Диалог Глаз

Пара дней в лавке тянутся, как бесконечность, и пролетают в один миг - Вай и Кейтлин сами не понимают до конца, как это происходит. Спокойное и нормальное из жизни испаряется, а безумное и странное становится привычным. Привычным становится оголтелое кряканье крокодильчика, вылетающего по утрам заместо кукушки из часов, которые Роджрес так любезно пришпандорил над дверью у них в спальне. Привычным становится отсутствие мебели в комнате и кухонной утвари. Девушки с первой попытки приспосабливаются варить кофе на маленьком одолженном у хозяина примусе и закусывать его мармеладом всевозможных уродливых форм, с цветочным ароматом. Привычным становится отсутствие продуктовых лавок поблизости и хриплое ворчание лодочника - того, что возит девушек в пекарню через реку в обеденный перерыв. Привычным становится даже скрипучее брюзжание миссис Фостер... *** - Долго они еще будут тут околачиваться? - крякает осипший тонкий голосок на первом этаже. Вай и Кейтлин замирают над лестницей и, чуть пригнувшись к щели у перил, обращаются в слух. - Столько, сколько сочтут нужным, миссис Фостер. Мы уже обсуждали это с вами, и я остаюсь в этом вопросе непреклонным, - отвечает на удивление твердый, слегка раздосадованный, но все еще любезный голос йордла. - Они - мои гостьи и мои помощницы, и между прочим приносят много пользы. - Они мне не нравятся. - Почтенная миссис Фостер, я за все шестьдесят лет нашего с вами сожительства не встречал ни одного человека, который бы вам понравился, - усмехается йордл нараспев. - Они что-то вынюхивают здесь. - Это их работа. Да и в конце-концов, ну что удивительного в том, что двум гостьям хочется поскорее освоиться в новом доме? - Освоиться? Они залезли в твою квартиру вчерась утром. Да-да, и не смотри на меня, как на выжившую из ума, я слышала их топот у себя над головой. Девушки переглядываются страшными глазами, затаив дыхание. - Я знаю, - с бетонным спокойствием отзывается голос йордла. Кейтлин едва сдерживает оторопелый всписк в горле. - Я специально даже дверь запирать не стал, - продолжает напеваючи хозяин, - они же детективы, конечно же им любопытно все обследовать. - Ах детективы... И какого же черта они здесь забыли? - набирает высоту старушечий голос. - Секрет, Миссис Фостер, прошу меня простить, - отрезает хозяин; в словах слышится ехидная лучезарная улыбочка. - Сунутся ко мне в комнату - пристрелю из мужьего ружья, сделаю чучела и поставлю у входа, чтоб ни одна собака со своими секретами больше не совалась! Пол под ней начинает ритмично поскрипывать - она двинулась к лестнице. Девушки, подхватив затекшие ноги, торопливо пятятся назад к комнате. - Зачем же чучела, миссис Фостер? - долетает до них шутливый голосок хозяина, - это же не эстетично! - Зато надежно и практично! - гаркают ему ответ уже с подножья лестницы. - Ну и язва же вы, миссис Фостер... - Иди к черту, шут! Проскользнуть в комнату девушки успевают ровно в тот момент, когда последняя ступенька особенно жалобно взвизгивает под ногой старухи. Тяжелые шаги в унисон с приглушенным кряхтением приближаются к двери напротив, но затихают в какой-то момент и в зависшей тишине раздается характерный нарочито громкий звук плевка. Дверь за старушкой мгновенно захлопывается. Девушки, симметрично навалившись спинами на косяки у входа, решаются наконец выдохнуть. - Как думаешь, спалила? - Не знаю, - хмурится Кейтлин. - В любом случае, попадаться ей на глаза лишний раз точно не стоит. И спускать их с нее - тоже. - Будем обыскивать ее комнату? - Попробуем, - она кисло прикусывает губу, воображая у себя перед носом черное дуло упомянутого ранее ружья покойного мистера Фостера, - когда... появится возможность. - Если появится, - мрачно соглашается Вай. *** Привычными становятся вопли котов с третьего этажа и даже полный презрения и отчуждения одноглазый взгляд Мистера Пушистика... *** - Удивительный кот, леди, - роняет вскользь престарелый господин с пышной копной седой бороды и крошечными круглыми очками на крутом носу. Мистер Пушистик по обыкновению одаряет его порцией желчи в желтом глазу, но не фыркает и не вздымает шерсть, а даже подходит ближе и вяло обнюхивает его ботинок. Кейтлин косится на четвероного соседа с ноткой недоверия. - Да... удивительный - не то слово. - Лет тридцать он уже здесь живет, и ведь вон какой живчик... страшный, как черт, конечно, - добавляет старик вполголоса, - тощий, облезлый, но вроде даже не болел ни разу... - Как вы сказали, тридцать лет? - недоуменно переспрашивает Кейтлин. - Позвольте, но разве это возможно? - Тридцать - не меньше. Я уж не припомню, когда он тут появился, но уж сколько я не прихожу - он все время здесь, вместе с Роджерсом. Потрясающий зверь, а еще и какой преданный... Мистер Пушистик украдкой ластится о ногу старика, мяукая с надрывным хрипом; тот неуклюже наклоняется и чешет его облезлую спину кончиками пальцев - Вай и Кейтлин едва не разевают рты. Сами они предпочитают обходить четвероного соседа, как минимум за пару ярдов. - А, вот они! - радостно крякает Мистер Роджерс, спрыгнув со стеллажа возле лестницы, и ставит на прилавок красную круглую картонку, - Простите, что заставил ждать - далековато я их убрал! Взгляни же скорее, Дэнни! Малыш Мартин будет прыгать, как мячик, когда увидит, клянусь своей шляпой! Лицо старика вмиг озаряется азартной, почти мальчишеской улыбкой, и сам он, споро схватившись за трость, бросается ковылять к прилавку почти в припрыжку. Кейтлин порывается было подставить ему руку, но он, кажется перестал ее замечать. - Та-даааа! - пропевает Роджерс, сдергивая красную крышку с коробки. Внутри разлегся целый полк деревянных солдатиков в парадных мундирах и киверах с белыми перьями, правда круглые глаза на пружинках придают им откровенно жутковатый вид. - Натуральная сосна, ручная работа, все в единственном экземпляре, - декламирует Роджерс, важно выкатив грудь. - Ну как? - Восхитительно, Мистер Роджерс - зачарованно кивает старик, - Мартину очень понравится. - Уверяю, мой друг! Я еще ни разу не прогадал! - Не сомневаюсь, мистер Роджерс, от ваших подарков у него каждый раз улыбка от уха до уха. Иногда мне кажется, что вы, знаете моего внука даже лучше, чем я, - хохочет старик. - Вот бы вы и невесту ему также подобрали... - Хе-хех, признаюсь, сватовством я еще промышлять не пробовал, хотя... если заинтересуетесь, я знаю пару прелестных юных особ, которые могли бы ему приглянуться, - азартно помигивает йордл, затягивая золотую ленточку на коробке. - Годков через восемь буду рад вернуться к этому вопросу, - улыбается старик, принимая картонку в руки, - если годы будут ко мне также щедры... - Будут, Дэнни! Ты меня еще в крокет обыграешь, помяни мое слово. Они обмениваются еще парой теплых шуток и крепкими объятиями. Старик, подхватив коробку, ковыляет к выходу и нагибается у самой двери - еще раз погладить на прощание Мистера Пушистика; зверь снисходительно позволяет. - Хороший котик, - добродушно бросает старик вполуоборот и выходит за порог. Взгляды девушек с немым вопросом вновь устремляются к застывшему у двери коту. Мистер Пушистик, заметив их замешательство, отзывается уже привычным брезгливым фырканьем и напоказ поворачивается к ним своей еще менее приветливой стороной. - А ему и правда тридцать лет? - спрашивает Вай без всяких вступлений. Кейтлин одергивает ее предостерегающей вспышкой в глазах, но поздно. - Кому? - удивленно оборачивается йордл, - Мистеру Пушистику? - глаза и брови его выражают самое, что ни на есть цветущее спокойствие, но вот в голосе что-то едва уловимо дрогает почти в такт кончикам острых ушей, и Кейтлин это замечает. - Ну что вы, дорогуша, коты столько не живут. Конечно, Мистер Пушистик уже не молод... Мистер пушистик протестующе вхрипывает. - ...Но тридцать лет - это явно для него многовато. - Просто господин Дэнно сказал... - осторожно подает голос Кейтлин. - Ах это! - со смехом отмахивается йордл, - Дэнни уже не первый год подводит память - девяносто пять лет, как ни крути, да и в котиках он никогда не был разборчив. Я знаю его еще с тех времен, когда он пешком ходил ко мне под кассу, и за время нашей дружбы в моей лавке сменилось с десяток котов... - Таких же, как этот? - уточняет Вай, меряя сомнительным взглядом облезлую одноглазую мордашку, сверкающую исподлобья хищным зрачком. - Каких? Черненьких? - Ээээээээм... да. - О, я всю жизнь держу черненьких котиков, дорогуша! - душевно подскакивает йордл, - Они так вдохновляют! Знаете, есть в них что-то такое... такое... - Странное, - договаривают девушки уже хором. - О да! Правда я хотел сказать, скорее... "загадочное"! Прямо, как в вас, мои милые! Подруги переглядываются с немым вопросом, радоваться ли такому сравнению, или тактично промолчать. - И... давно вы завели Пушистика? - мельком любопытствует Кейтлин. - Мистера(!) Пушистика! - деликатно поправляет йордл. - Завел? Скажете тоже... Мистер Пушистик пришел ко мне сам пятнадцать лет назад. Он был... крайне незаурядным котиком - я полюбил его с первого взгляда! Он был ранен и истощен, на месте глаза была такая дыра, что в нее пролезал палец, - поднимает он на показ указательный палец - Вай и Кейтлин шарахаются от него, как от снаряда, - Невероятное было зрелище! Жуткое, разумеется... Полагаю - проделки какой-нибудь вороны... Вороны тоже славные животные, но никогда нельзя их недооценивать! Дразнили когда-нибудь ворону? - Мистер Роджерс... - Да-да, простите, я заговорился... Найти ветеринара для кошки не удалось - никто не брался, но так я сам взялся и вылечил! Представляете, сам, собственной персоной, взял и вылечил! Говорю же, в этих стенах иногда такие чудеса происходят - самому с трудом верится... Вот с тех пор и дружим - не разлей вода! Верно, Мистер Пушистик? - Мрхлявх, - доносится в ответ от Мистера Пушистика. - Так, что вы с ним не ссорьтесь, дорогие! - тепло наказывает йордл, заползая обратно на полки стеллажа - бороздить ряды залежалых товаров. - Не будем, - обещают девушки почти хором. - Мне нужен образец шерсти, - шепчет Кейтлин напарнице на ухо, уведя ее чуть в сторону. *** Дольше всего приходится привыкать к детям. К этому никакие учебники и семинары их не готовили. Но, каким-то чудом, они все же справляются. Несмолкающие крики, плач и смех, заливистый, оглушительный и пронзительно-звонкий, как скрип гвоздя о стекло, понемногу перетекают в обычный белым шум, и даже летящие по воздуху конфеты, бумажные самолетики и фантики, бесконечная беготня, шутки и проделки уже перестают досаждать. В чем-то они даже забавляют. Кейтлин уже привыкла к тому, что каждую минуту кто-то просится к ней на ручки, или плюхается на ее колени, стоит ей только присесть. Кто-то заваливает ее внезапными вопросами из ряда: "Почему осы лысые, а шмели волосатые?", кто-то ни с того ни с сего лезет обниматься, чмокает ее в нос и в щеки и угощает конфетками, или же наоборот - кусается и жует ее волосы - просто так, на пробу. Она уже не хмурится, когда особо наглые мальчишки щипают ее за колени, и не корчится, когда кто-нибудь из мелюзги проливает на нее газировку, или комкает ее новое синие платье липкими от пастилы ладошками - только качает головой со снисходительной усмешкой и щелкает ребят по носу. Вай поглядывает на нее издали и тепло посмеивается уголками глаз. Кейтлин в окружении детей смотрится необычно, но вполне хорошо. Редко когда ее взгляд бывает таким же цветущим. Словно что-то изменилось в ней.

Дети же всегда находят, чем удивить... - Папа, папа, купи мне ее! - вопит радостный кудрявый мальчонка, вцепившись Кейтлин в ноги так, что девушка едва не падает. Посетители протягивают умиленный вздох - молодой отец, неловко извиняясь и горячо краснея, оттаскивает юного поклонника за плечи. Тот упрямо держит хватку, мычит и мотает головой, прижимаясь еще плотнее, но Роджерс подскакивает к нему с шаром сладкой ваты, и норовистый кавалер все же соглашается на замену. - Какой дамский угодник растет, - хрипло хихикает йордл, - Не сердитесь, дорогая, мальчишки - сами понимаете... - Бедный пацан, - тихо усмехается Вай, мягко подкравшись сбоку, - польстился на единственного в Пилтовере миротворца, который не(!) продается. Кейтлин отвечает признательной улыбкой. Такой ясной и светлой, что все остальное расплывается у Вай в глазах на ее фоне. Она никогда еще так не улыбалась.

- Что-то точно изменилось...

- И не во мне одной, - воркуют два сапфировых огонька.

Кейтлин иногда сама с трудом узнает свою напарницу. Грозная, неприступная уроженка Зауна в роли няньки - зрелище выдающееся. Но Вай принимает и эту роль. Дети бегают за ней, как цыплята за наседкой. Ярковолосая, разрисованная, обвешанная серьгами незнакомка для них явно в диковинку. Девочки зачарованно щупают ее выбритый висок и вплетают бусины в лиловую челку; мальчики азартно выспрашивают, больно ли было прокалывать нос и хором упрашивают показать татуировки. Тогда Вай с горделивой миной скромно засучивает рукава, сгибает руки и демонстрирует извилистый черный узор во всей его красе. Дети отзываются восхищенным оханьем и тут же принимаются увлеченно щупать холмы натренированных мышц. Вай щурит хитрые брови и поднимает на могучих плечах двоих-троих сразу. Ребятня заливисто хохочет; Роджерс торжественно аплодирует, молоденькие гувернантки и няньки кокетливо хихикают, постреливая медовыми глазками в ее сторону, и прячут смущенные улыбки в пол каждый раз, когда Вай набирается наглости им подмигнуть. Кейтлин видит, но только закатывает глаза с немой усмешкой и качает головой. Все-таки, Вай всегда остается Вай. Остальные женщины в лице матушек, тетушек и бабушек, ее трюков не одобряют и поглядывают с явным недоверием; иногда даже пытаются увести от нее детей подальше и буравят ястребиными глазами мужей, чтобы и те не приближались. Волнения их по большей части напрасны: мужья проникаются к Вай вниманием в основном лишь в те моменты, когда чувствуют острую необходимость разузнать, не продается ли поблизости пиво - в этом вопросе, они по какому-то единодушному согласию, считывают ее экспертом. Куда большим интересом они одаривают Кейтлин. Уклоняться от их маслянистых взглядов, приторных улыбок и вольных комплиментов довольно утомительно, но к ее счастью, и они быстро тухнут, едва долетев до ушей наблюдательных жен. Либо же - до ушей Вай. Ее стальной прожигающий взгляд охлаждает любые их попытки флирта почти на полуслове. И это, наверно, единственное, за что строгие мамаши ей действительно благодарны. *** Время плавно клонится к обеду - клиентов пока немного, и Кейтлин, пользуясь случаем, выскальзывает из лавки - отдохнуть от застоявшейся духоты и хоть недолго насладиться тишиной. Погода на редкость располагает: легкий ветерок сдувает со лба испарину и колышет волны у причалов, заставляя лодки покачиваться с мерным скрипом, и сгоняет в небо с мачт гогочущих чаек. Кейтлин вслушивается, устало прикрыв глаза, и жадно втягивает носом воздух. Вереница чьих-то частых шажков за спиной вырывает ее из сонной неги, и вскоре чья-то юркая ладошка робко дергает ее за подол платья. В любой другой ситуации Кейтлин, не думая, развернулась бы с уже занесенной для пощечины рукой, или схватилась бы за кобуру, но за дни, приведенные в лавке, она уже успела привыкнуть к детской беспардонности, и теперь только вздыхает с легкой досадой. - Чего тебе, малец? - Тётенька... - пищит снизу тонюсенький осторожный голосок.

"Тётенька?", - Кейтлин кисло поджимает губы и нехотя оборачивается.

Мальчонка, крошечный, чумазый, худощавый и нескладный, отступает на шаг назад и замирает, воровато вжав голову в плечи, глядя на нее большими растерянными глазами снизу вверх. Кейтлин пялится с ответным изумлением. По голосу и росту ему должно быть лет шесть-семь, но заплатанная рогожевая рубаха так провисает и болтается на узеньких плечах, что определить точнее довольно трудно. Легко понять лишь, откуда он. - Ты потерялся, малыш? - Кейтлин насилу перебарывает удивление в голосе, стараясь звучать, как можно мягче, но даже так ребенок ежится почти от каждого ее слова. - Н-нет, - мелко дергает он головой, - тетенька, скажите, а где можно найти мистера Рож-жерса? - Мистера Роджерса? Зачем? - Я... мне надо... я это... тут принес ему... - лепечет он, глотая звуки, и судорожно вертит зажатый в ладошках рогожевый кулек, - Мне... мне к мистеру надо, тетенька. Кейтлин пытается уследить за его руками и вникнуть хоть в половину сказанного, но мысленно сдается. Еще один вопрос - и малыш либо расплачется, либо вконец перепугается и даст деру - она уже видит. - Идем, - зовет она вполголоса, приотворяя дверь, - я отведу тебя к Роджерсу. Мальчишка настороженно приклоняет голову, украдкой заглядывает внутрь, но продолжает топтаться в нерешительности. - Смелее, проходи, - улыбается Кейтлин и мягко подталкивает его вперед. Едва преодолев порог, он замирает снова. Тревога в больших карих глазах мешается с трепещущим восторгом и тонет в вихре отраженных красок. Вряд ли им когда-то прежде доводилось видать подобное. Кейтлин терпеливо выжидает минуту, давая ему осмотреться, прежде чем повести вперед. Малыш едва не путается в собственных ногах, вертит головой, словно воробей, так, что похрустывает шея, дергается от каждого резкого звука, и, сам того не замечая, жмется плечом к бедру проводницы. Кейтлин порывается-было взять его за руку, но маленькие чумазые ладошки только сильнее стискивают загадочный рогожевый сверток и прижимают к груди. Посетители украдкой оборачиваются в их сторону, но теряют интерес также быстро, как к какой-нибудь пролетевшей мимо мухе. А вот Роджерс, едва завидев гостя, замирает на полу-прыжке и вздергивает уши. - Этот мальчик искал вас, сэр... Один бодрый скачок - и он перед ними во всей красе. - Рад встрече, молодой человек! - восклицает он нараспев, привычным жестом сдергивая с головы цилиндр и отвешивая артистичный поклон, - Мистер Роджрес, бесподобный и неподражаемый! Но ты, мой юный друг, можешь называть меня просто: "Дядюшка Роджерс"! А как зовут тебя малыш? Мальчик мнется, опешив от неожиданности, но не пугается и не отступает. Кейтлин уже много раз замечала, что вид всклокоченного, скрюченного йордла со зверозубой улыбкой у детей, вопреки всем разумным ожиданиям, почему-то вызывает интерес, а не панику. Вот и сейчас... - Тимми, - крепчает ломкий голосок мальчонки, - меня зовут Тимми. - Рад знакомству, Тимми! Добро пожаловать в мой скромный магазинчик! Будь моим гостем! Чем я могу тебе помочь, мой юный друг? - Я... я... вот... - чумазые ладошки наконец решаются оторвать рогожевый сверток от груди и неуверенно протягивают вперед. - Это вам. Улыбка йордла расползается до ушей, взгляд искрится и пляшет, даже ярче обычного, когтистые лапы выжидающие трутся друг о друга. - Так-так, превосходно... Что ж, тогда позволь пригласить тебя в мой кабинет... на минутку - я лишь взгляну на товар... Мальчонка послушно кивает и шагает за хозяином в сторону подсобки. Кейтлин, недоуменно встряхнув головой, трогается следом. - Что происходит? - О, понимаю ваше удивление, дорогая, - отзывается йордл заговорщическим полушепотом, - но не волнуйтесь: это просто еще один из моих маленьких поставщиков... - Поставщиков, сэр? - Да, дорогая, не переживайте - сейчас сами все увидите... В подсобку йордл заглядывал редко, а Кейтлин до этой поры - вообще ни разу. Комнатка небольшая, но довольно загруженная: основная часть пространства скрыта причудливой деревянной конструкцией в виде домика с длинной пурпурной занавеской по середине; остальную площадь занимают крошечный письменный столик с табуреткой-вертушкой, два симметричных вытянутых пуфика и целая гора небрежно наваленных друг на друга игрушек. Самых обыкновенных, заурядных, неполоманных, непорванных, абсолютно новеньких, чистеньких игрушек: плюшевые зайчики и мишки с глазками-пуговками, деревянные лошадки, румяные куклы в цветастых сарафанчиках; иными словами - все то, что валяется в шкафу у каждого простого ребенка. Йордл поспешно усаживает мальчика на пуфик, принимает в руки сверток и бережно разворачивает. То, что он выуживает на свет, с трудом поддается описанию: продолговатый мешочек, набитый торчащей из-под кривой заплатки соломой, со свисающими с боков ручками и ножками из скрепленных проволокой тоненьких косточек; венчает композицию консервная банка в роли головы с блекло нарисованной улыбающейся рожицей и вьющимся из-под крышки пучком грязных волос. На минуту в подсобке становится очень тихо. Роджерс, выкатив оба остекленевших глаза, роняет монокль и, кажется, забывает, как дышать. - Ты сам это сделал? - наконец обретает он голос. - Угу, - робко кивает мальчишка. - Это... это Чуча. - Невероятно, - летит по комнате опьяненное эхо, - Бесподобно! Немыслимо! - всхрюкивает йордл, подлетев в воздух, как на крыльях. - Так-так-так... вороньи берцовые кости... ага... ага... человеческий волос... небольшая ржавчина - это не страшно... - лепечет он, пританцовывая на пятках, - Превосходно! Ты - настоящий талант, мой юный друг! - Кто? - одуренно моргает мальчик, - Я? - Ты, ты, мой мальчик! О, это невероятный экземпляр! У тебя, совершенно случайно, нет еще таких поделок? - Н-нет... у меня... только Чуча. - Эх, жаль, но ничего, не страшно... Одна твоя Чуча - находка на вес... кхм-кхм... потрясающая находка, малыш! - Правда? Моя Чуча? Так вы возьмете ее? - С огромнейшей радостью, малыш! О, не переживай, я буду о ней заботится! За такой подарок, мой дорогой, бери любую игрушку! - указывает йордл на плюшевый завал у стены. Мальчик смотрит на него, разинув рот, и боится тронутся с места. - Лю... любую, мистер? - Любую! Какую-только захочешь, мой друг! - радушно кивает Роджерс. - И... и даже... даже его можно? - протягивает малыш бледный пальчик к пушистому розовому медведю, восседающему на самой вершине горы. - Конечно, мой мальчик! Бери смелее! Малыш подходит к игрушкам так медленно и боязливо, словно ждет подвоха. Кейтлин помогает ему достать медведя. Большие карие глаза розовеют, отражая пушистую шкурку, и смотрят с таким благоговением словно, видят какой-то сказочный сон. Бледные щеки на круглом личике заливаются пряным румянцем, а тонкие губки раскрываются в неверящей улыбке, оголяя недоросшие зубы. Медведь такой большой и пушистый, что мальчишку за ним почти невидно. Он робко мнет его в руках минуту, а потом прижимает к себе с такой силой, словно боится, что игрушка вот-вот исчезнет. Кейтлин едва удерживает глазами слезы. - Спасибо! Спасибо, спасибо вам, дядюшка Рож-жерс! - пищит он, ластясь щеками о пушистую розовую шубку. - Тебе спасибо, мой юный друг! Если смастеришь еще что-нибудь подобное, обязательно заглядывай! Я буду с нетерпением ждать! Хорошо? - Обязательно, дядюшка! - О, чуть не забыл, ты наверно голоден? Подойди к тете Вайолет вон там, у прилавка, - указывает Роджерс за дверь, - попроси у нее мешочек для конфет и смело бери, какие захочешь - я угощаю! - Можно? Правда-правда? - Правда-правда, малыш, ступай. Чувствуй себя, как дома. Мальчишка выступает за дверь в перевалку под грузом медведя, повторяя: "спасибо" на каждом шагу. Кейтлин смотрит ему вслед даже после того, как он напрочь пропадает из виду. Грудь болит от задавленного дыхания, глаза все еще противно щиплет, в голове - пустой звон. Проходит немало времени, прежде, чем она отмирает. Еще раз окинув иссушенным взглядом завал плюшевых зверей - таких обыкновенных, что по сравнению с остальным ассортиментом лавки, они кажутся до смешного чуждыми - она возвращает глаза обратно к йордлу. Роджерс, к ее удивлению, тоже все еще сидит на табуретке, забвенно разглядывая игрушку сквозь лупу. Такого влюбленного блеска в его глазах, она еще не видела ни разу, и не припомнила, чтоб хоть когда-то он молчал так долго. - Не знала, что вы и простыми игрушками торгуете, - говорит она ломающимся от тоски голосом, сама не зная, зачем. Хочется хоть чем-то заполнить липкую тишину, или забить ноющую пустоту под ребрами. - А, что-что? - йордл дергается, словно спросонья, - Ах, это... - вяло махает он на гору плюшевых зверей, - Нет-нет, это не для продажи - не мой ассортимент. Отдаю их ребятишкам в обмен на старые игрушки и поделки. Вот, как сегодня... - И часто приходят? - Мммм... частенько. В основном - из Нижнего: сироты, беспризорники, или просто ребята из бедных семей. О, не сомневайтесь, вы еще не раз их здесь увидите. Не поверите, но иногда приходят даже взрослые... торгуются они, правда, гораздо дольше - конфетами оплату не принимают, - влажно хрюкает он с досадой, - С детьми в этом плане работать куда приятнее. Им радость - мне новые экземпляры! Что-то стоящее, правда, приносят редко, но иногда... иногда попадаются настоящие сокровища... как это, - приподнимает он в руках игрушку, и голос его сходит до терпкого шепота, - восхитительный экземпляр... бесподобно... гениально... филигранная работа... Кейтлин хмурится, потерявшись в ощущениях. Она сама не знает, горько ей, совестно, или просто противно. - Мистер Роджерс... - ... Да-да, леди? - откликается он с запозданием, не поворачивая головы. - Простите за вопрос... но, если не секрет... за сколько вы думаете продать эту игрушку? Вот теперь Роджерс все же отрывает взгляд от игрушки и поднимает его с таким изумлением, словно ему в лицо только что бросили перчатку. - Продать, леди? - произносит он с утробным придыханием, - Что вы... Это... - любовно оглаживает он пальцем край банки, - Это нельзя продавать. Такое... не продается. Я сохраню ее для своей личной(!) коллекции... - Личной... коллекции, сэр? - О да, дорогая, у меня есть личная коллекция. Я вам как-нибудь покажу... в строгом секрете, разумеется. Я не допускаю к ней никого из посетителей... - И... даже коллекционеров? - Ни в коем случае. Я собираю ее только для себя уже больше ста лет и делаю все, чтобы коллекционеры про нее не прознали. Но в вас, голубушка, я не сомневаюсь. Вы ведь все-таки детектив - уверен, вы умеете хранить тайны, - заговорщически подмигивает йордл. - Разумеется, сэр, - кивает Кейтлин, уже не зная, куда деваться от этого маслянистого взгляда. Завернув игрушку обратно в рогожу, йордл снимается со стула, проходит к деревянной арке бутафорского домика и отдергивает занавеску. Внутри - целый лабиринт из ящиков и полчище свисающих на веревочках деревянных марионеток самых разных размеров, расцветок и ролей; девочки в пышных нарядах, мальчики в клетчатых штанишках, грустные и веселые клоуны, музыканты, пожарные, васстайи, йодлы, собаки, кошки, крылатые демоны, и еще множество виданных и невиданных существ с дикими клыкастыми рожами. Работы явно разных творцов, но бесспорно - мастеров своего дела: каждое лицо, или морда, словно живые. Йордл проворно ныряет в лес кукол и бодро просачивается к бликующему во мраке шкафчику сейфа. - Это и есть ваша коллекция? - удивляется Кейтлин. - Что-что? - и без того низкий голос приглушается щелками замка, - Ах, это... - протягивает хозяин так, словно только сейчас заметил, чем окружен, - О, нет-нет, голубушка, это всего лишь мой маленький театр. Обожаю кукольные спектакли - частенько устраиваю представления детишкам. Хотя... - его голова выглядывает из тени так резко, что Кейтлин едва не шарахается назад, - признаться честно, марионеток я тоже собираю с большой любовью. Да, они, конечно, не так уникальны, как другие мои находки, но все же куклы - одна из моих главных слабостей - уж больно прелестны! Думаю, вы, как девушка, должны меня понять, - подмигивает он с хитрицой, вышагивая на свет целиком. - Понимаю, - врет Кейтлин сама не зная, зачем. Всей своей полусотне дареных кукол, она предпочитала в детстве деревянное ружье и лук. - Кстати! - подскакивает йордл, - Я подумываю на днях устроить новое представление! Не желаете ли принять участие, дорогуша? От скачков в его голосе и смены мимики у Кейтлин уже не на шутку кружится голова. Даже с ответом она невольно запаздывает. - У меня... совершенно нет актерских способностей, сэр... - Ерунда! - йордл подпрыгивает так высоко, что едва не касается потолка шляпой. Кейтлин не успевает моргнуть, как ее ладонь оказывается сердечно зажатой в когтистых лапах, - Уверяю, с вашим голосом и, безоговорочно, очаровательной(!) внешностью, вы просто созданы для того, чтобы играть! Оооо! А как чудесно вы будете смотреться рядом с куклами - только представьте! - Я... - Кейтлин честно пытается представить, только получается все-равно паршиво. - Подумайте, дорогуша, - трепетно хлопает ее по ладони йордл. - Клянусь шляпой, это будет волшебно! - Я... - все о чем ей в действительности удается подумать, так это - как бы поскорее выдернуть руку, - подумаю, сэр. *** Юные поставщики к Роджерсу жалуют действительно часто. Уже к вечеру появляется еще один - такой же растрепанный и чумазый, только вдвое выше и явно старше предыдущего года на три-четыре. Не упитанный, но и не тощий, рыжеволосый, конопатый, с нахально вздернутым носом, золотистой россыпью веснушек на щеках и любопытными зелеными глазками, лукаво ерзающими из стороны в сторону; на ссутуленных плечах - заношенный бурый пиджачок, на подранных коленках - дыры подранных штанов, на кудрявой макушке - серая кепчонка, сбитая набекрень. Кейтлин выглядывает его еще с порога. В лавку он прошмыгивает, воровато озираясь, утопив руки в карманах и слегка припрятав голову в плечах, но не робеет и не мнется - бодро шагает на встречу хозяину, таща подмышкой очередной сверток. Роджерс без видимого энтузиазма осматривает принесенную безголовую лошадку и предлагает юнцу на выбор: небольшую игрушку из уже примелькавшейся плюшевой свалки, либо мешочек конфет и стакан газировки. Паренек, смерив пренебрежительным взглядом гору зайцев и медвежат, решительно берет мешок. Сладостей набирает, сколько только вмещается; порывается закинуть лишнюю пригоршню ирисок сразу в рот, но, поймав на себе прозорливый взгляд Вай, только невинно почесывает подбородок и поспешно кладет конфеты на место. Набив мешок до отказа, он приваливается на козетке у окна, и, еще раз воровато оглядевшись, принимается за угощение с таким аппетитом и рвением, что оглушает чавканьем половину взрослых, а, наевшись, отваливается на спину под тяжестью округлившегося живота и принимается звучно прихлебывать газировкой. Кейтлин смотрит почти неотрывно, с интересом склонив голову на бок. Где-то... когда-то... ей уже доводилось видеть что-то похожее... - Можно присесть? - мягко интересуется она. - А кто ж запрещает, - крякает мальчишка с беззлобным гонором сквозь соломинку и лениво сдвигается в сторону. Кейтлин присаживается - отрывать рот или хотя бы взгляд от газировки собеседник не торопится, но все-таки в знак вежливости сдергивает с головы кепчонку. - Как тебя зовут, малец? - Какой я вам малец, тетя? - вмиг надувается он. - Мне годов знаете, скока - уже десятый пошел! Кейтлин с трудом глушит рвущийся из груди смешок. - Прости, не хотела тебя обидеть, - пропевает она, через силу выровнив голос, - И все же, как тебя зовут? - Джим, - отвечает он, важно приосанив плечи, и звучно пришмыгивает носом так, словно это часть имени. - Рада познакомиться, Джим, - кивает она, протягивая руку, - Меня зовут Кейтлин. Мальчишка нехотя отрывает одну руку от стакана, наскоро вытирает об штаны, пожимает изящную белую ладошку, оставив на пальцах липкий след, и поспешно утыкается носом обратно в напиток. Кейтлин не обижается - усаживается поудобнее, пристроив локоть на спинке сиденья, а голову - на согнутой руке, и осматривает нового знакомого заново. Медно-рыжие кудряшки смешно топорщатся после кепчонки, веснушчатые щеки мерно розовеют, смакуя пряную смесь вкусов жвачки и шалфея, зрачки зеленых глаз блаженно расползаются на всю радужку. - Откуда ты, Джим? - Оттудова, - махает он рукой в окно. Кейтлин с пониманием мечет взгляд через реку. Ответ довольно очевидный. - Почему ты не захотел взять игрушку? - А че толку-то - все равно отберут, - понуро отмахивается мальчонка, - а конфеты я в надежное место спрятал, - довольно оглаживает он себя по животу, - хрен кто достанет! Кейтлин согласно пожимает плечом. - Ты приходил сюда раньше? Я тебя еще не видела. - Захаживал. - Нравится здесь? - А че ж нет - не гонят, не колотят, еще и пожрать дают, если че-дельное принесешь. Роджерс - нормальный дядька, своих не шугает. - Один приходишь? - Один. С кем еще-то? - А... где твои родители? - осторожно уточняет она, хотя уже догадывается об ответе. - Нету, - роняет он чуть тише, пожав плечами. - Сам по себе. Сильно грустным он не выглядит - Кейтлин тоже старается, но сочувственный вздох вырывается сам собой. - Не страшно одному? - А че мне бояться? Нече бояться, - снова нахохливается он, - бегаю быстро - хрен кто поймает. - Детям сейчас опасно ходить в одиночку, - предостерегает Кейтлин, чуть понизив голос, - нескольких похитили совсем недавно... - А, эта самая Джинкс, что ль? - небрежно протягивает мальчонка, - Тоже мне. Нужен я ей, как корове - подковы. - А ты что-нибудь знаешь о ней? - А кто ж о ней не знает, - крякает он, звучно всасывая очередной глоток газировки, - она у нас на весь город знаменита... Где-то над дверью раздается звон колокольчика - Кейтлин рассеянно оборачивается. Лицо вошедшего она разглядеть не успевает - только подтянутую спину в изящном исчерна-синем фраке с широкими плечами и вороной затылок, прикрытый полами высокого цилиндра с сизым пером. Голова под ним делает пару медленных выискивающих поворотов и замирает прямо по направлению к хозяину лавки. Йордл при виде гостя заметно мрачнеет. - Добрый день, Мистер Роджерс, - сдергивает господин шляпу. - Могу я попросить у вас минутку времени? Тон его утонченный и ровный, под стать внешнему виду, но в речи сквозит скрытый, едва уловимый странный дефект: очень твердые согласные и подрастнутое гортанное "ррр" - Кейтлин вся обращается в слух. - Я занят, мистер Рут, - холодно протягивает хозяин, гаркнув фамилию нарочито громко, так, что даже Вай вздергивает голову и обращает к гостю все внимание. - Всего минуту, мистер Роджерс. Обещаю, я не сильно вас потревожу. - Святая Жанна... Вайолет, дорогуша, встаньте, пожалуйста, за прилавок - я скоро вернусь. Они уходят в подсобку, плотно притворив за собой дверь. Приглушенные голоса долетают до Кейтлин, но разобрать хоть слово можно лишь приложившись ухом к стене, а этого она делать не станет. Выходят они довольно быстро; Роджерс и вовсе - почти вылетает. - Нет, нет, и еще раз нет, мистер Рут! Я решительно отказываюсь! - брюзжит он скороговоркой, даже не оглядываясь. - Но позвольте, мистер Роджерс... - торопливо вышагивает за ним гость. - И речи быть не может! Я уважаю вас, мистер Рут, и люблю вашего сына, но в этом вопросе останусь абсолютно непреклонен! - Это весьма огорчительно, сэр. - Увы, ничем не могу помочь, мистер Рут. Больше того, что лежит на витринах, я вам предложить не могу. - Но... - Вы обещали не настаивать! - Что ж... благодарю, мистер Роджерс. - Мужчина досадливо роняет руки, глядя в след удаляющейся спине хозяина, и, неприкаянно опустив взгляд, отступает к стеллажам - изучать ряды игрушек. Вот теперь Кейтлин рассматривает его, как на ладони. Мужчина средних лет - с мелкой россыпью морщинок в уголках кристально-серых глаз, легкой проседью на вороных висках и бакенбардах, резким угловатым профилем с выпирающими, как у теленка скулами и надбровными дугами, но ярче всего выделяется выкаченный на отвал грубый, широкий подбородок, ужасно не вяжущийся с остальными утонченными чертами лица. Под подбородком в просвете воротника рубашки мелькает кривая полоса широкого шрама и едва заметный черный виток татуировки. - Че, понравился, чтоль? - крякает сбоку задорный детский голос. - Что? - Кейтлин едва не забыла, что сидит не одна. - Да щеголь вон этот, - украдкой кивает мальчонка на гостя, - вы на него уже минут семь пялитесь. - Я не пялюсь, - понижает она голос, - а ты не задавай таких вопросов. - Да ладно вам, - отмахивается собеседник. - Дядька видный - небось, торговец какой-нибудь, или того выше... - Ты его видел здесь раньше? - Здесь - нет. - А где-то еще? - Может видел, - пожимает он плечами. - Ботинки вроде знакомые... - Ботинки? - удивляется Кейтлин. - Ага. Такие, как целая лошадь стоят! - При чем тут ботинки? - А вы че ж не знаете, что мужика надо по ботинкам мерять? Если лакированные, с каучуковой подошвой - значит есть, че урвать, ну а если из драконьей кожи - так это вообще... - мечтательно закатывает глаза мальчишка. - А лица ты, случайно, не запоминаешь, - деликатно интересуется Кейтлин. - Тех, кто бьет, запоминаю. Меня тут недавно у фонтана один такой пижон с брюхом так за ухо больно ухватил... Кейтлин, честно пытается слушать, но глазами неотрывно косит в сторону загадочного гостя. Ботинки у него, хоть и не из драконьей кожи, но действительно сияют дороговизной, как и часы из белого золота, и запонки с александритами. Засмотревшись на бижутерию, она не сразу замечает, что и глаза гостя разглядывают ее почти с равным интересом. Она поспешно прячет взгляд в пол, но поздно... - Я не помешаю? - плавно подступает гость. - Вы кто, дядя? - дерзко вздергивает Джим веснушчатый нос. Мужчина меряет его скептичным взглядом, но сохраняет спокойный тон. - Какой... приветливый юнец, - мягко усмехается он, плавно смещая кристальные глаза к Кейтлин, - Ваш... леди? - Свой собственный, - фыркает мальчишка. - Ясно, - протягивает незнакомец после долгой паузы. - Тогда ты не будешь возражать, если я присяду побеседовать с милой леди? Мальчишка медлит секунду, также мельком обернув к ней вопрошающие глаза, но Кейтлин сама теряется с ответом. - Че мне, жалко что ль? - фыркает он, напялив обратно кепчонку, подхватывает опустевший стакан газировки и уходит, не оборачиваясь. - Приходи еще, - роняет Кейтлин то ли ему в след, то ли самой себе, - Джим. - Славный мальчуган, - улыбается незнакомец. - Любите детей, мисс? - Д-да, - Кирамман на силу собирает внимание обратно в кучу, - А вы, простите...? - О, прошу прощения, я забыл представиться, - гость поспешно сдергивает шляпу, - Гоэл Рут, леди. Но, пожалуйста, называйте меня просто Гоэл. А вы, мисс...? - Кейтлин... просто Кейтлин. - Рад познакомиться, Кейтлин, - чуть склоняет он голову; Кейтлин с неловкой заминкой подает руку под напрашивающийся поцелуй. - Я не потревожу вас? - смягчает он голос до бархатисто-терпкого, и все согласные в его словах обретают еще большую твердость. Нет, это не дефект, подмечает про себя Кейтлин. Акцент. Причем, незнакомый. - Конечно нет, сэр... Гоэл(!). Присаживайтесь. Он присаживается - в ноздри врывается едкий запах сигарного табака, приглушенный изысканным ароматом одеколона - Кейтлин мелко морщит нос. - Я не встречал вас здесь раньше, Кейтлин. Вы впервые здесь? - Я работаю здесь всего несколько дней - помогаю Мистеру Роджерсу... - Работаете у Роджерса? - протягивает он с живым изумлением, - Сколько лет с ним общаюсь - он никогда не брал себе помощников. Я бы поклялся, что он скорее застрелится, чем подпустит кого-то к своему складу. Вы, должно быть, большой поклонник его дела, если он вам так доверяет? - Да... можно сказать и так, - уверенно соврать не получается - гортань предательски дергается, норовя сглотнуть. Гоэл это явно замечает. - Вы давно знакомы с Роджерсом? - спрашивает он как-бы невзначай, но глаза все равно пристально щурятся в уголках. - Он был большим другом моему отцу, - выравнивает Кейтлин голос, - а я... очень любила приходить сюда в детстве, поэтому меня он тоже хорошо знает. - Ясно, - отвечает мужчина вполголоса, почти не шевеля губами. - Что ж, прекрасно вас понимаю, Кейтлин, - снова улыбается он, потеплев глазами, - многие из детей влюбляются в это место... хм, мой сын - не исключение. Работа, должно быть, приносит вам большое удовольствие? - Безусловно. - И вашей коллеге...? - поднимает он глаза на застывшую за прилавком Вай, буравящую его соколиным взглядом уже добрых десять минут без перерыва. Девушка настороженно сдвигает брови и по излюбленной привычке щелкает шеей.

- Не вмешивайся, - бросает ей Кейтлин предостерегающий взгляд.

- Внушительная особа, - украдкой подмечает Гоэл. - Она... со мной, - поспешно выдавливает Кейтлин. - Верно, тоже любит детей? Не запнуться Кейтлин стоит больших усилий. - Очень. А вы, насколько я понимаю, тоже старый друг Роджерса? - наконец перехватывает она нить разговора. - Можно сказать и так, - улыбается Гоэл. - Возможно, я не так хорошо его знаю, как хотел бы, но... мне близка его философия, и его любовь к редкостям я тоже разделяю. - Так вы... коллекционер? - В некотором роде. Хотя, признаться, это не основное мое занятие: у меня небольшая фирма по производству деревянной мебели, а коллекционирование - больше для души. Заглядываю сюда вместе с сыном, но иногда радую покупками и себя. Вот уже пару месяцев пытаюсь уговорить Роджерса продать мне один занятный экземпляр... "Маргаритка", - так он ее называет. Он вам не показывал? - Мм... боюсь, что нет, - неловко мотает головой Кейтлин. - Поразительная работа, - протягивает мужчина почти с тем же благоговением, что и Роджерс. - Невероятная находка. Увидел лишь раз, когда ему ее только принесли - такой же мальчишка, как тот, с кем вы беседовали - такого восхищения, клянусь вам, я не испытывал прежде. Уверен, вы испытали бы тоже, если бы увидели. - Наверно... - Кейтлин воровато уводит взгляд в сторону. От разговоров о "прекрасном" в исполнении Роджерса ей не по себе, но в исполнении кого-то еще - уже откровенно дурно. - Ради нее я бы не постоял за ценой, - продолжает Гоэл с оттенком досады, - но... увы, наш дядюшка Роджерс - крепкий орешек - расставаться с ней тоже не хочет. Хотя, кто знает, может... вам удалось бы склонить его к этому решению, - глаза его красноречиво темнеют, - вы ведь с ним хорошие друзья, не так ли? - Я... не уверена, сэр... Гоэл(!), но... могу попробовать. - Если вас не затруднит, леди - буду очень(!) признателен, - ладонь его мягко проскальзывает на ее руку и слегка сжимает в доверительном жесте, - вы окажете мне огромную услугу, - хозяин ладони подается вперед - совсем немного, но Кейтлин от смеси парфюмно-табачного духа все-равно задерживает дыхание. - Я планирую еще зайти на днях. Буду очень рад увидеть вас снова, - он склоняется медленно, как змея, и Кирамман чувствует слегка похолодевшей рукой новое касание шершавых губ, - Кейтлин. *** - Коллекционер? - с сомнением хмурится Вай. - И что о нем говорит Роджерс? Кейтлин, погруженная в записи, отвечает не сразу. Тишину в спальне нарушают только монотонные щелчки наручников, которые она, утонув в размышлениях, вертит на пальцах. У Вай от этого звука каждый раз сводит челюсть, но деваться некуда - когда Кейтлин сосредоточена, одергивать ее не стоит. Было время, когда она в раздумьях также вертела на пальце свой табельный кольт - до того, как утопить его в коллекторах. Вай и не думала, что будет так по нему скучать - с ним вид был куда соблазнительнее. - Говорит, что знает его уже двенадцать лет, - наконец отзывается Кейтлин и убирает наручники в сторону. - Живет в особняке неподалеку и часто сюда заходит. Иногда - за игрушками сыну, а иногда прикупает что-то для себя. Роджерс не сильно его жалует, но утверждает, что в целом он безобиден. - Только что-то мне подсказывает в твоем голосе, что ты не очень-то в это веришь. - Он пересекался с тремя(!) похищенными, Вай. С двумя - когда приходил вместе с сыном, и при том, надолго... на сорок минут с одним и на час с другим; с третьим, правда, только на десять минут, когда приходил один, но... все же это - довольно любопытная череда совпадений. Не хочу спешить с выводами, но среди всех, кого мы видели, на наводчика больше всего тянет именно он... - Он заговаривал с кем-то из детей? - Только с теми, кто играет с его сыном. Но по словам Роджерса - он общается со многими из родителей и часто беседует с гувернантками и няньками. Возможно, через них он выведал информацию о детях... Задавать вопросы он явно любит. - Или просто любит подкатывать яйца к молоденьким незнакомкам. Особенно к некоторым... - выцеживает Вай через зубы. - Не исключено, - пожимает плечами Кейтлин. - Как думаешь, он не догадался, кто ты? - Ммм... не думаю, хотя... голос у него был такой, словно он и впрямь что-то прощупывал. Наводит на подозрения... как и его источник заработка... - В каком смысле? - Он сказал, что владеет небольшой фирмой по производству мебели, но... что-то я сильно сомневаюсь, что она приносит настолько огромный доход... Джим верно подметил - одни его ботинки стоят, как лошадь; а часы, костюм и запонки - и вовсе, как автомобиль, и в добавок он еще выторговывает у Роджерса дорогостоящие экземпляры коллекции... Можно допустить мысль, что он спускает на них последние деньги, но у него во владении еще и особняк недалеко от центра; едва ли торговец мебелью смог бы позволить себе такую роскошь... - Может, наследство? - предполагает Вай. - Или дополнительный источник дохода... незаконный. - Как и у многих в Пилтовере. - Не похоже, что он из Пилтовера. Его татуировка, его речь... - Но и не из Зауна, кекс. У него акцент, а не говор. - Ты когда-нибудь такой слышала? - Возможно, - задумчиво закатывает Вай глаза, - хотя, чей именно - не разберу. Акцентов я наслушалась - залетных иноземцев у нас всегда хватало, но этот хрен свой слишком хорошо скрывает. Могу точно сказать только, что не ионийский - у них все звуки мягче, и вряд ли ноксианский - они так не рычат. - И не демассийский, - согласно кивает Кейтлин, - возможно, фрельородский... - И откуда тут взяться фрельордцу? - Не знаю, Вай. Не думаю, что это имеет большое значение, хотя... в любом случае, нужно разузнать о нем побольше. - Интересно, как? - Подумаем над этим, но для начала разберемся с остальными. Гоэл, может пока и главный подозреваемый, но не единственный. Сегодня зашли еще девять - нужно разобраться и с ними, - вздыхает Кейтлин, заново пролистывая тетрадь. Вай, откинувшись на подушки, обреченно растирает ноющие веки. Время коварно пробирается за полночь, тело гудит и ноет, глаза слипаются, но заикаться о сне даже не приходится. - У нас остался кофе? Кейтлин вслепую нащупывает где-то возле себя кружку и встряхивает на пробу - жижеподобная черная масса жалобно всхлюпывает внутри. От этого звука даже Вай не по себе. - Знаешь, кекс, мне не трудно мыть за тобой посуду, но учти - оплату я потребую натурой. - Это, между прочим, твоя кружка. - Но пила из нее ты. - Вместе с тобой(!). И раз уж мы заговорили о посуде, можешь, пожалуйста, мыть ее в не(!) ванной. Кухни у нас теперь может и нет, но правила приличия все еще никуда не делись. - И с каких же пор меня должны волновать эти твои правила? - С тех самых, как мы начали делить одну ванну на двоих. - А то что? Отправишь меня спать на диван? Или, может быть, на пол, а кекс? - Нет. Это я буду делать после свадьбы, - протягивает Кейтлин с невозмутимым видом. - А она скоро? - хитро щурится Вай. - А что такое? Уже испугалась? - Кто, я? - наигранно выкатывает она глаза, - Это тебе предстоит всю жизнь делить койку со сборником похабных шуток - ты и бойся. - Не волнуйся, если я до сих пор от них не сбежала, значит я готова, - усмешливо фыркает подруга. - Хм. То-то твой отец обрадуется... - буркает Вай, но осекается почти сразу. Шутки-шутками, но Кейтлин действительно задумывается; взгляд голубых глаз замирает где-то в центре страницы и смурнеет. - Переживаешь из-за него? Кейтлин вздыхает вместо ответа, но Вай хватает и этого. - Брось, кекс. Вряд ли даже нам с тобой когда-нибудь удастся разыскать психа, который смог бы нас поженить - оправдываться перед отцом тебе не придется. - Придется, Вай, - кисло улыбается подруга. - Я - единственная наследница клана. А значит... рано или поздно, начнутся вопросы... и, рано или поздно, мне придется на них отвечать. Вай взвешивает ее слова какое-то время, и под их весом ее взгляд и голос также наливаются тяжестью. - Ты уверена, что... оно тебе надо?

- Из-за меня...

Кейтлин медленно оборачивает к ней глаза, пронзительные, собранные и твердые, но понимающие. - Уверена, Вай. Я не собираюсь отказываться от нас просто в угоду чьей-то прихоти. Ни от нас, ни от себя. Я хочу решать свою судьбу, и в мои планы не входило делить ее с отпрыском каких-нибудь чиновников в дань устоям. Я не собираюсь так просто уступать. Не теперь. Даже, если отца это не устроит, - тихо добавляет она с искоркой печали. Вай переворачивается на бок, обращая к ней всю благодарность в серебристом взгляде. Протягивает руку, касается узкого бледного плеча, бережно оглаживает и слегка сжимает в знак поддержки. Кейтлин с горьковатой улыбкой накрывает ее ладонь своей и прижимает теснее. - Он любит тебя, кексик, - твердит Вай полушепотом, припоминая взгляд Тобиаса в день их первого переезда - день, когда он впервые отпустил единственную дочь из фамильного гнезда. - Знаю, это не новость, но он действительно тебя любит. Он тебя поймет. - Я знаю, - кивает Кейтлин, но в голосе проскальзывает тоскливая хрипотца, - но явно не одобрит. А мне... действительно жаль его огорчать. Жаль разочаровывать. Вай подается ближе, притягивает ее лицо за подбородок, соединяясь лбами, слегка потирается носом о щеку и шепчет ей в глаза: - Ты никогда его не разочаруешь, Кейт. Я могу не знать всего, но кое-что все-таки вижу. Поверь, он тобой гордится. В голубых глазах поблескивают узкие полоски слез, но Кейтлин стойко удерживает их внутри. Вай чувствует ее поцелуй, и чувствует в нем играющую на тонких губах преданную улыбку. - Надеюсь, - вздыхает Кейтлин, укладывая голову на ее предплечье и слегка ластясь о него щекой, - Но когда-нибудь разговор о моем будущем все равно встанет, и он явно будет не из приятных. Придется выкручиваться. Благо - не впервой... - Не впервой? - Мама лет с пятнадцати сватала меня выходцам разных кланов... - Уж не Талису ли? - настороженно дергает Вай уголком брови. Кейтлин усмешливо хмыкает и задумчиво запрокидывает глаза. - До того, как он прославился, уверена, у нее и мысли не возникало: Джейс был только нашим протеже - такого мезальянса она бы в жизни не допустила. Ну а после... возможно, у нее появились намерения, но мне она их не озвучивала. - Ну, а если бы да... ты бы согласилась? - Вай пытается звучать самым, что не на есть ненавязчивым образом, но выходит все равно так себе - Кейтлин смеется. - Вай... ты меня теперь к каждому столбу ревновать будешь? - Не к каждому, - буркает Вай, но подруга хохочет только громче, - Просто Джейс, он... такой... такой.... - Знаю, - щелкает Кейтлин ее по носу, - но он не всегда был таким... Было время, когда... я доверяла ему почти во всем. Не знаю, было ли ему со мной интересно - разница в возрасте все же приличная, но... он всегда был готов меня выслушать и поддержать. - И он тебе нравился? - слегка подталкивает ее Вай бедром. - Любопытный разговор у нас с тобой складывается... - Обычный девичий разговор. Так, что там с Талисом? - напирает она. Кейтлин снисходительно качает головой. - Может и нравился немного, но я... не задумывалась об этом. Он был хорошим другом. И в этой роли я его любила гораздо больше. - А кого-то еще? - лукаво щурится Вай, зарываясь пальцами в шелковистые вороные прядки. - Все тебе расскажи... - Просто интересно. Кейтлин задумывается - озорная улыбка плавно сходит ее лица, а глаза снова подергиваются легкой печалью. - Думаю, да. Любила. Она была моей наставницей. Учила меня стрелять, хотя... мне казалось, что - гораздо большему... Вай раскрывает глаза шире, демонстрируя все внимание. - ... У нас ничего не было, - хмыкает подруга, гладя в пляшущие в серебристых радужках искры, - и не могло быть. Мне было тринадцать, а ей в четыре раза больше... - Не хилые у тебя вкусы, - подтрунивает Вай, но заметив, как нахмурились вороные брови, поспешно возвращает голосу серьезный тон, - а ты хотела бы? - Возможно, - пожимает Кейтлин плечом и в голосе проскальзывает нотка сожаления, - но и без этого я была рядом с ней... счастлива. Она единственная общалась со мной на равных, несмотря, ни на статус, ни на возраст, и с ней... я чувствовала себя собой. Чувствовала себя... сильной. Я не встречала никого, кто был бы мне также близок, до нее. Даже, если у нее были ко мне чисто менторские чувства, я все равно... действительно ее любила. Вай смотрит, как голубые глаза затягиваются пеленой воспоминаний, то светлея от скрытой улыбки, то угасая, не ясно отчего. - И больше никого? - Хм. Кроме тебя, - проясняется сапфировый взгляд. - Ну а ты? - А что я? - Любила когда-нибудь? - Все-то тебе интересно... - Давай, раз уж устроила вечер откровений, то изволь выкладывать, - требовательно дергает Кейтлин за кончик малиновой челки. Вай предпринимает неловкую попытку отвернуться, но напарница упрямо вылавливает ее взгляд. - Вряд ли любила... - сдается она, - влюблялась, да... Кейтлин с интересом приподнимается на локтях и выжидающе укладывает подбородок на руки. Вай уводит смущенные глаза в сторону, но и в них отчетливо светлеют искорки проснувшихся в памяти картин. - Дочка портного. Тощая, была, как кость, рыжая, кудрявая, но... симпатичная. А еще формастая, как ты - там такой молокозавод был... - Я польщена, - наигранно улыбается Кейтлин. - Ей ты так и говорила? - Говорила, - сияет Вай своей самой наглой ухмылкой, - ей нравилось... вроде. А вот ее отцу не очень... гонял меня от нее ссаной метлой. Ну и в один момент... догнал. Я его - совсем легонько, ну а она... давай кричать, что я бешеная, и что видеть меня не хочет и уже через неделю нашла себе нового ухажера. Ему я уже... не так легонько. Правда ее это тоже не впечатлило. В общем, больше мы не разговаривали, - мрачно заключает она. Кейтлин моргает несколько секунд, сочувственно поджав губы, и укладывает руку на ее плечо. - Первая любовь всегда трагична, - выдавливает она самое ободряющее, что приходит на ум, неистово гася в горле смех. - Да какое там, - вяло отмахивается Вай, но голос все равно уязвленно комкается. - Я ее не любила. - А кого-то еще? Она замирает глазами, закутываясь в память, и светлые искорки в них мерно тускнеют. - Была одна, - произносит она спустя минуту полной тишины. - С ней... все было по-другому. Кейтлин выжидающе склоняет голову на бок. - Тоже была меня старше где-то в трое, как и твоя, но... довольно красивая. Черноволосая, костлявая и бледная, я бы сказала - бледнее трупа... - Ты - просто сладкоречивый дьявол. - ... С такими же белыми глазами, - продолжает Вай, словно оглохнув, - и... очень тихим голосом... таким спокойным.... всегда спокойным. Мне нравилось его слушать. А еще... у нее были чертовски сильные руки. Тонкие, как спички, тоньше твоих, но, черт возьми, она творили ими такое... - Эммм... Вай... - И всегда холодные. Ледяные. Все годы, что мы прожили вместе, они были одинаково ледяными. - Вы... жили с ней? - Приходилось. Осознание прошибает Кейтлин так резко, что она прикусывает язык. Вай угрюмо опускает голову. - Не знаю, можно ли это назвать любовью. Сложно понять, что чувствуешь к человеку, если ты заперт с ним, но... с ней было... неплохо. Она была не такой, как остальные. Кейтлин еще долго думает, всматриваясь в поникший взгляд подруги, прежде чем снова подать голос. - Она все еще там? - Ее нет, - сталь и холод в голосе мешаются с сожалением. - Уже давно. - Моей тоже, - сочувственно вздыхает Кейтлин. - Ты скучаешь по ней? Вай пожимает плечами. - Трудно скучать по тому, кого встретил в месте, которое ненавидишь больше всего на земле, но... я бы хотела встретить ее где-нибудь еще. Хотела бы, чтобы она тоже еще раз увидела волю. А ты... скучаешь по своей? - Очень. - шепчет Кейтлин, сглатывая болезненный ком в горле, - Я никогда так не тосковала. Рядом были родители и Джейс, но без нее... мне казалось, словно я осталась одна. Совсем. Приходить на стрельбище, зная, что ее там не будет, каждый раз было испытанием. С годами стало легче, но мне... до сих пор не хватает ее. Это она вдохновила меня пойти в миротворцы. Я... мечтала, то мы будем работать вместе. Вай долгое время не знает, что сказать, поэтому просто, по уже приевшейся привычке - почти рефлекторно притягивает ее ближе и сжимает в объятиях, так крепко, что тонкие косточки отзываются глухим хрустом под ее руками. Она часто жалеет, что из человека нельзя выжать боль силой, но иногда, когда Кейтлин также, как и сейчас, зарывается носом в ее шею, сворачивается в ее грубой хватке, как котенок и льнет к ней всем телом... ей начинает казаться, что и это возможно. И тогда нужные слова приходят на сами собой. - Она бы тоже тобой гордилась, кексик. Кейтлин горько усмехается в ее шею. - Хочется верить. - Я верю, кексик. Ты заслужила. И ты больше не будешь одна. Нравится тебе это, или нет. Кейтлин отнимает нос от ее кожи и приподнимает потеплевшие ясно-синие глаза; редко-когда ее зрачки бывают такими большими, и видеть в них себя Вай все еще не привычно. - Ты тоже, - Вай сама не уверена, слышит она эти слова, или видит. - Нравится тебе, или нет. Они тихо смеются, снова уткнувшись друг в друга лбами, а потом замолкают на время, ласкаясь в объятиях в полуночной тишине, вслушиваясь в глухое урчание котов над потолком. - Знаешь, чего я сейчас хочу? - лукаво вздергивает брови Кейтлин. - Кофе, - догадливо кивает Вай, уже потягиваясь рукой к кружке. - И покрепче. У нас еще очень много работы, - Кейтлин с усталым вздохом перелистывает страницу тетради.