Отщепенец

***

Ощущение от прикосновения крупной, тёплой ладони, которая с нежностью поглаживала голову, было столь сладостным, что веки мальчика начинали тяжелеть, лишь усилием воли он заставлял себя не поддаваться сну. Прильнув к колену мужчины с такой силой, что ощутил болезненное прикосновение ткани штанов к своей щеке, он широко раскрыл глаза, с жадностью вслушиваясь в каждое слово, звучавшее над ним. Однако, не в силах совладать с охватившим его любопытством, мальчик едва заметно повернул голову, чтобы мельком взглянуть на лицо, которое было обращено не к книге, лежавшей на кровати рядом с его бедром, а к окну. Ребёнок с каким-то благоговейным трепетом, природу которого он не мог ни объяснить, ни выразить, украдкой наблюдал из-под своей чёлки за единственным человеком, который имел для него значение. Он опасался, что если его застанут за этим невинным занятием, то чары, окутавшие их, рассеются. Луна, заглядывая в комнату, изливала свои серебристые лучи на всё, что находилось в поле её зрения. Это было небольшое помещение, буквально ломившееся от обилия мебели: шкафы, до отказа набитые книгами, которые не помещались и были сложены стопками на полу, столы, алхимические верстаки, котлы всевозможных размеров и множество других магических предметов, предназначение и использование которых оставались для ребёнка загадкой. Стеклянные сосуды, наполненные таинственными зельями, поблёскивали на полках, подоконниках и всех доступных поверхностях. Они были в значительной степени бесполезны, но он благоразумно хранил молчание, опасаясь своим мнением вызвать неудовольствие отца. Прижавшись к согревающему теплу мужского тела, мальчик с наслаждением предавался блаженной неге, стараясь не думать о том, что уже завтра им предстоит вновь отправиться в путь. В воздухе плавали крохотные алые искорки, их было немного, но их свечения хватало, чтобы отбрасывать расплывчатые тени на лицо мужчины, искажая его черты. Юный наблюдатель внимательно всматривался в профиль своего родителя, отмечая, как шевелятся его губы, повторяя в который раз уже знакомую сказку. Его взгляд был прикован к изящной, угольно-чёрной кожаной ленте, которая брала своё начало от переносицы, пересекала щёку и исчезала за мочкой уха, растворяясь в густой копне слегка взъерошенных смоляных волос. — Встретил он Смерть как давнего друга и своей охотой с нею пошёл, и как равные ушли они из этого мира, — закончил глубокий, бархатный голос, в котором отчётливо слышались хриплые нотки. Когда мальчик услышал, что отец умолк, он торопливо отвернул голову, спрятав лицо. — Пап, а как выглядит Смерть? — не смог удержаться от вопроса Гарри. — О, у неё множество обликов, — усмехнулся Игнатус. — Для кого-то и моё лицо — один из них. — Значит, при встрече я не смогу её сразу узнать? — раздался детский вздох, полный разочарования. — Да, ты не узнаешь её. Вам вообще не суждено встретиться. — Неправда, — ребёнок с силой сжал ткань отцовских брюк. — Ты ведь… знаешь, папа, это неправда. Рука, некогда с нежностью гладившая его, замерла, погрузившись пальцами в мальчишескую шевелюру. В атмосфере помещения произошли изменения: огоньки будто бы погасил внезапный порыв ветра, и пространство наполнилось магической энергией. Стало трудно дышать, словно щупальца окутавшей комнату тьмы сомкнулись вокруг тонкой шеи ребёнка. Кровать скрипнула от движения, и мальчик в испуге съёжился, ощущая горячее дыхание склонившегося к его уху отца. — Маленький кусок дерьма, — процедил он сквозь зубы, сжимая волосы в кулак и натягивая их так, чтобы кожа на голове сына горела от боли. — Полагаешь, что всего того, что я делаю для тебя, недостаточно? Неужели ты думаешь, что я позволю Смерти или кому-либо другому забрать тебя? Слёзы собрались в уголках глаз, но Гарри упорно отказывал себе проронить их. — Ты будешь жить, даже если каждый миг будет терзать тебя страданиями. Ты будешь жить, даже если для этого тебе придётся отринуть свою человеческую природу. Ты будешь жить.

***

Он пребывал в постели, окутанный полумраком комнаты, сжимая в руке смятый клочок простыни и пытаясь восстановить дыхание. Всё происходило в точности так, как и предполагал врачеватель разума, которого Поттеры, после долгих уговоров, неохотно, но всё же привели. «К сожалению, я не в силах помочь», — развёл руками целитель, признав своё бессилие после тщетной попытки применить легилименцию к мальчику. «Память либо восстановится сама, либо останется утраченной навсегда». Это сновидение, исполненное противоречий, не принесло ответов на вопросы, а лишь усугубило его смятение. Более того, попытки получить информацию об отце от членов семьи оказались безуспешными, поскольку они сразу же пресекали подобные разговоры. Тема была настолько табуированной, что стоило Гарри лишь намекнуть об этом, как его дядя немедленно находил повод удалиться по каким-либо срочным делам. По прошествии трёх дней, миновавших после состоявшейся беседы в комнате Игнатуса, мужчина всячески избегал общения с племянником, встречаясь с ним исключительно за обеденным столом. Тётушка Дорея, напротив, проявляла чрезмерное любопытство, неотступно следовала за ним, задавая вопросы, и была крайне назойлива в своих проявлениях. Вопросы, которые она затрагивала, варьировались от вполне невинных, вроде «Что ты желаешь отведать на ужин?», до весьма щекотливых, вроде «Ты уверен, дорогой, что справишься с принятием ванны самостоятельно?». Наихудшим моментом было то, что женщина узнала о том, что день рождения его минул, и он едва смог убедить её не отмечать это событие тотчас, сославшись на мнимое недомогание. «Ах, — с мечтательным вздохом произнесла она, когда они потягивали чай на террасе тем же вечером, — грядущим летом мы непременно должны это отпраздновать. Как насчёт Парижа? Или, быть может, нам стоит отправиться в Италию? Поллукс часто посещает её с детьми». Гарри, устремив свой взор в её тёплые карие очи, согласно кивал, с воодушевлением размышляя о том, что к этому моменту его здесь уже и не будет. В часы досуга, свободные от сна и трапез, юноша проводил время в семейной библиотеке, выбирая книги, которые уже были ему знакомы, и устраивался в кресле, тем самым убивая сразу двух зайцев. Перебирая глазами строки, он создавал иллюзию занятости, которая удерживала женщину от попыток составить ему компанию, в то время как его мысли двигались в совершенно другом направлении. Первым его порывом было немедленно отправиться на поиски отца, что он едва не совершил в свою первую же ночь здесь. Однако на пороге он остановился, осознав всю опрометчивость этого намерения. Он не имел в кармане ни кната, а в голове ни понятия о том, где он жил раньше и была ли это та же самая страна. Единственным связующим звеном был артефакт. Молодой человек приподнялся на постели и, запустив руку под подушку, извлёк на свет монету. «Если бы только можно было определить, откуда была совершена аппарация, — размышлял Гарри, перекатывая её между пальцами. — Быть может, мне удастся найти человека, способного на это, или хотя бы узнать, возможно ли это в принципе». Безусловно, это также было сопряжено с определёнными рисками, ведь он не был лишён рассудка и помнил, что его появление здесь было следствием каких-то неблагоприятных событий: возможно, на них с отцом было совершено нападение или... что-то наихудшее, что вынудило Игнатуса отправить сына в надёжное место. Возвращение назад представляло опасность. «Не следует торопиться, — рассудил юноша, — необходимо сперва собрать больше сведений об отце и отыскать артефактора».

***

Это был очередной завтрак, протекавший в атмосфере безмолвия, пока не раздался характерный звук, и перед ними не возник домовой эльф. Она занимала главенствующее положение среди остальной прислуги, и именно к ней следовало обращаться мальчику, если возникала необходимость в чём-либо. Создание, известное Гарри под именем Флимми, почтительно склонилось перед главой семейства и вручило ему стопку писем. — Совы доставили утреннюю почту, хозяин, — промолвила она и, удостоившись благосклонного кивка, с таким же хлопком скрылась из виду. Это тоже было уже обыденным явлением, но непривычным было то, что дядя задержался на одном из конвертов и с каким-то облегчением произнёс: — Диппет дал свой ответ, дорогая. Гарри поднял взгляд от тарелки и посмотрел на женщину, отметив, что выражение её лица было трудно истолковать. Черты её лица, прежде источавшие благодушие, исказились, приняв выражение негодования, словно она осознавала, что сейчас ей предстоит обсуждение неприятной и долгооткладываемой темы. Её руки, державшие столовые приборы, выдавали внутреннее напряжение. Она издала тяжкий вздох и обратила на супруга взгляд, исполненный обиды: — Ты уверен? Быть может, он ещё не готов к тому, чтобы оказаться в новой среде, и сам знаешь, что сказал Сметвик… — А что он сказал? — с явным раздражением вопросил Гарри, которого уже начало выводить из себя то, что от него утаивали и не сообщали всего, что имело отношение к нему самому. Он мог бы и не спрашивать, но не смог совладать с собой, уже уяснив, что его «заботливое» семейство с завидным постоянством игнорировало неудобные для них вопросы. — Ему необходимо образование, и, кроме того, вообрази, каково это — провожать его на поезд, сопровождать по магазинам, чтобы приобрести всё необходимое для школы, — мужчина умело воздействовал на нужные струны, и лицо Дореи озарилось при его словах. «И ты, конечно же, отправляешь меня туда не потому, что желаешь видеть меня ещё реже», — пронеслось в голове у молодого человека, и его глаза чуть было не закатились. — Школа? — вступил в разговор юноша. — Да, ты что-нибудь помнишь о своём обучении магии? Учился ли ты где-нибудь? — спросил Карлус, сомневаясь в последнем. — Полагаю, нет, — ответил мальчик, погрузившись в размышления. — Возможно, ты мог бы получать образование на дому, — высказала предположение тётушка с некоторой долей воодушевления. — Все Поттеры обучались в Хогвартсе, так почему бы и ему не последовать нашему примеру? — отрезал мужчина. «Все Поттеры… Значит, и мой отец? — думал Гарри. — Что ж, в школе я мог бы узнать о нём больше, возможно, от преподавателей». — Я бы хотел учиться там, — произнёс он вслух. При этих словах дядя сразу преобразился, его лицо озарилось дружелюбной улыбкой, а глаза заискрились одобрением. — Через неделю сюда прибудут профессора, которые с пониманием отнеслись к нашей ситуации и готовы принять у тебя экзамены на дому. Я найму частных учителей, чтобы они помогли тебе восполнить пробелы и оценить уровень твоих знаний, — его взгляд в процессе повторного прочтения скользил по строкам письма. — Мне хотелось бы, чтобы ты поступил на пятый курс в соответствии со своим возрастом. Было бы весьма прискорбно для нашей репутации, если бы ты оплошал, — добавил мужчина, задумчиво поджав губы. — У тебя одно на уме, — фыркнула Дорея. — Необходимо вывести его в люди, сегодня же посетите Косой переулок, — продолжал дядя, не обращая внимания на слова жены. — Загляните в лавку Олливандера и приобретите палочку. В то время как взрослые вели оживлённую дискуссию о его предстоящем дебюте в обществе, Гарри погрузился в размышления о том, что за все эти дни ни разу не вспомнил о необходимости иметь волшебную палочку. Обычно он творил магию бездумно, не имея под рукой инструмента-проводника и не произнося заклинаний вслух. Едва он намеревался поведать об этом своим родственникам, как его интуиция, не склонная к доверчивости, не позволила ему вымолвить ни слова.

***

Когда его нога коснулась деревянного пола, который выглядел настолько ветхим, что, казалось, одного шага достаточно, чтобы он провалился, Гарри невольно подумал, что камин, возможно, привёл их не туда. Это помещение представляло собой забытое Мерлином место: оно было погружено во мрак и имело весьма непрезентабельный вид, однако столики были заняты волшебниками, которые, казалось, были здесь куда ни глянь. Внешний облик этих людей вызывал столь же сомнительные ассоциации, как и само заведение. Мальчик с немым вопросом во взгляде обратил свой взор на тётю, которая на фоне этих личностей казалась ещё более состоятельной. — Здесь общедоступная каминная сеть, — произнесла она, пожимая плечами и не выказывая ни малейшего смущения. — Возможно, обратно я аппарирую нас сама, — подмигнула женщина, беря мальчика под руку и подводя его к барной стойке. Сегодня её облик представлял собой воплощение делового стиля в светло-коричневом костюме. Юбка-карандаш облегала её стройные бёдра, скрывая колени, но это не помешало нескольким представителям сильного пола окинуть её сальным взглядом, что вызвало у юноши приступ отвращения. Вероятно, это был единственный случай, когда он, наоборот, испытал облегчение от прикосновения, словно этим он мог оградить женщину от посягательств на её красоту. — Томми, здравствуй, ты всё ещё здесь, плут, — обратилась мисс Поттер к мужчине за стойкой, чьё лицо было похоже на засохший грецкий орех. Его голова напомнила ему о Сметвике, но если у пожилого мужчины волосы покидали её сами, то у этого человека лысина была явно делом рук человеческих, настолько идеально она была выбрита. — Где же мне ещё быть? — с вызовом произнёс «Томми», бросив на даму презрительный взгляд. Однако, заметив рядом мальчишку, он замер в изумлении. — Завела себе щенка? — с усмешкой спросил он, и по его голосу мальчик понял, что он не так стар, как кажется, возможно, даже ровесник тётушки. — Я сопровождаю нашего юного Поттера, он впервые в Англии, и скоро его ждёт поступление в Хогвартс. В преддверии с предстоящими сборами в школу мы решили совершить променад по Косому переулку, — её губы расплылись в широкой улыбке, а рука с нежностью легла на плечо юноши. Лицо мужчины исказилось алчной гримасой, словно это было куда интереснее, чем сплетни о молодом любовнике. Глаза его вспыхнули хищным блеском, и он подался вперёд, пристально разглядывая парочку перед собой. — Неужто Карлус привёл к тебе своего незаконнорождённого отпрыска? — с напускной наглостью и ехидством поинтересовался бармен, явно желая уколоть женщину. «Ублюдок», — пронеслось в мыслях Гарри, и он ощутил, как ногти впились в кожу, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Краем глаза он взглянул на неё и заметил, что речи этого субъекта, на первый взгляд, лишь забавляли её. — Гарри Игнатус Поттер, — представился молодой человек с холодной учтивостью, акцентировав внимание на среднем имени и опередив свою родственницу. — Игнатус? — воскликнул мужчина, не веря своим глазам, и его лицо побледнело. — Тот самый? Игнатус Флимонт Поттер? Но разве его сын... Томас вглядывался в лицо Гарри с оттенком узнавания и страха, изучая его более пристально. Юноша обратил свой взор на Дорею и заметил, что она, подобно ему самому, была удивлена реакцией «Томми». — Что-то не так? — прозвучали они в унисон. К сожалению, мужчина быстро овладел собой и на его лице появилась улыбка. — Давненько о нём... ничего не слышал, — произнёс он как бы невзначай, но голос его дрогнул, выдавая притворство, а взгляд старался не встречаться с глазами Поттеров. К ещё большему величайшему сожалению, женщина, также осознав происходящее, потянула племянника за рукав и, попрощавшись с мужчиной, произнесла: — В любом случае, нам уже пора. До новых встреч, Томми. Они проследовали к задней двери, расположенной за барной стойкой, которую маглы, вероятно, сочли бы запасным выходом. Гарри, одержимый идеей совершить некий акт возмездия за некорректные высказывания в адрес своей тётушки, проявил галантность, придержав дверь для дамы, и бросил свой быстрый взгляд на высокие шкафы, расположенные за спиной «Томми», которые были заполненные бутылками с содержимым, не оставляющим сомнений в его характере. Мужчина, стоявший вполоборота и погружённый в свои мысли, не обращал внимания на молодого человека. Тот, едва заметно взмахнув рукой, покинул помещение под аккомпанемент разбитого стекла и возмущённых криков посетителей. Он беспечно вышел из здания и предстал перед кирпичной стеной. Тётушка Дорея, стоявшая впереди, повернула голову к мальчику и одарила его тёплой и ободряющей улыбкой: — Неприятный, но полезный человек. — Люди, приносящие пользу, редко бывают приятными, — ответил Гарри с лёгким пренебрежением, рассеянно скользя взглядом по стенам. «Странный ребёнок, — не в первый раз подумалось женщине, и в её сердце зародилось щемящее чувство тоски и тревоги. Ей хотелось стать ему матерью, но мальчик был настолько насторожен, что подступиться к нему было нелегко. — Да, пожалуй, — ответила она, имея на этот счёт иное мнение. Дама, извлекая из своего ридикюля, небрежно накинутого на плечо, свою волшебную палочку, троекратно прикоснулась ею к стене: сначала направив её вверх, а затем дважды вбок. Кирпич, до которого она дотронулась последним, задрожал, потом задергался, в середине у него появилась маленькая дырка, которая быстро начала расти. Через секунду перед ними была арка, достаточно большая, чтобы сквозь нее мог пройти даже великан. За ней начиналась мощёная булыжником извилистая улочка. — Добро пожаловать в Косой переулок, — торжественно произнесла женщина. Они прошли сквозь арку, и Гарри, оглянувшись, увидел, как она тут же снова превратилась в глухую стену. Лучи солнца, словно играясь, отражались в котлах, выставленных перед ближайшим магазином. «Котлы. Все размеры. Медь, бронза, олово, серебро. Самопомешивающиеся и разборные», — гласила табличка, висевшая над ними. Пока они поднимались по улице, он озирался по сторонам, стремясь охватить взором всё сразу: магазины, витрины с выставленными товарами, людей, совершающих покупки. Полная женщина, стоявшая у аптеки, мимо которой они проходили, неодобрительно покачивала головой. Из мрачного на вид магазина доносилось тихое уханье. «Торговый центр «Совы», — прочёл парень. — Неясыти обыкновенные, сипухи, ушастые и полярные совы». Несколько мальчишек примерно двенадцатилетнего возраста прижались носами к другой витрине, разглядывая выставленные в ней мётлы. — Смотри, — донеслось до Гарри, — новая модель «Кометы», одна из самых быстрых. Здесь располагались лавки, предлагавшие мантии, телескопы и диковинные серебряные инструменты, каких юноша прежде не видывал. Витрины вдоль всей улицы были уставлены бочками с селезёнками летучих мышей и глазами угрей, а также покачивающимися пирамидами из книг с заклинаниями, птичьими перьями и свитками пергамента. Здесь же стояли бутылки с волшебными зельями и глобусы Луны. Молодой человек, не сразу осознав, что его спутница, идущая рядом с ним, как-то необычно притихла, бросил на неё взгляд и обнаружил, что её лицо, обычно оживлённое, теперь выглядит печальным, а глаза, которые обычно сверкали, заволокла безжизненная пелена. — И всё же его слова Вас задели, — проницательно заметил Гарри, не зная, как ему повлиять на настроение женщины. Словно пробудившись от грёз, она обратила к нему свой лик и с печальной улыбкой промолвила: — За мой союз с Карлусом это не самое оскорбительное, что мне довелось услышать. Моя бездетность неоднократно становилась поводом для насмешек и язвительных комментариев в мой адрес и в адрес моего супруга. — Это… бессмысленная жестокость, — неопределённо ответил юноша, ощущая себя не в своей тарелке, но решив предоставить женщине возможность высказаться. — Дети — это наше всё, особенно в мире магии, — произнесла она с таким блаженством, что её лицо преобразилось. — И ты, Гарри, важен, понимаешь? Каждый ребёнок — это дар, который нельзя отвергать, нельзя осквернять. — Стало быть, я осквернён, а Вы мните себя моей спасительницей? — раздалось в ответ с горькой усмешкой. — Мы лишь желаем тебе добра, — возразила тётушка, с беспокойством наблюдая за тем, как вновь опасно закручивается их диалог. — Прошу прощения, — сухо и без тени сожаления ответил Гарри, и, не дожидаясь ответа, перевёл разговор на другую тему, рассчитывая, что сбитая с толку женщина станет более разговорчивой. — Отчего же Вы тоже удивились реакции Томаса на упоминание моего отца? — Оттого, что даже не предполагала возможности их знакомства, — ответила Дорея, опустив глаза, — Игнатус покинул дом и, по-видимому, страну вскоре после окончания Хогвартса. — И он ни разу не давал о себе знать? — спросил мальчик с надеждой. — Никогда. В воцарившейся между ними тишине они достигли лавки, расположенной в невзрачном строении скромных размеров. По пути они делали остановки, когда миссис Поттер встречала знакомых, и между ними завязывались непринуждённые светские беседы, которые в конце концов сводились к знакомству с племянником. Волшебники и волшебницы с нескрываемым любопытством взирали на наследника рода Поттеров, и мальчик, прежде не проявлявший интереса к делам семьи, впервые осознал, что они занимали значимое положение в магическом сообществе. На лавке с некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В витрине, покрытой пылью, на подушке, утратившей свой изначальный цвет, покоилась единственная палочка. При их появлении в глубине магазина мелодично зазвенел колокольчик. Помещение представляло собой тесную каморку, лишённую какого-либо убранства, если не считать одного-единственного предмета мебели — длинного стула на тонких ножках, на краешек которого примостилась женщина в ожидании хозяина. Не обращая внимания на неё, он созерцал бесчисленные ряды узких коробочек, тянущихся вдоль стен от пола до самого потолка. Гарри ощутил, как по его коже пробежала дрожь. Пыль и тишина этого места были наполнены волшебными тайнами и, казалось, издавали едва уловимый звон. — Добрый день, — послышался тихий голос. Гарри едва не подпрыгнул от неожиданности, и тётушка Дорея, вероятно, тоже, поскольку в одно мгновение она оказалась рядом. Перед ними стоял пожилой человек, от его больших почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-таки лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак. — Здравствуйте, — вежливо выдавил из себя парень. — Кажется, только вчера Вы были у меня, чтобы купить свою первую волшебную палочку. Двадцать семь сантиметров, элегантная, гибкая, сделанная из остролиста, в сердцевине которой находится волос единорога. Прекрасная палочка для волшебницы, — проговорил старик смотря на женщину, затем его взгляд перешёл на мальчика. — Совершенно верно, мистер Олливандер, — подтвердила Дорея, но пожилой волшебник уже не слышал её, приблизившись к Гарри почти вплотную. — А вот Ваш отец предпочел палочку из чёрного дуба. Двадцать восемь сантиметров. Сердечная жила дракона, м-да. Тоже очень гибкая. Да, я упомянул, что Ваш отец отдал предпочтение этой палочке, но это не совсем верно. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника. Ему нестерпимо захотелось отвести взгляд, просто моргнуть. От взора этих серебристых глаз ему стало не по себе. Мистер Олливандер стоял так близко к Гарри, что их носы едва не соприкасались. Мальчик даже видел своё отражение в затуманенных глазах старика. Выйдя из оцепенения, он сделал шаг назад, увеличивая расстояние между ними. — Гм-м-м, — задумчиво протянул пожилой человек. — Глаза не похожи, но взгляд один и тот же. Он вытащил из кармана длинную измерительную ленту с серебряными делениями: — Какой рукой вы берете палочку? — Я правша, сэр. — Вытяните руку. Вот так. Старичок приступил к тщательному измерению правой руки Гарри. Сперва он определил расстояние от плеча до кончиков пальцев, затем — от запястья до локтевого сустава, после чего измерил расстояние от плеча до пола, от колена до подмышечной впадины. Вдобавок ко всему, он зачем-то измерил окружность головы. — Внутри каждой волшебной палочки заключена мощная магическая субстанция, мистер Поттер. Каждая палочка, изготовленная в мастерской «Олливандер», уникальна, подобно тому, как не существует двух совершенно одинаковых единорогов, драконов или фениксов. И, разумеется, Вы не сможете достичь выдающихся результатов, используя чужую палочку. Гарри стоял неподвижно, позволяя ленте производить измерения самостоятельно, в то время как мистер Олливандер отошёл к полкам и принялся снимать с них одну коробку за другой. — Довольно, — произнёс он, и измерительная лента с лёгким шорохом упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, давайте для начала попробуем эту палочку. Бук и сердце дракона. Длина — двадцать три сантиметра. Весьма изящная и удобная. Возьмите её и взмахните. Юноша взял волшебную палочку и слегка взмахнул ею перед собой, но мистер Олливандер почти мгновенно выхватил её из его руки. — Эта не годится, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Длина — восемнадцать сантиметров. Очень хлёсткая. Попробуйте. Гарри предпринял попытку, но едва он успел поднять палочку, как она вновь оказалась в руках мужчины. — Нет-нет, возьмите эту — эбонит и шерсть единорога, длина двадцать два сантиметра, весьма гибкая. Давайте же, попробуйте её. Гора испытанных палочек, которые мистер Олливандер складывал на стул, становилась всё выше и выше. Однако это не утомляло мастера, а, напротив, приводило его в восторг. С каждой снятой с полки коробочкой его лицо озарялось улыбкой. — Вы необычный клиент, мистер Поттер, — произнёс он. — Не стоит беспокоиться, я уверен, что где-то здесь есть то, что Вам нужно. Кстати, почему бы и нет? Действительно, сочетание остролиста и пера феникса, длина — двадцать восемь сантиметров, палочка очень гибкая и прекрасная. Взяв в руки палочку, которую протягивал ему мистер Олливандер, он внезапно ощутил, как его пальцы наполнились теплом. Он поднял палочку над головой и со свистом опустил её вниз, рассекая пыльный воздух. Из палочки вырвались красные и золотые искры, яркие, как фейерверк, и их отблески заплясали на стенах. — Ах, хвала Мерлину, — воскликнула тётушка Дорея, чьё присутствие было забыто. — О! Да, это действительно то, что нужно, это просто великолепно! Так, так, так… Весьма занимательно… Чрезвычайно занимательно… — мистер Олливандер убрал палочку обратно в футляр и начал упаковывать её в коричневую бумагу, продолжая бормотать. — Простите, сэр, — обратился Гарри к мастеру, — что именно представляется Вам занимательным? Мужчина уставился на Гарри, и его глаза, выцветшие от времени, казалось, проникали в самую глубину души. — Видите ли, мистер Поттер, — произнёс он, — я храню в своей памяти образ каждой палочки, которую мне довелось продать. Все до единой. В Вашей палочке, как я уже упоминал, содержится перо феникса. Так получилось, что птица обычно отдаёт только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае она дала два. Занимательно, то что она выбрала Вас, ведь я продал её сестру, которой досталось второе перо того феникса, всего лишь пять лет тому назад. Случайность ли это? Или, быть может, перст судьбы? — Впервые слышу о подобном, — промолвила Дорея. — Это большая редкость? — Да, это исключительный случай, — подтвердил мужчина. — Полагаю, Вы непременно встретите этого человека. — Звучит весьма романтично, — засмеялась женщина, прикрыв рот рукой, — быть может, это станет прекрасной историей любви. Ах, как хотелось бы и мне стать свидетелем этой волшебной встречи! Возможно, эта колдунья — твоя судьба? Гарри едва не сделалось дурно от её приторного тона, и он, сочтя весь этот разговор несусветной глупостью, отринул подобные мысли о палочках, но его внимание не могло не отметить, что пожилой джентльмен, позабавленный речами мисс Поттер, позволил себе хитрую улыбку. Они заплатили семь золотых галлеонов, и мистер Олливандер с поклонами проводил их до двери.

***

Они совершили аппарацию прямо в гостиную, и тётушка, которая для этого крепко приобняла его за плечи, чуть отстранилась, сразу же обхватив лицо парня, заглядывая ему в глаза. — Как ты? Не испытываешь головокружения? Гарри, обхватив её ладони своими, осторожно убрал их от своего лица и сказал: — Я в порядке. Это была несложная прогулка, но она настолько вымотала его, что, когда женщина предложила зайти куда-нибудь ещё, он отказался. Он обратил внимание на своё отражение в оконном стекле, за которым день медленно шёл к окончанию, и, увидев свои аккуратно причёсанные волосы, провёл по ним рукой, дабы придать им привычную бесформенность. — Я в свою комнату, — произнёс юноша, не обращая внимания на строгий взгляд тётушки. Оставив женщину позади, Гарри, с трудом передвигая ноги, начал подниматься по лестнице. Что-то было сказано ему вслед, но из-за усиливающейся головной боли он не смог разобрать слов. Вновь возникло ощущение жжения в руках, которое на этот раз распространилось и на плечи. Уменьшенная коробочка с палочкой словно обжигала карман. Возникло желание выпустить пар. Стремясь отвлечься, он размышлял о том, что ему стало известно сегодня. Его отец покинул Великобританию вскоре после окончания школы, но бармен в «Дырявом котле», казалось, знал что-то ещё. «Показалось ли ему моё лицо знакомым? Он едва не обмолвился о сыне Игнатуса. Обо мне...». Оставалось только придумать, как выведать у него необходимые сведения. Это был необычный день, и он представлялся теперь бесконечно долгим. Проходя по коридору второго этажа, он ступал, не поднимая глаз от пола, и его шаги несколько замедлились у дверей сожжённой комнаты. У него был весьма рискованный и опрометчивый запасной план — применить сыворотку правды к Карлусу Поттеру. Разумеется, он не смог бы узнать, где находится отец, но зато он мог бы узнать его прошлое, что могло бы помочь в дальнейших поисках. Именно по причине своей авантюрности и низкой эффективности этот план и был запасным, оставленным на крайний случай. Боль постепенно утихала, и он разминал пальцы, пытаясь избавиться от покалывания. Проходя мимо кабинета своего дяди, дверь которого была приоткрыта, он услышал мужской голос, окликнувший его. Отведя взгляд от своих ног, юноша обернулся на звук голоса и заглянул внутрь комнаты. — Гарри, заходи-заходи. Полагаю ваша маленькая прогулка прошла успешно? У меня есть кое-что для тебя, — молвил мужчина, пристально наблюдая за тем, как подросток с настороженностью вошёл в помещение и приблизился к столу, за которым восседал он сам. — Прежде всего, я осознаю, что в твоём восприятии я, возможно, произвожу впечатление не слишком благовидное, и потому стремлюсь к тому, чтобы между нами сложились гармоничные отношения, — начал дядя решительно, но с каждым словом его речь становилась всё более неуверенной. — В общем, вот так. Карлус устремил взгляд на стол, и Гарри обратил внимание, что на нём, придвинутые к нему, находились предметы: бордовая шкатулка и нечто, напоминающее фотоальбом. — Ты должен знать свою генеалогию, — с грустной улыбкой произнёс мужчина, наблюдая, как мальчик взял в руки альбом, прижав его к себе. Заметив заинтересованный взгляд, направленный на коробку, он пояснил: — Это ножны для твоей новой палочки. Мне их подарил твой дедушка — Флимонт Поттер. Я никогда не пользовался отцовским подарком и хранил его… для будущих поколений, — с запинкой закончил он. — Спасибо, сэр, — неловко ответил мальчик не зная, как выразить свои чувства. Несмотря на то, что Карлус относился к нему с опаской, его редкие жесты признания были для Гарри приятнее и ценнее всей доброты его супруги. — Я понимаю. Отдыхай, парень, завтра тебе предстоит подготовка к экзаменам, — сказал мужчина, отведя взгляд в сторону и взмахнув рукой, словно желая, чтобы юноша поскорее ушёл. Гарри, не желая более смущать собеседника, направился к выходу, но, уже стоя в дверях, расслышал последние слова, которые заставили его замереть на месте: — Я не стал убирать его фотографию из семейного альбома. — Спасибо, — искренне и тихо, едва громче шёпота, произнёс Гарри, прежде чем закрыть за собой дверь.