Осталось лишь помнить

Небо заволокло пасмурной пеленой, угрожая выпустить стихию на свободу, и в другой ситуации стоило бы найти укрытие, но они уже почти добрались до черты, разделяющей город и пустошь позади. От поселения досюда заняло два дня ходьбы, и у каждого, если не явное, то хотя бы мельком да возникало желание, наконец, прилечь на что-то поудобнее, чем бугристая земля или без доверия согнутая под весом ветка. И выгоднее будет потратить оставшиеся силы на вторжение в город, чем снова сооружать неандертальские хоромы на ночь, которые всё равно не спасут от дождя. А пока, чтобы отвлечься от нахлынувшей усталости, Дан решил напомнить омеге, как правильно вести себя в нынешнем «цивилизованном» обществе: — Ходи всегда рядом. С незнакомцами не разговаривай. Из рук ничего не принимай. — Даже конфетку? — усмехнулся Лекс. Нарекания напомнили ему слова отца, который в детстве учил сына не брать у чужих альф и бет гостинцы. — Шути-шути, — раздражённо хмыкнул мужчина. — Когда в город войдём, посмотрим на твой стендап. — Ладно тебе ворчать, Дан, — заговорил, посмеиваясь, Ник. — Думаю, малыш всё понял ещё после первой лекции. — Вот и держи своего малыша за ручку, чтобы его кто-нибудь за глотку ненароком не схватил. Я, например, — пробурчал альфа и ускорился. С каждым шагом восстающие высотки становились всё отчётливее, а вместе с ними впереди увеличивалось и количество тварей. Рано или поздно они столкнутся с толкучкой, которую обойти не получится, может, даже тех, что покромсали друзей Глена. В любом случае всё необходимое снаряжение находилось при них, вдобавок и одежду подобрали попрочнее, такую, чтобы прокусили не с первого раза. Местность перед входом в любой город всегда кишела большим скопом тварей, потому что в отличие от пригорода, где важнейшее значение в выживании играли баррикады, горожане организовывали патрули, и в этом городе им дали прозвище «чистильщики». Пусть название везде и разное, но работа у таких отрядов одна — убивать тварей или уводить особо опасных к границам. Разумеется, никто не станет беспокоиться о том, каким образом потом путники или просто люди, ищущие убежище, будут пробираться через всю эту смертельную преграду. Впрочем, Дану с Ником проблем не составляло прочищать себе дорогу, уж за столько пробных заходов научились не лажать, а справится ли омега, похоже, как раз сейчас и узнают. — Дан, мне кажется или там «матка» стоит? — прищурился Ник, зацепившись взглядом за худощавое тело. — Не кажется. — Матка? — спросил омега на всякий случай шёпотом. — Твой сородич, — едко ответил Дан и плюнул себе под ноги. Из всех тварей именно с этим видом ему не хотелось сейчас пересекаться. Перерождались в маток, как правило, омеги, но бывало и женщин замечали, и только щуплых да мелких, а чтоб со складками на боках ходили, ещё ни одного. На вид безобидные, без характерных отростков или мутаций, бери да убивай, и сопротивляться не станут. Однако маткой прозвали они этих тварей неспроста — стоит им лишь открыть свою пасть и завопить, так сразу сбегутся на зов все, до кого дойдёт завывание. Прямо как пчёлы на жужжание своей матери, только в отличие от полезных насекомых, твари не умирали после потери кишок. — Тварюга глазастая. Увидит — пиши пропало, — добавил альфа после короткого описания. — Какой план? — уточнил Ник, осматривая местность. Рядом с пареньком, трясущимся, будто переборщившим с солями, собралось немало знакомых упырей: ползали прыгуны, рядом застыла парочка гигантов, затем борзые, что притаились у них под ногами, ну и врассыпную дёргался обычный второсортный сброд. Судя по всему, недавно омега уже призывал толпу защитников, иначе периметр справа сейчас бы не пустовал. — Попытаемся обойти, — сообщил, поразмыслив, мужчина. Ветер, к счастью, играл на их стороне, уводя запахи ступающих живых в противоположную от тварей сторону, только взамен принося и дурную вонь разлагающихся тел. После зимы, когда в лёгкие можно загнать воздуха хоть до посинения, ещё не привыкшее к гнили обоняние будто противилось к возвращению за столько лет уже привычному тухлому запаху, и лица невольно кривило в отвращении. — Кг-гх… Один из гигантов повернул голову в их сторону, и Даниель замер, выставляя ладонь к идущим парням позади, безмолвно давая знак замереть. У гигантов отвратительное зрение, и вряд ли заплывшая жиром туша с такого расстояния смогла бы их засечь, но риск сейчас ни к чему, потому дальше они двинулись, лишь когда тварь отвернулась. Помимо рыхлой земли и свежих колосков зелени, под ногами шуршала всякая хрень: начиная с отходов людского быта, возможно ветром вынесенного из города, и заканчивая ошмётками одежды рядом с голыми костями. Здесь буквально расходилась целая река из останков упокоенных пулями перерождённых. Наверняка в скором времени к ним присоединится и матка со своими защитниками, слишком уж опасная тварь, чтобы в здравом уме оставлять нетронутой — вернётся ведь в город и поведёт за собой армию упырей. На лицо упала влага, и Ник задрал голову к небу, встречаясь с нахлынувшей моросью. С губ слетел вздох облегчения, когда спустя несколько минут к горячей коже прикоснулась ставшая прохладной одежда, унимая собой вспышки жара, бесстыдно охватившего тело. С приходом весны пробуждались не только твари, но и сезонная альфья «лихорадка». Нечто сродни гону, что лишал рассудка, подчиняя его желаниям тела, но отличие весеннего обострения заключалось лишь в лёгком возбуждении, как в ментальном, так и в физическом плане. Даниеля недуг тоже не обошёл стороной, но его тело и без того всегда полыхало, и обращать внимание на температуру он давно перестал. Да и омега его не шибко волновал, в отличие от Николаса, который пытался находиться к мелкому как можно ближе. Влияло ли их состояние на Лекса? Ещё как. Феромоны обоих мужчин бушевали не слабее ливня, что сейчас беспощадно трамбовал по округе землю, и яркие запахи пытались добраться до его омежьего естества. Но это только полбеды. Если бы он лично не знал альф, то ни за что бы не догадался, какие между ними отношения, — ни прежнего тепла во взглядах, ни ласки. Раньше весну называли сезоном соперничества, когда одинокие альфы поддавались зову инстинктов, готовые сцепиться, даже будучи лучшими друзьями. И за Николаса Лекс переживал больше, чем за Даниеля, — мужчина слишком явно проявлял свои чувства по отношению к нему, и эта напористость вряд ли приведёт к добру. Мысли вдруг прервал чей-то крик вдалеке: — Эй, вы там! Пригнитесь! — Рр-рыр, — среагировав на голос, тут же закричала тварь, которую они старались обойти последние минут двадцать. Даниель тут же осел на землю, пряча уши в ладонях, за ним опустился и Николас, а вот Лекс, найдя сквозь стену ливня источник голоса, с приоткрытыми губами уставился на крышу развалившейся трухлявой халупы, где, размахивая руками, стоял незнакомец. Мужчина чем-то замахнулся в сторону двинувшихся на него тварей, и омегу вдруг с силой дёрнули вниз, впечатывая ладони в вязкую землю. Лекс и сообразить не успел, как раздался мощный взрыв, который, казалось, выбил почву из-под ног. Это явно была не петарда. — Грх-хр-р, — прозвучал гул по периметру, а за ним бахнул ещё один оглушающий хлопок. В ушах так запищало, что даже собственного дыхания не разобрать, но, судя по сдавившей горло судороге, Лекс успел закричать. В дезориентации омега шлёпнулся задницей в грязь, будучи тут же подхваченным на руки. А затем в глазах померкло, будто вместе с дождём рухнуло и пасмурное небо. Очнулся он, сидя в ногах у Николаса, похоже, на крыше той самой хижины. А бородатый, уже немолодой незнакомец, одетый в маскировочную форму, теперь не кричал, а говорил вполне размеренно, хоть и слышался глухо из-за обморока: — Ясно. А в город с какой целью? — Проходом, — ответил Даниель. — Пару дней отдохнуть, потом дальше в путь. — Вот как, значит. — Много на улицах тварин? — Немало. Осенью прошёлся табун. Мы многих потеряли, а на замену встала шпана. Ни черта не хотят делать, только красуются званием да алкашку бесплатно посасывают. — Мамкины вояки, — криво усмехнулся альфа. — Кал ронять начнут, когда упыри окрепнут после спячки. Бета досадно покачал головой, заодно стряхивая с коротких седоватых волос мелкие капельки, и вздохнул. — А этот… табун, — вяло выдавил омега, обращая на себя внимание. — Он за людьми пришёл? — Малыш, как ты? — спохватился Ник, помогая юноше сесть на перекладину. — В порядке… — торопливо ответил он, уставившись на бету в ожидании ответа. — В смысле, за людьми? — уточнил мужчина, не поняв сути вопроса. — Ну-у… — протянул Лекс, пытаясь соображать активнее. — Сюда, когда… — Есть поселение недалеко от города, — продолжил за омегу Дан. Не хватало ещё полчаса слушать, как тот мямлит. — Туда как раз в конце осени наведались упыри. Когда мы пришли, из людей уже никого не было, только ночные твари, — судьбу Лекса он решил не упоминать, незачем чужаку знать подробностей. — Да-а, кажется, припоминаю. Машин пять проезжало. — Они не останавливались? — взбудоражено звучал омежий голос. — Вы не знаете, куда они поехали? Там был парень… такой… молодой и… и красивый? Лекс пытался жестом показать длину волос и рост, но по тому, как бета переводил странный взгляд с него на альф, понял, что ведёт себя неадекватно. Да и плевать — ему хотелось знать, всё ли в порядке с Валенти; не бросил ли Френк друга, так же как и его. Вали ведь единственный, кто знал об их мерзких отношениях. Только благодаря ему Лекс и смог продержаться так долго, ведь полностью вверял другу самые грязные тайны, не боясь того, что другие прознают. — Не знаю, — покачал головой мужчина. — Они промчались мимо, а останавливались где или нет, без понятия. А когда зомбаки на горизонте показались, и вовсе не до приезжих стало. — Понятно, — досадно вздохнул омега, понурив плечи. — Ладно, хватит трепаться, — фыркнул Дан, вскочив на ноги, и схватился за ручки рюкзака. — Пора идти, темнеет. — Вы уж за фейерверк извиняйте. Не ждал гостей, думал, быстро зачищу и домой, — виновато улыбнулся мужчина, видя, как в отрешении подрагивает омега. — Через квартал есть подобие гостиницы, вы его узнаете по синей краске, — указал он пальцем вглубь многоэтажных домов. — Пройдёте вон к тому зданию и подниметесь на самый верх. Там перекладины стоят, можно свободно переходить из дома в дом по крышам. — Ага. Не хворай тогда, мужик, — бросил напоследок Дан и ловко спрыгнул на землю, расплёскивая берцами грязь. — Помочь, парень? — добродушно обратился бета к омеге, протягивая мозолистую ладонь. — Я сам, — ревниво ответил Николас, хватая Лекса за руку вперёд горожанина. Чистильщик лишь хмыкнул, скрещивая руки на груди, и проводил их суровым взглядом. Лекс предпочёл промолчать, хотя и хотелось извиниться перед мужчиной за проявленную Ником грубость. Но вместо этого он, как тряпичная кукла, следовал туда, куда тянул его альфа. Похоже, пока он лежал без сознания, дождь уже успел вдоволь натешиться, оставив их в полностью вымокшей одежде, которая так гадко липла к коже, что и двигаться лишний раз не хотелось. Вдобавок ещё и ветер поднялся, хлеща не слабее кнута, а обращённые во мрак стены облезлых домов только усугубляли душевное уныние. Город Лексу вспоминался совсем другим — цветущим и солнечным, наполненным улыбками проходящих мимо людей, пусть и не обращёнными к нему, но в тех радостных лицах омега видел всегда нечто светлое и согревающее душу. Особенно когда рядом шёл друг, к которому он и приезжал из пригорода. Хотелось верить, что приятелю удалось спастись. А если и жив, то всё ли у него хорошо? По рассказам альф, с омегами в городах обращались хуже, чем со скотом. За следующим поворотом глаза зацепились за знакомую железную вывеску — «Лавка Кали». Лекс помнил, как каждый раз проезжал мимо неё на автобусе и постоянно думал туда зайти. Витрины магазина всегда привлекали внимание чем-нибудь необычным, в основном переодетыми в супергероев высокими манекенами. Но Лекса в ту пору больше интересовали заходившие туда старшеклассники-альфы, которые обожали всех этих суперменов с надетыми поверх костюма трусами. А сейчас всё, что осталось от некогда ярких стен лавки, — битые стёкла, сгнившие рамы да пугающая тьма внутри. Вандалы не пожалели даже манекены, оставив их торчать из окон с дырками от пуль. Омега повертел головой, безнадёжно выискивая хоть что-то нетронутое и напоминающее о прежней жизни. Но кругом не было ни травы, ни густых деревьев с пернатыми в кронах, ни клумб, огороженных разноцветным забором, даже гидранты и те раздолбаны, будто по ним прошлись слоны. Отсюда до центра, конечно, идти ещё далековато, но Лекс уже понимал, что, кроме развалин, пыли и экскрементов бывших людей, ничего другого он там не увидит. Неужели города теперь навсегда превратились в руины? Парень огорчённо вздохнул, непроизвольно сжав ладонь альфы сильнее. — Замёрз? — поинтересовался Ник, обратив внимание на покрасневший нос юноши. — Немного, — соврал Лекс. На деле уже и пят не чувствовал, но от того, что он пожалуется, носки внезапно не превратятся в грелки. — Потерпи, мы уже почти… — не закончил он, нахмурившись. — Дан, нам не на эту улицу. — На эту как раз. — С чего бы? — выгнул бровь альфа. — Если ты не слушал чистильщика, то наверху безопасная переходка. — Я помню, — недовольно цокнув, произнёс мужчина. — Мы пойдём низом. Так будет быстрее. И о какой безопасности речь? Ты ветер вообще чуешь? — Да ты просто выпендриваешься, — раздражённо прошипел Ник и, отпустив тонкую ладонь, подошёл к альфе вплотную. — Даже с ветром поверху будет идти намного безопаснее, чем по улицам, напичканным чёрт пойми кем. — Маршруты составляю я, Николас. И мы пойдём так, как сказал я, — сквозь зубы процедил Даниель, не впечатлившись дерзким порывом партнёра. Весна делала из Ника цепного пёсика, который свободно повиновался её внутренним указаниям, а конкретно — виться вокруг омеги, будто именно он всё это время был его возлюбленным, а не Даниель. И это задевало, зарождая в груди обиду, и Дан, как мог, старался сдерживать раздражение. Вернее, пытался пытаться. Но ничего, ещё неделя, и он ему всё припомнит, а там Николас долго будет на коленях отрабатывать за все необдуманные слова. «Ну вот. Опять», — с досадой пронеслось в голове омеги, когда переглядывания мужчин затянулись. Не любил он начало весны, гормоны альфам будто крышу сносили, заставляя мериться членами чуть ли не по мелочам. Сразу вспоминались распри между братьями, то за последний кусок пирога в дни до апокалипсиса, то за внимание единственного омеги их лет в поселении. А как переживали «брачный» сезон раньше эти двое? Или, может, Николас и не был бы таким вздёрнутым, не будь Лекса рядом? Оставалось лишь надеяться, что Даниель не будет снова винить его во всех бедах. — Ник, может, по дороге пойдём? Я боюсь высоты, — тихо вмешался юноша, почти невесомо тронув того за плечо. И если и хотел бы альфа возразить, продолжив спор до победного, то не станет — слишком жалостливый вид был у омеги и очень усталый. Потому Ник молча кивнул, проглатывая усмешку над ухом, и, сделав вид, будто Даниеля не существует, вновь взялся за охладевшую без его тепла ладонь, уводя Лекса в переулок. — Подкаблучник, — промямлил второй альфа себе под нос, медленно последовав за ними. Николас сжал свободный кулак, скулы стиснулись вслед; знает же, что его прекрасно слышали, мог и не шептать. Понадобилась недюжая сила, чтобы не развернуться и не вмазать по самодовольной физиономии. Какого чёрта? Ещё в начале их совместного путешествия Ник, конечно, согласился видеть во главе их маленькой команды Даниеля, другого варианта и не рассматривалось. Но он не помнил, чтобы подписывался выполнять любой приказ беспрекословно, как раб без права на мнение. Дальше они двигались в немой тишине, каждый в своих раздумьях, и только ветер усердно насвистывал в уши, будто утверждал свою власть средь бетона. Тварей по пути встретилось немного, да и тех обойти оказалось делом пустяковым — выставленные в ряд разбитые машины легко скрыли за собой даже габариты Даниеля. Правда, пока виляли между техникой, одежду измазали знатно, впрочем, Лекс даже был рад, что не только у него теперь была грязная задница. И чем глубже они пробирались, тем относительно оживлённее становились высотки. Заселённые дома от брошенных легко отличались: где-то замазаны трещины, где-то висели вещи, ну а самый явный знак — подозрительно следившие за их передвижением глаза. Мужчины особо не обращали внимание на излишний интерес жителей. Как правило, в городах не любили новоприбывших, впрочем, в поселениях лишние рты тоже не шибко приветствовались. Для Лекса же враждебность людей осталась загадкой, а нарушить тишину разговором не позволил страх. Ему казалось, что вот-вот кто-нибудь высунет из окна ружьё, а дальше и додумывать не стал, лишь бы не сглазить. Когда они добрались до дома из описания беты, в небе уже горели звёзды, а по улицам гулко расходился рык проснувшихся с теменью тварей, притом из-за эха и не поймёшь, рядом или через улицу. Не знай они про синюю краску, многоэтажка и без того выделялась на фоне домов рядом — видно, что за безопасностью следили тщательно, полностью заколотив все окна брусьями. Так запаривались только с домами, подлежащими сдаче за плату, обычному люду сложно было бы найти качественные материалы, учитывая, что и стоят они недёшево. Около раскрытой настежь двери стоял увесистый чернокожий мужчина с лицом, не способным сложить два плюс два, и, затягиваясь сигаретой, молча следил за приближением гостей. — Здесь ночлежка? — терпеливо поинтересовался Дан, когда мужик вытянул руку, преграждая вход в жилище. — Здесь, — выдохнув дым, подтвердил альфа. — Но для начала нужно зарегистрироваться у мамочки, чувак, — кивнул он к соседнему зданию. — «Мамочки?» Но ответа не последовало — мужик скрестил руки и, задрав заросший густой бородой подбородок, вытянулся, чтобы доставать Дану хотя бы до глаз. Было бы куда забавней, встань он ещё и на носки. — Хотя омега может остаться, — расплылись в хищном оскале губы, когда он разглядел прячущегося за альфой парня. — Не боишься, что мамочка узнает о твоём поведении? — с издёвкой поддел Даниель, видя, как начали сверкать клыки Николаса, готового вступиться за омегу далеко не в словесном бою. Лицо недоумка вдруг смахнуло весёлость, вмиг покрывшись серьёзностью, и можно даже подумать, что мужик готов был попросить на него не доносить: до того невинностью отдавали глаза. Дану даже стало любопытно, что же там за авторитет скрывается за такой идиотской кликухой.