Отщепенец

***

Первым органом чувств, который начал функционировать, был слух. Затем донёсся отголосок приглушённого звука, напоминающего свист вскипячённого чайника на плите. Почему-то ему невольно подумалось, что подобное слышат люди за мгновение до получения контузии. Вслед за этой мыслью всплыло воспоминание о бесчисленном множестве прочитанных книг, которые ему столь щедро предоставляли в качестве награды за послушание. Кто же одаривал его этой непозволительной роскошью? Стоило лишь уделить этому вопросу более пристальное внимание, как он осознал, что в его сознании, казавшемся ему прежде столь обширным, зияла бездонная пустота. В одном из этих произведений было нечто, что было сродни тому, что он ощущал всего несколько минут назад. Солдат, охваченный страхом, чувствовал, как его сердце, едва сохраняя ритм, с мучительной медлительностью опускалось в желудок. Он бежал, не разбирая дороги, по ухабистой поляне, оглушённый звуками разрывов снарядов, падающих с неба. В тот момент этот пронзительный, но приглушённый звук вызывал у героя повести ассоциации с домом, которого больше не существовало, с семьёй, которой больше не было. И всё же, несмотря на то, что он стоял обеими ногами в преисподней, эти грёзы придавали ему силы. Веки его слегка приподнялись, трепеща ресницами, а брови сошлись, образуя между собой складку, когда он ощутил, как солнечный свет ударил по его отвыкшим глазам. Закрыв их снова и подождав, пока цветные пятна не исчезнут, он вновь распахнул их и прищурился, глядя на стену. Нет, потолок. Необычайно белая пелена вызвала в его душе смятение, и он мысленно убедил себя в том, что находится в безопасности, что это зрелище не имеет ничего общего с теми образами, которые он созерцал на протяжении долгих лет. Ведал ли он, что именно вызвало в нём это беспокойство? Нет, но он был убеждён, что, что бы ни скрывалось в его памяти, ничего хорошего в этом не было. Тем не менее, по какой-то причине он был уверен, что в настоящий момент ему нечего опасаться. Резко сев, юноша обвёл взглядом помещение, в котором он пришёл в сознание, и с облегчением отметил по скудному убранству, что это, вероятно, больничная палата. Интерьер комнаты был обставлен весьма скромным набором мебели: стол, стул, кровать и тумбочка. Стены, выкрашенные в белый цвет, словно сливались с потолком, и при взгляде на это возникало желание вырвать глаза тому, кто придумал столь неудачное решение, или же самому себе. По крайней мере, человеку, который занимался оформлением, не приходилось ежедневно лицезреть это. Что ж, нахождение в бессознательном состоянии имело свои преимущества. В том же месте на одном из этих белоснежных холстов было расположено небольшое окно, сквозь которое проникали лучи солнца. Он осторожно спустил ноги с кровати и прислушался к своему телу. В целом, он чувствовал себя вполне сносно: шум в ушах исчез так же внезапно, как и возник, но на кончиках пальцев ощущалось лёгкое покалывание, которое, однако, пока не доставляло ему неудобств. Руки стиснули материю на коленях штанов цвета тёмной зелени. Он ощущал, как мыслительные процессы в его голове пришли в движение, но с таким усилием, будто вместо мозга в его черепе находился несмазанный, заржавевший механизм. В его голове лихорадочно проносились обрывки знаний, свойственные его возрасту: он помнил основные факты, известные любому человеку его лет, но не мог припомнить ничего, что было бы действительно важно для него. Он знал о магии, смутно помнил что-то о какой-то войне, но не мог вспомнить ничего, что было бы связано с его собственной жизнью. Исключением было лишь имя — Гарри Поттер. Что-то, что было неотделимо от него. Решив пока не утруждать свой разум, он ещё раз обвёл взглядом окружающее пространство, отметив про себя наличие двух дверей, что недвусмысленно указывало на то, что одна из них ведёт в уборную. Опираясь на тумбочку, стоявшую у изголовья кровати, парень неуверенно поднялся на ноги. Постояв некоторое время, пытаясь оценить свои силы для дальнейшего передвижения, он осторожно двинулся вдоль стены в направлении ванной. Санузел был столь же чистым, как и комната, находившееся позади, с той лишь разницей, что здесь всё облицовано плиткой. Приблизившись к раковине и расположив руки по обеим её сторонам, он обратил свой взор в зеркало, которое находилось напротив. В ответ на него взглянуло бледное, худощавое лицо, обрамлённое спутанными после долгого сна волосами цвета воронова крыла. На этом, казалось бы, ничем не примечательном, кроме нездоровой бледности, лице выделялись яркие, зелёные глаза. Он с некоторой скрупулёзностью всматривался в своё отражение, словно его внешний вид мог пролить свет на его прошлое, восполнить пробел, но это было тщетно. Пальцы, словно исследуя, скользнули по волосам, затем пробежались по лицу, и наконец остановились на воротнике рубашки. На нём был тёмно-зелёный пижамный костюм, ткань была явно дорогая, и это почему-то вызывало ощущение какой-то неправильности, незаслуженности, чуждости. Гарри неторопливо начал расстёгивать пуговицы, предчувствуя, что за ними обнаружится. На груди и животе виднелась россыпь шрамов, которые были столь же безобразны и выцветши, как и его помыслы. Он провёл кончиком среднего пальца по самому крупному рубцу, который начинался на рёбрах и уходил за край штанов, к выступающей бедренной кости, с усилием надавливая на выделяющийся участок кожи так, будто намеревался проткнуть его насквозь. Урод. Гарри ощутил то же самое покалывание, что и прежде, но теперь оно полностью охватило всю его руку. Это было крайне неприятное ощущение, и ему хотелось избавиться от него, словно рой жужжащих пчёл, запертых под кожей, стремился вырваться на волю. И когда он уже ощущал, что вот-вот произойдёт нечто, его вывел из этого состояния резкий голос. — Мистер Поттер! — дверь распахнулась, и парень обернулся, непроизвольно выставив руку, которая тотчас же опустилась, когда он увидел, как на него с нескрываемым испугом смотрит юная особа. Это была миниатюрная шатенка с серыми глазами, которые, казалось, метались от груди Гарри к его лицу. Он усмехнулся, отметив про себя, что она похожа на мышь. — Вам надлежит оставаться в постели, — произнесла она, запинаясь. — Я... я сейчас приведу лекаря. Не успел он и глазом моргнуть, как она растворилась в воздухе. Посчитав, что теперь сможет получить ответы на мучившие его вопросы, Гарри ещё раз внимательно осмотрел своё отражение в зеркале и направился обратно в палату, на ходу застёгивая пуговицы. В ожидании прихода целителя он приблизился к окну и рассеянно окинул взглядом открывшийся перед ним вид. За стеклом находился умиротворяющий пейзаж: на лазурном небосводе застыли облака, всё вокруг озарялось ярким светом жёлтого диска, а неподалёку виднелся лес, вершины деревьев были совсем неподвижны. Это показалось ему занимательным, и он провёл ладонью по ледяному подоконнику как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и в комнату вошёл невысокий, грузный с виду человек. Целитель являл собой презабавное зрелище: невысокий, лысый мужчина с чёрными усами, в которых проглядываются седые волоски, с глазами, выпученными, словно у рыбы, и с тонкими, едва заметными на лице губами. За ним следовала та самая «мышь». В этот раз она держала в руках блокнот и небольшое перо. Гарри, рассмотрев теперь её более внимательно, сразу понял, что она сквиб, и потому сосредоточил всё своё внимание исключительно на её спутнике. — Мистер Поттер, извольте присесть на кровать, — произнёс мужчина, сопровождая свои слова взмахами волшебной палочки, от чего молодой человек невольно напрягся, но всё же выполнил просьбу. — Юстас Сметвик, — представился так называемый лекарь, продолжая накладывать на юношу диагностические чары. — Поистине удивительно, как быстро он восстановился, — пробормотал он скорее себе, чем своему подопечному. Гарри безмолвно ожидал, когда же наконец завершится осмотр. В помещении раздавались лишь негромкие звуки, сопровождавшие действия осматривающего, да скрип пера, скользящего по бумаге. — Как Ваше самочувствие, молодой человек? — осведомился он, поднося к глазам юноши палочку со светящимся наконечником. — Полагаю, терпимо, — ответил Гарри, решив не упоминать о странном ощущении, которое он испытал ранее. — Как я здесь оказался? Это... больница, не так ли? — задал он закономерный вопрос, заранее зная ответ. Сметвик, прищурившись, взглянул на него и произнёс: — Вы, юный Поттер, находитесь в лечебнице Святого Мунго. Вас сюда доставили Ваши родственники. Ах да, — обратился он к своей помощнице, — не забудьте отправить сову дяде мальчика. — Родственники, — прошептал Гарри и с печалью в сердце отметил, что при этом слове оно не дрогнуло. «Могли ли между нами быть плохие отношения?» — промелькнуло в голове, но вслух он задал иной вопрос. — Не могли бы Вы прояснить, что со мной случилось и как долго я пребываю в этом месте, сэр? — Не могу с уверенностью утверждать, что именно с Вами произошло, и не потому, что не желаю или не способен это сделать, а потому, любезный друг мой, что сам не ведаю о том. Вы прибыли сюда в состоянии магического истощения, столь сильного, что я опасался, как бы Вы не превратились в сквиба. При этих словах девушка подняла голову от своего блокнота, но говорящие едва ли заметили это. — Кроме того, — с некоторой неохотой продолжил он, — на Вас также присутствовали следы тёмной магии. — Истощение? — вопросил Гарри, и в его голосе прозвучала обеспокоенность. — Что-то неладное с моим магическим ядром? Взгляд лекаря, скользнув по лицу юноше, словно бы ненароком устремился в сторону. — В настоящий момент всё в порядке, не извольте беспокоиться, — расплывчато ответил мужчина. — Может ли, это быть связано с тем, что я не могу… припомнить некоторые обстоятельства, касающиеся… меня самого? — задал он неожиданный и неуверенный вопрос собеседнику. — Не можете? — Сметвик приподнял бровь, услышав это, и его рука машинально пригладила усы. Затем, немного поразмыслив, он ответил. — Вы утверждаете, что частично утратили память? Подобное возможно при полученных Вами травмах. В таком случае необходим целитель разума, однако, к сожалению, в этом вопросе я не обладаю достаточной компетенцией. Гарри рассеянно кивнул, и рука пожилого человека, исполненная сочувствия, опустилась на его плечо. Лицо юноши невольно исказилось от внутреннего напряжения, но старик, казалось, не обратил на это внимания. — Отдохните, но, прошу Вас, воздержитесь от использования магии, это будет способствовать Вашему выздоровлению. Поверьте мне, как только Ваша семья получит известие о Вашем состоянии, они сразу же навестят Вас. Думаю, Ваша тётушка прибудет незамедлительно, она не упускает ни дня, чтобы не справится о Вашем здоровье, — последние слова мужчина произнёс с некоторой усталостью, словно сетуя на что-то. Взор Гарри был устремлён на окно, в то время как собеседник продолжал вещать о важности здорового сна и сбалансированного питания, попутно рекомендуя мальчику подкрепиться зельями. Солнечный свет, проникающий в комнату, освещал стоящий неподалёку от окна стол со стулом, и Гарри, созерцая неровное пятно тени, задумался о том, что, проводя пальцами по подоконнику, он не ощущал от него тепла. Не в силах более выносить чужое прикосновение, он невольно повёл плечом, чувствуя, как под тканью рубашки его кожа становится горячей. Целитель вздрогнул и умолк, и взгляд парня снова перешёл на него. Мужчина стоял, нахмурившись, и озадаченно смотрел на свою ладонь, которая только что лежала на плече мальчика. Его помощница и сам юноша смотрели на него с немым вопросом. Сметвик, не скрывая любопытства, пристально вглядывался в лицо своего визави, и лишь едва заметная дрожь в руке выдавала его внутреннее волнение. — Я вспомнил, что меня ожидает следующий пациент, — натянуто улыбнулся мужчина, и его рот сложился в почти безгубую линию, которая напомнила Гарри тонкий кривоватый порез. — Отдыхайте, юный Поттер, отдыхайте, — торопливо произнёс целитель и вышел, а его помощница, подобно тому, как это происходило во время их появления, проследовала за ним. Их уход произошёл столь стремительно, что Гарри не успел задать вопрос, который вертелся у него на языке. Какие тёмные заклинания были наложены на него и были ли они полностью нейтрализованы? Рука непроизвольно сжала ткань рубашки на животе, предчувствие чего-то недоброго возникло от недосказанности мистера Сметвика. Глаза парня метнулись к искажённой форме тени, отбрасываемой стулом, а искусственное солнце, созданное чарами ненастоящего окна, напоминало ему лампу, которую хотелось погасить.

***

Сегодня всё должно быть безукоризненно. Она понимала, что для начала необходимо произвести впечатление своим внешним видом, а затем уже расположить к себе добрым словом. Возможно, стоит заглянуть в лучшие кондитерские лавки? Что сейчас предпочитают дети? Её племянники не отличались особой любовью к сладостям, и потому её рука в нерешительности замерла на месте, поднося серёжку к уху. Нет, она не могла дождаться встречи с ним. Она ещё успеет его избаловать, непременно. Нарядившись в бежевое платье с белыми кружевными вставками ниже колена, дополнив образ шляпой с цветами и туфлями, гармонирующими с общим стилем, женщина придирчиво осмотрела свой наряд. Она одарила своё отражение широкой улыбкой, не стараясь скрывать восторг и трепет. Ей представлялось, что это случится нескоро, но мальчик сумел поразить её своим стремительным выздоровлением. Она знала, что он не такой, как все, и не только потому, что он значил для неё нечто особенное, но и потому, что его появление в их доме было исключительным. Окропив благоуханной влагой область за ушами и взяв сумочку под мышку, она с некоторой поспешностью покинула свою опочивальню и спустилась по лестнице. В гостиной, у камина, её супруг беспокойно расхаживал взад и вперёд. Он испытывал негодование по отношению к ней, но, признаться, это не имело для неё никакого значения. Он слишком сильно любил свою супругу, чтобы противостоять ей. — Карлус, дорогой, не ровен час, и на ковре образуется прореха, — раздался её нежный, шутливый голос. — Дорея, — мужчина нахмурился и остановился посреди комнаты. В его взгляде на жену читалось неподдельное восхищение. — Письмо пришло лишь час назад. Уверена ли ты, что нам следует действовать столь поспешно? — Я ждала слишком долго, мне необходимо… необходимо заботиться о ком-то. Ты не понимаешь, ты никогда не понимал, — и только мужчина собрался возразить, её рука поднялась, останавливая его. — Я не желаю чужих детей, мне нужно что-то своё, родное, и наш племянник вполне подойдёт. Разве ты не видишь, дорогой, его появление здесь — настоящее чудо. — Мой племянник, не твой. Хотя я едва ли могу так его называть, мой безумный братец давно отрекся от семьи, а теперь… теперь его отпрыск является сюда, — последнее слово он произнёс с явной неприязнью. — Любовь моя, — он приблизился и с ласковой нежностью взял её руки в свои, — этот мальчишка принесёт нам одни лишь беды. Яблоко от яблони недалеко падает… — Не твой. Наш. Ты принял меня в семью. Я Поттер. И мальчик будет с нами, — она приблизила своё лицо к мужу, и её карие глаза сверкнули гневом, от которого мужчина сразу же стушевался. — Что ж, — примирительно произнёс Карлус, — а если он не пожелает? Ведь он никогда не видел нас, у него есть отец. Что, если мальчик будет стремиться к нему? — Нет, это исключено. Мы оба видели, в каком состоянии находится его тело, — голос женщины пресёкся при воспоминании об этом. — Это не результат его появления здесь. Это нечто, что происходило с ним на протяжении долгих лет. Стоило этим словам достичь его слуха, как сердце его сжалось, но не от сострадания, а от страха. Он знал, что Игнатус был способен на многое, помнил, как тот покинул отчий дом. Сама мысль о том, что он мог переступить порог их жилища, вселяла ужас в его душу. И всё же он склонил голову в знак поражения, не в силах переубедить свою супругу, не в силах противостоять её воле. В глубине его сердца теплилась едва заметная надежда, тонкая, как паутинка, что, быть может, отец мальчика уже покинул этот мир, и тогда, как того желала Дорея, юноша мог бы принести в их дом долгожданное для неё счастье. Она, узрев в его чертах выражение покорности, приподнялась на цыпочки и запечатлела поцелуй на колючей щеке. — Всё будет хорошо, — произнесла женщина с уверенностью, и, обхватив его руку своими тонкими изящными пальцами, потянула к камину. Полагая, что проблемы следует решать по мере их возникновения, Карлус последовал за своей супругой. Взяв в руки летучего пороха с горшочка на одной из полок, он встал в камин, обхватив тонкую талию своей спутницы. Бросив порошок к их ногам, он решительно провозгласил: — Кабинет Юстуса Сметвика! Они были ослеплены всполохом зелёного пламени, и не прошло и мгновения, как он вышел из чужого камина, протягивая руку жене, чтобы предстать перед столом целителя. Пожилой джентльмен, восседавший в своём излюбленном кресле, даже не шелохнулся, когда чета Поттеров появилась напротив него. Мужчина что-то писал на пергаменте, и от сосредоточенности его лоб собрался в гармошку. Приподняв бровь, старик взглянул на посетителей и опустил перо в чернильницу. Он обратил свой взор на стол, где над кипой бумаг в воздухе парили цифры, и усмехнулся, уразумев, сколь точно он предугадал их скорое появление. Сова, без ответа, возвратилась лишь час тому назад. — Мистер и миссис Поттер, чрезвычайно рад вашему визиту. Извольте расположиться, — произнёс он, поднимаясь навстречу и приветствуя их, указывая своей рукой на два простенький стула перед рабочим столом. После того как они заняли свои места, дама не смогла больше сдерживать своё нетерпение и с волнением осведомилась: — Как он? Сметвик, пребывая в состоянии замешательства, не мог определиться с тем, как начать разговор, но, заметив, что его нерешительность огорчила собеседницу, наконец произнёс: — Он поразительно быстро восстановился, его физическое состояние абсолютно удовлетворительно, однако существуют некоторые… э-э-э… вопросы, связанные с состоянием его магического ядра. — Какие вопросы? — резко спросил Карлус, и в его тоне целителю почудилось нечто такое, что наводило на мысль о его осведомлённости. — Должен признаться, что с подобным я сталкиваюсь впервые в своей практике, но я не смог провести полноценную диагностику ядра. Это невозможно. Могу лишь констатировать, что оно крайне нестабильно и имеет предрасположенность к тёмной, я бы даже сказал, к чёрной магии. Мужчина, пристально вглядевшись в слегка побледневшее лицо Карлуса, продолжил: — Оно словно бы защищено каким-то таинственным покровом, не позволяющим проникнуть в его суть. Я поверхностно исследовал ядро и могу лишь отметить его необычайную силу. Магия буквально бьёт из него ключом, и удивительно, как эта нестабильность не привела ещё к смерти мальчика. — Возможно, имело место внешнее воздействие, — как-то неуверенно завершил целитель. — Стало быть, он не сможет применять магию, — произнесла Дорея с оттенком обречённости и, заметив, как взгляд пожилого мужчины заметался, нахмурилась. — Что Вы утаиваете? Сметвик покосился на свой стиснутый кулак, покоившийся на поверхности стола, и поднял глаза на собеседницу: — Я бы не сказал, что ему нельзя пользоваться ею. Я не желал его утруждать, но тем не менее смог лично удостовериться, что применение магии не причиняет, по крайней мере, ему самому никакого вреда. — Вы полагаете, что мальчишка может представлять угрозу для окружающих? — спросил мужчина, опустив руку на подлокотник стула своей спутницы в жесте, выражающем защитную позицию, и в его голосе явственно прозвучала насторожённость. — Он подобен пороховой бочке. — Я этого не говорил, — начал было Юстас, но не успел продолжить, как миссис Поттер сжала руку своего супруга, и её острые коготки впились в его кожу. Её ледяной голос, прозвучавший после, напомнил присутствующим, из какой семьи она происходила: — Он не угроза, он — член нашей семьи. — Мистер Сметвик, мы забираем мальчика, — произнесла женщина с нежностью в голосе, и от столь разительной перемены в её настроении у пожилого мужчины по виску пробежала капелька пота. — Постойте! Вы намерены забрать его прямо сейчас? — воскликнул изумлённый мужчина, переводя взгляд с Дореи на Карлуса. — Он же… только сегодня днём пришёл в себя, ему необходимо восстановить силы с помощью зелий, нужно следить за состоянием ядра, нужно… — Я смогу справиться с этой задачей, — заверила она. — Я обладаю всеми необходимыми навыками профессиональной знахарки. В крайнем случае, мы можем нанять собственного целителя, слава Мерлину наше финансовое положение позволяет нам это. — Если только юноша изъявит желание, чтобы мы его забрали, — добавил Карлус. — Возможно, он захочет отыскать своего отца. Рот Сметвика принял форму буквы «О», и, достав из кармана своего пиджака носовой платок, он протёр блестящую покрытую испариной лысину. — Позвольте мне ещё кое-что добавить к нашему разговору: у юного Поттера наблюдаются проблемы с памятью. Я склонен полагать, что он вообще не помнит своего отца. В наступившей после этих слов тишине целитель мог наблюдать всю гамму эмоций, отразившихся на лицах родственников пациента: изумление, растерянность и последовавшее за ними облегчение. «Это значительно упрощает задачу», — размышлял Карлус и, взглянув на свою супругу, по выражению её лица понял, что она придерживается того же мнения. — Юстас, — начал мистер Поттер, и в его словах пожилой мужчина явственно ощутил скрытую угрозу. — Надеюсь, Вы осознаёте, что присутствие моего племянника здесь, а также всё, что Вам известно и что Вы слышали, не должно выйти за пределы этих стен. — Я вполне отдаю себе отчёт в происходящем, — с некоторой насторожённостью ответил Сметвик. — Если вы уже всё для себя решили, то извольте мне сопроводить вас к мальчику. — Да, — с воодушевлением поднялась со стула женщина, и её лицо озарилось улыбкой. Мужчины последовали её примеру, и вся троица направилась в коридор, к лифту. Ожидая, Сметвик в последний раз обратился к ней с дружеским напутствием: — Мисс, позвольте дать Вам совет: не прикасайтесь к мальчику, он, кажется, не терпит тактильности. Впоследствии миссис Поттер не раз будет вспоминать эти слова, особенно когда, войдя в палату, увидит настороженный взгляд прекрасных зелёных глаз.

***

Гарри расположился на стуле, стоящем теперь у окна, и это, к сожалению, было его единственным развлечением. Целитель предостерегал его от использования магии, но юноша не внял этому предупреждению и испробовал всё, что было возможно. Он создавал водные пузыри, играл с огоньком на кончиках пальцев, заставлял предметы парить в воздухе. Теперь же ему оставалось лишь созерцать неживую природу. Он провёл по стеклу пальцем, размышляя о том, что, возможно, ему удастся разрушить эти чары, и о том, какое наказание его ожидает за это. Приложив ладонь к поверхности, парень с силой надавил, и под его рукой побежали во все стороны линии, сопровождаемые характерным треском. Сквозь них струился тёплый оранжевый свет, и изображение за раздробленным стеклом начало искажаться. Он высунул язык, слегка прикусив его, и сосредоточился. Гарри вложил все свои силы в руку, и оранжевый цвет стал темнеть. Не успев завершить свою забаву, он отдёрнул кисть и взглянул на открывшуюся дверь. Мистер Сметвик вошёл в помещение в сопровождении двух спутников, и если взгляды незнакомцев были прикованы к нему, то внимание целителя было всецело поглощено тем, что грозилось остаться от окна. Смешные глаза мужчины округлились ещё больше, когда он открыл рот: — Извольте полюбопытствовать, мой юный друг, что именно в этом окне вызвало Ваше недовольство? — Извините, сэр, — пролепетал Гарри, ощущая, как краска стыда заливает его шею. Молодой человек с интересом рассматривал прибывших, которые, в свою очередь, обратили внимание на его «шалость». Дородный мужчина, стоявший несколько сгорбленно, казался безмятежным, но в его светло-карих глазах читалось беспокойство. Он поддерживал под локоть даму, и было заметно, с какой трепетной нежностью его пальцы скользили по её ладони, словно стремясь унять собственное волнение. Та же, напротив, выглядела так, будто была безмерно счастлива. Её взгляд излучал тепло и любовь, и Гарри, ощущая себя некомфортно от столь открытого проявления эмоций, насторожился. — Ваши родственники прибыли, чтобы забрать Вас, — произнёс Сметвик, и, сделав паузу, продолжил: — Все прочие необходимые рекомендации будут доставлены совой. — Всего наилучшего, молодой человек. Прощайте, Поттеры, — торопливо произнёс мужчина и покинул помещение. После этого воцарилось тягостное безмолвие, в котором каждая из сторон внимательно изучала друг друга. «Моя семья?» — пронеслось в голове Гарри, и его сердце сжалось от внезапного предчувствия. Женщина приблизилась и представилась: — Дорея и Карлус Поттеры, твои тётя и дядя, — произнесла она, с восхищением вглядываясь в черты лица мальчика. — Гарри… э-э-э… Поттер, — произнёс он, несколько смутившись тем, как пристально она его разглядывала. — Милая, он не предмет на витрине, перестань ставить его в неудобное положение, — произнёс мужчина, вздохнув. — Не досадно ли тебе, что он извлёк из ваших генов только самые лучшие качества? — с недоброй усмешкой осведомилась тётушка, адресовывая лукавую улыбку супругу. — Прошу прощения, но что же со мной случилось? Как сообщил мистер Сметвик, именно вы доставили меня сюда. — О, мой мальчик, случилось нечто, о чём мы и сами не можем сказать с уверенностью. Ты трансгрессировал в наш дом, уже находясь в таком состоянии, — голос женщины дрогнул. — Твой отец всю свою жизнь провёл в странствиях, и мы не поддерживали с ним связь. Полагаю, будет лучше, если мы продолжим этот разговор в более подходящей обстановке, — прервал их Карлус. Дорея, одарив его проницательным взором, протянула мальчику руку: — Отправимся домой? Гарри, не удостоив её ответным жестом, поднялся со своего места и с опаской окинул взглядом свою семью. Разве у меня есть альтернатива?

***

По прошествии часа он находился в предоставленной ему комнате, оформленной в зелёных тонах, что, как он предположил, было сделано в соответствии с цветом его глаз. Это предположение укрепилось, когда тётушка Дорея, велевшая называть её именно так, продемонстрировала ему новый гардероб, сшитый по снятым с него меркам. В его воображении тотчас же возникла картина того, как некая особа с измерительной лентой определяет его размеры, пока он пребывает в бессознательном состоянии, и это вызвало у него одновременно и смех, и чувство тревоги. — Прошу прощения, я лишь стремлюсь создать для тебя атмосферу уюта и гостеприимства. Полагаю, ты волен сам свободно изучать и перемещаться по дому. Увидимся за ужином, Гарри, — произнесла она с грустной улыбкой, и мальчик уловил в её голосе нотки разочарования, вызванные его сдержанностью. Он склонил голову, не ведая, как следует реагировать на её доброту. Чувство вины пронзило его: они приняли не весть откуда свалившегося на голову родственника, а он не мог в ответ выразить им свою признательность. Когда она удалилась, юноша приблизился к гардеробу и окинул взглядом одежду. Избрав классические брюки и белую рубашку, он облачился в них и подошёл к напольному зеркалу. Провёл рукой по волосам, придав им нарочито небрежный вид, и повернулся к двери, намереваясь более внимательно осмотреть дом. Выйдя в коридор, он бесцельно побрёл по нему. Стены были увешаны картинами: кто-то смотрел на него с любопытством, а кто-то и вовсе не замечал его присутствия. Комнат было немного, но, проходя мимо одной из дверей, он остановился, охваченный чувством, которое пронзило его насквозь. Медленно повернув голову, Гарри с нервной дрожью посмотрел на почерневшую, словно от пожара, дверь. Приблизившись к ней, он провёл трепещущей рукой по обугленному дереву. Это было нечто до боли знакомое. Почуяв чьё-то присутствие за спиной, Гарри стремительно обернулся, чтобы увидеть сосредоточенный взгляд Карлуса Поттера. Поначалу мужчина смотрел на него безучастно, но затем с неким невыразимым сожалением произнёс: — Комната Игнатуса. Юноша обернулся, вновь окинув взглядом вход. — Твой отец был склонен к театральным жестам, — с раздражением произнёс мужчина, но, заметив болезненный вид племянника, смягчился. — Я понимаю, какие мысли сейчас занимают твой ум. Мы для тебя — всего лишь чужаки. Уже размышлял о том, что будешь делать дальше? Заметив, что мальчик отрицательно мотнул головой, мужчина одобрительно усмехнулся и продолжил: — Тебе некуда идти, тебе не к кому возвращаться. Ты видел свои шрамы? Ты не помнишь, как получил их, не так ли? Полагаю, ты догадываешься, чьих это рук дело. — Это неизвестно ни мне, ни Вам, сэр, — нарочито вежливо ответил Гарри. — Отчего же ты не прошёл мимо? Признал его магический почерк? Дядя приблизился, и юноша вынужден был отступить, с изумлением заметив, как рука новообретённого родственника легла на дверную ручку. — Я открою тебе то, что известно мне. Распахнув дверь, он сделал приглашающий жест, и Гарри, нерешительно помедлив, вошёл внутрь, что бы замереть в изумлении. Комната была выжжена дотла, и куда бы ни упал его взгляд, его встречала непроглядная чернота. — «Адское пламя»? — Будь это оно, от родового поместья Поттеров не осталось бы и следа. Хотя нет, след бы остался, — покачал головой мужчина. — Не оно, но нечто близкое к нему. Его собственное заклинание. — С какой целью он совершил это? — вопросил Гарри, предчувствуя, что ответ его не порадует. — Потому что мог, — глухо отозвался мужчина, но юноша уловил, что за этим ответом кроется нечто большее. — Именно здесь ты появился, именно в эту комнату привела тебя аппарация. — Но почему? Мужчина, засунув руку в карман, извлёк оттуда нечто и протянул мальчику, раскрыв ладонь. Тот с любопытством принялся рассматривать предмет. Это было похоже на монету, но излучало волшебную силу, очень знакомую Гарри, магию, которая оставила свой отпечаток в этой комнате. — Артефакт, — с проницательностью, достойной истинного исследователя, прошептал парень. — Семейный артефакт, — поправил его мистер Поттер. — Таких монет две. Отец подарил нам их, чтобы, оказавшись в смертельной опасности, мы могли перенестись домой. Он находился в твоей ладони, и воспользоваться им могут лишь члены нашей семьи. — Именно это указало на то, кем я являюсь для Вас? — Это, а так же не сработавшие защитные и опознавательные чары дома, и, пожалуй, поразительное внешнее сходство с отцом, — невесело усмехнулся Карлус. — Мне действительно некуда идти, — с горечью произнёс Гарри. — Тебе и не нужно никуда идти, ты уже дома, — прозвучал за их спинами тёплый женский голос. — Джентльмены, время вечерней трапезы, — возвестила она, и, когда мальчик обернулся к ней, Карлус, стоя за его спиной, адресовал своей супруге ободряющую улыбку. Спускаясь по лестнице вслед за тётей, которая без умолку делилась подробностями о грандиозном пиршестве, устроенном домовыми эльфами, юноша ощутил, как глава семьи всунул что-то в его руку. Монета. Мужчина, несмотря на свою тучность, стремительно вырвался вперёд, опережая своих спутников, чтобы игриво подать руку своей жене на последних ступенях лестницы. Гарри шёл, и его мрачные мысли заглушали звуки смеха и воркования супружеской пары. Рука непроизвольно сжалась в кулак. Артефакт, казалось, раскалился, и выпуклые слова «Tutum locum», выгравированные на нём, оставляли на коже свои следы.