comatosis

Почти на отлично окончил школу и поступил в неплохой университет. Правда, далеко от дома. Пришлось переехать в съёмную квартиру. Бывает дома от силы раза два в месяц. Натянутые отношения с мамой. Много же ему пришлось выслушать от неё за последние три года. И полное презрение, хоть и не показное. Тихое. Оставил в прошлом волейбол. Забыл совсем. Посвятил себя учебе и пристрастился к чтению, хотя и раньше не пренебрегал хорошей книгой. Недавно начал осваивать гитару. Ему нравится музыка. Или не нравится сидеть в тишине. Не так уж важно. На первом курсе изредка подрабатывал в кафе в качестве разнорабочего. Официантом, барменом, уборщиком. Работа не сложная, и небольшой заработок не был лишним. Но он искал что-то более серьёзное. Что-то связанное с менеджментом. Акааши. Живет один и нельзя сказать, что его это категорически не устраивает. Но и постоянное времяпрепровождение только лишь с самим собой осточертело. Не так давно возобновил общение с Бокуто. После трёх лет тишины. Акааши не назовёшь любителем телефонных разговоров. Он бы предпочёл переписываться. Но голос Бокуто готов слушать днями напролёт. Нехотя он признавал, что ему страшно не хватает рядом громкого аса. Наверное, поэтому из всех номеров в один вечер набрал он именно его (о том, что всё-таки поспособствовало такому смелому поступку, поговорим позже, может быть). А Бокуто рад поболтать. Правда, у него не всегда есть время. Акааши уже из первого разговора узнал о нём очень много. После того, как Котаро выпустился из школы, они не общались. Хотя виделись пару раз на общих встречах. Но Акааши так и не смог ему написать. Ни разу. Неожиданно слишком тяжело он переживал его уход. Бокуто поступил в университет, но на втором курсе после первого семестра практически перестал ходить на занятия. Полностью отдался волейболу. Он играл в команде университета и ещё много с кем. Имя аса Фукуродани делало своё дело. К тому же он входил в топ 5 асов Японии. Был довольно известным игроком и желаемым союзником. Но по-настоящему весомых успехов добился только недавно. В одном из матчей сильная и известная команда соперников заметила Бокуто и после игры предложила сыграть с ними в качестве их доигровщика. Котаро отлично справился и у него появился шанс попасть в основной состав этой команды. Он говорил об этом Акааши с такой радостью, что Акааши не сомневался — у Бокуто всё хорошо. Кейджи поначалу немного смущало, что кроме своей волейбольной карьеры Котаро ни о чем толком не рассказывал. Но он успокаивал себя тем, что больше всего на свете Бокуто всё-таки любил волейбол. И, кажется, со школы это не изменилось. Акааши тоже рассказывал о себе. Точнее, ему приходилось. Была бы его воля, он бы только и делал, что слушал басистый смех друга и наполненные детским энтузтазмом рассказы. Но Бокуто, несмотря на всю любовь болтать обо всём, что приходит в голову (и о себе в том числе), активно интересовался его жизнью. Акааши, слыша очередное «теперь твоя очередь», улыбался и думал про себя, что его скучная жизнь и рядом не стоит с рассказами Бокуто. О чём ему рассказывать? О своём факультете? О предметах, которые зачем-то ввели в этом году в их программу? Об одногруппниках, с которыми толком и не общается (хотя, отношения у Акааши со всеми были хорошие и даже был человек, с кем он общался теснее, чем с другими)? О последних экзаменах? О цене за съёмную квартиру? О свиданиях, которых у Кейджи ни разу не было? Об отношениях с мамой? О том, что за последние три года она ни разу не посмотрела на Кейджи как на сына, которого любит? О презрении, которое он видел в её глазах каждый раз, когда их взгляды встречались? О том, как тяжело ему пришлось в тот последний год в школе? О том, как до невозможности сильно он скучал по… Бокуто?... Ни о чем из этого ему рассказывать не хотелось. Либо слишком скучно, либо слишком печально. Поэтому он говорил обо всём в двух словах и провоцировал Бокуто на новые рассказы. Телефонные разговоры с Котаро за очень короткий промежуток времени стали неотъемлимой частью жизни Акааши, как и короткие сообщения «с добрым утром», «хорошо пообедай сегодня» или «доброй ночи». Бокуто реагировал на них мило и без какого-либо смущения. Это не могло не радовать. Несколько раз он перебарывал своё желание написать, что хотел бы встретиться. Он, кажется, не был до конца уверен, что Бокуто думает о нём. Может, он ему мешает? Сам Бокуто тоже не заикался о встречах. Но, чёрт, как же Акааши хотел услышать это от него. Самый необычный день. Акааши проснулся из-за слепящего солнца. Обычно он встает ещё до восхода, поэтому не закрывает шторы вечером. Обычно он встаёт до…рассвета? Кейджи соскочил с кровати, когда увидел на экране несколько отложенных будильников. Проспал. Впервые за два года. Он определенно точно не помнил, как звенел хотя бы один из будильников. Когда запутался в штанах, тихо выругался и побежал в ванную. Первую лекцию точно пропустил. В мыслях он уже строил план по поиску конспекта, вспоминая всех одногруппников. Спросонья кроме Кенмы никто в голову не приходил (в мыслях настойчиво мелькала жёлтая макушка), да и вряд ли он обратился бы к кому-то другому. Оставалось лишь надеяться, что он пришел к первой паре. Хотя, Кенма и подъем в 6 часов — малосовместимые вещи. В какой-то момент Акааши успокоился, перестал до боли в деснах водить зубной щеткой, сплюнул в раковину, улыбнулся и мысленно цыкнул. Вспомнил, что было ночью. Бокуто позвонил ему, когда он уже собирался ложиться спать. Он и раньше звонил в такое время, но это было очень редко, поэтому Акааши удивился и даже немного испугался заранее, не случилось ли чего. Голос Котаро был громче, чем обычно, а некоторые гласные тянулись ещё дольше. Бокуто был в хлам. Они с Акааши проговорили где-то до трёх утра (хотя, если бы Акааши не настоял, они так бы и разговаривали до рассвета). Вспомнили кучу всего со школы, с матчей, с совместных прогулок. Совсем потеряли счёт времени. Но, кажется, это того стоило. Ночью пьяный Бокуто позвал его на свой матч. Сонный Акааши даже не смог нормально порадоваться, зато теперь мысли о встрече заставили его широко улыбнуться. Матч был сегодня. Как раз успевают закончиться пары. Он умылся, кое-как уложил торчащие в разные стороны волосы мокрыми руками (обычно он так не делает, но вчера пришлось лечь с влажными волосами) и пошел на остановку. По дороге понял, что забыл выпить заваренный чай и съесть тост. Необычный день. Сказать, что Акааши с нетерпением ждал конца занятий — ничего не сказать. От волнения руки потели, а с лица не сходила не свойственная ему мягкая улыбка. Первые несколько часов Кенма просто непонимающе смотрел на друга. На обеде наконец не выдержал и спросил, насколько серьёзно он болен. Акааши засмеялся в кулак, чем ещё больше ошарашил Кенму. — Это на тебя так полноценный сон влияет что ли? — сухо и привычно тихо спросил Козуме, заворачивая рукава чёрной рубашки. К слову, чёрная рубашка, как и белая, были частью их университетской формы в комплекте с тёмно-синими клетчатыми брюками и жилетом. — Я не выспался. — смотря на то, как Кенма убирает волосы (всё ещё слишком непривычного жёлтого цвета) и готовится к трапезе, сказал Кейджи и принялся за свой обед. — Об отмене социологии я тоже не слышал. Может, расскажешь уже? Я начинаю за тебя переживать. Странно было слышать недовольный тон Кенмы в свой адрес. Это, пожалуй, был единственный человек, которому действительно было интересно узнать о том, что происходит в жизни Кейджи (единственный до недавнего времени). Хотя, его обычно весьма незаинтересованный тон говорил об обратном. Но Акааши привык к нему. Он и сам часто звучал довольно безучастно, не ему на это жаловаться. — Ночью я разговаривал с Бокуто, он позвал меня на свой матч. Акааши сделал вид, что увлеченно ест, чтобы не смотреть на собеседника, хотя знал, что Кенма и сам не будет искать зрительного контакта. — Сегодня? — Кенма не стеснялся говорить с набитым ртом. Не смотря на вид прилежного студента в рубашке, жилетке, брюках и с дорогими часами на руке (подарок друга), он всё же вёл себя слишком по-домашнему. Если бы университет позволял ходить в чём угодно, Кенма бы определённо пришел в спальных штанах, завернутый в одеяло. Акааши кивнул и вопросительно посмотрел на друга, но не стал допрашивать, откуда ему известно. Скорее всего — просто догадка. — Я тоже там буду. — разрушая теорию Акааши о совпадении, спокойно сказал Козуме и громко отпил из стаканчика с надписью CoolCola. Протяжное «сюююююрп» заполнило не только аудиторию, в которой они сидели, но и мысли Кейджи. Заметив, что Акааши слишком долго смотрит в одну точку (а точнее, на хлебную крошку на столе), Кенма быстро пояснил: — Мой друг тоже будет там играть, но в другой команде. Он хорошо знаком с Бокуто и был в восторге из-за возможности сыграть против него. Я не особо люблю смотреть на игру его команды, но на этот раз согласился. Здорово, что и ты там будешь. — даже слова "восторг" и "здорово" звучали от Кенмы слишком просто, слишком безэмоционально. Кейджи это в нём нравилось. В первые минуты после слов Козуме Акааши старательно перерабатывал информацию, что получил. Важно положив ногу на ногу и сделав глоток любимого черного чая с бергамотом, он на мгновение широко раскрыл глаза. — Так этот твой загадочный друг всё же оказался Куро-саном? — Акааши сам не понял, как сказал это и мысленно осуждающе цыкнул на самого себя. Он давно пытается избавиться от привычки добавлять к именам старших знакомых -сан. От столь резкого и, казалось бы, несвоевременного заявления Кенма захлебнулся холодным напитком и глухо закашлял в кулак, чем привлек взгляды нескольких зевак в аудитории. Акааши был наблюдательным, и такие вещи как, например, новый чехол или дорогие часы не могли остаться незамеченными. Хоть он и никогда не спрашивал, Кенма видел короткие взгляды в сторону новых вещей или телефона (который он забывал поставить на беззвучный режим) с большим количеством сообщений и просто отмахивался прежде, чем Акааши наконец спросит: «друг подарил» или «друг написал». Со временем Кейджи привык и уже знал: если Козуме ушёл раньше, чем обычно, то завтра он точно скажет, что у него была встреча с другом. Но больше этого Кенма ничего не рассказывал. Акааши относился к этому с пониманием. У всех есть личная жизнь и каждый распоряжается ею так, как ему хочется. Кенма был скрытнее большинства людей. Возможно, из-за этой черты характера они и начали дружить. Слишком уж похожими они были. Хотя, скорее всего это случилось из-за волейбола.

***

Акааши знал, что из своей группы в Фукуродани в этот университет поступает он один. Он не питал особых надежд на быстрые знакомства, но это его особо не волновало. За последний год учёбы в школе он вполне адаптировался к обособленному существованию. Да, он бы не удивился, не заведи он ни одного друга за весь первый год в университете. Куда больше он удивился когда случилось то, что случилось. В самый первый день в университете, когда все надеялись поскорее уйти домой, погода сошла с ума. Солнце нещадно палило макушки новоиспечённых (действительно испечённых) студентов, вынужденных стоять и слушать речи ректора и всех деканов по очереди. Акааши спасался бегством. Всю нужную информацию он уже получил от куратора их группы и теперь искал хоть какую-нибудь безлюдную тень. Наконец, найдя одинокое дерево около живой изгороди, он без сил сел на каменное ограждение, которое составляло клумбу вокруг дерева и по совместительству спасительную скамейку для студентов (возможно, она умышленно была сделана такой широкой). Переведя дыхание, Акааши достал из сумки бутылку и одним махом выпил половину содержимого. Вода, хоть и была тёплой, всё равно приятно увлажняла высохшие губы, язык и горло. Приходя в исходное состояние, пластиковая ёмкость издала неприлично громкий звук, на который несколько студентов, сидевших на таких же клумбах, но в метрах 10, повернули головы с выискивающими взглядами. Как показалось Акааши, из-за этого же звука кто-то недовольно что-то пробурчал себе под нос за его спиной. Обернувшись, он увидел чьё-то плечо, высовывающееся из-за дерева. Выдавший свое присутствие тоже обернулся и они на секунду встретились взглядами. Акааши встретили два ярких глаза, чем-то напоминающих кошачьи, на которые падала желтая чёлка, уже отросшая у корней. «Знакомое лицо» — промелькнуло в голове у Кейджи, когда он вернулся в прежнее состояние и оперся спиной о дерево. Что-то в голове щёлкнуло и Акааши решил, что непременно должен понять, где раньше видел этого парня. Но не пойдет же он и не спросит его прямо. Действительно. Ничего лучше, чем предложить ему воды, он так и не придумал. Повесив на плечо сумку и отряхнув от пыли штаны, он уверенно обошёл дерево и подошёл к парню. Тот сидел, ссутулившись, уставясь в экран смартфона и, казалось, совсем не замечал Акааши. Кейджи поздоровался и протянул бутылку с вопросом «Пить хочешь?» Ну, а что ещё он мог сказать? «Извини, твоё лицо и в частности глаза показались мне очень знакомыми. Не мог бы ты сказать, виделись ли мы где-нибудь раньше?» Ну, конечно, такого сказать он не мог (вообще, какой уважающий себя интроверт при встрече скажет больше двух слов?). Парень поднял голову, снова показывая свои кошачьи глаза и принял бутылку. Когда пришлось запрокинуть голову, чтобы попить, он старательно пытался избежать зрительного контакта с незнакомым человеком. После встал и, также отряхнув штаны, протянул бутылку обратно. Кейджи едва расслышал в тихом бормотании «спасибо», но именно это навело его на мысль и он наконец вспомнил. «Связующий» — неожиданно друг для друга одновременно сказали они, когда встретились взглядами. Потом секунд 20 стояли, глазея с полуоткрытыми ртами и, наконец, тихо рассмеялись. Остальное время в университете в этот не самый приятный день они провели в компании друг друга. Разговаривали мало, но, не смотря на это, обоим было довольно-таки комфортно. Наверное, из-за схожих характеров. Наверное, из-за волейбола.

***

— Так этот твой загадочный друг всё же оказался Куро-саном? Вопрос на долгое время остался без ответа. Видимо, Кенма старательно обдумывал, стоит ли посвящать Акааши в свои настолько личные дела, но в итоге всё же сдался. — Ага. Как понял? — Кенма спросил, но они оба знали, что вопрос был донельзя лишним. Если Акааши был в чём-то безумно хорош, так это в запоминании фактов и анализе. — Я просто предположил, потому что почти не помню других твоих друзей-волейболистов. Хотя, из самых запоминающихся ещё есть Лев, но, кажется, ты говорил, что он волейбол бросил. — Да, так и есть. С Куро мы не перестали общаться, в отличие от остальных. — Хорошо помню, как они сходили с ума с Бокуто. — Ага, было смешно за ними наблюдать. — Это потому, что ты наблюдал со стороны. Козуме улыбнулся, убирая за ухо выбившуюся прядь волос. По тому, как часто он касался их, можно было понять, что он тоже ещё не привык к обновленному цвету. А как Акааши намучался, когда красил его. Кажется, что запах краски прочно осел у него в лёгких и не собирался исчезать. Допивая колу, Кенма одновременно собирал пакетики от съеденой еды и смятые салфетки вместе. В отличие от Акааши, который почти всегда покупал себе полноценный обед в столовой, ел он то, что ему нравилось и что стоило относительно недорого. Его всё устраивало, но от Кейджи он часто слышал недовольные вздохи и, в крайних случаях, нравоучения по этому поводу. Пару раз даже Акааши сам покупал ему «нормальную» еду (как он сам говорил), но под натиском недовольного взгляда Кенмы, оставил эту идею. «О себе позаботься или найди себе девушку, не отыгрывайся на мне» — ворчал Козуме, чем немного обижал Акааши. Но, несмотря на явное неприятие всей заботы, Кенма всё же перенял несколько привычек Кейджи. Теперь он почти не пил кофе, не ел еду из привокзальных ларьков (только в проверенных пекарнях) и сидел ровно. Причём делал всё это он неосознанно, ибо впервые услышал о том, что он «подозрительно слишком правильно сидит» от Куроо. Акааши тоже закончил есть и любезно предложил свою помощь Кенме, который явно не хотел вставать, чтобы выкидывать свой мусор. — По поводу конспекта по философии. Думаю, судьба над тобой сжалилась. Но за него ты должен будешь мне энергетик. Кенма сидел и несмело смотрел вверх в лицо Акааши. Это была довольно смелая просьба. Брюнет стоял, вопросительно подняв бровь. — Что? — конечно, Кенма понимал в чем дело, но грех было не спросить. — Хорошо, но я сам буду выбирать. От такой неожиданной доброты Кенма просиял. Неужели Акааши правда согласился купить ему энергетик? Хотя, эти его слова о том, что выбирать будет он сам, означали, что пока Акааши не прочитает состав каждого и не выберет самый, по его словам, «безопасный», из магазина они не выйдут. Ну, хотя-бы так. Жаловаться в этой ситуации было бы слишком нагло. Дверь заскрипела и в аудиторию по привычке влетел преподаватель по социологии, постукивая каблуками по полу. До звонка ещё оставалось три минуты, но с этой женщиной лучше было не спорить. Поэтому Кейджи сел рядом с Кенмой и открыл тетрадь с лекциями. Надо бы наконец собраться с мыслями. Хотя как, когда тут такое на голову свалилось?