может, в твоём случае нужно вообще съесть.       — Ты... Точно уверена? Мне ссыково как-то... Я конечно всю жизнь мечтал выбраться из этого поганого тела, но...       — Всё будет хорошо, Кнут, – положила руку на его плечо. — Просто попробуй.       — Но он такой красивенький, – поджимает губу.       — Хочешь, вырастим потом ещё? И будет очень много цветков, – мягко приподнимает уголки губ. — Я часто видела, как это делает мама. Поэтому знаю, как можно будет вырастить их.       — Ну, ты прям ведьма какая-то... Уж прости. На наивную фею мало походишь, – слегка ухмыляется. — Один съесть?       — Да, – отшагнула назад.       Жёлтыми толстыми пальцами аккуратно хватается за голубо-оранжевый лепесток с краю цветка и тихо отрывает его. Неуверенно подносит к носу, пытаясь что-то вынюхать. Но не пахнет почти ничем, едва розой. И в миг лепесток оказывается во рту, медленно пережевываясь со слюной. Сглотнул.       — М-м... Вкусный! Мёдом отдаёт.       — И как себя чувствуешь? Что-то изменилось?, – не видит каких-то весомых перемен.       — Не знаю, – пожимает плечами. — Ничего.       — Блин... Видимо, я действительно свихнулась, – нервно улыбается.       — Ну и ладно. Главное, чтобы хуже не стало, – передаёт цветок обратно. — А то мне щас очень хорошо.       Блум вертит его в руках, в попытке понять причину той вспышки, что по всей видимости пробудила сознание Кнута. «Может, пыльца?... Но она должна быть и на лепестках. Не знаю...»       — А расскажешь вообще про вас, монстриков? Какова ваша природа? Откуда пошли?       — Хах, монстриков, – хохочет он. — Как мягко. От других слышал легенду, что однажды к непризнанному обществом, слабому и всё такое, приходят три прекрасные девы. Кто-то якобы запомнил это. Заманивают в эту ловушку боли и вот... Мы бегаем с этим проклятием всю жизнь. И ничё не помним особо, что было до этого. Как ты поняла, ведьмы это девы. То есть... Девы это ведьмы. Да.       — А... Вот оно как. Я думала такое только с Валтором, а остальные просто родились такими...       — Не. Мы все вот такие. Все когда-то обычными людьми были... Даже детьми. Кроме Трикс, конечно. Они просто чокнутые с рождения. А этого чертягу вообще дико ненормальным они сделали. Там, прикинь, он ростом ещё больше меня и мощнее. Наверное, в раза три.       — Видела я такое... И... Валтор тоже был обычным?       «По легенде создан из огня и тьмы... Но может и он был человеком? Только не помнит...» – тихо вздыхает Блум в мыслях.       — Не знаю. Он слишком... Старый, я бы сказал. Чёрт знает чё с ним было. Мы все молодняк, если сравнивать с ним. А так... Никто ничё толком не осознаёт и слепо бегаем за чем-то. Кому-то за что-то мстим, – взгляд огра поникает в холодной земле. — Но в каждом есть мечта о свободе... Не только для самих себя, но и для всего измерения. Многим из нас не вкалывает творить всё это.       — Мне очень жаль, Кнут, – сжимает стебель цветка чуть крепче. — Что мы уничтожали вас всех столько лет... И тоже слепо. И мне так стыдно, что я не знала этого.       — Да... Хрен с этим. Я уже смирился. Но спасибо. Ты до ужаса... Светлая. Чёт в тебе есть такое интересное.       — Я просто думала, что если этот цветок действительно обладает этими... Целительными свойствами, то можно было бы расколдовать всех. Всем было бы... Легче.       — Звучит хорошо. Но... они сильнее, хранительница. Из какого-то космоса там сделаны, звёзд. Всякая несусветная чепуха короче, – потёр лысую голову. — Чё стоим? Пошли разгребать всё это. Может, чего да найдём про этот твой цветок.       — Давай, – мягко улыбается она. — Спасибо, что рассказал. И вообще спину загибаешь тут над этими завалами... Я бы, наверное, поникла сразу.       — Пустяк. Спасибо, что выслушала. В наше время это... Редкость, походу.       Оказалось, Кнут успел разобрать почти всё. Все книги лежат в своей стопке, готовые к перемещению в пещеру. Около трети кирпичей замка, что уцелели, разложены по своим размерам: от больших к маленьким.       — И зачем весь этот твой перфекционизм?       — Это чтоб потом построить чё-нибудь. Не знаю, домик там какой-нибудь. Что упало, то пропало.       — А-а... Да ты прям не теряешь надежды, – тихо ухмыляется хранительница.       «Я бы давно скисла... Ещё в первую же секунду, если бы не он.» – думает она.       Книг определённо не хватало по подсчётам Блум — пара тысяч пропало. Какие-то из них сгорели, какие-то просто напросто исчезли, не оставив ни следа. «Ладно, мы ещё всё равно не всё разобрали. Сколько ты там говорил... Семь тысяч, да?»       — Семь тысяч пятьсот двадцать... Два. Плюс-минус, – бархатный шёпот на ухо, на что рыжеволосая тихо вздыхает.       «Твои отголоски... Так странны. Будто схожу с ума.» – вертит в руках кусочек некогда потолка с нарисованными звёздами.       Они довольно быстро управились: дотащили все стопки книг до пещеры, что теперь перекрывали почти всю стену посередине с римскими цифрами. Чудом рыжеволосая находит карту с местонахождением старых рун, оставляя это на потом в очередной раз. «Тут всё равно по разным планетам шастать... Пока нет возможности. Когда-нибудь открою эту карту... Надеюсь.»       Не обошлось и без неосознанного поиска тела мага. Но всё было тщетно. Ни намёка на бордовую рубашку. «Куда ты мог пропасть...» – вздыхает Блум снова и снова.       Среди кирпичей нашлось пара одеял с одной подушкой и сломанный реставрационный стол, починку которого она тоже отложила на следующий день. «Спасибо, хоть всё влезло...» – вдыхает сухой кислород хранительница сквозь зубы и отряхивает ладони с маленькими царапинами от острых кирпичей.       Хотя, всё-таки прошёл целый день, судя по чёрному небу, на котором звёздами и не пахнет. В пещере также темно, что с каждой секундой всё больше усыпляет.       — Забирай, Кнут. Я могу спать и сидя, – протягивает ему подушку.       — Ле-е, не одобряю самопожертвование. Давай лучше ты заберёшь её.       — Поэтому будешь само пожертвовать ты?, – Блум мягко ухмыляется.       — Ты не понимаешь, это другое. А вообще, говорят, ладонь – самая мягкая подушка. Мне этого хватит.       — Как хочешь... Мне же больше достанется.       Блум стелет одеяло на холодный каменный пол, не так далеко от шипов. «Как бы на вас случайно не наткнуться во сне...» – брезгливо смотрит на них и отодвигает одеяло подальше. Ложится на свою "постель" и укутывается тёплым, немного потрёпанным и слегка грязным плащом. Кнут же ложится на голый пол в пяти метрах от неё и укрывается своим одеялом.       — Слушай... А расскажешь что-нибудь о них? Как плохая сказочка на ночь, – тихо говорит рыжеволосая, пялясь в каменный скучный потолок. — Мне кажется, что я не усну этой ночью.       — Хм... Чё рассказать бы... Я помню далеко не всё.       — Давай что-нибудь с периода заморозки Домино. Я, конечно, читала книги обо всём этом переполохе...       «И даже успела поучаствовать и побывать там...» – продолжает она в мыслях.       — ...Но мне как-то попалась книга с пропагандой и ложью о войне Эраклиона и Домино. Столько бреда там оказалось было написано. Поэтому я... перестала так хорошо доверять книгам. Иногда даже люди будут честнее листиков.       — Так... Самое шокирующее, чё я запомнил, так это то, что Валтор предал их каким-то образом. Доложил, якобы, что ты родилась и всё такое..., – цокает Кнут. — А по итогу загнал ведьм в ловушку и запер в Обсидиане. Раньше спокойно шастали по всем планетам и наводили хаос. Только не настолько сильно, как сейчас, конечно. Но и они ответили ему на эту проделку... Подослали кого-то из нас и заперли в Омеге. Вот такая вот... ответная тюрьма на тюрьму, короче.       — Я думала его заперли наши... И ведьм тоже, – хмуро сводит брови к переносице.       — Ну, вообще, чёрт знает. Может и враки. Заперли и заперли, чё бубнить-то. Фактов по факту не меняет. Чё более странно, что ведьмы щас каким-то образом на свободе.       — Слышала, что ключ от самого Обсидиана сначала исчез. Видимо, кто-то стащил его и помог ведьмам... Но вот ради чего всё это?       — Сам не выкупаю. Точно тебе скажу – власть им не нужна. Они не умеют править и не хотят. Видела бы ты тот капут, который у нас происходит в армии "монстриков". Все несобранные, неорганизованные, как дети малые. Хотя, так и есть, – огр ухмыляется. — Удивляюсь, как мы не сгрызли друг другу глотки ещё до самих вторжений.       — Тогда я тем более не понимаю, что им нужно, – глубоко зевает Блум. — Хорошая сказочка.       — Обращайся. У меня много глупых историй о боях в таверне на Обсидиане. Только я там не участвовал, наблюдал втихаря. Слишком... толстый.       — Буду рада послушать, – вяло улыбается она.       И далее засыпают молча, крепко.       Сны бывают до ужаса странными на восприятие. Кошмарные, во всех смыслах больные, но по сути безобидные. Тебя могут буквально пилить пополам, но ты не пискнешь и будешь думать, что это своеобразная норма во время кошмара. Зато на утро будешь сходить с ума и чувствовать эти глубокие порезы по всей своей коже в течении целого дня, словно всё это было на яву. И это был один из таких.       Рыжеволосая осматривается: торчит обгорелая женская рука, пара мёртвых ног. Но мясом здесь или, скорее, гнилым шашлыком не пахнет. От этого всё вокруг чувствуется не так страшно. Да и в глазах витает лёгкая муть, не позволяющая разглядеть весь ужас в деталях.       — Мы не хотели!, – кричит мальчик в полыхающем огне сидя.       Хранительница стоит прямо перед ним, сначала пытаясь осознать, что конкретно происходит. Но быстро вспоминает, что это тот кошмарный сон, который видимо решает получить своё продолжение.       — Я знаю, – присаживается к нему на колени, глубоко вздохнув. — Я знаю...       Почти не обдумывая, Блум мягко приобнимает плачущего светловолосого мальчика. Тот прижимается довольно крепко, словно боялся, что та вновь покинет его. «Это всего лишь сон... Я надеюсь.» – закрыла глаза, мысленно считая от одного до пяти.       — Всё будет хорошо..., – шёпотом успокаивает она. — Знаешь, после чёрной полосы всегда наступает белая... Леон.       — Ты начала называть меня по другому имени. Впечатляет. А ты так яро хотела спасти Домино, в котором мы сейчас горим... Что изменилось?       Будто говорит её сознание, а не сам маленький маг. «Хотя... Так и есть по сути. Он же нереальный... Просто отголосок моего мозга.» – эти же мысли отразились в огненных стенах, что окутывают их, даже не жаря. Но край рукава белой пижамы на ней успевает едва почернеть от огня.       — Я... смирилась, кажется. После комы всё ощущается по-другому. Что-то успешно забыла и отложила глубоко... Да и после твоего появления в моей жизни всё иначе. Будто до тебя я... была слепа.       «Стоп, это же сон... Я могу воспроизвести здесь всё, что угодно.» – слегка напрягает извилины мозга.       Тело в её руках быстро вырастает. И светловолосая макушка мужчины мягко упирается ей в нос. Единственный запах, который остаётся даже во сне — бергамот. Блум моментально вдыхает его с его волос, а в душе начинает зиять тоска по его теплу.       — Я так скучаю..., – обнимает она ещё крепче. — Тебя нет рядом, чтобы всё это... Починить, разрулить, спасти весь мир. Я никогда не справляюсь одна...       Неведанным и невесомым образом теперь они стоят друг напротив друга. Голубые глаза встречают другие. Мужские пальцы медленно приподнимают подбородок рыжеволосой к своему лицу. Он хищно щурится вправо, поджимая губы в тонкую полоску.       — Там что-то происходит, беспокойная, – голубоватые радужки возвращаются обратно к её мокрым векам.       И Блум утопает в них полностью. С лёгким порывом зарывается пальцами в пшеничные волосы, и прислоняет его тонкие губы к своим. По их телам словно пробегаются язычки пламени, волнуя рыжую копну по воздуху. В её голове скользит мысль, как маг мягко целует её шею. И в тот же миг это желание исполняется. Его рот влажно проходится по краям её нижней челюсти под скулами и медленно спускается к ключицам. Так реально и нереально одновременно. «Забыл убрать волосы за ухо, чтобы не мешали...» – отражается в разуме. И всё начинается заново. Низ живота начинает мягко тянуть, а забытые горелые бабочки нетерпеливо порхают в своём трепетном танце. Прядка рыжих волос чутко убрана мужскими пальцами, а губы вновь проходят тот же путь до ключиц. Хранительница тихо вздыхает, почти умоляюще стонет, а по коже проходятся едкие мурашки. Огонь вокруг двух тел спыхивает с каждым касанием всё ярче.       — Не скучай. У тебя... Много забот и хлопот впереди, – шепчет он в её кожу, прерывая ласку.       — Не уходи... Не бросай меня снова, – умоляет она, вжимая его голову в свою шею сильней.       — Я рядом, милая, – мягко тыкает указательным пальцем в левую грудь Блум, шёлковым голосом шепча на ухо. — Здесь.       — И снова как в клетке?       — Наверное..., – ухмыляется он. — Даже солнечный рай это своего рода клетка, что ограничивает от кипящего ада. Хорошо это или плохо... Но, пожалуй, я бы остался в этом месте навсегда, если ты не против. Люди любят тюрьмы, кстати, если им там комфортно. Этим же можно объяснить детей, которые так слепо бегут за ведьмами и затем превращаются в монстров. Жуткое зрелище...       — Романтику ломаешь..., – мягко улыбается рыжеволосая.       Лбы медленно и нехотя соприкасаются с друг другом. Словно именно от этого столкновения весь мир потухнет и взорвётся, как звезда-гигант. По её щеке медленно стекает солёная слеза, которая в тот же миг испаряется от жара вокруг. И оба сгорают в этом огне.       Всё в миг растворяется, не успев нормально начаться. Сон, который длился от силы два часа по её плохому самочувствию, в очередной раз прерывает шум, на который хранительница протяжно простанывает:       — Леон... Ещё пару минут...       Но он не отвечает и она вяло открывает глаза, поднимаясь на ватных руках. В животе всё также сильно тянет и прожигает. Плащ медленно слезает с её носа. «Ага... Вот это сбредила из-за запаха и этого сна.»       Проснуться порой очень сложно. Особенно после бурных бредовых грёз. Словно одна реальность подменяется другой, а мозг застревает в том сне, где Блум окутывали родные руки. Ей искренне хотелось остаться там навсегда. Даже в этой гуще горящего огня, который она сейчас чувствует каждой мышцой.       Сознание всё-таки быстро приходит в себя: «Кнут...» Оглядывает его одеяло, на котором огра не виднеется. Пулей выбегает из пещеры в тёмную глушь. «Вот не дай Дракон и тебя потеряю...»       — Кнут!, – кричит она.       — Я здесь, хранительница..., – шёпотом отвечает он где-то с правой стороны. — Мне стало так жарко... Решил выйти на улицу.       Рыжеволосая оборачивается и видит даже сквозь темноту, казалось бы, действительно невозможное. Голубые глаза округляются и начинают сверкать от внезапной оживлённости. От огра, монстра, не осталось ни следа. Теперь перед ней сидит худощавый мужчина лет сорока с глубокими морщинами на лбу. Разве что оттенок жёлтой кожи таки присутствует, словно он болеет желтухой. Лямки его коричневого комбинезона так и норовятся сползти с острых худых плеч. Но вот волосатая грудь, где были видны рёбра, вместе с бородкой по бокам лица не пропали. Также как и залысина на голове. «Охренеть...» – пылко думает Блум.       — Кнут... Это... Это... Получилось?, – восторженно разглядывает его, держа рот приоткрытым.       — Ну... Наверное. У меня всё тело такое... Странное чёли, – неровно дышит он. — Я даже не знаю, радоваться или плакать. Такой дрыщ, – слегка ухмыляется он. — Но такой человек.       «Помню... Леон рассказывал, что он также был худым. Видимо, это из-за того, что они совсем не едят...» – не спускает взгляда с изменившегося Кнута. Черты лица, тела — всё было знакомым. Но ей непривычно видеть его именно таким... «Человечным.»       — Воды? Еды? Что-нибудь хочешь? Всё сделаю, всё найду.       — Не... Просто подышать хватит. Да и не найдёшь тут ничего. Всё сгорело к чертям собачьим. Я проверял, – вздыхает он.       — Ты же понимаешь, что это значит?       — А?... Что я не смогу построить себе домик с этими слабыми костями?, – едко улыбается мужчина. — Кнут не крут.       — Нет... Нет, это тоже, – облегчённо подсаживается на холодную землю. — Но теперь мы всех сможем исцелить!       — Думаешь?, – смахивает пот с лица. — У тебя всего один цветочек. Навряд ли хватит на... Не знаю. Сотни тысяч?       — Говорила же, можно вырастить ещё! Офигеть... Просто офигеть! С помощью этого цветка..., – радостно прикладывает она руку ко лбу, убирая нависшую рыжую прядь чёлки назад. — ...Мы можем предотвратить столько жертв! И ведьмы останутся без своей армии... И войны по факту может не быть...       — Навряд ли мы успеем, хранительница. Не хочу тебя... расстраивать, но сбавь обороты. Слухи о целительнице будут долго расползаться по планетам и головам. Сейчас перемещение между ними практически невозможно. Да и со мной тебе просто напросто повезло. Но... Возможно кого-то да пробудит такая новость из глубокого сна.       — Ты прав... Я как всегда слишком наивна к этому миру, – вздыхает Блум.       — Да не-е. Не опускай руки. Я имел ввиду, что многих не сможешь исцелить, но можно начать с этой маленькой гнусной планетки.       — Тут есть ещё кто-то?       — Пара сотен собратьев точно должна быть. Попробуем вместе. Я буду как живой пример твоего лечения. А то вдруг не поверит это стадо дураков. Да и ты одна не справишься без своей магии, – складывает руки на груди. — Спасибо тебе... Снова.       — Да это... Не моя заслуга, по сути. Благодари "чертягу". Он подарил мне этот судьбоносный цветок, – ухмыляется рыжеволосая.       — И как вас только судьба свела? Жесть какая-то. Светлая фея, которая спасает весь мир от зла, и вселенский злодей, который этот же мир и уничтожал.       — Если бы не он, то меня бы тут не было, Кнут. Я многое осознала благодаря ему, – тихо вздыхает она. — Увидела другую сторону медали.       — И как тебе эта сторона?       — Слишком много бессмысленной боли, я думаю...       — Есть такое. Спать дуй давай обратно. Я тут посижу ещё пару минут, – держит недолгую паузу. — Слушай! Вспомнил.       — Да?       — Завтра обсудим ещё... Но могу дать маленькую надежду. Все "монстрики" связаны тонкой нитью и могут общаться между собой. Уведомить там, что нужна подмога и всё такое. Я, правда, уже не могу. Походу, слишком очеловечился. Возможно, получится затаранить о тебе так.       — Может быть... Да! Это ты очень хорошо вспомнил, Кнут.       — Всё, дуй. Свободна, – махает рукой вверх-вниз.       Блум ухмылённо кивает ему и поникает в своих мыслях на пути к своему спальному местечку. «Надо добыть еду, воду. Обеспечить проживание здесь для всех, кого сможем исцелить. Что ещё?... О, вырастить конечно же цветков побольше. Возможно, найти какую-нибудь формулу, чтобы тратить лепестков как можно меньше. Как много всего...» – смотрит в каменный потолок в попытках уснуть. Иногда застывшая в ушах тишина гораздо громче, чем оживлённая улица с людьми.       Быстро встаёт с прохладного одеяла, накидывая на свои плечи плащ мага обратно. Приступает к началу выполнения своего плана почти сразу, пока Кнут громко храпит, и перечёркивает ещё одну палочку на стене. «Новый день — новые силы.» – складывает руки в кулак по бокам, уверенно вдыхая сухой воздух.       — Так держать, милая, – слышит бархатный шёпот возле уха вновь.