Прямиком в Ад

      Тишина, ставшая невыносимой, нависла над ними, словно тяжёлое покрывало. Диего стоял неподвижно, но его мысли метались. Он не знал, как справиться с этой новостью, как жить дальше. Хот Пэнтс сидела, опустив голову, её слёзы смешивались со снегом на земле. Она чувствовала себя опустошённой и беспомощной. Её сердце разрывалось от боли и страха.       Наконец Диего нашёл в себе силы заговорить. Его голос был хриплым и полным недоумения.       – Как это возможно? – его глаза, смотревшие на Хот Пэнтс, были полны отчаяния. – Мы... это не может быть правдой.       Хот Пэнтс подняла мокрое от слёз лицо. В её глазах читались боль и страх.       – Боюсь, это правда, Диего, – прошептала она. – Меня тошнит, тело ломит, даже… – Хот Пэнтс засмущалась, но все же сказала. – У меня пропали критические дни. Единственное объяснение – я беременна.       Диего сделал шаг назад, словно её слова были ударом. Сердце колотилось в груди, в голове царил хаос.       – Нет, – произнёс он, его голос становился всё более отчаянным. – Это не может быть правдой. Ты просто пытаешься манипулировать мной!       – Манипулировать тобой? – выдохнула Хот Пэнтс, и её голос задрожал от гнева. – Как ты смеешь говорить такое? Я говорю тебе правду, и ты отвергаешь её!       – Потому что это невозможно! – с исказившимся от гнева лицом выкрикнул Диего. – Мы провели вместе всего одну ночь. Ты не можешь быть беременна от меня!       – Ты думаешь, я это придумала? – девушка повысила голос, её глаза метали молнии. – Ты думаешь, что я хотела этого? Это случилось, и я не могу это изменить!       Диего схватился за голову, его мысли метались между гневом и отчаянием. Он вспомнил своего отца, который бросил его новорождённого, попытался убить его. Этот ужас преследовал его всю жизнь, и теперь… Теперь ему казалось, что он становился таким же. Повторял его судьбу. Самое ужасное, что он мог представить, но согласиться с Хот Пэнтс он не мог.       – Я не могу это принять, – полным боли голосом прошептал Диего. – Я не могу быть отцом. Это всё неправильно.       – Ты просто трус! – с вновь исказившимся от гнева и отчаяния лицом выкрикнула Хот Пэнтс неожиданно для самой себя. – Ты боишься ответственности, боишься принять правду!       – Трус? – его голос стал ледяным. – Ты даже не представляешь, через что я прошёл. Ты не имеешь права судить меня!       Хот Пэнтс вздрогнула от его слов, её сердце разрывалось от боли. Она ведь знала, что Диего жестокий. Знала, как он относился к девушкам. Её даже предупреждали. Но после того, как он не ушёл после этой ночи, она уже поверила, что она другая. Что она не зря его полюбила. Что другие просто ошибались. Но теперь она снова встретилась с реальностью. С настоящим Диего Брандо. Холодным и эгоистичным. Тем, на которого она смотрела до этого через розовые очки.       – Я и не думала, что ты примешь это, – прошептала она, её голос был полон горечи. – Но я надеялась, что ты поймёшь меня. Что хотя бы ребёнок будет что-то для тебя значить. Что ты не отвернёшься. Ты же рассказывал, как ты и твоя мама…       – Ты ошибалась, – Диего перебил её. Его голос был холодным и решительным. – Не приплетай сюда моё детство. Я не должен был тебе рассказывать, не должен был давать тебе шанс, и мы больше не можем быть вместе. Я уже почти месяц думаю об этом. Ты только замедляешь меня, действуешь на нервы, – он указал на неё пальцем, выглядя совсем отрешённым. – Самое главное – ты мешаешь мне выиграть гонку.       – Как ты можешь быть таким жестоким? – голос Хот Пэнтс сорвался на крик, слёзы текли по её щекам. – Я любила тебя, верила в тебя, а ты...       – Любовь? – Диего горько рассмеялся. – Ты дура, если правда влюбилась в меня. Любовь – просто иллюзия. Она – удобный механизм. Мне было удобно с тобой. Но теперь… – он хмыкнул. – Теперь реальность такова, что мы не можем продолжать вместе. Ты будешь только обузой.       – Я жертвовала всем ради тебя! – с отчаянием и болью в голосе Хот Пэнтс подняла руки к груди. – Я оставила свою жизнь, свою веру, чтобы быть рядом с тобой. Я каждый день борюсь с собой, чтобы поддержать тебя, а ты... ты просто бросаешь меня!       – А чего ты хотела?! – дрожащим от гнева и разочарования голосом выплюнул Диего. – Что я останусь с тобой? Что мы будем растить этого ребёнка, будем "счастливой семьей"?! Это не про меня, ХП! Никому не позволено замедлять меня! Ни тебе, ни кому-либо другому!       – Ты эгоист, Диего! – Хот Пэнтс рыдала, её слова были полны горечи. – Ты думаешь только о себе, о своих амбициях! А что насчёт нас? Что насчёт ребёнка?       – Это не моя проблема, – тон Диего был ледяным. – Ты сделала свой выбор. А теперь пожинай плоды. Добро пожаловать в жизнь за стенами монастыря.       Слёзы текли непрерывно, сердце сжималось от боли. Хот Пэнтс с ужасом смотрела на то, как разбивалось на маленькие кусочки всё то, во что она верила. Кому вверилась. Кому позволяла столько, сколько не позволяла никому. И не могла поверить, что Диего и правда мог так поступить с ней, после всего, через что они вместе прошли.       – Ты серьёзно бросаешь меня? – её голос был полон недоумения и горя. – Ты оставляешь меня одну в этот момент? Здесь, неизвестно где, беременную твоим ребёнком?       – Да, – твёрдо отозвался Диего, хотя внутри него бушевала буря эмоций. – Не пытайся дальше манипулировать мной и стараться разжалобить. Мы должны разойтись. Здесь и сейчас. Я не могу больше продолжать так. Ты. Тормозишь. Меня. Прощай. Не попадайся мне больше на глаза. Так уж и быть, я не буду отбирать у тебя части Святого Трупа сегодня, но в следующий раз не замешкаюсь.       Он повернулся и пошёл прочь, оставив её одну, заплаканную и опустошённую. Его шаги эхом отдавались в его голове, и каждый шаг был словно удар по его сердцу. Этого не могло быть. Это сон. Ужасный кошмар. Но такое Хот Пэнтс и представить не могла. Потому что это никак не укладывалось в её понимание действительности. Той действительности, которую она сама для себя создала и в которую поверила. И правда дура. Дура, что доверилась Диего Брандо.       – Убирайся! – закричала она, её голос был полон гнева и отчаяния. – Ты трус, Диего! Убирайся! Я и сама не хочу тебя больше видеть!       Она схватила какую-то кружку, которую Диего всегда носил с собой, и бросила её в его сторону, не заботясь, попадёт ли она. Кружка упала в снег рядом с ним, но Хот Пэнтс продолжала кричать, её слова были полны ярости и боли.       – Ты не достоин ни меня, ни нашего ребёнка! – её голос дрожал от гнева. – Я справлюсь одна! Даже не сомневайся, я не брошу его, как ты! Если ты такой трус, то уходи и больше никогда не возвращайся!       Диего остановился на мгновение, его сердце разрывалось от боли и внутренней борьбы. Всё это грызло его изнутри. Он боялся быть как его безымянный отец. Хотел найти его и отомстить, несмотря ни на что. Захочет ли того же его ребёнок? Это сейчас даже почему-то не волновало. Страх перед новой реальностью был сильнее. Он собрал последние силы и, не оборачиваясь, продолжил свой путь, оставив Хот Пэнтс одну в холодном и пустом лагере.       Снова воцарилась тишина. Диего уходил, оставляя девушку позади. Она стояла на месте, слёзы текли по щекам, сердце было разбито. Её слова всё ещё висели в воздухе, но теперь они были бессмысленны. Хот Пэнтс стояла неподвижно, глядя на удаляющуюся фигуру Диего, пока он не скрылся за горизонтом. Вокруг неё царила тишина, нарушаемая лишь звуком её прерывистого дыхания. Холодный ветер пронизывал Хот Пэнтс насквозь, но она не могла заставить себя двинуться с места. Слёзы продолжали литься, капая на землю, а сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот разорвётся. Каждое его слово, каждое обвинение эхом отзывались в её голове, усиливая чувство боли и одиночества. Она не могла поверить, что тот, кого она любила, действительно только что развернулся и ушёл, оставив некоторые вещи позади и оставив её, как одну из этих вещей.       – Как он мог? – прошептала Хот Пэнтс, её голос дрожал от эмоций. – Как он мог оставить меня одну?       Она опустилась на колени, её руки вцепились в снег. Холод пронизывал до костей, но она не чувствовала его. Всё её существо было поглощено болью и отчаянием.              – Я любила его, – всхлипнула она. – Я верила в него. Как он мог так поступить?       Её мысли метались, переплетаясь в хаотичном танце боли и разочарования. Она вспомнила все моменты, проведённые с Диего, все их разговоры, её собственные смелые мечты. Что они могли бы быть вместе. Что всё могло быть хорошо. Всё это теперь казалось пустым и бессмысленным. Её ладонь легла к ней на живот.       – Почему я? – голос Хот Пэнтс был полон горечи и обиды. – Почему именно сейчас?       Она снова вспомнила, как часто видела беременных женщин в монастыре, как помогала им, принимала роды. Как все они были брошены мужчинами. Раньше она не думала об этом, но женщины всегда приходили одни. Они были одинокими, потерянными и лишёнными всего. И теперь она становилась с ними в один ряд. Такая же глупая и брошенная.       – Этого не может быть, – повторяла она про себя. – Это не может быть правдой. Один раз оступилась, и Бог сразу послал мне испытания. Сразу. Кара неминуема.       Руки Хот Пэнтс дрожали, когда она обняла себя, стараясь унять внутреннюю боль. Она чувствовала себя опустошённой и преданной. Её сердце сжималось от страха перед будущим, перед неизвестностью.       – Что мне теперь делать? – её голос был тихим и дрожащим. Несмотря на то, что она сказала, на самом деле у неё не было плана. Она надеялась, что он будет у Диего. Но это было уже будто бы в прошлой жизни, оборвавшейся пять минут назад. – Как же я справлюсь одна?       Она чувствовала, как мир вокруг неё рушится. Её вера, её надежды – всё казалось теперь разбитым и безвозвратно утерянным. Она не знала, куда идти, что делать. Всё её существо было поглощено отчаянием. Хот Пэнтс сидела на холодной земле, её тело сотрясалось от рыданий. Она думала о ребёнке, который рос внутри неё. Она чувствовала смесь страха и ответственности. Она знала, что должна защитить его, должна найти в себе силы идти дальше.       – Я не могу сдаться, – вдруг прошептала она, и её голос теперь был полон решимости. – Я должна быть сильной ради него.       Те женщины в монастыре. Несмотря на все трудности и боль, они приходили в монастырь. Искали хоть что-то, за что зацепиться, чтобы не сдаться. Она видела, как они находили силы жить ради своих детей, как обретали себя в вере, в том числе вверяя своих детей монастырю.       – Я смогу, – голос Хот Пэнтс стал твёрже. – Я найду в себе силы. Я сама сохраню ребёнка. И воспитаю. Господь, прости меня и помоги.       Её слёзы постепенно высыхали, оставляя следы на щеках. Она почувствовала, как внутри неё рождается новая решимость. Её сердце всё ещё было разбито, но теперь в нём появилась искра надежды. Диего неважен. Диего сам сделал свой выбор. И ребёнок в этом не виноват. Вдруг Хот Пэнтс вспомнила ещё одно обещание, которое дала. Она поклялась собрать все части Святого Трупа, чтобы искупить свою вину, очистить свою душу. И это не поменялось. Она могла сделать это и одна. Без помощи Диего Брандо.       – Я не могу остановиться, – решительно прошептала она. – Я должна собрать их. Это моя единственная возможность искупить вину.       Хот Пэнтс понимала, что этот путь будет ещё более трудным, чем она думала раньше, но теперь у неё была ещё одна причина идти дальше. Она должна была не только защитить своего ребёнка, но и исполнить своё обещание. Её путь был неразрывно связан с её прошлым, и она не могла позволить себе остановиться. В том числе и ради будущего. Теперь ей нельзя было умереть ради своей цели. Нужно было сохранить ребёнка. Сохранить ребёнка и очистить душу от прошлых грехов.       Её тело всё ещё дрожало. Хот Пэнтс медленно поднялась на ноги, но она чувствовала, как внутри неё растёт сила. Она знала, что путь впереди будет трудным, но теперь у неё была цель.       – Я найду способ, – сказала она себе. – Я найду способ выжить и защитить своего ребёнка. И я соберу все части Трупа.       Больше не тратя время, Хот Пэнтс собрала свои вещи, стараясь не думать о боли, которую причинил ей Диего. Его вещи она бросила там же. Если они не нужны ему, то не нужны и ей. Хранить память о Диего она не хотела. Направляясь к горизонту, она шагала уверенно и твёрдо. Хот Пэнтс знала, что впереди её ждёт неизвестность, её сердце всё ещё было полно боли, но она также знала, что будет бороться, что не сдастся. Ведь теперь у неё была причина идти дальше, несмотря ни на что. Оседлав своего коня, она помчалась вперёд.              Каждый новый день продолжал разрывать её на куски. Мысли то и дело возвращались к прошлому, как к недавнему, так и совсем далёкому. И к брату, и к монастырю, и к Диего, и к ребёнку. Всё это смешивалось и даже чуть ли не сводило с ума. Сейчас Хот Пэнтс сидела в лагере, завернувшись в плащ. Погода уже была теплее, снег растаял, и в воздухе витал весенний аромат. Она чувствовала тепло, но её душу терзали сомнения и тревога. Она пыталась сосредоточиться на своей миссии, но внутренний голос снова и снова возвращал её в прошлое, и прямо сейчас к событиям последних дней.       – Диего, – прошептала она, глядя в огонь. – Почему всё должно быть так сложно?       Она вспоминала его лицо, его гнев и разочарование. Её сердце сжималось от боли. Он обвинял её в своих неудачах, и это ранило её глубже, чем она могла себе представить. Но теперь, когда они разошлись, она чувствовала пустоту, которая никак не заполнялась.       – Я должна найти части Трупа, – сказала она сама себе, пытаясь придать уверенности своему голосу. – Это мой долг. Это мой путь к очищению.       Эти слова она повторяла как мантру почти постоянно. Чтобы отвлечься. Чтобы сконцентрироваться. Но… она снова вспомнила своего младшего брата, чья жизнь оборвалась слишком рано. Это чувство вины, немного приглушившееся из-за присутствия рядом чужого тепла, снова обострилось.       – Если я найду все части, – продолжала она, словно разговаривая с невидимым собеседником, – Может быть, тогда я смогу найти покой. Может быть, тогда я смогу простить себя. Один Бог знает…       Она вздохнула. Когда она покается в монастыре, святой отец может и не отпустить ей эти грехи. Даже с целым Святым Трупом. Никто не мог знать, что случится, но попытка… Хотя бы самый крошечный шанс уже того стоил. Стоил всех усилий. Теперь точно.       Внезапно её мысли были прерваны странным ощущением внутри тела. И это было непохоже на те ощущения, которые были связаны с её беременностью, чьи позывы она уже научилась отличать. Сердце Хот Пэнтс забилось быстрее. Часть. Часть была где-то рядом. Она чувствовала, куда её ведёт это ощущение. Шанс. Шанс найти ещё одну часть и приблизиться к своей цели. Такое нельзя было опускать, даже если ей показалось. Нужно было проверить.       Хот Пэнтс быстро вскочила, оседлала лошадь и направилась в указанное её душой направление. Ветер хлестал по лицу, но девушка не обращала на это внимания. Руки дрожали от волнения, но в сердце разгорался огонь решимости. Она должна была найти эту часть. Пока её не забрал кто-то ещё. Любой риск, любая опасность, любой другой обладатель стенда. Она была готова с к сражению. Каждый скачок коня, каждый порыв ветра словно подталкивали её вперёд, ближе к цели. Сердце стучало так громко, что казалось, его можно услышать за версту. Но её разум оставался сосредоточенным, сосредоточенным как никогда.       По мере приближения к цели, Хот Пэнтс заметила, что её тянет к старой, заброшенной церкви. Она остановила коня и слезла, внимательно осматриваясь. Церковь выглядела словно вырванной из другого времени – её стены были покрыты мхом и трещинами, оконные стёкла разбиты, двери покосились. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра, проникающего сквозь щели.       – Почему часть здесь? Я чувствую, что торс где-то здесь, но где… – прошептала Хот Пэнтс, оглядывая здание. Это место казалось странным выбором для тайника, и у неё было нехорошее предчувствие. При этом ощущение было стойкое. Ей точно сюда. Нужно проверить.       Она осторожно подошла к входу, держа руку на баллончике Cream Starter. Каждый её шаг эхом отдавался в пустых залах. Внутри церковь была ещё более разрушенной: деревянные скамьи перевёрнуты, алтарь расколот, иконы разбиты. Казалось, будто здесь давно никто не бывал.       – Я не могу повернуть назад, – сказала она себе. – Должна идти вперёд.       Хот Пэнтс следовала за внутренним сигналом, который всё усиливался. На полу в середине церкви, среди обломков и пыли, она заметила что-то маленькое и яркое. Она осторожно приблизилась и увидела... Кружку. Ту самую кружку, которую несколько дней назад швырнула в спину Диего. Его любимую кружку.       Её сердце на мгновение остановилось. Откуда она здесь? Разве Диего потом подобрал её? Разве вернулся? Неужели он теперь здесь?       – Дио? – громко позвала она. – Ты тут?       Тишина. Нахмурившись, Хот Пэнтс подошла к кружке и подняла её, в ту же секунду почувствовав, как та резко слилась с её телом. Вошла в руку, глубоко внутрь.       – Что за…?       Направив Cream Starter на свою руку, Хот Пэнтс выпустила жидкую плоть, но это не помогло. Она не могла вытолкнуть кружку из своей руки. Ловушка. Всё же ловушка. Как бы подтверждая это, она услышала будто бы металлический голос.       – Люди не могут расти, не пожертвовав чем-то. Или… ты захочешь вернуть то, что оставила позади, Хот Пэнтс?       В этот же момент на её руке вдруг появилось лицо. Это лицо принадлежало Диего. Хот Пэнтс в ужасе посмотрела на него, не в силах осознать, что происходит, а лицо уже кричало на неё.       – Дура! Влюблённая идиотка! Взяла и отдалась мне! Забеременела! Мне не нужна ни ты, ни ребёнок, которого ты там носишь в брюхе!       И снова Хот Пэнтс, чьё сердце ужасно стучало, попыталась использовать свой спрей, но безуспешно. Не помогало. Нужно было пожертвовать? Она правильно поняла? Может, это был эффект от частей Трупа? Пока она думала, голос продолжал говорить где-то из темноты.       – Давай играть по-честному. В битве стендов должен быть какой-то уровень честности, даже если приходится раскрывать свои слабости для того, чтобы раскрыть способности твоего стенда до конца. Трусость не может быть приравнена к силе. Моя слабость, Хот Пэнтс – меня можно очистить водой. Ты можешь не верить мне, но лучше попробуй. Если ты сможешь очистить себя чистой водой, то будешь освобождена. От бремени того, чем ты пожертвовала.       И Хот Пэнтс не стала мешкать. Нужно было действовать. Но стоило ей только потянуться к фляге с водой, которую носила на поясе, как из её руки появилась ещё одна рука, стремившаясь выбить флягу.       – Я разорву тебя! – кричал Диего. – Вытащу ребёнка из чрева и части Трупа из тела и оставлю здесь подыхать! Захлёбываться в своей крови!       Диего стоял перед ней во плоти. Он прижимал её к земле одной рукой, а второй, выпустив когти, потянулся к её телу. И Хот Пэнтс не успела даже сообразить, как это случилось, но части Трупа одна за другой были извлечены им из её тела. Боль, адская боль, будто это её собственные конечности вырывали из неё. Её тело покрывала какая-то вязкая синяя плёнка. Только когда Диего закончил и замахнулся когтистой рукой на её живот, Хот Пэнтс, немного придя в себя от этой адской боли, схватила флягу и прыснула её содержимым на Диего с криком:       – Убирайся! Я не хотела тебя видеть! Ты не заберёшь жизнь нашего ребёнка!       Но только "Диего" накрыло водой, как он растворился. Хот Пэнтс тяжело выдохнула. Спасена. Всё же спасена. Она привстала, стараясь найти, куда делись части Трупа, извлечённые из её тела, и успела заметить только как какая-то красная непонятная рука утягивает их в темноту.       – Стой, куда…! – крикнула она и кинулась в эту сторону, как вдруг…       На её глаза попался детский ботиночек.       Сердце Хот Пэнтс остановилось на мгновение, и она сама вместе с ним. Это был тот самый ботиночек, который был на её брате в день его смерти. Единственное, что у неё тогда осталось от него. Воспоминания нахлынули на неё волной, и слёзы потекли по её щекам.       – Это невозможно, – прошептала она, опускаясь рядом с ним на колени, совсем забыв о всём остальном. – Как он здесь оказался? Она поняла. Поняла, что это значило, но слишком поздно. У неё из груди… у неё из груди послышался крик. Громкий, протяжный и полный боли.       – Сестра-а-а!       Хот Пэнтс в ужасе отпрянула назад и посмотрела вниз. Это кошмар. Ужасный сон. Этого не может быть. У неё из груди, прямо на месте сердца, что-то появилось. Нет, не что-то. Кто-то. Её брат. Его голова торчала из её груди. Он кричал, обвиняя её во всех грехах.       – Ты бросила! Бросила-бросила-бросила и убила меня! Это всё ты! Ты должна была там умереть! Ты, старшая, а не я! Ты спасла свою жизнь! Себя вместо меня! Себя вместо меня! А потом выбрала его! Забыла обо мне из-за него! Ты неблагодарная, гадкая сестра! Я никогда тебя не прощу! Ты – убийца!!!       Сердце тут же будто остановилось. Это было самое ужасное, что она видела и слышала. Такого не было даже в кошмарных снах. И сердце правда будто надорвалось и перестало биться. Только она думала осесть на пол и тут же закончить своё существование от невыносимого чувства вины, как за окном послышался шум. Шум, цокот копыт и знакомые голоса. Джонни и Джайро. Только не они, только не сейчас. Хот Пэнтс завертела головой по сторонам. Она даже вытерла слёзы с глаз, лишь бы они не поняли, что произошло. Лишь бы и они не попали в ловушку. Они не были виноваты. Нет. Их нужно было выпроводить отсюда. Пока мужчины переговаривались на улице, девушка схватила валяющуюся здесь же пыльную монашескую накидку, не думая, схватила и ботиночек, обернулась в накидку, бросив свою шапку куда-то далеко. Ей было больно. Выросший буквально из её тела младший брат приносил ужаснейшую боль, но она смогла подавить её. Ради других. Смогла изобразить спокойствие и сесть на чуть ли не единственный уцелевший стул ровно в тот момент, когда, выбив дверь ногой, в церковь влетел Джайро Цеппели, а за ним и Джонни Джостар влез через приоткрытое окно, усевшись на оконную раму. Джайро, завидев её, облаченную в такую по-старому привычную монашескую одежду, тут же закричал:       – Сюда пять минут назад зашёл мужчина! Насколько большое это здание?!       Хот Пэнтс промолчала. Вот в чём дело. Её использовали. Использовали, чтобы заманить сюда ещё и Джайро с Джонни. Чтобы отобрать и их части. Скорее всего, они были у Джонни. Ей нужно было его уберечь. Уберечь последнего человека, на которого у неё была надежда. Ведь тот, кто напал на неё, точно работал на Президента Валентайна. Только он мог такое спланировать. И сейчас, несмотря на тяжесть вины, на то, что земля буквально разверзлась у неё под ногами, нужно было придумать, что ответить. Придумать, как выгнать их отсюда и поскорее. Как спасти Джонни. Но Джайро, только теперь обратив внимание на девушку перед ним, уже вежливее обратился.       – Ой… Простите, сестра. Мы не хотели доставлять вам проблем. Скажите, это религиозное здание? Если так, то оно не выглядит очень ухоженным…       Хот Пэнтс продолжала молчать под их внимательными взглядами, всё чаще смотря на Джонни. Тот, казалось, тоже смотрел на неё по-другому. Будто знал. Знал ли он? Возможно ли это?       – И ещё один вопрос, – прервал её мысли Джайро. – Вы знаете, кто такой Хот Пэнтс?       – Это просто помойка этого города, – вдруг начала говорить девушка, даже сама не сразу отдав себе в этом отчёт. Ей нужно было отвести от себя подозрения. И нужно было выпроводить отсюда Джайро. Он был не так важен. Сейчас нужен был Джонни. – Я здесь… Я здесь в первый раз. Мне нужно было кое-что выкинуть. Поэтому я не знаю, насколько это здание большое.       Мужчины внимательно посмотрели на неё. Они переглянулись, будто переговариваясь одними мыслями, потом кивнули друг другу, и Джайро отправился куда-то в заднюю комнату здания. Как она и хотела. Слава Богу, хоть что-то пошло по плану.       – Присмотри за этой сестрой, Джонни! – сказал Джайро, не оборачиваясь. – Я проверю сзади. Жди моего сигнала.       Теперь Хот Пэнтс осталась с Джонни наедине. Хот Пэнтс смотрела на него с самой слабой надеждой, пока его острый внимательный взгляд голубых глаз пронизывал её. Вдруг он нахмурился и резко спрыгнул с окна.       – Я ещё не говорил Джайро, – спокойно начал он. – Я не думал, что в этом есть необходимость. Даже не знаю, почему я ему так и не сказал, что ты женщина, Хот Пэнтс.       У неё даже не дрогнул мускул на лице. Джонни знал. Но сейчас это было так неважно. Возможно, даже хорошо. Боль… боль была нестерпима. Джонни же мог её понять. Возможно, последний, кто мог. Последний, кого она в этой жизни увидит.       – Скажи, что ты делаешь, – перебираясь ползком через мусор, продолжил он. – Зачем ты собираешь части Трупа? Пусть ты и женщина, я не буду таким же порядочным, когда Джайро вернётся. Мы тут рискуем своими жизнями, чтобы этого достичь.       Какие части оставались…? Кажется, они успели обсудить это с Диего после этапа… Ноги, череп, торс и глаза? Глаза были у Люси, по крайней мере один, про череп она ничего не слышала, торс был здесь, но что-то точно было у Джонни, она чувствовала. И раз это было так, то Джонни и правда был её последней надеждой. Последней надеждой не потерять всё в борьбе с Валентайном.       – Если это ты подобрал ноги у замороженного пролива, то не смей их терять. Они же… сейчас у тебя, да, Джонни?       – Эй! – неожиданно Джостар кинулся к ней и схватил за ворот накидки, принимаясь трясти. Он был полон злости, что проявлялось и в произносимых им словах. – Не недооценивай меня! Это я здесь задаю вопросы! Отвечай мне, Хот Пэнтс! – он толкнул девушку на пол и навис над ней. Его лицо было слишком близко, в руках он всё также крепко сжимал ткань накидки, та даже чуть отодвинулась в сторону от резкого движения. Джонни обратился к ней, говоря быстро, смотря в глаза, и задавая совсем странные вопросы. – Ты что, монашка? В своём родном городе ты живёшь, как обычная женщина? Ты когда-нибудь влюблялась?       Из её глаз тут же потекли слёзы. Зачем? Зачем Джонни это спрашивал? Зачем ему это? Зачем он давил на самые больные места? Откуда он их знал, зачем приносил ещё большую боль, чем она уже испытывала?       Отвечать Хот Пэнтс не могла. Её снова сильнее захлёстывало действие чужого стенда. Джонни будто невольно подпитал его. Нужно было говорить и быстро. Постараться отвести Джонни от этого места. Его. Только его. Её последнюю надежду.       – Если ты позовёшь Джайро назад, вы оба умрёте. Поэтому я сделала всё, чтобы он пошёл в заднюю комнату. У меня отобрали все мои части Трупа… – слёзы струились по щекам, и вдруг Хот Пэнтс почувствовала, как маленькая ручка касается её щёки. Нет. Как она находится на её щеке. Вросшая. Взгляд Джонни стал напуганным, но девушка продолжала, несмотря на боль, уже не зная, говорит она с Джостаром или просто сама с собой. – От них нельзя избавляться… Я не могла ничего сделать… Мне пришлось их выбросить… Господь… Ох, мне… Мне пришлось отдать всё…       Со страху Джонни ахнул, выпустил её и отшатнулся назад. Хот Пэнтс упала, снова слыша брата. Как брат плакал, как он кричал, хоть до этого и умолк. Их руки срослись в одно целое. Всё соединилось. Она уже не понимала, что происходит, но, поймав размытым взглядом лицо Джостара, закричала:       – Джонни, ты не можешь их выбросить. Даже мой спрей не работает. Я не могу извлечь их из своего тела, потому что я их выбросила!       Она схватила свой баллончик и подняла его к лицу, под крики брата, под его зов: "сестрёнка, сестрёнка"... Это приносило боль. Ужасную. И чувство вины. Это и правда был конец. Она не смогла спасти ни брата, ни своего ребёнка. Ей было суждено умереть здесь. Последний, кого она хотела спасти, был оказавшийся рядом Джонни Джостар. Хотя бы попробовать его спасти. Это было единственное, что всё ещё заставляло её держаться.       – Что происходит, Хот Пэнтс?! – закричал Джонни, но она уже не слышала его.       Страшный звук. Кровь. Непонятная синяя материя вновь укутывала её. Первый раз она смогла очиститься. Но больше у неё не было ни сил, ни воды. Хот Пэнтс была готова принять свою смерть здесь и сейчас. И единственное, на что ей хватило сил, это забормотать, адресуя свои слова к единственному, кто был с ней в этот самый момент. Исповедаться. Перед своей кончиной.       – Джонни, я больше не могу нести это бремя, – она смотрела в его голубые глаза, едва что-либо видя, кроме них, из-за слёз и синей плёнки. – Даже когда я вступила в церковь, когда я стала господней дочерью… Это не помогло. Потому что я принесла его в жертву. Моё сердце больше не может этого выдерживать. Я не смогла собрать все части Трупа…       Она упала. Ударилась головой об пол и уже не слышала, что кричал ей в ответ Джонни. Синяя материя окутала её с головой. Именно такой конец она заслуживала. В богом забытом месте, рядом с малоизвестным ей человеком, невольно ставшим свидетелем её окончательного разложения. Едва сдерживаясь, чтобы не потерять сознание, она тихо пробормотала:       – Тебе нужно очистить их… Водой, Джонни. Если у тебя нет выбора, кроме как принести что-то в жертву… Ты должен очистить это, окропив водой…       Звуки… Что-то происходит, что-то падает, кто-то кричит… От всего этого тошнит, всё это смешивается и теряется… Перед своими уже совсем поплывшими глазами Хот Пэнтс видела танцующие огоньки и очертания сидевшего на земле Джонни, старающегося что-то вытащить из своей руки. Как будто бы это было похоже на нож. Да. Точно. Определённо нож. Из последних сил она приподняла голову.       – Джонни… Скорее… Тебе нужно отсюда убираться…       – ХП… – ответил он, и в голосе его сквозило сочувствие и сострадание, которых она, по своему мнению, не заслуживала. – Я обещаю, что помогу тебе.       – Нет… Ты не можешь… Даже не думай спасать меня или Джайро… Если ты попробуешь спасти Джайро… Ты будешь вынужден чем-то пожертвовать…       – Сестра-а-а…! Сестра-а-а-а!       С этим плачем брат снова тянулся к её щеке, но Хот Пэнтс уже не чувствовала этого. Её глаза остекленели, а голова снова ударилась об пол. Перед взором снова пронеслись воспоминания. Пещера. Медведь. Боль в ноге, толчок руки и крики… Она продолжала говорить, продолжала свою исповедь, желая, чтобы Джонни, человек, которому она всё равно почему-то доверяла, почему-то видела в нём кого-то, кто мог её выслушать и понять, даже если самую малость, услышал её последние слова.       – В тот день… Я не помню, кто предложил, чтобы мы пошли гулять. Но на нас напал медведь. Я пошла собирать орехи со своим братом. Медведи должны были быть глубже в горах, я ни разу не видела их следов. И я… я… – её голос совсем охрип от отчаяния. – Я пожертвовала своим братом. Своими руками я толкнула его. Я сделала это. Пожертвовала драгоценным сыном моих родителей. И я одна знала об этом. Все в городе… они были так добры ко мне и моим родителям после случившегося трагического "несчастного случая"… Но я не смогла больше жить с родителями. Единственное место, куда я смогла уйти – это монастырь. Я должна была служить Богу, я хотела, чтобы меня простили. Мои грехи… Я хотела, чтобы мой брат меня простил. И если бы я собрала Труп, всего его части, я думала, что он простит меня… Но ничего не помогло… Потому что здесь был его ботиночек. Я не смогу сбежать от тех вещей, которые оставила. Но у тебя ещё есть шанс, Джонни! Ты ещё можешь их очистить! Тебе нужно омыть этот нож чистой водой! Пока твоё сердце не скажет тебе, что больше не в силах этого вытерпеть!       – Хот Пэнтс!!!       Больше она ничего не слышала. Этот отчаянный крик Джонни и его перекошенное лицо стало последним, что ей было суждено увидеть и услышать. В следующую же секунду, синяя материя окончательно поглотила её, и Хот Пэнтс потеряла сознание.

***

      Неужели, смерть такая? Пусто. Просто пусто. Она не увидела ни рая, ни ада, только кромешную темноту, за которой ничего не было. Будто и не было другой стороны. Будто конец – это и правда всего лишь конец.       Вдох. Резкий и неожиданный. Хот Пэнтс подскочила, оглядываясь по сторонам. Она лежала на полу той же церкви, в монашеском одеянии, но теперь совершенно одна. Хотя нет. Неподалёку лежал труп неизвестного ей мужчины. Тот владелец стенда? Джонни победил?       Ей не верилось.       – Почему…? – хрипло пробормотала девушка. – Почему я выжила…? Я не хочу…       Слёзы вновь текли ручьём, хотя до того ей казалось, что уже просто нечем плакать после последних дней. Она выжила. Значит, нужно было продолжать. Если Джонни победил, то все части были у него. Это было единственной хорошей новостью.       Хот Пэнтс села и нашарила на полу свой баллончик. Но, когда она попробовала вставить тот в кобуру, что-то помешало. Девушка запустила руку в кобуру и неожиданно нащупала в ней бумажку, которой раньше там точно не было. Раскрыв её, Хот Пэнтс прочитала:       “Хот Пэнтс,       Прости, но мы не смогли остаться. Президент Валентайн забрал все части Святого Трупа. Теперь он направляется в Пенсильванию, чтобы отобрать правый глаз у Люси Стил и левый у Диего Брандо. Я решил, что тебе это нужно знать.       – Джонни”       На этом короткая записка обрывалась. Как и обрывались все её надежды. Хот Пэнтс сжала бумажку в ладони.       Хороших новостей не было.