Диалог Глаз

Кейтлин, целиком обращенная в слух, переводит винтовку в режим ближней стрельбы и настороженно вглядывается во тьму пещеры. Ни движения, ни шороха, ни плеска - тишина, как в склепе, только ей кажется, будто она вот-вот оглохнет: пульс тикает в висках ударами почти в такт секундомеру. Оружие наготове, отряд, замерев в напряжении, терпеливо ждет команды. Вай, взведя кулаки в гигантских перчатках, едва не роет ногой землю - горящие стальные глаза смотрят только вперед. Ее рвению Кейтлин завидует, как никогда. Дорога назад уже отрезана. Еще несколько секунд - и ей придется дать чертов пас рукой. Чья-то тоненькая ладонь в перчатке ложится со спины ей на плечо. - Все будет хорошо, Кейт, - обычно тонкий и писклявый голос Шейн через респиратор теперь звучит, как из бочки, но, все же, чем-то успокаивает. - Мы будет рядом. Все получится. "Отставить разговоры" - положено гавкать в таких случаях, но Кейтлин коротко кивает, не повернув головы, и делает глубокий вдох. Выдох кажется ей маленькой бесконечностью - чертой, после которой отступать будет некуда. Сколько лет она ждала этого момента и теперь не верит, что должна сделать шаг. Но она должна. Поэтому командует холодно и твердо: - Включить прожекторы! Щелчки раздаются за спиной - свет заливает проход, насколько хватает глаз. Ручей загорается внутри золотом, люминесцентные цветы по берегам, не в пример ему, меркнут. Пятнадцать секунд. Кейтлин, скрепив пульс и голос, поднимает руку - Приготовиться! По моей команде... Десять секунд. Вай щелкает шеей, поднимает плечи и пригибает голову, точно бык, готовый к рывку.

- Ради всех богов...

- Я все помню, кекс.

- ...Действуй точно по плану!

- Я тоже тебя люблю.

Восемь секунд. Кейтлин стискивает руку на прикладе винтовки. Кажется, только его твердость не дает ее пальцам дрожать. Пальцы второй руки она загибает в такт секундной стрелке. Пять. Четыре. Три. Два... - Вперед! Колонна трогается - идут шаг в шаг, нога в ногу, топот отдается от стен эхом и неприятно стучит в ушах даже через наушники. Тоннель кажется вдвое уже и длиннее, чем в прошлый раз, но миновать его удается быстро и беспрепятственно - напуганная светом подводная тварь даже плавника не высовывает. Пока - все по плану. Даже Вай, в кои то веке, четко следуя инструкции, достигнув потайной двери, тормозит у порога и, занеся железный кулак, покорно ждет приказа. Кейтлин снова считает секунды - второй отряд как раз должен быть уже у заднего прохода. - Готова? - бросает она чуть слышно. - Так точно, мэм, - кивает Вай. Кейтлин загибает поочередно три пальца... - Пошла! Один удар - дверь слетает с петель, как картонная. В ход идут свето-шумовые гранаты - противный звон проскальзывает по ушам, но наушники все же его смягчают. Вай влетает в освобожденный проход. Кейтлин сглатывает.

- Будь начеку...

- Чисто! - докладывает уверенный бас изнутри спустя самые долгие две секунды. Кейтлин, уперев в плечо приклад, входит следом, оглядывается: зеленая полутьма скрадывает пространство - помещение небольшое: в центре хирургический стол, в углу - письменный, куча пробирок и колб, стул, скамья, стеллаж - никого. В стене напротив чернеет следующая дверь - точно, как на схеме. - Второй-пятый, пошел! - рявкает Кейтлин. Стрелки подступают с карабинами наперевес. Вай выносит следующую дверь. Снова звон гранат - чей-то болезненный всхрип отдается в стенах. Вай рвется вперед, Кейтлин - за ней. Лаборатория распахивается перед глазами во всем своем необъятном масштабе - гудят цистерны, фыркают трубы, скрипят вентиляторы, бурлят котлы, реактивы в стеклянных баках пестрят зелено-пурпурным сиянием. Но признаков жизни - никаких. - Рассредоточиться! Сектора - с третьего по шестой! Бойцы распределяются по позициям мелкими перебежками - каждый берет свой сектор под прицел - сбавляют шаг, оглядываются, вслушиваются. Гул быстрых шагов отдается и за стеной, с противоположного конца помещения - второй отряд уже на подходе. Секунда - и их головник выбегает им навстречу. - Сержант! - вздергивает голову Кейтлин. - Доложить обстановку! - Юго-восточный проход чист, мэм! Никого не обнаружено! Паршивое предчувствие обжигает желчью грудину. Этого не может быть... - Мы... опоздали...? - пищит взволнованный голос Шейн. - Но как!? Кейтлин встряхивает головой. Никак! Это невозможно! - Осмотреть каждый угол! Найти цель! - командует она, чуть не даваясь собственным рыком. - Он должен(!) быть здесь! Бойцы подчиняются. Поиски растягиваются на целую минуту - слишком долго, слишком странно. Напряжение сгущается в воздухе с каждой секундой затишья - Кейтлин, оглядываясь, вдыхает через раз, точно предвкушает бурю. Вай, подшагнув полубоком, почти касается ее плечом. - Ты тоже чувствуешь, кекс...? - Да, - выдыхает Кейтлин, не повернув головы. - Слишком тихо. Что-то не так... - Я... не звал гостей... - хрипит чей-то тихий, едва живой голос откуда-то сверху. Бойцы вздергиваются, как по команде. Все винтовки и взгляды в момент обращаются к источнику эха - небольшой рабочей платформе под самым потолком с тянущейся вниз петляющей ржавой лестницей. Скрюченная, костлявая, едва различимая в полумраке тень обладателя голоса встречает их мутным, полуслепым взглядом. Кейтлин с ликующим грудным рокотом направляет прицел ровно промеж них. - Не двигаться! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Мертвая тишина застывает на несколько секунд. Старик, то ли оглушенный гранатой, то ли просто не слишком впечатленный угрозой, одаряет девушку только вялым наклоном головы. - Лежать! - командует она еще громче, подступая к лестнице мелкими шажками. - Руки за голову! - Хмм... - Старику хватает всего одного короткого движения рукой - Кейтлин с запозданием в полсекунды понимает, что лежала она на рычаге в стене. Решающие полсекунды. Рычаг щелкает. Свет гаснет. - Вай - граната! Вай бросает. Кейтлин жмурится. Вспышка света обрезает глаза даже под веками, звон снова прокатывается по ушам - снова всхрип - старику явно досталось. Но рычаг снова лязгает в его руке... И - тишина. - Берем его! - ликует Вай и рвет было с места... - Стоять! - Кейтлин пытается оглядеться, прицелиться, но куда там - тьма, как в гробу. Последним источником хоть какого-то света остается лишь мерцание реактивов. - Зажечь шашку! Вай зажигает - бросает катиться по полу. Багровое тусклое зарево заливает пещеру, надрывное шипение гильзы ворошит застывшую тишину. Бойцы вздергивают стволы назад к площадке, где лежит поникшее тело старика. - Он оглушен! - рычит Вай в полуоборот. - Хватаем его! Чего мы ждем? Хотела бы Кейтлин сама знать ответ. Знает только, что он ей чертовски не нравится. Паршивое ощущение гремит в подреберье набатом... - ...Худшего. Крик. Надрывный, пронзительный мужской крик взрывается эхом за стеной и тут же глохнет в булькающем хрипе. За ним - другой. Бойцы вздрагивают - все, как один, оборачивают головы, стискивают приклады карабинов и замирают в ледяном ступоре. - Сержант! - гремит страшный возглас и тут же захлёбывается новым воплем. Кейтлин не представляла, что человек может так кричать. - Что за... - Сержант ныряет во тьму - назад, к своему отряду. - Назад! - командует было Кейтлин, но поздно - новый крик рикошетит эхом от скал. Гремит стрельба - множественная, хаотичная, стены дрожат и воют, топот бегущих ног несется гулом из каверн, гомон встает в воздухе стеной. - Командир! - четверо вылетают из-за угла с истошным воплем. Еще одного тащат волоком - уже напрасно - с такой(!) раной не выжить. - Они атакуют! Чья-то юркая, едва уловимая тень проскальзывает по стене вслед за ними... - Агх! - Замыкающий валится на пол, схватившись рукой за шею. Под ним стремительно растекается черная лужа. - Они здесь! - вскрикивает следующий - заикается, всхрипывает и падает следом. Снова застывает тишина. - Какого хера... - проползает эхом чей-то одуренный полушепот. Бойцы пятятся, озираются, кружат на месте - стволы винтовок виляют в их руках, будто флаги; пальцы подрагивают на курках. Шорох. Что-то прошмыгивает в красном пятне света... - Вай! Рефлексы Вай не подводят: взмах рукой - и она перехватывает чью-то клыкастую пасть у самого лица. То, что зажато в ее перчатке, не подается описанию. Клыки лязгают у нее перед носом - скользкая тварь, похожая на нечто среднее между ящером, змеей и собакой, с остервенелым шипением брыкается шестью лапами; длинные, острые, как сабли когти надрывно скребут сталь перчаток; Вай, выкатив глаза навылет, таращится в виляющую безглазую морду. Кейтлин целится. Выстрел - вспышка света рассекает тварь пополам - голова остается в руках Вай. Она замирает на время, все еще пялясь. - Какого...! Снова вскрик - где-то сзади. Лязг зубов - еще один боец падает безжизненной куклой. - Огонь! - ревет кто-то рядом - давится собственным воплем и валится следом. Что происходит дальше - не разбирает никто. Все стреляют - вслепую, вразброс, и, похоже, все - мимо. Фальшфейер затухает - Вай зажигает новый. Хищные тени проскальзывают тут и там, как черные вспышки и тут же сливаются с тьмой. Крики, хрипы, стоны, выстрелы - все мешается в единую канонаду, как в самом поганом ночном кошмаре. Каждый отбивается, как может. Вай молотит воздух наотмашь - выражение - "Бой с тенью" обретает, как никогда, буквальный смысл. И вдруг, черт возьми, попадает... Отброшенная тварь приземляется в полушаге от Кейтлин, встряхивает головой - два ряда острых, как бритва, зубов взблескивают во тьме кровью - прыжок... - Кейт! - визжит Шейн. Выстрел гремит у Кейтлин над самым ухом - вязкие, едкие капли заливают ей брови и шею; где-то рядом падает тело зверя. Шейн таращится на нее испуганными глазами из-за дымящегося ствола. - Ты цела? В ответе Кейтлин ни черта не уверена, но кивает. И тут же вскрикивает: - Сзади! Обернуться Шейн не успевает, зато Вай успевает подскочить и выставить вперед перчатки. Вспышка - синий щит вырастет над ними сферой - тварь впечатывается в него, как лягушка в стекло. - Огонь! Стреляют все разом. Тварь падает. - Встать в оборону! - приказывает Кейтлин. - Все в круг - спина к спине! Вай, сделай нам щит! - Он слишком мелкий! - Зажечь шашки! Больше света! Слушаются все беспрекословно - сбиваются в кольцо, как стадо, окруженное волками, ощетиниваются штыками и зажигают еще две шашки. На какое-то время - неясно какое, но мучительно долгое - снова становится тихо. Слишком тихо. - Три убиты, - подсчитывает Шейн неровным голоском. - Сколько еще...? Кейтлин догадывается, и боится отвечать: - Не меньше тринадцати. Тишина висит свинцовым грузом. Мертвая, звенящая, невыносимая. Шашки мерно догорают, одна за другой. Зажигают новые - их уже мало, и света хватает лишь на пару ярдов перед носом. Тьма подрагивает движениями - настолько беззвучными, что невозможно даже примерно определить их скорость. Каждая секунда ожидания вдвое страшнее предыдущей, каждый удар сердца - вдвое больнее, каждый вздох - будто душит. - Боги, Святая Жанна... - лепечет кто-то из отряда. - Спокойно, - велит Кейтлин. Хотелось бы ей, чтоб собственный голос перестал дрожать. - Мы справимся. - Мы в ловушке... - Мы выберемся, - отрезает она. - А сейчас - ждать! Долго ждать не приходится - невесомый шорох отдается где-то высоко, под потолком - Кейтлин вздергивает голову. - Сверху! Тварь спрыгивает прямо к ней. Вай молниеносным движением толкает подругу в сторону и дает хук правой - зверь пушечным ядром отлетает назад и бьется о потолок. Увы, атаки на этом не заканчиваются. Твари выскакивают, как по команде, со всех сторон - из каждого темного пятна. Целится не успевает никто - бьют штыками, уже не тратя патроны впустую. Кто-то снова вскрикивает - болезненно, хрипло, протяжно, но остается стоять. Вай уворачивается от когтистой лапы, впечатывает кулак еще в одну клыкастую морду; третью Кейтлин отбивает от ее плеча прикладом. Периметр понемногу густеет от сбитых шестиногих израненных тел - некоторые все еще трепыхаются, отчаянно шипя - кровь заливает пол и мерзко хлюпает под сапогами. Из бойцов - выбывают еще двое. Атаки прекращаются. Тишина нависает снова. Они смыкают строй, поднимают тех, кто еще может стоять и снова ждут. Шейн пытается подсчитать звериные трупы. - Уже - восемь! - выдыхает она с едва ощутимой ноткой надежды. - Мы долго не выдержим! - рычит Гарри. - Пора отступать! - Некуда! - гавкает Вай. - Они нас везде достанут! - Есть еще гранаты? - пищит Шейн. - Нету. - Шашки гаснут! - Сколько осталось? - оборачивается Кейтлин. - Четыре. - Зажигать по одной! Зажигают. Багровое зарево тускло тлеет в давящей тишине. Тлеет, как и положено - четыре минуты. Четыре минуты не происходит абсолютно ничего. Ожидание душит. Кейтлин чует - ничего еще не кончено. Не видит, но чувствует мурашками на спине, как хищные тени снуют по кругу. - Они... тоже ждут. - Пронзает ее осознание. - Ждут, когда у нас кончатся шашки... Очень странное дружное ощущение - предвкушение конца - проползает по кругу и впивается в душу каждого. Все чувствуют одно и то же и чувствуют, что все знают это. - Значит, нужен свет, - констатирует Вай, втянув носом воздух, и поднимает глаза к ржавой лестнице. - Прикрой меня, кекс... - Вай! Вай не слушает - зажигает последнюю шашку на поясе и бросается вперед. - Сомкнуть строй! - рявкает Кейтлин и с застывшим в глотке пульсом смотрит, как подруга взбегает по ступеням к площадке - ржавый металл жалобно визжит под ее ногами. - Вай, назад! Это приказ! - Иди в жопу, лейтенант!

- Я убью тебя!

Она добегает. Старик вяло ворочается на решетчатом полу у самых ее ног, пытаясь прийти в себя, поднимает на нее мутные глаза - более жалкое зрелище сложно представить, правда ее жалости хватает лишь на то, чтобы не прикончить его одним ударом. Она опрокидывает его пинком на спину, наступает ногой на плечо. - Ты... - Ярость ослепляет так, что на секунду она напрочь забывает, зачем сюда бежала. - Ублюдок... Перилла чуть слышно вздрагивают под внезапным грузом шести когтистых лап - тварь спрыгивает перед самым ее носом - Вай выставляет щит. Зверь, боднув его мордой, удивленно лязгает зубами и пробует снова. Кейтлин не собирается дожидаться, пока он сообразит, что не так - жмет на спуск - клыкастая морда разлетается на куски. - Минус один, - удовлетворенно роняет она себе под нос и снова взводит курок - еще один зверь подкрадывается к Вай со спины - выстрел. - Минус два. Вай убирает щит и наконец находит чертов рычаг - дергает вниз. Свет ослепляет всех на долю секунды, но ощущается, как глоток свежего воздуха. Правда легче от этого особо не становится... Твари шмыгают кругами с такой скоростью, что даже целиться нет смысла. Хаотичная стрельба поднимается снова - попадают лишь по разу из десяти, и то - из везения. Вай, оценив обстановку сверху, стискивает зубы и хватает последнюю надежду, а вернее - старика - за шею, и вжимает в стену стальной хваткой. - Отзови их! Не ври, что не можешь! Старик лишь небрежно хмыкает ей в лицо, сквозь прорези бинтов. - Зачем? Вай заносит кулак. - Нет! - Одергивает стальной голос Кейтлин. - Он нужен живым! У Вай трясутся руки, перчатки яростно гудят, словно сами так и просят взять замах побольше. - Останови их! - рычит она сквозь зубы прямо в забинтованное лицо старика, и не выдержав, прикладывает его головой о стену. - Живо, чтоб тебя! Жи...! Не смей отключаться! Не смей! Подонок! - Вай! Вай хватает поникшего старика в охапку, как мешок мусора, закидывает на плечо и бросается вниз по ступеням - отряду нужна помощь. Кейтлин освобождает ей дорогу от новой твари, выскочившей на лестницу - Вай скидывает ее тушку на пол пинком. Еще пять остаются метаться внизу. Из бойцов - стоят шестеро; у двоих уже кончились патроны - в том числе у Шейн. Звери, будто почуяв, бросаются к ней - двое разом. Бэн заслоняет ее плечом, отшвыривает одну тварь прикладом, вторую пригвождает к полу штыком, правда покорно умирать она не торопится - истошно шипит, брызгая слюной, барахтая лапами и шлепая длинным, как плеть, хвостом, и замолкает, лишь когда Кейтлин обрывает ее страдания выстрелом. Секунда - и новый демон уже прыгает со спины к ней самой. В винтовке кончился заряд... - Кейт! - Вай хватается за скользкий хвост, дергает на себя; животное, обернувшись, удивленно лязгает пастью, но стальной кулак тут же встречает ее смертоносным хуком - шестилапое тело отлетает в стену стрелой и бьется о нее, как сваренное всмятку яйцо. Вай выбрасывает оторванный хвост. - Две остались, - нервно усмехается она, снова встав с напарницей спиной к спине. - Еще немного, - кивает Кейтлин. Она ощущает, как бьется сердце подруги даже под слоем брони, и это чувство, как ни странно, вселяет новые силы. Они обе все еще живы(!). - Всем быть начеку! Беречь патроны! Не стрелять без цели!

- Мы выйдем отсюда!

Последние две твари, наученные опытом, показываться не торопятся. Кейтлин чувствует их шевеление по темным углам, чувствует, как они прислушиваются и принюхиваются к их страху, чувствует чью-то скорую смерть, вьющуюся в воздухе. - Нужно выманить их на свет... - Это можно. - Вай шагает вперед и вздергивает за шею бесчувственное тело старика. - Эй вы, кучка слизней! Берите своего хозяина, пока я не свернула ему шею!

Уловка, к всеобщему удивлению, срабатывает почти мгновенно. Вай едва успевает отбить клыкастую бестию у себя над головой, но не успевает заметить вторую. - Вай! - Бэн вскидывает ствол карабина - последний выстрел последним патроном сносит существу голову, будто тряпичной кукле. Безглавое тело прокручивается в воздухе волчком и приземляется ровно на все шесть лап. Пошатывается, крениться чуть на бок, но вместо того чтобы опасть, вдруг встряхивается, вскидывается, подскакивает и бросается назад - прямиком к здоровяку. Бэн, опешив, выставляет штык перед, но тщетно. Обезглавленная тварь впивается в него всеми шестью лапами - длинные, как сабли, когти входят в плоть - здоровяк, надрывно хрипнув, выплевывает кровавую пену и падает. - Бэн! - крик Шейн рикошетит от стен страшным звоном. Она кидается вперед, как фурия, сбивает безглавого монстра штыком, колет, режет, кромсает его до тех пор, пока последняя из его шести лап не перестает дергаться, и лишь потом бросается назад, к другу. - Бэн! Бэн! Ты живой? Скажи что-нибудь! Он пытается, но слова выходят из него только хрипами и новой порцией багровой пены. Заплывшие тьмой глаза слепо мечутся, выхватывая остатки света. Бледные холодные ладони отчаянно хватаются за тощие плечи девушки. Вай подлетает следом и рухает на колени возле друга. - Бэн! Бэн! Смотри на меня! Ты слышишь меня? Не смей отключаться, слышишь! Мы спасем тебя, только не спи! Бэн! Бэн! Двое бойцов еще оглядываются, стиснув приклады карабинов, выжидая новой угрозы. Кейтлин очерчивает взглядом периметр боя - тела раненых и убитых покрывают его черно-пестрой мозаикой, расплываясь в глазах, но осевшая тишина теперь неподвижна. Все кончено. - Проверить пути отхода! - собственный голос звучит для нее, будто из водяной толщи. Ей до сих пор с трудом верится, что все это - не только страшный сон. - Поднять раненых! Всех до единого! Старика - в наручники! Отступаем! Бэн! - Она опускается на колено возле напарника, сжимает большую похолодевшую ладонь - пульс дрожит под ней тонкой ниточкой. - Мы вытащим тебя, Бэн! Ты выдержишь! Все будет хорошо, я обещаю! Шейн, проверь тот выход! - Но я...! - Выполнять! Вай, подними его! Нужно вынести раненых на воздух! *** Блеклые лучи солнца и первые глотки свежего воздуха, пусть даже протравленного душком плесени и гнили, после пережитой бойни ощущаются, как высший дар богов. Но насладится ими удается далеко не всем... Все, кто может стоять - носят поверженных товарищей, все, кто может сидеть, оказывают помощь лежащим, все, кто еще может зажать в губах папиросу, выкуривают заслуженные затяжки - возможно, последние. Пострадавших укладывают шеренгой вдоль ручья - вода в момент багровеет от крови, зажигают сигнальный огонь - зовут подмогу. Из десяти лежачих - пятеро уже не дышат; еще трое норовят вот-вот последовать за ними. - Бэн! Бэн! - Шейн, глотая слезы, рвет рукава рубашки на повязки, пытаясь остановить другу кровь - тщетно. Грудь и живот разодраны, словно серпом - жизненноважные органы еще могли уцелеть, но брюшные вены сочатся вишнево-багровыми ручьями; похоже, задет чревный ствол. Медикам не успеть. - Бэн, Бэн, держись, я прошу тебя! Потерпи, потерпи, еще немного! Я здесь, Бэн, я с тобой, я рядом, все позади, Бэн, посмотри на меня, пожалуйста! Она хлопает его по щекам трясущимися руками, пытается поить водой, уговаривает, шепчет, гладит, целует, но мутные, незрячие глаза друга с каждой секундой становятся все темнее, дышит он все надрывней - порывисто открывает рот, как рыба, пытаясь схватить воздух, но попытки все чаще терпят провал; лицо его бледнеет настолько, что кажется уже просто синим. Шейн сгибается над ним пополам, уткнувшись лбом в его лоб и заходится судорожным всхлипами. - Бэн... Бэн, не надо, пожалуйста... Ты поправишься, Бэн, я позабочусь о тебе. Пожалуйста, не оставляй меня... Вай едва не трясется, глядя на них со стороны. Сколько еще(!) раз ей придется видеть это снова, снова и снова...!? Ее неморгающие, бездвижные стальные глаза горят так, словно вознамерились убить саму смерть.

- Нет... нет... нет, не теперь!

Кейтлин сама не знает, на кого ей больнее смотреть, но знает точно, что будет проклинать себя и этот день до конца своей жизни.

- Это моя ошибка. - Дрожит горькое признание в ее глазах. - Их не должно было здесь быть.

- Заткнись, кекс.

- Я убила его. Это я должна лежать здесь в луже крови...

- Заткнись, черт возьми! Он все еще жив!

- Его спасет только чудо.

Вай стискивает зубы, загоняя слезы внутрь, но взгляд ее вдруг озаряется блеклой вспышкой надежды.

- Чудо...

Вздернув голову, она хватает подругу за плечо и произносит заговорщическим шепотом: - Там, в лаборатории должно быть мерцание... Кейтлин, зеркально сверкнув в глазах озарением, оборачивает взгляд во тьму пещеры. Все раздумья, все сомнения, все "за" и "против" проскальзывают в нем за ничтожную четверть секунды и срываются с губ коротким, решительным: - Я с тобой. Они срываются в бег почти синхронно. Объяснять нет времени - Вай, подскочив к лежащему другу, успевает лишь тронуть его плечо. - Держись, Бэн! Держись, слышишь! Мы спасем тебя! Шейн задирает к ней заплаканное лицо. - Но как же...? - Будь с ним, Шейн! Дождитесь нас! - командует Кейтлин на бегу, попутно перезаряжая винтовку, и они обе ныряют в грот. Прожектор все еще исправно освещает дорогу, попутно расчищая ее от уже знакомых подводных хищников, чем весомо экономит драгоценные секунды. Они снова приостанавливаются у двери, снова прислушиваются... - Чисто? - Вроде. - Заходим - берем - уходим. Я прикрываю, - распоряжается Кейтлин шепотом. - Хоть бы в этот раз без сюрпризов... - буркает Вай, проскользнув внутрь. Красться необходимости нет, но в лабораторию они все равно вбегают тихо, как две мыши. Каждая тень, каждый шорох - пусть даже от собственных шагов, теперь только и заставляют ждать подвоха. Лаборатория вновь встречает их зеленоватым полумраком, удушающим запахом крови, пороха и реактивов и предсмертным шипением парочки тварей, все еще подергивающих в конвульсиях лапами и хвостами. Кейтлин берет их на прицел, но не торопится тратить заряд винтовки. - Ищи, - шикает она напарнице. - Бэн долго не выдержит. Легко сказать... Канистры булькают, каждая - на свой лад, десятки баков бурлят, как брюхо дракона, сотни колб горят во тьме полным спектром красок, смесь запахов всевозможных кислот, спиртов и эфиров забивает ноздри пробкой. Вай чуть не сворачивает шею, вертя головой на ходу, как болванчик, выискивая нужную смесь. Находит. - Вон там! - Она кидается в дальний угол. Высокий стеклянный бак над здоровой горелкой ритмично булькает ядовито-розовой жижей, выплевывая ее по трубкам куда-то вверх, и разит такой тошнотворной сладостью, что Вай узнает ее даже со ста шагов. Она и представить не могла, что хоть когда-нибудь в жизни будет рада(!) видеть эту дрянь. - Это оно, кекс! - Сможешь открыть? - оборачивается Кейтлин. - Попробую! Она берется за трубку на месте стыка с баком, закрывает клапан, пытается отвернуть цангу, но величина перчаток не дает ухватиться, как следует. Она сбрасывает одну, хватается голой рукой - чертова железяка не поддается, а вдобавок еще и жжется. Обмотав руку куском подвернувшейся тряпки, она пробует снова, и снова, и снова. Цанга прокручивается на полдюйма, и запястье с тыльной стороны вдруг обдает чем-то теплым и очень вязким. Вай подзамирает на секунду, удивленно оглядывая прозрачную жижу, плавно стекающую на рукав. Взялась она откуда-угодно, но точно не из трубки. И не из сосуда. Откуда-то сверху... Вай медленно поднимает голову. И перестает дышать. Существо, нависшее над ней грозовой тенью настолько огромно, что первым взглядом удается объять разве-что его морду. Продолговатая, мохнатая, понурая - общими чертами, она во многом напоминает волчью. Вонючая вязкая слюна обильно капает с приоткрытой клыкастой пасти, но пасть, по счастью, совсем не двигается, как и голова, и весь ее обладатель. Долгое, рычащее дыхание мерно сочится из совершенно собачьего носа с утробным, каким-то ужасающе тяжелым, почти что мучительным храпом. Зеленые и розовые трубки, вьющиеся паутиной к лохматой шее и механическим когтистым лапам, багровеют от крови и светлеют заново на каждый выдох и вдох. Кажется, зверь на них подвешен. - Вай? - Кейтлин мельком оборачивается, настороженная тишиной и, приподняв глаза, чуть не давится собственным пульсом. - Замри! - Разворачивается и вздергивает прицел винтовки. - Стой! - Вай сама не знает, почему говорит это. И почему не может оторвать от него взгляд. - Не надо. Он спит. Стоит ей только сказать, как зверь вдруг подергивает длинным острым ухом, втягивает носом воздух чуть громче и размыкает веки. Кислотно-зеленые волчьи глаза замирают прямо на Вай. Взгляд не голодный и не свирепый, а скорее... сожалеющий(?). Такой глубокий и мучительный, что проникает куда-то в самые жилы. Вай не может понять, что за странное ощущение сковало все тело - не страх, не гнев и даже не жалость, но какая-то совершенно неподъемная, очень знакомая скорбь не дает ей ни пошевелиться, ни отвести взгляд. - Он... не нападает... - тихо роняет она, словно про себя. - Не стреляй, кекс. Кейтлин не отрывает глаз от прицела, но и не торопится спускать курок. Если этот исполин рухнет от выстрела - Вай точно несдобровать, не говоря уже о том, что он разобьет весь бак вдребезги. Любые последствия могут стоить слишком дорогих нескольких секунд... А их у них нет. - Поспеши, Вай, - подгоняет она пересохшим шепотом. - Бери сыворотку. Вай, отмерев, налегает на трубку всей силой. Обжигает себе руки, но цанга наконец поддается - мерцающая эмульсия выплескивается из сосуда плотной струей. Вай хватает в пальцы первую же пустую колбу и наполняет до дна. - Этого хватит? - Должно хватить! Бежим, Вай! Вай затыкает колбу и прижимает к груди, как сокровище. Они бегут. Несутся стремглав, едва разбирая дорогу. Вай бросает вторую перчатку, Кейтлин убирает винтовку за спину. Только бы не опоздать... - Если эта дрянь убьет его... - пыхтит Вай бегу. - Либо - она, либо - рана, - отрезает Кейтлин. - Гадать нет времени. - Святая Жанна, помоги ему, я никогда тебя ни о чем не просила... - Вай, береги дыхание! Дневной свет показывается впереди - они рвутся к нему наперегонки, как два спринтера. Кажется, так они не бежали даже от подводного монстра. Может быть - вообще никогда. Пещера кончается. Бойцы едва успевают отшатнуться в стороны, давая им проход. - Девочки! - охает Шейн, когда они обе подлетают стрелой к Бэну и дружно рухают перед ним на колени. - Что вы...? - Он жив? - спрашивают они хором вместо всех объяснений. - Едва дышит. - Круглые красные глаза девушки вонзаются в шипящую колбу. - Это что... неужели...? - Отставить вопросы, - обрывает Кейтлин. - Держи ему голову. - Вас могут отстранить за это... - Неважно. Держи крепче! - Оно... оно поможет ему?

- Мы/не знаем, - молчат две подруги.

Вай размыкает напарнику губы - уже совсем синие и холодные, как лед, и опускает к ним горлышко колбы. Пальцы предательски дрожат - она уже забыла, кода с ней такое бывало; Кейтлин приходится поддерживать сосуд одной рукой. Вливают несколько капель - дают проглотить, выжидают... Здоровяк вяло откашливает эмульсию вместе с новой порцией крови - они вливают еще. - Давай же, Бэн, - Вай укладывает ладонь ему на грудь - хрупкая вереница ударов еще тлеет под ребрами. Слезы режут глотку - она уговаривает хриплым шепотом: - Не сдавайся. Ради нас, Бэн. Ради Шейн. Ты нужен ей, Бэн. Не оставляй ее одну. Кейтлин кладет ладонь поверх ее, гасит в горле всхлипы и тоже шепчет: - Держись, Бэн, пожалуйста. Ты самый сильный, самый добрый, самый преданный друг, который у нас есть. Ты выкарабкался из стольких передряг вместе с нами... Пожалуйста, не бросай нас теперь... Бэн только вяло размыкает склеенные веки - занесенные розоватой пеленой поблекшие глаза огибают подруг слепым полукругом и плавно угасают снова. Шейн, выронив две крупных слезинки, вливает ему в губы еще три капли и наклоняется с поцелуем к виску. - Прошу тебя, Бэн, - дрожит ее голос. - Я так люблю тебя... Новый удар отдается в могучей грудине с новой силой и проходит через ладони девушек волной. За ним - другой, третий, четвертый... Рваные порезы по всей брюшине вдруг загораются на миг алым сиянием, тут же гаснут, и начинают таять - один за другим; края затягиваются, спаиваются, как от волшебного клея, и уже через несколько секунд застывают на теле длинными белыми рубцами. - Бэн! - выдыхают с надеждой все хором. Здоровяк вскидывает голову и хватает всей грудью новый вдох - протяжный и жадный. Глаза его распахиваются во всю ширь - пурпурно-розовые, но теперь уже ясные и полные жизни. Мертвенно-бледное лицо набирает почти привычный здоровый румянец. Несколько секунд он ровняет дыхание, заново оглядывая склонившихся над ним подруг, прихватывает ладонь Шейн у себя на щеке и растягивает обмякшие губы в робкой улыбке. - П-правда любишь? - Бэн! - Шейн падает на него с объятиями, буквально душит поцелуями и смеется сквозь слезы. - О, Бэн... конечно правда... Бэн, Бэн, ты живой! - И, пихнув его локтем в бок привычным жестом, вопит ему в ухо: - Никогда меня так не пугай! Я чуть с ума не сошла! Ой, прости, больно? Здоровяк, сипло ойкнув, стягивает губы в жгут, но все равно улыбается. - ...Даже приятно. Я... тоже люблю тебя, Шейн. Шейн с счастливым утробным хихиканьем - точно у морской свинки - в очередной раз впивается в него поцелуем; Вай и Кейтлин, облегченно выдохнув, перекидываются просиявшими взглядами и обнимают за плечи их обоих. Шейн едва не сворачивает им шеи в объятиях, радостно тараторя на каждый выдох: - Спасибо, спасибо, спасибо вам, девочки! Вы самые-самые лучшие друзья! Скажи, Бэн! - снова пихает она друга локтем. Бэн, снова хрипло ойкнув, кивает. - Спасибо, вам всем... Если бы не вы, меня бы уже не было. Ты... лучший командир, Кейтлин, - улыбается он. - Был рад служить тебе. - Лейтенант! - окликает бодрый голос сзади. - Подмога идет! Действительно. Через четверть минуты на горизонте показываются сразу два служебных грузовика и целых три санитарных машины. Бригады медбратьев выскакивают из кузовов с носилками наперевес и бросаются к раненым организованным строем. Мохан вышагивает из машины, пыхтя папиросой, как чайник, встает грозовой тенью перед бойцами, медленно обводит страшными глазами весь периметр потерь, втягивает носом воздух с протяжным свистом и высказывает все свои впечатления одним словом. Закидывает в рот пригоршню таблеток, пережёвывает их насухо и закономерно гавкает следующее слово: - Кирамман! - Здесь, сэр! - вытягивается Кейтлин. - Что здесь, черт возьми, произошло... *** Раненых уносят санитары, арестованного заковывают в наручники и запирают в грузовике, новый отряд миротворцев под руководством Мохана и Кейтлин обследует пещеру и лабораторию. Чего они только не выносят наружу... и изуродованные тела тварей, и канистры гремучих кислот, и целые бочки пороха, двадцать ящиков динамита, семьдесят галлонов мерцания - и это лишь то, что удается опознать с первого взгляда. После часа поисков, выносят и самое страшное... а именно - то, что так отчаянно искали. Бездыханных, холодных, изувеченных детей, либо то, что от них осталось. Насчитывают семнадцать. Что с ними делали - никто не решается даже предположить. Тела забальзамированы, многие заморожены. Почти все вдоль и поперек покрыты хирургическими скобами - у каждого зашиты грудь, голова и живот; номерные бирки болтаются на белых пальчиках ног. У Вай от их вида темнеет в глазах. - Этот ублюдок даже их имена не подписывал... Кейтлин прихватывает бирку побелевшими кончиками пальцев и выговаривает только шепотом: - Двадцать восьмой. Это - даже не все... Они встречаются заледеневшими глазами.

- Скольких еще не хватает? - Вай не решается спросить вслух.

- Кейтлин! - окликает надорванный визг Шейн, граничащий с плачем. - Рауль здесь! Он еще жив! Сюда, скорее! Две подруги срываются на зов пулей, подлетают к носилкам, где уже столпились полукругом несколько коллег, распихивают их локтями и встают столбом. Лицо Шейн перекошено слезами так, что они обе просто бояться опускать взгляд к носилкам. Когда все-таки опускают, то не сразу понимают, отчего столько горя... Мальчик цел, только до ужаса бледен - почти зеленый. Голубые глаза широко распахнуты и на фоне багрово-красных треснувших белков кажутся просто стеклянными, но это не так - зрачки отчаянно бегают по скопищу лиц, словно пытаются что-то сказать, но губы не могут даже шевельнуться. - Полный паралич тела, - скорбно констатирует хирург, кольнув иглой по нескольким точкам на детской ладошке. - Длинный продольный разрез в эпигастриальной области, и поперечный - от правого до левого подреберья. Предположительно, удалено легкое, желудок, часть печени, и также... поврежден спинно-мозговой канал. Но пульс стабилен, дыхание ровное, зрачки реагируют на свет - он в сознании. Его прооперировали... около трех дней назад. - Он будет жить, доктор? - отмирает Кейтлин. Врач спускает сдавленный вздох и долго подбирает слова: - Жить будет, но только... - И снова одергивается, видя, что глаза ребенка направлены прямо на него. Договорить не решается, но молчание оказывается красноречивей.

- Он обездвижен навсегда, - понимает Кейтлин и опускает полный сожаления взгляд назад к мальчику.

- Рауль... Укладывает ладонь на его макушку - скобы царапают ей пальцы. Испуганные, иссушенные глаза мальчишки заглядывают в ее. Она мягко оглаживает его обритый висок и тараторит чутким полушепотом: - Все хорошо, все хорошо, Рауль. Мы - миротворцы, мы пришли спасти тебя, не бойся нас. Все кончилось, милый, все позади, никто больше тебя не тронет. Мы отвезем тебя к маме и папе... Они так скучают, Рауль, они ждут тебя... Ты снова увидишь их, Рауль. И маму, и папу. Ты снова вернешься домой... Лицо мальчика не выдает почти никаких признаков жизни, но крупные горячие слезы наливаются в уголках красных глаз и стекают по щекам ручейками. Кейтлин не представляла, что во взгляде ребенка может быть столько страданий. У нее пропадает голос. Из оцепенения ее вырывает только зов офицера: - Лейтенант! Еще один выживший! - Это Генри... - шелестит выдох Вай, и по холоду в нем Кейтлин уже догадывается, что увидит, когда обернется. Мальчонка - совсем нагой, тощий и бледный, как кость, напуганный до полусмерти - пронзительно вереща, брыкается на носилках так, что двум санитарам приходится держать его в четыре руки. Третий наполняет шприц. - Тише, тише, малыш, все хорошо, больше не надо бояться. Никто, никто больше не причинит тебе вреда, ты в безопасности, мы - твои друзья, мы поможем тебе, мы вернем тебя родителям... - Уговоры летят впустую. Мальчишка отвечает лишь новым криком - истошным, страшным, нечеловеческим - таким, что резонирует в висках и схватывает сердце. Рвется, как одержимый, гавкает, отчаянно мотая головой, разбрызгивая слюну и пену, пытаясь укусить медбрата, ревет, как вепрь, налетевший на колья, и задыхается от собственного плача. - Мы... нашли его в одной из клеток, лейтенант, - сдавленно рапортует один из офицеров. - Он... не хотел вылезать. - Что за монстр мог сделать это...? - шелестит трепещущий голос Шейн. Не отвечает никто. Вай с запозданием стряхивает ноздрей скатившуюся слезу, не сумев поднять руку. Она в этом не одинока... За все годы службы не многим из офицеров приходилось видеть подобное. И вряд ли кому-то удастся когда-нибудь это забыть. Кейтлин же смотрит без дыхания и без единого движения, как изваяние, обескровленное самым чистым, самым холодным, опустошающим гневом. Вай не знает, на кого именно смотреть страшнее. Ледяной взгляд подруги медленно смещается в сторону - к кузову грузовика, где в решетчатом окошке виднеется лицо Мясника. Вай видит, как встречаются их глаза.

- Ты...

Стрик и бровью не ведет. Лицо его хранит такое безучастное молчание, что ощущается, как насмешка. Кейтлин протягивает руку к кобуре подчиненного офицера и выхватывает кольт. Вай видит, как плавно и твердо она шагает к грузовику с прямой спиной, видит, как ярость разъедает синеву ее радужек до дна, видит, как ее пальцы заученным движением защелкивают обойму, и не решается ее остановить. Делает это Мохан. Подступает к подчиненной сзади тихим шагом и кладет руку ей на плечо. Кейтлин останавливается, обернувшись вполглаза, не произносит ни слова, но взгляд говорит за нее: оружие она не уберет. Даже по приказу. И ей плевать, чего этот выстрел будет ей стоить.

- Пустите.

Мохан же смотрит со всем пониманием, приклонив голову, и говорит спокойно и тихо: - Это - не твое право, Кирамман. - Взгляните на них, сэр... - Зрачки ее плавно смещаются в сторону мальчиков. - ... И скажите мне, что он этого не заслужил. - Заслужил и куда худшего, Кирамман, - кивает шериф. - Но это - не твои дети. И не тебе за них мстить. Фраза не звучит, ни как приказ, ни даже - предостережение. Простой сухой факт, который почему-то именно сейчас принимает решающее значение. Кейтлин бросает долгий ненавидящей взгляд в окно кузова. Глаза убийцы все также ничтожно пусты. Ладонь ее сжимается на рукояти кольта последним искушающим движением, но все же смягчается и убирает оружие за пояс. К шерифу она поворачивается все еще со смятением - Мохан вкрадчиво кивнув два раза, уводит ее чуть в сторону. Вай не слышит, что именно он ей бормочет, но видит, с какой заботой он похлопывает ее плечо, поддерживая и успокаивая. - Все правильно, девочка, - читает Вай по губам. - Все правильно. Кейтлин кивает с тяжелым признанием, но явно не верит. Тихо шепчет что-то в ответ, заметно глуша в горле дрожь; в голубых глазах подрагивают полоски влаги, но взгляд ее все же понемногу легчает. Мохан укладывает ладонь ей на затылок, легонько взъерошивая волосы - совсем по-дедовски. - Это - наша работа, девочка. И ты сделала ее, как надо. Помни это, Кирамман. Он отпускает ее и отходит к другим подчиненным. Кейтлин, наконец подняв голову, втягивает с шумным вдохом новые силы и обращает прояснившиеся глаза к подруге. Вай шагает ей навстречу, берет за руки, мягко бодает переносицей в лоб. Они замирают на время лицом-к-лицу, ни говоря ни слова, купаясь во взглядах друг-друга - желанных, любимых и светлых, несмотря на всю увиденную и пережитую боль. - Мы справились, Кейт. Все позади. Кейтлин отвечает горьковатой улыбкой и ложится лбом на ее лоб.

- Если бы мы пришли раньше...

- Без "если", кекс. Мы пришли сейчас. Благодаря тебе. Все, кто живы здесь сейчас, живы благодаря тебе.

- Ты - правда хороший командир, кексик. Всегда им была. Мне можешь поверить. - У меня... ноги трясутся. - У меня тоже. Это бывает... - Нет, постой... Ты... тоже чувствуешь...? - О чем ты? Ноги обеих и правда мелко подрагивают. Как и земля под ними. Вода в лужицах бежит кругами, мелкая щебенка подскакивает на песке. Гул прокатывается по округе из глубины грота. - Что за...? - Миротворцы - все до единого - вздергивают головы, как по команде. За гулом - рев. Оглушающий, протяжный, свирепый - словно медвежий, или... волчий. - Если это то, о чем я думаю... - выдыхает Кейтлин. Старик в грузовике хватается за прутья со страшными глазами: - Что вы натворили... Толчок - новый грохот проходит по земле волной - скалы воют, камни крошатся, срываясь в ручей. Рев нарастает и отдается в тоннеле громовым эхом вместе с боем чьих-то гигантских лап. - Все назад! - только и успевает крикнуть Кейтлин, как скалы рушатся, вздымая тучу брызг и пыли. Мохнатое чудовище вырывается из серого облака, разинув исполинскую пасть. - Огонь! - трое офицеров успевают лишь вскинуть стволы винтовок - один взмах гигантской лапы раскидывает их, как игральные кости. Монстр бросается прямо к безоружным Кейтлин и Вай. - Кейт! - все, что Вай успевает сделать - только толкнуть подругу в сторону, а потом... Огромная пасть лязгает над самой ее шеей, затылок заливает слюной. Один рывок - земля бесцеремонно исчезает из под ног; колени бьются о камни, скалы царапают бедра, боль почти ослепляет - не будь на ней высоких ботфорт - кожа содралась бы в мясо. - Ваааааай! - надрывный крик Кейтлин несется вдогонку, но быстро глохнет где-то далеко позади. *** Мир скачет, летит и пляшет, и смазывается в глазах в вихрь пятен; воротник давит и душит, спина от толчков норовит сломаться пополам, желудок воет от тряски и просится вон из тела вместе с душой. Что еще происходит - Вай не разбирает. Понимает только одно: ее несут. И адски быстро. Зверь несется с такой скоростью, что ветер лупит по щекам и поймать хоть глоток воздуха удается, только распахнув рот во всю ширь. Ноги болтаются где-то далеко позади, как два мешка; подошвы ботфортов стираются о грунт до самых стелек и жгут изнутри стопы. Руки двигаются медленно, как в хмельном бреду. - Пусти! Пусти, сукин сын! - Вай пытается бить волчью морду локтями. Куда там... Зверь, ворчливо фыркнув, только встряхивает ее посильнее и крепче сжимает зубы. Она рвется, барахтается, бьет снова, снова и снова, брыкает ногами, лупит мохнатые бока, что есть сил. - Плохой пес! Брось! Брось, кому говорят! - Однако, бросив юркий взгляд вниз, она быстро передумывает. Под ногами - обрыв. - Стой, не бросай! Хороший пес, держи меня, держи! Дело - дрянь, деваться некуда. Все, что ей остается - это вцепиться в шерсть зверя покрепче и обхватить ногами его шею, как мартышка - мамку. Удобней особо не становится: ездить верхом ей прежде не доводилось, а вниз головой - тем более, но хоть ноги не переломаются. Куда они бегут? Почему она еще жива? Сможет ли Кейтлин найти ее? Вопросы бьются о черепушку, как шарики, и вываливаются куда-то через уши. Новый прыжок - высокий, длинный - сердце делает сальто в грудине и ухает о ребра вместе с новым сокрушительным толчком. Город пляшет в глазах, как узор в безумном калейдоскопе - с такого ракурса даже Вай его видит впервые. Крыши визжат и лязгают под железными лапами, козырьки, вензеля и флюгеры со свистом рассекают воздух в где-то дюйме от ушей. Они несутся, прыгают, скатываются, снова взмахивают куда-то в воздух, потом, наконец, приземляются на твердую брусчатку. Зверь мчится, не разбирая дороги и сносит все на своем пути. Люди визжат, шарахаясь в стороны, гремят выстрелы, но все - мимо. Пара пуль просвистывает у Вай над макушкой и рикошетит от панциря на спине гиганта, как две горошины. Самых смелых и неуклюжих зверь разбрасывает лапами, либо просто топчет на бегу - кровавые следы вытягиваются позади кривой дорожкой вместе с обрывками одежды и останками тел. - Стой! Хватит! Остановись! Да стой же ты! - орет Вай, но куда там... С кем вообще она пытается говорить? Переулки петляют и сужаются - зверь взмывает на новую крышу. Вай едва не выворачивает наизнанку, но ее выручает кусок трубы, который услужливо бьется о лоб, и качка перестает ее волновать. Что происходит дальше, сколько времени проходит, и куда они прибегают - она разглядывает, будто через туман. Свет резко гаснет - становится очень холодно и сыро. Новые крики - сначала удивленные, потом яростные, потом болезненные и испуганные лупят по ушам набатом. Всюду раздается стрельба, а затем... сырой камень больно бьется о спину, потом - об затылок, и мир, наконец-то, останавливается. И тут же меркнет вместе со всеми звуками. *** В сознание она приходит, лежа во тьме на каменном полу. Пытается приподнять голову - удается лишь с третьей попытки - затылок болит так, словно раскололся надвое. Мрак висит высоко над глазами, но, кажется, это - не слепота - всего лишь замкнутое пространство, при том довольно объемное; мутные очертания высоких колонн проглядываются в блеклых отголосках света. Похоже на заброшенный подземный шуримский храм. В детстве Вай доводилось пару раз сюда залезать. Собрав силы, она переваливается на бок, затем на живот, пытается подняться - попадает ладонью во что-то теплое и вязкое. Кровь, определяет она, не глядя, и хрипло охает, едва приподняв глаза. Трупы раскинулись перед ней полукругом - перекореженные, разодранные, выпотрошенные - не меньше десятка. Пол покрыт кровью и ошметками внутренностей, гильзами разных калибров, осколками гранат, обломками оружия и прочими следами неравного боя. Жуткие упоенные чавкающие звуки доносятся со спины... Вай сглатывает ком желчи, медленно оглядываясь через плечо. Увлеченный трапезой зверь, по счастью, не смотрит в ее сторону, правда радоваться этому она не торопится. Пожирает он с таким аппетитом и рвением, что, кажется, даже всей горы фарша и костей, скопившейся у него под лапами, ему хватит от силы минут на пять. И ждать своей очереди Вай не очень хочется. Но обглоданная кость прилетает прямиком ей в щиколотку, и, отшатнувшись в ужасе, она невольно вскрикивает. Зверь вздергивает острое ухо. - Тише! Замри! - чутко шикает чей-то тонкий совсем девичий голосок, и Вай покорно замирает. - Не кричи - он нападет! Монстр, настороженно вслушиваясь, обводит помещение желтыми глазами, бросает короткий невзрачный взгляд на Вай, но не проявляет особого интереса - быстро возвращается к еде. - Расслабься, принцесса. Такую(!) тухлятину даже он жрать не станет... - Сердце Вай рухает в ноги булыжником. Этот голос она узнает с одного слова, где и когда-угодно... Она плавно поднимает взгляд вперед - туда, где в сером полумраке на каменных ступенях, под разрушенным монументом стоят две невысокие девушки. Одна - светловолосая, изящная и хрупкая - робко съежившись, смотрит в ответ большими взволнованными голубыми глазами. Вторая же, застыв как призрак, смотрит на Вай из-под голубой челки - словно на назойливое насекомое. - Ну, здравствуй... сестренка.