Незачёт 2, Нарготронд

По идее, волшебный плащ мог храниться где угодно. В покоях вождей, в комнатах их оруженосцев и слуг или же в каком-нибудь тайном месте. Поэтому поиски решено было начать оттуда, где больше всего стражи у дверей. Гвиртон отправился отвлекать стражу, а я должен был незаметно пробраться внутрь. — Эй, ребята, а куда это Ристэ подевался? — спросил Гвиртон, хрустя медовым печеньем из плетеной коробки у него в руках, — Ищу его, ищу… Стражники-голдор, переглянувшись, уставились на него: — Ты чего, синда, совсем страх потерял? Для тебя — кано Ристаро, вы еще не родичи пока. — А может, и не станете, хы! — Посмотрим… — Гвиртон надкусил новую печеньку, — Тут ему сладости передали… — Э, да ты сожрешь все… — А там много? Хы… Пока они болтали, я приоткрыл дверь и скользнул внутрь покоев. Хозяина внутри не было. Я осмотрелся. По стенам тут были гобелены. Самый большой — с деревьями, цветами, силуэтами далеких гор над крышами домов; в гряде гор был разрыв, и в нем бесконечно далеко простиралась вода, освещенная уходящими вдаль бликами золотистого света, хотя солнца не наблюдалось. Может, забыли вышить. Или дорогая золоченая нить закончилась. Мебель в покоях была с искусной резьбой, был большой камин, и повсюду — на столе, в высоком открытом шкафу, на полках — книги, книги… Я открыл одну из них — посмотреть. Иногда я видел, как эльдар, раскрыв книгу, подолгу сидят неподвижно, пялясь туда. Тонкие страницы украшали правильные ряды красивых закорючек… Говорят, этому можно выучиться, но возможно, только в детстве. Где же тут искать плащ из песен ночных птиц? Точно не в книжном шкафу. И не среди бумаг и чертежей на письменном столе. В спальне? Комнат было еще несколько. Размышляя об этом, я оперся о резную створку шкафа. Неожиданно завиток узора под моим локтем провалился внутрь… Я испугался, что сломал створку, но тут полки с книгами начали поворачиваться, открывая проход внутрь стены! Тайная комната! Что может голдорский вождь скрывать у себя в тайной комнате? И я бы никогда не поверил, если бы не увидел сам!.. На меня отовсюду смотрели головы, лица. Кроме маленького окна световода, комнатка освещалась светильником с вечным кристаллом, и в этом смешанном свете я увидел множество разных лиц. Все они были на листах бумаги размером с книжку — некоторые улыбались, другие были печальны или равнодушны — будто живые, но не живые. Повсюду здесь — на столе, на стеллаже с полками валялись карандаши, свитки и листки бумаги, кисточки, баночки, дощечки. На конструкции странного вида была закреплена дощечка с чистым листом. Шагнув внутрь, я потянул за собой створку шкафа, что служила дверью, прикрыл ее, и долго чесал в затылке, озираясь. Хорошо, что сюда отправился я, а не Гвиртон. Если его затошнило от простой охоты, то что уж он сказал бы, увидев это… Надо же — брать лица живых эльдар, и заключать их навеки в бумагу!.. Прямо на меня смотрела, улыбаясь, но как будто с упреком, черноволосая дева — ветер растрепал ее волосы с цветами и затейливыми украшениями, да так и оставил — навсегда. Ребенок рядом удивленно разглядывал листья с блестящими каплями росы… Двое юношей — рыжих и почти одинаковых — смеялись, глядя друг на друга. А другой эльда, темноволосый, важный, даже не улыбался, был суров, румян и мрачен. Ох, и лорд Келегорм! С доброй, почти детской, улыбкой?.. А возле него — еще один черноволосый, светлый лицом и печальный. Рядом — серьезный, огненноглазый, с рыжими волосами и шрамом на щеке… Я, кажется, понял, кто это… Но не мог понять, как же все эти прекрасные эльдар стали теми, кого боятся не только враги, но и даже сородичи? От всего увиденного мне было сильно не по себе. Странные, все же, развлечения у вождей голдор. Я даже почти позабыл, зачем пришел, и время будто снова остановилось, когда вдруг услышал: «Аэтар, быстрее там!» — Гвиртон явно паниковал. В ту же секунду близко, почти возле уха раздался голос лорда Куруфина: — Что я вижу! Я обмер, сердце бухнуло вниз, забилось, как пойманная птица, я не смел обернуться… — Надо же… Дело плохо, да? Я молча, судорожно кивнул. Будто бы издалека послышался звук упавшей стеклянной посуды, шорох, и другой знакомый голос пробормотал: — Отст… н… — Тьелко, — голос Куруфина был непривычно заботлив, — Зря ты это. Я, наконец, огляделся — в комнатке никого не было, звуки шли из-за неприметной дверцы в стене. Я выдохнул. Подошел ближе и прислушался. За дверцей слышались шаги. — Все не так безнадежно, поверь. Я поговорю с ней еще раз. А тебе надо написать еще одно письмо. Только, я тебя прошу, будь учтив: обстоятельства непреодолимой силы, твоя помощь и участие, смертная судьба в конце концов — напирай на это. И вот увидишь… — К рауэ-э, — отчетливо прозвучало в ответ, — Хваа-ит! — Это просто письмо. Не трактат по свойствам редких минералов, не исследование диалектов синдарина! Что сложного? — Куур-во… Уйди. Все это время мне казалось, что только что я пропустил что-то важное, не заметил. Как на охоте, прошел в двух шагах от логова зверя. а он совсем рядом, смотрит… Я огляделся, глянул вверх — над верхней полкой я увидел не просто темный угол, там было Совершенно Темно. Как летней ночью в дремучем лесу. «Гвиртон! Я нашел!» «Выбирайся оттуда! Немедленно!» В смежной комнате хлопнула дверь. Я хотел выйти, повернув обратно книжные полки в шкафу, но они оказались заперты и путь был отрезан. О нет… Вот теперь точно конец. Я прижал к себе заветный сверток, в отчаянии толкнул хлипкую дверцу, откуда только что шли голоса — и она приоткрылась! В комнате, что была за ней. в отличие от предыдущих, был беспорядок. На полу валялся колчан со стрелами, пустая бутылка, сапог. Дальше виднелся край стола, за которым, спиной ко мне, сидел, положив голову на руки, хозяин покоев — светловолосый и широкоплечий. Лорд Келегорм. Светлый голдорский лорд занимался тем же, чем и Гвиртон, не так давно — он пил. Повсюду валялись бутылки. Рядом с его рукой одна бутылка была перевернута и вино пролилось на стол, капало на пол с края стола, будто кровь. Или слезы. Я подумал, что должно быть, он тяжело страдал, раз дошел до подобного. И еще я подумал, что если мы поможем королевне Лютиэн, то тем навредим ему еще больше. И лично я не желал бы вмешиваться в дела голдорских вождей, но это нужно было Гвиртону. Так что для меня выбор стал между Гвиртоном и лордом Келегормом. Я выбрал Гвиртона, потому что он мой друг. И еще потому, что он не стал бы никогда похищать Исильвэн, даже если бы она выбрала не его. Тем более — запирать ее, выставив повсюду стражу… Что-то в комнате было сильно не так. Я никак не мог понять что, пока не увидел: тень в углу шевельнулась, увеличиваясь. Скрытый сумраком в комнате, все это время на полу лежал огромный Пес. Он поднял голову и явно посмотрел в мою сторону. Я застыл от ужаса. Не зная, что еще можно сделать, я запел — совсем без слов, без звука. Безмолвно и отчаянно я пел одной лишь фэа: тонкой струной, что вот-вот оборвется, хрупкой камышовой свирелью, объятой огнем. Пел о том, что я — лишь дуновение ветра, шелест паучьих ножек по углам, сумерки, пыль, меня нет, меня нет… Пес посмотрел, положил голову на огромные лапы и закрыл глаза. Я стоял, едва живой, не представляя, что делать дальше. Ясно было, что мне отсюда не выбраться — волшебный Пес рано или поздно учует меня и разорвет. А что может сделать его хозяин или Куруфин, когда застанет меня здесь с плащом — об этом и думать не хотелось. Все шло к тому, что это конец. Но только я не мог предвидеть одного: того, что Лиса, заскучав, отправится искать меня… В приоткрытой двери келегормовых покоев вдруг появился любопытный черный нос, потом лапа. В следующий миг дивный заморский Пес сорвался с места, как ненормальный! — Хуан, Хуан! — хрипло крикнул лорд Келегорм, но кто ж его слушал! — Какого… Хуан рванул прочь, едва не высадив дверь, а из коридора доносился лай, топот, вопли и ругань. Келегорм, зло выдохнув, вновь опустил голову на руки. Я понял, что лучшего момента уже не будет. И тем не менее, пройти за спиной Охотника незамеченным было бы непросто. Действовать нужно было решительно. Я развернул темнеющий ночным небом сверток…

***

— Ты спятил! — Гвиртон взялся обеими руками за голову, когда, наконец, увидел меня, — С ума сошел, немыслимо! — Это просто одежда, ну, немного волшебная, что с того, — я пожал плечами. Нужно было спешить. Свернув в темном углу дивный плащ, мы пошли быстрым шагом по галерее, ведущей к лестницам, к выходу из этой части дворца. Все ускоряя шаг, мы повернули за угол, и… — Воу-во-оу, сто-оп, — сказал Ристаро, ухмыляясь, — Куда так разогнались? Гляди, Миретир, а вот и причина переполоха с лисицей. — Похоже, вы свое отбегали, парни, — мрачно кивнул кано Миретир. — Нет-нет, мы просто… — начал было Гвиртон, но слушать его никто не собирался. — Что-то много суеты создаете вы двое… Как считаешь? — нарочито спросил Миретир, не сводя с нас тяжелого взгляда. — Не то слово, друг, — согласился Ристаро, — Для меня, так это, можно сказать — проблема личная… — Этот рыжий проныра у меня все жалованье выиграл, — в тон ему добавил Миретир, кивая. — А у меня от него шрам на заднице! И белобрысому недоразумению — «родственничку» — я давно хочу врезать, — сказал Ристаро, поведя подбородком из стороны в сторону, — Десять лет этого ждал! — Бей их! Так я не бегал уже давно… Еще со времен плена, пожалуй. Мы немного оторвались, и после очередного поворота Гвиртон вдруг толкнул меня в узкий темный проем, так, что я отлетел, а сам он помчался дальше. «Спасай плащ!» — услышал я. Следом за ним тут же протопали две пары тяжелых сапог. Я побрел по темному переходу, размышляя, как бы не нарваться опять на стражу, а так же о злопамятности голодрим. Вначале все шло хорошо, я вышел прямо к лестнице, но только собрался спуститься, как услышал за спиной глухое утробное рычание. Быстро обернувшись, я успел только прислониться спиной к колонне. Заморский Пес подошел ко мне вплотную и раскрыл здоровенную пасть. Я закрыл глаза. В следующий миг я почувствовал, как заветный сверток ускользает из моих рук — огромные клыки волкодава ухватили невесомую темную ткань, сотканную из сумерек, чародейских песен и шелковых черных кос. Взяв плащ, Хуан развернулся, махнув хвостом мне в лицо, и поцокал когтями прочь. Я нащупал на груди счастливый зеленый камень на шнурке… «Гвиртон, все пропало! Мы потеряли плащ! Пес Келегорма отнял его. Понес хозяину, наверное. Гвиртон? Ты как?..» «А-а-а-а!» Возможно, Гвиртону требовалась помощь. Подумав, я решил сократить путь, пройдя по нижнему этажу, а затем подняться наверх в другом месте. Интересно, далеко ли они успели убежать… Как оказалось — недалеко. По крайней мере, Ристаро. Он выскочил мне навстречу, как только я спустился: — Хм! Попался, — он тяжело дышал и ухмылялся, постепенно приближаясь, — Что, страшно? — Да знаешь, уже сегодня и не особо… — честно ответил я. — Да? А так? — Ристаро достал нож, — Будем считать это справедливым наказанием за тот шрам… Он бросился на меня, и я для виду метнулся вниз — под его левую руку, но голда был готов к этому, он наклонился, чтоб достать меня слева, а я, сильно оттолкнувшись, прыгнул на его плечо, и мгновенно оказался за спиной, попутно доставая нож из голенища. Пока он оборачивался, я слегка резанул его по штанине и помчался изо всех сил, а следом под высокие своды пещер летел леденящий душу гневный вопль. Гвиртона я увидел, пробегая мимо, у огромных природных колонн с водопадами — здесь почти заканчивались красивые лестницы и галереи, дальше уже были всякие хозяйственные помещения, мастерские и жилища простых эльдар. Гвиртон съезжал по перилам, а по лестнице за ним бежал Миретир: — Раугов синда, ты мне еще в Аглоне надоел! — Где теперь ваш Аглон, вы теперь здесь, как мы… — огрызался Гвиртон. — Конец тебе! На это с удивлением смотрели знакомые эльдар из моего же отряда. — Хэй, Айтаро, вы куда это все? — Долго объяснять… Я надеялся, что мы затеряемся среди запутанных переходов и этажей, и летел, уже не разбирая дороги. — Стой, Аэтар! Нет, не туда! Это целительские палаты! — кричал Гвиртон, но было поздно — я промчался мимо вышедшей на шум Исильвэн — она держала в руках чугунок с каким-то зельем. — Привет, Исильвэн, — сказал я, пробегая мимо. — Милая, прости, возможно, наша прогулка откладывается… — прокричал на ходу Гвиртон, несясь следом. Услышав вопли позади, я обернулся, чтобы увидеть, как Исильвэн, плеснув зеленой жижей в лицо Миретиру, надела своему брату на голову чугунок — как шлем… — Мы спасены, — прошептал Гвиртон.

***

— А теперь — пожмите друг другу руки. Ну же! Гвиртон и Ристаро, едва не скрипя зубами, пожали руки. — Ах, прекрасно, какие вы молодцы! Гвиртон заулыбался, а Ристаро продолжал смотреть мрачно. Он перевел убийственный взгляд на меня — я развел руками: — Я же не желал этого нарочно… — Проклятые мориквэнди. — Ристэ! — Исильвэн взвилась хищной птицей, — Зачем ты так? Белерианд — наш общий дом теперь, и мы должны жить в дружбе со всеми! Лесные эльдар — наши братья, как и синдар, а добрые нолдор не обзывают своих братьев. И не стараются их убить, Ристэ! — Ладно тебе… — пробурчал верзила. — Интересно, скоро ли его отпустит? — спросил Гвиртон, и все посмотрели на Миретира. Кано Мирэтир сидел на полу целительских покоев, обхватив себя руками за плечи, раскачиваясь из стороны в сторону и дико озираясь вокруг. — Его бы на кровать усадить… — Да не выйдет, там же «унгол величиной с кота» — сейчас опять орать будет. — Я поищу какое-то снадобье от этого, — вздохнула Исильвэн. — Может, хватит с него снадобий? — усомнился Гвиртон. Исильвэн улыбнулась ему в ответ и пригладила его взъерошенные волосы, глядя восхищенно, как будто Гвиртон с его изодранным ухом и шрамами был прекраснейшим из эльдар, затем молча вышла. — Так, вы двое, — грозно сказал Ристаро, когда Исильвэн ушла, — Только попробуйте проболтаться об этом, — он повел подбородком в стороны, сжав кулаки, — Миретир упал и ударился, ясно? — Да-да. Конечно. — Да… — Если спросят, чего бежали — состязались в ловкости! Поняли? Мы охотно дружно закивали. А Миретир вдруг посмотрел на нас осознанно и несколько удивленно, и проговорил: — Ломэлиндэ, ночная птичка, улетает… Ее уже нет здесь, — и зашелся дурным смехом.