Диалог Глаз

Вторник, 8 июля - девятый день наблюдений. Подозреваемые за день: 13:45 - Миссис и Мистер Боннат с сыновьями - Шон (5 лет), Корсо (7 лет), - давние клиенты, мать на сносях - 7-ая категория; 16:10 - Мисс Мартинсон с младшей сестрой - Каира (13 лет) - 2-ая категория; 16:30 - Миссис Синха с сыном - Раймонд (10 лет) - 3-я категория; 18:20 - Мистер Авино (слесарь - пришел чинить кран на кухне) - 2-ая категория. Примечания: 1. У Раймонда с матерью разные фамилии, разный цвет глаз, форма носа, овал лица, тип подбородка - есть сомнения в родстве. 2. Мистер Авино часто выходит на перекур и активно общается с клиентами (в основном, с отцами). Общался с отцом Генри в день их последнего визита. Основные события: 1. Сегодня с утра, пока Роджерс принимал поставку, нам с Вай удалось добраться до чердака. Однако не удалось его обследовать... *** - Не то чтобы я тороплю, Вай... но ты довольно тяжелая! Побыстрее никак нельзя? - пыхтит Кейтлин сквозь надутые, побагровевшие щеки, с трудом балансируя на дрожащих ногах. - Да не зуди ты! Я пытаюсь нащупать... - Щупай живее - у нас от силы минут пятнадцать! - Постой ровно хоть минуту, и все будет! - Минуту? У меня сейчас ноги подломятся! - Потерпи. Со скважиной, как с бабой - нежнее нужно... - Еще слово - и целоваться ты тоже будешь со скважиной, - грозно выдавливает Кейтлин сквозь стиснутые зубы, прежде чем запас воздуха в легких иссякает напрочь. Вай покорно замолкает. Полминуты зависшую тишину нарушают только звуки ритмичных щелчков в замочной скважине. Когда раздается последний - самый звонкий, а вслед за ним - победоносный шепот Вай: "Есть!", Кейтлин, лишенная сил, валится на колени; Вай, лишенная опоры, повисает на кольце люка. Скрип - треск - грохот - дверца распахивается - Вай слетает прямиком подруге на спину - Кейтлин с глухим охом утыкается лицом в пол. Гул ударов летит по коридору - один громче другого. - Ты цела, кексик? - виновато пыхтит Вай, растирая ей ушибленный лоб. - В следующий раз - я сверху, - бурчит Кейтлин, тяжело поднимаясь обратно на ноги. - Какого черта? - переводит она удивленные глаза в потолок. Вай запрокидывает голову и чертыхается тоже. Проем люка за открытой дверцей замурован досками. - Это слегка усложняет дело, - пространно подмечает Вай. Кейтлин меряет проем озадаченным взглядом и уверенно командует: - Ну-ка, ты теперь меня подсади... Вай, послушно присев, усаживает ее на плечи и приподнимает к потолку. Подруга для нее весит не больше ребенка. Кейтлин усердно продавливает ладонями доски, постукивает кулаком в паре мест на пробу - пыль валит в лицо из щелей вместе с ошметками мха и пены; щепки осыпаются Вай на голову. - Наглухо, - заключает Кейтлин с досадой. - Проход заложен уже давно... - Кекс... - Что, шея болит? - Нет. Слышишь...? Где-то этажом ниже доносится протяжный скрип двери; за ним - щелчки запираемого замка. - Фостер! - шипит Вай, - Закрывай люк! Кейтлин пытается. Скрежет старых петель оглушает, а под тяжестью дверцы шатается даже Вай. - Полегче там! - Не закрывается! Щелчки внизу сменяются мерным кряхтением и медленным, но очень усердным топотом, ползущим в сторону лестницы... - Быстрее, кекс! Она идет! - подгоняет Вай подругу ритмичными шлепками по бедру. - Я пытаюсь! Поднять дверцу насилу удается, но вот заталкивать ее обратно в тугой проем приходится уже кулаками; Вай от скачков на шее едва не падает. Шаги становятся все четче, и вскоре к ним примешивается раскатистый скрип ступеней. - Готово! - выдыхает Кейтлин, одарив дверцу финальным ударом, и Вай торопливо спускает ее на пол. Скрип ступенек набирает высоту. Две подруги, дергаясь, то влево, то вправо, ищут пути отхода. - Сюда! - пищит Кейтлин, схватившись за ручку двери кошачьей комнаты и рывком утягивает Вай за собой. Уже с порога им в ноги кидается добрая дюжина кошек с протяжным голодным мяуканьем; в ноздри бьет удушающий запах свалявшейся шерсти и стухших консервов - девушки, не успев перевести дух, зажимают носы и стискивают зубы. Скрип в коридоре затихает - старушка явно добралась до самого верха и теперь оглядывается. Вряд ли у нее это займет много времени. Вай и Кейтлин, затаив дыхание, рыщут глазами в поисках укрытия. Тщетно - комната, как и следовало ожидать, совершенно пуста, если не считать два десятка четвероногих друзей и примерно столько же расставленных по полу невпопад пустых мисочек. Вай, зацепившись взглядом за распахнутое окно, ретиво дергает подругу за рукав.

- Третий этаж! - выкатывает страшные глаза Кейтлин, выставив на показ три пальца.

- Есть идеи получше? - вскидывает брови Вай, отчаянно жестикулируя.

За дверью вновь раздаются шаги, и тут уже Кейтлин, бросив раздумья, сама подталкивает напарницу в сторону окна. Отделяют их от него лишь жалких шесть ярдов, но рассыпанные по всему периметру пола медные миски, рыбьи кости и сонные коты превращают путь в настоящую полосу препятствий, пройти которую нужно, в придачу, без единого шороха. Получается так себе - Кейтлин, поскользнувшись у плошки с водой наступает коту на хвост. Кот незамедлительно отзывается ошалелым воплем, цепляется всеми лапами в ее сапог и виснет на нем, как елочная игрушка - остаток пути девушке приходится ковылять вместе с ним. Старушка, судя по оживившемуся топоту, услышала. В окно девушки даже не вылезают, а скорее, выскакивают, едва успев зацепиться руками за карниз - ровно в тот момент, когда дверь в комнату приотворяется с тихим скрипом и на порог ступает пара похрустывающих ног. Деревянный карниз на удивление прочен - не отваливается, правда на этом почти все везенье девушек заканчивается. Расстояние до земли Вай оценивает примерно в два переломанных колена - в случае удачной посадки - этажи в доме намного выше среднего. Козырек над окном лавки мог бы смягчить падение, но тише бы его не сделал, а это существенный минус при том, что Роджерс стоит как раз возле него, ретиво ругаясь на грузчиков; благо хоть головы не поднимает. - И что теперь? - тактично уточняет Кейтлин, усердно пытаясь не смотреть вниз. - Может, она сейчас свалит. - Вай с надеждой вздергивает глаза обратно к окну. - Кис-кис-кис, - доносится из него скрипяще-ласковый голосок старухи. - Кто тут хочет кушать, мои сладенькие... - Еще идеи...? - Голос подруги подрагивает в такт стиснутым ладоням. Вай скашивает взгляд под ноги, насколько удается - недалеко под ботинками мелькает узкая полоска распахнутой ставни их собственного окна. - Держись! - командует она и разжимает руки. - Вай! Ставня жалобно взвизгивает под нежданной тяжестью пары ног и пошатывается - Вай едва не срывается, но все же успевает оттолкнуться и нырнуть в окно. - Прыгай! - командует она громогласным шепотом , пригласительно высунув руки. - Чего? - ужасается Кейтлин. - Прыгай! Я ловлю! Не то чтобы Кейтлин не верит, но закостеневшие пальцы, почему-то наотрез отказываются разжаться. - Давай же! Не бойся! - Я не боюсь, - нагло врет Кейтлин и стискивает руки сильнее. Решиться ей помогает вспрыгнувший на карниз тучный лохматый котище. Четвероногий друг с интересом пригибает нос к покрасневшим ладонями и щекочет напряженные пальцы подрагивающими усами. - Брысь! - грозно шикает Кейтлин, но кот с ответным шипением тут же заносит лапу и выпускает когти. Подумать Кейтлин не успевает. Успевает лишь ощутить испуг недолгого, но очень быстрого полета, прежде, чем приземлиться в кольцо чужих крепких рук. Раскрыть глаза она решается, только ощутив под бедрами перину из подушек и твердый паркет под каблуками сапог. Вай, насилу ровняя дыхание, плюхается рядом и разминает закостеневшие пальцы. - Напомни, пожалуйста, на кой хрен мы вообще от нее прячемся? Думаешь, она нас не слышала? Кейтлин, наконец, сведя зрачки в одну точку, безжизненно пожимает плечом. - Попасться на взломе с поличным - это последнее, чего бы мне хотелось... Хотя, нет! Проверять, взяла ли она с собой ружье, мне все-таки хотелось еще меньше! - Даже меньше, чем грохнуться с третьего этажа? - иронично изламывает Вай бровь. - Это была твоя идея! - Но первая подорвалась ты! Кейтлин открывает было рот, но не находит, чем парировать и отворачивается, почти по-детски надув губы. Вай, смягчившись, легонько пихает ее бедром. - И что насчет чердака? - вспоминает она. - На кой черт его заколотили? - Хороший вопрос... - вздыхает Кейтлин, растирая на лбу испарину. - Теоретически... его могли замуровать во время перестройки; многие делали так, когда прогнивали полы. Домам в этом районе по сотне лет, как ни крути...

- Или...? - Или Роджерс... а может, и Фостер, ужасно не хотят чтобы кто-то туда залез... - И как, по-твоему, тогда они сами туда забираются? - склоняет Вай голову в бок. Кейтлин, прикусив губу, загадочно уводит глаза куда-то к в сторону ванной. - Есть у меня одно предположение... *** 2. Кто-то из жильцов дома в пятидесятые годы промышлял бутлегерством. Нам с Вай удалось найти их тайник. Хотя искали мы не его... *** - Кекс... что тебе сделало это зеркало? - изнуренно стонет Вай, усевшись на край бадьи, пока подруга заворожено водит пальцами по золотой раме. - Напряги голову, Вай. Тебя ничем не удивляет гигантский кусок стекла весом в двести фунтов в толстенной золотой оправе в совершенно пустой квартире? - Меня удивляет то, что ты все еще чему-то здесь удивляешься. Напоминаю: это дом Роджерса(!). - Любопытно: значит, у Роджерса отторжение ко всей мебели, кроме гигантских зеркал с золотой лепниной, толщиной в мою ладонь, мм? - Каждый имеет право на мелкие капризы, - протягивает Вай наигранно философским тоном. - Мелкие(!)? - Указующий палец встречается с отраженным двойником. - Да в Центральной Опере и то интерьер поскоромнее! - Я как-то не замечала, чтобы Роджерс отличался особой скромностью, кекс. - Он даже не живет в этой квартире. - Может, кто-то из старых жильцов подогнал, - пожимает Вай плечами. - Сдается мне, не только мы любим трахаться, глядя в собственное отражение... Кейтлин багровеет вплоть до кончиков ушей - Вай, довольная эффектом, добавляет масла в огонь, нарочито скосив взгляд к отраженным в зеркале изгибам округлых бедер. Подруга, заметив, быстро уводит их из поля видимости. - Аренда жилья здесь стоит дешевле, чем проезд на лодке на другой берег. Что-то я сильно сомневаюсь, будто кто-то из постояльцев здесь смог бы так расщедриться, - парирует она с показным спокойствием. - Нет, Вай. Зеркало - явно забота Роджерса. - Ну и что с того? - На кой черт оно такое огромное, Вай? - Чтоб тебя лучше видеть, - подмигивает Вай и осекается почти сразу: Кейтлин взводит брови в таком красноречивом молчании, что пояснения становятся ненужными.

- Дошло? - ехидно моргают ее голубые глазки.

Теперь уже Вай, сжав губы до онемения, подступает к злосчастному зеркалу и примеряется взглядом к раме. Прихватывает руками, чуть продавливает, пытается пошатать - не поддается, дергает на пробу - намертво. - Будто приварено, - понуро заключает она. - А весить должно и правда фунтов двести... Нам не снять его, не разбив, кекс. - Невероятно удобно, чтобы спрятать за ним проход, не находишь? - елейно уточняет Кейтлин. - Чтобы потом открывать его вдесятером? - передразнивает Вай. - Полагаю, открываться он должен каким-нибудь рычагом... - Как в тупых бульварных детективах, да, кекс? - Да, Вай, - кивает подруга. - Как в тупых бульварных детективах. Ищи чертов рычаг. Поиски отнимают около получаса. За это время под подозрения попадают и ручки краников у раковины, и сами краники, и канделябры бра, и ножки чугунной бадьи, и вешалки для полотенец, и, приблизительно, пятьдесят две плохо уложенные плитки на стенах. Продолжается это до тех пор, пока Кейтлин, в очередной раз смерив зеркало подозрительным взглядом, не вынуждает Вай в приказном порядке снова поднять ее на плечи, чтобы ощупать раму сверху - у самого потолка. Рука натыкается на что-то мелкое - металлическое, и оно тут же проваливается с тихим щелчком. Протяжный скрежет отдается от кафеля эхом - девушки оторопело вертят головой, выискивая источник звука. - А это всегда там было? - указывает Вай в дальний угол комнаты, где в полу, на месте кафеля, вырисовывается темный провал шириной в ярд. Кейтлин срывается вниз одним кошачьим прыжком, правда к люку подбирается крадучись. Заглядывает внутрь и замирает на несколько секунд. Выражение ее лица плавно меняется с недоуменного до почти что оскорбленного. - Что за херь... - шипит она куда-то себе под нос. Вай с любопытством подступает следом и с той же искрой удивления взвешивает взглядом выстроенные рядами запыленные, поросшие паутиной черные бутылки. Судя по форме и размеру - винные. - Я, конечно, не эксперт... но по-моему, очень похоже на бухло, кекс, - оживленно протягивает она. Кейтлин ее воодушевления не разделяет; голубые глаза звенят такой досадой, что от этого взгляда рискуют полопаться все стекла в помещении. Вай, присев, вытаскивает одну бутылку за горлышко и протирает о полу куртки. На боку красуется красная этикетка с золотящимся иноземными буквами названием; на пробке - бурая восковая печать с фирменной эмблемой. Вай присвистывает, невольно задумавшись, попадало ли ей в руки что-то более дорогое, хоть раз. Кейтлин, слегка остыв глазами, усаживается рядом и вытаскивает еще бутылку. - Ноксианский мускат, - задумчиво подмечает она. - Давно его не видела... - И что же он тут забыл? - лукаво интересуется Вай. - Похоже на работу бутлегеров... и контрабандистов. - Кого-кого? - Контрабандисты - это... - Да не, не - первое? - Сорок лет назад в Пилтовере был введен сухой закон, - поясняет Кейтлин, попутно вчитываясь в этикетку. - Алкоголь был полностью запрещен, и бутлегеры торговали выпивкой из-под полы. На контрафактных винах многие нажили себе состояние. Кто-то, наоборот, торговал паленой брагой за гроши - тысячи людей погибали от отравления каждый год... а бороться с этим сил у властей не хватало. В общем, продержался закон недолго - четыре года, если мне не изменяет память. После отмены, бутлегеры побросали свои тайники, и старые дома, как этот, до сих пор кишат ими. Мы напарываемся на них по три раза в месяц. - Сколько же этому добру лет...? - воодушевленно протягивает Вай, воровато скосив зрачки к люку. - Подбери слюнки. Если там внутри дешевая бадяга, то она протухла лет тридцать назад, - сухо осаживает напарница. - Кексик, я пила то, от чего даже крысы дохнут, и все еще жива! - Это не наше, Вай. - Кейтлин тянется-было выдернуть из ее рук бутылку, но подруга уворачивается с мастерством мангуста. - Что за моим порогом, то мое - закон Зауна, кекс, - разводит она руками. - Мы не в Зауне, Вай. И это даже не наша квартира, - наседает Кейтлин. - Но мы в ней живем(!), - не сдается Вай. - Мы за нее даже не платим. - Обратимся к логике, кекс, как ты любишь: алкоголь контрафактный, так? Значит, мы имеем все основания его изъять... - Но... - А содержимое выглядит ооочень подозрительно... - наигранно щурится она, приподняв бутылку к свету, - а значит, нуждается в срочной экспертизе... - Это не так работает... - слова заглушает хлопок выскользнувшей из горлышка пробки. Кейтлин обреченно качает головой. - Всего пара глотков, кекс, - щебечет Вай заискивающим голоском; взмывший в воздух сладковатый аромат вина добавляет предложению соблазна. - Хоть раз в жизни не будь такой занудой. - Не наливай до конца. Дай вину подышать. - Не задохнется, - твердо обещает Вай и наполняет оба бокала почти до краев. Кейтлин еще долго принюхивается, прежде, чем поднести свой к губам. От крепости напитка сводит скулы, но вкус все еще приятный - терпкий и пряный - все тот же, что когда-то согревал в банкетном зале, у стрельбища, после долгих турниров. Горечь ностальгии саднит глубоко в горле. - Не совсем то, что мы искали... - довольно протягивает Вай, прокатывая на языке сладковатые нотки, - но тоже неплохо. - Что-то во всем этом меня все равно смущает, - вздыхает Кейтлин, воровато скосив взгляд обратно к зеркалу. - Ты милая, когда смущаешься, - кокетливо пихает Вай ее ногу. - По-моему, тебе уже хватит. - Эй, я еще даже рюмку не допила! - Я тебе помогу... Спасти бокал Вай не успевает - Кейтлин, перехватив, припадает к нему, словно кошка к пузырьку валерьянки. Пьет прямо с рук, нарочито медленно, сверкая проказливыми глазами над кромкой стекла - Вай смотрит будто под гипнозом, сглатывая чаще нее. Бокал пустеет - на приоткрытых губах оседает пара багровых капель. Вай порывается было слизнуть, но Кейтлин назло уворачивается и облизывается в дюйме от ее глаз - так сладко и нагло, что это уже тянет на оскорбление. - Пьянь, - ворчит Вай, приподняв голодный взгляд. Кейтлин вместо ответа только весело сдувает с ее лица челку, и убирает бутылку подальше. - Экспертиза окончена. И наш перерыв, кстати, тоже. Лучше поднимайся, пока ноги держат - дети вряд ли обрадуются, если их любимый пони уронит их с шеи. Вай, нехотя кивнув, подбирает ноги. - Может, повторим вечерком? У нас тут еще... раз, два, три, четыре... - Сорок. - Сорок ооочень подозрительных бесхозных бутылок... которые тоже требуют пробы... - Не факт, что бесхозных, Вай, - вкрадчиво напоминает Кейтлин, но тут же с сомнением опускает глаза. - Впрочем, может, ты и права... вряд ли Роджрес вообще догадывается об их существовании. - Только не говори, что собралась ему рассказывать? - Обязательно. Особенно про ту часть, где мы искали тайный ход на его чердак... - Так, что у нас в итоге с чердаком? - припоминает Вай, укладывая бутылку на прежнее место. Кейтлин с унылым вздохом оборачивается назад к зеркалу. Отражение меряет ее укоризненным взглядом, словно она чем-то его разочаровала. - Если одним словом, то... Это слово Вай в ее исполнении слышит впервые. *** 3) Вечером, за час до закрытия лавки, пришли результаты анализов шерсти Мистера Пушистика... *** - Этого не может быть. - Кейтлин моргает, словно спросонья, буравя глазами бумагу. - Что там? - буркает Вай сквозь подушку. - Возраст животного... шестьдесят(!) четыре(!) года? - зачитывает Кейтлин, едва не давясь на каждом слоге. - Чего? - Вай, протерев раскрасневшиеся глаза, бросает невразумленный взгляд ей через руку. - Он... вообще кот(!)? - Я уже ни в чем не уверена, Вай. - Это точно была его шерсть? - Я соскребла ее с одежды, после того, как он ворвался к нам. Чья еще она может быть? - Может, Роджерса? - предполагает Вай. - Он же с ним в обнимку спит... - Роджерсу... - Кейтлин осекается, осознав, что и сама не знает точной цифры. - ...Черт его знает, но никак не меньше ста пятидесяти. - Значит, опечатка, - зевает Вай, лениво переваливаясь на бок, - либо лаборанты не проспались. - Я отдавала две пробы, Вай. В разные лаборатории. Результаты одинаковые. Ошибки быть не может - Мистеру Пушистику шестьдесят четыре года. Вай, смерив глазами два листа в ее пальцах, озадаченно почесывает затылок и ненавязчиво уточняет: - Он точно не демон? Кейтлин возразила бы, если бы сама всерьез не задумалась. - Скорее... мутант. Неизвестно, откуда он взялся и, как давно он у Роджерса... - Не думаешь, что Роджерс просто накачал его мерцанием? - Мерцание разработали не так давно, Вай, - увесисто поясняет Кейтлин. - Он должен был прожить, как минимум, три-четыре жизни до того момента... - У кошек ведь их девять, - разводит Вай руками. - Ну, или он - чертов призрак. - Мы должны искать разумное объяснение, Вай. - А я что делаю? - хмурит она обиженные брови - Кейтлин усмешливо качает головой. - Нет, Вай. Не думаю, что это - дело рук Родежрса, если только он не изобрел эликсир молодости, или не научился воскрешать мертвых. - Но он соврал! Тот старик - как его там... Денни(!), говорил, что эта зверюга живет в лавке уже лет тридцать, а Роджерс... - Он мог сам не знать, кого подобрал, Вай. Роджерс сказал, что нашел Пушистика пятнадцать лет назад, искалеченного и едва живого, со сквозной дырой в голове. Обычный кот, вероятно, умер бы от такой раны, но если у Мистера Пушистика мутации - это тянет на объяснение... Неизвестно, где этот кот шлялся до того, как попасть к нему. Может, таскался по сточным ямам, может, сбежал из лаборатории... - Или - прямиком из бездны... Порыв ветра всколыхивает шторы на окне и сквозит в приоткрытую ставню с глухим воем; где-то из недр лавки с ним в унисон раздается угрюмый кошачий рык. Девушки, синхронно вздрогнув, с запозданием замечают, что вцепились друг-другу в руки мертвой хваткой. - У нас есть серебро, кекс? - украдкой уточняет Вай, не отрывая остекленевших глаз от окна.

- Это просто ветер!

- Уверена?

- В моей шкатулке. *** Среда, 9 июля - десятый день наблюдений. ... Основные события: 1) Сегодня в полдень миссис Фостер спускалась в лавку без какого-либо повода. Просидела на ступеньках час, затем ушла, не сказав ни слова. *** - Мистер Роджерс... - Да-да, голубушка? - оборачивается йордл, притормозив на бегу; гурьба ребятни влетает в него с дружным радостным вскриком "Попался!". - Миссис Фостер здесь, - шепчет Кейтлин почти ему на ухо, скосив недоуменный взгляд к лестнице. Старушка, застыв на ступенях, словно сторожевой филин, медленно обводит глазами лавку; взгляд ее мельком задерживается на удивленном лице Кейтлин и беззаботной улыбке Роджерса, но никакого интереса в нем не просыпается. Она отворачивается, усаживается с тихим кряхтением на нижней ступени и упирает седые глаза в никуда. - Ах это... Оой-ой! - Роджерс взрывается надрывистым смехом, терзаемый щекоткой сразу трех пар маленьких ручек, и едва переводит дух. - Оох... Не обращайте внимания, дорогая: миссис Фостер просто заскучала - такое иногда случается. Не волнуйтесь, надолго она не задержится! Ахах! Пенни, умоляю, я сейчас лопну! - Кудрявая малютка, злорадно хихикая, щекочет сильнее. - Она, что, просто будет сидеть там? - оторопело моргает Кейтлин. Роджерс от смеха едва не валится на пол - три карапуза с хищными улыбочками ему азартно в этом помогают. - О да, дорогая! - сипит он, сквозь слезы, с надрывным хрюканьем. - Она любит иногда прийти - посидеть, посмотреть на людей, послушать музыку, поворчать на кого-то кроме(!) меня! - Мне казалось... она не сильно жалует толпу, сэр. - О, поверьте, милая, вам не показалось! - кое-как выравнивает он дыхание. - Но, сидя взаперти в четырех стенах, любой свихнется - даже она(!)! Ахаххах... ой! Ахах! Тише, Рози, тише...! - Может... стоит поговорить с ней, сэр? - Ооо, не советую, голубушка! - весело вскакивает йордл. - Рискуете получить клюкой! И лучше не подпускайте к ней малышей... - посерьезнев, снижает он голос, - ... по той же причине! - Дядюшка, дядюшка, вы теперь вода! - пищит ребятня, напористо дергая, йордла за рукава. - А вот и нет! - довольно хрюкает Роджерс и салит Кейтлин в плечо, - Вы водите, милая! Бежим! Спасайся, кто может! Кейтлин, стиснув зубы, выдувает горячую струю воздуха и нехотя кидается вдогонку. Ноги ноют от беготни, голова идет кругом от наверстанных кругов, спину ломит от количества объездивших ее седоков, но даже во всей этой суматохе, Кейтлин неустанно стреляет глазами в миссис Фостер. Старушка восседает вполне мирно, даже без привычного брюзжания и жалоб. Лениво провожает сонным взглядом снующих мимо карапузов, изредка косится на хозяина лавки с таким видом, словно вот-вот сплюнет, что-то тихо фыркает себе под нос и покашливает, но в то же время с явным увлечением прислушивается к сплетням нянек и гувернанток, кудахчущих у прилавка. Кейтлин пытается вслушиваться тоже, но в несмолкаемом гомоне детей разобрать хоть слово никак не удается. Когда к смеху и крикам прибавляется еще и безобразное кряканье псевдо-кукушек из тридцати настенных часов, старушка, видимо, решает, что с нее довольно, поднимается с насиженной ступеньки и удаляется скрипучей походкой. Кейтлин за шкирку вытаскивает Вай из гурьбы детей. - Сегодня обедаем на улице, Вай, - тихо командует она. *** - Кекс, не то чтобы я спорю, но, по-моему, ты делаешь из мухи слона, - вздыхает Вай, отложив в сторону опустевшее блюдце из под сэндвича. - Ну что такого в том, что даже эта старая карга решила в кои-то веки посмотреть на людей? - Она ненавидит людей, Вай, - колко вставляет Кейтлин, закинув в реку кусочек мякиша - проворная чайка подхватывает его еще над водой. - По-моему она ненавидит конкретно нас, кекс. Ну и Роджерса заодно... - И, почему, как думаешь? - Как по мне, одна его рожа - уже весомый повод. - Я про нас, Вай. - Ну... кто-то явно мешает ей спать своими стонами... - подмигивает Вай. - Громкими, сладкими... - Кейтлин споро затыкает ее куском яблока, и, пользуясь тишиной, продолжает. - Она знает, кто мы, Вай, - понижает она голос до заговорщически-тихого, - знает, что мы обыскиваем дом, и ей, похоже, есть, что прятать, раз она так возмущена одним только нашим присутствием. Сначала мне было любопытно... но теперь она захватила все мое внимание. После сегодняшнего... я готова передвинуть ее на второе(!) место в списке подозреваемых, если не на первое. - Кекс, ее даже не было в этом списке, - ворчит Вай, наскоро пережевывая неудавшийся кляп. - Она не пересекалась ни с кем из похищенных. Или, думаешь, Роджерс забыл бы об этом упомянуть? - Мы спрашивали Роджерса о клиентах, Вай, и лишь о тех, кто заходил за две недели до похищения. Но Фостер живет здесь. Она могла заприметить мальчиков еще месяцы(!) назад, и мы не можем определить даже, когда примерно это произошло. - Кекс, я не удивлюсь, если эта бабка-одуванчик в свое время перестреляла половину своих ухажеров и до сих пор держит их головы где-нибудь у себя на стене, и, да, мне она тоже не нравится, и да, она терпеть не может детей, но, по-моему, пустить шестерых пацанов под нож - даже для нее перебор. Зачем ей это? Кейтлин, тускло опустив глаза в воду, подкидывает чайкам еще хлеба. - Деньги, Вай, - уныло заключает она. - Думаю, просто деньги. Фостер одинока, стара и беспомощна... и делит один дом вместе с полоумным йордлом. Что-то мне подсказывает, что она бы не отказалась от более комфортной жизни. К тому же, она ненавидит Роджерса - удобно, что все подозрения первым делом пали на него... - Не слишком ли хитромудрая схема для одной бабульки? - Не недооценивай бабулек, Вай, - кисло усмехается Кирамман. - Они на это и рассчитывают. Мирный, немощный, неприметный вид - прекрасное качество для вора, мошенника, шпиона... или наводчика. - Ладно, прозорливый офицер-кексик, и как мы должны это проверить? - Полагаю, свое "вознаграждение" она должна хранить у себя в комнате. Если обыщем - возможно найдем и более весомые доказательства. - Ты все-таки всерьез решила это сделать? - Теперь точно, Вай, - уверенно кивает Кейтлин, наконец обернув глаза к подруге. - И, как можно быстрее. - И как мы туда проникнем? Эта перечница выходит только, чтобы кормить котов и подливать нам вальерьянку по дверь - маловато времени на обыск. - Попробуем ее выманить. Есть идеи? - вскользь интересуется Кейтлин. - Подпалить дом? - улыбается Вай, - Что? Просто мысли вслух! Кейтлин со вздохом качает головой.

- Это, что, у вас - семейное?

- Эй!

- Другие идеи? - Залить ее комнату? - продолжает Вай. - И как, если над ней комната Роджерса? - Капкан под дверь? - не унимается она. - Вай... - Ну хоть отыграемся за валерьянку! - Еще идеи? - Пфф... Размышления длятся добрую четверть часа. Кейтлин, погруженная в раздумья, успевает развеять по ветру половину ни разу не укушенного сэндвича - обнаглевшие жирные чайки, разинув прожорливые клювы, почти что кричат: "Ура!". - Боюсь, у нас нет выбора, - мрачно заключает она, подбросив в воду очередную порцию угощения. - Придется обратиться за помощью к Роджерсу. - Чего? - выкатывает Вай глаза. - Нам все равно следует предупредить его, Вай. Мы не сможем провернуть все без шума в одиночку. Он ведь и так знает, что мы рыскали в его комнате, и вряд ли удивится тому, что мы решили обыскать и спальню Фостер... так, пускай примет участие. - А ты не боишься, что он нас просто заложит, а Фостер заметет все следы и нас, с чистой совестью, на законном(!) основании нафарширует свинцом?* - Сомневаюсь, Вай. Пусть под подозрением они оба, но, готова поклясться хоть собственной шляпой: они - кто угодно, но не сообщники. Если Фостер виновна - Роджерсу нет никакого смысла ее покрывать, а если нет... - А если он ее подставит? - украдкой вставляет Вай. - Тогда в этот дом сползется толпа следователей, и начнет шерстить тут каждую полку... Не слишком удобно для него, верно? - вкрадчиво понижает голос Кейтлин. - Допустим, - кивает подруга, подумав. - Ну а если так, то с чего вообще ему нам помогать? - С того, что он терпеть ее не может, - ухмыляется Кейтлин, - и явно будет рад случаю ей досадить. - Что-то не сильно обнадеживает, кекс. - Не то, чтобы у нас было много вариантов, Вай, - сухо подытоживает она и швыряет в реку последний ломтик мякиша. - Мне больно это говорить, но... боюсь, в этот раз, нам придется довериться Роджерсу. - Кекс... а ты, случайно, есть(!) на обеде не собиралась? - любопытствует Вай, провожая взглядом очередную осчастливленную чайку. Кейтлин растерянно опускает взгляд в опустевшую ладонь. *** - Хотите подшутить над миссис Фостер? - с любопытством уточняет йордл, споро расфасовывая по бочкам очередную партию сладостей. - Что-то... в этом роде, сэр, - кивает Кейтлин с секундной заминкой. - Нам... нужно как-то пробраться в ее комнату, сэр, так, чтобы она не заметила... - Ооооо, кажется, я вас понял, дорогие... - загадочно усмехается он вполуоборот. - Что ж, скажу откровенно... я несколько сомневаюсь, что вы найдете там что-нибудь значимое. Но! Если вы уверены, что это необходимо - я к вашим услугам, милые! - разворачивается он, радушно раскинув руки. - Так вы согласны? - уточняет Вай с легкой примесью удивления и недоверия.

- Что-то больно просто...

- Я же говорила.

- Облапошить миссис Фостер? Вы еще спрашиваете! - Радостно всхрюкивает Роджерс, с готовностью растирая ладони. - Только... вы же не планируете причинять ей какой-либо вред, правда? - Разумеется, нет, сэр! - поспешно заверяет Кейтлин. Глаза йордла разочарованно тухнут на долю секунды. - Что ж, ладно... Я в вашем распоряжении, голубушки! Чем я могу вам помочь? - Нам нужно придумать, как выманить ее из комнаты на время... желательно, на длительное, сэр. Чем дольше - тем лучше. Хотя бы, минут на двадцать... - Жаль вас огорчать, милые, - протягивает йордл, досадливо хрюкнув, - но тут сама Святая Жанна не смогла бы вам помочь... Наша любезная миссис Фостер не выходит из дома уже одиннадцать лет и дверь запирает на все замки, даже когда отходит кормить кошек. А если она услышит хоть один шорох у себя в квартире... то примчится туда еще раньше, чем вы успеете крикнуть "Пожалуйста, не стреляйте!". Если только... случайно(!) не сломает на лестнице обе ноги, - склабится он, хитро подмигнув. - Это... крайне нежелательный вариант, сэр, - выдавливает Кейтлин, оторопело моргая. - Ну разумеется! - протягивает йордл с такой наигранной экспрессией, что сразу не определишь - шутит, или нет. - Никто бы здесь не хотел такого исхода... - хихикает он нарочито неловко. - Определенно, сэр, - поддакивает Вай, копируя его тон нота-в-ноту, заразившись улыбкой. Кейтлин тихонько пихает ее локтем в бок, и, чуть откашлявшись, натягивает в уголках губ медовую улыбку. - Возможно, отыщется другой способ, сэр. Кто, как не вы, у нас главный мастер на выдумки, - щебечет она таким заискивающим голоском, что даже Вай хочется облизнуться. - Вы ведь наверняка помните все привычки миссис Фостер, даже лучше ее самой... На щеках йордла под куцей шерстью мерно проступает самый живой горящий румянец, а улыбка разрастается до таких размеров, что рискует вылезти за пределы головы вообще. - Тут вы обратились по адресу, голубушки! - гордо выкатывает он грудь, изящно оправляя на шее бабочку. - Не люблю хвастаться, но, как вы верно подметили, в розыгрышах и проделках, никого находчивее дядюшки Роджерса, даже вы, голубушки, не сыщете, ни на южном, ни на северном берегу Пилта, клянусь своей шляпой!

- Очень надеюсь, что все-таки сыщем(!)... - воровато уводит взгляд Кейтлин.

В глазах Вай ей встречается та же мысль. - Тогда уверена, вы сможете отыскать способ, как ненадолго... усыпить бдительность миссис Фостер, - наседает Кейтлин соловьиным голоском. Йордл, задумчиво приложив к подбородку палец, постукивает носком ботинка об пол полминуты, и вновь озаряется ослепительно-хитрой улыбкой. - Есть у меня одна идея.... *** Четверг, 10 июля - одиннадцатый день наблюдений. ... Основные события: 1. Сегодня, по внезапному совпадению, Миссис Фостер отметила свой восьмидесятый день рождения. Подготовка заняла почти все утро: сначала пришлось бежать в пекарню за тортом, по возвращении - сервировать стол, надувать шары, (благо, хоть на это много времени не ушло), а потом еще тащить их в кошачью комнату вместе с хлопушками и тортом - караулить именинницу... *** - Вы уверены что, она ничего не заподозрит? - скептично уточняет Кейтлин неровным от напряжения голоском. От тяжести трехэтажного торта руки уже начинают ощутимо подрагивать, по лбу от жара восьмидесяти свечей ползет колючая испарина; рассевшаяся полукругом дюжина кошек зачарованно патрулирует глазами стекающие по румяным коржам капли крема. - Еще как заподозрит! - уверенно заявляет подвисший на связке шариков Роджерс. - Так что будьте готовы сразу же переходить к плану: "Б"! Вайолет, дорогуша, вы помните, что вам нужно сделать? - Помню, сэр, - буркает Вай, угрюмо оправив сбитый набекрень праздничный колпак на макушке. - А ее от этих хлопушек, часом, удар не хватит? - Увы, нет, дорогая. Я проверял, - сообщает йордл с прискорбным вздохом. - Тише! Идет! - оживляется он. - Все по местам - как репетировали! Кейтлин, дорогуша, вы - в центр! Вайолет, вы - ближе к двери! Торт повыше! Хлопушки наготове! И... Девушки кое-как успевают натянуть улыбки. Глухой топот подползает к порогу - щелчок ручки - дверь плавно отъезжает в сторону... Хлоп! Дружный тожественный возглас: "С днем рождения, миссис Фостер!", прокатывается по комнате в унисон с оголтелым воплем перепуганных котов. Старушка, замерев с бетонным взглядом в проходе, угрюмо сдувает с носа налипшие конфетти. Кошачий крик смолкает вместе с эхом последний слов, и в комнате ненадолго становится устрашающе тихо. Полные презрения блеклые глаза старухи плавно огибают сначала Кейтлин, застывшую с неловкой улыбкой в обнимку с тортом, потом Вай, все еще сжимающую в руках хлопушку, и наконец останавливаются на радушно раскинувшем лапы Роджерсе. - Что за чертов шабаш ты на этот раз собрал? - наконец, прорывается сквозь обвисшие щеки ее скрипучий голосок. - Право, миссис Фостер, никакого шабаша! - невинно всплескивает лапами Роджерс, - Мы с нашими очаровательными помощницами всего лишь решили устроить вам небольшой сюрприз! - Сердечный приступ? - щурится старуха. - Чтооо вы, мэм! На это мы не рассчитывали! - отмахивается йордл. - Всего-то хотели вас поздравить! - Ты не поздравлял меня с днем рождения пятьдесят лет, - отчеканивает старуха с нарастающим скрежетом. - Пятьдесят два года, если точнее! - лучезарно подмигивает йордл. - Но сегодня ведь особый случай! Восемьдесят лет - круглая дата, как никак! И, между прочим, ровно(!) шестьдесят лет, с тех пор, как мы с вами стали соседями! - Мало того, что напоминаешь, сколько мне лет, так еще и как долго я терплю твою рожу... - Чудесные годы, не правда ли? И вы ни чуточки не изменились, миссис Фостер! Вам на вид не дашь и шестидесяти! - льстит Роджерс сюсюкающим голоском, но старуха кривится только сильнее. - Ну не упрямьтесь, любезная! Такое событие надо отметить! Давайте на денек забудем все пустяковые обиды, спустимся все вместе к столу, позавтракаем, вы расскажете нашим девочкам о своей молодости: как вы пели в опере, как встретили первого жениха - мир его праху... О! И ту чудную историю о вашем путешествии с капитаном Крейгом к Сумеречным островам - девочки ее еще ни разу не слышали! Вай и Кейтлин сглатывают. - Я скорее сразу выпью цианиду, чем сяду с тобой за один стол, - выцеживает старуха почти по слогам. - Любопытное предложение, - не удерживается Роджерс, - но, может, все-таки сперва попробуйте хоть кусочек торта? Нежнейший, бисквитный, абсолютно безвредный - не как в прошлый раз, клянусь шляпой! - Ты знаешь, что я ненавижу сладкое, - не сдается старуха. - Знаю, - лучезарно склабится йордл. - Не волнуйтесь, мы готовы хоть сей же час его для вас посолить! Ну же, не вредничайте, миссис Фостер, задуйте хотя бы свечи! - Опять туда петарды засунул? - Да будет вам, миссис Фостер! Когда вообще такое было! - Пятьдесят два года назад! - Ах, да, верно, - рассеянно кивает йордл, мечтательно закатив глаза. - Чудное было зрелище... Ну не дуйтесь, дорогая! Свечи самые обыкновенные - слово Роджерса! - Вот и засунь их себе вместе с тортом, туда, откуда берешь все идеи! - рявкает старуха, булькнув щеками так, словно готовит их для плевка. - Хочешь устроить мне праздник - сгинь хоть на день с глаз моих и труппу прихвати с собой! - брезгливо указывает она зрачками на девушек, сбрасывает на пол неприкаянную корзинку с баночками консервов - кошки разом устремляются к ней - и отворачивается назад к двери. Роджерс, не теряя азартной улыбки, уверенно кивает двум помощницам. *** ... Как и ожидалось, от застолья миссис Фостер отказалась сразу - план: "А" провалился на корню. Пришлось тут же переходить к плану: "Б"... *** - Взгляните хотя бы на подарок, миссис Фостер! - кричит он соседке в спину. - Он несомненно вас впечатлит, клянусь своей шляпой! Старушка, притормозив, бросает вполуоборот скептичной взгляд на возникшую в руках йордла полосатую коробочку, увенчанную пурпурным бантом. - Я знаю, как вы любите разных зверюшек, миссис Фостер... - протягивает Роджерс заискивающим голоском, - ...поэтому уверен, на сей раз мой скромный подарок вас точно очарует! Бабушка долго меряет глазами картонку, то ли гадая, что же из упомянутого могло вместиться в такой скромный размер, то ли - насколько смертоносным оно может быть, но, все-таки поддавшись любопытству, подступает на два осторожных шага ближе. Одно скользящие, едва уловимое движение - и Вай у нее за плечом. Роджерс приподнимает с картонки крышку, вытягивает чуть вперед - старуха вглядывается, настороженно вытянув шею... Вспышка, искры, шипение, треск, свист - вся комната озаряется огнисто-розовыми всполохами. Что-то ослепляюще-яркое змеей взмывает в воздух и мечется вихрем под потолком. Всполошенные коты заходятся истошным воплем, Кейтлин, едва не выронив торт, вжимается в стену. Дым встает поперек горла... однако, зрелище, следует признать, воистину чарующее. Огненный змей описывает финальную дугу под потолком и разрывается сотней крошечных разноцветных фейерверков - поблекшие искры мерцающей пыльцой оседают на пол. - Та-даааа! - пропевает Роджерс, торжественно раскинув руки. Миссис Фостер, отмерев, с глухим свистом втягивает носом воздух и засучивает рукав. От удара клюкой Роджерс уворачивается мастерски, а вот Вай не успевает даже при всей сноровке - попавшее под прицел неудачливое колено едва не трескается на две части. Сил у старушки куда больше, чем терпения. - Будь я моложе хоть на пару лет, помяните мое слово - ваши головы уже лежали бы на дне Пилта, - рычит она, покончив с воспитательной работой, и все-таки сплевывает. - Не забудьте накормить кошек, - добавляет она уже вполуоборот, и дверь за ней с грохотом захлопывается. - Я говорил - миссис Фостер у нас тоже любит пошутить, - сконфуженно отсмеивается Роджерс. - Поверьте, дорогая, могло быть и хуже, - сочувственно оборачивается он к Вай, растирающей пострадавшее колено. Кейтлин, поспешно сунув торт йордлу в руки, кидается ощупывать ушиб. - Больно? Стоять можешь? - Могу. - Ты... успела...? - понижает она голос почти до шепота. - Успела, - кивает Вай и с горделивой ухмылкой выуживает напоказ из рукава черный пузырек с зеленой этикеткой. *** ... Миссис Фостер каждый день, после завтрака, принимает сердечные капли - их она всегда носит с собой в заднем кармане на экстренный случай. Вай удалось подменить пузырек на тот, что заготовил Роджерс. Разумеется, поначалу у нас возникли некоторые опасения по поводу его содержимого, но, все же, мы с Вай сошлись во мнении, что травить собственную соседку Роджерсу не с руки. В конце-концов, у него было шестьдесят лет для того, чтобы сделать это самому... *** - Браво, Вайолет! - аплодирует Роджерс. - Вы - настоящий талант, дорогуша! Вашей ловкости - только позавидовать! Все прошло, считай, как по маслу! - И куда теперь девать этот торт? - понуро оборачивается Вай. - Есть! - радостно заверяет йордл. - У нас как раз есть полчасочка, пока миссис Фостер завтракает - можно спокойно попить чайку. - Думаю, для начала нам стоит обработать Вай ногу, - поспешно обрывает Кейтлин. - Ах, да-да, верно-верно, - рассеянно хрюкает йордл. - О, не волнуйтесь, дорогуша, моя чудная мазь излечит ее в один миг! Будете скакать, как козочка уже через минуту! Но, если хотите, для вашего удобства я могу подтащить к окну миссис Фостер стремянку - второй этаж все-таки - вам так будет намного легче. - Благодарим, сэр, - отвечает Кейтлин, не дав подруге раскрыть рот для возражений. - Форточка должна быть открыта, дорогуша, но не торопитесь к ней подлезать - она жутко скрипит. Убедитесь сначала, что наша "спящая красавица" точно(!) уснула! - Вы уверены, что с ней все будет в полном порядке, сэр? - взволнованно уточняет Кейтлин. - Все-таки преклонный возраст... - Абсолютно, дорогая! Снотворное совершенно безобидно, слово Роджерса! Я сам разрабатывал эту сыворотку и сам принимаю ее, если схватывает бессонница - никаких побочных воздействий! Подходит и для детей, и для беременных, и для кормящих, для животных... - И для таких зверюг, как эта? - Вай! - И даже - для особо(!) буйных, - усмешливо поддакивает он. - Не волнуйтесь, голубушки. Уверяю вас, она будет спать, как младенец! *** Спит старушка, действительно, как младенец... Если младенцы часто спят в обнимку с двуствольным дробовиком двенадцатого калибра. Кейтлин оглядывает его с диковатой смесью ужаса, любопытства и зависти. - "Волкодав" восемьсот девяносто пятого года, тридцать два дюйма - первый из облегченных двуствольников... - зачарованно бормочет она себе под нос, не отрывая взгляда. - Кекс... это единственное, что тебя сейчас волнует? - У бабушки в имении был похожий, только модель помоложе... Таким можно с десяти шагов медведю череп насквозь пробить... - Я вижу, - хрипло заверяет Вай, застыв глазами в распахнутой пасти головы медведя, занявшей самое почетное место на торцовой стене. Компания у нее весьма солидная... Охотничьими трофеями комната увешана до отказа: хищные птицы с распростертыми крыльями, покрытые годовалым слоем пыли, дикие морды с ощеренными клыками, витиеватые рога всех возможных ветвлений и размеров, проеденные молью лохматые шкуры самых диковинных мастей, а также полсотни безобразных черепов и бивней, носителей которых опознает не каждый зоолог. Кейтлин едва не присвистывает. - Вересковый перепелятник, черная скопа... Хммм, их осталось чуть больше сотни во всем мире... Белоголовая косуля(!)? Они вымерли почти сто лет назад! - Теперь ясно, из-за кого... - мрачно усмехается Вай, скосив вороватый взгляд к хозяйке экспозиции. Старушка, сладко всхрапнув, чуть покачивается в кресле - два начищенных до блеска стальных ствола мягко съезжают по ее плечу вниз, но обмякшая жилистая ладонь тут же сжимается на деревянной рукояти снова и приподнимает ружье назад. Вай проглатывает пару ударов собственного сердца. - Роджерс сказал, как долго она продрыхнет? И, как крепко(!)? - интересуется она осевшим шепотом. - Два часа - минимум. Но... тормошить ее не стоит. И говори потише. - Не проблема, - сглатывает Вай. - Так... с чего начнем? Оглядываются они с равным замешательством. Вся площадь комнаты, что не занята останками зверей, заставлена насмерть резными тумбами, дубовыми комодами и шкафами, забитыми и заваленными до отказа всем классическим ассортиментом барахольного рынка: стопки обветшалых книг, башни из продырявленных котелков, кастрюлек, медных мисок и эмалированных чашек, кучи застарелого белья в расставленных невпопад тазах, и целые горы потускневших, потрепанных клубков пряжи; кое-где за ними тянутся и недовязанные шарфы, и свитера, и шапочки. Прочие элементы свалки с первого взгляда опознать не удается. - И что мы тут отыщем? - интересуется Вай. - Кладбище клопов? - Вряд ли бы клопы ее вынесли, - кисло подтрунивает подруга, мельком устремив зрачки к хозяйке. - Начни с углового комода. Я - с серванта. Комод закономерно встречает Вай залежами загрубевшего от стирки белья и удушающим запахом нафталина - девушка с трудом удерживает кашель, выдвинув первый ящик. Сервант же принимает свою гостью тучей пыли и, конечно же, очередным завалом пряжи - шерстяные клубки осыпаются на голову Кейтлин, словно снег, вынуждая надрываться в задушенном кашле. Кое-как уложив нити по местам, она поднимает взгляд на верхнюю полку - штук тридцать расставленных невпопад фарфоровых статуэток в виде балерин, лошадок и кошечек весело поглядывают на нее в ответ. Но среди них мелькает и пара совсем неказистых глиняных зверьков с потускневшими красками и сколами на месте у шей и лап - не то котята, не то мишки, может, белки - трудно опознать. Легко сказать лишь одно - работа ручная, и явно не мастерская. Детская. Кейтлин с интересом снимает одного зверька с полки - что-то с глухим звоном стукается позади него; Вай встревоженно вздергивает голову. - Чего у тебя там? Кейтлин с немым замешательством нащупывает поваленную рамку и вытягивает на свет. - Фотография... Вай, недоуменно склонив голову в бок, подступает ближе, заглядывает подруге в руку и едва не давится собственным дыханием: - Это - Фостер(!)? С семьей(!)? - Как видишь... - Кейтлин сама верит с трудом. Опознать хозяйку в самом центре композиции на снимке помогает лишь зажатое в ее руках уже знакомое двуствольное ружье. Чинное, суровое лицо с утонченными чертами вполне узнаваемо, если всмотреться, но без дремучих морщин и обвисших брыл, вид чудовищно непривычный. - А Роджерс не соврал... она и правда была ничего, - невольно подмечает Вай. - Вкус у нее однако... - сконфуженно протягивает Кейтлин. Приземистый мужичок, вздернувший за плечом супруги подстреленного перепелятника, телосложением и формой щек напоминает кого-то среднего между бобром и вепрем. С маскировкой округлого брюха клетчатый сюртук почти не справляется, а горделивый оскал в обрамлении кустистых усов вполне мог бы составить достойную конкуренцию Роджерсу. Однако, стоит отдать мужичку должное - он единственный из всех членов семьи хотя бы попробовал улыбнуться. - А это... - указывает Вай на юную девушку слева от двух супругов, - ... неужели, дочь? Обворожительно-невинное фарфоровое личико хрупкой красавицы в кружевном сарафане мало чем схоже с материнским, кроме крутого горделивого профиля. Безупречно-гладкая кожа, нежные щеки и тонкие губки придают ему откровенно ангельский вид, однако взгляд такой прямой, пронзительный и тяжелый, что от него почти осязаемо веет холодом. Кейтлин вглядывается со странным ощущением дежавю. - Глаза матери, - задумчиво роняет она. - Как у волка, - поддакивает Вай. - Хотя мордашка симпатичная... - Вай... - А вот братца, будто подкинули, - вкрадчиво подмечает она, переведя зрачки на плечистого юнца по правую руку от мистера Фостера. - Вообще не похож. - Думаю, это - ее жених. Одно лицо с сыном, - указывает Кейтлин на круглое, полнощекое личико мальчонки, пристроившегося на руках у паренька. - У Фостер и внук, значит, есть... - И не один... Заприметить последнюю из шести фигур на карточке с первого взгляда не так-то просто. Темный, тощенький силуэт маленькой девочки - шести-семи лет - размыт настолько, что почти сливается с фоном. Обрезанный с одной стороны - словно ее подтянули в объектив в последний момент. Бледное личико со вздернутым носиком, поджатыми губками и слегка впалыми щеками, тонет в тени на половину, но даже так в нем проглядывается, и материнская красота, и какой-то собственный, необъяснимый, неописуемый холод - завораживающий, сковывающий и, почему-то, до боли знакомый. Только, в отличие от матери, припрятанные в пол очаровательные глазки совсем блеклые и пустые. Кейтлин ежится от проползшей по спине стайки мурашек и невесомо встряхивает головой, выгоняя туман. - Вай... - Ты чего, кекс? - Она... никого тебе не напоминает? Вай с сомнением оборачивается к похрапывающей старухе и меряет взглядом прорезанное морщинами лицо. - Честно, особого сходства не вижу. - Не её, Вай. Кого-то другого. Она приглядывается к снимку внимательнее, но ничего знакомого миловидное девичье личико в памяти не будит. Кроме странного ощущения тяжести где-то в щиколотках. - Все дети похожи, кекс, - буркает она, украдкой разминая затекшие ноги. - Легко спутать. Подруга смерив ее пристальным взглядом, переворачивает портрет и отжимает крепления рамки. - Может, с обратной стороны подписаны имена... Имен нет. Есть только дата. - Фотографии тридцать пять лет, - вычисляет она. - Значит, Фостер на ней должно быть... сорок пять? И взрослая дочь с двумя детьми... Во сколько, тогда, они рожали? - Кекс, не хочу тебе мешать, но у нас не то, что бы вагон времени... - тактично напоминает Вай, вновь зацепившись взглядом за коварно поблескивающий в руках старушки двуствольник. - Может, как-нибудь потом посчитаем? - Подержи-ка, - фотография переезжает к Вай в руки; Кейтлин выуживает из сумки собственный фотоаппарат. - Держи ровно, только не на свету, а то будет бликовать... - Щелкает вспышкой и убирает выплывшую карточку за пазуху. - Поставь на место, пожалуйста. Туда, на полку, за кошками. Я пока осмотрю тумбы. Обыск тумбочек длиться недолго - задыхаться от кашля они вдвоем начинают уже через семь минут. Если бы за фунт пыли давали хотя бы по шестеренке - миссис Фостер однозначно уже нажила бы себе целое состояние. Ничего примечательного, кроме очередной свалки барахла, внутри тоже не обнаруживается. Но вот наверху, среди громоздких стопок старых фолиантов, газет, выкроек и журналов моды сорокалетней давности Кейтлин удается выцелить одну-единственную книгу, не покрытую дюймовым пыльным слоем. Учебник по таксидермии. - Его читали совсем недавно, - замечает она, оглядев не слишком опрятную но вполне свежую кожаную обложку, и начинает листать. Листает долго - по одной странице, и хмурится с каждым разворотом все вдумчивее и растеряннее. - Почему нет ни одной закладки...? - Да она, небось, эту книгу помнит от корки до корки, - мрачно подтрунивает напарница. - Зачем тогда перечитывать? - Кексик, не хочу давить, но, чем дольше ты читаешь, тем больше у нас шансов оказаться следующими, - язвит Вай, направив указующий палец на голову оленя. - Или тебе так хочется вычитать, что именно она с нами сделает? - Вай... - Кейтлин, бросив небрежный взгляд вслед ее пальцу, вдруг осекается на полуслове и с любопытством прищуривается. Среди всего царства вывешенных рядами изящных зверей, олень висит ниже всех, да еще и слегка набекрень, и, не в пример своим собратьям, красавцем совсем не выглядит. Нос на узкой мордочке скошен, словно еще при жизни кто-то хорошенько приложил беднягу поленом, а шея искривлена так, что вся голова с парой хлипких рожек кренится немного в бок. Кейтлин, сложив на ней зрачки, симметрично склоняет свою. - Что, еще один вымерший сто лет назад приятель? - вяло усмехается Вай. - То-то и оно, что... нет. Белохвостый олень, самый обыкновенный. Не особо ценный экземпляр... Да и работа, откровенно говоря, халтурная... - По-моему, он тут самый свежий, - неуверенно оглядывается Вай на ветхие останки других несчастных, утопающих на половину в пыли. - По крайней мере, самый чистый. - Верно... - отзывается тонкий голосок подруги с нарастающим любопытством. - Помоги-ка мне... В рога оленя она цепляется быстрее, чем Вай успевает обернуться и одуренно раскрыть рот. - Ты чего удумала? - Держи, - командует Кейтлин вместо ответа, и оленья голова весом в полцентнера уверенно водружается Вай на плечи. - Это не олень, а хренов слон! - рычит она, злобно пялясь прямо в два вытаращенных стеклянных глаза с вытянутыми зрачками. - Он камнями, что ли, набит? - Нет, Вай, не камнями... Держи крепко! И аккуратно! Еще только сломать не хватало. - Это уже мародерство, кекс. Дощечка от шеи отдирается всего одним рывком. На пол с увесистым грохотом вываливается рогожевый мешок. Кейтлин, обменявшись с напарницей красноречивым взглядом, склоняется над находкой и развязывает тугой узел. В глаза ударяет золотисто-серебряным блеском, и она сощуривается на секунду. - Чтоб меня черти драли, - роняет челюсть Вай. Кейтлин, сморгнув изумление, осторожно зачерпывает кончиками пальцев горсть шестеренок на пробу, разглядывает. Чистое золото, серебро, несколько медных грошей, а с ними - и парочка таких монет, которые даже ей доводилось встречать лишь в музеях - если ей не изменяет память - палладиевых. - Вот тебе и бабка-одуванчик... - бормочет Вай, не в силах оторвать взгляд. - Да, на это можно хренов пароход купить... - Даже не один, - невзрачно подмечает Кейтлин, вновь выхватив фотоопарат, и щелкает вспышкой. - Значит... мы не ошиблись? Это правда она! - Возможно. - Возможно(!)? Откуда у нее все это! - Откуда-угодно, Вай, в том-то и проблема, - вздыхает она, бросив золотую пригоршню обратно. - Деньги дополняют нашу догадку, но увы... не доказывают. Половина из монет отчеканена лет пятьдесят назад и больше не в ходу. - Золото всегда в ходу, кекс, - напирает Вай. - Разве не это мы искали? - В том числе. Но этого мало. Нужно искать дальше. - А может это... того... возьмем парочку на экспертизу? Вряд ли кто-то будет считать... Голубые глаза обращаются к Вай с таким укором, что она невольно прячет свои в макушку оленя.

- А кто-то еще обвинял меня в мародерстве...

- Да шучу я, шучу! Хотя...

- Нет.

- Собираем все и вешаем назад, - велит Кейтлин завязывая мешок обратно; Вай отзывается кислым вздохом. - У нас еще есть время для поисков... *** - Тяжелый, тварина... - Осторожнее, не урони. Держится? - Вроде, крепко. В какой бок он был скошен? - Кажется, в левый. - Вот так? - Мммм... чуть-чуть левее. Еще чуть-чуть... Нет, стой! Уже - правее... - Вот так? - кряхтит Вай, ровняя дощечку. - Еще чуть-чуть... Гром. Гром, грохот, взрыв, удар молнии, или что-то очень близкое к нему прокатывается по комнате и встает в ушах звоном. Вай глохнет и слепнет одновременно - золотой град застилает глаза и бьет прямо в лоб. Кейтлин, вздрогнув всем телом и застыв без души, выкатывает глаза навылет. Треск слетающих с серванта фигурок прорезает осевшую тишину. Шкафы трясутся, стены дрожат, штукатурка осыпается с потолка. Монеты льются рекой Вай на голову. Дюймом выше, там, где мгновенье назад красовалась морда оленя, зияет уродливая дыра а за ней - паутина трещин, ползущих по стене вверх. Девушки, проглотив собственное дыхание, оборачивают страшные глаза к старухе. Миссис Фостер, хрипло булькнув обвислыми щеками, сонно встряхивает головой, не разлепляя глаз, уваливается поудобнее на подлокотник кресла и прижимает покрепче к груди дымящийся ствол дробовика, словно плюшевого мишку. - Она его д-даже на предохранитель не ставит... - выдавливает Кейтлин дрожащим голосом, обретя дар речи. - По-моему, - отмирает Вай, - это был сигнал к отступлению, кекс... *** ...Избежать прямого столкновения с ружьем миссис Фостер нам все-таки удалось. Хотя, возьми она на дюйм выше... голов пострадало бы больше. Догадалась ли она о нашем визите, сказать трудно, однако, ни жалоб, ни угроз от нее вечером не поступало. Обнаруженная нами сумма накоплений вызывает много вопросов, и ответы на них узнать не удалось даже с помощью Роджерса. Удалось узнать только историю ее семьи... *** - Вот она, Вай, - подзывает Кейтлин, отыскав среди полусотни детских лиц на фотографии за прилавком то(!) самое. Милое, невинное, точно у ангела, только уже повзрослевшее на пару-тройку лет. И все такое же холодное - с потухшими глазами, опущенными в куда-то в землю. - Взгляни. Вот, в самом центре... Вай, отложив в сторону коробку конфет, подступает ближе. Роджерс, свесившись со стремянки, с интересом вздергивает уши. - Нашли что-то любопытное, голубушка? - Эта девочка, сэр, вот тут, рядом с вами, - укладывает Кейтлин палец на фото, - внучка миссис Фостер, верно? - О... Да, верно-верно... - Йордл, спрыгнув на пол, чинно складывает за спиной руки, и подшагивает, запрокинув голову, так медленно, словно затерялся в облаках. - Малышка Ренни... - Такого трепета в его голосе девушки не слышали еще ни разу. - Очаровательна, не правда ли? - В самом деле, сэр, - кивает Кейтлин с неловкой заминкой. - Вылитая крошка-Марджери в юности. Почти один в один. Хотя в чем-то Ренни самую малость ее даже обошла... - Марджери - дочка Фостер? - украдкой уточняет Вай. - Да-да, дорогая. Прелестная была малышка! Веселая, улыбчивая... Мы с ней обожали играть вместе. Ооо! Она так любила розыгрыши, ну прямо, как я! Мы так славно подшутили один раз над миссис Фостер - клянусь шляпой, вы бы лопнули со смеха! Миссис Фостер, правда, почему-то, не очень оценила - перестала ее ко мне подпускать на пушечный выстрел - та еще вредина... Чудесные были годы, клянусь шляпой. Я бы сказал - волшебные, - произносит Роджерс вдохновенным полушепотом - таким влюбленным, словно в его лапы попал очередной бесценный экземпляр. Кейтлин, обменявшись с подругой настороженным взглядом, наконец, решается спросить: - Скажите сэр... никто из них в последнее время, случайно, не заглядывал в лавку? - Оооо... - Роджерс смаргивает тяжело и медленно, опустив потускневшие глаза в пол. - Поверьте, дорогие, я был бы счастлив, если бы это случилось. Но, боюсь, это невозможно. Милая Марджери погибла двадцать семь лет назад от пожара вместе с мужем... и малышом Отти. Они только-только переехали тогда в новый дом и у них взорвалась колонка. Спасти никого не удалось. Бедняжка Агата чуть не скончалась от горя... - Агата? - недоуменно моргает Вай. - Миссис Фостер, - тоскливо усмехается йордл. - Да, не поверите, но было время, когда она даже позволяла мне себя так называть. Вай и Кейтлин, печально переглянувшись снова, поднимают глаза к лестнице, откуда все еще доносится приглушенное похрапывание. - Значит, она потеряла всю семью? Всего за один день? - переспрашивает Кейтлин, насилу перебарывая подступающую хрипотцу в голосе. Вай болезненно прищурившись приопускает голову. Вся досада за валерьянку, за разбитое колено, и даже за выстрел вмиг улетает куда-то на дальний план. - Не всю, - роняет йордл с внезапным искрой надежды. - По крайней мере не в один... Кейтлин выжидающе приподняв брови снова обращает глаза к фотографии. - Что случилось с Ренни? - Трудно сказать... - вздыхает он, моргая все чаще. - Она была здесь, когда случился пожар, и осталась жить после - еще полгода. А потом исчезла. Скорее всего, сбежала. Не попрощалась, не оставила записки - вообще ничего... Не знаю, тосковал ли я так хоть по кому-то... Ооо, она была удивительной(!) девочкой. Как и ее мама, только как-то... как-то по-другому. До сих пор иногда вижу их во сне. Правда, иногда, с трудом отличаю друг от друга... Милые девочки... они не заслужили того, что с ними случилось. Девушки выжидают в полной тишине около минуты. Роджерс, будто напрочь забыв о собеседницах, зачарованно смотрит на фотографию. - Простите за любопытство, Мистер Роджерс, - подает голос Кейтлин, как никогда осторожно, - но, могли бы вы рассказать... Йордл, не отрывая взгляда, втягивает носом воздух с влажным хрюканьем и коротко кивает. - Когда Марджери исполнилось двадцать, с ней случилось несчастье. На нее напали по дороге с рынка и... сами понимаете... У нее на носу была помолвка и она... долго скрывала. Почти полгода. Если бы она только сказала мне... О, нет, Святая Жанна, честно, не знаю, осилил бы я такой выбор... но, вероятно, должен был бы... - Сэр? - То ли она перевязывала живот, - уныло разводит лапами Роджрс, - то ли пыталась избавиться от плода... своими средствами... Малышка Ренни родилась сильно раньше срока. Без левой руки и незрячая. Кейтлин, озаренно моргнув, снова оборачивает взгляд к фотографии. Глаза девочки и правда, словно занесены туманом. Левый бок прикрыт спиной Роджерса, за которого она схватилась, как за единственную опору, правой рукой. Единственной.

- Вот оно что...

- Не могу сказать, что Марджери ее совсем не любила, о нет-нет, - поспешно заверяет йордл, - Марджери была очень доброй девушкой, но.... я догадываюсь, каково ей было. Ее жених отказался признавать дочку - я слышал каждую их ссору. Мистер и миссис Фостер тоже не приняли внучку. Нет, с ней не были жестоки - слово Роджерса, я бы не позволил! Но... ее просто не замечали. Как будто ее не существовало. Даже мама ее сторонилась, и это, наверно, единственное, в чем я могу упрекнуть милую Марджери. Малышка Ренни этого не заслужила. - Вы присматривали за ней, сэр, - догадывается Кейтлин. - Присматривал, - расцветает Роджерс заново. - Можно даже сказать - растил. Малышка Ренни была в высшей(!) степени незаурядной девочкой, клянусь шляпой! Скромной, немного робкой, но такой находчивой! Ооооо... какие(!) игрушки она мастерила - вы бы только представили! О, нет... это нельзя даже представить... Представить(!) такое могла только она. Честно, я до сих пор верю, что она видела(!) куда больше, чем мы с вами, и даже больше любого другого ребенка... Ооо, клянусь шляпой, ничто еще в жизни меня так не вдохновляло! А какие игры она придумывала! "Прятки-перекатушки", "Чехарда вниз головой", "Жмурики-догонялки", и ведь между прочим, почти всегда выигрывала! Хех, а какие истории она сочиняла! Я каждую ночь слушал, как мальчишка... - Каждую ночь, сэр? - Кейтлин насилу гасит оторопелый кашель. Вай кривится в такой гримассе, что скулы так и норовят треснуть.

- Кекс. Тащи наручники.

- Погоди.

- Ренни часто прибегала ко мне по ночам, - поясняет йордл. - Родители... не очень любили спать с ней в одной комнате - они жили, как раз в вашей квартире, а Фостеры - вообще не пускали ее к себе на порог, поэтому малышка по большей части жила одна - в кошачьей комнате, когда она простаивала. О, дорогие, иногда мне до сих пор кажется, будто я слышу там топот ее розовых туфелек... Если ей становилось страшно - она приходила ночевать у меня. Хе-хе, ей так нравилось качаться в моем гамаке... - умиленно хихикает он, и, тихо всхрюкнув, снова поднимает глаза к фотографии. - Она рассказывала мне обо всем. Обо всем, что видит, и чего не видит, все, что чувствует, чего боится, и о чем мечтает. Удивительная девочка... - повторяет он, и голос сходит до благоговейного шепота. - Вы не представляете, как я мечтал о такой дочке...

Он замолкает. Глаза тускло поблескивают от наворачивающихся слез, но улыбка на растянутых - как всегда, во всю ширь - губах выглядит скорее горделивой, чем горькой. Девушки в солидарном молчании обмениваются помягчавшими взглядами, уже не зная, пугаться ли, удивляться, или тосковать. Кейтлин, сама с трудом веря в то, что делает, подступает на полшага ближе и бережно укладывает ладонь на его плечо. Роджерс, не повернув головы, прихватывает ее пальцами и оглаживает лелеющим движением. - Простите за вопрос, сэр... - насилу сглатывает она хрипотцу в голосе, - но, из-за чего тогда она могла сбежать? Йордл, кисло скривив уголки рта, приопускает уши и вяло пожимает плечом. - Поверьте, дорогая, я много об этом раздумывал. Мы провели чудесных пятнадцать лет вместе - пролетели, как один день, но... все ребята, к сожалению, когда-нибудь вырастают. Всю жизнь играть с одним дядюшкой-Роджерсом, как это не прискорбно, она не могла. Ренни была страшной мечтательницей - ей, конечно же, хотелось большего. И, клянусь шляпой, она это заслужила. - Вы не искали ее, сэр? - Оооо, нет, дорогая, - безмятежно протягивает йордл. - Она всегда была слишком хороша в догонялках. - Но... как, сэр? Незрячая и без руки... Неужели она просто исчезла? Йордл вздергивает кончики ушей - то ли ободренно, то ли настороженно. - Охо, вы не представляете, на что была способна эта девочка! Клянусь шляпой, она могла даже больше, чем мы с вами... - Он наконец-то отрывает взгляд от снимка, и в нем Кейтлин уже безоговорочно улавливает нотки волнения. - Простите и вы мое любопытство, голубушка, но... почему вы так заинтересовались ей? Кейтлин хотела бы сделать вид, будто ответ не удивляет ее саму. - Мне кажется... ммм... - Что-что, дорогая? - Йордл подняв уши к макушке едва не танцует на пятках. - Кажется, я ее где-то видела. Вай редко когда хочется хлопнуть ее ладонью по лбу, но сейчас соблазн почти невыносим.

- Ты чего несешь? - шипит она глазами.

- Он имеет право знать, Вай.

Йордл растерянно моргает, перескакивая зрачками то на нее, то на снимок, но в итоге только невзрачно пожимает плечами. - Боюсь, дорогая, вы(!) ее могли видеть только здесь. Ну и на снимке у миссис Фостер. Она страшно не хотела брать Ренни в кадр, но Марджери настояла - семейный портрет, как-никак. Других, к большому сожалению, не осталось. Вернее, их и не было. Кроме меня, никто не звал малышку фотографироваться. О, святая Жанна, честное слово, я бы прировнял это к преступлению! Как можно упускать такую красоту? Ох, будь у меня тогда фотоаппарат... - А сколько ей здесь, сэр? - украдкой уточняет Кейтлин. - Десять. О, Ренни страшно хотелось сфотографироваться! В объектив она, правда глаза никогда не оборачивала, но, между прочим, единственная из всех ребят его совсем не боялась...! В общем-то, по понятным причинам, - глухо всхихикивает он. - Зеркальные камеры тогда только-только вошли в обиход. Многие из детей даже не понимали, что это за машина перед ними. Вообразите себе их изумление при виде гигантской черной коробки на триноге с торчащем задом фотографа позади! - хохочет йордл, утирая слезу кривым когтем. - Оооо, столько воплей даже я не слышал до того момента, клянусь шляпой! И это еще только до вспышки! А потом... о, боги... Фотографа угораздило крикнуть, что сейчас вылетит птичка, а никакой птички, как вы могли догадаться, не было - ребята решительно не одобрили! Я утешал их потом еще два часа... Крошка-Вандер так вообще чуть не полез на фотографа с кулаками - принял аппарат за ружье, представляете... - Вандер(!)? - Вай, едва удерживает в груди вскрик. - Вы... сказали: "Вандер"? - Да-да, Вандер, милая. - Вы... вы знали Вандера? - Ну, конечно, дорогая! - азартно подскакивает йордл. - Еще с тех пор, как он ростом только-только доходил мне до плеч! Вы, должно быть, о нем наслышаны, дорогуша? - Да... наслышана, - уводит она глаза в бок. - Так он бывал здесь? - Еще как, милая! О, он частенько сюда заглядывал... когда прятался от миротворцев, - усмешливо хрюкает йордл. - И таскал конфеты! - добавляет он, ворчливо вскрякнув. - Вот же он, дорогая, взгляните! Вот - с испуганными глазами, в заднем ряду... Когтистый палец упирается в рослую фигуру сбитого паренька лет тринадцати, и Вай пропускает пару вдохов. Совсем юное, полнощекое лицо мальчишки с, действительно, вытаращенными, как две лупы глазами, такое непривычное без щетины, что даже она узнает его с трудом. - Это Вандер(!)? - Вай сама не знает, отчего голос вздрагивает сильнее - от сковавшей горло тоски, или от накатившего смеха. - Такой шкет... - О, крошка-Вандер всегда был тот еще бутуз! - весело подхватывает Родежрс. - Даже совсем малышней был шириной с бочку! Многие ребята его дразнили... правда, быстро начинали об этом жалеть... Кейтлин юношу оглядывает с равным интересом - даже не исследовательским; скорее - дружеским.

- Симпатичный.

- Сам на себя не похож.

- А... это единственное его фото, сэр? - уточняет Вай так ненавязчиво, как только позволяет спертое дыхание. - Увы, да, дорогая. Говорю же - его невозможно(!) было подтащить к объективу, - крякает йодрдл, досадливо сплеснув руками. - Он и тот-то едва не разбил! Благо, хоть малышка-Эмми его уговорила. Вот она, рядом, удерживает его за руку. Кейтлин скашивает невзрачный взгляд к остроносой девчушке в заднем ряду и замирает глазами с немым охом. - Эмма... Эмма Грейсон(!)? - О, да-да, конечно, голубушка, вы наверняка о ней слышали! - воодушевленно кивает йордл. - Прославленный шериф Пилтовера! Ох, к сожалению, бывший... - Вандер... дружил с шерифом Пилтовера? - корчится Вай. - С детства? - Ну, малышка-Эмми же не всегда была шерифом, - хохочет йордл. - Да и крошка-Вандер не всю жизнь был таким... ммм... безобразником. Они частенько мило беседовали вместе - я даже, простите за откровенность, уже начал подумывать, не завяжется ли у них что-то посерьезней дружбы. О, Вандер был тот еще дамский угодник, клянусь шляпой!

- Яблоко от яблони... - сверкает усмешка в лисьих глазах.

Вай польщенно вздергивает подбородок. - Они познакомились в вашей лавке, сэр? - невесомо любопытствует Кейтлин. - Еще бы! Говорю же, мой магазинчик открыт для всех ребят - кто в нем только не пересекался! Отпетый хулиган с окраин Зауна и дочка адмирала - будущие революционер и шериф Пилтовера... О, можно хоть песню сочинить! О, да, повороты судьбы действительно непредсказуемы... Глаза девушек встречаются с таким красноречивым молчанием, что даже Роджерс, заметив, с умилением склоняет голову в бок. - Мы... можем сделать копию снимка, сэр? - наконец, обретает Кейтлин дар речи. - Ну разумеется, голубушка! *** ... Что именно произошло с Ренни - имеет ли Роджерс, или миссис Фостер к этому отношение, мы обязаны выяснить в кратчайшие сроки. Конкретные доводы сформулировать трудно, но у нас есть основания полагать... Кейтлин замирает рукой над страницей и, подумав, поспешно перечеркивает часть предложения. ... но мы с Вай подозреваем... И, снова подумав, перечеркивает еще раз. ... я уверена, что Ренни не просто исчезла. Она еще долго препарирует эту фразу глазами, занеся карандаш для очередной помарки, но все же передумывает - оставляет, как есть. И уверена - либо Роджерс, либо Фостер, должны что-то об этом знать. Связано это с нынешними похищениями, или нет - пока что они оба занимают вершину нашего списка... - Кексик, ты в курсе, что бормочешь все это вслух? - чавкает Вай, развалившаяся на подушках с куском торта на блюдце. Кейтлин окидывает ее язвительным взглядом. - Ах да... чуть не забыла... - и снова утыкается носом в тетрадь. 2. Миссис Ронто сегодня опять кокетничала с моей напарницей - Вайолет.... - А это-то тут причем? - возмущенно гудит Вай. ....Вайолет, в свою очередь, не постеснялась ответить взаимностью и также подмигнуть подозреваемой... - Я не подмигивала! Мне в глаз ресница попала! - Три раза? - с интересом оборачивается Кейтлин. - У меня много ресниц, - бурчит Вай, прожевывая очередную порцию бисквита - капли крема оседают над полоской шрама, рассекающей губы - Кейтлин сглатывает голодную слюну. - И вообще: тебе, значит, можно флиртовать с подозреваемыми, а мне, что ли, нет? - Не с таким энтузиазмом, Вай. Не забывай о бдительности. Твоя "милая" Ронто, - щебечет она угрожающе-ласково, - у нас в списке далеко не на последнем месте. - Это с какого перепугу? - откашливается Вай. - Ну... во-первых, она пересекалась двумя похищенными, а во-вторых... ты не заметила ничего необычного в ее сыне? - Ну боднул тебя разок. Ты все еще дуешься? - А то, что он - вастайи(!), Вай, тебя ничем не смущает? - Ну приемный. Не похоже, чтобы мамаша это скрывала. - Так может, в следующий раз, вместо того, чтобы строить ей глазки, лучше расспросишь ее об этом поподробней? - интересуется Кейтлин с бетонным нажимом. - Это и был мой план, - врет Вай с испепеляюще-наглой улыбкой. - Ты же не будешь возражать, если я расспрошу ее, скажем, где-нибудь в подсобке? Исключииительно ради дела, кексик... Карандаш со свистом прилетает ей острием прямо в лоб и нахальная улыбка мигом гаснет. Кейтлин с невозмутимым видом, берет в руку перо и отворачивается напоказ к тетради. Вай, растерев ужаленный лоб, укладывается поудобнее, зачерпывает ложкой новую порцию воздушного бисквита и принимается с неприкаянным видом бороздить глазами изгибы ее бедер. - Зачем ты вообще это пишешь? У нас и так еще четыре блокнота в каракулях. - Для концентрации, Вай, - отзывается ворчливый голосок из-за завесы синих волос. - К тому же, если с нами что-то случится, эти записи могут облегчить расследование тем, кто придет после нас... - Эй, летописец, может хоть на минуту оторвешься и поможешь мне прикончить чертов торт? У меня уже брюхо трескается. - Секунду... 3. Скормить именинный торт детям не получилось - Роджерс не позволил. Заверил, что если кому-то не достанется, то точно поднимется плач. Сам съел только один кусок и велел поскорее уносить, пока посетители не пришли. Щедрый жест с его стороны, правда доедать торт (из двенадцати коржей) теперь приходится нам самим. Уже начинаю жалеть, что купила кремовый... - Уверена, без этих сведений следствие точно зайдет в тупик, - подтрунивает Вай. - Но с кремом реально перебор, - понуро роняет она взгляд в тарелку. - Почему ты выбрала именно его? Кейтлин невзрачно пожимает плечами. - Роджерс сказал брать на свой вкус, потому, что Фостер точно откажется. - И зачем такой огромный? - Чтобы свечи уместились, - вздыхает она. - Все восемьдесят. Чуть пальцы не стерла, пока поджигала. - И на кой все это? Старухе все одно - по боку. Зря только стол выдвигали. - Зато, в кои-то веки позавтракали не на полу, - оживленно парирует Кейтлин. - Я уже успела забыть, что так бывает. - Я за семь лет не забыла, - понуро хмыкает Вай. - Нам этот "завтрак" теперь доедать еще дня три, и на завтрак, и на обед, и на ужин. - Ладно ворчать - план в итоге сработал, - подбадривает напарница. - Готова снять перед Роджесом шляпу: даже его чокнутые идеи вдруг оказались полезны. Повезло, что у миссис Фостер сегодня день рождения... Вай, прикусив ложку, замирает на секунду и запрокидывает глаза, мельком зарываясь в память... - А... какое сегодня число, кекс? - Десятое, Вай. Не мешало бы следить повнимательнее. - Это у нас с ней в один день что ль... - Что? - безучастно буркает Кейтлин и лишь потом, запоздало вздернув голову, возвращает озаренный взгляд к подруге. - Что... Что в один день? - Забей, кекс, - бросает Вай самым, что ни на есть невзрачным тоном, но не тут-то было. Подруга теперь и не думает отворачиваться; жирная клякса коварно сползает с ее пера прямо в центр исписанного листа, но одаряет ее вниманием только Вай. - Твой... день рождения зимой, - недоуменно лепечет Кейтлин. - Я... я проверяла... - В личном деле? - подтрунивает Вай, но по округленным голубым глазам, внезапно догадывается, что это не шутка. - Охранники дату от балды влепили, кекс, - поясняет она, выждав неловкую пазу. - Никто даже не спрашивал. По молочным щекам проползает привычный румянец - то ли злой, то ли стыдливый, Вай не знает, но зрелище, как всегда упоительное. Вряд ли оно ей хоть когда-нибудь надоест. - Почему ты сразу не сказала? - дуется Кейтлин. - А кто-то спрашивал? - Я.. я... я тебе в паспорт те же даты проставила! - рычит она, словно обиженный ребенок. Вай хохочет уже в голос. Кейтлин усердно пытается разозлиться, нащупать рукой что-нибудь, что сойдет за снаряд, но вся досада, как на зло, иссякает, как только приходит полное осознание: - Так... сегодня действительно... твой день рождения? - кротко смягчает она голос. - Да, - отсмеивается Вай, перевалившись на спину под грузом набитого живота. - Угораздило родиться в один день с этой каргой... Кейтлин, закусив губу, уводит виноватые глаза в пол. - Все утро готовили для нее стол, а тебя даже не поздравили... Вай, зависнув сонными глазами в потолке, лишь безучастно пожимает плечами, словно ее это не касается. - Брось, кексик. Я всего лишь постарела еще на год. С чем поздравлять? - С юбилеем, например. - воодушевленно подает голос Кейтлин и вдруг осекается, прикусив язык. Вай выкатывает глаза с таким видом, будто наступила на стекло, и проморгав раз пять, все-таки поворачивает к ней голову, и от этого полного недоумения взгляда Кейтлин, почему-то, очень хочется вжаться в пол. - С каким еще юбилеем? - медленно проговаривает она. - Тебе... двадцать пять, - голос комкается так, что фраза выходит вопросом. -... Двадцать три, кекс, - заявляет Вай в нависшей тишине, и глядя в растерянные, виноватые глаза подруги, прыскает снова. Кейтлин, не выдержав, поддается - дружный смех идет по спальне звоном. - Так, значит, у нас разница всего в год, - с интересом подмечает она, выравнив голос. - А я и правда выгляжу на двадцать пять? - прорезается сквозь смех нотка обиды. - Эм... - Ладно, можешь не отвечать. Кейтлин сконфуженно упирает взгляд в паркет, нервно почесывая кончиками пальцев уголки тетради, и вздыхает с легкой досадой: - Скажи ты чуть раньше... успели бы отметить, как следует. Вай поглядывает на нее с забавной смесью удивления и умиления. - Расслабься, кексик. День - как день, - лениво отмахивается она. - Тем более, Роджерс уже закатил нам представление с шарами и фейрверком - лично мне хватит еще лет на десять вперед. - Но это все-таки твой праздник, - не сдается Кейтлин. - Поверь мне, кексик, то что я встречаю его не в карцере - для меня уже праздник, - заверяет подруга, сладко потягиваясь на подушках. Кейтлин замолкает с сочувственным вздохом. Вай успевает заметить промелькнувшую в голубых глазах вспышку жалости.

- Семь лет...

- Могло быть и больше, кекс, - мягко моргает она уголком глаза. - Ты ничего мне не должна.

- И все же...

- Неужели не хочется чего-то... особенного? - осторожно подает она голос. Вай, мигом сбросив сонную мину, с интересом вздергивает брови. - И что может быть особенней праздничного залпа и золотого фонтана, которым бабулька нас так щедро одарила? - отдается патокой озорной голосок. Кейтлин щурится с таким видом, словно ей бросили вызов; уголки тонких губ растягиваются в такой медовой улыбке, что от этого зрелища хочется пить. Засохшее перо отправляется обратно в чернильницу, закрытая тетрадь - на верхушку общей стопки на саквояже; Кейтлин, покинув належенный паркет, поступает кошачьими шагами, усаживается у головы подруги и уверенно перекладывает ее к себе на колени. Тонкие ноготки ворошат волоски на выбритом виске, мягко взъерошивают челку, бархатистые подушечки пальцев ласково оглаживают полоску шрама на рассеченной брови, заинтригованно ползущей вверх. - Я тебе покажу, - сладко обещает Кейтлин, наклонившись к приоткрытым губам, где все еще поблескивают остатки клубничного крема. *** У Вай в постели есть две вредные привычки: то комментировать без умолку почти каждый вдох Кейтлин, не скупясь на самые щекотливые подробности и описания, перманентно доводя ее этим до белого каления, то молчать, как заправский партизан, либо неуклюже отшучиваться на любой, даже самый осторожный вопрос о себе. Даже, когда Кейтлин, укутав подругу ласками, игриво прикусывает ее за ушко и спрашивает медовым шепотом: - Что тебе нравится, Вай? Ответ всегда один и тот же: Вай с улыбкой сытого кота, выхлебавшего добрую плошку сливок, беспечно пожимает плечами. - С тобой - все, кексик. Кейтлин верит, поэтому улыбается и тихо смеется, но все равно не отступает. - А что особенно? Вай, проявляя чудеса упрямства, молчит и пытается загасить ее любопытство поцелуем, но тщетно - Кейтлин ловко уворачивается. Упорства ей самой не занимать. - Ты и так знаешь, кексик. Догадок у Кейтлин хватает: в конце-концов Вай всегда млеет почти от любого ее касания, но догадки имеют свойство будоражить аппетит еще сильнее. - И что же? - снижает она голос до шелковистого, едва уловимого, но очень вкрадчивого шепота. - Ты, кексик, - улыбается Вай, и все-таки забирает свой заслуженный поцелуй. Кейтлин мысленно завывает.

- Ты невыносима.

*** Вай никогда не просит. Никогда не берет слишком много. И не умеет быть эгоисткой. И даже сейчас, стоит Кейтлин избавить ее от одежды, уложить спиной обратно на подушки, проложить вереницу поцелуев от напряженного горла, до самого низа, Вай уверенно подхватывает ее колени, уваливает на бок и делит все ощущения на двоих... Делится ночной прохладой, нежно сдувающей со спины испарину, воздушной периной, приятно греющей бока, делится бархатным теплом кожи, трущейся о кожу, и сгущающимся в утробе жаром, и солоноватым привкусом чужого наслаждения, оседающим на губах. Она упорно не хочет сдаваться первой, но к ее несчастью - нежелание абсолютно взаимно. В конце-концов, непрошибаемое упрямство давно успело стать их общей чертой. А к несчастью для Кейтлин, Вай слишком хорошо запомнила одну ее маленькую слабость... - Даже не думай, - грозит Кейтлин подрагивающим шепотом, чувствуя, как уверенная хватка оплетает щиколотку, и тут же захлебывается собственным стоном. Череда игривых, невесомых укусов пробегает по подушечками пальцев ног, а за ней - едва осязаемые, влажные касания кончика языка - Кейтлин заходится мелкой дрожью. Уверенная хватка на щиколотке ослабевает, сменяясь дразнящими оглаживаниями на налитых венках - искры стреляют куда-то в колени; юркая ладонь проскальзывает между бедер туда, где минуту назад были губы - ощущения рвут на части. Кейтлин знает - она в этом не одинока. Чувствует это всем телом: и легкие судороги, катающиеся по кубикам крепкого пресса, и сбитое дыхание, рвущееся из-под раздавшихся ребер, и ритм сердца бьющего напряженную грудину, будто молот, и терпкую, вязкую пульсацию под собственным языком. Чувство дурманит. Кейтлин скулит почти без голоса, елозит по атласной перине, ловя каждое касание все усерднее, и сама ускоряет все движения до предела. Подруга отзывается рьяной дрожью и хриплым стоном, граничащим с рыком - протяжным, блаженным, почти что жалобным. Кейтлин никогда не думала, что однажды сможет это услышать. И никогда не думала, что сможет сказать... - Скажи, что ты хочешь, Вай - я сделаю все. Все, что угодно, Вай. - Безумие, забвение, жажда в собственном шепоте пугают ее саму. - Не нужно просить, не нужно уговаривать - только скажи. Все, что захочешь, Вай, обещаю. Вай хватает одних этих слов. И сказать об этом она не успевает. Несколько минут она лежит тряпичной куклой, глотая воздух, все еще по инерции, сжимая рукой лодыжку подруги, словно это - ее единственная связь с миром. Кейтлин, присмирив жар в собственном теле, укладывается рядом, смахивает малиновую челку с взмокшего лба и любуется ей, словно картиной. Покусанные губы наливаются красным, почти в тон полыхающим щекам, гортань надрывно вздымается в такт сорванному дыханию, в полуприкрытых свинцовых глазах - дым. Непроглядный, жгучий, как после пожара, или взрыва. Разросшиеся пьяные зрачки заволакивают все серебро радужки, и где-то глубоко внутри них - два отраженных сапфировых всполоха нависших сверху глаз. Кейтлин вглядывается, не скрывая горделивой улыбки. - Все, что захочу, говоришь? - выдыхает Вай в нависшей тишине, и что-то в этом хищном, рокочущем полушепоте вынуждает Кейтлин сглотнуть. *** П.С. Я, определенно, сошла с ума. ***

- Только не это...

- Только... осторожно. - Неужели, ни разу не пробовала...? Кейтлин не знает, от чего краснеет больше - от самого вопроса, или от того непринужденного тона, с которым Вай его задает.

- Ни разу, - прячет она загнанный взгляд в подушку.

За всю не слишком долгую, но вполне насыщенную жизнь, ей еще не приходилось чувствовать себя настолько целомудренной. Или по крайней мере, не приходилось себя в этом упрекать. Но и в этой вполне насыщенной и не слишком целомудренной жизни, были вещи, которые выходили за грань даже самых смелых фантазий. И ощущение непосильного натяжения и твердости там, где их прежде не было и не должно было быть, как раз занимало верхушку этого списка. До недавних пор. Кейтлин мычит, комкая пальцами одеяло, остерегаясь резких движений. Ощущение нарастает... Непривычное и пугающе красочное. - Больно? - тихо спрашивает Вай. - Н-нет. - Она сама не знает, врет или нет. Болезненными ощущения назвать трудно. Приятными... страшно. Вай продолжает - осторожно, неторопливо. Добавляет и других ощущений - более привычных и не менее ярких, дразня и успокаивая одновременно. Нагибается ближе, ведет языком по напряженной грудине, прикусывает, целует, снова прикусывает - так бережно и пряно, что Кейтлин боится сделать вдох. Движение внутри усиливается - она замирает, распахнув глаза с благим ужасом. Ей не должно нравится. Не должно. Нельзя. Нельзя, неправильно, безумно. Кем нужно быть, чтобы получать от этого удовольствие? Кейтлин трясет. Стоны выходят непроизвольно. Вай настороженно взводит брови, пытаясь понять, от чего именно. - Все хорошо? Голова не слушается - Кейтлин моргает, не сумев кивнуть. - Хочешь остановиться?

- Нет... Да! Нет... Да черт возьми!

Вай проникает чуть глубже на пробу. Кейтлин заткнула бы себе рот, но руки не поднимаются - гулкие стоны предательски бегут по спальне эхом. Тело искрится, трещит, рассыпается, и, черт его дери, отвечает на каждое движение новой волной дрожи и жаром - там, где она упорнее всего его гасит. Вай, глухо присвистнув, меняется в лице. Невесомая улыбка перерастает в ликующий оскал, в глазах - изумление и почти звериный восторг. Когда-нибудь Кейтлин точно ее пристрелит. - Ну и кто тут строил из себя монашку, а, кексик? - вползает под самые ребра обнаглевший лукавый шепот. Челюсть не двигается, язык не слушается, слова выходят рваным шипением: - Молчи. Улыбка разрастается только шире. Дерзкий шепот не отстает: - Что такое, Кейтлин? Воспитанные пилтовские девочки так не делают? Не стонут и не текут, как сучки, от пары... - Молчи! - Говорила же, что понравится... - Мне не... рррррх!

- Так боишься признать?

- Твое тело честнее тебя, кекс. Знаешь, насколько? Она показывает. Кейтлин закрывает глаза. Ненормально. Неправильно. Стыдно. Безумно. Вай наклоняется к самому уху. И шепот из наглого вдруг становится вкрадчивым: - Здесь только ты и я, Кейт. Кого ты стыдишься?

- Себя, - открывает Кейтлин честные глаза.

- Дурочка.

Движения набирают ритм - Кейтлин жмурится, но Вай с упрямой бережностью бодает ее переносицей в подбородок.

- Смотри на меня.

И Кейтлин смотрит.

- Прими это. Позволь себе. Ничего не бойся. Ну же, Кейт...

Кейтлин кажется, она вот-вот сгорит изнутри. - Давай, кексик. Не ври себе. И Кейтлин лопается. Да. Да, она безумна. И черт, возьми, ее это устраивает. Ее стон оглушает ее саму, судороги выгибают так, что даже Вай удерживается над ней с трудом.

- Извращенка... - проносится в голове единственная разумная мысль.

- Еще какая! - ликует серебристый взгляд.

Прохладный ветерок понемногу рассеивает сгустившийся в глазах туман, мурлыканье кошек высоко над потолком выгоняет из ушей пустынный звон, ладонь Вай, нежно оглаживающая живот, кажется одуряюще горячей, серебристые глаза ласкают таким горделивым блеском, что хочется выть. - Это было... покруче фейерверка, - журчит в тишине ее теплая усмешка. - Ненавижу тебя, - выдавливает Кейтлин по слогам, упрятав взгляд в сторону. - За что? За то, что показываю тебе, кто ты? Извращенка - смирись и получай удовольствие. - Замолчи уже, - бурчит она, закрыв лицо подушкой. Вай, тепло хмыкнув, убирает ее в сторону и прикладывается к вороному виску лелеющим поцелуем. Кейтлин, смягчив неприступную мину, поворачивает голову и принимает его губами, сплетая объятия. - Как ты, кексик? - Хочу есть. - Почему-то именно этот ответ срывается самым первым. - Значит, правда понравилось, - добродушно усмехается Вай, снимая с чемодана тарелку с новой порцией торта. Какое-то время застывшую тишину разбавляет только редкое позвякивание ложки и глухое упоенное чавканье. Едят прямо в постели, из одной тарелки, подперев друг друга плечами. Жуют молча, как две коровы, буравя глазами ночную синеву. Более блаженного молчания ни одна, ни другая, не могли себе даже представить. Кейтлин украдкой бросает взгляд на часы. - Без пяти полночь, - подмечает она. - Еще успеем отметить. - Брось, кексик. Этот день уже достаточно незабываемый. - Вай с невесомой улыбкой легонько бодает ее виском. - К тому же, у нас даже чайник остыл. Боюсь, отмечать нам нечем. - Что ж... думаю, мы можем провести еще одну небольшую "экспертизу", - усмешливо щурится Кейтлин. Поднимается, и отходит в ванную. Аромат вина приятно дополняет запах речной влаги в ночном ветерке; звон бокалов - шорох волн за окном и сонное мурлыканье кошек. На расстановку двадцати трех свечей не хватает ни времени, ни места на торте, но Вай вполне охотно соглашается и на одну. Робкий огонек заливает комнату золотом. - С днем рождения, Вай, - журчит в унисон со стеклянным звоном серебристый шепот Кейтлин. - Загадывай желание. Над желанием Вай раздумывает долго. Она сама не знает, надеется ли на то, что оно однажды сбудется, или боится. Кейтлин догадывается, почему. И не говорит ни слова.

- Будь, что будет, - мерцает золотой огонек в ее глазах.

Вай задувает. Бокалы пустеют. Маленький крокодильчик с надрывным кряканьем вылетает из часов, возвещая приход нового дня. Две подруги встречают его поцелуем. Пряные винные нотки мешаются на губах со сладостью клубничного крема. - Знаешь, - роняет Кейтлин с робкой улыбкой, - я ведь на самом деле... успела заготовить тебе подарок. Вай от удивления смеется. - Можем подождать до зимы, кексик, - неловко отшучивается она. - Многовато подарков за день... - В самый раз, - улыбается Кейтлин и отходит шуровать в чемодане. Поиски отнимают меньше минуты. Вай с поджатыми губами, взвешивает растроганным взглядом небольшую коробочку в пурпурной обертке, стянутую розовой лентой. - Кексик, - поднимает она преданные глаза. - Ты и так подарила мне больше, чем кто-либо в этом мире. Кейтлин смотрит так ласково и тепло, словно на ней, на Вай, на ее лучшей подруге, любовнице и напарнице сошелся весь свет мира. Взгляд почти материнский. - Пусть будет еще чуть больше, - мягко моргает она. - Открывай. Не бойся, бриллиантов там нет. Вай открывает. И, склонив голову на бок, с интересом оглядывает две небольшие золотистые фигурки волка и косули, танцующих в обнимку на задних лапках, словно пара молодожен, на округлой резной подставочке с торчащим сбоку серебристым ключиком. - Музыкальная шкатулка? - Купила на днях у Роджерса, - улыбается Кейтлин, пряча смущенные глаза в пол. - Знаю, ничего особенного, но... мне почему-то приглянулась. Подумала, может и тебе понравится. В память о первом деле и... обо всем, что здесь было... - голосок застенчиво дергается, щеки подергиваются привычным румянцем. - Глупо, да? - Шутишь? - Вай почти не шевелит губами; глаза застывают в сапфировых радужках, будто в янтаре. - Ты - чудо, кексик. Настоящее. Прихватывает кончиками пальцев серебристый ключик и плавно проворачивает до упора. Короткие щелчки отдаются в тишине приятным звоном - ключик медленно раскручивается вспять, застывшие в объятиях косуля и волк начинают кружить в изящном вальсе. Нежная, как весенний ветер, чарующая мелодия разливается по спальне серебристым эхом. Вай вслушивается, затаив дыхание, точно ребенок, утонувший в грезах. Ее она всегда узнает с первых же нот. - Это... "Парящие сны"? - спрашивает она так тихо, словно боится ее развеять. - Да, - улыбается Кейтлин, заслушавшись и сама. - Мама пела мне ее в детстве. - Мне тоже. Мелодия баюкает, как и годы назад, кутает ласковым звоном, как пушистое одеяло, или мамина шаль - две подруги, уставшие и разнеженные, сладко вытягиваются на подушках тонут в переливе нот. Шелест волн за окном и бархатный шорох штор в ногах дополняют идиллию, коты, высоко над потолком, влюбленно мяукают почти в такт, и даже приевшееся тиканье настенных часов вдруг перестает досаждать - даже успокаивает. Вай сонно обводит потеплевшем взглядом утопленные в полумраке стены спальни - даже их весенняя колыбель заливает какими-то новыми, почти что сказочными оттенками. - Знаешь... - протягивает она чуть слышно, - когда все закончится... если мы все еще будем живы... я, пожалуй, действительно буду скучать по этому месту. Кейтлин улыбается так легко и ясно, будто вовсе не удивлена. - Даже по крикам, соплям, слезам и беготне? - уточняет она, скосив к подруге игривые глазки. - Да, кексик. Даже по детям. - И по хорошеньким гувернанткам? - шутливо пихает она ее бедром. - По ним - особенно, - подтрунивает Вай, нежно пихнув в ответ. - Я тоже, - роняет Кейтлин куда-то в собственные, всплывшие перед глазами красочные картины. - Даже по Роджерсу? Она заминается в раздумьях на долю секунды, но все-таки признает: - Если он окажется невиновен... то да. Даже по Роджерсу. - Она сама не знает, почему голос вдруг налился таким теплом. - Без него... это место не было бы... таким... - Странным? - улыбается Вай. Кейтлин кивает сквозь журчащую усмешку и тоже обводит комнату, как никогда, любящим взглядом - Вай молча любуется зачарованным блеском в родных небесно-синих глазах. Почему-то ей кажется, что она давным-давно уже лежит рядом, на этих самых подушках, в этой самой спальне, словно была тут всегда. Где-то, в каком-то потаенном уголке сознания ей хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. И почему-то, ей кажется, что она в этом не одинока. - Думаю... нам стоит задержаться еще на неделю, - проговаривает Кейтлин с очень плохо скрываемым воодушевлением. - У нас пока еще не достаточно сведений. Что скажешь? - С тобой - хоть на год, кексик, - шепчет Вай, укладывая голову ей на предплечье; Кейтлин, умиленно взъерошив кончиком носа малиновую макушку, мягко накрывает ее своей. Шкатулка плавно затихает. Вай уверенно заводит снова. Золотистые волк и косуля плавно раскручиваются в новом танце, лучистая мелодия вновь заполняет ночную тишину сказочными красками и взмывает куда-то к небу. Две подруги, сладко зевая в унисон, сворачиваются в клубке объятий и тихо уносятся следом.