𐌀𐌍𐌕𐌉𐌓𐌏𐌃𐌄

      Тело словно застряло в своём сознании. Тонуло глубоко в недрах мозга, показывая перед собой лишь редкие пузырьки воздуха и свет, который иногда незаметно менял картинку в конце всего этого тёмного тоннеля.       Здесь было спокойно, тихо. Никаких проблем, никаких злодеев, никаких чувств. Просто громкая тишина и лёгкие волны, в которых хотелось задыхаться как можно дольше.        Не было ни единой мысли, ни представления где именно она сейчас. Ничего. Только тёмно-синяя глушь вокруг.        Иногда вяло открывались глаза: всё было также. Глухая непроглядная пустота.       — Где я?, – наконец невольно вышли тихие слова из уст.        Но снова закрывала тяжёлые веки, утопая в тёплых водах разума.        Что-то иногда доносилось, например, странное имя: «Блум...» Довольно грустным голосом, что переходил в слёзы снова и снова.       — Это я? Кто я?, – посмотрела на свои тонкие пальцы.       Это не давало никакой информации. Но она впервые увидела часть своего собственного тела, словно наконец ей кто-то позволил это сделать.       — Так тихо..., – подметила она.       Картинка быстро поменялась: знакомая комната, где она ловила пальцами лучики тёплого солнца. Внезапные мурашки по всему телу, по каждой клеточке бурлящей крови, которые медленно приводили в чувства. И утерянное сознание просыпалось: всё, что было пережито годами ранее, возвращалось обратно.       — Блум, – в полную открылись голубые глаза.        Руки вяло двинулись в невесомой мягкой воде. Блум увидела рыжие волосы, что витали вокруг кистей.        — Рыжая лисица, – донёсся мужской, такой тёплый и бархатный, голос где-то далеко позади.       Тёплые воспоминания забегали один за другим.        Смех. Детский, радостный. Первый снег упал на её лицо, в мгновение тая от горячей кожи. Шапка-ушанка на голове была слишком большой, поэтому маленькие ручки быстро поправили её, смотря ввысь. Возле стояла знакомая женщина с коричневыми короткими волосами.        — Это снег, Блум. Обычно он идёт зимой, но у нас начинается и поздней осенью, – рассказывала она.       — Как класиво..., – сказала маленькая девочка. — Мама...       — Да, доченька?, – до безумия родной голос.       — Ты тоже класивая, – рот приоткрылся в улыбке до ушей.       Мама залилась слегка смущённым, но счастливым смехом. Она мягко взялась за ручку дочери, что была в тёплых, но таких неприятно колких, белых варежках.       — Пойдём, солнышко, – улыбалась она. — Дома ждёт папа и твой любимый какао.       — Ула-а!, – подпрыгнула Блум в болоньевых штанах. — А зайдём за молозеным?        — Зимой? Заболеешь ты, – вновь посмеялась она, поднимая маленького человечка на руки.        — Хочу молозенку..., – язычок вылез из губ, а глаза всё бегали по каждой крупице белого снега.       — Ну, хорошо. Пойдём за мороженкой, – улыбнулись карие глаза. — Главное, снег не ешь.       — А мозно?, – рот любопытно приоткрылся.       — Нет, солнышко. Там всякие разные бактерии, а это бяка, понимаешь?, – поставила малютку обратно на землю, покрытую мягким снегом.       — Бактелии... Бяка... Поняла, – прислонила кончики пальцев к виску, словно: «Так точно, капитан!»       Блум смотрела на всё это, словно через плёнку старого фотоаппарата. Уголки губ приподнялись, а глаза стали горячими, намокая ещё больше.       — Мама, – боялась двинуться, заканчивая поток воспоминаний. — Папа.       С этими словами показалось другое: её комната. Блондинистый мужчина с голубыми глазами сидел справа, держа в руках заветную голубую квадратную коробку с розовыми сердечками.       — Что там?, – любопытно спросил повзрослевший голосок.        — А ты открой и всё узнаешь, – подмигнул он, вручая подарок.       Ловкие руки быстро развязали большой белый бантик. В голове были сотни вариантов, что же там может находиться.        — Это то, о чём я думаю?, – поправила очки на переносице.       — Может быть, – ухмыльнулся папа.        — Давай, открывай, солнышко!, – мама сидела с другой стороны, держа руку на её плече.       Глубокий вдох. Блум закрыла глаза, медленно убирая картонную крышку. Засунула туда руку, нащупывая что-то мягкое и тёплое, словно плед. И тут же радостный возглас.       — Кролик!, – вытащила игрушку. — Какой большой!       Счастью не было предела: это то, о чём она мечтала. Он был размером с её туловище, с длинными-длинными ушками. Его глаза были карими, что напоминали маму. А сама ткань голубого цвета, что напоминала папу. Именно этим он понравился Блум на прилавке магазина совсем недавно.       — Спасибо!, – обняла кролика.       — С днём рождения, доча!, – вся семья обняла друг друга.       И вновь вода окутала её с головы до ног. Только теперь что-то изменилось. Появилась кожаная перчатка на её руке, немного сожжённая по краям.       — Здесь должно быть что-то ещё, – шёпотом нахмурилась Блум на вещицу.       — Или кто-то, – появилось её же отражение спереди.        Только глаза были не те: слишком серые и тусклые. Но от них же всё и изменилось на что-то очень знакомое и родное. Лицо приобрело мужские оттенки, острые скулы, тонкие губы, короткие пшеничные волосы. «Какой красивый...» – первая её мысль.        — Кто ты?, – эхом прошёлся её собственный голос по воде.        — А кто же ты?, – шёпотом спросил он сзади.       — Я Блум..., – протянула она.       — А ещё?        Едва коснулся губами её голой кожи шеи. Так мягко, так нежно. Но так жарко и горячо, почти интимно. Она рвано выдохнула.       — Я..., – в животе что-то приятно затрепетало.       — Ты..., – поцеловал снова.       — Хранительница..., – медленно доносилось в её голову.       — Хранительница чего, милая?, – коснулся губами уха.       — Огня... Дракона..., – наконец вспомнила Блум.       — Умница, – в мгновение оказался перед её глазами.        Кончики носов сомкнулись, нарушая любые возможные границы. Она завороженно рассматривала его: оголённый мускулистый в меру верх, где мелькали голубые вены. На левой груди виднелось что-то странное. Слишком белая кожа, которая будто затянулась. Блум невольно прикоснулась, сразу обжигаясь.       — Что это?       — Шрам, – бархатно объяснил он, словно ребёнку, что только познавал мир.       — Красивый, – кончиком ногтя невесомо провела по нему.        Взгляд переметнулся обратно к его холодным глазам. Снова неровный, смущённый вдох. Его пальцы чутко убрали рыжую прядь за ухо, что мешала и помутила её взор.        — А кто ты?, – тихо спросила Блум.       — Леон, – нехотя выдавил из себя он.       — О... Красивое имя. Мне нравится, – слегка улыбнулась она, но подозрительно прищурилась. — Но ты врёшь...       — Почему?       — Моргаешь странно... Ва... Лтор, – сложила хранительница в мыслях, на что он ухмыльнулся.       — Быстро вспоминаешь, милая.       Хранительница подплыла ещё ближе. Оглядела давно забытое лицо, что сейчас было совсем немного от чего-то обеспокоенным. По телу прошлось знакомое тепло, которого так не хватало всё это время.       — Это ты..., – осознала она, сразу ринулась к Валтору и закуталась в его мускулистые руки. — Это ты!       — Это я, – мягко сказал он, подхватывая её подбородок.       Тёплые губы невесомо обхватили её нижнюю. Тонкие пальцы быстро зашерстили в коротких пшеничных волосах, вынуждая голову быть ещё ближе, не оставляя ни миллиметра для воздуха, которого здесь и не было. Сильные мужские руки заплутали на её голой коже живота, где трепетно летали бабочки. Затем перешли на оголённую спину, проводя по каждому позвонку пальцем, от чего рыжеволосая протяжно выдохнула.       Язык Блум с жадностью, но мягким порывом, залез в его уста, исследуя там каждый сантиметр. Почувствовала вкус сладкого бергамота, смешанного с чаем. Руки мужчины в уже осознанном для неё поцелуе зарылись в рыжие волосы, что волновались в окружаюших водах. После чего тёплые мурашки прошлись по её телу вновь.       — Я скучала, – шёпотом сказала она в его губы, чуть отстраняясь.       И наконец Блум всё показалось слишком неправдивым. «Всё-таки, тут что-то не так...» – не прерывала некое подобие обьятий.       — Ты реален?, – тихий глупый вопрос.       — Нет... Почти да. Мы в твоём сознании, – нехотя разнял влажный поцелуй.       — И почему мы тут?, – моргнула Блум.       — Не могу пробудить тебя от твоего долгого сна, – шёпотом сказал он и приложил рыжую макушку к груди, где покоился шрам.       Услышала лёгкое биение сердца, прислоняясь сильней. «Немного реально... Кажется.»       — Я не хочу просыпаться, – сомкнула руки за гладкой и довольно большой спиной, которая ограждала от света спереди и словно защищала.       — Милая, твоя мама уже с ума сходит, – хмыкнул он, взяв лицо Блум за подбородок и притянув к своему обратно. — И я... Слегка, – шептал в губы.       — Но тут так хорошо...       — Я знаю... Я знаю, – лёгкий и кроткий поцелуй.        — Откуда?       — Я вырос в подобном месте. Только у меня было ещё темнее, – на его лице прошлась тень печали. — Пора проснуться, милая.       Веки Блум сомкнулись и затем всё было как в тумане. Вода словно стекла в слив, оставляя дух хранительницы на холодной плитке. Капельницы, больница, плач её подруг и родителей возле. До хранительницы глухо доходили слова:       — У вашей дочери кома.       Будто что-то врезалось в сердце после понимания. Это было страшно: слышать и чувствовать всё, но не суметь отреагировать ни малейшим движением тела. Но со стороны наблюдать ещё больнее, чем могло бы показаться. Словно глазам показывали серый фильм без красок. И отчасти это было правдой.       Майк и Ванесса приходили к ней чуть ли не каждый день, как оказалось. Но мама, конечно, приходила ещё чаще.        — Привет, доча. Я принесла твоего любимого кролика. Совсем скучаешь тут наверное без нас с папой, – мама положила игрушку в руку Блум и села на стул возле. Ванесса горько улыбалась, стараясь лишний раз не смотреть на дочь. — Сказали, что твой мозг повредился. А Стелла обьяснила, что ты тонула в грязной воде. И как я могла отпустить тебя туда... В этот жуткий магический мир.       Блум пыталась произнести хоть один звук. Но из уст был только очень глухое и протяжное: «А-а...» Сколько бы не пробовала, сколько бы сил глотки не приложила — не выходило ни единого сносного слова. Лишь могла подойти и невесомо обнять, от чего было ни тепло, ни холодно обеим.       — Прости, если мы недостаточно заботились о тебе, доченька. Мы очень ждём тебя... И любим, что бы ни случилось, – с последних слов мама разревелась.        «Как она вообще могла подумать, что мне не хватало заботы? Это я должна извиняться перед ними за многие вещи.» – думала Блум. Но понимала, что мама просто в безумии от происходящего.        — Мама, я здесь, я с тобой, – кричала хранительница в мыслях, но её не слышала ни единая душа.        В оболочке призрака она не могла заплакать, от чего было ещё больнее. Ни выдохнуть, ни успокоиться.        — Возвращайся скорее, солнышко, – мама прикрыла красные глаза от слёз, спешно выходя из палаты.        И снова глубокая тишина. Но довольно быстро мама приходила обратно и не давала Блум сойти с ума окончательно. Приносила красивые цветы с работы в цветочном и молила, чтобы та скорей проснулась.        Один раз даже читала любимые сказки о принцессах, на что призрак хранительницы смущался, щёки заливались розовым цветом, но внимательно слушала её.       Папа тоже иногда навещал её, приходя вместе с Ванессой. Только он по-своему переживал это горе. Отстранённо, ничего не говорил и почти не смотрел на Блум. Только старался успокоить маму или выводить её из палаты, когда она не могла контролировать себя, впадая в панику.       Время шло довольно быстро в коме. Но ни один день не проходил без попытки проснуться. Блум не могла постоянно смотреть на страдания мамы, которые не могла утешить самостоятельно. «Это нужно прекратить... Но как?»       Сотни раз жалела, что спокойно приняла свою предпологаемую смерть на Андросе, когда тут её родители готовы отдать всё, лишь бы она была жива.        И наконец, спустя кучу усилий Блум и криков в мыслях, веки приоткрылись. Она увидела светлый шар, похожий на солнце. Сразу поняла, что это был свет от лампы над её палатой.        Всё тело чувствовалось слишком слабым, чтобы пошевелить хотя бы кончиком пальца. Но открыть глаза уже казалось не таким сложным действием, как было раньше. Послышались голоса врачей возле, после чего Блум снова уснула. Маленький шажок для других и такой огромный для неё.        Прошло несколько дней в беспамятстве, вновь в этих тёмно-синих водах. Изредка слышала голос мамы, что приходила теперь ещё чаще, чем раньше, и могла спокойно уснуть возле её палаты. И в одну из таких ночей она наконец дождалась.       Блум почти вынырнула с тёмного дна, касаясь пальцем верха воды, что словно лёд, не поддавался и не раскалывался на мелкие кусочки от уже сильных кулаков. Хранительница протяжно закричала, но вода вокруг заглушила и лишь тихое эхо прошлось по её ушам.       — Да как вылезти отсюда?!, – прокричала она, поджимая голые ступни под себя и слегка стуча по своей голове.       Позади услышала родное тепло и знакомые руки, которые успокаивающе обняли её чуть ниже голой груди.       — Тише... Это нереально, милая, – шепот на ухо.       — Тогда почему так больно?, – голова сильно гудела.       — Ты иногда слишком много стараешься, когда достаточно лишь одного вздоха, – теперь он коснулся кончиком пальца, от которого гладь наконец заволновалась.       — Но как?, – непонимающе моргала Блум.       — Просто расслабься. Это же нереально. Твой мозг сам выстроил себе границы и думает, что всё это происходит взаправду, – бархатом ласкал уши.       — Ладно... Ва-лтор... А откуда тот шрам?, – этот вопрос казался важным. Ответ словно присутствовал, но был давно утерян.       — Неудачная попытка..., – хмыкнул он. — Просто неудачная попытка. Давай, пробуй.       — Тогда... Ты тоже нереален?, – поджала губы Блум.       — Наполовину, милая. Не отвлекайся, – короткий поцелуй в шею.       Это действительно помогло: корка льда, которую она невольно представляла, в миг треснула вдребезги. И наконец вспыхнул свет перед ней – уже до ужаса реальный, ибо глаза сильно ослепило.       — Ма...ма, – сразу тихий шёпот из уст, что давался с невероятным трудом.        Ванесса спала возле, держась за левую руку рыжеволосой. В правой же лежал плюшевый кролик, которого она невольно приобняла. Блум надеялась, что мама проснётся, но в то же время прерывать её сон не особо хотелось. Каждый слог отбил дикой болью в голове. Но Ванесса услышала и мгновеннно проснулась.        — Блум..., – моргала она, не веря глазам. —  Блум!, – не сдержалась обнять её. — Ох, прости... Тебе наверное больно, – сразу отстранилась.        — Не...т.       Хранительница еле подняла тяжелые руки, положив ладони на спину мамы. И вновь боль во всех мышцах тела и головы. Просидели они так пару минут, пока Блум снова не отключилась. «Но теперь есть все шансы на то, чтобы восстановится.» – витало в её мыслях.       Ощутимо прошла долгая неделя. Блум уверенно вставала на ноги, хоть и на костылях. Только вот тело всё равно было до ужаса слабым: тёмные круги под глазами, худощавые скулы, руки и ноги. «Как скелет ходячий...» – думала она, изредка смотря в зеркало. Словно вампир высосал из неё всю кровь.       — Прошу, отпустите, – умоляла мама. — Сами видите, она очень быстро приходит в себя.       Хранительница сидела на стуле в кабинете, мусоля белую ткань ночнушки между пальцев. Странное ощущение не покидало: «Я не чувствую... Огня.» Либо он был довольно слабым, чтобы его услышать. Она часто взывала к нему, дабы тот помог ей поправиться, ведь её магия часто лечила не только других, но и её. Тот же синяк с того странного тёмного коридора с картинами злодеев – он довольно быстро ушёл, не оставив за собой ни следа. И всё благодаря собственной магии.       — Это, конечно, феноменально, что организм восстанавливается настолько быстро, – перебирал врач какие-то бумажки. — Сами знаете, Ваша дочь пробыла в коме целых два года. Обычно поправка в таких случаях проходит очень... Долго.       — Есть ли какие-то варианты, Питер? Как мы можем забрать её домой?, – Ванесса грызла ноготь большого пальца. — Уверяю, дома она восстановится гораздо быстрее.       Белые стены действительно давили на мозг Блум, как и запах больницы, постоянные капельницы. «Я могу вылечить себя сама.» – сказала однажды она маме, на что та понимающе кивнула, ибо Ванесса беспокоилась бы меньше, будь её дочь дома.       — Давайте поступим так. Единственное условие: Вы будете приводить Блум каждые пару-тройку дней, чтобы мы удостоверились в том, что состояние Вашей дочери действительно улучшается, – глаза Блум словно наконец загорелись. — Если вдруг станет хуже – незамедлительно вызываете нас.        — Спасибо, Питер, – улыбнулась Ванесса.        — А так, состояние действительно неплохое. Правда, нужно будет придерживаться диеты. Ну, знаете, крем-супчики там, всякое такое, чтобы сильно не нагружать желудок...       Дальше Блум не слушала. «Я будто на какой-то лекции...» – фыркнула она в мыслях.        Но здесь было что-то ещё. Что-то очень важное, что она забыла в этой коме. «Или кто-то...» – донеслось в голове. Словно эта мысль ловко ускользала с её пальцев, как капли воды.        Зеркало. Блум пришла в уборную, положила лёгкие костыли на пол и ладони вдавились в плитку, в которой была раковина. Взглянула в свои глаза в отражении, в которых больше не было той жизни, что сияла когда-то звонко. Весь голубой цвет испарился, оставляя за собой лишь блеклую серость. «Что-то знакомое...» – подумала она.       — Кто ты?, – спросило отражение.       Вдох. Умыла лицо прохладной водой. Но это не помогло смыть тёмные круги под глазами. «Я схожу с ума...» – выдох.       И всё далее было серым. Лишь мама светилась от счастья во всей этой безжизненности и мягкий кролик в руках Блум, что выделялся своим синим цветом.       — Солнышко, я так рада..., – говорила Ванесса за рулём. — Так рада, что ты наконец будешь дома.       — Как папа?, – шёпотом спросила хранительница.       — Пока на работе. Там пожар какой-то на окраине... По новостям трубят. Думаю, вечером вернётся, как всегда, – сказала мама с улыбкой.       — Сделаешь какао? Тот, вкусный, – уголки губ приподнялись в солнечном свете.       — Тогда тебе придётся попрыгать по лужам в резиновых сапожках, – посмеялась она. — Конечно сделаю. Только надеюсь, плохо тебе от этого не станет.       — Пф-ф. Уж он-то точно не повредит, – в голову прокралась странная мысль. — Как вы приняли меня с папой, когда я появилась на пороге?       — Кажется, я тебе уже рассказывала, – нахмурилась Ванесса. — В принципе, не суть. С радостью расскажу снова, всё равно пробка, – постучала по рулю кончиком пальца, в мгновение тепло улыбаясь. — Самый чудесный день в моей жизни, на самом деле. Мы тогда ужинали у меня дома и твой папа сделал мне предложение спустя год наших отношений.       — Точно. Помню... А что дальше?, – любопытно смотрела на её лицо.       — Я, конечно же, сказала заветное "да" и в тот же момент в дверь постучали... Я открыла её и вот, совсем маленькая ты. Даже двух недель тебе не было... Знаешь, конечно, мы не были готовы к такому повороту в нашей жизни совсем.        — Никто бы не был готов к такому..., – свела брови к переносице Блум.       — Я и по всем полициям бегала тогда, но ничего, – продолжала Ванесса. — Никто не знал откуда ты. Но понимаешь... Я всегда мечтала о ребёнке.       — Правда?, – поморгала ресницами хранительница. — Почему?       — Моя мать... Была очень строгой женщиной, мягко говоря. Сильно била, ругала за любую ошибку. И мне... Почему-то тогда хотелось исправить эту свою травму. Дать своему ребёнку всё самое лучшее и вырастить кого-то достойного... Доказать матери, что это возможно сделать без насилия. И как видишь, у меня получилось, – всхлипнула мама, закрывая лицо рукой.       — Ты не рассказывала раньше такого..., – Блум обняла Ванессу за плечи, вылезая из ремня безопасности. — Мне очень жаль, мам.        — Всё это в прошлом, солнышко, – кротко поцеловала в лоб. — Я рада, что ты появилась в нашей жизни. И была рада с самого начала.        — А папа?       — Ох, ну, мужчинам душевные вещи осознавать даётся с трудом. Но он быстро привык к тебе. Постоянно покупал, знаешь, эти... Фруктовые пюре. А ты вечно сосала пальцы, ибо хотела на самом деле пить, – улыбнулась Ванесса сквозь слёзы. — Он тоже всегда любил тебя, разве что заботился по-своему – подарками, различными сказками и всем таким.       — Это он надоумил тебя купить этого кролика?, – ухмыльнулась Блум.       — Да! Я тогда отнекивалась: "Ты с ума сошёл? Он же очень дорогой!". Ой, ну-ка, пристегнись. Сейчас поедем, – хранительница быстро вернулась на своё место, а мама нажала на педаль.        — Но он всё-таки купил втихаря, да?, – заканчивать такой душевный диалог рыжеволосой не хотелось.       — В точку. Зато глянь-ка, это длинноухое существо теперь всегда с тобой.        — Спасибо, мам, что поделилась. Для меня это важно, – улыбнулась Блум.       — Всегда рада, солнышко. Иногда жизнь действительно может подвернуться совсем в другую сторону. Но... Главное – не отчаиваться. Возможно, эта сторона окажется гораздо лучше, чем прежняя, – мягко улыбнулась мама.       Спустя минут пятнадцать, наконец открылась дверь машины, в которой застыла влажная духота. Всё после такой поездки вокруг приобрело свой цвет: зёленые деревья, жёлтый солнечный свет, голубое небо с белыми облаками.        — Вот мы и дома, – сказала мама, помогая дочери вылезти из машины.        Оказалось, с момента как Блум улетела в Алфею, мама часто убирала её комнату, но оставляла всё на своих местах. Здесь ничего не изменилось: ни книжки со сказками, которые стояли в хаотичном порядке, ни куча игрушек и рисунков. Только кровать с голубым постельным была идеально заправлена.       — Вот я и дома, – произнесла вслух уже в своей комнате, держа кролика в одной руке.       Но от чего-то в душе была паника. Блум захотелось плакать без конкретной причины. «Всё же хорошо... Я дома, всё в порядке...» – успокаивала она себя, облокотившись на белый шкаф возле.       Да и в комнате, не смотря на кучу вещей было пусто: ни той радости, которая здесь витала в детстве, ни смеха от догонялок с папой. «Я слишком... Повзрослела, кажется.»       Но поток негативных мыслей прервал внезапный звонок. На экране телефона высветилось имя: «Стелла». Блум судорожно вздохнула, но взяла трубку.        — Алло.       — Блум... Блум, это ты? Это правда?       — Да, – грусть хранительницы сменилась на радостную улыбку от солнечного голоса подруги.       — О, Дракон... Я просто поверить не могу, что слышу тебя, лучик...       — И я рада тебя слышать.        — Офигеть, целых два года..., – вздохнула. — Ну как ты вообще? Всё хорошо? Ничего не болит?       — Да вроде не болит. Сойдёт... Мне больше интересно, как у вас там дела.       — Да тоже сойдёт, – тон Стеллы внезапно поник. — Я так волновалась каждый день, звонила твоей маме постоянно, просила сообщать какие вести новые... Прости, что так редко навещали тебя. Да и сейчас не рядом... Все стали такими занятыми, что мне аж противно.       Хранительница лишь махнула рукой, будто подруга была прямо перед ней.        — Всё нормально. Уже всё хорошо, – Блум присела на стул. — Давай, рассказывай, что нового у вас? Чем все заняты?       — Ну-с, финальное превращение все получили. А-а... Так, что же ещё...       — Валтор?, – скользнуло имя на её язык.       — Ой, этот пропал. Вообще ни слуху ни духу, после твоего же впадения в кому, кстати. Но думаю, снова объявится, раз ты проснулась.       — Наверное... Это странно, – хмыкнула Блум.       В памяти была дыра. Словно она что-то всё-таки утеряла в своей коме, хоть и вспомнила уже достаточно много за эту неделю. «Надеюсь, это не что-то важное... Хотя, что там может быть важного вообще.»       — Тоже так думаю. Даже битв у нас так и не было с ним. Между нами, мне кажется он вообще... Того.       — Нет... Он демон, бессмертный, – вытащила из памяти Блум. — Поэтому, очень навряд ли.        На фоне в трубке послышались какие-то голоса, от чего хранительница сразу вздохнула.       — Сейчас подойду!, – крикнула Стелла кому-то. — Ладно, лучик. Не унывай там. Прилечу сразу, как только смогу, обещаю.       — Буду очень ждать Вас, о, великодушная принцесса Солярии, – шутливо произнесла рыжеволосая.       — Ну, точно ты, – посмеялась подруга.       Пара-тройка «бип-бип-бип» и вновь глушащая серость. Блум прищурилась в пол, а в голове был целый мозговой штурм: «Вот что я могла забыть?»       Она коснулась своей шеи худыми пальцами, на которой был голубой кулон с серебряной цепочкой. Рыжеволосая полагала, что подарила его мама. Но когда та сказала пару дней ранее, что Блум была с ним ещё с самого Андроса, то запуталась окончательно. Он точно не был на ней в тот момент.       Далее день прошёл не так уж и плохо: папа вернулся с работы, захватив с собой очередной подарок.        — И что же ты там подготовил, папа?, – ухмылялась Блум за столом перед небольшой коробкой.       — Хм-м. Что-то очень вкусное, – хитро улыбнулся он.       — Майк, но ей же нельзя...       Рыжеволосая нетерпеливо приоткрыла картонную крышку коробки, но глаза смущённо смотрели на некую перепалку родителей.        — Нет-нет. Я всё продумал!, – повертел головой. — Открывай, доча.        Блум хмыкнув, пожала плечами и убрала крышку.        — Да ну... Мам, мы только сегодня о них говорили, – рыжеволосая залилась смехом, на что Ванесса привстала, заглядывая в коробку.       — Пюре? Майк, ну ты серьёзно?, – посмеялась она. — Я уж подумала чипсы какие.        — Я же говорил, я всё предусмотрел!, – гордо сложил руки под грудью.       — Спасибо большое, пап.        В коробке была дюжина упаковок фруктового пюре с разными-разными вкусами. Но самый любимый из них был: «Яблоко-банан-клубника»       Блум лежала в своей комнате и быстро слопала все пачки всего за один вечер. И также быстро уснула, крепко обнимая кролика и чувствуя некое реальное спокойствие, которого не присутствовало уже долгое время.

— ⋆✴︎˚｡⋆ —

      Утро. Хранительница встала, упираясь на костыли. «Нужно поесть и подышать свежим воздухом хоть немного.» Движения давались сложно, но не так тяжело как в первые дни.       Мама заботливо оставила завтрак на столе Блум. «Такими темпами я совсем не вылезу из своей комнаты и разленюсь. Разве что до туалета сходить.» Но и он был в пару шагах от двери в её комнату.        Возле тарелки лежала записка: «Я в цветочном! Приходи, если силушка появится. Обещаю не задерживаться. Люблю, твоя мама.» У подписи было маленькое сердечко. Блум улыбнулась. Теперь есть цель дойти до цветочного, что был не так далеко от их дома.       Рыжеволосая быстро съела суп, сидя за своим некогда рабочим столом, что теперь превратился в обеденный.        Лёгкая слабость хоть и одолевала, но Блум повторяла себе по пути к двери: «Сегодня выйду...» И так и случилось.        Будто сойдя с ума она побежала из дома без костылей, только держала их в руке, которые только замедляли её телодвижения.       Блум была на пути к парку, через который можно пройти к маминому цветочному магазину. Фея огня присела возле дерева, скамеек на пути не предвиделось. Слегка запыхалась, но чувствовала себя вполне отлично. Закрыв глаза, жадно вдыхала свежий чистый воздух, что наполнил лёгкие сполна. «Свобода.» – облегчённо подумала Блум.       Откуда ни возьмись огонь возгорелся в её теле. Метался как когда-то. Очередное дежавю. Рыжеволосая прикоснулась к груди, из которой вот-вот выпрыгнет сердце. «Он где-то здесь.» – но опасности не чувствовала, только странную радость.       Быстро оглянулась, но не увидела ни единой души. Кроме людей, что выгуливали собак.        — Но ты же здесь, верно?, – немой вопрос из её уст, на который ответа она не ожидала.       — Я повсюду, милая, – бархатный шёпот прямо у её уха.        Она дёрнула рукой, пытаясь отогнать предполагаемого мага от ушей. Но его здесь не было. «Я так свихнусь...» – сделала выводы Блум. Огонь также внезапно прекратил бушевать. Но не может же он обмануть?        Совсем не готова драться сейчас, из-за чего пожалела, что вообще вышла на улицу. «Нужно было сидеть дома.» Прикусила губу, ощущая лёгкий, откуда не возьмись, вкус бергамота.        Взглянула на оранжевую листву и сразу утонула в этих прекрасных красках. Осень, прекрасная осень. А за ней проливные дожди и, наконец, зима. «Уже совсем немного и будет мой день рождения...» – счастливо думала Блум, но сразу загрустила. Ведь этот праздник будет двадцатым по счёту, а последние два неудачно пропустила.       Взяла костыли, упираясь на них в мягкую землю снова. Шла сквозь парк, минуя странные взгляды людей. Их жалость на лицах лишь угнетала ещё больше, от чего хранительница старалась пялиться в асфальт.       Но быстро устала, поэтому присела на скамейку. Медленный глубокий вздох. «Всё-таки так бездумно не стоило бежать.» Оставалось уже меньше половины до цветочного. Сдаваться на полпути совсем не хотелось, но очень манило. В голове снова что-то колыхнулось, а в груди припекло. Он снова где-то здесь.       — Покажись ты уже, – прошептала под нос.        — Вы что-то сказали?, – слегка неуверенно спросила девочка, лет восьми на вид.        Она сидела на другом крае скамейки, а на её ногах смирно лежал щенок, похожий на овчарку. Окрас питомца был довольно красив: светло-коричневая шерсть и только лапки были белыми. А на шее висел красный ошейник, который был слегка большеват.       — О, нет. Прости, если напугала, – улыбнулась ей Блум.        У девочки были розовые волосы, оттенка как у Текны, а глаза фиолетовыми.        — А ты тут одна?, – взрослых не было видно поблизости. Парк заметно опустел.        — Да мы так... Заблудились тут с Арту. Мы с папой недавно переехали сюда и я ещё не успела освоиться, – честно призналась девочка, гладя щенка по голове.       — Могу тебе помочь. Я знаю этот город, как свои пять пальцев. А свой дом или адрес помнишь?       — Да! Адрес нет, а вот домик да! Он недалеко от этого огро-омного парка, — преувеличивала. — Тёмно-красный такой.       — Тогда всё поправимо. Возможно, знаешь какие-то ещё места около дома?       — Блин, наверное.. Зелёная остановка!       — Неподалёку цветочный магазинчик, да?, – улыбнулась ей.        — Да-да! Вы.. сможете проводить меня? Папа точно беспокоится уже..., – приуныла девочка, вновь приглаживая своего питомца.       — Спрашиваешь ещё. Пойдём, мне как раз туда же, – встала Блум, опираясь на костыли.        — Ура! Спасибо вам, спасибо!, – подпрыгнула девочка со скамейки, а Арту радостно завилял хвостиком.       Их путь прошёл не в тишине. Блум узнала, что девочку зовут Рокси. Та же интересовалась от чего рыжеволосая на костылях, на что последовал ответ:       — Неудачно упала...       «Навряд ли у маленькой девочки есть понимание, что такое кома» – размышляла она.       Они быстро миновали парк, выходя на дорогу. Шла хранительница довольно быстро, от чего сил, конечно, не прибавлялось. Но задерживать Рокси своими бедами не хотелось вовсе.       — Вот там мой дом!, – показала пальцем на красное здание.        «Хоть и не так далеко, но и мало ли что может случиться с ней по пути... Не знаю, защитит ли её такой маленький пёсик. Лучше удостоверюсь.»       — Пойдём, провожу лучше, – немного выдохлась.       — Спасибо!, – вновь подпрыгнула она.        Дальше шагали в тишине. В груди феи огня снова что-то щёлкнуло. «Да где же ты, Валтор?» – заглядывала глазами в каждый уголок по пути. Но ни намёка не было на него.        Они быстро дошли к её дому. Рокси благодарно и аккуратно, но всё же неожиданно, обняла Блум, боясь сбить с ног.        — Жаль в ответ обнять не могу из-за этих костылей, – разочарованно пробормотала хранительница, на что девочка посмеялась, отпрянув.       — Спасибо вам! Заходите на чай, – улыбалась ей девочка.        Щёлк. «Бабушка. Вёдра с водой.» – слегка попятилась, чуть ли не падая. Быстро вернулась в исходное положение, всё ещё шокированно смотря на каменную плитку улицы. «О Дракон, что же я могла забыть?» – немой вопрос, на который, конечно, ответа не последует.       Рокси тем временем убежала к двери дома, помахав фее рукой.        — Будь аккуратна! И адрес свой запомни на всякий случай, – почти кричала ей Блум.       — И вы тоже аккуратней!, – явно намекала на костыли.       Они снова обменялись взглядами, махая друг другу. На душе стало светлее, словно кто-то приоткрыл штору, впуская солнце. «Впрочем, утро провела не зря» – коротко ухмыльнулась себе.       Блум сощурилась, снова смотря в пол. Огонь в груди возгорался всё сильнее, он где-то рядом. Очень близко. Встала, доверяясь своим ощущениям. «Кажется, где-то справа». Но там был довольно тёмный переулок.        «Ну...» – немного обдумав, всё же не решилась пойти туда. Она слишком слаба чтобы драться. Да и сколько бы не пыталась всю эту неделю, ни одной искры магии не шла с её пальцев. Всё уходило на поддержание организма и пробуждение воспоминаний.        Хранительница присела на ближайшую скамейку, совсем ослабевая. Эта прогулка сильно помотала её силы, а до дома путь уже не такой близкий. Блум положила костыли на ноги. «Хотя, я могла бы отбиться ими.» – хихикнула она.       На другой край скамейки кто-то подсел, снова нарушая её шаткое умиротворение. Щёлк в голове и дежавю. Сомнений не было – это Валтор. Ведь внутри всё полыхает в пожаре. Но посмотреть на него не решалась, хоть и очень хотелось.       — Зачем ты здесь?, – зло выдавила из себя.        — Да так. Смотрю к чему докатилась хранительница своим бездумным действием на Андросе, – на его лице определённо пылала ухмылка.        «Между прочим из-за тебя...» – поджала губы.       — И к чему же я докатилась?, – свела брови Блум, сжимая в руке одну из костылей.        Ярость к магу была всё сильнее. «Пустить бы в тебя пару огненных шариков.» – очередной щёлк в голове.        — Не суть. Важнее то, что ты жива, – внезапно вымолвил мужчина.        Блум впервые одним глазком взглянула на него. Ничего не изменилось. Разве что, волосы слегка отросли почти до его скул. Но всё также бордовый длинный плащ, белая рубашка и тёмно-фиолетовые сапоги до колена.       — Серьёзно?       — Что именно?, – он повернул к ней лицо.       Смотрел прямо в душу, словно изучал её безжизненными серыми глазами. «Что-то подобное я уже видела...» – смутилась она.       — Радуешься тому, что я жива? Не похоже на тебя.        — А я и никогда не желал тебе смерти, милая, – закатил глаза. Желваки на его лице немного засуетились.       Вязкая тишина повисла между ними. Слов у Блум не находилось совсем. «С врагами не разговаривают, а сражаются. Но он как всегда ставит себя в выгодное положение.»        — И чего же ты тогда желаешь, Валтор?        Снова тишина. Как всегда, она остаётся без ответов.        «Ладно, пора к маме. С ним нет смысла разговаривать. Чего я ожидала вообще? Опять.» – встала Блум на злосчастные костыли. Уж перед врагом в таком виде показываться не хотелось. Но ей быстро стало без разницы на это.        Валтор продолжал сидеть, выслеживая неловкие движения феи. Приоткрыл рот, в попытке что-то сказать вслед.       — Подожди, – выкрикнул маг, подбегая к ней.        — Что?, – стояла Блум, ожидая. Но он молчал. — Извини, но слишком долго выстоять не могу из-за этих штук. Поторопись.       — Мне нужна твоя помощь, – выдавил Валтор.       Хранительница шокированно обернулась к нему, округляя глаза.       — Что?, – вновь спросила она. — Моя? Помощь?