Август в Париже

- За вами заедут. Говорите адрес. Жестковатый тон и холодный баритон Барнарда резали по нервам, но любопытство было сильнее. Зря Роман, что ли, набрался духу и позвонил? Отступать было уже некуда.Но к чему эти финты? Словно речь о международном скандале. Тайны. Загадки. Тем не менее, Вертинский продиктовал свой парижский адрес, не задавая вопросов. К четырём часам его ждал новенький чёрный "Форд". За рулём сидел хмурый морщинистый человек. За весь путь он ни разу не взглянул на своего спутника и не проронил ни слова. Улица Божоле утопала в молочно-лимонном свете августовского солнца. Хрустальной чистоты окна с эркерами отражали его волшебным сиянием. Небо, бледное и голубое, напомнило Роману небо над Москвой на исходе лета, когда в отдалении, летя в сторону Якиманки, звенит зелёный трамвай... Водитель молча вылез из машины и открыл дверь, и Вертинский вошёл в подъезд. Они поднялись на третий этаж. Мужчина трижды постучал в широкую двойную дверь, затем пропустил русского в апартаменты. Внутри оказалось хорошо, просторно: светлая мебель, лёгкий уютный беспорядок, зеркала, хрусталь, книги, тюль за открытых настежь окнах. И несмелый ветерок слегка играл с занавесками... Уилсон появился сразу же. На нём были белые рубашка и брюки на подтяжках. В одежде виднелся приятный беспорядок, но русые волосы были по-офицерски идеально причёсаны по пробору. - Я читал ваши переводы. Оттого и захотел, чтобы за работу взялись именно вы, - сев в кресло, Бернард взял со стола серебряный портсигар. - Курить будете? - Нет. Что ж, я готов выслушать рабочее задание, - Роман опустился в кресло напротив. В воздухе стоял аромат лаванды. - Для начала расскажите мне о себе. - Что вам интересно? И какое отношение это имеет к работе? - Имеет, поверьте. Мне интересно, кто ваши родные? Отец воевал? - Да, мой отец ушёл на фронт летом сорок первого, и почти сразу же пропал без вести. Мать прожила без него несколько лет, а потом её унесла трагическая случайность. Почему вам это интересно? - Потом, быть может, поймёте. Вы коммунист? - Я не состою в партии, но поддерживаю её, и горжусь ею. Роман тут же подумал, что прозвучал слишком пафосно, но даже глазом не моргнул. Неважно. Он здесь не для того, чтобы участвовать в политических диспутах. - Это к лучшему. Мне нужен относительно аполитичный переводчик. - Относительно? - Да. Я же понимаю, что в СССР особо аполитичных не сыскать, - неотрывно глядя куда-то в пол, Бернард выпустил дым носом. - Я не аполитичен. - Я же сказал - относительно. - Давайте перейдём к делу? - Роман потёр указательным пальцем циферблат наручных часов. - Что я должен перевести? - Воспоминания моего знакомого. Он уже мёртв, но память - любая - она священна. Хочу, чтобы его историю узнали. Именно на русском. Ледяной светло-зелёный взгляд окунулся в голубой. Роман испытал внутреннее смущение, но виду не подал. Отчего-то хотелось провалиться сквозь землю. Длинный прямой нос, волевой подбородок, высокий лоб - как же Бернард походил на арийца... - О чём его воспоминания? - О войне. Он был ассистентом одного... немецкого карателя во время Второй мировой.Уилсон сказал это как-то странно, будто бы тягостно. Роман был шокирован услышанным. В том направлении он даже не думал... Ах, так вот зачем этот тип спрашивал о семье и партии! - Вы хотите, чтобы я переводил какую-то грязную антисоветчину? Может, это всё - просто проверка? - Только не будьте параноиком. Это не проверка, - с раздражением ответил мужчина и потушил сигарету в массивной серебристой пепельнице. - И это не антисоветчина. Это жизнь глазами очевидца. К тому же, я не прошу вас везти это в Москву и распространять. Это чтиво будет для эмигрантов. Для Запада. - Это опорочит моё имя. - Ваше имя не будет нигде мелькать - обещаю. Я выплачу аванс - половину. Остаток - после окончания работы. Я уже говорил, что эти средства сделают вас неприлично богатым. Положив ладонь на шею сзади, Роман хмуро и чуть исподлобья поглядел на Бернарда. Отказываться от такого шанса казалось очень большой глупостью. Соглашаться - тревожно. Тем не менее, Вертинский пошёл на риск. - Итак, вы готовы работать? - Да. Я согласен. Бернард кивнул и встал. Отойдя к дубовому комоду, он достал оттуда большой конверт из коричневой бумаги. Вернулся к креслу Романа и протянул ему его. - Тут аванс и дневник. Начините переводить сегодня же. Через неделю, ровно в это же время, за вами снова заедут. Прихватите с собой то, что успеете сделать. Вертинский зашуршал конвертом, открывая его. Внутри лежала увесистая тетрадь в чёрном переплёте и стопка денег, перехваченная резинкой. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что там бешеные цифры... У Романа перехватило дыхание. - До свидания, - отчеканил Бернард, не сводя сурового взгляда с лица русского.