Диалог Глаз

В самом сердце города, вдоль пустынной мощенной набережной Пилта простирается Старый Центр. Место здесь самое тихое и немноголюдное, несмотря на богатую историю и, хоть и скромную, но вполне миловидную архитектуру. Заблудших прохожих здесь встретишь нечасто, да и местные жители для прогулки своему району предпочитают любой другой. Когда-то здесь селились простые рыбаки, лодочники и ремесленники; теперь же, в основном - одинокие студенты без лишнего гроша в кармане и редкие выходцы из Нижнего города, и те всей душой лелеют надежду однажды перебраться в место попрестижнее. Апартаменты в здешних домах располагают многими старобытными удобствами, например печками-буржуйками с перекрытыми во время перестройки дымоходами, проржавелыми водяными колонками и тепляком для мелкой живности, вроде ягнят и поросят; на первых этажах у большей части зданий до сих пор сохранились широкие кованные ворота для въезда гужевых повозок. Современные же элементы роскоши, вроде газопровода, ванной и клозета, зачастую отсутствуют вовсе, либо компенсируются отдельными пристройками в торцах домов, что делятся между всеми его жильцами. Купить здесь дом отважится либо самый самоотверженный меценат, либо идиот. И за последних владельцы местных квартир и редких усадеб дерутся не на жизнь, а на смерть. Самих их в народе уже прозвали: "Внучата-собачата", и не без оснований - завещать своим внукам столь убогий и, при том, облагающийся совсем не скромными налогами клочок жилплощади, можно разве что в назидание, и сами владельцы уже много лет гадают, за какие-такие провинности. Но среди этих самых домов с их неказистыми пристройками, на пустынной набережной Пилта у заброшенных доков, все же стоит один домик, куда народ жалует с охотой, и не просто жалует, а валит почти толпой, да еще и со всех концов города. Домик самый маленький - всего в три этажа, но с самыми большими окнами, откуда всегда льется свет сотен разноцветных фонариков, крутой высокой крышей с пятью бронзовыми флюгерами и большой деревянной вывеской над входом: "Магазинчик Бесподобного Мистера Роджерса". Единственный дом, который наполняет набережную смехом детей, сладким ароматом карамели и музыкой. Лавка сломанных игрушек. *** - Что-то здесь больно тихо, - недоверчиво протягивает Вай, меряя миловидный домик глазами. Широкие выступающие окна задернуты пурпурными шторами изнутри; на витражной входной двери с извилистой решеткой висит табличка: "У дядюшки Роджерса выходной. Приходите завтра!". - Удивительно. С чего это "дядюшка" решил взять выходной именно сегодня? - спрашивает она все с тем же скептицизмом. - Тебе не кажется, что все это... странно пахнет? - Мы пришли за два часа до открытия, - пожимает плечами Кейтлин. - Может, выходной был вчера... Будто бы в ответ на их сомнения изнутри вдруг доносится тяжкий грохот, словно кто-то уронил целый книжный шкаф. Девушки вздрагивают. - Слышала? Он на месте, - заверяет подругу Кейтлин и тянется к тяжелому медному кольцу на двери. Кольцо оказывается значительно тяжелее, чем она себе представляла. Настолько тяжелым, что даже поднять его удается не сразу, а когда она все-же умудряется постучать два раза, стук разносится по округе оглушительным "БУ-БУХ", и Кейтлин снова вздрагивает. Не успевают они и моргнуть, как где-то над головой звонко взбрякивает колокольчик, дверь распахивается, и навстречу им из пустого проема вылетает очень звучное и бодрое: "Чем могу помочь?". Вот теперь девушки не просто вздрагивают, а отшатываются назад, неуклюже наткнувшись друг на друга. Проем не пустой, как им показалось с первого взгляда: они просто смотрели выше нужного. Опустив глаза чуть ниже, две подруги обнаруживают и самого хозяина голоса... И вот тут уже ни одной из них не удается удержать рот закрытым. Из всех йордлов, что им приходилось видеть за всю свою жизнь, этот даже близко не похож ни на одного из них. А если быть точнее - ни на кого вообще... Костистый и продолговатый, и, видимо, оттого настолько скрюченный, с короткими ногами и длиннущими тонкими ручищам, он всем своим видом напоминает скорее обезьяну, чем йордла. Один глаз его прищурен так, что едва виден, второй же - наоборот распахнут во всю ширь и выпирает настолько, что едва не касается зрачком зажатого перед ним монокля. Зеленовато-бежевая шерсть всклокочена на щеках и висках, словно от лишая, и даже широченная желтозубая улыбка на выступающей, как у зверя, челюсти, отнюдь не придает владельцу более приветливый вид. Дополняют композицию высокий, сбитый набекрень, да еще и изломанный, как печная труба, коричневый цилиндр на потрепанной голове; широкоплечий пиджачок из пурпурного бархата с большим галстуком-бабочкой и лакированные черные ботинки с такими длинными носками, что ими впору зимой заменять лыжи. Вся эта картина, впечатанная в сознание девушек за жалкую долю секунды, волей-неволей вынуждает их застыть на месте, как две нелепые статуи, и таращиться на йордла в полной тишине, даже не скрывая изумления. Йордл, в свою очередь, подобную реакцию явно видит не впервые, и улыбка с его лица никуда не спадает. - Вы стучали, леди? - уточняет он гортанно-скрипучим, но вполне любезным голоском. - Мы... мы... - кое-как подбирает челюсть Кейтлин, - Кхм. Мы хотели бы поговорить с мистером Роджерсом, если возможно... - К вашим услугам, леди! - бодро вскрякивает йордл, и, сорвав с головы шляпу, склоняется в почтительном реверансе. - Это... вы(!), сэр? - оторопело выпаливает Кейтлин. - Он самый, леди! Мистер Роджерс - единственный и неповторимый! Рад встрече, леди! - задорно крякает йордл, подхватывая их ладони, чтобы вскоре горячо пожать их и поцеловать со звучным причмокиванием. Не отдернуть руку для Вай стоит всех усилий мира.

- Мы. Идем. Домой! - скрипит сдавленный рев в серебряных глазах.

- Веж-ли-вость!

- Это уже ни в какие ворота...!

- Вай!

- С тебя должок.

- Мистер Роджерс, я офицер Кейтлин, а это моя помощница - Вайолет... - Ох, такие молодые дамы, а уже офицеры! - весело перебивает йордл, - Вы слишком очаровательны для миротворцев, леди, - мокро хихикает он. - С-спасибо, - кривится Кейтлин в натянутой улыбке. - Просим прощения за ранний визит. Нам жаль вас беспокоить, сэр, мы знаем, что вы занятой чел... господин(!), но у нас есть к вам несколько крайне важных вопросов. Вы согласитесь уделить нам время? - Время? Для вас, леди, хоть целый день! Магазин сегодня закрыт на инвентаризацию, но как я могу отказать столь обворожительным дамам! Вы же не станете возражать, если я во время разговора буду работать? - Разумеется, нет, сэр, - отвечает Кейтлин в легком поклоне. - Тогда милости прошу, леди! Добро пожаловать в магазинчик бесподобного мистера Роджерса! - торжественно нараспев объявляет йордл и пригласительным жестом распахивает дверь еще шире. - Не забудь прокипятить потом руку, - бурчит Вай уголком рта. - Тшш!, - шикает Кейтлин.

Едва они переступают порог - у обеих тут же разбегаются глаза. Такого они еще не видели. Магазинчик и снаружи выделялся, но изнутри он и вовсе выглядит, как нечто среднее между лавкой старьевщика и взрывом в голове импрессиониста. Под потолком, вдоль, поперек и наискосок от стен, тут и там - сплошь гирлянды из пурпурных флажков, разноцветных фонариков, ленточек и бумажных фигурок, воздушные шарики и змеи самых причудливых форм и раскрасок: фантастические птицы, летучие мыши с безобразными мордами, лягушки, распятые, словно на лабораторном стекле и даже огромные мужские плавки в зеленый горох. На стенах - карнавальные маски с ужасающе-смешными, или просто ужасающими гримасами всевозможных невиданных существ; множество деревянных часов, наполняющих комнату ритмичным назойливым тиканьем и целый ковер из детских рисунков с подписями, половина которых уже пожелтела настолько, что разобрать картину невооруженным глазом почти невозможно. По углам и вдоль витрин громоздятся целые бочки конфет и леденцов. Сами же витрины, прилавки, полки, шкафы, да и просто расставленные невпопад ящики, конечно же, ломятся от игрушек. Десятков, сотен, возможно, тысяч игрушек всех вообразимых и невообразимых очертаний, раскрасок и назначений. Помещение рябит ими так, что глазу не за что зацепиться даже при сильном желании. Обилие красок режет взгляд, так что голова идет кругом, но девушки все равно осматриваются с любопытством. Вай, увлеченно прогуливается вдоль полок, украдкой тыкая в разномастных болванчиков со смешными глазами на пружинках; один из них выстреливает глазками-шариками прямо ей в лицо, и она, отшатнувшись, поспешно прячет руки в карманы: проверять меткость других игрушек ей не хочется. Кейтлин вкрадчиво изучает подписи на расклеенных по стенам рисунках. Среди них, у прилавка, она примечает большую фотографию в резной рамке, где под вывеской магазина сидит хозяин в окружении доброй полусотни детей; все так и льнут к старому йордлу, а сам он светится такой лучезарной улыбкой, что невольно заражает ей любого, кто на нее взглянет. Улыбается и Кейтлин, но рассмотреть повнимательнее ей не дают: хозяин лавки, будто маленький вихрь, скачет кругами, радостно урча и прихрюкивая, выуживает из разных углов и ящиков чашки и блюдца, и приговаривает, как заводной: - Ох, как неловко! Простите, дамы, у меня тут небольшой творческий бардак... Сами знаете, инвентаризация - дело такое... Проходите же скорее! Присаживайтесь - не стесняйтесь! - указывает он на козетку у окна. - Мистер Пушистик... ! Мистер Пушистик, подвиньтесь - уступите место гостьям! Тощий, как скелет, облезлый и всклокоченный под стать хозяину черный кот на козетке лениво приоткрывает единственный здоровый глаз, окидывает девушек долгим полным пренебрежения взглядом и издает краткий звук, похожий одновременно на плевок и страдальческий всхрип. - Простите его, милые дамы. Мистер Пушистик у нас такой шутник, - неловко оправдывается хозяин. - Присаживайтесь, не бойтесь - он добрый... Мистер Пушистик явно иного мнения, но, спустя минуту раздумий, место все же уступает. Резная козетка, обитая малиновым ситцем, упругая и мягкая, но девушки садятся на нее, как на иголки, сами не зная, почему. Йордл подлетает с подносом чашек. - Чаю? Кофе? Крапивы? Шиповника? Зверобоя? Может быть, желаете мелисы? - А есть чего покрепче? - осторожно интересуется Вай, не отрывая пристального взгляда от кота, охотно отвечающего взаимностью. - Могу заварить вам крепкий(!) чай! - радостно восклицает йордл, едва ли не подпрыгнув. - А может, вы желаете отведать моей фирменной газировки? - указывает он в сторону трех гудящих автоматов. - Мое личное изобретение! - горделиво поясняет он. - Было время - я подрабатывал на кафедре химии в Пилотверской академии; недолго, правда - всего пятнадцать лет, но кое-чему обучился! Теперь сам разрабатываю вкусы для газировки, леденцов и конфет. Разрешите представить: три уникальных вкуса на выбор: шалфей и жвачка, гранат с гвоздикой, и мой любимый(!) - вкус сельдерея и каштана! Сейчас остался только он - остальные еще готовятся! Хотите попробовать? - Вкус сельдерея и каштана...? - переспрашивает Вай, даже не скрывая брезгливости в голосе. - Очень полезно и питательно! - азартно заверяет йорд, - Укрепляет зрение и память! Правда его, почему-то, почти не берут... но зато его всегда много! Угощайтесь! - Спасибо, не стоит, мистер Роджерс, - поспешно одергивает его Кейтлин. - Если можно - просто воды... - Воды, леди? - Воды. И моей коллеге тоже. - Э? - недоуменно поворачивается Вай; Кейтлин легонько пинает ее ногой. Вай, с запозданием соображает: не стоит пить ничего постороннего в доме возможного подозреваемого. - Как вам угодно, леди! - бодро кивает йордл, отпрыгивает назад и снимает с прилавка кувшин. Кейтлин пристально следит за тем, как он наполняет чашки. Вай со скучающим видом откидывается на спину, но задев локтем что-то мягкое на подоконнике, резко оборачивается. Она уже ожидает снова увидеть одноглазого кота, но вполне приятно удивляется, обнаружив вместо него вполне миловидную плюшевую мышь. Она берет ее, не долго думая, и принимается лениво вертеть в руках. Палец легонько надавливает на пушистое пузо - мышь отвечает веселым хрюканьем. Вай удивленно распахивает глаза и с невесомой глуповатой улыбкой нажимает снова. Хрюк. - Вай, - шикает Кейтлин. - Она хрюкает, - возражает Вай безапелляционным тоном. - Положи на место. - Ага! Заинтересовались! - довольно подмечает йордл, подскакивая с чашками. - Согласен с вами - милая вещица... Правда довольно заурядная: типичная ошибка на производстве - вставили не ту пищалку. Если хотите, я мог бы показать вам куда более занятные экземпляры... - Прошу прощения, мистер Роджерс, - тактично прерывает Кейтлин, - но мы здесь немного по другому поводу... - Да-да! - участливо кивает йордл, - По какому же, позвольте спросить? - Мы расследуем дело о похищении... - Похищении? Что вы, леди, у меня ничего не пропадало! - О похищении детей, сэр. Прошлой ночью были похищены шестеро мальчиков... - Ох верно! Как же я сразу не сообразил! - хлопает себя по лбу йордл. - Я ведь только что прочитал... - Он срывается к прилавку почти пулей и возвращается обратно уже с развернутой в руках газетой. - Вот: совсем свежая - только утром принесли! "Джинкс наносит новый удар! Шестеро детей украдены за одну ночь!" - кричит огромными буквами заголовок. Кейтлин едва не рычит при виде него. - Надо шепнуть Джейсу, чтобы прикрыл эту чертову кантору, - выцеживает она уголком рта. - Честно говоря, леди, я не совсем понимаю, почему вы решили обратиться ко мне? - недоуменно моргает йордл. Кейтлин зарывается рукой в складки кителя, выуживает из внутреннего кармана несколько фотографии и выкладывает на тумбочку одну за другой. - Вы узнаете эти игрушки, сэр? Йордл сосредоточенно склоняется над ними и изучает долгим взглядом. - Разумеется! Они же из моего магазинчика... Ооо! Кажется, я начал вас понимать, дорогая! Все шестеро мальчиков побывали в моей лавке и вы предполагаете, что эта самая Джинкс заприметила их именно здесь, я прав? Кейтлин кивает с едва уловимой заминкой. - Да, сэр. Вай недоуменно вскидывает брови. - Ах ты догадливый старый негодник, Роджерс! - хохочет йордл, легонько постукивая пальцем себя по лбу. - Есть еще порох в пороховницах! Но, должен вас разочаровать, дамы, вы ошиблись. Никого даже отдаленно похожего на вашу злоумышленницу я здесь не видел. - Вы знаете, как она выглядит? - прищуривается Вай. - Конечно! Ее приметы печатали во всех газетах после происшествия в зоопарке: длинные голубые косы до самых пят, невысокий рост - хехех, хотя мне ли об этом говорить... - влажно хрюкает йордл, - хрупкое телосложение, голубые глаза и татуировки в виде облаков на торсе. Увидел бы я здесь такую - уж не пропустил бы, слово Роджерса! Глаза Кейтлин странно вспыхивают, на долю мгновения, но гаснут даже раньше, чем Вай успевает задаться вопросом. - В таком случае, мы склонны предполагать, что здесь побывал кто-то из ее сообщников, - деликатно возражает она. - Нам очень жаль вас огорчать, мистер Роджерс, но все следы, что мы проверили, ведут именно сюда. Мы полагаем, что кто-то проник в лавку под видом посетителя и выведал у похищенных детей их личную информацию. Им грозит серьезная опасность, сэр, - произносит она, понизив голос. - Прошу вас, господин, помогите нам отыскать похитителя, пока не пострадал кто-то еще. Йордл взвешивает в уме ее слова; взгляд его заметно тяжелеет не в пример жизнерадостной улыбке. - Я в полном вашем распоряжении, леди! - уверенно заявляет он, чуть подпрыгнув. - Каждый ребенок, что посещал эту лавку, под моей ответственностью! Если какой-то мерзавец посмел покуситься на моих ребятишек, он за это ответит, клянусь своей шляпой! - Благодарим за понимание, сэр, - признательно кивает Кейтлин. - Скажите, пожалуйста, вы помните этих мальчиков? - Я помню всех своих клиентов, леди, - горделиво вытягивается йордл. - Всех? - Всех! - Как такое возможно? - удивляется Кейтлин. - Ничего удивительного, - разводит он руками. - Вы ведь помните дорогих вам людей, самые любимые элементы гардероба, ваши украшения и косметику... Так и я храню в памяти каждую из вещиц, что вы видите на этих полках, и каждого, кто посещает эти стены, ведь они все мне дороги. Как вы, и ваша шляпа, мисс Кирамман. Кейтлин мельком поднимает взгляд на полы своего цилиндра и растерянно возвращает обратно к йордлу. Легкое замешательство на ее лице вмиг сменяется живым изумлением. - Вы... знаете меня? Откуда? - Я знал вашего отца, дорогая, - урчит йордл. - Он приобрел у меня эту славную вещицу четырнадцать лет назад вместе с плащом. Я тогда активно приторговывал карнавальными нарядами, а он как раз собирался на торжественный прием по случаю Дня Мертвых. Сказал, что отправится вместе с дочкой, и ему нужно что-то... "неброское" - для девочки... - Действительно, - припоминает Кейтлин, невольно улыбаясь уголками губ. - В тот день он подарил мне этот цилиндр и плащ. Они были мне велики - цилиндр сползал на нос, но гостям даже нравилось... - Конечно! - торжественно восклицает йодл. - Я знал, что не ошибся! Как только мистер Кирамман показал мне ваш портретик у себя на часах, я сразу понял, что для такой милашки нужно нечто... нечто... особенное! Элегантное и, в то же время, экстравагантное! Такое же, как вы, дорогая! Ооо, я так умилился, взглянув на ваш портрет! Вы были так очаровательны... ну прямо... прямо, как маленькая куколка! Еще тогда я понял, что вы вырастете настоящей красавицей! Приятно видеть, что я нисколечко не ошибся! - склабится он в оба ряда. Вай, закусив губу, стискивает пальцами подлокотник. К ладоням подступает очень навязчивое желание лишить его масляную улыбку, как минимум, половины ее желтых зубов, но вот глаза Кейтлин внезапно теплеют, и сама она заливается румянцем. - Вы мне льстите, мистер Роджерс, - смущенно роняет она. Вай чуть слышно фыркает. Почему Кейтлин каждый раз тает от простых комплиментов при ее-то внешности, для нее до сих пор загадка. - Вы позволите, мисс, - осторожно указывает йордл на ее цилиндр. - Конечно, - Кейтлин с готовностью протягивает ему убор. - Хммм... я смотрю, вы добавили к нему новый элемент, - подмечает йорд, постучав пальцем по линзе на золотом рычажке. - Это отец... - Как находчиво! Отличная работа! - увлеченно протягивает йордл. - У вашего отца, определенно есть фантазия. О, вы не представляете, как мне радостно от того, что вы храните ее, дорогая... что вы продолжаете ее историю... - Историю, сэр...? - удивленно переспрашивает Кейтлин. - Да, - с придыханием отзывается йордл, - у каждой вещицы, что вы видите здесь, есть своя история: воспоминания, впечатления, что с ними связаны! Каждая из них, как и ваша шляпа, проделала долгий путь, прежде, чем попасть ко мне; хотел бы я однажды разгадать, какой именно. Большую их часть я разыскал на свалках, в подворотнях, на дорогах... Оооо, где я только не находил! Множество принесли мне мои старые друзья, в память о тех временах, когда они сами были еще с меня ростом. Я собираю их и храню для того, чтобы однажды передать эти воспоминания следующему поколению. Чтобы они продолжали свою историю у новых хозяев. Если бы вы знали, что это за чувство - видеть, как игрушка, что когда-то приносила радость моему уже давно покойному другу, делает счастливым кого-то нового... Это незабываемо! Да-да, многие говорят, что я слишком сентиментален, инфантилен, может, даже, чуточку сумасброден... Но я один из немногих еще помню те времена, когда каждая игрушка, хоть даже сломанная, ценилась, как настоящее сокровище... даже в Пилтовере... По тому, как мечтательно заплыли глаза йордла, и Вай и Кейтлин догадаваются, что говорить он собрался долго, но экспрессия в его голосе и мимике затягивает так, что прервать рассказ никто не решается. - Я помню время, - говорит он с горячим придыханием, - когда Верхний город был полон нищих и сирот также, как сейчас - Нижний. Города были почти одним целым тогда, но бедствующих хватало и здесь и там. Я сам тогда только выбрался из Нижнего и не имел ничего, кроме трех шестеренок в кармане и жалкой лачуги на месте этого самого дома. Здесь жили самые нищие семьи. Взрослые работали с рассвета до ночи, а малыши оставались брошенными и позабытыми на улице. И я в высшей степени восхищался ими! У них не было ничего! Абсолютно ничего! - подпрыгивает йордл. - На дворе стоял лед и стужа, а эти сорванцы в одних лохмотьях, без шапочек, шарфиков и варежек, босые и синие резвились на морозе, как ни в чем не бывало! Играли с собаками, кошками, даже с крысами, и смеялись, так что стекла звенели! У них не было даже жалкого подобия игрушек, но они мастерили их из всего, что попадется под руку! Из костей, крысиных шкурок, веток, камней, мусора, из старого тряпья и обрывков бумаги! Вы не поверите, но даже из собственных ногтей и волос! - вздергивает он указательный палец. - Охотно верю, - буркает Вай. - Я начал бродить по городу, обыскивая свалки и выпрашивая по домам старые, поломанные игрушки, - с жаром продолжает йордл. - Кто-то плевался и гнал меня, кто-то, наоборот, выдавал мне целые ящики... Я начал продавать их малоимущим, за самую скромную плату - надо ведь было на что-то жить, - разводит он руками. - Сиротам отдавал за даром. И каждый раз это было - нечто! У каждой игрушки были отломаны ноги, головы, или колеса, но детям было все равно! Даешь одному медведя с оторванными лапами - а он радостно кричит, что это ветеран медвежьей войны; даешь девочке безголовую куклу - она ту же сочиняет легенду об ее призраке! И вот тогда... тогда(!) я начал понимать, насколько воображение детей безгранично! Я убеждался в этом раз за разом, собирая игрушки по обочинам и мусорным бакам... Я находил такое(!), что взрослым бы даже не приснилось! Невообразимые, уникальные, прекрасные экземпляры! Взрослые сочли бы их странными, даже жуткими, но меня будоражит одна только мысль о том, как находчивы были те дети, что их смастерили! Это... гениально! Раскупали их на ура - почти отрывали с руками! Я был на седьмом небе от того, что даже эти поломанные, покалеченные, изуродованные игрушки продолжают приносить кому-то радость... Но должен признать, прибыли все равно хватало только на миску похлебки. И вот тогда меня начали выручать коллекционеры. Я поначалу относился к ним с подозрением: многих разворачивал - не хотел делить свои драгоценные находки с бездушными денежными мешками, но... к некоторым я приглядывался, а к особым даже проникался. Настоящего ценителя я распознаю с первого взгляда, слово Роджерса! Если находился кто-то близкий мне по духу, я соглашался на сделку. Благодаря таким личностям, я прославился и поднялся - выгодное было сотрудничество. В какой-то момент я даже попробовал перепрофилировать магазин специально под любителей редкостей. Назвал его: "Игрушки для взрослых от дядюшки Роджерса", правда тогда ко мне стали заходить довольно... необычные личности с немного странными запросами... - задумчиво закатывает он глаза. Девушки приглушенно усмехаются. - Но мне быстро наскучило и я вернулся к прежнему занятию. С тех пор мой магазинчик открыт для всех любителей вот таких вот неповторимых, забавных игрушек, - указывает йордл на подвесную летучую мышь с оленьей головой, - для взрослых и детей всех возрастов, любого статуса и происхождения - как в старые добрые времена! И, как тогда, я каждый день радуюсь до чертиков! Все-таки я не могу без детей: без их смеха, шалостей, выдумок! С ними некогда стареть, - зачарованно улыбается йордл. - Чего они только не придумывают... Они все же такие... такие... - Милые? - неуверенно подает голос Кейтлин. - Странные, - тихо гаркает Вай. - Да! - радостно вокликивает йордл. - Незаурядные! Они все видят совершенно под другим углом! Задумайтесь всего на минуту, вспомните(!), каково это - видеть мир глазами ребенка. Вот взять хотя бы этот тараканий цирк... - указывает он на коробку на витрине с виднеющимися на дне малюсенькими карусельками и обручами. - Довольно распространенная детская выдумка... О, дети вообще обожают возиться с насекомыми и мелкими зверюшками - им страшно нравится все крошечное! - хрипло хихикает он. - Но вы только представьте, что кроется за этими увлечениями... Какой полет фантазии! Вдохновение! Стремление творить! Уверяю вас: каждый из детей, где-то в потаенном краешке сознания немного чувствует себя богом! Ну разве это не восхитительно? Или вот к примеру... - Хозяин одним скачком перемахивает в другой конец комнаты и сдергивает с полки две причудливые звериные фигурки. Немного приглядевшись, девушки опознают в одной из них засушенную выпотрошенную лягушку с болтающимися комочками органов, а во второй - маленькое чучело мыши в беленькой тунике с пришитыми крылышками. Кейтлин брезгливо корчится, едва он подносит их ближе. - Понимаю вашу реакцию, дорогая, - улыбается йордл, усмешливо глядя, как она ежится, вжимаясь в спинку козетки. - Это сделали дети? - О да! Обе эти прелестные вещицы сделаны очаровательными пятилетними девочками... - Пятилетними? - едва не давится Кейтлин, - Девочками? - Понимаю, вас подобные находки отталкивают и пугают, но... взгляните чуть глубже... Кейтлин воздерживается, а вот Вай с интересом подается вперед и действительно вглядывается. - Какая филигранная работа... - завороженно продолжает йордл. - Какая тяга к познаниям! Находчивость! Гибкость мышления! Разум ребенка уникален: он не ограничивается рамками порядков, устоев или морали... Это немножечко пугает, но в тоже время... так вдохновляет! Меня, простите за откровенность, пробирает до мурашек, одна мысль, что же таится в голове у самого простого ребенка! Мы-взрослые утратили эту любознательность с годами, но дети... Ооооо! Поверьте, мы с вами - всего лишь глухие, незрячие пеньки по сравнению с ними... Девушки переглядываются в легком смятении, но возразить так и не решаются. Йордл стоит перед ними с вытянутыми руками без единого движения и любовно разглядывает зажатые в пальцах изделия, словно сам видит их впервые. - Мистер Роджерс? - Да-да, леди! - встряхивает он головой, словно спросонья. - Неловко вас прерывать, но мы, кажется, немного отклонились от темы... - Ох, верно, дорога! - рассеянно подскакивает йордл и тут же отбегает назад к прилавку - прятать игрушки. - Так, вы что-то говорили, насчет мальчиков? - бубнит он уже из-за завала ящиков. - Вы помните всех шестерых? - Кейтлин приходиться прикрикнуть, чтобы он услышал. - Именно так, дорогая! - Но фотографии всего четыре, - подмечает Вай, указывая на тумбочку с карточками. - Откуда вы узнали... - В газете указаны все имена и приметы, - крякает йодл, деловито шуруя по ящикам. Вай, скептично сморщившись, снова разворачивает утреннюю газету.

Не врет, - кивает она подруге.

- Вы помните, когда в последний раз они заходили? - снова окликает хозяина Кейтлин. - Ну разумеется, голубушка! Можно вас так называть, да? Славно! Ай! - что-то падает на него с глухим ударом, - Ах, вот куда она запропастилась... А я-то ее всю неделю искал! - бубнит он уже сам себе под нос, двигая что-то по полу. - Оооо, а это здесь как оказалось...? - Мистер Роджерс, - нетерпеливо одергивает Кейтлин. - Я здесь! - высовывается йордл из-под прилавка. - Скажите, пожалуйста, вы замечали, чтобы к мальчикам подходил кто-то из незнакомцев? - Незнакомцев? Голубушка, в моем магазине бывает столько народу, что некоторые взрослые едва не наступают на своих же детей! Места, к сожалению не так уж много... Разумеется, к ним многие приближались! - Я имела ввиду, заговаривал ли с ними кто-нибудь? - Еще как! Дети всегда находят здесь новых друзей, знакомятся с их родителями, бабушками, тетушками, болтают, сплетничают, играют, придумывают всякие проделки - этим мой магазинчик и славится! Атмосфера тут располагает к общению, не находите? - Мммм... - протягивает-было Вай, но Кейтлин очередным пинком заставляет ее воздержаться от острот. - Я хотела сказать: заговаривал ли с ними кто-то подозрительный? - Подозрительный? Ну что вы! Подозрительных личностей я в свою лавку не пускаю! Бывают здесь иногда особо дотошные коллекционеры... те еще циркачи: иногда притаскивают ко мне подставных детей и подговаривают их закатывать истерику у всех на глазах, чтобы выпросить у меня ценные экземпляры по дешевке - жалкое зрелище. Я таких распознаю еще с порога; сразу говорю им, что ничего ценнее порванных мячиков они у меня не допросятся! - И часто такие заходят? - оживляется Кейтлин. - Нет, слава Жанне! Я почти всех отвадил. Да и с нашими мальчиками они не пересекались. - Вы уверенны, сэр? - Уверен, голубушка. Я бы запомнил. - Хмм... - Неловко заминается Кейтлин, - Простите за бестактность сэр, но вы не будете возражать, если мы посмотрим журнал посетителей... - Журнал посетителей? - недоуменно выпучивает йордл оба глаза, - Простите, дамы, но боюсь, это невозможно... У меня его просто нет. - Как нет? - чуть не давится Кейтлин. - Ну, - неловко заминается йордл, - я ведь работаю здесь один, поэтому и записывать мне не для кого. - Но... как же вы ведете учет посещаемости, доходов, расходов, статистику...? - все равно не верит Кейтлин. - Все здесь! - весело хрюкает йордл, уткнув палец себе в висок. - Я помню все: всех посетителей, все, что они делали, что смотрели, что спрашивали, что купили и, на какую сумму! Это ведь моя работа, - гордо поглаживает он себя по груди. - Во все дни? - Все триста шестьдесят пять дней в году, голубушка! - Может, вы и точное время входов сможете назвать? - мельком интересуется Кейтлин. - А как же! С точностью почти до минуты! - Это... феноменально, - изумленно признает она. - И очень удобно, - ехидно подмечает Вай, но подруга снова одергивает ее за рукав. - Ну что вы, ничего феноменального, - скромно пожимает лапой хозяин, - Сверхмощная память - обычное явление для йордла. Хотя... признаюсь, моя немножечко выделяется даже среди моих сородичей. Не люблю хвастаться, но когда-то даже малыш-Хеймердингер ей восхищался... - Вы знали профессора Хеймердингера, сэр? - увлеченно вздергивается Кейтлин. - Ну разумеется! Мы с ним вместе работали над многими проектами в академии. Правда, повздорили однажды - так, по мелочи: не сошлись во мнениях по поводу катализаторов во фреоновом насосе... И я, между прочим, был прав! Но да ладно, я его не виню... а вот профессор у нас такой обидчивый - до сих пор со мной не разговаривает, хе-хе! - Значит, говорите, вы помните имена и внешность всех посетителей, и дни, и точное время, когда они заходили? - торопливо вырывает его Вай из воспоминаний. - О да, леди! Именно так! Кейтлин встречается с ней заинтригованным взглядом и плавно выуживает из-за пазухи блокнот и карандаш. - Не возражаете, если мы немного воспользуемся вашей памятью, сэр? - вежливо уточняет она. - Разумеется, леди! - с готовностью отзывается йордл. - Только, боюсь, одного карандаша вам не хватит... Сейчас принесу вам еще! *** - Так, еще раз, пожалуйста, - изнуренно переспрашивает Кейтлин, растирая пальцами переносицу, - в полдень зашла госпожа Тарли с сыновьями-близнецами Кайлом и Бертом; Кайл побежал играть с другом - Фредди, а Берт пошел общаться с дочкой господина Баркли и его племянницами - сестрами Мэри и Керри... - Нет-нет! - отзывается беззаботный голосок йордла из под завала плюшевых зверей, - Малыш Берти побежал играть с другом Кайла - Фредди, а Кайл беседовал с Мерри, пока ее сестричка Керри показывала свои рисунки дядюшке Баркли, а его дочка Петти пошла выбирать леденцы... - Погодите, Пэтти - это же одна из дочерей тетки Агаты, которая заходила во вторник, верно? - перебивает бессильно растекшаяся по козетке Вай. - О, нет-нет! То была малышка-Бэтти - сестричка куколки - Альмы; они заходили с тетушкой Агатой сразу после близняшек миссис Брукс - Нелли и Бэрри, которые пришли с дедушкой - Винкли. - Постойте, но господин Винкли заходил в четверг! Вместе с близняшками Перри и Терри... - Нет-нет-нет! Во вторник - с внучками - близняшками Нелли и Бэрри, а в четверг с внучками - двойняшками - Перри и Терри. - Постойте, так кто из них близняшки? - оторопело перебивает Вай. - Близняшки - Нелли и Бэрри, а Перри и Терри - двойняшки... - И в чем разница? - Близняшки похожи, как две капли воды, а двойняшки... тоже похожи, но не всегда, правда Перри и Терри действительно очень похожи, и на своих кузин тоже, кстати... Да, было время, когда даже я их почти что путал, но быстро разобрался... - И это все внучки мистера Винкли? - уточняет Кейтлин в унисон с изнуренным стоном Вай. - О да! А еще у него есть трое замечательных внуков: маленький - Тодди, средничок - Стенли, и самый старший - ему почти тринадцать - Алер. Он приводил двоих в пятницу, на позапрошлой неделе, и на прошлой неделе, в субботу. У дедушки Винкли большая семья; хотел бы я иметь такую, - упоенно протягивает йордл. - А малыш Тодди - такой шутник... Кейтлин выпускает из руки блокнот вместе с огрызком четвертого карандаша, откидывает голову на спинку козетки и обессиленно накрывает лоб ладонью. *** Заканчивают они ровно тогда, когда у обеих девушек перестают сгибаться пальцы, а из тридцати настенных часов, заместо кукушек, синхронно вылетают тридцать различных уродливых зверьков и целым оркестром вымораживающих звуков возвещают о наступлении полудня. - Сколько записала? - хрипит Кейтлин осевшим голосом. Вай подергивает головой, сгоняя дремоту, лениво приподнимает в руке блокнот и обводит его безжизненным взглядом. - Девяносто восемь. А ты? - Сто тридцать пять. - Это сколько всего? - Мм... двести тридцать три, - выдувает Кейтлин сквозь сомкнутые на губах пальцы. - И что будем делать? Мы не сможем проверить и опросить всех, - озадаченно подмечает Вай. Кейтлин отзывается только сокрушенным вздохом. Несколько минут они проводят в молчании, и Вай лишь наблюдает за ее глазами, бегающими по паркету в размышлениях, и вслушивается в монотонную дробь ее пальцев о подлокотник. - Вы говорите, большинство этих людей - ваши постоянные клиенты, мистер Роджерс? - вдруг просыпается Кейтлин. Засевший под потолком на стремянке йордл, отзывчиво свешивает голову. - Именно так, голубушка! Они ко мне частенько заходят - почти каждую неделю; некоторые и по нескольку раз! Сапфировые глаза озаренно вспыхивают и хитро сужаются в уголках. - Мистер Роджерс, - почти мурлычет она, - вы сказали, что готовы оказать нам любую помощь, верно? - Хе-хе, у вас созрел план, голубушка? - в тон ей любопытствует хозяин. - А вы согласитесь взять к вам в лавку двух молодых помощниц на пару недель? - улыбается Кейтлин. Вай вскидывает голову так резко, словно только что получила в лицо кипятком, но подруга даже не оглядывается. - Охо! Понимаю, понимаю, леди! - отвечает йордл заговорщическим смешком, азартно потирая руки. - Хотите понаблюдать за посетителями под прикрытием... Весьма находчиво! Чувствую себя, прямо, как в настоящем детективе - так захватывающе! - Так вы согласны? Теперь уже Вай, не выдержав, дергает подругу за рукав с немым вопросом: "Какого черта?", но Кейтлин только осаживает ее легким взмахом ладони. - Ну разумеется! Ооо... это будет так любопытно! Давно не чувствовал такого подъема! Да и помощь мне не повредит... - Мы не помешаем вам, мистер Роджерс? Нам ведь нужно будет проводить здесь все дни от открытия до закрытия... - Ну, разумеется, нет, голубушка! Я даже готов предложить вам отдельную комнату наверху - она сейчас как раз простаивает - и совершенно бесплатно! Вай отчаянно пытается показать всем своим видом все, что она думает об этом предложении, но Кейтлин... Ее бесполезно переубеждать. - Комнату, сэр? - Да-да! В доме есть свободная комната - жильцы на нее редко находятся и задерживаются все... ненадолго. Сами понимаете: целый день шум и гам, с утра и до вечера - мало, кому приходится по вкусу. Но, если вас эти маленькие неудобства не смутят, то милости прошу! - радостно объявляет йордл, соскочив со стремянки. - Это... будет очень кстати, мистер Роджерс, - охотно соглашается Кейтлин. Еще никогда в жизни Вай так сильно не хотелось ее придушить. Даже в самых смелых фантазиях. - Можно на нее взглянуть, сэр? - О, конечно! Я проведу вам небольшую экскурсию, следуйте за мной! *** Многолетние, возможно, даже вековые, деревянные ступени скрипят под ногами громче голоса хозяина. Вай болезненно корчится от каждого звука. Они поднимаются на второй этаж к небольшому коридорчику, с двух сторон которого расположились две зеркальные резные двери. - Пожалуйста, голубушки, ваша комната будет справа, - подзывает хозяин почти сюсюкающим голоском, нетерпеливо пританцовывая на носках. - Комната слева - она ваша? - мягко любопытствует Кейтлин. - О, нет-нет. Слева живет достопочтенная миссис Фостер - частный владелец. Она уже дама немного в возрасте, но вы бы поразились, какой красавицей она была в юности! Мы с ней уже много лет соседствуем - даже для меня многовато... Она, знаете, у нас дама с характером, а еще страшно не любит шум - частенько жалуется на моих ребятишек... Будто в подтверждение его слов, дверь слева приотворяется, тихонько скрипнув, и в коридор выглядывает морщинистое лицо скрюченной старушки в круглых очках. - Опять ты? - кряхтит сквозь обвисшие щеки недовольный голосок. - И я рад вас видеть, миссис Фостер! - сдергивает шляпу йордл, - Познакомьтесь с моими новыми помощницами и вашими новыми соседками: очаровательными Кейтлин и Вайолет. Сощуренные поблекшие глаза старушки мельком оббегают девушек привередливым взглядом и ворчливый голосок снова произносит: - Услышу стоны или шум ночью - налью вам под дверь валерьянки! Кейтлин проглотив приветствия, поджимает губы и выкатывает непонимающие глаза, но ответ старушку явно не волнует, поскольку дверь тут же захлопывается обратно. - А бабулька в корень зрит, - с тихой усмешкой подмечает Вай. - Что она...? - О, миссис Фостер у нас любит шутить - не обращайте внимания, - неловко отмахивается йордл. - Вы к ней привыкните, не волнуйтесь. Она довольно милая, если узнать ее поближе. К тому же из комнаты она почти не выходит, разве что, покормить кошек... - Кошек, сэр? - наконец отмирает Кейтлин. - Да! В комнате прямо над вами живут мои кошечки! О, надеюсь, у вас нет аллергии? - Если они такие же, как Мистер Пушистик... - недоверчиво протягивает Вай, но Кейтлин снова ее пихает. - А сколько их? - осторожно уточняет она. - Мммм... признать честно, я сам толком не считал. Они не совсем мои - они свои собственные. Окно в комнате всегда открыто, поэтому туда жалуют котики со всего двора... Но вы не волнуйтесь: по дому они не бегают... обычно. И по ночам я подсыпаю им кошачью мяту, поэтому шуметь они сильно не станут. Кейтлин долго обдумывает его слова, но из всех сгустившихся в голове вопросов выбирает только один: - В доме есть еще жильцы? - Только я, голубушка, - улыбается йордл. - Живу на третьем этаже, напротив кошачьей комнаты. Люблю слушать, как они мурлычут по ночам... Надеюсь, вам тоже понравится. Так что, проходите, не стесняйтесь. Достав из-за пазухи связку огромных ключей, которые даже у него не вмещаются в кулаке, он начинает щелкать замком. Дубовая дверь поддается со скрежетом и отъезжает в сторону медленно, как во сне. - Та-дааа! - радостно пропевает он. - Прошу любить и жаловать: ваша новая обитель! Девушки, воровато озираясь, шагают внутрь. Новая обитель встречает их абсолютной звенящей пустотой и легкой взвесью мерцающей в воздухе пыли. В комнате нет ничего. Абсолютно ничего, кроме мягко колышущихся в легком ветре пурпурных штор на большом шестиугольном окне. В их разлете на деревянном подоконнике застыли серый кот и рыжая кошка - определить, кто есть кто, по их позе совсем нетрудно. Выкатив янтарные глаза, они с недоумением поглядывают на непрошенных гостей; гостьи, в свою очередь, волей-неволей, отвечают взаимностью. - О, прошу прощения, - хохочет йордл, заметив их замешательство. - Такое тут случается, не сердитесь. Такая уж атмосфера у этого места. Не поверите, но у многих пар, что жили здесь раньше очень скоро случалось счастливое пополнение... - Думаю, нам это не грозит, - негромко роняет Кейтлин, уводя в сторону сконфуженный взгляд. - Ну разумеется, - подтрунивает йордл. - Хотя, честно признаться, даже в ином случае, я бы не сильно удивился... Этот дом - непростое место; здесь случалось много необыкновенных историй. Может... не таких загадочных, как ваша, но ведь это и захватывает! Вы добавляете свою тайну в эти стены... - Я бы охотней добавила немного мебели в эти стены, - деловито подмечает Вай. - Мебель сильно сковывает, - отмахивается йордл, - Оглянитесь вокруг: какой простор для творчества! Какая свобода для фантазий! А за комфорт не беспокойтесь: у меня в подсобке полсотни прекрасных воздушных подушек и ковриков - уверяю, будете спать, как на облаках! А еще у меня есть замечательный торшер - он сюда отлично впишется - вам понравится... О, еще вам наверняка понравится здешняя ванная! Желаете посмотреть? Ванная комфортом не отличается, но впечатление вполне производит. Такой Кейтлин не видела даже в поместье у бабушки: роскошная чугунная бадья с высокой спинкой и двумя краниками; о смесителе и душе мечтать не придется, но по крайней мере есть водопровод - уже неплохо. В эстетическом плане это убранство сильно превосходит душевую кабину без бортиков в их прошлой квартире. Дополняет колориту еще и широкое зеркало в человеческий рост в золотой оправе. Кейтлин не удивится, если вдруг узнает, что все счастливые пополнения предыдущих владельцев были зачаты именно здесь. Даже Вай оглядывается с любопытством. - Что скажете, дорогие? - любезно интересуется йордл. - Превосходно, мистер Роджерс, - кивает Кейтлин. - Мистер Роджерс, - вклинивается Вай, - вы могли бы ненадолго оставить нас вдвоем? Нам с офицером надо... - Ну разумеется! Вам нужно пошушукаться, понимаю, - тараторит хозяин, поспешно отпрыгивая к двери, - Я пока вернусь к работе. Как только надумаете с ответом, буду ждать вас внизу, голубушки! Дверь за ним поспешно захлопывается. Вай выжидает еще минуту, вслушиваясь в удаляющийся по ступенькам топот и резко оборачивает голову. - Кексик, ты рехнулась? - рычит она сквозь стиснутые зубы. Кейтлин оскорбленно вскидывает брови. - Прошу, скажи, что все это - просто какая-то уловка, - чуть понижает Вай голос, - Ты ведь не собираешься всерьез ночевать под одной крышей с этим психом? - С чего ты решила, что он псих? - тактично уточняет Кейтлин. - С чего я решила!? - Вай стоит больших усилий свести рвущийся рев, до сдавленного яростного шипения. - Разуй глаза! Его голос, его повадки, все эти прыжки, пляски, бредовые истории, и эти его двинутые пристрастия... Он озабоченный! - Интересно... кажется, моя мать говорила что-то похожее о тебе, - флегматично подмечает Кейтлин. - У меня от него мороз по коже! - бурчит Вай наигранно ежась. - Вай, послушай, я тоже не горю к нему особой симпатией. У меня тоже мурашки от его вида, но нельзя отрицать, что он проявил к нам большую любезность... - А ты взяла и развесила уши! Скажи, кексик, тебе не показалась сааамую малость охеренно подозрительной(!) его эта сногсшибательная память! Охренительно удобно быть единственным, кто знает и помнит наизусть абсолютно всех и каждого встречного! - Соглашусь, - нехотя кивает Кейтлин, - это действительно наводит на подозрения. Ну так и в чем проблема? Он сам дал нам идеальную возможность его проверить. Пусть думает, что мы выслеживаем Джинкс и ее сообщников в его лавке, а мы сможем в это время спокойно наблюдать и за его клиентами, и за ним самим. - Прекрасно, только на кой хер нам здесь оставаться? - Затем, что нам негде жить, - напоминает Кейтлин. - И это отличная возможность разузнать все о лавке, о доме, и обо всех его жильцах... - Это для него(!) отличная возможность придушить нас спящими, и скормить по кусочкам своим же кошкам! - Не преувеличивай. Смерть двух миротворцев обернет к нему все внимание властей - он не идиот, чтобы пойти на это. К тому же, он может пока не догадываться, о том, что мы его подозреваем... - Он - не идиот, ты сама только что сказала, - отрезает Вай. - Хорошо, допустим, он догадался. Но, согласись, будь он виновен, ему было бы гораздо удобнее просто напичкать нас ложными сведениями и отправить по левой наводке, а не организовывать нам идеальные условия для слежки. Я понимаю твои опасения, Вай, но все же... я пока готова поверить, что он честно пытается нам помочь. - А если нет? Что, если он готовит нам западню? - В таком случае, нам следует проследить за ним и узнать о его планах до того, как он решится их воплотить. - Какая-то паршивая тактика, не находишь? - Вай, если даже допустить, что он замешан в преступлении, и теперь точит на нас зуб, то ему будет гораздо выгоднее укокошить нас как можно дальше от своей любимой лавки, а не прямо в ней. Логично? Вай с досадой бурчит что-то нечленораздельное себе под нос, упрямо уперев глаза в пол. - Мне все еще это не нравится... - доносится сквозь зубы ее сдавленное ворчание. - Это необходимо, Вай, - качает головой Кейтлин. - Не забывай, зачем мы здесь. Кто-то в этой лавке навел похитителя на шестерых детей, чтобы пустить их под нож. Шестерых девятилетних детей, Вай... - Я помню. - Ты хочешь найти этого выродка? - Хочу, - вздыхает Вай. - Тогда перестань упираться. Нам только что принесли на блюдечке идеальную возможность... - Я беспокоюсь за нас, кексик. - Вай, - Кейтлин подступает на шаг, укладывает ладонь на ее шею и легким касанием пальца заставляет ее приподнять голову. - Я тоже беспокоюсь. Но никто не говорит забывать об осторожности. Мы вооружимся, будем запирать дверь на все замки и всегда держаться рядом... - Даже в ванной? - украдкой уточняет Вай. Кейтлин упирается в нее наседающим взглядом, но тут же задумывается и сама. - Дверь в ванну будем оставлять незапертой, - нехотя выдавливает она спустя минуту размышлений. Вай замолкает с напускной задумчивостью, но в серебристых глазах уже мерно приплясывают озорные искорки. - Ты согласна? - Кейтлин выжидающе вздергивает брови. Вай натужно втягивает свозь зубы струю воздуха. - Если этот хрен опять полезет целовать мне руку - я пробью его головой витрину, клянусь тебе, кексик! - Договорились. *** Переезд отнимает половину дня. Перевозить чемоданы было бы проще с помощью Шейн и Бэна, но они оба ушли на дежурство, поэтому таскать тяжести приходится только с подмогой йордла, и с его ростом помощь оказывается не слишком важной. Более полезный вклад он вносит, притащив в комнату добрую дюжину атласных подушек и ковриков и обещанный торшер в пурпурном абажуре. Вай в очередной раз подмечает странное пристрастие старого йордла к фиолетовым оттенкам, но среди всего прочего, ее оно смущает, пожалуй меньше всего. Кромешно пустая комната обрастает несколькими элементами уюта в виде подушечной постели и горы чемоданов и коробок, заменяющих теперь, и шкафы, и столы и тумбочки, а изнуренные переездом девушки, пошатываясь, вываливаются на свежий воздух. *** Старый Центр в предзакатных лучах смотрится как-то иначе. Кирпичные усадьбы по другую стону Пилта с их изящными колоннадами и балюстрадами выглядят почти что сказочными в медовом зареве. Весь город после часов, проведенных в лавке, кажется будто бы игрушечным. Впрочем, таким он всегда и был. Застывший во времени, сказочный город, дремлющий своим безмятежным сном, вместе со всеми его жителями. Одинокие лодки мерно поскрипывают у пустых причалов. На улицах тоже ни души. Только две напарницы похруствают яблоками в карамели на ступеньках набережной и вслушиваются в приглушенную возню из лавки за спиной. Разбавляет ее только легкий шелест ветра и редкие крики кружащих высоко в небе чаек. Без них город казался бы вымершим. - Здесь слишком тихо, - пространно роняет Вай, нарочито громко надкусывая сладкую мякоть так, что сок брызгает в стороны. Ей надоел пустой звон в ушах. - Наслаждайся, пока есть возможность, - советует Кейтлин, нехотя отрываясь от лакомства. - Уже завтра сюда будет ломиться толпа вопящих детей. То еще будет веселье... - Нам и с ними придется возиться? - А куда ты от них денешься в игрушечной лавке... - Ура, - буркает Вай. - Всегда мечтала, чтоб меня облепила гурьба сопливых спиногрызов. - Ладно тебе, - Кейтлин шутливо пихает ее локтем. - Это дети, а не обезьяны... - Невелика разница. - Брось. Не такие уж они и дикие. - Посмотрим, как ты запоешь, когда кто-нибудь из них прилепит тебе к волосам леденец, или высморкается тебе в юбку. - Откуда такие глубокие познания? - с интересом оборачивается Кейтлин. - Паудер мне их обеспечила в свое время, - хрипло усмехается Вай. Она доканчивает последний кусочек и выбрасывает деревянную палочку в воду. Чайки срываются в след за ней, подхватывают и взмывают в небо - бороться за добычу на лету. Вай задумчиво провожает их взглядом, прежде чем с унынием опустить его обратно в воду. - Сколько раз я обещала привести ее сюда, - тихо выговаривает она, куда-то в волны, - и не удосужилась сделать даже этого. Ей бы здесь понравилось... Кейтлин отзывается сочувственным вздохом, откладывает опустевшую палочку в сторону и солидарно обращает бирюзовые глаза к реке. - Возможно, ей действительно понравилось... Вай оборачивается настороженно. - Что? Подруга виновато уводит взгляд в сторону. - Говори. - Я... только предполагаю. Но вполне вероятно, что она действительно здесь побывала. Силко мог привести ее сюда еще ребенком. Роджерс сам из Зауна - у него вполне могли быть связи с его авторитетами. Возможно, и с Джинкс он знаком гораздо лучше, чем нам нам рассказывал... - И с чего ты это взяла? - Я изучала все статьи о ней в газетах, Вай. Вдоль и поперек. Несколько часов. Роджерс упомянул одну деталь, которой там не было. Голубые глаза. В тот день, когда она разорила зоопарк и банк, все свидетели утверждали, что они горели лиловым светом. Это же наблюдение попало в газеты. Ни в одной из них настоящий цвет ее глаз даже не упоминался. Роджерс не мог знать об этом, если ни разу ее не видел. - Все в Зауне знают о ней, и уже давно, - возражает Вай, напрягаясь всем телом. - Он мог услышать описание от кого-то из знакомых. - Может быть. Но предпочел умолчать о любой дополнительной информации. - Голос подруги взаимно твердеет с каждым словом. - Словно он намеренно ее покрывает... Вай задерживается на ней пронизывающим взглядом на время, но Кейтлин упрямо буравит глазами ступени. - За этим мы остались? Ты надеешься вычислить ее здесь? - Нет, Вай, - теперь она все же решается вернуть взгляд к подруге. Уязвленный и упрямый, но пока все еще честный. - Я лишь рассматриваю возможные варианты событий. Я не врала о наших целях. - Не врала, - мрачно соглашается Вай. - Но рассказать все до конца решила только теперь. Кейтлин виновато пригибает голову, нехотя признавая: - Иначе, ты бы не согласилась. - Да! Потому, что мы пришли за убийцей детей, а не за моей сестрой. Или ты все же думаешь...? - Я не знаю, Вай, - холодно выдыхает она. - Виновна она, или нет - мы не можем обделять вниманием ни один из вариантов. За кем бы мы теперь не гонялись, это не значит, что мы должны о ней забыть. - Ты никогда о ней не забываешь, - понижает Вай голос, - Ни на минуту. Я вижу, как ты часами пялишься на ее рисунки, будто под гипнозом. Вижу, как ты вздрагиваешь от ее имени. Слышу, как ты ворочаешься по ночам и бормочешь его во сне. У тебя даже глаза темнеют, когда ты говоришь о ней. И не ври мне, что так ты погружаешься в работу. Этой ночью к пропавшим детям ты и близко не проявляла столько внимания. Тебя волнует только она. Ты будто одержима ей... Кейтлин молча смотрит в воду. Синие волны отражаются и пляшут в бирюзовых глазах, чем-то напоминая слезы. - Я боюсь ее, Вай, - отвечает она хрипловатым шепотом. - Больше всего на свете. Вай сама не знает, удивлена она или нет. За все время, что они вместе, у нее сложилось много догадок, но она ни разу так и не решилась их высказать. Они никогда не говорили об этом. До этой минуты. Вай подается вперед, вылавливая ее глаза. В них клокочет самый живой, почти звериный, благоговейный ужас. Словно у ягненка на бойне. - Там на заводе, перед взрывом... она говорила со мной. Я была связана и обездвижена. Она говорила о тебе, о нас и... о твоем выборе. Я не понимала, о чем она... потому, что... не могла думать. Я боялась за тебя. Я знала, что должна помочь тебе, знала... но не могла пошевелиться. Мне... никогда не было так страшно, Вай. Я просто оцепенела, будто во сне. - Вай не знала, что ее голос может быть таким хрупким. Чуть слышный, скомканный, он ломается и дрожит, как и пальцы и глаза, заплывшие в воспоминаниях. - Я никогда не прощу себе этого. Мне никогда не было так стыдно, Вай. Но в тот момент... мне было все равно. Я хотела только чтобы все закончилось, и плевать даже, чем. Всей моей смелости хватило только на то, чтобы кричать и скулить в веревках, пока она... - ком в горле обрывает ее, заставив болезненно зажмурится, медленно сглатывая. У самой Вай сводит ребра от этой картины. - Она пытала тебя? - выспрашивает она с металлом в голосе. - Нет, - шепчет Кейтлин. - Она играла. Ее это веселило. Веселил мой страх и мои крики. У нее от смеха глаза светились. Мне казалось, она снимет с меня ими кожу. Знаешь, я... никогда не задумывалась, что может быть хуже смерти. Пока не увидела ее такой. Она была хуже. Гораздо. Как какое-то демоническое отродье, которое высасывает из тебя все силы. Она просто пролезла в меня, заморозила, парализовала. Я... никогда не испытывала такого раньше. Ни разу. Даже на первом задании. Я никогда... ничего в мире так не боялась. Я пожалела, что она не убила меня, когда все закончилось. В первые дни с того момента, я боялась заходить в собственную ванну. Говоришь, я вздрагиваю от ее имени? Хах... я вздрагивала от каждого шороха в то время. Шарахалась от каждой тени. Боялась открывать глаза с утра, думая, что снова увижу ее лицо. Если бы Декстер не спал со мной на кровати, я бы их даже не закрывала. Она просто сломала меня, Вай. Я ненавижу ее за это... больше, чем за что-либо. И себя... за свою трусость. Она замолкает, ровняя сбитое дыхание и смаргивая застывшие в уголках глаз слезинки. Одна упрямо срывается вниз; Вай бережно провожает ее взглядом.

- Ты молчала столько времени?

- Боялась, что ты не так поймешь.

- Я знаю, как много она значит для тебя, Вай, - горько выдыхает Кейтлин, растирая покрасневшие щеки. - Я... не хочу убивать ее. Правда. Не хочу. Но я устала бояться. Я не могу жить, вечно думая, что она однажды вернется за нами. Я хочу найти ее. Поймать собственными руками. Запереть там, откуда ей никогда не выбраться. Тогда... если я увижу ее в цепях, за решеткой... тогда я смогу наконец вздохнуть спокойно. Смогу покончить со страхом раз и навсегда. Она снова замолкает. На какое-то время тишина становится абсолютной: над рекой повисает штиль, лодки перестают качаться, даже чайки в кои-то веке решают насовсем заткнуться. Вай решается оторвать взгляд от подруги, чтобы снова упереться им в воду. - Я тоже ее боюсь. Кейтлин оборачивается медленно, словно сомневается, не послышалось ли. - Когда я очнулась за столом... - отрешенно продолжает Вай, - она сказала, что приходила к тебе. Она поставила передо мной поднос, накрытый крышкой... Я чуть не спятила, когда представила, что там. Меня никогда раньше так не скручивало от паники - будто снова ножом пырнули, только... хуже. После смерти Вандера... Клаггора, Майло, родителей... я просто не могла поверить, что это случилось снова. Что я потеряла тебя вот так... - Эй... я все еще здесь, - украдкой усмехается Кейтлин сквозь печаль, положив ладонь на ее руку. Вай бережно перекладывает ее в свою и мягко притягивает ближе. - И я все гадаю, каким чудом, - горько улыбается она. - Я бы не простила себе, если бы с тобой что-то случилось. Ни себе, ни ей... Но теперь я знаю, как далеко она может зайти и... это преследует меня и... пугает. Даже сейчас. Это не та Паудер, которую я знала, и я не представляю что может сотворить с нами Джинкс... Кейтлин мелко ежится от этих слов, мнется, взволнованно поджав губы и опустив глаза, и вдруг поднимается, выпуская руку подруги, и усаживается рядом на парапет, запрокинув правое колено. Вай с чистейшим изумлением склоняет голову на бок, когда ее пальцы ложатся на край оборчатого подола юбки, неуверенно сжимая. - Наверно... стоило показать тебе раньше... - чуть слышно проговаривает она и осторожно тянет подол вверх. Вай смаргивает. За все время, что они вместе, Кейтлин столько раз ей отказывала, что теперь даже столь заманчивый жест заставляет только ждать подвоха. Навязчивое чувство тревоги не покидает ее даже, когда она подходит вплотную. Кейтлин, заплывшая багряным румянцем, стыдливо указывает взглядом вниз, и задрав подол еще выше, выводит на свет целиком все бедро. Вай не сразу разглядывает, а разглядев, замирает с застрявшим где-то в глотке пульсом. На внутренней стороне бедра, на белоснежно-фарфоровой коже, в медовых лучах сияет тавром из красных шрамов косая надпись: "Джинкс была здесь". - И... - Кейтлин робко отводит в сторону другую ногу. "И здесь!" - шипит вторая надпись на левом бедре. - Наверно, ей показалось, что это будет забавно, - кисло хмыкает Кейтлин, неловко пряча глаза. Вай завороженно ведет по надписи взглядом, сосредоточенным, как никогда, без единого намека на привычную игривость и азарт - Кейтлин и не думала, что вдруг соскучится по ним - медленно тянется рукой...

- Можно? - мельком поднимает она глаза.

- Раз уж показала...

... Касается шрамов подушечкой большого пальца, чуть надавливает, с нажимом проводит поперек букв, словно надеясь их стереть. - Больно? - Уже нет, - покачивает головой Кейтлин. Прикосновения все равно становятся нежнее - почти невесомыми, взгляд - сочувствующим, болезненным. Вай гладит бережно, заботливо, словно прося прощения. - Почему ты не говорила мне?

- А что бы это изменило?

- Нас.

- Я сама смотрела только раз - когда перевязывала. Я... не хотела видеть. Не хотела вспоминать. Мне казалось, что если я взгляну на шрамы снова, то опять увижу ее лицо, и... это чувство меня не покидало. Она просто заклеймила меня. Для тебя. Я понимала, что ты увидишь, рано или поздно, но... после всего, что произошло, я не знала, будешь ли ты к этому готова. Хотела дать тебе время... Кажется, оно пришло, - усмехается Кейтлин, сквозь горечь.

- Ясно.

Вай еще долго гладит изувеченную кожу, словно реликвию, касаясь то кончиками пальцев, то всей ладонью, прежде чем переложить руку на лицо подруги, заставив приподнять голову, и впиться в бирюзовые глаза своими. - Я не дам этому повториться, Кейт, - отчеканивает она с такой твердостью, что слова отдают железом. - Я не отдам тебя ей. Ни за что. Даже если придется выбирать снова. Она никогда больше тебя не тронет. Обещаю. Ты больше не будешь бояться.

- Не буду. - тихо обещают бирюзовые глаза.

Они мелко краснеют в уголках, снова подергиваясь слезами. Вай нежно стирает их кончиком пальца. - Не плачь, кексик. - Не собираюсь, - упрямо врет Кейтлин, уводя смущенную усмешку вниз. Вторая ладонь в бинтах все еще мирно лежит у нее на бедре. Лиловые буквы просвечивают между пальцев. Она мягко накрывает их ладонью и отводит чуть в сторону.

- Кажется, пришло время, - повторяет она про себя свои же слова, и смотрит.

Смотрит долго, пристально, оценивающе - сначала на одном бедре, затем меняет ногу. Хмурится с ощутимым негодованием. - Уродливо, да? - осторожно спрашивает она. - Шутишь? - Вай бережно прихватывает ее пальцы, чуть сжимая. - Тебя ничто не испортит, кексик. Ничто. Мне можешь поверить.

- Верю, - улыбаются бирюзовые глаза, роняя еще две слезинки.

- Ты вроде не собиралась плакать? - нежно поддразнивает Вай, чуть наклоняя ее голову, чтобы соединиться лбами. - Я и не плачу, - шепчет Кейтлин, обвивая руками ее плечи.

- Врунья, - смеется ей в глаза серебристый взгляд.

Вай прижимает ее ближе. Ближе настолько, что теснее уже некуда, и плавно покачивает в объятиях. Кейтлин виснет на ней, комкая куртку на плечах, чтобы спрятать в ней остатки слез. Вай гладит ее волосы, вплетая пальцы в спутанные прядки, ластиться щекой о ее щеку, шепча на ушко утешения, и бережно целует везде, куда может дотянуться. Целует в бровь, в висок, в уголок челюсти, в ухо. Вкус соли оседает на губах от каждого касания, но у самой шеи он вдруг меняется на совсем другой - сладковатый и пряный, легкий, желанный и родной, как мамина шарлотка... Ее собственный. Слишком навязчивый, чтобы не распробовать. - Вай...? Вай отзывается новым поцелуем - жгучим и игривым - не таким, как прежние. Обдает кожу горячим дыханием, и стайка маленьких искр разносится с ним по кровотоку, приятно отдаваясь где-то в уголках позвонков так, что Кейтлин остается только поддаться. И она волей-неволей поддается. Чуть выгибает шею навстречу, отдавая ласкам больше простора, и выдыхает сама. Вай улыбается в тонкую шею, ластится о нее уголком носа, проходится по сахарной коже приоткрытыми губами, вороша артерию кончиком языка, и игриво прикусывает. Кейтлин вздрагивает, приглушенно хмыкнув, чуть напрягается в вялой попытке заслониться головой от щекочущей боли, но настойчивые пальцы, впутанные волосы, держат крепко, а разлитая по телу истома не дает сопротивляться. Укусы набирают остроту и смелость, проникая все глубже и спускаясь все ниже, до тех пор пока на пути не встает оборчатый край манишки. - Давно пора стянуть с тебя этот ошейник, - рокочет жадный голос над складками шелка, и настойчивые пальцы вмиг сползают с волос к золотой застежке за воротником. - Только его? - поддевает брови Кейтлин. - Его - в первую очередь. Спорить почему-то чертовски не хочется... Синий поясок сползает с изящной шеи. Забинтованная ладонь грубо комкает в пальцах белоснежный шелк и вырывает из-под рубашки одним движением, чтобы тут же отправить пылиться на ступенях. Серебристые глаза ликующе проходятся по оголенному горлу.

- Так и манит...

Вай касается его губами, поначалу бережно, безобидно, но уже через секунду жадно накрывает открытым ртом и сдавливает зубами артерии, обжигая языком напряженную гортань. Кейтлин плывет и покачивается в ее руках, запрокинув ослепшие глаза и закусив губу, похрипывает в тщетных попытках глотнуть воздуха, но не вырывается - принимает теплую пытку. Мир возвращается к ней с ощущением влажного тепла на губах и пряного привкуса карамели. Она уверена - Вай тоже его чувствует. Наверное, это его она так азартно ловит, проникая все глубже, замедляя и растягивая каждое движение так, что Кейтлин от нетерпения приходится елозить и почти что ворчать в поцелуй. - Съем тебя когда-нибудь, - шипит Вай не своим голосом, и от одних этих слов Кейтлин хочется пить. - Тогда поторопись... - ответ удивляет их обеих. И это единственный раз, когда Вай беспрекословно ее слушается... Она сгребает ее в охапку и отрывает от парапета, целуя на весу. Мир делает небольшой полукруг вместе с ними, прежде, чем она укладывает свою ношу спиной обратно на ступени. Кейтлин сладко растягивается на каменной кладке, точно кошка на солнышке - того и гляди, замурлычет. Не хмурится от жесткости перины, не обращает внимания на пыль, осевшую в волосах, не возмущается, что кто-то может увидеть. Даже не краснеет. Смотрит снизу вверх, из-под хитрых бровей с таким видом, словно задумала какую-то подлость, и под этим взглядом Вай хочется ее украсть. Хочется взять этот взгляд, эту лукавую улыбку с ямочками по углам, эту кошачью осанку, готовую к прыжку... Взять целиком и выпить. И Вай надоело отказывать себе в желаниях. Стянутые бинтами ладони впиваются под хрупкие тазовые косточки, сдавливают на долю секунды в уязвимом месте - Кейтлин откликается обиженным мычанием и легкой судорогой, но Вай и не думает останавливаться - ползет руками выше, оглаживает крутой излом талии через тугой ремень, и упирается пальцами в решетку точеных ребер. Она может пересчитать их все одними подушечками даже под плотной тканью кителя, но очерчивать их одно за другим, от позвонков и до самой грудины - развлечение куда более затягивающее. Кейтлин, судя по глухому утробному урчанию, вполне согласна. Сама она лентяйничать не хочет - Вай чувствует это всем телом, когда две ловкие ладошки проскальзывают под тканью майки ей на спину и начинают играть с позвонками кончиками пальцев. Мышцы ласково сводит там, куда дотягиваются ее ноготки. В этих легких касаниях и озорство, и приятное тепло, и легкий массаж, и вместе с тем, почти материнская забота. Вай не удерживается от хриплого изумленного выдоха. Она никогда и не думала, что руки миротворца способны дарить что-то подобное. Тепло разливается от них по позвоночнику и сворачивается ноющим клубком где-то под самой диафрагмой, прося выхода. Хочется поддаться и уступить, но... еще сильнее хочется поделиться. Вай бережно снимает с себя ласковые ладони. Кейтлин смотрит, если не с испугом, то с явной тревогой. - Только не говори, что ты передумала... Вай не сдерживает тронутой улыбки. - Помоги снять бинты, - просит она непривычно мягко, поворачивая руку ладонью вперед. Кейтлин оглядывает ее с ноткой изумления, но все-таки слушается: подцепляет шероховатый край кончиком пальца и бережно тянет вниз. - Мне казалось - ты к ним приросла... - Помогают держать удар, - хмыкает Вай с лукавой искоркой во взгляде, - но, боюсь, сейчас будут мешаться... Кейтлин зачарованно растирает сбитые костяшки на обнаженных ладонях. - Поможешь и мне снять перчатки? - поднимает она игривые глаза. - Еще успеется. - Неужели пропустишь даму вперед? - Сама же учила меня вежливости, - летит в ответ терпкая усмешка. - К тому же... оттрахать до хруста горячую пилтовку - скрытая мечта любого жителя Зауна. Не хочется откладывать ее на потом... - Не очень-то вежливо, - скептично подмечает Кейтлин. - Не ври, что тебе не нравится. - Не буду. Освобожденные от бинтов ладони, выскальзывают из ее рук, чтобы снова уместиться на талии. Пальцы поддергивают край ремня, бредут вдоль него по торсу и сходятся в центре на круглой золотой пряжке. Кейтлин сглатывает от металлического щелчка и облегченно выдыхает, когда тугая кожа слезает с ноющих боков. Ремень отправляется куда-то вдогонку за манишкой. Следующий на очереди белый передник, закрывающий подступ к грудине. Сколько мороки нужно, чтобы всего лишь добраться до рубашки... Не желая больше возиться, Вай просто распахивает ее на груди - три перламутровые пуговицы отлетают в стороны, полы расходятся, как треснувший лед, оголяя белое кружево лифа. Кейтлин отзывается взволнованным охом, чуть запрокидывает голову, пряча в глазах смятение, но все же едва заметно выгибается навстречу. Вай умиленно обрисовывает подушечками пальцев кружевную кайму, слегка царапая ноготком кожу, замирает у перемычки и, сцепившись с подругой заинтригованным взглядом на долю секунды, одним уверенным движением стягивает белоснежную ткань вниз. Кейтлин ожидаемо плывет легким румянцем, но не робеет и не думает закрываться – вытягивается, расправив плечи, выгибает шею и красуется всем телом, вдыхая с глубоким прогибом. Вай стоило бы наслаждаться открывшимся видом, вот только, ни распахнутая рубашка, ни обнаженная ее полами грудь, ни легкая испарина на утонченной шее не захватывают и не прожигают так, как эти небесно-синие упоенные глаза, глядящие в упор из-под откоса влажных ресниц. Роскошные, пряные, шальные... дикие глаза. Вай даже не представляла, что они могут быть такими. Они закрываются и распахиваются, как крылья бабочки, и в самом центре пульсирующих от желания зрачков Вай видит свое отражение.

- Так вот ты какая...

- Удивлена?

- Теперь... действительно удивлена.

- Я ведь говорила - ты еще увидишь.

- Что же стало с той милой девочкой из Пилтовера, которая так краснела и смущалась в нашу первую встречу? - зачарованно спрашивает она, наклоняясь ближе. Отражение разрастается так, что заволакивает собой всю сапфировую радужку. Горячее дыхание мягко опаляет кожу на губах, и, даже не касаясь, Вай чувствует прямо под ними ее довольную лисью улыбку.

- Ее убила наглая, неотесанная, напористая чертовка из Зауна, - прорезается сквозь нее осмелевший голосок. - Теперь вижу... - рычит Вай почти что ласково, - ... Кейтлин. Кейтлин едва не вздрагивает от этого звука. Обнаглевшая улыбка вмиг слезает с ее лица, и румянец становится багряным. Еще никогда это имя не звучало так... съедобно. - Ты никогда... - ей не дают договорить - затыкают новым поцелуем.

- Все такая же сладкая, - мурлычут серебристые огоньки в нависших сверху глазах.

Вай подминает ее под себя, укладывается сверху. Кейтлин кажется крошечной и тонкой под ее весом, но она уже знает, сколько может выдержать эта гибкая фигурка - хрупкая с виду, и стальная внутри. Вай сама толком не знает, под силу ли вообще кому-то ее согнуть. Правда сейчас, разомлев под ласками, она становится и чертовски податливой. Упругая кожа в разрыве рубашки отдает медовым теплом. Вай глотает его губами, ловит подушечками пальцев, играет и дразнит, вынуждая подругу извиваться от нетерпения, приглушенно скуля, царапать подтянутую спину острыми ноготками в отместку за ожидание и сжимать бедрами чужие бока до боли, притягивая туда, где хочется прикосновений больше всего.  Этим зрелищем можно наслаждаться бесконечно. Но Вай все же откликается - соскальзывает рукой к покатому бедру, оглаживает, подхватывает тонкое колено и закидывает себе на плечо. Устрашающий узор шрамов теперь зияет совсем близко: горит в алых лучах заката, как последние предостережение, но Вай не слушает - наклоняется прямо к нему и касается губами. Кейтлин явно удивляется этому жесту, но ее смятение быстро спадает, когда рука мягко ложится на след поцелуя и тут же соскальзывает ниже. - Вай... - шелестящий шепот срывается в переливчатый полустон, а азартные голубые глаза уплывают куда-то в небо и слепнут от предвкушения. Вязкое тепло оборачивается вокруг ладони, и Вай хитро сощуривается, подаваясь вперед. - Кейт-лин, - выговаривает она так, словно пытается раскусить это имя. - Не зови меня так, - рявкает Кейтлин в унисон с подступающим стоном. - Это ведь твое имя, - невинно хлопает ресницами Вай. - От тебя даже оно звучит, как пошлость. - Поэтому ты так дрожишь и таешь...? - Нет! - Ты ведь понимаешь - я чувствую, что ты врешь... Кейтлин. Она действительно чувствует. Доказательства на погруженной в работу руке весьма убедительны. - Кейтлин... - шипит она нараспев, подцепляя ладонью все больше искр. - Замолчи! - Скажи, а все пилтовки текут от собственного имени, или только ты? Кейтлин отзывается чем-то средним между стоном, воем и обреченным рычанием. Закрывает глаза запястьем, только от пробирающего рокота в гортанном шепоте ее это никак не спасает. - Кейтлин... - Просто. Замолчи! - выплевывает она, собрав в голосе все остатки сил, и этот сорванный рык отдается у Вай в ушах музыкой. Она наслаждалась бы ей целую вечность, жаль только Кейтлин этого удовольствия не разделит. Приходится снисходительно замолчать. В нависшем молчании, чуть слышные поначалу стоны набирают новую высоту наполняясь хрустальным оттенком и сливаясь в единую мелодию. Вай кажется - она готова продать душу за эти звуки. Также, как и за эту пульсирующую глубину, свернувшуюся в клубок на правой ладони, растущую с каждым движением все сильнее. Кейтлин, взъерошенная, помятая, опьяненная и раскочегаренная, заходится мелкой дрожью, захватывая каждый толчок пальцев всем телом, извивается заправской змеей и цепляется за предплечье подруги с отчаянием утопающего. Что-то скручивается внутри нее, как пружина, и она замирает, распахнув глаза и открыв рот в немом вскрике. - Я сейчас... - единственное, что успевает она выдохнуть, прежде чем пружина делает рывок к горлу. Вай споро перехватывает ее руки, чтобы не дать закусить кулак. Она хочет это слышать, даже если вместе с ней услышит весь Пилтовер. И слышит. Стон, проливной и блаженный, несется колокольным эхом по закоулкам, до тех пор, пока Вай, сжалившись, не заглушает его поцелуем. Кейтлин кусается больно и сладко - все с тем же карамельным привкусом, брыкается бедрами, как ягненок, едва не заваливая ее на бок, режет ноготками кожу на гуляющем предплечье, но Вай слишком увлечена, чтобы обижаться на мелочи, а Кейтлин - чтобы их замечать. Когда отголоски стонов стихают с последней волной наслаждения, Вай отпускает ее, позволяя уронить руки в стороны, и с гордым видом оглядывает свое творение. Кейтлин, разнеженная и ослабевшая, растекается по каменной кладке и глотает ртом воздух. - Было классно, кексик, - роняет Вай теплую усмешку. - Ты никогда не замолчишь, верно? - Кейтлин сдувает с влажных губ налипшую прядь. - Ни-ко-гда. - Кажется, это мое проклятье... - выдыхает она куда-то в небо, счастливое и безмятежное, как и ее улыбающиеся глаза. *** Солнце оседает за горизонт, играя лиловыми отсветами в окошках усадеб на дальнем берегу Пилта. Застоявшаяся вездесущая жара спадает, сменяясь ласковой вечерней прохладой, и две девушки свернувшиеся клубком в пурпурно-синем витраже теней на каменных ступенях, кутаются в теплые объятия плотнее. - Скоро стемнеет, - бормочет Кейтлин, сквозь сонную поволоку. - Пора возвращаться в дом... - Зачем? - ворчит Вай ей в шею. - Там тоже нет кровати. - Зато - мягкие подушки. - У меня и тут - не хуже, - хмыкает она, демонстративно подминая напарницу под себя. - Не хочу тебя расстраивать, но рано или поздно тебе все-таки придется меня выпустить... - Хер с два. Никуда ты от меня не денешься. - Что за бес связал нас с тобой... - вздыхает Кейтлин с обреченной улыбкой. Вопрос риторический, но Вай все равно почему-то задумывается. - Моя сестра, - тихо говорит она спустя минуту молчания. Кейтлин замирает глазами на время, взвешивая ее слова. Вай слышит, как ненадолго утяжелилось ее дыхание. - Наверное... когда-нибудь я смогу сказать ей: "спасибо", - чуть слышно шепчет Кейтлин в ее плечо. Вай укладывает голову на ее висок, прижимая из последних сил. Остаток дня они провожают в полном молчании. Закат меркнет за горизонтом, и на сказочный зачарованный город опускается тьма. В лавке сломанных игрушек тихо разжигаются разноцветные фонари. *** - Серьезно, кексик? Ты и здесь прячешь под подушку конфеты? Кейтлин замирает с шоколадкой у рта, словно застигнутая на месте преступления. - Я... не прячу, - неумело врет она и тут же жалеет. Вай едва не прыскает со смеху - Кейтлин краснеет вплоть до кончиков ушей. - И давно ты знаешь? - Еще с прошлого переезда, - хохочет Вай, выпутывая голову из полотенца. - И долго ты собиралась скрывать? - Просто не хотела будить тебя, шастая на кухню, - бурчит Кейтлин, робко комкая фантик. - Или не хотела далеко отлучаться от сладостей, - мягко журит Вай, укладываясь рядом. - Признайся честно - ты захотела здесь остаться только, чтобы быть поближе к конфетам? - Обхохочешься, - фыркает Кейтлин в кусок шоколадки. - Бедный Роджерс - даже не подозревает, что за зверя пустил в свою лавку... - не унимается подруга. - Я не виновата, что другой еды поблизости не купишь, - почти огрызается Кейтлин. - А я... не могу уснуть голодной. - Ты с самого детства так нычешься, да? - сверкает Вай улыбкой из недр подушки. - ... Может быть. - Кого-то оставляли без сладкого на ночь? - Хватит уже. Вай протягивает руку; Кейтлин воровато отводит шоколадку в сторону, но подруга только убирает ей за ухо волосы. - Ешь спокойно, - тихо смеется она, - когда и сколько захочешь - не отшлепаю, не бойся. Кейтлин поглядывает с ноткой сомнения, но все таки делает первый укус; Вай прикрывает глаза с немой усмешкой, не желая ее смущать. Отворачивается на спину и, сладко потягиваясь, растекается по подушкам. - А старик был прав: действительно, как на облаках, - подмечает она, довольно проминая лопатками перину. Кейтлин смотрит с ноткой умиления. Такой ленивой и безмятежной Вай увидишь нечасто. Не залюбоваться не получается. Миролюбия картине добавляет ритмичное мурлыканье с верхнего этажа и легкий, едва уловимый топот мягких лапок - по самым скромным подсчетам - примерно двух дюжин кошек. Симфония, хоть и навязчивая, но вполне успокаивающая. Кейтлин зачарованно вслушивается, запрокинув глаза в потолок. - И кое-в-чем еще... - пространно протягивает она, будто бы про себя, - здесь действительно есть что-то... что-то... особенное. Вай задумчиво обводит глазами спальню. Потолок из-за отсутствия мебели в полутьме кажется бесконечно высоким - тем более с пола, а сама комната очень вытянутой. Пурпурный торшер, приютившийся у изголовья их постели, заливает ее сонным светом, баюкающим лучше урчания десятка котов. Действительно особенной в его отсвете выглядит только сама Кейтлин, растянувшаяся на подушках в своей шелковой синей сорочке с шоколадкой у губ. Возможно - потому, что теперь она непривычно близко. Достаточно лишь протянуть руку. - Поделишься сладким на ночь? - тихо интересуется Вай. Кейтлин со снисходительной улыбкой протягивает оставшийся кусочек шоколадки. - Я не это имела в виду, - терпко усмехается Вай, но шоколадку все равно съедает - прямо с руки, нарочито скользнув по кончику пальца языком. В синих глазах - теперь таких близких - загорается мелкий огонек. - Шуметь нельзя, ты помнишь? - лукаво шепчет Кейтлин, плавно подаваясь вперед. - Свалим все на кошек, - улыбается Вай, принимая поцелуй.