Прямиком в Ад

      – Дио!!! Дио, ты слышишь меня?! Диего?!       – Хот Пэнтс! Где ты?! Я ничего не вижу в этом грёбаном снегу, Хот Пэнтс!       Хот Пэнтс и Диего срывали голоса, пытаясь докричаться друг до друга, но совершенно безуспешно: стремительно налетевшая снежная буря глушила их крики. Снежная мгла была практически непроглядной, и, стоило наездникам на одну секунду потерять друг друга из виду, как они сразу словно растворились, утонув в белой пучине. Лошади проваливались в снег по самые голени, каждый шаг давался им с огромным трудом, а сидящие верхом люди, кое-как рукой прикрываясь от снега, не давая тому залепить глаза, насквозь промокли и продрогли, и им оставалось только продолжать медленно брести в том же направлении, что и до этого, надеясь, что, как только буря утихнет, они смогут снова друг друга найти.       'Твою мать! Чёрт! Я же говорил ей не отходить далеко! Говорил же! И где мне теперь её искать?!' – мысленно ругался Диего. – 'А если она заблудится или вообще помрёт? Что тогда? Блять, ну как так вышло! Она потеряется, или её найдёт кто-то другой и убьёт. Нельзя было выпускать её из поля зрения, нельзя было! Она умрёт. Нет, она умная, она найдёт укрытие. А я смогу найти её. У меня ещё есть Scary Monsters. Но от него почти нет толка в этом грёбанном снегу! От ветра меня лопаются барабанные перепонки, а запахов я вообще почти и не чувствую! Всё совсем сплошное и однообразное!!! Погодите-ка…'       Диего остановился и снова принюхался. Да, он однозначно чуял человека. Но запах при этом не казался ему знакомым.       'Здесь есть ещё кто-то? Мы здесь не одни? Или снег сбил мои рецепторы? Ну нет, запах Хот Пэнтс я бы точно узнал… Тогда кто это? Во время пурги у Scary Monsters нет преимуществ в бою. Но… В любом случае стоит выяснить. Если это кто-то из людей Валентайна, то я наконец смогу получить хоть какую-то информацию извне. Кроме Джостара и Цеппели мне опасаться некого. Они единственные могут напасть на меня. И… вдруг это всё же Хот Пэнтс. Я не могу упускать этот шанс и бросать её.'       Приняв решение, Диего хлестнул поводьями, и наклонился к лошади, чтобы прошептать ей на ухо:       – Я знаю, что тебе тяжело, правда знаю, любимая. Но потерпи. Обещаю, мы скоро найдём укрытие. Но сейчас мне нужно, чтобы ты поднажала, Сильвер Буллет.       В ответ его лошадь фыркнула, но всё же сдвинулась с места, медленно пробираясь сквозь толщи снега.       – Умница моя. Вперёд. Если другие справляются, то и мы справимся, да? Но мы должны найти этот запах. Сильвер Буллет, – Диего коснулся ладонью шеи лошади, наделяя её силами динозавра. – Может, так тебе станет легче, дорогая моя.       Пусть это и тратило его собственную энергию, но лошадь правда увереннее двигалась через снег. Шаг за шагом они подбирались всё ближе и ближе к источнику запаха, пока Диего не показалось, что в нескольких метрах от него из снега торчало что-то яркого цвета. Что-то фиолетовое или розовое.       'Хот Пэнтс?' – мелькнула у него обнадёживающая мысль, но стоило приглядеться, и Диего понял, что ошибся.       Из-под снега торчал мужчина, увязший в нём по самую грудь. У него была фиолетовая шляпа с большими полями, чем-то напомнившая Диего цилиндр Мунлайта, и розово-фиолетовый костюм, из-за которого Брандо поначалу и принял его за Хот Пэнтс. Но теперь он был уверен, что это было не так. Лицо этого человека было залито кровью, сам он был бел, как лист бумаги, но при этом явно пребывал в сознании. Приблизившись к нему, Диего заметил, что на плечах незнакомца было что-то совсем необычное, что-то похожее на накидку с замысловатым капюшоном, но… приглядевшись, Диего понял, что вновь ошибся – это был не капюшон, а синяя голова с голубыми глазами без зрачков, как у жука. Это был стенд.       'Твою мать… И всё же это всё не просто так. Он ранен. Возможно, была битва? Но Cream Starter работает по-другому, от него не бывает крови. На него напал кто-то другой. Кто же? Мне необходимо выяснить, что здесь стряслось. Постараюсь его обдурить.'       – Эй, ты! – громко произнёс Диего, перекрикивая бурю. – Я не желаю тебе вреда! И я вижу твой стенд! Не атакуй меня!       – Я не смог бы, даже если бы захотел!!! – крикнул ему в ответ мужчина. – Я жив только благодаря моему 20th Century Boy! Он защищает меня! Если я сниму его действие – я умру через пару минут! Пока я не двигаюсь, я неуязвим, но без чужой помощи я труп!       'Он при смерти? Это может сыграть мне на руку. Если он умрёт без помощи, то он достаточно отчаян, чтобы пойти со мной на сделку.'       – Что случилось? – спросил Диего. – Кто с тобой это сделал? У них были стенды? Ты работаешь на Валентайна? Ответишь на мои вопросы честно, и я тебе помогу.       – По крайней мере я работал на Валентайна, Дио, – усмехнулся мужчина, всё же признав Диего. – Это делает нас союзниками, не так ли?       – В каком-то роде, – уклончиво ответил Диего. – Говори быстрее, у меня есть и свои дела.       – Меня зовут Маджента Маджента, – представился своим гнусавым голосом незнакомец. – Меня вместе с Векапипо отправил сюда Президент Валентайн с миссией избавиться от Джайро Цеппели и Джонни Джостара, а также добыть ноги Святого Трупа. У них отняли уши и правую руку, те указали нам, что ноги будут где-то тут. И мы с Векапипо столкнулись с их парочкой здесь. Они-то это со мной и сделали.       'Те самые "уши", которые выкрала Хот Пэнтс? И "рука", которую она оставила на хранение у Люси Стил? Приятно, что я узнаю информацию быстрее, чем она доходит до агентов.'       – И что случилось с ногами? – крикнул Диего. – Их добыли?       – А ты как думаешь, а, Дио? – ехидно спросил Маджента. – Если бы мы их добыли, я бы был в таком состоянии?       – Не "ты", идиот, а в принципе! – огрызнулся в ответ Диего. – Джонни и Джайро! Да и твой приятель куда-то подевался! Он мёртв? Или предал тебя? Не просто же так ты остался здесь совсем один в метель?       – А ты догадливый, Дио! – с сарказмом в голосе похвалил его Маджента. – Да! Этот урод предал меня и отправился по просьбе Цеппели и Джостара к Стилам! И да, ноги достались им, тут ты тоже прав!       – Блять! – коротко выругался Диего.       – Точнее и не скажешь! – согласился Маджента. – И я очень-очень зол на своего напарника, Дио! Очень зол! Из-за него я теперь при смерти неизвестно где, в метели!       'Злой, а? Его злость можно направить в нужное мне русло. Заручусь его поддержкой, пусть будет моим личным агентом. Это может сыграть мне на руку.'       – Не снимай свой стенд! – приняв про себя решение, проинструктировал его Диего. – Я сейчас тебе помогу!       Он, достав из седельной сумки бинты, спустился с лошади и кое-как, увязая в снегу и с трудом вытаскивая из него ноги, добрался до мужчины. Его ноги вмиг промокли, но Брандо решил, что этим займётся позже, когда найдёт укрытие. Сейчас же ему нужен был озлобленный союзник, готовый слушаться его приказов. Повозившись над Маджентой, Диего смог остановить кровотечение из сквозной раны, идущей от его подбородка до левого глаза, которого и вовсе не было в глазнице, и даже наложил на голову повязку.       – В целом всё, – объявил Диего, даже гордясь проделанной работой. Его руки были по локоть в крови, но сейчас его это не волновало. – Рана могла бы быть смертельной, если бы не твой стенд. На твоём месте я бы продолжил сидеть здесь, пока не утихнет метель и чуть не затянется рана, а потом отправился бы вслед за твоим бывшим союзником. Мне нужна информация о Стивене и Люси Стил – то, что хотели узнать Цеппели и Джостар. Как думаешь, Маджента, мы можем поработать вместе?       На губах мужчины зазмеилась гадкая ухмылка.       – Спасибо, Дио. И да, конечно, честь не позволит мне отказать в помощи человеку, спасшему мне жизнь. Поступлю, как ты сказал и отомщу за это.       'Прямиком в мою ловушку.'       – Прекрасно, – без энтузиазма объявил Диего, прикрываясь от снега рукой. – Но, в отличие от тебя, у меня нет неуязвимости! Я поеду дальше, мне нужно где-то переждать бурю!       – Если ты возьмёшь чуть правее, там будет небольшой домик, – неожиданно подсказал ему Маджента. – Он заброшенный, хозяев нет. Можешь перекантоваться там. Услуга за услугу, Дио. И можешь не сомневаться – я найду Векапипо и Стила. Сделаю, что нужно.       – Ага! Делай! – Диего вернулся обратно к Сильвер Буллет и залез на неё, чувствуя, как окоченели его ноги. – Увидимся позднее, Маджента! Но если что, мы друг друга не знаем!       Не дождавшись ответа, Диего повернул Сильвер Буллет правее, в ту сторону, где, по словам Мадженты, должен был быть небольшой домик. Сейчас достигнуть его было задачей с самым высоким приоритетом.       'Я разыграл свои карты самым лучшим образом. Подчинённый, информация и место для ночлега. Надеюсь, что Хот Пэнтс там. Чёрт… Надеюсь, что она справилась с бурей.'

***

      Одноэтажный, но весьма просторный и тёплый дом с тяжёлыми задёрнутыми шторами и добротными, почти непродуваемыми оконными рамами. В главной комнате стояли диван и камин, в соседней – двуспальная кровать, чуть дальше – ванная комната и кухонька. Этот дом был заброшен хозяевами по одному Богу известной причине, но по слою пыли на мебели было ясно, что уже как минимум месяц здесь никого не было. Сейчас же в сарае рядом с домом стоял конь, ранее запертая входная дверь теперь была открыта, но замок не был сломан, в комнате растоплен камин, а по деревянному полу туда-сюда из угла в угол ходила промокшая до последний нитки и содрогающаяся от холода девушка, которая не могла найти себе места от волнения, ведь не знала, что случилось с её любимым.       'Боже мой, боже мой, боже мой… Где он? Где Диего?' – вопрошала про себя Хот Пэнтс, продолжая ходить по комнате. – 'Я думала, он найдёт сюда путь. Думала, что он даже раньше сюда доберётся, что ему поможет Scary Monsters, поэтому и решила двигаться вперёд, думала, что он сразу за мной. Но его здесь нет! Что я натворила?! Я бросила его! А вдруг его погребло под снегом? Вдруг он сейчас под ним задыхается?'       Хот Пэнтс уже в который раз подбежала к окну, отодвигая штору и всматриваясь в белую мглу, но та оставалась всё такой же непроглядной.       'Я даже не могу отправиться на поиски. Что я смогу без той динозаврьей чуйки, что есть у Диего? Мёртвой я ему не помогу. Мне остаётся только ждать здесь. Вдруг он всё же найдёт меня? Вдруг всё же учует? Тогда мне лучше оставаться на месте, пока метель не утихнет. Но что если она не утихнет до утра, а Диего так сюда и не доберётся?! Тогда идти на поиски уже будет поздно, он уже умрёт от обморожения. Боже, за что мне это, прошу тебя, убереги его и спаси, помоги добраться до сюда в целости и сохранности. Молю тебя!'       Оторвавшись от окна, Хот Пэнтс продолжила ходить взад-вперёд по комнате. Она чихнула – её одежда и правда насквозь промокла от снега, и девушка обняла себя руками. Но ей было не до себя, не до своего состояния. У неё над головой хотя бы была крыша, Диего же бродил где-то среди бури. Хот Пэнтс и камин-то растопила в первую очередь для него, а не для себя. Чтобы, возможно, он или учуял дым, или увидел, как тот валит из трубы дома, или увидел свет в окне – хоть что-то, что намекнуло бы ему, что дом обитаем. Но секунды тянулись как минуты, минуты как часы, а Диего всё не было. С каждым мгновением Хот Пэнтс всё чаще порывалась броситься его разыскивать, и лишь усилием воли удерживала себя от этого. Этим безрассудным поступком она бы Диего не помогла, только убила бы себя. Но неведение было для Хот Пэнтс сродни пытке. Переживания и волнения перерастали в панику, мысли становились всё более спутанными и нагоняли всё больше страха, пляшущие по стенам от света огня тени лишь усугубляли её тревогу, а буря за окном бушевала с прежней силой, поэтому Хот Пэнтс не оставалось ничего, кроме как быстрее ходить по комнате, молясь о защите и о том, чтобы непогода ушла как можно быстрее.       'Боже, прибежище наше в бедах, дающий силу, когда мы изнемогаем, и утешение, когда мы скорбим. Помилуй нас, и да обретём по милосердию Твоему успокоение и избавление от тягот. Через Христа, Господа нашего. Аминь,' – вспоминала она зазубренные молитвы, хоть и не знала, способны ли они ей сейчас помочь. Они немного отвлекали, немного позволяли переключиться от мыслей о возможных вариантах смерти Диего, но те всё равно приходили в голову чаще, чем обрывки священных писаний. – 'Он обморозил конечности и упал с лошади, а та его придавила своим весом, тоже свалившись от изнеможения. Метель сбила его с дороги, и он провалился в заснеженное озеро и утонул. Наткнулся на убежище какой-нибудь волчьей стаи, и его задрали. Ну где же он? Ну что же с ним случилось?!'       Вдруг послышался скрип входной двери и ужасный гул ветра, а затем дверь с шумом захлопнулась, а гул и свист пропали. Хот Пэнтс, встрепенувшись, инстинктивно опустила руку к кобуре, а сама выскочила из комнаты в прихожую, где застала… у неё от радостного изумления отвисла челюсть – перед ней на пороге, отряхиваясь от снега и сбивая его с сапогов, которым он был покрыт с головы до пят, стоял Диего Брандо.       От счастья Хот Пэнтс даже не могла сказать что-то вслух. Просто смотрела на Диего, словно на мираж, который ей так хотелось увидеть, но вот поверить в то, что тот правда перед ней предстал, ей было невероятно сложно. И пока Диего не отряхнул с себя весь снег, она так и не смогла нарушить своё молчание, и только после этого неверяще произнесла:       – Д-Дио…?       Диего резко вскинул голову. Его лицо раскраснелось, щёки были обожжены морозом, но в лазурных глазах было такое же радостное изумление, какое испытывала и Хот Пэнтс, при взгляде на него.       – Хот Пэнтс… – в тон ей ответил он.       Ещё с полминуты они смотрели друг на друга, стараясь поверить в реальность увиденного, но затем в одновременном порыве бросились друг к другу и крепко обнялись. Диего был таким же мокрым и холодным, как и она сама, поэтому тугие объятия даже не согревали их тела, но однозначно согревали изнутри. Они наконец нашли друг друга, и оба были живы и невредимы. И, что самое главное, были вместе.       – Ты здесь… Боже, Дио, ты здесь… – бормотала Хот Пэнтс, судорожно ощупывая его спину руками. – Поверить не могу, что с тобой всё в порядке. Я думала, что потеряла тебя, понимаешь? Думала, что потеряла…       – Я… тоже так думал, – тихо выдохнул он.       У Хот Пэнтс в глазах стояли слёзы, но плакать сейчас было совсем непозволительно. Слёзы обжигали бы лицо или примёрзли бы к нему. Да и плакать не было необходимости. Диего был здесь.       – Ты хоть знаешь, сколько я уже себе напридумывала? – тихо спросила Хот Пэнтс.       – Сколько же?       – Неважно.       – Дежавю, – улыбнулся Диего.       – И я просила тебя больше меня так не пугать.       – Не удержался.       Хот Пэнтс слабо стукнула его кулаком в плечо, но всё же не сдержала смешок, и Диего в ответ тоже усмехнулся. Наконец выпустив друг друга из объятий, они вновь посмотрели друг на друга, и Диего в ободряющем жесте приподнял подбородок Хот Пэнтс, но вместо ободряющего эффекта это произвело на неё отрезвляющий.       – Ты замёрз, – сказала она, чувствуя холод от его пальцев. – В комнате есть камин, идём!       Хот Пэнтс схватила Диего за локоть и потащила в главную комнату, где было теплее, чем в прихожей.       – Тебе нужно согреться, – отчеканила Хот Пэнтс, вновь начиная быстро соображать. – Нужно снять мокрую одежду, и…       – Хот Пэнтс, – перебив её, Диего твёрдо остановился, и девушке, держащей его руку, тоже пришлось по инерции замереть. – Ты замёрзла не меньше меня и сама должна была сидеть у камина всё это время. Почему ты всё ещё в шапке и куртке-то, а? Решила умереть от воспаления лёгких?       – Я… – Хот Пэнтс замялась. – Я слишком переживала о тебе. Мне было не до этого.       Диего вздохнул, и в этом вздохе его смешалось что-то похожее на сочувствие и разочарование.       – И при этом дурной я, – он расстегнул свою куртку, снял её и бросил на диван. – Раздевайся! – неожиданно громко чуть ли не приказал он. – Я пока посмотрю, есть ли в этом доме какая-нибудь свежая и тёплая одежда.       Вместе с этим Диего покинул комнату, вновь оставляя Хот Пэнтс наедине с собой. Девушка сняла свою шапку и сапоги, оставаясь босиком и ощущая, как окоченели её пальцы, и подошла к камину, вытягивая к нему ладони. Она снова чихнула и пожалела, что не подумала взять из своей сумки еду и лечебные травы, прежде чем идти в дом. Сейчас, когда пришёл Диего, она наконец снова могла соображать. И Хот Пэнтс понимала для себя одно – она любила Диего даже сильнее, чем сама думала. И потерять его было для неё сейчас самым страшным, что вообще могло случиться. Пока она была в метели, Хот Пэнтс даже ни на секунду не подумала о том, что на неё могут напасть. Она всё время продолжала кричать имя Диего, надеясь, что он откликнется.       'Мне… даже страшно, что я так сильно в него влюбилась.'       Но тут дверь в комнату открылась, и Хот Пэнтс, сразу отвернувшись от костра, посмотрела на стоящего на пороге Диего, под мышкой у которого было зажато нечто огромное, свёрнутое в рулон, да и вторая рука была занята – он прижимал к груди то, что нёс.       – Итак, плохие новости, – огласил он, заходя в комнату. – Еды здесь никакой нет, чая тоже. Но в резервуарах осталось немного воды, думаю, тут нам снег даже помог. Так что сходить в ванну даже возможно, но нужно подождать, пока натает больше снега. Хорошие новости… – Диего бросил свёрток у ног Хот Пэнтс. – Камин топит снег. А я нашёл в шкафу ковёр из овечьей шерсти, его можно расстелить у камина. Ещё нашёл толстое одеяло и что-то вроде платья, это тебе, – он протянул Хот Пэнтс какую-то вещь, а одеяло тоже бросил на пол поверх ковра. – Себе нашёл только какие-то штаны, видимо, пижамные, но в целом сойдёт. И всё это было в гардеробе, так что оно даже не очень пыльное.       – Какой ты молодец, Дио, – без намёка на сарказм похвалила Хот Пэнтс. – Просто отличные новости. Ты… выйдешь? Пока я переодеваюсь.       Диего на секунду замялся, но потом всё же ответил:       – Да. Я переоденусь в спальне.       – Спасибо тебе.       Промычав что-то утвердительное, Диего снова вышел из комнаты. Хот Пэнтс же сразу стянула с себя промокшую тунику, кофту и леггинсы, оставаясь в одном белье и чувствуя, как по коже от холода бегут мурашки, и, глубоко вздохнув, сняла и лиф, надевая платье с длинным рукавом, которое, будучи ей велико, скорее напоминало ночнушку, и затем, немного попереминавшись с ноги на ногу, сняла и трусы, ведь платье было всё же ниже её колена, а холодное и мокрое нижнее бельё сулило разные болезни. Так Диего ничего не увидит, хоть Хот Пэнтс и чувствовала себя крайне неловко.       – Можешь заходить! – крикнула она в сторону двери, и Диего сразу вошёл в комнату.       Он был по пояс раздет, сам тоже шёл босиком, а в руках держал всю свою промокшую одежду. Подойдя к камину, он сел перед ним на корточки и принялся раскладывать и развешивать свою одежду перед огнём.       – Дай свою, – командным тоном сказал Диего, и Хот Пэнтс протянула ему тунику, кофту и леггинсы, при этом продолжая смущённо держать за спиной своё бельё. Диего забрал одежду, положил её рядом со своей, а потом недоверчиво уточнил. – Это всё?       – Я… повешу остальное где-нибудь в другом месте, – замявшись, уклонилась от ответа Хот Пэнтс.       – В минус тридцать с такой влажностью на улице у тебя больше нигде ничего не высохнет даже до утра, – резонно заметил Диего. – Да и, твою мать, это просто одежда, положи здесь, минут двадцать и высохнет. Наденешь обратно.       Хот Пэнтс залилась краской, но всё же подошла к Диего и опустилась рядом с ним на колени. Он сдвинул свою кофту чуть дальше от костра, освобождая место у самого огня, и Хот Пэнтс, жутко стесняясь, положила на освободившееся место своё бельё. Диего, хоть и бросил на него быстрый взгляд, но потом почти сразу отвёл его и придвинул к костру свои и чужие сапоги.       – Нам с тобой повезло, Хот Пэнтс, – сказал он. – Лучшего пристанища на время метели мы и придумать не могли.       – Д-Да, – согласилась она, снова протягивая ладони к костру.       – …Части Трупа сейчас в тебе? – неожиданно спросил Диего.       – Да… А что такое? – не поняла суть его вопроса Хот Пэнтс.       – Они… – Диего задумался, подбирая слова. – Не думаю, что части мумии хорошо влияют на организм. Ты сейчас ослаблена. Я бы на твоём месте пока их достал. Всё равно в такой метели никто сюда не сунется.       – Я не могу позволить, чтобы их украли…       – Не украдут, – уверил он её. – Поставлю охрану. Ты пока доставай, а я пойду попробую всё же достать нам еду и чай из сарая.       – Диего! – неожиданно твёрдо воскликнула Хот Пэнтс. – Даже не смей соваться на улицу!       – Я и не собирался сам. У меня есть маленькие помощники, – хитро улыбаясь, он поднял ладонь, и сразу из воздуха сотворил на ней динозаврика. – Я как Санта Клаус, но вместо эльфов у меня динозавры. Так что не переживай.       Встав на ноги, Диего снова покинул комнату, а Хот Пэнтс встала посреди неё, думая над предложением Диего.       'Вытащить части Трупа? Это очень глупо. Я столько сделала ради того, чтобы их добыть, чтобы сейчас просто оставлять где-то на полу. Да и это святыня, так нельзя! Но… с другой стороны… Может, Диего прав? Что может случиться здесь, тем более, если он выставит караул из динозавров? Нести их весьма тяжкое бремя… Наверное, всё же послушаюсь его.'       Приняв решение, Хот Пэнтс с трудом достала из своего тела все части Святого Трупа – пару ушей, левую руку, сердце и позвоночник – и аккуратно положила на диван сразу позади камина. На удивление, ей тут же стало легче, словно она и правда сняла с себя какое-то бремя. Возможно, постоянно носить их в себе было и правда не самой лучшей идеей, но зато сопровождалось при этом самой малой долей риска. Но пока на улице бушевала метель, можно было себе позволить чуть-чуть расслабиться и отдохнуть. Поэтому, расправив ногой белый мягкий шерстяной ковёр, она набросила на плечи одеяло и, сев на пол, придвинулась ближе к камину, стараясь быстрее согреться. Диего пропал надолго. Его не было уже минут десять, а то и пятнадцать. За время его отсутствия бельё Хот Пэнтс даже успело высохнуть , и она надела обратно тёплые трусы и лиф, уже чувствуя себя гораздо лучше. Однако для полного счастья ей всё же не хватало горячего чая и чего-нибудь съестного. И вот Диего наконец вернулся, но на этот раз с пустыми руками. Поймав на себе вопрошающий взгляд, он раздражённо выпалил.       – Бесполезно. Я не знаю, сколько я угробил динозавров, но в таком холоде от них почти нет толка. У ящериц замедляется обмен веществ, они становятся медленными и их когнитивные функции тоже тормозят. Когда мы сражались с теми двумя мудаками, было не так холодно, и, думаю, моя злость подпитывала их. Сейчас же у меня ничего не выходит. Они замерзают на полпути. Я пробовал, но…       – Ничего страшного, – ободряюще улыбнулась Хот Пэнтс. – Подождём до утра. Спасибо, что вообще попробовал.       Ничего не ответив, Диего подошёл к девушке и опустился на ковёр рядом с ней. Хот Пэнтс, подняв руку, дала ему край одеяла, и он залез под него, садясь вплотную к девушке и притягивая колени к груди. Его мокрые волосы свалялись и никак не хотели просыхать, отчего напоминали сосульки. Придвинувшись чуть ближе, девушка осторожно протянула руку к светлым волосам и, аккуратно распутывая волоски, заботливо прочесала длинную прядь пальцами. Насторожившись, Диего с недоумением взглянул на Хот Пэнтс, но когда она принялась проделывать то же самое со следующей "сосулькой", он не стал никоим образом ей противиться. Прядь за прядью Хот Пэнтс прочёсывала и распутывала его волосы, мягко их поглаживая и рассматривая такое родное и красивое, но такое изнурённое и побледневшее лицо. Ей хотелось огладить каждый его дюйм, провести по нему подушечками пальцев, но вместо этого девушка ограничилась лишь волосами Диего, сосредотачивая на них, длинных и волнистых, всё своё внимание. Ещё совсем недавно Диего скитался посреди бури, и Хот Пэнтс даже не была уверена, жив ли он, а теперь… Теперь он сидел рядом с ней, целый, невредимый, и она гладила его волосы, чувствуя в душе умиротворение, понимая, что у неё не было никого, с кем она могла бы так же делить плед, ночлег и уж тем более тепло своего тела. Совсем никого роднее, ближе и любимее. И она катастрофически не могла, не желала лишиться этого.       – Ты правда очень меня напугал, Дио, – наконец печально выдохнула Хот Пэнтс.       Её тонкие, практически невесомые пальцы распутали ещё одну прядку волос, и Диего приподнял свою руку, осторожно перехватывая запястье девушки и лишь самую малость его сжимая.       – Тебе не стоило так переживать, Хот Пэнтс. Умирать мне пока что очень рано, – он, чуть уведя её запястье вниз, свободной рукой взял её вторую, и зажал её холодные ладони между своими. – Я не умру, пока не добьюсь своего, в этом я тебе клянусь. Но…       Диего, чуть наклонившись, приоткрыл рот и тихонько выдохнул на её и свои ладони, согревая их волной тёплого воздуха. Его собственные руки были лишь немногим теплее её, но его дыхание согревало их обоих. Хот Пэнтс как завороженная наблюдала за тем, как Диего, стремясь согреть её, медленно вдыхал и выдыхал в её замёрзшие, покрасневшие от холода ладони, как при этом слегка подрагивали его тёмные ресницы, как двигались его глаза под полуопущенными веками, как чуть шелушащиеся, потрескавшиеся от мороза, но всё равно точно мягкие губы приближались к её ладоням, тихонько дуя на них, то смыкаясь, то снова размыкаясь, и как мягко и осторожно, бережно его пальцы сжимали её. Она не могла оторваться, не могла моргнуть, и чуть не забыла, что он что-то говорил, пока Диего не произнёс тихо прямо в её ладони:       – Ты очень милая, когда нервничаешь и заботишься.       Хот Пэнтс не успела даже смутиться от его слов, как Диего, наклонившись ещё самую малость вниз, мягко поцеловал тыльную сторону её ладони, а затем и её пальцы. Девушка, чувствуя, как сердце забилось чуть чаще от такого неожиданного жеста, так и замерла, совсем потеряв дар речи. Она, затаив дыхание, лишь продолжала внимательно смотреть на Диего, перевернувшего её руки ладонями вверх, и целующему уже их, медленно и плавно, касаясь губами и оставляя мокрый след. В очередной раз поцеловав её запястье, Диего поднял глаза, смотря на неосознанно склонившуюся ещё ближе к нему девушку чуть снизу. И… Так ему были ещё лучше видны чуть приоткрытые губы, пухлые, розовые, манящие к себе, и Диего, решив не отказывать себе в этом появившемся желании, поднял голову и нежно поцеловал их, не выпуская ладоней Хот Пэнтс из своих.       Хот Пэнтс, почувствовав прикосновение чужих губ к своим, судорожно втянула носом воздух, но, собравшись с духом, ответила на поцелуй. Так же нежно, так же чувственно. В этом поцелуе было что-то, что ей было так сложно истолковать, но ей сейчас и не хотелось думать. Сколько бы раз Хот Пэнтс не целовала Диего, сколько бы ни отвечала на его поцелуи, по какой-то неясной причине она всё равно не могла до конца к этому привыкнуть, всё равно каждый раз её голову словно заволакивало туманом. Поцелуи успокаивали, согревали, показывали чувства Диего, доказывали, что он и правда был рядом. Был сейчас рядом с ней. И Хот Пэнтс, осторожно высвободив свои уже чуть согревшиеся ладони, мягко положила их Диего на плечи, а он, в свою очередь, запустил пальцы в её волосы, проводя по ним от самых корней к кончикам, расчёсывая мокрые пряди. И Хот Пэнтс сама подалась навстречу его надёжной ладони, навстречу его длинным пальцам, так мягко прикасающимся к её голове, и Диего в ответ тоже пришлось придвинуться ещё ближе, плотнее, чтобы не разорвать поцелуй.       Грудь Хот Пэнтс часто вздымалась, щёки раскраснелись, и теперь она ощущала грудь Диего. Такую крепкую, такую одновременно твёрдую и мягкую, ту, на которой она так часто спала ночами. К которой прижималась, которую обнимала совсем недавно. Но сейчас это было что-то другое. Что-то большее.       Но чем-то большим оно было не только для неё. Голову Диего просто переполняли мысли. Он впервые в полной мере ощущал, как близко была Хот Пэнтс, как часто стучало её сердце, как горячо она дышала, как её грудь плотно прилегала к его собственной, и ему захотелось больше. И когда он углубил поцелуй, Хот Пэнтс вновь охотно поддалась, отвечая так же горячо и чувственно. Хот Пэнтс всегда целовала его по-другому, не так, как другие. Искренне. Пытаясь вложить в поцелуй всё, что испытывала к нему. Диего и не думал, что это будет для него эта честность будет столь важной, и притягивающей, кружащей ему голову.       Он и сам не обратил внимания, в какой момент его руки, будто помимо его воли, выпустив волосы, заскользили вниз по телу Хот Пэнтс, вдоль её плавных изгибов, от лица к шее, от шеи к лопаткам и ниже – по идеально ровной спине, к талии. К этой тонкой, гибкой талии, по которой он уже успел соскучиться, истосковаться, которую снова хотел расцеловать, снова почувствовать губами мягкость кожи, снова ощутить её жар под своими пальцами – всё ниже, ниже… И, наконец достигнув её бёдер, таких округлых, таких крепких, наконец поддавшись соблазну, он мягко сжал их. И… сразу мысленно выругался на самого себя – слишком быстро, слишком рано, слишком смело, теперь Хот Пэнтс, как и всегда, смутится, отстранится, скажет ему убрать руки, но… Она, будто и не заметив, продолжала откликаться на поцелуй, откликаться на прикосновения, слегка двинув бедром в одну из его ладоней. Она не была против. Не оттолкнула. Она, такая прекрасная и невинная, не противилась таким явно не невинным прикосновениям, не только не противилась, но и поддавалась им. И Диего, тут же вновь осмелев от такой реакции, от такой положительной реакции, понял, что больше не сможет с собой совладать. Что, если он и правда хочет от Хот Пэнтс чего-то большего, хочет исполнить данное себе обещание, хочет всё же добиться одной из своих целей, лучшего момента у него может и не быть. Он и так слишком долго отказывался от своих желаний, упустил слишком много возможностей, чтобы сейчас упустить ещё одну. Вновь лишиться этого. Только не здесь, только не в этот раз, только не тогда, когда всё наконец сложилось. Он чувствовал, что второго такого шанса ему может не представиться. И он не собирался отступать. Его возбуждало то, что Хот Пэнтс отзывалась на его ласки и то, как она это делала. Как дрогнули её губы, как, не разрывая поцелуя, она подалась самую малость вперёд, как её пальцы крепче сжали его плечи, а ногти едва-едва впились в голую кожу. Всё это, такое неловкое и робкое, но такое искреннее и чувственное, составляло Хот Пэнтс, притягивало его к ней. И совершенно сносило Диего крышу. Ему захотелось всё же получить её, всю её. Познать, ощутить каждый дюйм её тела, сделать его своим, только своим, принадлежащим ему, Диего Брандо, и никому больше. И он, одурманенный этим желанием, затуманившим его рассудок, всё же решился пойти ещё дальше. Какая-то его часть испытывала острое, почти непреодолимое желание резко сорвать с Хот Пэнтс всю её одежду, сжать со всей силы в своих объятиях, обхватить её грудь ладонями, вбиться в её нежное, тёплое, податливое тело, срывая стоны с её мягких, сладких губ. Получить то, чего он вожделел, о чём грезил так долго, в сию же минуту, но делать это было непозволительно. Если он и правда хотел в этот раз довести начатое до конца, то не мог позволить себе такую резкость. С Хот Пэнтс так было нельзя. С ней ему было просто необходимо проявлять терпение, необходимо держать себя в руках, буквально вымерять каждый свой шаг, чтобы она наконец позволила ему сделать то, что он хотел. Но… Была и другая причина быть столь осторожным. Причина, которую Диего скрывал даже от самого себя. И этой причиной было то, что Хот Пэнтс ему нравилась. Действительно нравилась. С ней он и не смог бы по-другому, даже если бы захотел, ведь она сама была другой. И, хоть это и требовало от него невероятных усилий, он не хотел торопиться, не хотел сделать ей неприятно или больно, дал себе твёрдую установку быть по отношению к ней крайне осторожным и осмотрительным. Диего, медленно скользя по гладкой голой коже, огладил бёдра Хот Пэнтс, чувствуя, как дрогнули у него при этом руки, как продолжала мелко дрожать правая, которой он, впервые проведя пальцами вдоль стройной ноги девушки, приподнял платье, и вместе с движением его пальцев прямо под их подушечками он ощутил, как кожа покрылась мурашками от его прикосновения, и одновременно с этим такие же крупные мурашки проступили на его шее чуть ниже затылка. Ещё никогда у него не было такой реакции на столь простую, столь малозначительную вещь. Всё, что было связано с Хот Пэнтс, по какой-то неизвестной причине вызывало у него более сильные эмоции, чем с кем бы то ни было другим. И Диего, всё меньше и меньше отдавая отчёт своим действиям, чувствуя, как тело начинает преобладать над разумом, поведя руку ещё выше, наконец остановил её на колене девушки.       Вздрогнув от прикосновения тёплых, почти горячих пальцев к своему колену, Хот Пэнтс судорожно выдохнула, но тут же вновь прильнула к губам Диего. Она целовала его так, как он целовал её, наслаждалась его теплом, его губами и даже… его ласковыми, жадными руками, блуждающими по её телу. Она задавалась вопросами, почему его ладони, которые ещё совсем недавно были прохладными, обжигали, почему при этом их жар был настолько приятным, а не болезненным, почему, когда он сжал её бёдра, её сердце будто сделало кульбит… И не могла ответить ни на один из них. Не могла. Да и не хотела. Не хотела отвечать. Не хотела, не могла задумываться. Могла только целовать, держаться за чужие плечи, не желая отпускать и терять. В нём было всё. Всё, чего она хотела, всё, в чём она нуждалась, всё, чего она… боялась. Все её чувства находили свой отклик в Диего. И, когда он коснулся её колена, когда медленно-медленно заскользил ладонью вниз по сложенным голеням к лодыжкам, которых никто никогда не касался, кроме неё самой, Хот Пэнтс почувствовала, как в самом низу её живота вновь начало закручиваться в тугой узел странное чувство. То самое чувство, природу которого она до сих пор не знала, которое ей было так сложно истолковать, но которое она связывала только с Диего Брандо. И чем мягче, чем нежнее он касался её, тем больше ей хотелось, чтобы это не заканчивалось, тем больше хотелось продолжения, хотелось, чтобы Диего не останавливался. Но Диего и не собирался этого делать. Добравшись кончиками пальцев до косточки на её лодыжке, он мягко, ласково, медленно погладил стопу ладонью, и так же медленно заскользил обратно наверх, снова оставляя за своими пальцами след из мурашек. От стопы, лодыжки, голени и до самого колена, посылая волну жара через всё тело Хот Пэнтс, которая уже совсем забывала как дышать, но отчаянно, самозабвенно продолжала при этом отвечать на горячий поцелуй. Лишь краешком сознания она смогла уловить момент, когда Диего, аккуратно сжав пальцами ткань её платья, постарался сдвинуть то повыше. И к Хот Пэнтс вместе с этим прикосновением, с тем, как его тонкие пальцы аккуратно и практически незаметно приподняли её одежду, неожиданно пришло осознание. Она поняла, к чему же всё шло. Что именно он пытался сделать. Что он не остановится на одних только поцелуях, а зайдёт дальше. Гораздо дальше.       – Диего… – делая попытку отстраниться от него, она, тяжело дыша, почти неслышно, одними губами прошептала, – Н-Не надо… Перестань… Ты же знаешь, что мне нельзя…       – Это ты перестань, Хот Пэнтс, – так же сбивчиво, так же тихо, смотря на неё помутившимся взглядом из-под полуприкрытых век, прошептал он в ответ. Когда-то он уже смотрел на неё так, но тогда его хватила лихорадка. Казалось, сейчас у него снова помутнел рассудок. Возможно, даже сильнее, чем тогда. И был он к ней даже ближе. Намного, намного ближе. Каждый его вдох, каждый выдох Хот Пэнтс ощущала на своём лице и разделяла его. И каждое слово Диего словно накрывало её волной тёплого общего воздуха, что пьянил её, затуманивая разум посильнее любых винных паров. – Не отказывай своему телу из-за такой глупости. Я же чувствую, как ты хочешь этого. Хочешь, чтобы я продолжал. Хочешь, чтобы я сделал тебя своей, – скользнув рукой под платье, рука Диего мягко погладила верхнюю часть её бедра, и Хот Пэнтс почти что беззвучно ахнула. Но Диего не давал ей опомниться. Словно змей-искуситель, наклонившись к её уху, он горячо выдохнул прямо в него. – Хватит это отрицать. Отрицать, что ты и сама хочешь меня. Отрицать, что тебя возбуждают мои прикосновения. Ну же, Хот Пэнтс. Отбрось свои предубеждения, сбрось сдерживающие тебя оковы. Отдайся мне.       Такие, по её мнению, ужасные, пошлые слова обжигали пуще любых прикосновений и по телу Хот Пэнтс пробежали мурашки. Ей даже на секунду захотелось внять его речам. Диего был прав, она хотела, чтобы он продолжал, но… переступить через себя так просто не могла. Как и не могла найти в себе силы хоть что-то ему ответить, пока он продолжал, тяжело дыша ей на ухо, поглаживать рукой её бедро. Слегка повернув голову в сторону, подальше от его хриплого, обжигающего дыхания, она, сама того не осознавая, открыла Диего свою шею, к которой он тут же прильнул горячими губами. От этого по её телу сразу прошла, прокатилась волна жара, отключая разум, лишая возможности сопротивляться, и Хот Пэнтс, отдаваясь чувствам, лишь вцепилась в плечи Диего ещё сильнее и, приоткрыв рот, обречённо закрыла глаза. Она же знала, знала, что рано или поздно Диего Брандо попробует нечто такое. Любая девушка, какую бы он ни захотел, рано или поздно оказывалась с ним в постели. Но Хот Пэнтс, до беспамятства влюбившись в него, совсем об этом позабыла. Или наивно полагала, что сможет этому противостоять. И, хоть она ужасно ошибалась, но ему и только ему она могла довериться. Доверить саму себя. Она уже и так многое позволила Диего Брандо, нарушила ради него столько данных обещаний и обетов, что ещё один нарушенный уже не сыграет роли. Пусть ей и было страшно, очень страшно, но с Диего она была готова спуститься в ад, в который ей всё равно было суждено попасть. И её тело, такое несовершенное, такое грешное, действительно жаждало, действительно требовало его прикосновений всё больше и больше, не могло насытиться ими, желало продолжения, и отказывать ему в этом она и правда больше уже не могла. Ни своему телу, ни Диего. Тот всё это время не прекращал её нежно целовать, и Хот Пэнтс, приподняв бёдра, наконец позволила ему сдвинуть её платье ещё дальше, и его руки, оказавшись под её одеждой, медленно заскользили вверх, поднимая ткань. Одновременно с этим Диего провёл по коже её шеи языком. Тёплым. Мокрым. Слегка шершавым. Вызывая дрожь, волной пробегающую по телу, заставляя узел внизу живота скручиваться ещё сильнее, кожу вновь покрываться мурашками, вцепляться в его плечи ещё сильнее от того, насколько невыносимо приятным было это ощущение. Но новая вольность – попытка полностью лишить её одежды, её последнего барьера, всё же заставила Хот Пэнтс инстинктивно опустить руки вниз, прижимая их к телу, останавливая движение ткани на уровне её живота.       – Позволь мне его снять, – прошептал Диего прямо в шею девушки, на секунду прекращая её целовать. – Хот Пэнтс… – он снова оставил на её коже влажный поцелуй.       – Милая моя… Подними руки… Ну же… Не стесняйся меня…       И Хот Пэнтс бездумно, безропотно, не отдавая отчёта своим действиям, послушалась его. Не задавая лишних вопросов, сделала, как он просил. Словно он был заклинателем змей, а Хот Пэнтс – этой самой змеёй, затаившейся в корзинке. Стоило ему начать говорить, как она, следуя за чарующей мелодией его голоса, подчинялась его воле. И Диего не дал ей опомниться или передумать. Не преминул возможностью воспользоваться выпавшим ему шансом и, быстрым и ловким движением сняв с Хот Пэнтс платье, отбросил его в сторону. Хот Пэнтс тут же залилась краской и широко распахнула глаза, а её руки рефлективно взлетели вверх, прикрывая грудь. Ей было ужасно стыдно, ужасно неловко. Впервые она оказалась перед мужчиной в одном белье, без платья, туники, монашеской рясы, в которых она чувствовала себя защищённой, ограждённой от мира и от чужого внимательного взгляда. Лиф и нижнее бельё же были не более, чем хлипеньким заборчиком, оберегающим её от окончательного, полного падения. Их даже и одеждой-то назвать было сложно. И не зная, почему прикрывается, чего именно боится, Хот Пэнтс, вновь полная сомнений, хоть до этого уже и решившая отдаться Диего, облизнула пересохшие губы и тихо, чуть ли не жалобно спросила:       – Д-Дио… Может, всё-таки не надо? Зачем…? Зачем тебе именно я…?       Обхватив своими ладонями запястья Хот Пэнтс, Диего проникновенно заглянул девушке в глаза.       – Что значит "зачем"? – с искренним недоумением спросил он. – Хот Пэнтс… Не говори ерунду. Ты прекрасная… Удивительная… Самая замечательная девушка, что мне доводилось встречать… – Диего наклонился и поцеловал её открытую ключицу, а затем впадинку между ними, вынуждая девушку покрыться мурашками, а затем, покрыв поцелуями каждый сантиметр от впадинки до уха, снова поднял голову, заглядывая девушке в глаза. – И такая красивая. Ужасно красивая. Но… Ты скрываешь от меня, насколько. Позволь же мне увидеть, насколько ты красивая, Хот Пэнтс, прошу тебя, милая…       Разведя чуть сопротивляющиеся руки Хот Пэнтс в стороны, Диего на несколько секунд завис над ней, рассматривая её тело, её мягкую кожу, её тонкую талию и притягательные изгибы и… её грудь, теперь прикрытую только тканью бюстгальтера, через которую уже были заметны её чуть выпирающие, набухшие от возбуждения соски. Он задержал свой взгляд на них немного дольше, еле сдерживая себя от того, чтобы, выпустив коготь, разрезать мешающую вещь и наконец увидеть. Но всё же не сделал этого, оставляя лучшее напоследок.       – Я же говорил… – с восхищением прошептал он, выпуская её запястья. – Просто прекрасна.       Хот Пэнтс почувствовала, как к её щекам прилила кровь, но Диего тотчас накрыл её губы своими, и она в ответ обвила своими руками его шею, обнимая его, отбрасывая свои страхи в сторону, одновременно смущаясь и страшась его, но ища поддержку и защиту в нём же. Ей было слишком сложно понять, сложно разобраться в своих чувствах, всё смешалось в какую-то общую совершенно непонятную кашу в её голове. Хот Пэнтс могла лишь часто дышать, ощущать, как Диего обнимает её правой рукой на уровне талии, прижимая как можно ближе к своей оголённой груди, как левую зарывает в ещё немного влажные волосы на её затылке, едва сжимая их у самых корней, как его горячая кожа касается её собственной… Всё это вызывало такое странное, новое, обжигающее чувство, от которого кругом шла голова, сердце стучало всё быстрее, воздуха не хватало всё больше, и, неосознанно приоткрыв рот, Хот Пэнтс словно сама пригласила Диего углубить поцелуй, что он охотно и сделал. Почувствовав, как его язык ещё глубже проникает к ней в рот, касаясь нёба, касаясь её собственного языка, Хот Пэнтс тихо выдохнула в рот Диего, и в этом выдохе прозвучал приглушённый, едва-едва заметный и еле-еле различимый стон.       Судорожно вздохнув в ответ, Диего опустил руку ниже, снова обхватывая её бедро, стараясь приподнять Хот Пэнтс, сместить её дальше, на мягкий белый ковёр из овечьей шерсти. Ведомая его направляющими движениями и поглощённая мокрым поцелуем, не желая терять прикосновение его пальцев на бедре и в волосах, девушка подалась назад. И она сместилась ровно туда, куда хотел Диего, даже не заметив, как осторожно он уложил её на спину. Её голова теперь лежала на его ладони, всё ещё зарытой в его волосах, а сам Диего нависал сверху, прижимая девушку к полу своим телом. Наконец он разорвал поцелуй, что даже на мгновение расстроило Хот Пэнтс, но только лишь на мгновение. Ведь, не успела она опомниться, как Диего уже принялся целовать её оголённое плечо. Хот Пэнтс, не сдержав ещё один слабый стон, разжала руки и обмякла, а Диего… Одна его рука, чуть поднявшись с бедра, легла на живот, вторая тоже сместилась, но наоборот, ниже, и… отодвинув ткань, легла на внешнюю сторону её груди.       Снова вздрогнув и инстинктивно дёрнув руками, будто сомневаясь, стоит ли ей прикрыться или всё же нет, Хот Пэнтс ахнула.       – Д-Дио…       – Чш-ш-ш… – оставив поцелуй на её шее, выдохнул Диего и погладил рукой её живот. – Всё хорошо. Всё хорошо.       И Хот Пэнтс доверилась ему, снова опуская руки, снова позволяя Диего продолжать. Чувствовать чужое прикосновение под тканью лифа было совершенно непривычно и странно, и от этого внизу живота сжималось всё сильнее. И Диего, будто бы понимая это, возможно, правда понимая, продолжал поглаживать живот, а второй рукой медленно, очень медленно вёл по мягкой груди, со внешней стороны на нижнюю, удерживая её на ладони, а потом… указательным пальцем описал мягкий круг по ареоле соска. Хот Пэнтс, безотчётным движением чуть выгнув спину, издав высоковатый стон, поспешно закрыла рот ладонью, но потом снова убрала руку и прикрыла глаза. Она даже не смогла воспротивиться этому, да и не хотела. Диего описывал пальцем круги, постепенно их сужая, приближаясь всё ближе и ближе к соску, пока наконец его не коснулся. Простонав уже чуть тише, Хот Пэнтс дёрнулась всем телом. Проведя языком рядом с её ухом, Диего чуть надавил пальцем на сосок, заставляя девушку снова отозваться и голосом, и телом. Она не могла понять, почему ей настолько нравилось, то что происходило, но Хот Пэнтс оставалось только постанывать, пока Диего дразнил её сосок и целовал каждый сантиметр от её уха до ключиц. Он-то надавливал, то теребил, то снова водил круги, совсем не давая Хот Пэнтс привыкнуть, заставляя её сознание плыть всё сильнее и сильнее. И каждый раз, когда Диего задевал её сосок, Хот Пэнтс, неосознанно пытаясь получить от него ещё больше, выгибала спину навстречу его руке. Вскоре его ладонь, которой он гладил живот, легла на выемку её спины и стала подниматься всё выше и выше… Пока Диего наконец не дотянулся до застёжки лифа и не расстегнул его, да так быстро при этом справляясь с крючками, что Хот Пэнтс даже сразу этого и не поняла. Только ощутив, как свободнее сразу стало её груди, снова, совсем не отдавая себе отчёта, она дёрнула руками, пытаясь прикрыться и не дать снять одежду. Диего, будто ожидая этого, перехватил оба её запястья, не давая свести руки.       – Нет, – шёпотом отрезал он, прижимая её руки к ковру. – Не нужно этого делать. Хот Пэнтс, дорогая моя, не нужно меня бояться. Ты уже моя, понимаешь? Уже моя. Перестань сжиматься, дай мне взглянуть на тебя…       И Хот Пэнтс расслабила руки. Его шёпот не оставлял ей и шанса. Она не могла не смущаться, но не могла и отказать. Диего, снова выпустив её запястья, положил ладони на её плечи и медленно заскользил ими ниже, утягивая вместе со своим движением и лямки бюстгальтера. Его горячие ладони касались её разгорячённой кожи, и Хот Пэнтс сама, добровольно, опустила руки, позволяя Диего наконец полностью обнажить её грудь и отбросить лиф в сторону.       Чуть отстранившись, Диего застыл, вытянутыми руками упираясь в пол. Взгляд его глаз был прикован к оголенному телу Хот Пэнтс. Они бегали, сканируя каждый дюйм, где-то сразу двигаясь дальше, а где-то задерживаясь дольше. И её грудь… Её грудь привлекала Диего больше всего. Он, почувствовав, как во рту сразу скопилась слюна, тяжело сглотнул. Большая, объёмная, красивая, с набухшими розовыми сосками – такая, как он и представлял себе, когда предавался фантазии. Но не представлять, а видеть её своими собственными глазами, взаправду, всё равно было гораздо, гораздо лучше и не могло сравниться ни с какими фантазиями. Рассеянный свет камина делал её кожу ещё более гладкой, будто фарфоровой на вид, глаза ещё более блестящими, её тело еще более прекрасным, ещё более желанным. И он завис над ней дольше, чем мог себе позволить, совсем не ожидая, что такая впрочем не новая для него вещь, как женская грудь, может показаться такой притягательной. И Хот Пэнтс, чьё сердце так и норовило вырваться из этой самой груди, смотрела на Диего, в его голубые глаза, прямо в которых читалось и желание, и восторг, и ещё что-то, что Хот Пэнтс могла трактовать, как похоть. Уже по одним его глазам она понимала, настолько далеко зашла, и ей снова захотелось спрятаться от этого внимательного взгляда, но вместо этого она лишь с каким-то робким сомнением обратилась к своему любимому.       – Дио…       Диего вздрогнул, отрывая взгляд от груди, и приковывая его уже к лицу девушки.       – Ты даже не представляешь, насколько ты красивая и сексуальная, Хот Пэнтс. Я никогда ещё не был так возбуждён. Ты сводишь меня с ума.       И вновь она даже ничего не успела ответить, ведь Диего наклонился, прикасаясь к её телу своим, но сполз чуть ниже, и провёл языком прямо по тому соску, до которого не касался рукой. Хот Пэнтс, простонав на грани всхлипа, снова выгнулась к нему навстречу. Ладонь он положил сверху второй груди, чуть её сжимая, массируя, а сам продолжал целовать, лизать и чуть втягивать в себя другую. И Хот Пэнтс уже практически не могла думать. Возбуждение, вот что с ней происходило. То же, что с Диего. Он возбуждал её так же, как и она его. И то, что происходило с её телом, происходило именно из-за этого возбуждения. То, как она выгибалась, как стонала, как прикрывала глаза и опускала до этого руки – всё это было признаком усиливающегося возбуждения. Грешного, похотливого, неправильного. Но ужасно, ужасно приятного.       И губы Диего обхватывали её сосок, язык скользил по нему, а пальцы сжимали второй. Хот Пэнтс становилось всё сложнее сдерживать стоны, которые срывались с её губ, становясь иногда совсем уж громкими. За своим возбуждением она даже почти не чувствовала, как вторая ладонь Диего скользила вниз по её талии, к животу, и ниже, ниже… пока аккуратно не отодвинула ткань нижнего белья, отчего Хот Пэнтс вновь сильно вздрогнула.       – Чш-чш-чш… – прошептал Диего, на миг отрываясь от её груди. – Не переживай. Обещаю, что будет только лучше. Будет только лучше, дорогая.       Он поцеловал пространство между её грудями, и Хот Пэнтс судорожно вдохнула воздух. Пальцы Диего касались её лобка, скользили ниже. И Хот Пэнтс задержала дыхание, снова чего-то боясь, но уже не заставляя, не прося Диего остановиться, просто ожидая, что же будет дальше и… втайне желая это ощутить. И… его пальцы аккуратно раздвинули её губы, и оказались между ними. И теперь, когда рука Диего всё же оказалась под её бельём, Хот Пэнтс, чудом поборов желание свести ноги, вдруг ощутила, как же непривычно мокро и горячо было там, где он касался, как своими пальцами он словно размазывал что-то. Это казалось таким странным и неправильным, что она даже не смогла удержаться от вопроса.       – Дио… – в который раз произнесла Хот Пэнтс. – Почему… Почему там так мокро?       Отстранившись от её груди, Диего приподнялся и с лёгкой усмешкой заглянул ей в глаза.       – Очень просто. Ты хочешь меня. По крайней мере, твоё тело хочет меня. Это… – он вытащил руку из-под её белья и поднёс между их лицами. Хот Пэнтс, заметив, как между его пальцами тянулось что-то с виду липкое и вязкое, чуть было не скривилась от этого, но Диего, положив оба пальца в рот, тщательно, с удовольствием облизнул их, словно разубеждая её в мерзости этой субстанции, довольно промычал, прикрыв глаза, а потом опустил руку снова на её живот и продолжил более быстро, более возбуждённо. – Это означает, что ты, такая неприступная, такая идеальная, всё же хочешь меня. Теперь я почувствовал, как сильно тебе нравятся мои прикосновения. А мне так нравятся твой вкус, твой запах, твои стоны…Ты не поверишь, как долго я ждал этого. Как давно сам хотел…       Будто оборвавшись на половине фразы, Диего снова прильнул губами к её груди, а пальцы вернул под бельё, продолжая водить туда-обратно между губами, пока… не задел какое-то небольшое уплотнение, бугорочек ближе к лобку, и Хот Пэнтс, чуть не вскрикнув от удовольствия, всхлипнула через прикушенную губу. Это было самым ярким ощущением, что ей доводилось пока испытать. И Диего, приподняв голову, посмотрел на её раскрасневшееся, разрумянившееся лицо, на приоткрытые, распухшие от возбуждения, укусов и поцелуев губы, на полуприкрытые, затуманенные глаза с длинными чёрными ресницами и уже целенаправленно провёл пальцем по этому бугорку, заставляя Хот Пэнтс вновь простонать.       – Вот здесь хорошо, да? – проурчал Диего, описывая круги. – Здесь тебе приятно, да, Хот Пэнтс?       Она, несколько раз коротко, энергично кивнув в ответ, безотчётно подалась чуть вниз, навстречу его руке. И возбуждение… Хот Пэнтс казалось, что она даже чуяла его. В запахе своего пота, в ещё каком-то запахе, который остался с того момента, как Диего облизывал свой палец, в запахе самого Диего… Словно оно заполнило собой комнату. Диего снова начал целовать её, постепенно опускаясь ниже и ниже, целуя её солнечное сплетение, живот, сильно втягивая в себя кожу. И когда он, обеими руками взявшись за её нижнее бельё, потянул его вниз, стараясь избавиться от самого последнего элемента одежды, Хот Пэнтс, поддаваясь его воле, не ожидая такого от самой себя, сама приподняла бёдра, и Диего, не упуская такую прекрасную возможность, тут же стянул её бельё вдоль её ног, тоже отбрасывая их вслед за платьем куда-то в сторону. Теперь на Хот Пэнтс не осталось совсем ничего – никакого "барьера", "заборчика" или какой-нибудь другой защиты. Она предстала перед Диего такой, какая на самом деле была. Совершенно беззащитная. Совершенно обнажённая. От этого на неё вместе со смущением накатила волна жара, и девушка сделала последнее, что ей оставалось – свела ноги. Но Диего, оказавшись лицом у её пяток, совсем не растерялся. Поцеловав её стопу, он снова начал двигаться наверх россыпью поцелуев, оставляя их на косточке лодыжки, на голенях, на коленях и на бёдрах. Чем выше Диего поднимался, тем больше коротких или, наоборот, протяжных стонов срывалось с губ Хот Пэнтс. И когда он, надавив ладонями на её колени, начал их разводить, она всё же поддалась, ожидая ещё больше приятных, жарких, сводящих с ума поцелуев. И она их получила. Проводя языком по коже, Диего целовал внутреннюю сторону её бёдер, посасывая кожу, изредка слабо прикусывая, заставляя Хот Пэнтс ещё сильнее изгибаться от желания. Диего кусал её. И слабая боль, которую она чувствовала, почему-то лишь всё больше, всё сильнее возбуждала её. Заставляла громко стонать на грани визга, шире раздвигать ноги. Довольный получаемой реакцией, Диего прикусывал чуть сильнее, но тут же мягко целовал места укусов, нежно проводя по ним языком. Хот Пэнтс не понимала, почему боль могла быть приятной, но Диего продолжал показывать ей те грани, про существование которых она даже и не знала. И когда он, всё же отстраняясь губами от её бёдер, поднялся ещё чуть выше и, положив лоб на её живот, поцеловал выпирающую косточку на её бедре, чуть её посасывая, Хот Пэнтс неожиданно громко для себя воскликнула вперемешку со стоном:       – Дио…!       Хватка рук Диего на её бёдрах на миг усилилась, но потом он вовсе их выпустил и распрямился, стоя на коленях между её раздвинутых ног. Его глаза оказались прикованы к промежности Хот Пэнтс, к сокращающимся там мышцам, потом вновь посмотрели на прекрасную неприкрытую округлую грудь, высоко вздымающуюся от её частого, то и дело сбивающегося дыхания, потом вновь перескочили вниз, и Диего понял, что сделал достаточно. Достаточно сильно разогрел Хот Пэнтс, чтобы наконец получить что-то и самому. Конечно, его безумно возбуждали её стоны, её податливое тело, чутко отзывающееся на каждое его прикосновение, её собственный сладковатый запах, запах выделяющейся естественной смазки, её вкус, то, как Хот Пэнтс произносила его сокращённое имя, как на её мягкой коже оставались следы от его поцелуев и засосов, но… Ему всё равно было этого мало. Полностью раздетая, возбуждённая, переставшая наконец сопротивляться ему, находящаяся полностью в его власти и во власти своего желания девушка вопреки его заверению ещё была не совсем его. Но он был первым. Первым, кто видел такой, кто трогал и целовал её там, где заблагорассудится. Но чтобы окончательно присвоить её себе, оставалось ещё кое-что. Самое лучшее, самое сладкое и приятное, то, что Диего так долго оттягивал, чтобы сделать самым лучшим образом, чтобы принести и самой Хот Пэнтс удовольствие, чтобы она навсегда запомнила эту ночь. И теперь всё было готово и просто ждало его.       Но пока Хот Пэнтс, словно завороженная, разглядывала его тело. Да, она уже не первый раз видела его полураздетым, но в этот раз торс Диего притягивал её взгляд, словно магнитом. Его сильные руки, выпирающие ключицы, крепкие мышцы груди, ярко выраженные кубики пресса, косые мышцы живота… При своём росте Диего был сложен атлетично, пропорционально. И, разглядывая его торс, Хот Пэнтс и не заметила, как руками Диего взялся за край штанов, и медленно потянул их вниз. Она лишь продолжала смотреть на его мышцы, на его чуть раскрасневшееся лицо и на голубые глаза, так же гуляющие по её телу, как и её по его. Мягкий свет, отбрасываемый языками пламени, ещё чётче вырисовывал линию его подбородка, рельеф его тела, кубики пресса, впалый живот и впадину пупка, делал тени ещё глубже, ещё темнее. Хот Пэнтс, как завороженная, наблюдала за тем, как он опускает ресницы вниз и они бросают тень на его щёки, за тем, как он чуть наклоняет вниз голову, а затем наклоняется сам, как перекатываются гладкие мышцы под его кожей, как вздымается его грудь от дыхания, как отточены и сосредоточены его движения. И только когда последний ещё остававшийся на них двоих элемент одежды был тоже отправлен далеко в сторону, Хот Пэнтс опустила взгляд ниже, и её глаза в шоке расширились.       Перед ней предстало что-то, что она раньше видела лишь на античных статуях в Италии. Мужской половой орган. Но… совсем не такой как на этих самых статуях. Если у античных фигур, показывающих весь естественный образ мужчины, они казались небольшими и невзрачными, чуть свисающими между ног, то то, что сейчас видела Хот Пэнтс, даже близко этого не напоминало. Орган Диего мало того, что был визуально больше, так ещё и стоял почти что вертикально вверх, сбоку по его длине пульсировала вена, его верхняя наружняя часть была гладкой и ярко выраженной, чуть покрасневшей, с дырочкой на самом конце, из которой сочилась вязкая, почти прозрачная жидкость. Хот Пэнтс смущённо поджала губы, но отвести взгляд или даже моргнуть она не могла. Как завороженная, она продолжала рассматривать Диего, всего его, одновременно испытывая и стеснение, и интерес и чувствуя усиливающийся жар между своих ног.       Ещё секунд через тридцать Диего с гордостью в голосе спросил её:       – Нравится, да?       Хот Пэнтс, внезапно осознав, что глазела на него чересчур долго, залилась краской пуще прежнего, и вместо ответа выпалила:       – П-Почему он такой…?       – М? – Диего бросил взгляд вниз на самого себя, будто и не понимал, о чём говорила Хот Пэнтс. Но потом, усмехнувшись, наклонился вниз, между её расставленных ног, снова нависая над девушкой, и, убрав прядку её волос за ухо, ответил на её вопрос горячим полушёпотом. – Я тоже очень возбуждён, Хот Пэнтс, и хочу тебя так же, как и ты меня. Мой член ждёт-не дождётся, когда наконец окажется внутри тебя.       От такой прямоты Хот Пэнтс тут же накрыло волной жара, но Диего прильнул к её губам быстрее, чем она успела что-то сказать. И так было даже лучше. Хот Пэнтс растворилась в очередном жарком, страстном, не дающем ей ни о чём думать поцелуе. Она хватала его губы, как умирающий от жажды, так, словно вся её жизнь зависела от этого, но, когда почувствовала, как между её ног упиралось что-то твёрдое, плотное – член Диего – резко встрепенулась и снова совсем по-детски испугалась.       – Подожди, Дио, – разорвав поцелуй, запыхавшись, попросила она. – Я… Я не уверена, что получится… Я не знаю… Нельзя…       – Ш-ш… – снова прошептал Диего, погладив её по волосам. – Всё получится. И тебе понравится. Я сделаю всё для этого. Обещаю, милая. Да, тебе сначала может быть чуть больно, но доверься мне. Всё будет прекрасно, – продолжал хрипло шептать он, попутно проведя членом вдоль горячего и мокрого пространства между её ног. – Только расслабься и постарайся не сжиматься, хорошо?       Хот Пэнтс рефлекторно выгнулась от прикосновения к её чувствительной точке. Её тело изнемогало от желания узнать, какими же будут чувства от проникновения. Её уже не волновало, насколько это было неправильно и грешно. Диего не мог ей врать. Он ещё никогда ей не врал. И всё, что он делал, оказывалось таким ужасно приятным, приносило столько удовольствия, что и здесь она верила, что будет ещё лучше. И Хот Пэнтс, глубоко вздохнув, постаралась расслабиться и кивнула Диего, соглашаясь сама плохо понимая на что.       Взгляд голубых глаз Диего был прикован к её лицу. И, как только девушка кивнула, он без предупреждения резким движением толкнулся бёдрами вперёд, и Хот Пэнтс невольно вскрикнула, почувствовав такую же резкую боль, отдающую ей в живот, и, смутившись своему крику, сжала губы, да и боль сразу стала слабее и отдалённее. Её перекрывало другое ощущение. Возбуждение от ощущения горячего и твёрдого органа внутри себя.       В момент, когда Диего, приставив свой член к самому входу, протолкнул внутрь его головку, он почувствовал небольшое сопротивление изнутри, но прорвался через него и шумно выдохнул через рот. Он знал, что это было за сопротивление. Знал, что оно означало. Означало, что Хот Пэнтс принадлежала только ему. Была его и ничья больше. И то, как она прикрыла глаза и вскрикнула от проникновения, завело его ещё сильнее. Такая невинная и беззащитная, она наконец была полностью в его власти. Он чувствовал её узость, её тепло вокруг себя. И в голове стучала лишь одна мысль – наконец-то. Наконец-то он заполучил её. Наконец-то доведёт всё до конца. Наконец-то сам получит удовольствие. Настоящее удовольствие. И Диего, продолжая смотреть на чуть скривившееся от боли лицо Хот Пэнтс, плавным движением вошёл до самого основания, проникая в неё настолько глубоко, насколько мог. И, когда бёдра Диего наконец соприкоснулись с её, Хот Пэнтс снова глухо, тоненько, на грани всхлипа ахнула. Она никак не могла разобраться, что же она чувствует сейчас, когда их тела стали едины. Ей было и немного неприятно, и волнующе, и тело всё так же жаждало чего-то большего, и в животе всё так же был скручен тугой узел возбуждения, а изнутри её растягивал пульсирующий орган Диего. И это всё было слишком, слишком странно и непривычно. Хот Пэнтс даже успела подумать, что, возможно, это всё, не совсем понимая, в чём же заключался сам процесс и почему он вообще должен был приносить наслаждение. Но всё сразу изменилось, когда Диего сделал первое движение. Медленно, плавно, он почти полностью вытащил свой член и так же медленно и плавно вошёл снова. И Хот Пэнтс, порывисто втянув носом воздух, чувствуя приятное давление и трение внутри, неосознанно подалась чуть вниз навстречу этому движению.       – Ох, Хот Пэнтс… – блаженно выдохнул Диего. – Как же… Как же ты хороша… Какая… узкая… Какая… мокрая…       Втянув в себя запах её волос, придавив её лежащие возле головы ладони своими, он неспешно начал двигаться вперёд. Потом назад. И снова вперёд. Снова и снова. На каждое его движение Хот Пэнтс отзывалась тихим стоном. Вот в чём заключался смысл. В том, какие приятные ощущения доставлял горячий твёрдый орган, ходящий внутри. Как он надавливал, как он скользил, как он заполнял. Хот Пэнтс, смотря на Диего из-под полуприкрытых век, видела, как он как он чуть свёл брови, как напряглось его лицо, как белой искрой блеснул один из его зубов, когда он на мгновение чуть оскалился, как пульсировала жила у него на шее. И девушка не могла отвести от него взгляда, находя Диего сейчас безумно притягательным. Она видела одновременно всё и не видела ничего, ведь все картинки лишь на долю секунды задерживались у неё в голове, вслед за тем перемешиваясь между собой.       Сильнее сжав ладони Хот Пэнтс своими пальцами, Диего начал двигаться быстрее. И, двигаясь, он ощущал, как плотно обхватывали его член стенки внутри девушки, чуял, как смешались все запахи в комнате, слышал, как при каждом толчке раздавался хлюпающий звук и сладкий стон, и наблюдал… Наблюдал за тем, как за каждым вдохом Хот Пэнтс следовал шумный выдох через рот, как дрожали при этом её губы, как она раскраснелась, как часто вздымалась её пышная грудь, как она смотрела на него из-под своих густых чёрных ресниц. Такая прекрасная, такая красивая. Уже совсем не испытывающая боли. Получающая удовольствие, наслаждение, отвечающая на каждое его движение, наверняка даже и не замечающая, что сама насаживается на его член. Такая возбуждённая и горячая. Подчинившаяся воле своего тела и его, Диего, воле. Но ему, как и всегда, как и во всём, было мало. Даже заполучив свой "трофей" Диего Брандо никогда не останавливался, входил в раж, его охватывал азарт, и он уже ничего не мог поделать с собой. Его движения становились всё быстрее, сам он дышал всё чаще, всё громче и громче, чувствуя, как по шее и по лбу стекает пот. И Хот Пэнтс, откликаясь на его движения, стонала ещё громче, вторя ему, дышала всё чаще, её грудь подпрыгивала с каждым проникновением, её собственные пальцы впивались в тыльные стороны ладоней Диего.       – Да, Хот Пэнтс, чёрт возьми, да… Вот так, вот так… Как же хорошо… Какая ты чувствительная, мягкая, сладкая, гибкая, покладистая…       И когда он очередным сильным толчком вогнал в неё свой член до звонкого шлепка, Хот Пэнтс, не выдержав, на грани всхлипа и восклика громко простонала:       – Д-Диего!       И всё. Точка невозврата. Случайно снятый предохранитель. Если до этого Диего хоть самую малость продолжал сохранять рассудок, цеплялся за него, как бы сложно ему это ни было, то этот стон, эта интонация, его имя, сорвавшееся с таким наслаждением с её губ – это было всё, чего ему недоставало до того, чтобы окончательно сорваться со всех цепей. Выпустив её ладони, Диего запустил одну руку в волосы Хот Пэнтс, собирая их в кулак, а второй сжал её мягкую грудь, сильнее, крепче, жёстче, чем до того. И Хот Пэнтс, широко распахнув глаза, ахнула, увидев, что в его глазах что-то поменялось. Их лазурь, обычно напоминающая голубое небо или чистую реку, сейчас походила на синее пылающее пламя, и ей даже показалось, что на долю секунды в них пропал зрачок, но потом тут же вновь появился в центре голубой радужки. И для Диего это значило лишь одно – его инстинкты окончательно взяли верх. А вот для неё… Хот Пэнтс и не могла догадаться, что это могло значить для неё.       Движения Диего неожиданно для Хот Пэнтс стали более резкими, частыми и глубокими, и она инстинктивно ухватилась за его спину, прижимая Диего к себе, к своей груди, чувствуя его горячую кожу на своей, его дыхание над своим ухом, его твёрдый орган внутри себя и от переизбытка чувств запрокинула голову… совсем неосознанно открывая тем самым ему свою шею, в которую Диего неожиданно впился зубами. Ахнув от боли, хоть и чувствовала её лишь отдалённо и притуплено, девушка вытянула шею сильнее, сгорая от желания получить ещё, сама не зная почему. И Диего, продолжая вколачиваться в неё, чуть ли не рыча прильнул к её уху, тоже кусая, проводя языком по раковине, скользя к мочке, потом снова ниже, к плечу, впиваясь зубами в него, вырывая из Хот Пэнтс ещё один стон, смешанный с вскриком, при этом не прекращая сжимать её волосы и грудь.       Хот Пэнтс, закрыв глаза, отворачиваясь от его хриплого дыхания, сама впилась ногтями в чужую спину, чувствуя, как внизу становится всё горячее и горячее, как при каждом глубоком проникновении члена Диего ей становилось всё жарче и жарче самой, как каждое его действие заставляло её выгибаться всё сильнее и сильнее, как она прижималась к нему всё плотнее и плотнее, как её собственные стоны становились всё громче и пронзительнее, но при этом она слышала их всё отдалённее и отдалённее. И Диего вбивался в её тело всё сильнее, всё яростнее, всё глубже, упиваясь её стонами, чувствуя, как она подавалась ему навстречу, как сильно выгибалась, как её пальцы всё сильнее и крепче впивались в его кожу, как она движется, будто умоляя продолжать, умоляя не останавливаться. И Диего не останавливался, Диего двигался с тем же остервенением, но, вдруг перестав кусать её голую кожу и выпустив грудь, крепко взялся за подбородок Хот Пэнтс, настойчивым движением поворачивая её голову на себя.       – Смотри на меня, – рыча, приказал он. – Не отводи взгляд. Смотри. На. Меня.       И Хот Пэнтс подчинилась, открывая свои глаза и заглядывая в его. Потемневшие, с едва различимым мутноватым зрачком. Длинные светлые волосы взмокли и прилипли к лицу и плечам, жилы на шее были напряжены до предела, рот приоткрыт. Она не знала, зачем Диего просил её смотреть, зачем это было ему так необходимо, но отказать она не могла, слишком подвластная его воле. Она могла лишь стонать, отзываться на каждое движение, и совершенно, окончательно терять связь с реальностью от того, на каком пределе было наслаждение, получаемое её телом. И Диего выпустил её подбородок, опуская руку ниже, и ниже, и ниже… Пока не коснулся небольшого бугорка между её ног, принимаясь проводить по нему быстрыми движениями пальцев. У Хот Пэнтс потемнело в глазах, и она на секунду их прикрыла, только чтобы распахнуть снова, дрогнуть всем телом, продолжая насаживаться на чужой орган, ощущая, как её захлёстывали горячие, жаркие волны наслаждения, и ещё сильнее впиться ногтями в чужую спину.       – Диего! – громко выкрикнула она и, теряя силы, но продолжая рефлекторно толкаться ему навстречу.       – Х-Хот Пэнтс! – гортанно прорычал Диего, для которого оргазм девушки, её искривленное лицо и громкий стон стали последней каплей, и, склонившись к её плечу, вцепился в него зубами и, резким рывком толкнувшись бёдрами, замер, а Хот Пэнтс, зажмурившись от боли, почувствовала, как изнутри её заполнило что-то горячее.       Диего, тяжело дыша, сделал ещё несколько слабых толчков и наконец оторвался от её плеча. Они оба замерли. Оба обессилели. Диего, медленно вытащив свой орган, приподнял голову и снова встретился с Хот Пэнтс взглядом. Она сама ещё совсем не пришла в себя, хоть и явно почувствовала, как из неё словно что-то вытекло, но в голове был такой туман, что она даже не придала этому значения, робко отводя взгляд в сторону. Диего же наклонился к ней, коротко целуя в губы, и, разорвав поцелуй, прошептал:       – Ты просто прекрасна, Хот Пэнтс.       Девушка залилась краской, не зная, что ответить, да и находясь совсем не в том состоянии, чтобы суметь это сделать. Тем временем Диего, наконец скатившись с неё на ковёр, улёгся на спину. Он притянул ещё дрожащую, обмякшую и обессилевшую девушку к себе, укладывая на себя. И Хот Пэнтс своим обнажённым разгорячённым телом тут же прижалась к его груди ещё сильнее, кладя на неё свою ладонь. В голове было совсем пусто. Все переживания, пережитые за этот день – метель, потеря Диего, его спасение, холод – всё это слилось в одно целое и теперь сошло на нет, оставляя после себя только безумную усталость и сонливость. Даже пляшущие по стенам тени не казались ей такими уж пугающими, наоборот, они словно обволакивали, обещая защиту. Сверху на Хот Пэнтс сначала опустился плед, которым она укрывалась, сидя у камина, а потом, заботливо обнимая, и рука Диего. Комната понемногу погружалась во мрак, оставляя освещённым лишь небольшой пятачок перед камином, и Хот Пэнтс не могла понять, то ли это из-за того, что её глаза уже понемногу закрывались, то ли из-за того, что дрова начинали прогорать. Она ещё пыталась некоторое время бороться со сном, глядя на Диего, ласково перебирающего её волосы, на линию его носа, на скулы, на то, как его тёмные ресницы казались сейчас ещё темнее в рассеянном тёплом свете. Она едва успела подавить зевок, подведя тыльную сторону ладони ко рту, но заметила, что губы Диего при этом искривила мягкая усмешка, и почувствовала, как он чуть поправил на ней плед. Но веки смыкались всё чаще, полоска света между ними с каждым разом становилась всё тоньше, поднимать их становилось всё тяжелее. И Хот Пэнтс, в очередной раз прикрыв глаза, даже не заметила, как быстро провалилась в сон, чувствуя изнеможение, но вместе с ним расслабленность, облегчение и умиротворение.