II Во власти судеб

— Выходи… Голос, что звучал за старой, потрепанной, деревянной дверью, был на удивление ласков. Он резонировал от пыльных, затхлых стен подобно лёгкому дуновению ветра, заставлял покрываться мурашками нежную кожу. — Николетт… — Нет… А вот её голос… Надтреснутый, слегка ломкий… С каждым дальнейшим, прожитым годом в измерении Майклсонов ее голос лишался всякой уверенности. Он становился бесцветным, часто раздражительным, ведь этот надоедливый, не оставляющий выбора на нормальную жизнь Тер, шёл по её следу, как одержимый не за одним желанием, будто страдающий от жажды в пустыне. В данный момент, не только фигурально. На улице стоял зной. Солнце сияло над горизонтом огромной головой, раняя лучи сорокоградусной жары. Новый Орлеан. 1992 год. — Похоже, сегодняшний поход в библиотеку выдался не самым безопасным, — довольно осиплым голосом произнес парень, ступающий в глубь холла на слегка покачивающихся ногах. — Интересно, как в очередной раз отреагирует Клаус на то, что ты вновь покинула безопасный особняк? Снова расшвыряет все что попадёт под руку? — Не думала, что ты окажешься таким дотошным, Аурум! — сварливо ответила Николетт, выходя из — за дальних дверей затхлого помещения, несколько раз откашлявшись. — Доставить тебя деду считается моей первостепенной задачей, — вяло усмехнулся он, наглядно пытаясь не терять сознание. — И не только это. — Невероятно… — сраженно замотала головой девушка. — Ты прекрасно знаешь, насколько теры тяжело переносят высокие температуры, нуждающиеся в больших колличествах воды. Ты рискуешь своей жизнью и все равно тащишься за мной, стоит мне покинуть особняк Майклсонов. — Я? Рискую жизнью? — Приблизился к ней он, глубоко погружаясь золотистым цветом своих глаз в эту небесную радужку. — Рядом с áкваром мне врят ли грозит смерть, — негромко прошептал он, поймав ладонью её затылок, в следующее мгновение, накрыв надутые губы неудержимым, жадным поцелуем. Послышался протестирующий всхлип. Ладони Николетт рьяно заколотили по плечам парня с пшеничным цветом кудрявых волос. Оконные стекла этого старого особняка на краю города в котором они находились, резко треснули. Вместе с половиной дома, стены напрочь снесло сильным потоком воды, пригвоздив обоих к разваливающейся лестнице, ведущей на второй этаж. Да, уже не впервой сюда занесло девушку, удирающую от Аурума Тера. Вот только подобный поступок был глупым или все же… намеренным? Тер жадно глотал воздух, прижатый к стене с осыпающейся, мокрой штукатуркой, как и Николетт, подобно хлющу, промокнувшему до нитки. — Всю реку опустошила? — Продолжал наслаждаться ощущениями, хохоча Аурум, раскидывая руками и плюхаясь на пятую точку. — Знал, что когда ты сильно возмутишься, то вновь это сделаешь. Да ты буквально напоила меня! Не жалеешь, что унаследовала от матери силу áквара? — Просто… Заткнись… — сдавленно произнесла девушка, лет семнадцати на вид, красивые шёлковые волосы которой прилипли к лицу и шее. — Ты ведь знаешь, будь ты фламмелем, то давно расправилась бы со мной, — блаженно усмехнулся он, запрокидывая свои карие глаза к солнцу, назойливо прожигающего лучами лицо сквозь выбитую потоком воды стену. — Хотя нет, я вру. Врят ли бы ты справилась с тысячелетним Элемéнтаром, да ещё и наследником. Разве твой отец не должен был тебя всему научить… ну или хотя бы Сапфир? — Почему?.. Зачем ты делаешь то, что велит мой дед? Зачем уже пять лет пытаешься сломать, связать, пленить… — Сломать? — Недоуменно встретился Аурум своим сраженным взглядом с её явным возмущением в глазах. — Связать, прости? Если ты не заметила, то я всегда пытался уговорить тебя пойти со мной во дворец Огня добровольно, это ты все время на меня накидывалась, а мне приходилось уже оборонятся кроме… кроме сегодняшнего случая. Сейчас вода была мне просто необходима, — подчеркнул сказанные слова довольной улыбкой наследник дома Земли. — Не надо… — И вот сейчас ты, сидишь в полуметре от меня, уставшая и раздраженная от моей постоянной слежки, лишенная прежней уверенности, совсем позабывшая то, что вода — жизнь для земли. Ты сдалась? Зачем снова пришла на наше место? — НАШЕ? — Отчаянно выдала девушка, всхлипнув от негодования. — Если хотела, чтобы я тебя не нашёл, выбрала бы совершенно другое захолустье… — самодовольно улыбнулся он. — Мне надоело… — тихо промолвила она, ощутив его тёплое прикосновение пальцев к своей мокрой щеке. — Надоело сражаться с дотошным, заядлым бухариком! — Резко оттолкнув его ладонь от лица, Николетт медленно поднялась на ноги, качнувшись. — Какой же разрушительной может быть вода! — Искреннее расхохотался он, куда более резво вставая на ноги. — Даже для тебя. — Плевать, что ты сделаешь и как сделаешь. Я с тобой не пойду, — злобно скрипнула зубами Николетт, пытаясь отвести взор своих голубых глаз прочь. — Зачем? Почему ты служишь Пламену?! — Это не тот вопрос, который ты хочешь задать, делая лишь вид, что бежишь, но сама только даёшь повод следовать за тобой… — тихо промолвил он, снова приблизившись, вот только теперь довольно вплотную, да ещё так, что она чувствовала, как каждая капля воды, той, которой огрело их обоих по зову её силы, мягко скользила по его телу. — Нет… — хриплый, осевший голос девушки был едва слышен. — Я могу ждать ещё пять лет, и столько же лет уговаривать тебя пойти на условия Пламена, а ты, по — прежнему можешь сопротивляться второму, но вот первому… Он вдохнул довольно глубоко, скользя туманным взглядом по её лицу, ожидая когда она задаст тот вопрос, который он так хотел услышать. — Почему я так… так сильно желаю тебя? — Сорвалось с её губ слегка хрипло. Пальцы поймали его ладони, ощутив желанное прикосновение. — Я — тер, — вдыхая аромат её волос, словно одержимый ответил Аурум. — Ты — áквар. Твой молодой, девственный организм неудержимо требует слияния сочетаемой Стихии. При том я уверен, что настолько сильно, что ты готова рисковать собственной жизнью, чтобы вновь увидеть меня. — Ты ведь жалкий алкоголик, не пойми по какой причине — шавка Пламена, я чувствую, что даже камень Сапфира тебя презирает… — Но не отталкивает, — нагло усмехнулся он. — Ты обречен… — Это не говорит о том, что я не смогу заставить визжать тебя от удовольствия, так что ты сможешь даже сквозь солнце видеть звезды! — Прорычал в шею девушки Тер, одним рывком срывая с нее тонкую ткань голубой, промокшей блузы. Губы Николетт молниеностно поймали его губы, стоило сорвать с неё лёгкое одеяние, ладони беспардонно зарылись в эти, всегда окутанные золотом кудри. Аурум… Чистый, великолепный металл — золото, поглощаемый лучами неумолимо жгучего солнца, скользящего жаркими потоками по его крепкому торсу, стоило парню скинуть с себя напрочь мокрую, цвета хакки рубаху. Сильные ладони обхватили молодые, наливные ягодицы девушки, рывком прижали её спиной к одной из выживших стен этого ветхого, разваливающегося особняка, губы горячо коснулись шеи. Она ощущала сквозь ткань своих джинс насколько нетерпеливо рвался на волю его крепкий меч, цепко обвив ногами талию парня. Из уст Николетт послышался размазанный стон, глаза закатились, отдавая тело во власть желаний, во время того, как мозг сильно затуманился, а естество требовало долгожданного наслаждения, ведь ей давно уже было далеко за свои семнадцать на которые она выглядела. В данный момент она получила не все ответы на свои вопросы, однако сейчас, кроме его неудержимых, возбуждающих прикосновений ничто другое просто не имело значения. Освободив их обоих от последней одежды, Аурум накрыл её наливную, красивую и аккуратную грудь ладонью, требовательно не отпуская своими губами ее губы, жадно ощущая пульсацию вен под кожей, чувствуя, как кровь наливается в жилах, концетрируясь где — то в районе её живота. Да, он буквально считывал её возбуждение, ведь быть тером — значить сильнее чувствовать все, что связано с мирозданием под названием «жизнь», читать каждый зов и каждый знак, быть не только сыном жизни, а и самой жизнью. Как он хотел слияния с её Стихией, манимый ее вкусом девственной молодой квинтессенции, так и она — желала отдать себя во власть знатока удовольствий. Её нежные, слегка где — то неуверенные ладони, сумбурно исследовавшие его тело, возбуждали во много раз сильнее, нежели опытные прикосновения некоторых девиц в прошлом, которых этот путешественник испробовал сквозь время. Одна лишь мысль о том, что Николетт никому доселе не принадлежала — беспощадно срывала башню. Тер, чей вкус она ощутит первым, безудержно был готов сполна наполнить её своим драгоценным металлом наслаждения. Его поцелуи будоражили молодое, невинное тело, прикосновения чувственных пальцев к девственному цветку срывали безудержные, громкие стоны, разливая жар, заставляя сладко баламутить кровь в жилах. Одно лишь мановение ладони Тера, матереализовало невесть откуда взявшиеся лианы, плавно явившиеся из недр земли, заставило разломаться старый, деревянный пол, обвить их тела, молниеностно погружая в подобие преобразовавшейся лежанки, максимально идеально погружая в комфорт предстоящего соития. Он вошел в неё плавно и неудержимо, ощутив как стенки невинного лона обхватили горячее, мужское естество и из гортани девушки — áквара вырвался сладостный стон, который он заглушил страстным, требовательным поцелуем. Николетт неуемно выгнулась навстречу его размеренным, горячим толчкам, постанывая от нахлынувшей услады. Сколь много она прочла книг о том, как это происходит впервые у людей, сколь мало она представляла, какой сильный экстаз может ощущать при этом Элемéнтар. Тело девушки словно наэлектризовывалось эйфорией, заставляло все клеточки разряжается с каждым его проникновенным движением, разливая в организме неописуемый кайф, ведь каждое его проникновение взрывало в естестве её низа живота сотни блаженных бомб, обрушиваемых апокалипсисом оргазма. Она просто не могла контролировать своё тело, как и он своё, наполняя её с каждым толчком все больше и больше, растворяя свою Стихию в ней и расстворяя её в себе. Нет, человек не знал, что существование подобного удовольствия вообще возможно… У людей всё происходило совершенно по другому: стоило дойти до высшей точки сласти, когда эти два, забывших о существовании мира существа, бились в судорогах исступления буквально каждую секунду, при каждом движении, синхронно заливая гортанными стонами округу. Нескончаемое удовольствие от соития, казалось, неземной оргазм, заставил Николетт и Аурума под конец, преобразовать, на некоторые доли минуты, бренные, придуманные примитивными людские тела в квинтесенцию духа, слиться воедино, перетечь в одно единое маловитовой субстанцией тера с лазурной ипостасью áквара и вновь плавно вернуться в прежний облик. — Невероятно… — слабый, все ещё окутанный блаженством голос девушки был едва слышен. Даже в самых прекрасных снах, она и представить не могла, что такое возможно. Естество Николетт все ещё нежно вибрировало от испытуемых ощущений, даже когда они оба совершили этот незабываемый акт, мягко вернув телам прежнюю форму. Она присела на этой упругой из лиан, подобии кровати, блуждая растерянным взглядом своих голубых глаз в пространстве, издавая неконтролируемые, лёгкие всхлипы. — Это возможно? — Возможно, если ты — Элемéнтар, — довольный, словно кот вылизавший долгожданную сметану, усмехнулся Аурум. — Соитие двух Элемéнтаров сочетаемых Стихий даруют наслаждение, которые другие испытать просто неспособны. — Не только наслаждение… — тихо сорвалось из ее уст. — Твои мысли, желания, то, кто ты есть и что из себя представляешь… Я все это видела, ощущала. Я словно прошла сквозь тебя… — Так же, как и я — прошел, поглотив собой тебя… — приглушенно ответил он, подчеркивая столь необычные признания лёгким, бархатным голосом. — Это то, кто мы есть на самом деле — Стихии, пусть и не самого верховного ранга. — Значит Сапфир… — слегка застопорилась она, встретившись с его золотыми чертями в глазах. — Он способен испытывать это только если сольеться в этом элементарском сексе с Элемéнтаром, — неудержимо рассмеялся Аурум вперив свои насмешливые глаза в Николетт. — Неужели ты когда-то думала в подобном ключе об этом крионе? — Беспардонно расхохотался он. — Нет, я просто… — она, на мгновение растерялась, вскочив с упругих лиан, что материализовали кровать, сгребая ошметки того, что совсем недавно можно было назвать одеждой. — Он ведь полукровка. Просто стало интересно. — Так вот, как частое время провождения в измерении Дамблдора повлияло на твоё воспитание?! — не прекращал смеяться Аурум. — Ну конечно с отцом или матерью сложно говорить на такие темы, неговоря уже о ледяном принце Сапфире, а других Элемéнтаров под рукой не было, когда ты росла. — Я бывала в мире Элемéнтаров! — Рьяно возмутилась девушка, пытаясь тщетно прикрыться ошметками, что были её разорванной блузкой, багровея от негодования. — Но ни с кем так и не имела возможности поговорить на эту деликатную тему, — повёл он в недоумении ладонью. — И зачем ты это делаешь, не понимаю… — развалился в блаженстве на удобных лианах Тер, подставляяя лицо жарким лучам солнца. Близость с áкваром невилировала любые жаркие температуры, способные навредить Ауруму. — Я видел тебя обнажённой во всех смыслах от тела до духа. Глупышка. Как и она, безошибочно узнав, какие демоны его гложили на самом деле, заставляя прикладываться к бутылке. — Это ведь правда, да? Осторожно прикрываясь все ещё мокрой тканью, она присела на краешек лиановой кровати, теперь уже заставив Тера сделаться довольно серьезным и напряжённым, вскакивающим на ноги и мгновенно натягивающего брюки. — Про тебя и Темпоса… Про то, что тёмная Триада… — она едва не проглотила язык, застыв на месте, не в силах произвести ни слова. От недавнего наслаждения, которое он даровал ей не осталось и следа. — Великие четыре Стихии! Что ты намерен делать? Правда будешь всем и дальше заливать, что это был эксперимент из Сумеречного мира? Шлёпаблюд! — Да, я буду лгать! — Мгновенно перебил её он. — Буду шлепать языком, как ты меня и охарактеризовала и буду лгать столько, сколько будет нужно, иначе буду наказан Темпосом за пренебрежение его даром и возможностью на перерождение, чтобы помочь всем вам выжить, когда придёт время. И ты — будешь молчать, иначе он зашлет тебя куда — то между собой и Пространством, где даже дышать не сможешь. Сможешь лишь существовать, как безликое нечто, настолько, что в последствии позавидуешь мертвым! — Серьёзно прохрипел Аурум. — И можешь поверить мне на слово: Темпос — не самый ужасный верховный Элемéнтар, подыскивающий себе потенциального приемника, — хмыкнул Аурум, довольно тщательно пряча свой взгляд от Николетт под видом поиска рубахи. — Никому не желаю, напротив, встретиться с Хаосом, Пустотой или Смертью, а такие Единицы уже есть, как ты все и видела, и некоторые из них едва не в полной их власти. — Но это значит и то… — Что, когда придёт время, мне нужно будет поголовно отдать себя власти Темпоса, помогая ему переродиться и ты не можешь рассказать об этом кому — либо. — Нужно было думать раньше, прежде, чем спать со мной! — Возмущённо воскликнула Николетт. — Я переспал с тобой, потому, что влюбился в тебя, áкварское ты создание, неугомонное! — Всплестнул руками наследник магии Земли, уверенно подойдя к ней и плавно прижав к стене, не давая шолохнуться. — А вот ты не испытываешь ко мне ничего кроме желания. Я тебя не осуждаю. Порой, вначале бомбит именно ненасытность. Чувства приходят потом, но если ты растрезвонишь о моем предназначении, то закроешь едва не всё будущее. Для всех. Я давно смирился с тем, что мне приготовила Судьба. — Если смирился бы, то не керосинил бы, как ненормальный, — с вызовом взирала на него Николетт, глубоко дыша, буквально вздымая перед его разгоряченными, золотыми глазами грудью. К сожалению он был прав. В том, что они должны были молчать о масштабах катастрофы, надвигающиейся со стороны Тёмных Стихий, в том, какое предназначение уготовала ему Судьба, в том, что она была влюблена, но пока вовсе не в него… — Почему при всем при том, что я смогла узнать, слившись с тобой в нечто неописуемое, я не смогла увидеть ни одно твоё путешествие во времени? — Пораженно качнула головой Николетт. — Потому, что время способно поддаваться изменению, и… наверное потому, что я поставил ментальный щит. — Но зачем позволил все равно столь глубоко нырнуть в твоё сознание, увидеть встречу с Темпосом, узнать о тёмной Триаде? Узнать о катастрофе глобальных масштабов? Внезапно глаза Николетт округлились, губы приоткрылись в безмолвном шоке. — Ты хотел слить на меня половину своих страданий, потому что едва нёс это чуть ли ни шесть сотен лет в одиночку, не имея возможности делиться об этом с кем — либо! Просто… рассказать об этом кому — то… — горьким и одновременно сердитым голосом произнесла Николетт. — Вот почему ты все время клюкаешь! Ты знаешь не только собственную судьбу и предназначение… Ты осведомлён о судьбах едва не всех магических миров, не способный ни изменить что — либо ни как — то повлиять на это. По крайней мере сейчас. — Я бы не сказал, что все столь печально и очевидно… — грустным голосом произнес Аурум, горько взирая в её глаза. — Теперь я не единственный, кто будет нести это бремя. — Ты… подлый ублюдок! — с разгоряченным осуждением прошипела Николетт, занося над его лицом ладонь, во время остановившись. — Хочешь, чтобы и я спилась?! — То, что однажды обязательно произойдёт… До этого ещё далеко… — тихо произнес он, слабо улыбнувшись. — Мне ещё о многом предстоит позаботиться, но ты не скажешь никому об этом, иначе эта тёмная Троица… вернее пока, хвала светлым Стихиям — Двойня, потому что Смерть была заперта в одном тюремном, магическое мире, но оставшиеся придут за тобой, ведь они не приемлют, чтобы в наши судьбы вмешивался Темпос. Впрочем, как и не приемлет, чтобы вмешивались и Жизнь, и Пространство. — Но… они ведь не могут иначе… — с негромкой задумчивостью произнесла Николетт, осторожно высвободившись от загородившего её тело парня. — Баланс. — Да, именно таким способом Светлые, верховные Стихии и действуют, чтобы помочь нам справиться с Хаосом, Пустотой и Смертью, награждая избранных некоторыми своими дарами. — Тебе твой дар переноситься сквозь время не пришёлся ни к чему хорошему! — Возразила девушка. — Потому, что всему на все своё… Ну, это… — театрально потупился он с грустью ответив. — Время. — Зачем я это сделала? Зачем переспала с тобой?! — Возмущённо всплестнула руками Николетт. — Молчать о бедствии таких масштабов, пока не придёт… это чёртово время! — Схватилась за голову она, громко рыча от негодования, запустив ладони во влажные волосы. — Ну повежливее, Летта… Темпос ведь все слышит. — А он не пришибет нас на месте за то, что теперь я обо всем знаю? — Выкатила глаза девушка, заметно дрогнув. — Но я ведь тебе об этом всем не растрезвонил. Я переспал с тобой, — довольно улыбнулся Аурум, скользя по ней вновь тем самым, туманным взглядом. — Лазейка. Даже Темпос не властен над некоторым, назовём его, вполне естественным ходом вещей. — Хочешь, чтобы я прибила тебя сейчас же?! — Пуще прежнего разгорячилась она от такой его хитрющей наглости. Нам обоим нужно молчать об этом, — слабо улыбнулся он. — Ни Дамблдор, ни Бейн ни уж не приведи апокалипсису случиться раньше времени, Инверно Крионис, не должны знать об этом. — Я… я не смогу, не знаю… я… Он усмехнулся, наконец, нащупав где-то свою рубашку, невилировал подобие кровати, заставив лианы плавно расползтись по деревянному, холодному полу. — Тебе пора… — То есть, ты не станешь тащить меня к Пламену, не станешь требовать пойти с тобой, чтобы он, наконец освободил твою сестру? — Всхлипнула она. — Пять лет. Пять усердных лет, которые ты шёл по моему следу. Ты ведь знал, что слившись с тобой я узнаю и это. Узнаю причину по которой ты прислуживал моему деду, кроме той, которая произошла сейчас…ну, ты знаешь… — Да? — загадочным удивлением протянул он. — А я уже был подумал, что информация о верховных Стихиях Света и Тьмы перебила информацию о такой незначительной мелочи, — с саркастичной иронией бросил он. — Аурум?! — Возмущённо скрестив руки на груди, она и не думала сводить с него своих небесных, голубых глаз. — Позже я все тебе растолкую. Есть и другой способ, да, касательно моей сестры, — словно читая её мысли после соития, уверенно произнес он. — И мы сделаем это. Вместе. Мы сделаем то, о чем ты сейчас подумала. — Довольно потянулся он, зажмуривая свои золотистые глаза, подставляя чувствительную кожу к свету. — Однако, сейчас тебе нужно вернуться, пока Клаус не оторвал тебе голову. Советую, как можно скорее позаботиться об одежде, — не сдержал довольного смешка маг Земли, повеливая мановением руки распахнуться в пространстве зелёной воронке в которую Николетт нырнула, мгновенно исчезнув, оставив в глубочайшем раздумии Тера одного.