Диалог Глаз

Раз, два, три, четыре, пять, Вышли призраки играть. Затаились звери в норках, Воет ветер на задворках, На ветвях замолкли птицы. Что-то странное творится. Ковыляет в торопях Старый волк на трех ногах, А четвертую в зубах К Чернорукому несет; Он ее назад пришьет. Чернорукий лапу принял И пилу из шкафа вынул... И отправился назад Волк уже на двух ногах. Доктор, Доктор Чернорукий Вылечит любую хворь! Вылечит чуму, ветрянку, Гепатит, цингу и корь! Много крови побывало На его кривой пиле. Загляни к нему на вечер. Будет рад тебя увидеть Он на мраморном столе.

***

- Узнаешь? - азартно любопытсвует Одена. Вай протяжно хмыкает, легонько почесав затылок, и начинает потихоньку проговаривать с ней в голос...

***

Шесть, семь, восемь, девять, десять, Нависает тьма над лесом. Ищет крот свои глаза. Старый Джонни их забрал, Крысолову подарил, Чтоб он крысок покормил. Мать-зайчиха малышей Ищет в дебрях камышей, Но лишь кости на золе Видит в ядовитой мгле. Крысы слопали зайчат И довольные сидят, Тихо матери шипят: "Забирай своих детей. Мы не жалуем костей!" Раз, два, три, четыре, пять, Выходи и ты играть! Поиграй со Сладким Берти В догонялочки со смертью. По дорожке из конфет Выйдешь ты к нему на свет. Принеси ему в подарок Ожерелье из зубов, И тогда он в фарш порубит И в обертки упакует Названных тобой врагов. Шесть, семь, восемь, девять, десять, Рыщут призраки по лесу. Только Висельник скучает Возле черного анчара. Мылит бережно петлю. Не одну, а целых десять! Чтоб гирляндами развесить Дорогих гостей к утру. Раз, два, три, четыре, пять, Призраки не любят ждать. Начинается игра. Вот и прятаться пора!

***

Вай замолкает в тщетных попытках припомнить больше. - А дальше? - наседает Одена. - Но это все! - Вот и нет...

***

Не раздумывай, не жди, Сразу к Шляпнику Беги! Там, за речкой, на опушке Ты найдешь его избушку. Он детей послушных любит: Приютит и приголубит, От любой беды укроет, Недругам проход закроет. Шляпник, Шляпник, Добрый, чуткий. Чужакам с ним плохи шутки. Кто нарушит твой покой, Тот ответит головой! Часто ночью на охоту Он выходит на болота Злые головы срывать И в копилку собирать. Но, кто знает, может статься, Надоест ему скитаться, И за новой головой Он придет к тебе домой. Раз, два, три, четыре, пять, От него не убежать. Любит шляпник поиграть. Прячься! Он идет искать!

***

- Неужели ни разу не слышала? - Слышала миллион раз, но не о Шляпнике... Откуда вообще это пошло? - Изо рта в рот, - предполагает Одена, пожав плечом. - В каждом дворе рассказывают по-своему. Но про остальных-то вы должны были хоть что-то слышать? Джонни, Крысолов, Чернорукий Доктор, Сладкий Берти... - Они-то тут при чем? - Мало кто знает... но ходит слушок, будто Роджерс был ими всеми. И все это - его старые прозвища. - В этом есть хоть какая-то гребаная логика? - Как и во всем Роджерсе, - усмехается Одена. - Может и бред, но... некоторые истории действительно звучат, как что-то близкое к правде. Или, по крайней мере, как что-то в его духе... Взять хотя бы байку о Сладком Берти - моя любимая, кстати. - Что за Сладкий Берти? - интересуется Кейтлин. - Никогда о нем не слышала. - Вряд ли пилтовским принцессам о нем рассказывали, - тихо подтрунивает Вай, и пара синих глаз украдкой обдает ее уязвленным огоньком. - Тогда просветите, пожалуйста. - У тебя лучше выйдет, - подмигивает Вай Одене. Красотка усмешливо качает головой. От ораторских изысков в этот раз воздерживается, но все же снижает голос до лисьего полушепота: - Сладкий Берти подбрасывал сиротам конфеты из человеческой плоти. Каждый, кто тронет сироту, мог стать его жертвой и превратиться в фарш. Говорят, если захочешь кого-то наказать - положи в полночь под консервную банку свой молочный зуб, позови Берти три раза и назови имя обидчика. И тогда... на следующий день найдешь под банкой конфету... - Признавайся, клала? - поддевает ее Вай локтем. - Клала, - хихикает Одена. - Ну и кто жертва? - Торговка из рыбной лавки - отлупила меня треской, которую я попыталась стащить. - Ну и как? - Ну... от меня еще три дня потом несло рыбой. - А торговка? - Жива и здорова - до сих пор меня ненавидит, - склабится Одена. - Тот же облом - зря зубы выдирала, - вздыхает Вай с напускной досадой - пара круглых синих глаз боязливо смещаются к ней.

- Лучше тебе не знать, кексик.

- Догадываюсь.

У тебя, часом, больше молочных зубов не осталось...?

- Все потрачены.

- Что ж... пожалуй, и правда звучит как что-то похожее на Роджерса, - подмечает Кейтлин, чуть подумав. - Как и Чернорукий Доктор, - поддакивает Одена. - Многие дразнили его этим именем. Роджерс, кажется, не возражал. - Какой еще Чернорукий Доктор? - озадачивается Вай. - Ты смеешься? - вскидывает Одена голову. - Его каждый знает! Чернорукий Доктор - тот, который сшивал животных и людей из кусков трупов... - И делал из них рабов-зомби? - припоминает Вай. - Он самый. - Его же Кривой Доктор называют, нет? - Черноруким - чаще. - Чернорукий, говоришь... - протягивает Кейтлин куда-то в пространство. - Это уже... любопытно. Теперь уже Вай косится на нее с тенью опаски. - Это просто выдумка, кекс, - фраза выходит скорее вопросом. - Его не существовало... - Его - нет, - медленно кивает подруга, - но у него был вполне реальный прототип в жизни - Доктор Хольес. Я читала о нем. От ее голоса и взгляда поеживается даже Одена. - Нет, мертвых он не воскрешал... по крайне мере не буквально. И зомби из них не делал, - мягко усмехается Кейтлин, довольная эффектом. Но тут же хмурится снова. - Но вошел в историю, как первый хирург, сумевший успешно провести пересадку органов от человека к человеку... даже не одну. Только, к сожалению, вовсе не по просьбе пациентов, и, к сожалению... не с первой попытки. Далеко не с первой. Вай тревожно сдвигает брови.

- Пересадка органов, говоришь...

Кейтлин, поймав на себе ее взгляд, моргает в подтверждение, но отвечает с ноткой сомнения: - Это было... почти сто семьдесят лет назад. В Кумангре. - Его нашли? - наседает Вай. - Нашли его лабораторию, записи и... двух пациентов. Тех, что выжили. Он держал их на цепи в подвале - вел наблюдения. Физически они были здоровы, но лишились рассудка, одичали, даже говорить разучились - никто так и не смог их опросить. Сколько побывало у него на столе на самом деле - неизвестно до сих пор. В его журналах было зафиксировано около... мм... сорока-сорока пяти операций... Пять успешных. На его исследованиях основаны почти все учебники трансплантологии, насколько я знаю... - Он резал... - Вай осекается, украдкой скосив зрачки к Одене, но все же выдавливает почти шепотом: - ... только взрослых? - Я вообще-то все слышу, - одергивает колкий голосок. Кейтлин зарывает глаза куда-то в память. - В книгах точный возраст не упоминался, но... полагаю, что да. Только взрослых. - И только людей? - не отступает Вай. - Тренировался на животных: на крысах, на птицах, на кроликах, кошках, собаках... Среди животных из его записей, успешных операций было намного больше. Правда само число переваливает за двести, насколько я помню. Но из разумных рас были только люди... - Йордлы не признаются, - тихонько вставляет Одена, - но многие из них ровняют нас с животными. - Откуда знаешь? - любопытствует Вай. - Бэтси говорила. Я упоминала, что характер у нее - дрянь? Напарницы переглядываются в красноречивом молчании. - Ты не знаешь, откуда у Роджерса могло взяться прозвище Доктора? - Он же... доктор, - неуверенно протягивает Одена. - Это все знают. Он сам этим хвастается. - Доктор наук, - понятливо кивает Кейтлин. - Но не врач... - А есть разница? - Эм... - Он ведь разработал кучу лекарств, - рассуждает Вай в голос, - и вылечил гребаного Мистера Пушистика. Собственными руками. - И не только его, - подхватывает Одена. - Ребятня толпами таскала к нему своих животных - он единственный лечил бесплатно. Кристи раз десять приносила ему своих мышей... а потом - их чучела - в обмен на конфеты.* - Все любопытнее... - бормочет Кейтлин, оглаживая губы подушечкой пальца. - И... кто еще был в той считалке...? - Мышелов... Висельник... - припоминает Вай, - и... Старый Джонни? - Джонни-Слепитель, - доканчивает Одена. - Уж его-то вы должны знать. - Скармливал жертвам их собственные глаза - слышали двести раз, - подтверждает Вай, усмешливо фыркнув, и вдруг осекается навострив брови. - Постой... но ведь Джонни был человеком! - Но был очень низкого роста. Даже его конь, - заговорщически понижает собеседница голос, и все смешливые нотки из него пропадают в один миг. - Никто ведь не видел его без маски и плаща. - Он жил... - Даже Кейтлин вспоминает не сразу, - почти четыреста лет назад. Кто может его помнить? - Йордлы помнят. - Тонкий голосок сходит почти до шепота. - Те, кто выжил. Бэтси видела его собственными глазами. Обе подруги замирают, проглотив дыхание и пульс на пару секунд. Стайки мурашек оперативно вгрызаются в кожу. - И... как ей удалось спастись? - подает Кейтлин слегка осевший голос. - Джонни спас ее. Ее и ее близких. - Но... от кого? - хлопает Вай глазами. Одена замирает на ней таким взглядом, словно ответ написан прямо у нее на лбу. Однако выжидающая тишина требует пояснений. - Баббета никогда не рассказывала тебе, что творили с йордлами в то время...? - Никогда, - роняет Вай с нарастающим недоумением. - И ты не знаешь...? - смещаются к Кейтлин изумленные изумрудные глаза. Кейтлин шумно вздыхает, печально потупив голову. Вай обдает ее вкось вопрошающим взглядом. - В седьмом веке шуримские алхимики предположили, что в крови йордлов содержится секрет бессмертия, - рассказывает подруга горчащим полушепотом. - И... начали готовить из нее эликсиры, и... ставить над ними опыты. - Это еще только то, что попало в книги, - кисло подмечает Одена. - Кто-то приписывал чудотворные свойства их мясу, кто-то - шкурам. Шубы из йордлов ценились на вес золота... - Большую часть подкосило то, что знахарки и шаманы чертовски любили приписывать "чудотворные" свойства их причиндалам, - вставляет она, красноречиво скользнув глазами вниз. - Как говорит Баббета: "Сотню йордлов кастрировали, чтоб полсотни импотентов получили несварение желудка.". Кейтлин перекашивает; желудок споро отзывается протестующим урчанием; как назло - чертовски громким. - И кто-то правда верил? - брезгливо корчится Вай. - Люди до сих пор верят в гадалок, гороскопы, и - что от мастурбации можно ослепнуть... - усмешливо сужает Одена уголки глаз. - А что, нет? - ...Кто-то - даже в витамины. Кейтлин приоткрывает было рот, вздернув палец, но, чуть подумав, все же воздерживается от возражений. - Так или иначе, - продолжает Одена, - желающих проверить находились толпы. На йордлов охотились, как на зверей. Тогда и появилась легенда о Слепителе - охотнике на охотников. Йордлы до сих пор славят его, как избавителя и защитника. - Он убивал людей сотнями, Одена, - сурово понижает тон Кейтлин. - Он был монстром. - Он убивал убийц, - твердеет голос девушки. - И их было много. Не знаю, как у верхних, но у нас это называют "правосудием". Пронзительно-синие глаза борются с ее взглядом несколько секунд, но все же сдаются - опускаются в землю с тяжелым пониманием. - И йордлы помнят это. Они должны нас ненавидеть... - Не преувеличивай, детка, - смягчается Одена, легонько поддев ногой ее ногу. - У йордлов хорошая память, но это не значит, что они злопамятны. Тем более их род уже отомщен... - И Бэтси видела его(!)? - поднимает Кейтлин страшные глаза. - Как она узнала...? - Она запомнила голос. И узнала его, спустя годы. А он узнал ее. - И это правда был Роджерс? - недоверчиво уточняет Вай, правда голос предательски дает хрипотцу в пересохшем горле. - Именно он? - Я говорю лишь то, что слышала, - разводит Одена ладони. - Бабетта рассказывала, когда мне было шесть, или семь. Кто знает... может, она где-то и приукрасила... А может, привирала сама Бэтси - с нее станется. Но многие из страшилок об остальных я слышала в их пересказе. Кто знает... может, они действительно верят, что все это о Роджерсе. Вай задумывается, проговаривая вслух: - Шляпник, Чернорукий Доктор, Сладкий Бэрти, Джонни-Слепитель... Не многовато ли подвигов для одного полоумного йордла? - В сказки веселее верить, когда их герой перед твоими глазами, - пропевает Одена на философский манер, азартно сощурив уголки глаз. - И ты веришь? - спрашивает Вай без издевки. - В детстве верила. Да и... не только я. Кейтлин опускает зрачки в задумчивую тишину. Серебристый полумрак сверкает в них догадками, как узор в разбросанной мозаике. - Поэтому его так боятся? - оживает она. - Боятся? - удивляется Одена. - Его любят. Дети обожают. Йордлы боготворят. - Даже... несмотря на его прошлое? - Это ведь только слухи, - отмахивается девушка. - И даже если что-то из них было правдой... люди знают его, как веселого Дядюшку-Роджерса, который кормил их в детстве конфетами, дарил игрушки, смешил своими выходками, и лечил их кроликов. Это - прошлое и настоящее, которое он сам себе выбрал. Сколько бы имен и личностей у него не было, эта - явно его любимая. Он и сам любит посмеяться над страшилками о себе. Это ведь... Роджерс, - выдыхает она с теплотой. - Но... чем он так важен, Одена? - теряется Кейтлин. - Почему все, кого мы спрашивали, боялись даже говорить о нем? - Правильно делали, - серьезно понижает она голос. - Боятся не его, а тех, кто его покрывает... - Кто? - не выдерживают обе подруги. Одена, одернувшись, пригибает голову и стискивает зубы. - Язык без костей... - прорезается свозь них досадливое шипение. - Одена... - Кейтлин вновь берет ее за руку просящим жестом. - Пожалуйста. Девушка, навострив слух, нехотя окидывает вороватым взглядом окрестности, точно заяц, застывший ночью в поле; все кошачье озорство и уверенность в ее больших глазах гаснет, сменяясь трепетом. Она придвигается так близко, что и Вай, и Кейтлин почти что слышат, с какой частотой забилось ее сердце. - Я могу передать только сплетни, - прорезает тишину ее заговорщический полушепот. - И это вовсе не значит, что они правдивы... - Само собой, - подмигивает Вай. - Болтают, что Роджерс много лет работал со Смитчем. - Смитчем**? - настораживаются девушки. - О нем-то вы слышали? - С-слышали, - нехотя признает Вай сквозь зубы, и тоже начинает косить глазами в стороны. - Они были партнерами, - бормочет Одена так, будто зажала в зубах мочалку. - Лет десять-пятнадцать, может и больше. Что их связывало, и чем именно они занимались - я не в курсе, но Смитч за это время здорово поднялся - стал, по сути, первым крупным хим-промышленником в городе. Потом, они вроде бы расплевались - Роджерс пошел своей дорогой, но... есть слушок, что он еще долго спонсировал его разработки. И... кто знает... - Где-то высоко в небе каркает ворона; девушка вздрагивает, вскинув голову, и говорит еще тише: - Возможно... он делает это до сих пор. Правда это, или нет, но Смитч тщательно следит за тем, чтобы об этом молчали. - Разве Смитч настолько страшен? - скептично морщится Вай. - То что он редкий выродок - не секрет, но, кажется, даже другие бароны над ним смеются... - Смеются и презирают, - кивает Одена, - но уважают Роджерса. Почти все они сидели у него на коленях в детстве, большинство, хоть по разу, ели у него с руки, и ходят у него в должниках. Не знаю, какие у них к нему интересы, но они тщательно берегут, и их, и его, - подчеркивает она, предостерегающе сверкнув глазами, - Сама Гласк его защищает. Особенно тщательно. - Гласк? Рената Гласк? - напрягается Вай. Странное предчувствие оседает в щиколотках уже знакомой, неподъемной тяжестью. - Это с чего бы? - Говорят, она ему чем-то очень сильно обязана... - Чем, Одена? - настораживается Кейтлин. - Можешь предположить? Одена всерьез задумывается - упирается озадаченным взглядом в ноги и простукивает пальцами по ящику монотонную дробь. - Могу припомнить только один разговор... пару лет назад, у нас в баре. Подручные Силко спорили о чем-то - смысл я не уловила, но смогла разобрать пару фраз... - Каких, Одена? - Насколько я поняла: Силко приходил к Роджерсу с какой-то сделкой, три - нет, получается уже... где-то пять лет назад... и, вроде как, Роджерс его развернул. Потом пару раз проскочила фамилия: "Гласк", и фраза: "Теперь из-за этой змеи мерцание сочится в каждую щель, а мы теряем союзников!". Еще пару раз упоминали Смитча, но о нем я уже ничего не услышала... - Одена подзамирает языком на последнем слоге, и судя по оживившимся, забегавшим зрачкам начинает догадываться сама. - Черт... Чтоб меня в уши выдрали... А ведь правда... - Одена? - бережно одергивает Кейтлин. Девушка протяжно хмыкает под нос и чертхыается снова, потом, чуть оправившись, возвращает к ней взволнованные глаза. - Я не знаю, что там произошло, но все в курсе, что у Силко не было никаких конкурентов до Ренаты... Она была второй, кто поставил мерцание на конвейер. Смитч был за ней. Не хочу гадать, при чем тут Роджерс, но если все так, как я думаю... Вай и Кейтлин встречаются тревожными взглядами.

- Похоже, мозаика-таки сложилась...

- Еще не вся.

- Боги, если кто-нибудь узнает, что я вам сказала... - Никто не узнает, Одена - мы клянемся тебе, - трепетно шепчет Кейтлин. - Прошу, скажи только одно: тебе известно, что связывает Роджерса с Ренатой? Девушка немного успокаивается под ее чутким взглядом - расслабляет плечи, но голос все равно шелестит от волнения: - Не знаю. У них, вроде-как, нет никаких общих дел, и их никогда даже не видели вместе... Но я знаю, что она перерезала за него уже не одну глотку. Собственными руками. - А... что-нибудь о прошлом самой Ренаты? - вкрадчиво сужает Кейтлин уголки глаз. - Если честно, о нем во всем городе - ни слуху. Все знают только, что она поднялась на продаже протезов... и кажется, сама разработала свой. Лучшая технология в городе - все протезы на мерцании поставляет она. Но вот, кто оторвал ей руку, и где она раздобыла глаза - загадка для всего Зауна. Особенно для баронов. - Что значит... "раздобыла глаза"? - подозрительно сдвигает Вай брови. - Они у нее чужие, - выдыхает Одена с завоженным шипением. - Кто-то говорит - змеиные; кто-то - кошачьи... хотя, скорее всего - какого-то вастайи, но не человеческие - это точно. Она была первой, кому удалось сделать пересадку, и никто до сих пор не знает, как. Говорят только, что раньше она была слепой. - Рената? Кейтлин смаргивает. Две ядовито-алые вспышки загораются перед ее глазами и оседают пылью на ангельском девичьем личике... со старого портрета. Пульс отдается в позвоночнике судорогой. - Вай... - шепот сходит до эха; она замирает, распахнув озаренные глаза во всю ширь:

- Ренни.

Вай сглатывает. Ядовитая тяжесть в ногах уже успела забрать почти всю кровь из тела вместе с остатками сомнений.

- Мы. Влипли.

Одена, будто прочитав их мысли, мрачно кивает в знак согласия. - Я не знаю, чем так важен Роджерс для Ренаты, девочки... но она и так уже ищет вас. Поэтому... если мои слова что-то изменят, если у вас есть выбор... прошу, не подливайте ей масла в огонь. Она - последняя, кого стоит злить. Я похоронила уже достаточно друзей... включая тебя, Вай. И не хочу делать это снова. Вай оборачивает обреченный взгляд к напарнице.

- Может... пора отступить, кексик?

Но ответ ей и так хорошо известен.

- Не так быстро.

В любой другой ситуации Вай, скорее всего, уже сгорала бы от желания ее задушить, или влепить отрезвляющую затрещину, но сейчас, почему-то, рука сама собой тянется к ее ладони и сжимает преданным движением. Она ни за что ее не отпустит. В уголках тонких губ прорезается благодарная улыбка ей в ответ. - Спасибо, Одена, - глубоко кивает Кейтлин. - За все. И... прости нас за бессонную ночь. Девушка безнадежно качает головой, но все-таки тоже озаряется заботливой улыбкой. - Ерунда. Пугать вас было довольно весело, так что - не за что. Да и ночь была... вполне приятной, - подмигивает она, сладко потягиваясь; Кейтлин по неисцелимой привычке снова краснеет. - И закончится она еще не скоро... Вам есть, где ночевать, девчонки? Вай запоздало вздергивает глаза к мерцающей сквозь дымку луне, прикидывая время. - Подъемники уже закрыты. - Здесь... есть гостиницы рядом? - интересуется Кейтлин с легкой опаской; что именно они из себя представляют... ей не хотелось бы даже представлять, не то что - видеть. Однако, выбора, к сожалению... - Мой дом рядом, - оживленно заявляет Одена. - Всего в паре кварталов - там и до подъемников недалеко. Не замок, конечно, и роскошь не обещаю, но... если вас устроит, то для почетных дам мягкие подушки найдутся. - В изумрудном взгляде вдруг столько чистого смущения - именно сейчас, при этих словах, впервые за вечер, что оно, и умиляет, и льстит, и трогает до горечи - Кейтлин кивает без раздумий. Вай же едва не прыскает в голос: - Детка, мы может, и из Пилтовера, но корону пока отрастить не успели. Будем рады любой крыше - без шелковых простыней, как-нибудь обойдемся. Одена хихикает: - Шелковых не обещаю, но чистые будут. Может, даже без дыр. - Мы не стесним тебя, Одена? - нежно подает голос Кейтлин. - Места всем хватит, - мягко кивает спутница. - Если вас не смущает компания в постели... - Я - за! - Не в этом смысле, Вай, - нехотя возвращает Кейтлин подругу на землю. Одена, усмешливо качает головой, сползает с ящиков, и, размяв затекшие ноги, мягко возвращает Вай на плечи нагретый плащ. В след за плащем снимает и маску-мордочку - вокруг больших зеленых глаз краснеют следы прорезей. Две подруги с интересом любуются милой рябью веснушек на озаренных серебристым светом щеках. - Тогда стоит поторопится. Холодает.