Белокурый бард Ремнанта

      Лорд Гастингс был настолько взволнован возможностью личной встречи, что посчитал успешным выполнение поручения. Кот, замурлыкав, стал тереться о ноги Жона.       — Вы хорошо поработали. Со своей стороны, я тоже выполню условия нашего соглашения и сломаю планы жалкой матери, — обрадовавшись, Жон погладил кота по спине. — Скажите мне, моя милая кошечка действительно такая нежная, как выглядит со стороны? Она такая же сладкая, как летняя рыбка?       — Э-э-э… Это зависит от обстоятельств. Что вы думаете о полосатых кошках?       — Ну, у меня нет четких взглядов.       — Тогда…       — Хотя, очевидно, без них мир был бы лучше.       — Конечно, — кошачий расизм. Как будто есть чему удивляться. Жон не понимал своего удивления, учитывая, какими территориальными и злобными могут быть кошки. — Думаю, вы прекрасно поладите, Гастингс. Просто будьте с ней ласковее.       — Конечно. А когда у вашего котенка экзамен на охоту? Чтобы я знал, когда нужно поднимать шум.       Завтра. Если верить чужим словам, то когда отдыхаешь, время летит незаметно, но никто никогда не говорил, как быстро оно пролетает, когда у тебя горят сроки. Чхэ Ен настолько захлестнула паника, что в последнюю минуту Жон набрал Вайсс и попросил ее дать несколько советов, чтобы попытаться успокоить девочку.       Прошлой ночью гонец от Чжу Вона поймал Жона на выходе из комплекса, чтобы вручить ему приглашение на выступление. Его посадили рядом с Чжу Воном и Ха Рин, чтобы убедиться, что он не предпримет ничего предосудительного. А может, это было просто из вежливости. Оба варианта были обоснованы.       — Завтра вечером, когда солнце сядет за горизонт. Ты ведь знаешь, что такое солнце? И Чхэ не мой котенок.       — Да, я знаю про солнце. Что касается того, что она ваш котенок, то да, она не связана с вами кровью, но вы тот, кто учит ее, вы тот, кто растит ее. Следовательно, она ваш котенок. Она будет помнить вас. Поверь мне, я знаю, — Гастингс сел на задние лапы. — Меня тоже бросила моя мать. Точнее, продала в клетку, без сомнения, чтобы расплатиться с каким-то огромным долгом.       Жон нахмурился.       В клетку…       Он говорил о зоомагазине? Было немного странно думать об этом с точки зрения животного. В итоге Жон решил не объяснять логику работы зоомагазинов Гастингсу и другим животным. Будет лучше, если они не будут забивать себе голову тем, что их кричащие хозяева-люди (или рабы в случае Гастингса) силой забрали их у своих матерей, заявляя на них права как на свою собственность.       Жон потратил еще несколько минут, чтобы убедиться, что Гастингс не забудет о времени и своем обещании, прежде чем встать и направиться обратно к Чхэ. Птицы были ветрены и часто забывали, о чем он их просил, но Гастингс, похоже, понимал, что такое концепция времени. Он предположил, что у разных животных разный мозг. Дельфины отличались умом, в то время как у маленьких рыбок в голове были практически одни инстинкты и обрывки мыслей. Конечно, кои в пруду были разговорчивыми, но они были довольно крупными рыбами.       Возможно, это также было связано с безопасностью. Люди были настолько умными, потому что этап взросление длился довольно долго, что способствовало развитию интеллектуальных способностей. Но работало это только потому, что человечество сделало мир достаточно безопасным для себя, чтобы дети могли себе позволить оставаться слабыми и беспомощными в течение более десяти лет. В отличии от большинства видов животных. Так же могло играть свою роль, росло ли животное, борясь за выживание или утопая в роскоши. Собака или кошка имели возможность уделять больше времени размышлениям и интеллектуальному развитию, если не были обеспокоены удовлетворением всех своих основных потребностях.       «Надо сосредоточиться на Чхэ. Психологию животных можно оставить на потом».       Охрана пропустила его обратно в комнату к умирающей от беспокойства Чхэ. Когда он вошел, разговор с Вайсс уже подходил к концу. Жон, подождав, пока разговор окончательно не закончится, подошел к своей ученице. Чхэ Ен все еще пыталась унять дрожь, поэтому она вздрогнула, когда он подошел ближе, не сумев заметить его приближения до последнего момента.       — У тебя все получится, — попытался он её успокоить. — Ты прекрасно выучила песню.       — Что… Что, если я все испорчу? Что, если я пропущу ноту?       — Тогда продолжай играть. Исправь ошибку. Хороший гитарист продолжает играть, несмотря на совершенные ошибки, не сдаваясь и не сливая выступление полностью.       Хотя жульничество Проявления тоже помогало.       — В-вайсс тоже это говорила, — она сделала глубокий вдох, чтобы попытаться успокоиться и избавиться от заикания. — И мне нужно стараться казаться уверенной, даже если все идет не по плану.       — Я мог бы дать совет представить всех голыми, но мне это никогда не помогало.       — Фу. Мой папа будет в толпе. И ты тоже!       — Ну и ну. Спасибо за поддержку, — закатил глаза Жон. — Попробуй представить, что в толпе никого нет. Ты просто играешь на сцене, словно это еще одна репетиция. Ну, или можешь попробовать сосредоточиться на мне. Я буду отбивать простой ритм пальцами по столу, — разумеется, с надетыми перчатками. — Ты можешь использовать это, чтобы следить за темпом. Это поможет тебе оставаться сосредоточенной.       — Хм… Хорошо. И… И что бы ни случилось… Спасибо тебе…       — Хм?       — За все, — прошептала она. — За то, что старался. Я… Это… Это очень много значит для меня. Даже если ничего не получится и я проиграю, я хочу сказать спасибо тебе за старания.       — Ты не проиграешь. У тебя все получится.       — Хочется надеяться на это…       — Я знаю, — сжал ее за плечо Жон. — Твоя мама теперь разрешает тебе заниматься после обеда?       — Да, — Чхэ неловко улыбнулась. — Но она не в восторге от этого. Я слышала, как они с моим отцом ссорились, и она жаловалась своим слугам на то, что он меня так скоро испортит.       — Вряд ли можно испортить, назначая проверки…       — Не это. Я думаю, она говорила в прямом смысле, словно я испорченная еда, — Чхэ, насупившись, громко фыркнула. — Как будто из-за этого я стала менее ценной. Или просто испорченной.       Было очень заманчиво просто взять и назвать ее мать стервой, но Жон смог сдержаться. Это все-таки была мать Чхэ, и они, вероятно, в некотором роде все-таки любили друг друга.       — Она всегда была такой? — не мог не спросить он. — Или все началось из-за гитары?       — Она всегда была строгой, но я обычно хорошо справлялась с ее ожиданиями. По крайней мере, с большинством из них. Однако, когда я начала слушать Гитарную Красотку, все стало гораздо хуже. Мама какое-то время мирилась с моим новым увлечением, но когда я сказала, что хочу быть похожей на нее… — Чхэ покачала головой. — Вот тогда-то все и пошло наперекосяк. Сначала они оба сказали нет, но я продолжала настаивать, и вот тогда-то и поднялся вопрос о выступлении.       — Тогда, похоже, у твоей матери свои проблемы, — сказал Жон. — По крайней мере, проблема не в тебе. Пусть лучше ей не нравится твое новое хобби, чем не нравишься ты.       — Да. Но мне все равно хотелось бы знать причину…       — Ты могла попробовать поговорить с ней.       — Может, я так и сделаю, — поморщилась Чхэ. — Но после концерта. Не хочу отвлекаться сегодня вечером. Мне нужно репетировать. Ты придешь завтра? До моего выступления?       — Твой отец хочет, чтобы я присутствовал в зале, но я попробую уговорить его позволить мне дать тебе несколько советов напоследок.       Он как-нибудь это устроит.       Зачем ему все эти очки в харизме, если он не сможет убедить хотя бы одного человека взглянуть на вещи по-другому? Проверим завтра. Жон в последний раз погладил ее по голове, прежде чем позволить Бон Хва проводить его.       Если все пойдет по плану, то Чхэ Ен справится на отлично.

***

      Чхэ Ен уже, кажется, в сотый раз за вечер повторяла аккорды. Музыка не помогала успокоиться, но она отказывалась останавливаться и делать бессмысленной всю свою — и его — тяжелую работу. Ее учитель использовал все возможности, которые только мог найти, чтобы помочь ей, зайдя так далеко, как не смог бы ни один из тех прошлых жадных до денег неудачников.       Он даже попросил Вайсс Шни дать ей совет.       Вайсс Шни!       Конечно, она не была такой крутой и красивой, как Гитарная Красотка, но получить возможность пообщаться со второй популярной девушкой-артистом в мире было потрясающе. Получить от нее совет было еще восхитительнее. Если и Жон, и Вайсс сказали ей, что она сможет это сделать, значит, она сможет. Она ни за что не подведет ни одного из них.       Дверь в ее комнату открылась.       — Доченька, ты все еще играешь?       Ха Рин вошла внутрь с подносом, закрыв за собой дверь.       — Отец сказал, что я могу заниматься, когда и сколько захочу, — Чхэ Ен, вздрогнув, быстро протараторила: Без уроков.       — Ты видишь, что я пришла с учителем или стопкой учебников? — поддразнила ее мать. — Я принесла нам кое-что выпить, глупышка. Отложи на минутку свой инструмент и выпей со мной чаю.       Ха Рин опустилась на колени и поставила поднос, и, конечно же, рядом с чайником, от которого шел мягкий пар, стояли две маленькие чашечки. Несомненно, цветочный чай. Чхэ Ен не был противен чай, но газировка все-таки ей нравилась больше. К сожалению, газировка была плебейской, и ее следовало избегать в приличном обществе. Как ни хотелось ей отказаться от напитка, горло уже успело пересохнуть, а губы потрескаться. Возможно, она слишком долго практиковалась.       Чхэ Ен осторожно положила гитару рядом с собой и опустилась на колени, как ее учили на уроках этикета, подобрав под себя ноги, обутые в ботинки, которые ее мать терпеть не могла. Ха Рин кивнула и налила им обоим чаю прозрачного желто-зеленого цвета с плавающими крошечными листочками. Чхэ Ен отхлебнула. Как всегда, чай слегка горчил.       — Ты так старательно трудишься, — заметила Ха Рин. — Я бы хотела, чтобы ты уделяла столько же внимания другим предметам.       — Мои учителя никогда не жалуются.       — Нет. Но и они не поют тебе дифирамбы, как твой преподаватель музыки, — Жон так делал? Чхэ Ен покраснела. — Боже мой, такая реакция. Он тебе нравится?       — Это не так!       Она бы первая заявила, что Жон был довольно красив, но также он был взрослым. Разница была не настолько большой, чтобы это было невозможно, но достаточно, чтобы это было маловероятно. Чхэ Ен также понимала, что он взялся ее обучать только потому, что его принудила к этому ее семья. Влюблённость в него не выглядела хорошей идеей. К тому же у нее и так было достаточно забот, чтобы занимать голову.       — Просто смущает то, что он говорил обо мне.       — Хм… Хорошо. Тебе не стоит в него влюбляться.       — Потому что он бедный?       — Вряд ли это можно назвать проблемой, зная о его личном знакомстве с Вайсс Шни, — поддразнила она. — Я имела ввиду, что твой будущий выбор мужа может быть не совсем… — Ха Рин заколебалась. — Твоим решением.       — Как у тебя? — Чхэ Ен печально посмотрела на нее.       — Кто тебе сказал? — напряглась Ха Рин.       — Никто. Это просто очевидно. Вы с папой никогда по-настоящему… Ну, ты знаешь… В тебе нет нежности.       Ха Рин не прикусила губу, но было ясно, как ей этого хотелось. Через секунду она заговорила.       — Это правда, что наш брак был заключен по договоренности, и я не совсем поддерживала его. Меня воспитывали с определенными ожиданиями, и принятие брака, который мог мне не понравиться, было одним из них. Твой отец не жестокий и не злой человек. Я не ненавижу свою текущую жизнь. И мне повезло, что я не нашла свою любовь до замужества, так что я никогда не испытывала горечи из-за разлуки с моей настоящей любовью, которая сделала бы все гораздо хуже.       Ха Рин протянула руку, чтобы взять чашку, затем сложила ладони чашечкой и перевернула их. Мягкие пальцы женщины погладили более грубые пальцы Чхэ Ен.       — Какие мозоли. У тебя все пальцы шершавые и твердые. У женщины должны быть мягкие руки.       Это замечание она слышала уже сотни раз.       — Я не заинтересована в том, чтобы быть такой женщиной, какой ты хочешь меня видеть. Я выйду замуж, если придется, и продолжу семейный бизнес и родословную, но нет причин, по которым я не могу заниматься этим, имея при этом свои увлечения.       — За исключением тех случаев, когда твой будущий муж это не одобрит.       Чхэ Ен нахмурилась.       — Я сделаю это условием брачного контракта. И не то чтобы они не будут понимать, во что ввязываются, если я уже успею прославиться как музыкант. Вряд ли кто-то женится на Вайсс Шни, а после прикажет ей перестать петь.       — Это возможно. Или её могут попросить перестать петь грустные, странные песни о любви и одиночестве, потому что это может плохо отразиться на ее супруге. Когда женщина выходит замуж, все может сильно поменяться, дочка. Например, твои приоритеты.       — Мои точно нет.       — Я просто не хочу, чтобы тебе причиняли боль, — Ха Рин вздохнула. — У рок-н-ролла не самая лучшая репутация. Наркотики, вечеринки, фанаты. Да что там, некоторые из самых уважаемых семей Мистраля сочли бы это поводом для скандала. Все было бы по-другому, если бы ты пела такие прекрасные песни, как Вайсс Шни. Я бы тогда тебя поддержала. Но резать пальцы на электрогитаре? Боже мой, нет.       Чхэ Ен изо всех сил старалась не закатывать глаза. Так она бы только навлекла на себя неприятности. Ее мать тоже пыталась достучаться до нее. Безуспешно, но она все равно прилагала усилия. Это должно чего-то стоить.       — Я буду иметь это в виду, мама.       — Пожалуйста, — Ха Рин отпустила ее руки. — Я больше не буду тебя беспокоить, чтобы твой инструктор снова не обвинил меня во вмешательстве, — о, черт возьми, Жон это сделал? Просто чудо, что его не выгнали из поместья. Ха Рин с улыбкой грациозно поднялась. — Чай оставь себе. Если ты собираешься продолжать тренировать всю ночь, то тебе следует убедиться, что у тебя не будет потом обезвоживания.       Это было разумное замечание. Чхэ Ен и не замечала, как сильно ей хотелось пить.       — Спасибо, мама.       Чхэ Ен подождала, чтобы убедиться, что она ушла, прежде чем сделать еще один глоток и снова взять в руки гитару. Между ними мало что изменилось, несмотря на все старания ее матери, но ее требования были просто чересчур. Было ли это потому, что ей не давали никаких возможностей, когда она была в возрасте Чхэ Ен? Или она просто думала, что знает лучше остальных? Если бы ее отец планировал брак, он бы заставил ее встретиться с предполагаемым женихом. И Чхэ Ен знала, что это произойдет, скорее всего, с другой преступной семьей или высокопоставленным членом его собственной банды. Это могло бы даже закончиться тем, что Бон Хва, насколько она понимала, возвысили с уровня верного помощника до уровня члена семьи.       На разницу в возрасте в пятнадцать лет никто бы не посмотрел, и Чхэ Ен, как и ее мать когда-то, должна была бы закрыть на это глаза. Как было бы все замечательно, если бы она могла просто играть на гитаре и жить своей собственной жизнью, не оглядываясь на семью.       Чхэ Ен отвлекалась на простую мелодию, растворяясь в игре на гитаре.       По крайней мере, до тех пор, пока она не начала пропускать ноты.       — Ух… — Чхэ Ен приложила ладонь ко лбу, чувствуя, как нарастает странная головная боль. Она появилась внезапно, и ей показалось, что её голову набили ватой, а пальцы стали деревянными, перестав ее слушаться. — Может быть… Может быть, я слишком долго репетировала.

***

      Чхэ Ен заболела.       Жон понял это сразу же, как увидел ее. Не из-за какого-либо оповещения со стороны своего Проявления, а просто потому, что она, качаясь, стояла в у двери ванной комнаты, пытаясь оттереть рвоту с подбородка. Бон Хва был встревожен не меньше, чем он, и они оба поспешили к девочке.       — Чхэ!       — Юная леди!       — Я… Я в порядке, — сказала она, хотя было совершенно ясно, что это не так. Ее речи была какая-то невнятность. — Я… Я думаю, это нервы. Заболеть от беспокойства — это нормально, верно?       — Никто не понимает это так буквально! — возмутился Жон. — Когда это случилось? Вчера с тобой все было в порядке.       — Вчера вечером я чувствовала себя немного не в своей тарелке, но сегодня утром все стало гораздо хуже. Я чувствую себя просто ужасно.       И именно сегодня. На Жоне был самый лучший костюм, который он смог раздобыть — серо-черный, взятый напрокат, а в зале, где она должна была выступить, успело собраться множество важных персон. Жон еще не был там, так как у ворот его встретил и проводил прямо к Чхэ Ен взволнованный Бон Хва.       Девушка, пошатываясь, поковыляла из ванной, чуть не споткнувшись на пути, что побудило Жона и Бон Хва броситься вперед, прежде чем она успела бы зацепиться за дверной косяк.       — О-о-о, — простонала она, прислонившись к косяку. — Голова кружится.       Жон прижал руку к ее лбу.       — Ты же вся горишь!       Бон Хва проделала то же самое с её шеей. Они оба проигнорировали ее слабые попытки оттолкнуть их руки.       — Он прав, леди Чхэ Ен. У вас высокая температура. Это не просто простуда. Вам нужен отдых.       — Нет. Я… Я должна… Я должна выступить…       — Ты можешь поговорить об этом с ее отцом? — спросил Жон у Бон Хва. — Она ни за что не сможет выступить.       — Я поговорю с ним, но не могу гарантировать, что это что-то изменит, — Бон Хва отошел. — Пожалуйста, присмотри за ней. Попробуй дать ей воды.       Жон кивнул и практически силой усадил девочку на стул. Чхэ Ен продолжала протестовать, но он заставил ее сесть и, открутив крышку от бутылки с водой, помог ей отпить. Его Проявление не обладало никакими способностями, которые могли бы помочь избавиться от болезни: ни моментальным исцелением, ни медицинскими навыками. Гастингс уже ушел пакостить Ха Рин, но его усилия будут бессмысленны, если Чхэ Ен скрутит на сцене.       — Чхэ, ну же. Ты уверена, что справишься?       — Д… Да… Конечно, я смогу. Тренировалась всю ночь…       Бон Хва вернулся.       — Господин Чжу Вон сказал, что после ей вызовут врача, но выступление, когда уже все прибыли, отменить нельзя. Мне очень жаль, — в голосе Бон Хва звучало искреннее раскаяние. — Я пытался убедить его отложить выступление. Я сказал ему, что ты займешь ее место, чтобы развлечь гостей, но он не согласился.       Жон выругался.       — Сколько у нас времени?       — Один час, плюс-минус. Чжу Вон ожидает вас раньше, но поймет ваше опоздание, учитывая состояние его дочери, — Бон Хва поколебался, но затем продолжил: — Я могу сбегать в аптеку, но я не уверен, что смогу купить ей что-нибудь, и не усугубит ли это ситуацию.       — Ребята, — невнятно произнесла Чхэ Ен. — Я в порядке…       — Совершенно очевидно, что нет, — ответил Жон. — Попей еще. Ты что-нибудь ела сегодня?       — Не-е-ет. Мне плохо с самого утра.       — Сможешь принести ей что-нибудь перекусить? — спросил Жон. Бон Хва кивнул и поспешил выйти, оставив Жона стоять на коленях перед девушкой. — Чхэ, послушай меня, — ее слегка рассеянный взгляд блуждал по его лицу, но не мог сфокусироваться. Она была как будто пьяна. Жон пустил в ход козыри. — Чхэ, если ты сможешь сегодня хорошо выступить, то у меня будет для тебе по настоящему особенный подарок.       — По… Подарок?..       — Да, именно так. Суперспециальный приз в награду за победу моей любимой ученицы. Но ты получишь его, только если сможешь сосредоточиться и хорошо выступить.       — Я и так хочу хорошо выступить, — пробормотала она. — Мне не нужен приз…       — Я знаю. Но иногда, когда ты видишь у себя перед глазами то, чего ты действительно желаешь, то можешь выступить еще лучше, — он терял ее. Она то и дела закрывала глаза. С такой скоростью она вот-вот заснет. — И знаешь, какой приз я приготовил для тебя, Чхэ?       — Ка… Какой приз?..       Пора воспользоваться по-настоящему тяжелой артиллерией.       — День, проведенный с Гитарной Красоткой.       Прямо в яблочко. Чхэ Ен резко распахнула глаза, зрачки и радужная оболочка которых сузились, оставив лишь налитые кровью белки. Она повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, но сделала это так быстро, что он услышал, как хрустнули ее позвонки.       — Что?! Что ты только что сказал?!       — День, проведенный с Гитарной Красоткой.       — Как? — было очевидно, что ей все еще плохо. Чхэ все еще была бледна, и ей было трудно говорить, но она упорно преодолевала слабость. — Как?.. Но… Ты… Ты ее знаешь? Ты знаком с Гитарной Красоткой?       — Да, — съежился Жон.       — И ты… Ты можешь уговорить ее потусоваться?.. Потусоваться со мной?!       — Да. Но это должна быть приватная встреча. Иначе ее просто порвут.       Чхэ Ен завибрировала. Этого обещания оказалась достаточно, чтобы она чуть не свалилась со стула. Жону пришлось подхватить ее.       — Но сегодня ты должна надрать всем задницы, — сказал он. — Ты должна подняться, преодолеть все, включая тошноту, и показать лучшее представление в своей жизни! Сделай это для меня, и я клянусь, что устрою для тебя встречу с ней.       Если бы Чхэ не было настолько плохо, то она, вероятно, забросала бы его большим количеством вопросов, например, откуда он знает Гитар-Ку и почему он никогда не упоминал об этом. К счастью, она все еще была не в себе. Все, на чем она могла сосредоточиться — это тошнота и обещание ее героя.       Хотя, если у нее ничего не получится, он все равно принарядится и встретится с ней, чтобы подбодрить.       Чхэ это понадобится.       — Победить, — невнятно произнесла она. — Должна победить. Доказать, что они неправы.       — Вот и все!       — Познакомиться с Красоткой!       — Да!       — Познакомиться с Красоткой, — повторила она, фокусируясь на этой цели. — Выйти на сцену, сыграть песню, познакомиться с Красоткой, — Чхэ Ен застонала, схватившись за живот. — Выйти на сцену, сыграть песню, проблеваться, познакомиться с Красоткой, — в животе у нее что-то забулькало. — Сходить в туалет, выйти на сцену, сыграть песню, проблеваться, познакомиться с Красоткой.       Жон, уловив невысказанную просьбу, помог ей дойти до туалета. Чхэ скользнула внутрь и закрыла за собой дверь, и вскоре он услышал звуки рвоты. Бон Хва вернулся через несколько минут, застав те же звуки, после Чхе в туалет зашел Жон, чтобы зачесать волосы назад. Бон Хва расставил на столе принесенные закуски, а после помог вытереться девочке полотенцем.       — Нет ничего постыдного в том, чтобы сдаться, леди Чхэ Ен, — сказал он. — Никто не стал бы вас винить. Я бы помог вам подать прошение вашему отцу о предоставлении еще одного шанса.       — Не-е-ет, — простонала она. — Я должна победить. Надо надрать задницу. Надо сыграть…       — Леди Ха Рин не обрадуется, увидев ее на сцене в таком виде, — прошептал Бон Хва Жону. — На самом деле она может потребовать, чтобы леди Чхэ Ен убрали, прежде чем та выставит себя дурой перед таким количеством людей.       Это не должно было стать проблемой. Жон с трудом сдерживал злую улыбку. Ранее он кивнул Гастингсу, кот, поняв сигнал, побежал в направлении Ха Рин и ее сопровождающих. Подтверждая его мысли, из соседней комнаты раздался звон бьющегося стекла, сопровождаемый испуганным воплем.       — Мое платье!       Бон Хва вскинул голову, но снаружи и так было полно охранников.       Эту проблему решили. Пришло время Чхэ Ен проявить себя.