Отщепенец

***

Гарри расположился в беседке сада, предавшись чтению книги, любезно предоставленной ему дядей Карлусом в это утро. Уже близился час обеда, и лёгкий ветерок, словно играя, шевелил его волосы, придавая им ещё более растрёпанный вид, чем обычно. Он был рад, что тётушки Дореи не было поблизости, ведь она, бы, без сомнения, уже начала суетиться, в попытках придать его причёске подобающий вид. В последнее время она стала менее пристально следить за его внешностью, но не перестала уделять ей внимание полностью. Однажды, не сумев сдержать раздражение, дядя в пылу беседы за ужином отметил, что эти волосы являются частью наследия Поттеров и что ещё не нашлось женщины, способной совладать с ними. Дорея выразила своё неудовольствие, презрительно искривив губы, и в последующие два дня демонстративно игнорировала своего супруга. Впоследствии Гарри стал свидетелем того, как любовь способна низвести человека до состояния крайнего уничижения, когда он, не рассчитав момент, вошёл в кабинет Карлуса и застал последнего в позе, граничащей с мольбой, перед своей женой. «Ты ещё слишком юн и не способен в полной мере осознать, что значит любить всем сердцем и быть готовым на... уступки», — оправдывался он позже, когда они расположились в гостиной в ожидании прибытия нанятых им учителей. За время своего пребывания в этом месте в течение двух недель мальчик успел составить представление о личности Карлуса Поттера. Этот мужчина буквально растворялся в присутствии своей супруги и был, в самом возвышенном смысле этого слова, всецело предан её воле. Это делало его чрезвычайно восприимчивым к манипуляциям, особенно учитывая, какими средствами воздействия располагал Гарри в отношении женщины. Однако, несмотря на свои неблаговидные мысли, молодой человек начинал испытывать некое подобие привязанности к этим людям. Мужчина, по-видимому, также постепенно проникался расположением к своему племяннику, и когда наставники сообщали ему об успехах юноши, его уста трогала едва заметная улыбка, а фигура приобретала горделивый вид. Завершив ознакомление с последними строками, Гарри с шумом захлопнул книгу и положил её на столик, обратив внимание на поднос. Вероятно, домовой эльф, ранее не замеченный им, позаботился о том, чтобы принести ему перекусить. На обложке книги, выполненной в золотистых тонах и украшенной красным кожаным переплётом, значилось: «История Хогвартса». Отхлебнув тыквенного сока из стакана и отказавшись от предложенных сладостей, он с ещё большим удобством расположился на стуле. Сегодняшний день стал долгожданной передышкой после изматывающей недели. Преподаватели, нанятые мистером Поттером, не делали ему никаких поблажек и стремились в кратчайшие сроки повысить его знания до уровня программы пятого курса. К счастью, с освоением материала у него не возникло затруднений: многое он уже знал и так. Однако в области Зельеварения возникли непредвиденные трудности, вызвавшие изумление у дяди Карлуса, который прежде радовался его достижениям. Парень обладал выдающимися теоретическими познаниями, запоминал рецепты наизусть, но как только дело доходило до их приготовления, начинались необъяснимые явления. Котлы, не способные выдержать воздействие адской смеси, взрывались. «Я лишь счёл необходимым внести в состав зелья компонент, придающий ему глубокий синий цвет, — глазки летучих мышей, — беспечно пояснял Гарри, стоя в комнате, где недавно произошёл взрыв, в целости и сохранности. «Мне показалось, было бы любопытно исследовать, что произойдёт, если к этому добавить рог Взрывопотама», — произнёс юноша, обращаясь к своему дяде, который, прибежав на шум, с ужасом рассматривал дрожащего учителя, укрывшегося за щитом и уничтоженную комнату. «Оно выглядело…» — начал Гарри с искренним недоумением, глядя в спину мужчине, который отказался заниматься с ним, в то время как Карлус Поттер стоял, в отчаянии хватаясь за голову. Ситуация сложилась таким образом, что дяде пришлось пойти на дополнительные расходы и выплатить преподавателю компенсацию, поскольку тот опасался за свою безопасность. Неспособность племянника к этому предмету была для него источником глубочайшего разочарования. Он сокрушался, что именно благодаря этому искусству их семья нажила своё состояние. В ответ на это тётушка Дорея отметила, что даже у совершенства могут быть свои недостатки. Гарри с невозмутимым спокойствием пожимал плечами, полагая, что его зелья вполне удовлетворительны. В этот период он почти не вспоминал об отце, всецело погрузившись в процесс чтения и заучивания всего учебного материала, а также в практические занятия. Парень жестом, лишённым слов, вернул стакан на поднос, а его глаза меж тем следили за движением облаков в лазурной выси. В настоящий момент он обладал не только фамильным артефактом, но и фотографией, извлечённой из семейного альбома. Воспоминания нахлынули на него, как он тогда, вернувшись в свою спальню, сидел на кровати и рассматривал этот снимок. Внизу под ней красовалась надпись, выполненная изящным каллиграфическим почерком: «Выпуск из Хогвартса Карлуса Флимонта Поттера, 1920 год». На изображении были запечатлены четыре человека. В центре фотографии, облачённый в чёрную мантию с алыми вставками и украшенный гербом факультета, как теперь было известно мальчику, Гриффиндора, стоял Карлус. Уже в те времена он отличался тучностью и сутулостью, что делало его легко узнаваемым. На лице того отражалась неподдельная щенячья радость, и он то и дело поворачивал голову, с любовью глядя на своих родителей. Рука матери нежно обвивала его предплечье, в то время как отец стоял рядом, выражая крайнюю степень гордости. Поодаль от дамы стоял молодой человек, примерно одного возраста с Гарри, в чьих чёрных глазах не было ни искорки жизни, ни проблеска тепла. Было очевидно, что он оказался среди них не по собственному желанию, о чём красноречиво говорила цепкая хватка женщины, державшей его за запястье с заметными попытками притянуть его ближе. Игнатус Поттер имел ту аристократическую красоту, которая выгодно отличала его от брата. Он был высокого роста, обладал гармоничным телосложением, его осанка была безукоризненной, а лицо, лишённое эмоций, выглядело красивым даже в своей бесстрастности. Вглядываясь черты юноши, Гарри понимал, почему Карлус сразу признал в нём своего племянника. Сходство между ними было несомненным, если бы не глаза и, пожалуй, рост. Он также был облачён в одеяние, выполненное в чёрном цвете, но на его мантии, в отличие от одеяния старшего брата, были синие вставки, а на гербе вместо льва красовался орёл. В сравнении со своими родственниками, которые на фотоснимке то и дело обменивались улыбками и взглядами, Игнатус выглядел практически неподвижно. Его глаза, казалось, не мигая, смотрели в объектив камеры. Гарри предположил, что это было сделано намеренно, словно отец стремился испортить впечатления от фотографии, тем самым выражая своё недовольство необходимостью находиться в их обществе. Из потока мыслей, навеянных воспоминаниями, его вырвал внезапный звук, донёсшийся откуда-то поблизости. Он опустил взгляд с небес на землю и увидел Флимми. — Юный господин, — промолвила она, склонившись в почтительном поклоне, — хозяйка настоятельно просит Вас явиться.

***

Гарри легонько постучал костяшками пальцев по двери и, приоткрыв её, заглянул внутрь. В опочивальне четы царило оживление: домовые эльфы сновали туда-сюда, оказывая помощь хозяйке в сборах дорожной сумки. Сама же она, подобно дирижёру, стоя у шкафа, с помощью волшебной палочки выбирала наряды. По тому, сколько предметов одежды и личных вещей брала с собой женщина, можно было сделать вывод, что она намеревалась отсутствовать в течение продолжительного времени. Её сумка была поистине бездонной, и вещи сами собой складывались в неё бесконечной чередой. Туда же по воздуху проплыли коробки, оформленные в изысканную подарочную упаковку. Одна из них отличалась особой длиной и вытянутой формой, что вызвало у Гарри неподдельный интерес к её содержимому. — Госпожа, — промолвил один из эльфов, склонившись в глубоком поклоне, — не изволите ли Вы дать какие-либо особые распоряжения на время Вашего пребывания в гостях? — Приготовь сад к осени, Хорс, душа моя жаждет чего-то нового. После посещения Голландии в прошлом году я лишь укрепилась во мнении, что наш сад — это сущая насмешка над природой, — не скупилась на эпитеты Дорея. — Уничтожь красные розы. Они уже порядком приелись. — Но, Госпожа, эти розы были любимицами покойной хозяйки. Полагаю, господин Поттер будет не слишком рад таким… переменам, — он склонился в поклоне ещё ниже, так что его нос едва не касался пола. — Тебе посчастливилось не принадлежать моей родословной, — произнесла женщина со вздохом, и, обернувшись от шкафа, окинула эльфа холодным взглядом. — В настоящее время я являюсь хозяйкой этого поместья, и я настаиваю, чтобы в моём саду не было красных цветов. — Вас смущает их цвет, тётушка? — с усмешкой сказал Гарри. — Покрасьте в белый, — пошутил он, понимая, что если бы не вмешался в этот момент, престарелому слуге пришлось бы несладко. Заметив мальчика, её лицо озарилось светом, и она, не оборачиваясь, махнула рукой, словно отгоняя назойливое существо, которое, не смея задерживаться, исчезло с тихим хлопком. Гарри обратил внимание, что остальные эльфы, служившие этой женщине, казались встревоженными. В тот момент он впервые осознал, что никогда прежде не обращал на неё должного внимания. Погружённый в анализ личности своего дяди, он, по-видимому, упустил из виду, какова она на самом деле. Решив отложить эти мысли на потом, он спросил: — Вы желали меня видеть? — Поллукс прислал сову с вестью о том, что они вернулись из Германии. Я всегда наведываюсь к ним в это время года, и подумала, что было бы замечательно, если бы ты познакомился с моей семьёй. — Но, тётушка Дорея, — начал юноша, припоминая, что, кажется, однажды это имя уже упоминалось в их разговоре, — через три дня мне предстоит сдавать экзамены, и разве дядя Карлус одобрил это? — Мои племянники также обучаются в Хогвартсе, и было бы весьма полезно, если бы ты уже имел там знакомых, — произнесла женщина, явно повторяя слова своего супруга, и потому мальчик понял, что эта тема уже поднималась между ними. — Вальбурга — пятикурсница, и, кто знает, возможно, вы будете в одном факультете. Разве не было бы чудесно — обрести друзей? Это помогло бы тебе быстрее адаптироваться к школьной жизни. — Возможно, — без энтузиазма откликнулся Гарри, наблюдая за домовыми эльфами, которые, стараясь не поднимать глаз на хозяев, завершали оформление оставшихся подарков. — Ты не расположен к новым знакомствам? — она приблизилась к погружённому в свои мысли юноше и положила ладони на его плечи. Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Она понимала, что её действия нежелательны, и потому её прикосновения были едва ощутимы, но даже в этой осторожности она уловила его внутреннее напряжение. Это вызвало в ней чувство досады. — Известно ли Вашей семье обо мне? — Гарри повел плечами, стремясь сбросить женские руки, и небрежно отступил назад на пару шагов. — То, что известно всем, кто имеет о тебе представление. С ранних лет ты странствовал вместе со своим отцом, но впоследствии, стремясь к обретению образования, ты был направлен Игнатусом в родовое гнездо Поттеров, — произнесла тётушка, отводя взгляд, в котором читались противоречивые чувства. — И многие ли имеют представление обо мне? — Карлус при всяком удобном случае упоминает о тебе на своих деловых встречах и в кругу друзей. Твоё появление в стенах школы не останется незамеченным, и мы готовим почву для того, чтобы это событие не вызвало лишнего шума. Всем известно, что у нас нет и не... будет наследника, но ты им являешься. Да, ты не сын Карлуса, но ты сын Игнатуса. Я писала своим братьям письма, в которых упоминала тебя, и они выражали желание познакомиться с тобой. Каждый год Поллукс со своей семьёй проводит лето в других странах, я навещаю их по возращению, а вот Арктур вместе со своим старшим сыном слишком занят в Министерстве. Но, возможно, тебе удастся увидеть его младшего сына Ориона до начала учёбы, ведь он не редко проводит время в нашем фамильном поместье. — Они с Вальбургой — однокурсники и факультет у них общий, хотя, если быть откровенной, вся наша семья училась лишь на одном. Трудно представить себе Блэков где-либо помимо Слизерина, — с улыбкой добавила Дорея. — Мой дядя был гриффиндорцем, все Поттеры, за исключением моего отца, были гриффиндорцами. Стоит ли мне стремиться к общению с представителями факультета Слизерин, если моё распределение неизбежно приведёт меня в иной дом? — Ты слишком серьёзно настроен. Не стоит подходить к этому с утилитарной точки зрения. Я веду тебя знакомиться с ними не как с, как ты изволил выразиться, «представителями факультета», а как с членами моей семьи, нашей семьи. — Кроме того, принадлежность к определённому факультету не является наследственной, — добавила женщина и, заметив скептический взгляд молодого человека, пояснила: — Да, я упомянула, что все Блэки традиционно учились на Слизерине, но, как и в любом правиле, бывают исключения. Взять, например, Игнатуса — он учился в Когтевране. — Дядя Карлус поведал мне, что Слизерин не отличается дружелюбием по отношению к другим, — Гарри, опершись на подоконник и скрестив руки на груди, мысленно вернулся к разговору с мужчиной, когда тот рассказывал ему о Хогвартсе. Именно после него он вручил Гарри книгу, которую тот впоследствии читал в саду. — Твой дядя пытается сделать из тебя подобие себя, — неодобрительно покачала головой тётушка. — Каждый человек стремится придерживаться своего факультета, и в этом нет ничего предосудительного. У моего супруга слишком предвзятое отношение к этому вопросу. Гарри, любой факультет хорош по-своему, мы будем рады, будь ты гриффиндорец, будь ты когтевранец или даже пуффендуец. Что касается моих племянников, не беспокойся об этом, мы теперь одна большая семья, и они примут тебя, — голос Дореи пытался скрыть сомнения, — куда бы тебя не распределили. — Мне стоит начать собираться? — с глубоким вздохом спросил юноша, и этот вопрос вызвал у собеседницы торжествующую улыбку.

***

По прошествии примерно трёх часов они, наконец, прибыли к воротам родового поместья тётушки Дореи, воспользовавшись аппарацией. Женщина тщательно выбирала наряд для выхода, остановившись на чёрном приталенном платье, и на этот раз отказалась от своих излюбленных шляпок. Гарри был одет в классические брюки, остроносые туфли, и белую рубашку, поверх которой был надет зелёный свитер без рукавов с V-образным вырезом. Этот предмет одежды был свободным и чуть длинноватым, и пальцы Гарри нервно сжимали его края по бокам. Перед ними возникли ворота, насквозь изъедённые ржавчиной, и надпись на них была совершенно нечитаема. За ними простиралась обширная луговина, покрытая густым травяным ковром. Гарри почувствовал воздействие мощного заклинания отвода глаз, настолько сильного, что даже ему, волшебнику, пришлось приложить все свои усилия, чтобы не отвести взгляд. Они миновали арку, и он явственно ощутил, как незримая завеса заклятия осталась позади, что живо напомнило ему о его первом визите в Косой переулок. Юноша не смог сдержать своего порыва и, подобно тому, как это было в прошлый раз, обернулся. Ворота за спиной окрасились в угольно-чёрный цвет, оплетённые дьявольскими силками, но это были не обычные силки, а нечто совершенно новое, выведенное. Их ветви были усыпаны длинными тонкими иглами. «В таких трудно будет постараться расслабиться, чтобы спастись», — подумал мальчик. На арке, на длинной прямоугольной табличке, цвет которой гармонировал с цветом ворот и забора, было выгравировано серебром: «Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков». Повернувшись обратно его взору предстало зрелище, которое сменило собой зелёное поле: вместо него появились величественные кустарники, а за ними, казалось, простирался густой, непроходимый и бескрайний лес. — Ваша семья весьма привержена идее безопасности, — заметил Гарри, когда женщина взяла его за руку и потянула за собой. Деревья, словно уступая дорогу, расступались в стороны, а под ногами пролегала тропа, которая сама вела путников через это причудливое фальшивое нагромождение. — И это будет, по меньшей мере, преуменьшением, — заметила Дорея, — ты ещё не видел дом Арктура. Он от фундамента до крыши защищён магией. Но, невзирая на это, находится среди маглов. Она усмехнулась, заметив изумление на лице мальчика, и чуть сильнее сжала его ладонь. — Его выдающийся ум полагает, что сокровенное лучше всего хранить на виду, и что подобная тактика может отпугнуть многих волшебников от визитов к ним. — Ваш брат — человек нелюдимый? Кажется, вы упоминали о его службе в Министерстве. — Глава отдела магических игр и спорта, — с некоторым разочарованием ответила женщина, но, заметив, как Гарри вопросительно приподнял бровь, поспешила продолжить. — Должность, конечно, неплохая, но... Ему пророчили место главы Отдела обеспечения магического правопорядка. Он отказался. — Почему? — Он всегда стремился быть тем, кем желает, а не тем, кем должен. Арктур отличается свободой взглядов и потому склонен к эпатажу, так что да, он нелюдим, особенно если гость — волшебник. Сколько ещё головной боли принесёт за собой его неразумное поведение… О, Мерлин, есть, только одна отрада — его старший сын Сигнус. Про Ориона пока сложно сказать... Кажется, он намерен сделать карьеру в спорте. Что же, полагаю, здесь всё будет зависеть от его отца. Внимая словам женщины, он ощущал себя тошнотворно, словно её обличительный тон пронзал его сердце подобно острому клинку. Стоило ему проникнуться к ней, как её слова или действия вызывали в нём отторжение. Она, безусловно, проявляла к нему доброту, но он не мог ответить ей тем же, даже если и напоминал себе, что его забрали из лечебницы из-за её прихоти. Возникло чувство сожаления о том, что он не остался дома, предпочтя общество дяди Карлуса, который в последнее время стал ему ещё более близок. Он хотел высвободить свою руку из её цепких пальцев, но усилием воли сдержался, осознавая, что подобный поступок был бы проявлением инфантильности. Лес ещё не был пройден. Арктур Блэк, описанный ею, показался ему более занимательным, и он с грустью подумал о том, что они направлялись не в его дом. — Когда ты принадлежишь к семье, чья фамилия занимает почётное место в списке «Священных двадцати восьми», это накладывает на тебя бремя высоких ожиданий и соответствующих обязательств. Его легкомыслие обходится нам слишком дорого, — уловив настроение молодого человека, подытожила Дорея. К тому моменту, когда речь её иссякла, они достигли пределов поместья, и миссис Поттер-Блэк сама отпустила его руку. Он совершил несколько оборотов вокруг себя, чтобы иметь возможность полностью охватить взглядом окружающее пространство. Двор был вымощен тёмной плиткой, которая, подобно зеркальной поверхности, отражала небесный свод. В центре площади возвышался величественный фонтан, увенчанный скульптурным изображением безликой женщины, чьи ладони, воздетые к небу, струили воду, наполняя пространство вокруг мелодичным журчанием. Вода имела тёмный, почти чёрный оттенок, что создавало вокруг этого места мрачную атмосферу. Под ключицами была высечена надпись, словно вырезанная на каменной коже: «Toujours Pur». — Всегда... э-э-э, чистый? — с запинкой прочитал Гарри с французского, пока они проходили мимо него. — Чистота крови навек, — гордо поправила его женщина. Он едва не сбился с шага, когда к нему пришла мысль, прежде не посещавшая его разум. «А моя мать — кто она? Кем я являюсь? Изъявляла бы тётушка столь нежные чувства, если бы я не был чистокровным?». Ощутив нарастание головной боли, он встряхнул ею и сосредоточил своё внимание на том, что находилось вокруг него. Вблизи фонтана произрастали древние древовидные растения, чьи ветви сплетались, образуя сумрачные проходы, ведущие в иные уголки внутреннего двора. — Оранжерея, площадка для игры в квиддич, летний павильон, сады, беседки… — начала перечислять Дорея, наблюдая за тем, как подросток озирался по сторонам. Они поднимались по ступеням крыльца, ведущим к главному входу. Вдоль стен поместья располагались цветники, являвшие собой живописные оазисы ярких красок, которые контрастировали с суровой архитектурой здания. Величественное строение было выполнено из тёмного дерева и размерами превосходило дом Поттеров в пять раз. Вследствие этого глаза Гарри с восхищением скользили по нему, внимательно изучая. На двери не было замочной скважины, но имелся лишь серебряный молоточек, выполненный в форме извивающейся змеи. Миссис Поттер взяла его и отстучала им, соблюдая известный ей ритм. Не прошло и мгновения, как дверь распахнулась настежь, и в проёме появилась женщина. Она обладала роскошными формами и выразительными чертами лица. Её короткие тёмные волосы были аккуратно уложены волнами, что придавало ей ухоженный и привлекательный вид. Самым примечательным в её внешности были проницательные светло-карие глаза. Взгляд женщины был серьёзен и сосредоточен, что придавало ей строгий и внушительный вид. — Ирма, — произнесла тётушка с нежностью, отвечая на сразу же предложенные объятия. Супруга Поллукса Блэка, облачённая в скромное, но элегантное платье пепельного оттенка, озарилась улыбкой радости: — Дорея, я с нетерпением ожидала твоего прихода! Как же приятно наконец-то видеть тебя здесь! — Прошу прощения, мы могли бы воспользоваться камином, но мне хотелось, чтобы Гарри запомнил свой первый визит сюда, — произнесла тётушка, оборачиваясь к мальчику, который стоял в нескольких шагах от них, чувствуя себя неловко. Она протянула руку и, положив её на поясницу, притянула его ближе. — Добрый вечер, миссис Блэк. Благодарю Вас за гостеприимство, — выдавил из себя Гарри, и маленькие глазки хозяйки с живым интересом впились в него. — О, юный Поттер, весьма отрадно, весьма отрадно, много наслышана о тебе, — произнесла дама, отступая в сторону, дабы предоставить гостям возможность войти. Она провела их по коридору, и Гарри, следуя за ними, крутил головой, осматривая дом. Он был столь же мрачным, как и снаружи, и ощущение богатства, в сравнении с поместьем Поттеров, было настолько разительным, что можно было сказать, будто это небо и земля. Следуя по направлению к гостиной, он столкнулся с зрелищем, которое повергло его в некоторый ступор. Головы домовых эльфов, подобно декоративным элементам, украшали стены, и его зелёные глаза взирали на них с неясным чувством. На их безжизненных ликах запечатлелось выражение фаталистического смирения. «Быть может, именно поэтому наши слуги соблюдают осторожность перед тётушкой?» — размышлял юноша, скользнув взглядом к потолку гостиной, где сверкала огромная серебряная люстра, выполненная в виде клубка змей. Дамы, шедшие впереди, вели, как показалось Гарри, праздные беседы, и он обратил на них внимание лишь тогда, когда Дорея осведомилась: — А где же дети? Они расположились на одном из диванов, в то время как Гарри, погрузив руки в карманы брюк, прохаживался по комнате, осматривая вазы, картины и прочие предметы обстановки. — Альфард, как обычно, где-то уединился, а Вальбурга заперлась в своей комнате. Ох, Дорея, они уже так повзрослели, что стремятся проводить время без меня как можно больше и чаще. — Возможно, это происходит оттого, что ты, подобно рабыне, покорно склонившейся у ног своего господина, не способна проявить характер? — прозвучал чуть возвышенный женский голос, и все присутствующие обратили взоры в его сторону. На последних ступенях лестницы, что вела со второго этажа, стояла девушка. Первое, что бросилось в глаза Гарри, были роскошные чёрные кудри, ниспадавшие до пояса. Её кожа имела розоватый оттенок, и на этом фоне особенно выделялись тонкие чёрные брови, пронзительные глаза и густые ресницы. Её рот был весьма широким, и это сравнение невольно вызвало у него ассоциацию с лягушкой. Губы были узковаты, но при этом искусно подчёркнуты тёмно-бордовой помадой. Наряд состоял из тёмно-синей юбки, чуть прикрывавшей колени, и бежевой кофточки с расстёгнутой на груди пуговицей, что являло собой явный признак её стремления к взрослости. На щеках миссис Блэк проступил румянец, и было очевидно, что она собиралась сделать выговор дочери. Однако её намерение было прервано звонким голосом тётушки Дореи: — Вальбурга, моя ты прелесть! Юная особа, подобно порхающей бабочке, приблизилась к своей родственнице с грацией и нежностью, и они заключили друг друга в объятия, исполненные тепла и любви. Прильнув щекой к плечу своей тёти, девушка наконец обратила внимание на Гарри и тотчас же отпрянула от Дореи, будто он застал её за чем-то неподобающим. — Кто это? — с вызовом спросила она, пытаясь придать своему тону напускное высокомерие, но юноша заметил, что в её тёмных глазах сквозило любопытство и интерес. — Ах, я так счастлива наконец-то представить тебе Гарри, племянника Карлуса, прибывшего в Великобританию для обучения в Хогвартсе, — произнесла женщина, подводя девушку за плечи ближе к молодому человеку. — Новый студент? И, судя по всему, на пятый курс? — усмехнулась Вальбурга и, обойдя гостя кругом, окинула его взглядом, словно перед ней была неведомая диковинка. По выражению её лица можно было заключить, что увиденное пришлось ей по вкусу. Она приблизилась к Гарри настолько, что это вызвало у него дискомфорт, и протянула свою тонкую изящную руку с маникюром, украшенную кольцами. — Вальбурга Блэк. Приятно познакомиться, Поттер. — Пока я не могу с уверенностью утверждать, что это знакомство доставляет мне удовольствие, — сдержанно и осторожно ответил Гарри, пожимая руку. — Пока что, — лукаво улыбнулась девушка, пристально глядя ему в глаза. — Мы теперь, по-видимому, стали одной семьёй, и я уповаю на то, что в ней наконец-то появился мужчина с яйцами. Мои братья не соответствуют этому определению. — Вальбурга, клянусь Мерлином, если я ещё раз услышу из твоих уст выражения, которые не подобают леди, я лишу тебя средств, — вмешалась её мать, в то время как Гарри подавил ухмылку, забавляясь характером девушки. Отпустив руку, Вальбурга повернула голову к разгневанной женщине и в знак вызова приподняла бровь. Гости переводили взгляд с девушки на миссис Блэк, следя за их безмолвным противостоянием, и это почему-то приносило юноше извращённое облегчение. Словно его до сих пор неясные и неоднозначные отношения с отцом теперь казались ему естественными, словно у его сверстников были такие же проблемы, как и у него. — Вальбурга, дорогая моя, не могла бы ты сопроводить Гарри в отведённую для него гостевую комнату? Кроме того, ты могла бы позже устроить ему небольшую экскурсию по дому, — вновь попыталась сгладить конфликт Дорея, одарив свою племянницу ласковой улыбкой. — Разумеется, тётушка, — она проследовала мимо Гарри и, обернувшись к нему, нетерпеливо подала знак глазами, после чего он намеренно неспешно последовал за ней.

***

«Чёртова сука!» — бушевал в сознании девушки поток бранных слов, пока они поднимались по лестнице. О, как она её ненавидела, и это проведённое лето в Германии лишь усилило чувства по отношению к этой женщине, что звалась матерью. Её руки непроизвольно сжались в кулаки, и, испустив ещё один неслышный вздох, она обернулась на ходу, чтобы бросить взгляд на молодого человека. Он следовал за ней, рассеянно созерцая произведения искусства, украшавшие стены. Вальбурга замедлила шаг, чтобы оказаться с ним наравне. — Вероятно, это зрелище куда более впечатляющее, нежели то, что ты привык видеть у себя дома, — снисходительно заметила она, комментируя его интерес к картинам. — Да. — Да? — с иронией протянула девушка. — Тогда, быть может, тебя впечатлит наш коридор на первом этаже. — Да. — Твой словарный запас оставляет желать лучшего, или же ты туп? — вспылила девушка, и он, повернув голову в её сторону, посмотрел на неё с безучастным выражением лица. — Ты, кажется, пытаешься пробудить во мне эмоциональный отклик, демонстративно указывая на своё происхождение и материальное благосостояние. Да, ваш дом богаче, чем дом Поттеров, и да, я не придаю этому большого значения. Разве для тебя, как для будущей хозяйки этого дома, не должно быть лестно, что я проявляю интерес к его интерьеру? — Я, как хозяйка этого дома, не могу не поинтересоваться, насколько тебе нравится то, что ты видишь, — раздражённо парировала девушка. — Коллекция голов домашних эльфов, — с усмешкой покачал головой Гарри, — не оставит равнодушным никого. — Мой отец питает к ней нежные чувства и с особым наслаждением пополняет новыми. Я рада, что ты оценил её по достоинству. Воцарилось молчание, и Вальбурга, стараясь не привлекать внимания, пристально всматривалась в черты молодого человека. Он был безмятежен, можно даже сказать, бесстрастен, и в то же время очень красив. Осознание мыслей о последнем вызвало у неё странное чувство, которое начинало злить. — Итак, Гарри, каким образом ты оказался здесь столь внезапно? Из писем тётушки мне известно, что вы путешествовали с отцом, какие места вам удалось посетить? — Разнообразные, — уклончиво ответил юноша. — Право, ты превосходный собеседник, — фыркнула Блэк. — Моя история не представляет особого интереса, — после недолгого раздумья ответил Гарри.— А вы правда предпочитаете проводить лето в путешествиях по разным странам? «Не желает говорить о себе? Какой скрытный», — подумала Вальбурга, понимая, что он уводит разговор в сторону. — В период летних каникул мы всегда покидаем пределы Соединённого Королевства. Это обусловлено в основном деятельностью отца в политической сфере, поскольку он занят там проведением деловых встреч, — объяснила девушка, пожав плечами. Она остановилась у двери и произнесла: — Вот твоя комната на время вашего пребывания у нас. — Благодарю, мисс Блэк, — Гарри учтиво улыбнулся, и это выглядело несколько вымученно, словно он не испытывал эмоций, а лишь выучено изображал их. — До встречи за ужином, Поттер. Юноша склонил голову в знак согласия и удалился за дверь, в то время как она ещё некоторое время стояла, задумчиво глядя на ручку. «Он странный, но я ожидала худшего, учитывая его родство с дядей Карлусом. Подобный ему имеет шанс оказаться в Слизерине, а это означает, что необходимо установить с ним дружеские отношения. Я не могу допустить, чтобы этот ублюдок промыл мозг ещё одному члену моей семьи», — размышляла Вальбурга, разворачиваясь и направляясь обратно в гостиную. Поттеры и Блэки переплелись, подобно двум змеям, и причиной тому стала тётя Дорея, связавшая себя узами брака с представителем благородного семейства чистокровных светлых волшебников. «Реддл уже забрал одного из моих братьев, чтобы досадить мне, и теперь, несомненно, попытается заполучить и Гарри, как только тот переступит порог школы», — мысли вихрем проносились в её голове, вновь разжигая угасший было огонь гнева. «У этого грязнокровки ничего не получится».

***

Гарри окинул беглым взором комнату. Это была спальня, выдержанная в тёмных тонах, но она пришлась ему по вкусу больше, чем его собственная, возможно, потому что в его комнате он не находил покоя от тётушки. Извлёкши из кармана миниатюрный чемоданчик, он положил его на ложе и лёгким взмахом руки вернул ему его первоначальный облик. Он не демонстрировал своим близким и наставникам, что способен к беспалочковой и невербальной магии. В нём, казалось, было заложено некое внутреннее убеждение, что всегда лучше иметь в запасе козыри, даже перед теми, кому доверяешь. «Эффект неожиданности», — словно эхо из глубин памяти, прозвучал в сознании голос отца. Голова вновь налилась тяжестью, и Гарри медленно смежил веки, стараясь отогнать подступающее чувство. После того как юноша удостоверился в содержимом, он перенёс поклажу на комод, едва не опрокинув стоявшую на нём лампу, а сам занял его место. Парень сгорбился, запустив пальцы в свои волосы, ощущая крайнее нервное напряжение. «Следует поведать дяде о том, что со мной происходит, — рассудил Гарри, откидываясь на кровать. Его пальцы, оставив пряди, переместились на виски, массируя их. — Это… не совсем хорошо». За сомкнутыми веками томилась в ожидании в свои объятия приветливая и заманчивая тьма. Стоило только ей поддаться, как его вырвали из её рук противным голосом: — Молодой господин Поттер. Гарри принял сидячее положение и перед ним предстало уродливое на вид древнее существо, которое оказалось домашним эльфом. — Ужин готов, благородные и великие хозяева приглашают юного господина Поттера разделить с ними трапезу, — проскрипел голос, в то время как его обладатель с явным пренебрежением теребил грязную и рваную синюю наволочку, служившую ему одеждой. — Я буду сопровождать молодого господина Поттера до столового зала. — Благодарю Вас, — произнёс Гарри, поднимаясь на ноги и замечая, как эльф скривился в ответ на его слова. Во время пути, который не занял много времени, мальчик предавался размышлениям о том, сколько же лет могло быть эльфу.  Они достигли обеденной, и, переступив порог, Гарри занял место, предложенное уже находившейся там Дореей, по левую руку от неё. Стул, предназначенный для главы семейства, оставался незанятым, и потому он обвёл взглядом присутствующих. Напротив них, за тем же протяжённым прямоугольным столом, восседали уже известные ему Ирма и Вальбурга Блэк. Дама с безупречной осанкой ожидала своего супруга, расположившись на своём месте с видом, исполненным достоинства. Её дочь, напротив, сидела более свободно, демонстрируя явное пренебрежение к условностям этикета. Она с напускной скукой рассматривала свой маникюр и, перехватив взгляд Гарри, позволила себе ухмыльнуться. За ними следовал стул, стоявший на большем удалении, нежели обычно, за которым расположился юноша, с которым он ещё не был представлен. Он был схож с Вальбургой, но в то же время было совершенно очевидно, что это сходство было лишь внешним. Он сидел, потупив взор, и не отрывал глаз от своей пустой тарелки. Заметив, что его присутствие не осталось без внимания, молодой человек поднял голову, и их взгляды встретились. Несмотря на то, что он казался призраком в собственном доме, он разглядывал Гарри с расчётливым интересом и, казалось, старался запечатлеть его образ в своей памяти. — Альфард, дорогой, ты так пристально смотришь на нашего гостя, что того и гляди прожжёшь в нём дыру, — с иронией заметила девушка, постукивая указательным пальцем по своему подбородку. Юноша повернулся в сторону, с нескрываемым отвращением взглянув на сестру, которая в ответ лишь зло улыбнулась. Ирма Блэк устремила на своего сына строгий взгляд, словно предостерегая его от необдуманных слов. Их прервал звук аппарации, и в пространстве во главе стола материализовался мужчина. На первый взгляд он казался старше тётушки лет на десять, и его голову уже тронула седина, но, тем не менее, его облик был весьма приятен для глаз. Элегантный и изысканный чёрный бархатный костюм сидел на нём безупречно, и он, чуть ослабив узел галстука, окинул взором своих домочадцев. — Прошу простить меня за задержку. Надеюсь, она не причинила вам неудобств. — Поллукс, дражайший мой, я рада видеть тебя, несмотря на то, что ты позволяешь себе опаздывать, — с улыбкой произнесла Дорея, поднимаясь, чтобы заключить брата в короткие объятия. Он запечатлел на её щеках целомудренный поцелуй, едва касаясь кожи. На лице женщины проступил лёгкий румянец, и она с явным обожанием взирала на своего старшего брата. Когда они уселись за стол, Дорея, положив руку на спинку стула, на котором сидел Гарри, представила его присутствующим: — Наш с Карлусом племянник, Гарри Игнатус Поттер, был передан нам на попечение его отцом на время обучения в Хогвартсе. — Похож, — произнёс мужчина, пристально оглядев мальчика, и Гарри подумалось, что это слово ещё не раз прозвучит в его жизни. — И как же прошла ваша встреча? — этот вопрос заставил женщину побледнеть, что недвусмысленно свидетельствовало о том, что он был задан с неким подвохом. — Он не удостоил нас своим присутствием, — произнесла она с улыбкой, которая, однако, не отразилась в её глазах. — Как прискорбно, — ответил Поллукс, внимательно наблюдая за реакцией Дореи. — Никогда бы не предположил, что Игнатус, этот юноша, вызывавший у меня недоумение своим пренебрежением к человеческим радостям, решится стать отцом. Отрадно видеть, что он всё же решил оставить миру своё продолжение. Впрочем, знаешь, Гарри, я надеюсь, ты унаследовал от него не только привлекательную внешность, но и нечто большее, — усмехнулся Блэк, беря в руки столовые приборы, когда домовые эльфы наполнили тарелки едой. — Ах, он просто чудо, Поллукс! — с нежностью в голосе вздохнула Дорея. — Частные учителя, которых мы наняли, не перестают радовать нас его успехами, — добавила она, и мужчина посмотрел на неё так, что мальчик не смог понять, что выражает его взгляд. — Я рад, что он озаряет твою жизнь, моя дорогая сестрица. Я не нахожу это удивительным, учитывая, что он получал образование на дому под руководством своего отца. И всё же я рассчитываю на то, что он будет радовать своими успехами и нас. Знаешь, Гарри, у меня наметан глаз, и я всегда могу распознать людей с выдающимися амбициями, — его взгляд скользнул по собственным детям, и Гарри заметил, как Альфард крепче сжал вилку. — С тех пор как ты стал подопечным Дореи, ты присоединился и к нашей семье, а это означает, что на тебя возлагаются серьёзные надежды и обязательства. — Я понимаю, сэр, — ответил юноша после некоторого колебания, не вполне осознавая, какую ценность он представляет для семьи Блэк, не будучи их кровным родственником. После этого между взрослыми завязалась беседа, предметом которой стали вопросы, не представляющие интереса для Гарри. Дискуссия вращалась вокруг политических вещей, плавно переходя к обсуждению событий, происходящих в жизни их друзей и знакомых. Он ел, изредка поглядывая на Вальбургу, которая отвечала ему тем же. Ощутив внезапное отсутствие аппетита, Гарри принялся рассеянно водить вилкой по овощам на тарелке, ожидая, когда закончится трапеза. Альфард, по всей видимости, был занят тем же самым и выглядел весьма раздражённым, чем-то глубоко задетым за живое. Уразумев, что ужин близится к своему завершению, девушка поднялась и вежливо обратилась к мужчине: — Прошу простить меня, отец, но я дала обещание тётушке показать Гарри дом. — Не стоит, Вальбурга, — ответил Блэк, промокая губы салфеткой. — Я займусь этим сам. Гарри, ты не утомлён? — Нет, сэр, — сказал юноша, ощущая опасения от лично оказанного ему особого внимания. Девушка, преисполненная негодования, опустилась обратно на своё место, всем своим видом выражая крайнее недовольство. Гарри, поднявшись из-за стола, последовал за мужчиной к выходу. Некоторое время они провели в молчании, прежде чем Поллукс начал на разговор. — Вальбурга изъявила согласие провести для тебя экскурсию по дому и даже не позволила себе колкости, ах, как быстро взрослеют девицы, — с усмешкой произнёс он. — Дорея никогда не отличалась умением лгать мне. Твоя история звучит неубедительно, но я готов поверить в неё. Признаюсь, когда я ознакомился с письмами, я принял тебя за хитроумного самозванца, но твоя внешность говорит сама за себя. — Отчего Вы столь... безразличны к нашей лжи? — вопросил Гарри, тщательно подбирая слова. — Потому что для меня имеет значение лишь то, что ты — Поттер. А до того, как ты оказался здесь, что ж, у всех есть свои тайны. Дорея приняла тебя, и это означает, что ты стал членом нашей семьи. Я беру тебя под своё покровительство. Считай это моим вкладом в твоё и в будущее Блэков. Подросток, следуя за мужчиной, начал озираться по сторонам, понимая, что экскурсия не состоится и его ведут в какое-то определённое место. Заметив это, мужчина издал добродушный смешок и признался: — Я веду тебя в нашу семейную библиотеку. Со слов моей сестры, ты питаешь страсть к книгам, как и твой отец. Помнится, это было его излюбленное место в нашем поместье. — Он бывал здесь? — Да, и нередко, прежде чем окончательно исчезнуть из поля зрения всех, кто его знал, — ответил мужчина, в голосе которого угадывалось тщательно скрываемое разочарование. Они приблизились к двустворчатым дверям, украшенным изысканными узорами, чьи ручки представляли собой изящные белые змеиные головы. Мистер Блэк гостеприимно распахнул двери, и молодой человек проследовал за ним внутрь. Библиотека являла собой обширное и светлое пространство, озаряемое множеством свечей. Высокие стеллажи, выполненные из тёмного дерева, тянулись вдоль стен, на них располагались тома, выполненные в разнообразных форматах и охватывающие широкий спектр жанров: от древних манускриптов и кодексов до современных изданий. В самом сердце библиотеки находился монументальный стол из мореного дуба, окружённый комфортабельными креслами. Это было идеальное место для приобщения к знаниям, учёбы или простого отдыха в окружении книг. На стенах висели портреты предков рода Блэк, которые, казалось, с любопытством рассматривали вошедших. — Можешь распоряжаться ею по своему усмотрению, — вывел молодого человека из состояния оглушающего восхищения мужчина. — Это… весьма щедро и великодушно с Вашей стороны, сэр. Благодарю Вас, — произнёс юноша, осознавая, сколь ценно позволение доступа в частную семейную библиотеку, предоставляемое такими семьями. «Возможно, здесь я обрету то, что поможет мне отыскать следы отца». Рука мужчины опустилась на плечо мальчика и с силой сжала его, дабы подчеркнуть значимость своих слов: — Не стоит благодарностей, мы же семья.