Осталось лишь помнить

Внутрь небольшого одноэтажного здания, на которое указал нигер, их пустили только при условии сдачи всего арсенала, якобы таковы здесь правила безопасности. Оно, может, и правильно: судя по запахам у входа, в доме находилось немало народу, и если начнётся перестрелка — полягут все, да только оказаться без оружия — всё равно что выйти на поле боя без трусов. А кому захочется щеголять с голой жопой, верно? Впрочем, выбора у них так и так не было. Снаружи близилась ночь, а до другой ночлежки сквозь завывания тварей ещё дойти надо, учитывая, что охрана может и зажать информацию о ближайших конкурентах. Спускаясь по лестнице в подвал, где должна была пройти регистрация у «мамочки», нельзя было не отметить такую позабытую за четыре месяца деталь, как электричество. Лампы светили хоть и тускло, периодически мигая в ожидании своего последнего часа, но ведь светили, а значит, и сам район функционален. А то ведь как бывает: придут они в город, а там не то что света, даже свечек не найдётся, а под окнами, помимо остатков от тварей, кучи человечьего дерьма. Вот и думай: город то или село. Отворив железную дверь, заскрипевшую предсмертным визжанием, в нос им сразу ударил смердящий душок, каким только тварей на наживу дурманить. Десятки глаз обратились ко входу, и столько же носов ощутили присутствие омеги, пусть и пытался тот спрятаться за спиной Николаса. Возникло ощущение, будто они зашли в вольер к голодным волкам, пряча кусок сочного мяса, но нет, это был не зоопарк, а обычный подвальный бар. — Смотри-ка, кого занесло, — сказал, посмеиваясь, лысый мужик, когда они прошли мимо одного из столиков. — Драть бы и драть. — Эй, присоединяйся к нам, котёнок, — послышалось откуда-то сбоку. Среди этих пошлых предложений омеге всё сложнее становилось ступать — казалось, вот сейчас… сейчас точно его схватят за волосы и уволокут куда подальше, да поочерёдно нагнут всем скопом. Был ли повод для подобных мыслей? Альфа… Альфа… И этот альфа, и тот, что сидит рядом с возрастным бетой, тоже альфа. Но где же омеги или женщины хотя бы? Вдруг их здесь насиловали, а потом убивали? А Даниель всё вёл и вёл, протискиваясь между захмелевших рож, будто специально дразнил озабоченных лакомым кусочком. — Дан, давай сам, — остановил альфу Николас, чувствуя, как дрожат тонкие пальцы в его ладони. — Мы лучше подождём за столом. Мужчина согласно кивнул, хотя разделяться в его планы не входило, и удостоверившись, что спутников никто не тронул до выбранного Николасом места, пошёл дальше один. За барной стойкой натирала стаканы чернокожая женщина, фигурой, как говорится, «в теле», и выглядела достаточно уверенно для своего пола, потому Дан не стал спрашивать у выпивох, кто является им «матерью», пошёл сразу к ней. — Ты «мамочка»? — бесцеремонно обратился альфа, положив руку на стойку. — Мне нужна комната с двумя кроватями, если нет, и с одной сгодится. — Господи, Тони, — закатила она глаза, беззлобно стукнув стаканом по акрилу. — Сотню раз просила его не называть меня так при посторонних. Будто бананы в уши вставляет, когда я с ним говорю. Ну вот как с ним быть, а? Бета говорила быстро и дерзковато, со свойственным для афро акцентом, и расистские нотки где-то в районе кадыка так и норовили вырваться наружу, но Даниель воздержался. Стоило отдать женщине должное, всё-таки управлять гостиницей, заполненной бородатыми мужиками, дело не из лёгких. Среднестатистическому альфе одного леща ей дать хватило бы, чтобы отправить целовать лицом пол. — Комната, — сдержанно повторил он. — Мы двое суток не спавши. — Мы-ы? — протянула она, будто проверяла выдержку. Даниель раздражённо сжал скулы, но повернулся и кивнул в сторону дальнего столика. — Трое, значит, — задумчиво произнесла женщина, отставив стакан в сторону. — Пустых комнат сегодня нет. — Чё, ни одной? — вскинул брови альфа. — Пиздишь, как дышишь, женщина, — процедил он сквозь зубы. — А ты оглянись, «мужчинка», — со смешком передразнила бета. — Видишь, сколько народу тут? Кто-то завсегдатай, а кто-то проездом к дому «Надежды». Даже сортиры и те под ночлежку забиты. А станешь ещё так со мной речи вести, — угрожающе наклонилась она ближе, — будешь говорить с моими детишками. А с ними разговор обычно короткий. Даниель проследил за взглядом женщины и только сейчас разглядел на тёмном фоне обшарпанных стен черномазого альфу, вооружённого автоматом. Он внимательно следил за тем, что происходит у бара, и подозрительно щурился, покрепче сжимая приклад: видимо знал, как вести себя в случае быдловатых клиентов, чтобы припугнуть. Не спеша поводив взглядом и по другим малоосвещённым углам, альфа насчитал ещё двоих таких же хамелеонов — вот уж кто мог дать фору сюрпризникам. — Так ты реально мать? Я думал, то твоё погоняло, — без доли страха заговорил мужчина, повернувшись обратно к бару. Слишком уж чистым было помещение, и чуйка подсказывала ему, что вряд ли женщина станет марать полы кровью из-за пары несдержанных слов. — Стоп. Ты же бета. Бета не может родить альфу. Что-то не сходится, маманя. — Мать не та, кто родила, а та, кто воспитала, — горделиво заявила она, покрутив пальцем у лица. — Хитрая ты баба. Заранее к апокалипсису готовилась? — Эй! Моя пинта опустела. Налей ещё! Приняв слова Даниеля за шутку, бета хрипло хохотнула и, подхватив в руки выпивку, отошла к столику неподалёку, где в щи напивались два беты. Альфа же опустил над стойкой голову и провёл по мокрым кудрям пальцами, до боли оттягивая спутавшиеся волосинки. Возвращаться обратно ни с чем не хотелось, а учитывая настроение Николаса, видеть в серых глазах разочарование и вовсе могло задеть его лидерские качества. Надо было как-то выкручиваться, потому он продолжал ждать возвращения беты, надеясь лишь на чудо. — Была бы комната, приди вы на пару часиков раньше, — заговорила она, обнаружив поникшего альфу на том же месте. — Но я отдала её омегам. По себе знать должен, как тянет в «лихорадку» член присунуть. А представь, что таких членов на дню с десяток, а то и больше. Спасаются у меня бедняжки, я-то в своих стенах насилия не терплю. — Ясно, — безразлично ответил он, подняв наконец голову. Рядом с рукой оказалась стопка, от которой резко несло спиртом. — Водка? — Пей. Вижу ж, продрог весь. Как и спутники твои. Она взяла ещё одну стопку и налила того же самого, с намёком кивнув в сторону их столика, затем другую, но прежде, чем стекляшки коснулись капли спиртного, альфа накрыл ободок ладонью: — Омеге не наливай. — Мал ещё? — Не привыкший. — Вы не здешние, что ли? Взяв двумя пальцами сосуд, альфа поднёс его ко рту, направляя жгучее пойло в нежелании сжавшуюся глотку. От гадкого вкуса передёрнуло, но к желудку медленно расползался огонёк, даря телу ложное тепло и избавляя от приевшейся дрожи. — Я и рыжий с Нью-Йорка. Пытаемся добраться до Аляски, — не утаивая, ответил он. — Омегу подобрали в поселении недалеко от города. Всех его родных искромсали твари, а если б не мы, то и сам бы помер. Видела б ты его состояние, когда свою мать увидел. Такой… уже не в виде человека. Так по ней горюет, жаль мальчонку. Альфа опустил печальный взгляд к стекляшке, что по-прежнему крутил в пальцах, и вздохнул, будто задумался над чем-то тягостным. Сам же надеялся, что сыграл достаточно достоверно, чтобы женщина купилась на его сопливую уловку. — Вот же ж, — сочувственно покрутила бета дулькой на голове. — Бедное дитя. Я могла бы… Даниель уже напряг губы, готовый изобразить ещё и благодарность за отведённую комнату, но над ухом вдруг прозвучал твёрдый женский голос: — Привет. Не помешаю? Скрипнув челюстью до игры желваками, альфа поднял к незнакомке злостный взгляд, с каким бы только рвать и метать. Ну и кто теперь искупит упущенный момент? Зря он, что ли, корчил из себя неравнодушного? Первым делом в глаза кинулось вовсе не лицо, а две большие сиськи, обтянутые мужской футболкой, и её обладательница явно не стеснялась щеголять без лифчика, сверкая торчащими в ткань сосками. Даниель и не сразу сообразил, что перед ним стоит альфа: лишь когда учуял стойкий запах кедра да увидел широкие плечи, явно не принадлежащие хрупкой девице. — Каюсь-каюсь, я подслушала разговор, — усмехнулась женщина, грациозно пройдясь к стойке. — Чем обязан? — придержал раздражение мужчина, встретившись с ярко-карими глазами. — Могу взять парнишку переночевать к нам. — «Нам»? — уточнил он, выгнув бровь. — Плесни-ка и мне, Мария, — попросила альфа знакомую, повременив отвечать на вопрос. — Ко мне и моей семье. А конкретно — супругу и сыну-омеге. Альфа недоверчиво прищурился. Пусть она и женщина, да только член в штанах у неё тоже имеется, а про семью и соврать как два пальца обоссать. Николас ни за что не согласится отдать омегу сопернице, но будь на то воля Даниеля, отпустил бы малого хоть на весь десяток членов, дак ведь совесть и у него имелась. — Не переживай, Леоне можно довериться, — вмешалась хозяйка, наверняка подумав, что альфа беспокоится за задницу омеги. — Знаешь, ты вроде не такой сволочной, каким показался, — сделала она вывод. — Комнат нет, но есть одно местечко на крыше. — О да, у этой будки свой «голос», — хохотнула альфа, принимая из рук заказ. — Оно не совсем для сна предназначено, но на одну ночку сгодится, — подытожила бета, кивнув своему решению. — Сойдёт, — не думая, кинул мужчина и повернулся к своим спутникам. Видать вовремя, потому что возле стола затесался какой-то болван, и Николас скалился явно не добродушной улыбкой, чего уж говорить про прижухшего омегу. — Да лан те, мужик, — лепетал над ними молодой альфа, которому, по виду, за двадцатку еле перевалило. — Выгодно же. Целая бутыль масла за ночь с омежкой. В руках у него плескалась пластиковая бутылка с жёлтой жидкостью, только содержимое явно не соответствовало этикете. Нет, то и правда было масло, только не подсолнечное. Паренёк явно прогадал с нужностью предложения, машины-то у них не было, а как валюта, то слишком дешёвая — бензин куда ценнее. Но даже если бы он предлагал его, то в рюкзаках у них и так по две литровые бутылки имелись, и хранить на руках больше уже стало бы небезопасно. — Он не продаётся, я же сказал, — сдавленно рыкнул Николас, силясь не сорваться. — Свали, — вякнул Даниель, отталкивая настырныша плечом, и занял его место, закрывая собой омегу. Пацан смешно попрыгал на одной ноге, чтобы не завалиться, а потом, дав себе пару секунд осознать случившееся, оскалился, вздёрнув подбородок. И выглядел так, будто он ровня взрослым альфа. — Какого хера? — прошипел он, чуть ли не плюясь сквозь зубы. — Ты хоть знаешь, кто я? Я чистильщик! Даниель хмыкнул. Значит, не солгал тот мужик с гранатой, и молодняк правда подался в истребители тварей. Да только, видимо, считают, что обратившиеся сами будут подносить себе пулю к виску, пока «эти» трахают омег и упиваются алкоголем. Казалось бы, выросшие в современных реалиях дети должны приспособиться к нынешней жизни куда лучше тех, кто большую часть своих лет провёл в офисе, порой и пистолет-то в глаза никогда не видевши. Но, похоже, этот индивид чего-то не догоняет. Хотелось взять сопляка за шкирняк да хорошенько приложить об стену, чтобы мигом выбило всю дурь из тупой башки. Впрочем, к чему вообще тратить на дурня время? Помнится, Глена он тоже хотел всему обучить, и к чему всё свелось? К сорока пяти-миллиметровому калибру, вот к чему. — Надо же, — усмехнулась подошедшая женщина. Придвинув стул от соседнего стола, она беззаботно села рядом с омегой, сложив ногу на ногу, и смешняво обратилась к пацану: — Каков герой. — Чего так долго? — проворчал Николас, отодвигая Лекса вместе со стулом подальше от незнакомки. Мало им тут внимания было, так Даниель ещё одну альфу привёл. — Так вышло. Вообще-то я… — запнулся мужчина, почувствовав, как нечто упирается в спину. — Убери тыкалку, пацан. Или желаешь концы отбросить? — Заткнись, ты не в том положении, что б угрожать, — огрызся чистильщик, сильнее вдавливая нож. В этот момент Даниелю подумалось, что если недомерок посмеет порвать ему куртку, то он точно сломает ему руку, а потом размозжит черепушку берцем и прошлифует крошечным мозгом пол. Качественная одежда на деревьях не росла и имела ценность побольше, чем жизнь зазнавшегося малька, тычущего затупленным ножом в тех, кого следовало бы обходить стороной. В помещении стало так тихо, что звуки собственного сопения прерывались только разве что чьей-то отрыжкой из зала. Даниель глянул на бар, где бета продолжала натирать свои задрипанные стаканы, будто и не происходила в её драгоценном клубе поножовщина. Неужели отряды зачистки в этом городе имели такой важный статус, раз даже безоружных гражданских безнаказанно можно убивать? — Эй! — вдруг подорвался Николас, выставив в примирительном жесте ладони. — Парень, успокойся! Мужчина всё ждал от Даниеля знак, чтобы вместе быстро обезоружить нападавшего, но альфа всё бездействовал, и это напрягало. Не воспринимал ситуацию всерьёз? Вот всегда он так. Смотрит на всех свысока, считая себя непобедимым, только забывает, что порой чем больше высота, тем больнее падать. — Сам успокойся, рыжий хер! — взвинчено повысил голос парень. — Надо было продать омегу, когда был шанс. А теперь у твоего дружка будет в спине дыра! «Ну хватит уже!», — так и рвалось у Лекса изнутри, но он не смел и звука издать, будто прилипнув в онемении к стулу. Его всё это время мучил озноб, то в жар бросая, то в холод, ни на секунду не давая расслабиться. И вовсе не из-за сквозняка или мокрой одежды, о них-то он сразу позабыл, как только ступил за порог помещения. Он будто каждой клеточкой кожи ощутил на себе все эти неудовлетворённые мужские взгляды и перевозбуждённые феромоны, что тяжелили каждый вдох. И Николас, оголяющий клыки на каждого, кто смел облизнуться на Лекса, ничуть не успокаивал бешеный ритм в груди. Наоборот, омега молил всех богов, каких знал, лишь бы все эти альфы не восприняли мужчину как угрозу. И пятёрки крепких кулаков ведь хватит, чтобы забить до смерти. А теперь ещё и этот… Юноша даже не знал, ему бояться или возмущаться. Как можно вот так просто подойти к незнакомым людям и предложить за секс какую-то тухлую бутылку масла?! Что это за ценности такие? И с чего этот гад вообще решил, что он продажный?! Ещё и Даниелю угрожает, называя себя людским защитником. Ну гад же! Уже второй раз в жизни Лекс желал кому-то смерти, хотя, может, на него просто так действовала изнурённость. Сидевшая рядом незнакомка, видимо, заметила его негодование, и не сдержала понимающего кивка. Рука её, незаметно для остальных, скользнула со стола к обвязанной вокруг талии куртке, и в полумраке тусклых ламп сверкнул блеск металла. Глаза у Лекса тут же в удивлении расширились, а на лице альфы появилась хитростная ухмылка. — Убери нож, шкет! — внятно, чтобы до каждого уха дошло, произнесла женщина, выставив револьвер на всю длину руки. — Или дыра окажется у тебя в голове. — Какого хера тебя пустили с пушкой?! — в смятении прозвучал молодецкий голос. — Женская солидарность, сладкий, — хихикнула она, не забыв кокетливо подмигнуть. — Ты не выстрелишь! — рыкнул альфа, ловко переместив нож к горлу жертвы, которая, кажется, и не сопротивлялась. Впрочем, так оно и было. — А сам-то что, убьёшь меня? — усмехнулся Даниель. Кромка то и дело касалась горла, но рука, что держала рукоять, каждый раз уводила лезвие подальше от кожи, будто они снимали какой-то кадр для индийского фильма. Тут и дураку понятно, что пацан ничего ему не сделает, тем более не заточенной железкой. Только вот вопрос: на кой он всё это терпит? И когда пальцы дрогнули в желании резко схватиться за чужую руку, а затем вывернуть, чтобы сопляк встал в ту позу, в которой хорошо разглядит молнию на его ширинке, вдруг прозвучал голос хозяйки: — Довольно, Дирк, — всё же решила вмешаться она, покинув барную стойку. — Иди. — Зря ты это, Мария, — холодно произнёс чистильщик, следя за приближением беты. — Прогонишь меня, и посмотрим, кто будет твою халупу от зомбаков охранять. — Да кто же прогоняет, — упёрла женщина руки в бока. — Разве тебе не пора на пост, мальчик? Людей оберегать, а? Недовольно рыкнув, альфа резко отнял нож от чужого горла, оставив на коже красную полоску, и, напрягшись телом, выпячивая скрытые под одеждой мышцы, широким шагом подошёл к женщине. Ближний охранник было двинулся, чтобы проучить наглеца, но бета выставила ладонь, пресекая своеволие. В это время пацан навис над ней, как коршун над хромой кобылой, но хозяйка, не колеблясь, вскинула голову, готовая без сожалений ответить бранью на брань. — Не нарывайся, женщина, — негромко, но вполне доходчивым тоном пригрозил он. — Не за горами тот день, когда я стану лидером отряда. Вот тогда посмотрим. — Ой, да вали уже, — цокнула альфа, насытившись по горло дурацким представлением. Револьвером она уже не грозилась, но палец от крючка на всякий убирать не стала. — Думаешь, без тебя не справимся? Парень надменно фыркнул, желая продолжить конфликт, но услышал недовольный бубнёж посетителей, чьи стаканы опустели за время их размолвки, и решил не связываться с толпой пьяниц — кинул на каждого убийственный прищур да, насупившись, пошёл к выходу, перевернув по пути жбан с мусором. — Всё-ё, представление закончилось, — крикнула хозяйка на весь зал. — А вы погодите, сейчас вернусь. Зеваки вновь заполнили помещение гомоном, а были ли их разговоры связаны со случившимся? Да кого волновало. Николас опустился на место, придвинув Лекса чуть ли не на колени, а понадобится, и туда посадит, главное подальше от женщины со стволом… и оружием. Даниель тоже сел и, почесав раздражение на шее, хмуро следил за этой ревностной картиной, которую демонстрировал его альфа. Леона же лишь вздохнула, чувствуя недоверчивость в действиях рыжего мужчины, затем убрала пушку в чехол и всё же решила прояснить ситуацию: — Приятель, не знаю, как тебя по имени, но твой омега мне не нужен. Николас взглянул на неё глазами, полными скептицизма, но женщина не растерялась и в знак своей искренности вытянула перед ним руку. На безымянном пальце сверкало золотое колечко, всё в царапинах и даже где-то погнуто, видимо, многое пережившее на пару с владелицей, но альфа явно хотела обратить внимание не на украшение, а на ряд зубов на запястье. Метка. Символ безмерной любви и доверия. Николас бы даже присвистнул, не будь атмосфера такой удручающей. Раньше считалось, что альфа, который позволил себя пометить омеге, — слабовольный ручной пёсик, готовый подчиняться низшему полу, а то и вовсе раздвигать перед ним ноги. Только все совершенно позабыли, что метка издревле ставилась в знак нерушимой клятвы в верности. Хотя Николас и сам в те времена не позволил бы себя пометить, как бы сильно не полюбил омегу. А решился бы он на такой шаг сейчас? Рыжие брови нахмурились от осознания, что он давно уже проявил «слабость», сотню раз подставляя загривок под чужие зубы. Хватило и одного взгляда на Даниеля, одиноко опустившего глаза над своими руками, и в груди всё сжалось, будто в данный момент он предавал то самое доверие, столько лет скрепляющее между ними узы. Рука, приобнимающая Лекса за плечо, расслабилась, и юноша сам от него отодвинулся, усаживаясь на стул поудобнее. — Этот омега не его, — всё же не удержался буркнуть Даниель, разрушая затянувшуюся меж ними тишину. — А, да? Оу, — виновато подняла альфа ладони. — Извиняйте, попутала. — Мне кажется, мысленно я стал омегой каждого в этом зале, — чуть слышно ляпнул Лекс, украдкой поглядывая по сторонам. И Леона засмеялась, да так громко, что юноша вжал голову в плечи, лишь бы снова не оказаться главным объектом внимания всех этих озабоченных мужиков вокруг. — Да не бойся ты, — отсмеявшись, заявила она. — В стенах у Марии омег не трогают. Даже если им очень захочется. — Ну прям чёрная Богородица, — фыркнул Дан, и женщина вновь залилась смехом. Хозяйка не спеша возвращалась, обводя бёдрами столики с любопытными до её телесов глазами, и, остановившись у нужного, опустила с руки поднос. Там оказались три стопки, одну из которых Даниель так и не забрал со стойки; небольшой заварочный чайник, источающий ароматный шлейф чего-то травянистого; белая кружка, давно утратившая чистоту своего цвета, и глубокое блюдо с варёной картошкой. — За счёт заведения, — добродушно сообщила она, выкладывая содержимое на стол. — Спасибо, — тихо поблагодарил женщину Лекс, придвигая к себе налитый для него горячий напиток. Он бы наверное сейчас выпил даже то, что принесли альфам, лишь бы наконец унять эту дурацкую трясучку. — Грейся, озяб весь, — по-матерински ласково прошлась она по влажным волосам юноши и, кивнув остальным, удалилась на своё место поить ненасытных пьянчуг. — Ну-с, за знакомство? — взялась за ближнюю стопку альфа и подняла руку вверх, зависнув над столом. — Я Леона, кстати. — Николас, — последовал её примеру мужчина и потянулся, чтобы чокнуться краешком. — Даниель, — назвавшись, вильнул он стопкой ввысь для приличия, и сразу закинул содержимое в горло. — А я Лекс, — томно выдохнул омега, плавясь от теплоты и сладости чая. — Милый, да с таким именем тебя точно трогать не должны, — хохотнула женщина, поднося к губам огненную воду, и, выпив залпом, поморщилась, потянувшись за закусью. — Так вы как? Навсегда или проездом? — На Аляску идём, — сообщил Дан первым, пока наблюдал, как Николас корчится от послевкусия. — А ты сама здешняя? — Ещё пару месяцев назад была чужой, но потом решила тут остаться. Город относительно целый, да и Мария женщина порядочная, хоть за семью не переживаю, — ответила она, откинувшись на спинку стула. — А изначально ехали к дому «Надежды». — Чё ещё за дом? — решил поинтересоваться Дан, ненароком пропуская отрыжку меж слов. — Второй раз за сегодня слышу. — Я сама только по слухам знаю. Поговаривают, какой-то богатей сделал из своего особняка пристанище и теперь пускает всех, кому необходим кров. — Как-то подозрительно, — с сомнением заговорил Николас, прожевав картофелину. — Людей, конечно, на планете поубавилось, но если дом на слуху, места всем точно не хватит. — Ага, бред, — поддержал его мысль Даниель. — Небось бандюги распространили, чтобы наивных чикать. — Я потому и осталась здесь, слишком уж сказочно звучит. — Ну, нам, во всяком случае, не нужна никакая «Надежда», — хмыкнул Дан, скрестив руки. — Так что без разницы. — Отсюда до особняка одна дорога. Волей неволей, а наткнётесь, — развела альфа руками, вновь выпрямившись за столом. — Так мы пешком, — усмехнулся Николас. — Может, и сломаем систему. — На своих двоих до Аляски? — весьма глумливым тоном спросила женщина. — Да уж, мужики, вы нечто. — Да кто ж знал, что лошади смертны, — фыркнул Дан в ответ на издёвку. — Малыш, поешь, — отвлёкся альфа, придвигая к омеге остатки картошки. Но Лекс только вяло мотнул головой. От травянистого чая его хорошенько разморило, так что ни на еду, ни на разговоры энергии толком уже и не осталось. Да и обсуждения альф он пропускал мимо ушей, до неприличия засматриваясь на большую грудь Леоны. И размышляя над тем, как бы здорово было сейчас опуститься головой на эти две большие подушки и, закрыв глаза, погрузиться в манящие сновидения. Уже даже и не волновали мужики, кидающие на него взгляд из раза в раз, наоборот, их монотонная болтовня только расслабляла, а то, что пялятся, так пусть, им же хуже, сами себя изводят. — Он сейчас носом в стол клюнет, — умилилась Леона от вида сонного омеги. — Да, надо бы закругляться, — кивнул Ник и глянул на Дана. — Ты же снял нам комнату? — Ах, да-а, — протянул альфа, подбирая, какие слова преподнесёт для своего провала. — Я… — Лекс переночует у меня, — перебила Леона, но прежде, чем рыжие брови встретились в переносице, альфа продолжила: — Комнат свободных нет, вам с Даниелем и вовсе придётся заночевать в будке на крыше. Или хочешь, чтобы «малыш» с вами там теснился? — Ладно, раз вариантов нет, — недолго думая, нехотя согласился мужчина и протянул омеге руку, помогая вылезти из-за стола.

***

— Это я, — сообщила женщина, трижды постучав в запертую дверь. На пороге оказался высокий светловолосый омега, одетый в кружевную сорочку до колен и накинутый поверх старенький халатик, в который он укутался посильнее, когда увидел рядом с женой три незнакомых тела. — Всё нормально? — взволнованно поинтересовался омега, кидая опасливые взгляды. — Ты должна была вернуться ещё час назад. — Мой любимый супруг, — хохотнула альфа и, зайдя в квартиру, притянула омегу к себе, впечатывая лицом к груди. — Так сложились обстоятельства. — Леона, ты что, напилась? — сделался хмурым парень, поводив крыльями носа у её рта. — Она всего стопку. За компанию, — улыбчиво отмазал жёнушку Ник, хотя и понятия не имел, сколько женщина выпила до того, как села к ним за стол. Видно не поверил омега, оттого губы его надулись, а плечи опустились, и Леоне пришлось вновь обнять любимого, лаской выпрашивая прощение. — Ну не злись, булочка моя, — чмокнула она его в макушку. — Мам? — донеслось из комнаты. Из-за косяка высунулся мальчишка, любопытствуя незнакомым голосам, и, задержав пугливый взгляд на самом высоком и бородатом мужчине, прошмыгнул к папе за спину, впившись пальчиками в халат, только янтарный глаз за русой чёлкой и остался наблюдать. Поведение ребёнка позабавило, и Николас добродушно помахал трусишке рукой, чтобы омежка не принял их за плохих дядек. Мальчик смутился, не зная, как ему быть, и, видимо, хотел уже убежать, но рука матери, опустившаяся на голову, и её почти незаметный кивок придали юному омеге уверенности. Он робко махнул своей маленькой ладошкой Нику в ответ, и на лице альфы расцвела улыбка. Вся эта семейная идиллия, в принципе, вызывала у Ника какое-то странное чувство. Чувство, которое он давно упустил в своей жизни и никогда уже не обретёт. Хотя, быть может… Альфа искоса глянул на Лекса, что в лёгком покачивании сонно улыбался, наблюдая за нелепой драмой, затем перевёл глаза к Даниелю, который чуть ли не кривился, ожидая конца этой телячьей нежности. «Нет. Он точно не позволит», — пронеслось у него в голове, и с губ скатился вздох огорчения. Впрочем, имеет ли он право жалеть себя, раз никто не заставлял его выбирать такую судьбу? Альфа и сам уже не знал. — Алан, ничего, если этот паренёк переночует у нас? — спросила женщина, добившись наконец от мужа благосклонности. — За окном почти ночь, а комнат свободных нет. Не спать же ему меж двух альф в сырой будке на крыше. Мужчина оценочно осмотрел Лекса, опустившего голову под пристальным вниманием взрослого омеги, и сразу же отметил мокрую походную одежду, мигом исключая его принадлежность к здешним. Не то чтобы он не доверял верности супруги, но если бы перед ним стоял один из «мальчиков по вызову», то пришлось бы задавать вопросы, которые не хотелось произносить при сыне. — Конечно, проходи, — посторонился он, пропуская юношу за порог. — Поспишь вместе с Оливером. Услышав решение родителя, омежка в протесте повертел длинными локонами и побежал к своей кровати, нырнув в одеяло с головой. — Не обращай внимания, он стесняется, — тихо посмеялся Алан и махнул ладонью. — Давай, заходи. Переоденешься, да я развешу мокрую одежду. Лекс потерянно кивнул и переступил порог. Всю дорогу от клуба до пятого этажа ночлежки омега вертел в голове идею о том, чтобы попросить мужчин не оставлять его с незнакомыми людьми. После стольких ночей, проведённых с альфами в одной постели, мысль о сне поодаль казалась ему какой-то… неправильной. Будто он так и не смог стать частью команды, а ведь так хотелось верить, что он всё-таки заслужил своё место. — Спокойной ночи… — разочарованно произнёс юноша в повороте, но за дверью оказался только Николас. Даниель не стал больше терять время и пошёл наверх, удостовериться, что предложенная ночлежка сможет уместить сразу двух альф, потому его сухое «ага» слышалось с верхнего этажа уже глухо. Николас же, смиренно дождавшись слов прощания, ласково улыбнулся, прочтя на лице юноши отрешённость, и развёл руки по сторонам. Лекс тут же оказался в его объятиях, таких тёплых и надёжных, что все дурные мысли и подозрения разом разбились о прочную стену мужской груди. — Высыпайся, малыш, — прошептал Николас, отпуская блаженное единство. И когда омега вновь оказался в безопасной комнате, мужчина поблагодарил пару за предоставленный юноше кров, а затем поспешил догнать своего альфу. — Леона, можешь пока не заходить? — серьёзным тоном заговорил Алан, когда жена начала закрывать дверь изнутри. Не сразу до женщины дошло, зачем муж выпроваживает её, ведь только недавно отчитывал за опоздание. Лишь когда обратила внимание на Лекса, стеснительно оголяющего руки в избавлении от куртки, осознание всё же решило её посетить. — А, точно, — почесала альфа пышную шевелюру. — Тогда схожу пока с Тони поболтаю. Скоро вернусь, — и, чмокнув супруга в губы, скрылась за дверью.

***

— Ароматно, — иронично усмехнулся Николас, принюхиваясь к ярким запахам. — Ага, — поморщился альфа, почесав запершивший в возмущении нос. Теперь-то Даниелю стали ясны слова женщины про «голос»: именно здесь шлюшки и удовлетворяли стонами альфьи нужды, полностью пропитав всё вокруг своими феромонами. Даже у капель дождя, проскальзывающих сквозь щели в бетоне, не хватало сил смыть со стен наслоившуюся похоть и грязь охваченных грехом тел. Омерзительно. И как им здесь спать? Дверь из будки на саму крышу оказалась не заперта, и мужчины раскрыли её настежь, чтобы выветрить застоявшиеся запахи, только был ли в том толк? Всё равно вонь вернётся, когда они лягут спать, а оставлять её раскрытой на всю ночь — стать ужином для тварей. — Ну, если закрыть люк и положить матрас плашмя… — сразу выполнил задуманное рыжий альфа. — Вот так. В принципе поместимся. — Я посплю снаружи, — буркнул Дан, борясь с отвращением. — Брось, — зевнул мужчина, стягивая с себя мокрую футболку. — Всё же лучше, чем запах мертвечины. — «Говори за себя», — мысленно хмыкнул альфа и тоже потянул за молнию рюкзака, вываливая сухую запаску. Изнурённые, они молча улеглись на матрас спиной, натягивая на ноги отсыревшее из-за влаги одеяло, почти одновременно выдохнув усталость двух бессонных ночей. И также синхронно вздрогнули, когда снаружи, помимо одичалого ветра, раздалось рычание, а за ним и выстрелы с бранью людей. Чистильщики всё же делали своё дело, значит, о безопасности можно было не волноваться. От того сон подкрался быстро, а шум внизу и вопли, что эхом доносились до каждого уха, сейчас играли упоительнее колыбельной.