Ближе нельзя

      Мэй едва успела забраться на подоконник, когда дверь её комнаты отворилась. Девочка вскинула испуганные глаза и встретилась с не менее испуганным взглядом Тху Ан. Быстро прикрыв дверь, горничная поспешила снять маленькую госпожу с окна. — Госпожа, как же так? Если хозяин узнает, нам всем несдобровать. — Я ходила гулять, — ответила Мэй.       Её поставили на пол, отряхнули тщательно платье, распустили растрёпанные косы, расчесали и заплели вновь. Быстро, потому что не вплетали больше украшений, только простые ленты. Тху Ан причитала про себя, косясь на испачканный ковёр, куда утром стошнило девочку. — Надо поторопиться, если господин войдёт, он придёт в ярость. — Прости, Тху Ан, — стыдливо опустила глаза девочка. — Что вы такое говорите?! — Тху Ан завязала косичку Мэй и с мольбой посмотрела ей в лицо. — Госпожа, умоляю вас, слушайтесь своего отца. Он сейчас болен, и немного не в себе, поймите это. Ох, из-за вашего непослушания и так очень сильно наказали новенькую служащую.       Мэй вздрогнула. Её бровки задёргались от жалости и вины. Если бы тогда она смогла объяснить отцу, что не хотела ослушаться и не планировала выйти из дома. — Наказали? — Да, госпожа. Очень сильно наказали. Вам не следовало выходить из дома. Зачем вы нарушили запрет? — Я не хотела, — Мэй быстро мотнула головой, глаза наполнились слезами. — Я хотела заклыть двель. Хотела заклыть… — Я вам верю, госпожа, верю, — Тху Ан нетерпеливо вытерла платочком крупные слезинки. — Тогда давайте договоримся, что вы больше не подойдёте к двери, даже с намерением её закрыть, да?       Тху Ан требовательно смотрела на Мэй и она часто-часто закивала головой. Тху Ан с улыбкой поднялась с колен. Взяв девочку за руку, повела за собой, пряча мокрый платок в кармане передника. — Поспешим, госпожа, ваш отец в нетерпении.

***

      Санву Сок раздражённо вышагивал по кабинету. За время его отсутствия здесь навели порядок, открыли окно для проветривания, и сейчас главу обдувал прохладный вечерний ветер. Когда он донёс до Сока запах цветов, мужчина резко остановился и, закрыв глаза, глубоко вдохнул его, окунаясь в воспоминания. Это был аромат любимых цветов Эирлис. И её едва уловимых чувственных духов. Они не перебивали запах тела и в сочетании сводили с ума, будоражили, вытаскивая наружу запретные, возбуждающие чувства, когда Эирлис только-только появилась в его жизни. Понимая своё влияние на Сока, девушка смотрела на него насмешливо-игриво, дразня, заливаясь смехом, когда он отводил смущённый взгляд. Почему он вообще полюбил её? Потому что она была словно тот самый запретный плод? Или всё дело в её красоте? Необычной, с чуть раскосыми глазами и фантастическими волосами, похожими на янтарный мёд? Соку всегда хотелось попробовать их на вкус. Они манили даже больше, чем тонкие, розовые губы в их вечной усмешке. Или причина в её звонком голосе? Высокий и уверенный, она разговаривала так, словно весь мир принадлежал ей. Это восхищало и одновременно вызывало растерянность. У других девушек, всех, кого смог припомнить Сок, голос был низким, бархатным, иногда с милой хрипотцой, ласкающий, елейный. Возможно, дело в высоком положении Санву. Поэтому с ним разговаривают медовым голосом. Эирлис же не впечатлилась его статусом главы клана, нет, она смотрела с вызовом и расхохоталась над растерявшимся Соком. Кажется, именно тогда он и влюбился в эту сумасбродную девушку. В момент, когда его охватило яростное желание спрятать Эирлис от всего мира и не делиться ею ни с кем. Стук вернул Санву в реальность. Повернувшись к окну, он взволнованно пробормотал: — Эирлис, милая, почему ты покинула меня? Что, чёрт возьми, я делаю не так? Ты ведь нужна мне. Я остался один, совсем один, милая. Тебе… тебе меня совсем не жаль, верно? Я люблю тебя, Эирлис, так помоги же мне, умоляю, — стук в дверь повторился и Сок раздражённо рявкнул: — Войдите!       Дверь открылась и показалась бледная Тху Ан. — Вы просили привести маленькую госпожу, — не поднимая испуганных глаз, Тху Ан подтолкнула Мэй в кабинет, поклонилась и поспешила скрыться. — Ты звал меня, папа, — пробормотала девочка. Она тоже боялась поднять глаза и стояла, сплетя пальцы.       Вот до чего они довели его дочь — опасается собственного отца. Сок нахмурился. Почему Мадук просто не может оставить их в покое? Зачем он хочет мести? И кому? Эирлис уже нет на свете, тех, кто виновен в её смерти, — тоже. Воспользовавшись помощью Кю Бока, они вдвоём снесли ту организацию с лица земли, мстить больше некому. Разве может эта крохотная малышка, что стоит сейчас перед ним, быть частью вендетты? В своей непродолжительной жизни она не успела навредить никому, даже самому мелкому насекомому, так что от неё хочет Мадук? Если кто и может наказать Мэй, так это он, Сок Санву. Ведь если бы не Мэй, Эирлис была бы жива… Сок похолодел. Солнечное сплетение скрутило в тугой узел. — Что я такое говорю? — пробормотал он, обливаясь потом. Сжав кулак, он прижимал его ко рту до тех пор, пока не почувствовал привкус крови, окатившей дёсны и зубы. Его начало нехило трясти. — Я так с ума сойду.       Отвернувшись к окну, он сделал несколько глубоких вдохов. Воздуха не хватало. Одежда намокла и стала неприятно липнуть к телу. Сок расстегнул несколько пуговиц на рубашке, потёр взмокшую, красную шею. Постепенно он собрался и приказал себе думать рационально, отбросив чувства. Оглянулся на дочь. Она стояла, низко опустив голову. Темноволосая, как он. Совсем непохожая на свою мать. Ни золотистых волос, ни яркой улыбки. Может быть, они с Эирлис поторопились? Сок крепко сжал содрогающиеся пальцы в кулаки. Поторопились или нет, но перед ним стоял плод их любви. Эирлис так сильно ждала своего ребёнка, настолько сильно любила ещё не родившееся дитя, что, не раздумывая, готова была распрощаться с жизнью и с… ним. А теперь он должен защитить то, что любила Эирлис. И для этого… Санву мучительно вздрогнул, словно заставив себя это сделать. Для этого Мэй не должна знать, кем была её мать. Эта говорливая кроха может кому-нибудь выболтать секрет и пострадать. Этого он не допустит, иначе как потом смотреть в глаза любимой женщине?!       Санву пригладил растрепавшиеся волосы, прошёл к столу и присел на его край. Мэй чуть вскинула голову, но взгляд выше его ботинок не подняла. На ней было простое серое платьице и серые ленты в волосах. Сок склонил голову набок, удивлённо изогнув брови. Его дочь разлюбила яркие платья? И жемчужные ленты? К тому же она, всегда так тщательно подбиравшая наряды, всегда в бантах, украшенная драгоценностями, очень долго собиралась, а сейчас её привели так быстро, словно… Сок поджал губы, находя это странным. Он уже хотел было позвать дворецкого, когда его осенило: она вновь играла, наверное, в этот раз она какая-нибудь ведьмочка, поэтому и такой простенький наряд. Сок расслабился и некоторое время разглядывал макушку своего ребёнка. Мэй от нетерпения переминалась с ноги на ногу, и Сок, недовольный собой, вздохнул. Ему придётся сделать то, что положено, другого выхода не было. Хлопнув себя по бедру, он строго спросил: — Санву Мэй, ты проходишь обучение? — Да, папа, — едва слышно ответила девочка. — Тогда скажи мне, почему ты не поприветствовала меня, как положено?       Мэй вздрогнула, но не нашла в себе силы ответить. В памяти ещё был жив тот момент, когда отец объяснял, что ей не нужно опускаться перед ним на колени в приветствии. И потом со смехом добавлял, что и перед другими каджу тоже не следует, обойдутся. Но Мэй ничего этого не сказала. Она не могла понять меняющегося настроения отца и не знала, когда можно говорить, когда нет и что можно говорить, а что нельзя, чтобы не раздражать его. Сок же не помнил своих слов, он был сосредоточен на том, как мягко обойтись с дочерью, чтобы она поняла его, чтобы не смотрела испуганно. Чтобы вообще подняла на него глаза. — К нам часто заглядывают каджу, мне стыдно представлять им тебя, понимаешь? С этого момента, пока ты обучаешься всем правилам этикета, будь добра не выходить из своей комнаты, когда меня посещают гости. Запомнила? Не выходи, когда ко мне приходят гости.       Мэй кивнула, не поднимая головы. Ей стало стыдно, что она так сильно подводит отца и решительно настроилась на обучение. — Господин, — в дверях показалась одна из служащих. Она старательно избегала смотреть на девочку. — К вам глава дома Агвейн. — Проси, — коротко приказал Сок. — Мэй, надеюсь ты всё уяснила. Иди в свою комнату и не показывайся на глаза никому. Я не хочу, чтобы все видели, что моя дочь настолько невоспитанная, что не может поприветствовать каджу, как положено.       Его слова были для Мэй обидными, но он взрослый, значит не может ошибаться, а она обязана быть послушной. Служащая проводила Мэй до комнаты, где она тут же села за стол, раскрыв учебник с правилами по этикету и внимательно принялась за чтение.

***

      Мэй корябала гвоздём на стене, спрятавшись за столиком с вазой. Она сосредоточенно водила им по каменной кладке, что-то выцарапывая. Мимо пробежала служащая. На мгновение остановившись, она сообщила Мэй, что пришёл глава дома Кертье с сыном, и попросила уйти в свою комнату. Мэй проводила её взглядом и продолжила свою работу. Через некоторое время она оторвалась от занятия, чтобы полюбоваться проделанной работой. И заметила рядом мальчишку. Во всём чёрном, со светлыми волосами, со сползающей на глаза чёлкой, он внимательно смотрел на рисунок Мэй. Девочка ткнула пальцем в каракули. — Это папа, — пояснила она. Мальчик кивнул. Мэй вновь ткнула на каракули. — Это Мэй. Папа любит Мэй.       Мальчик присел перед Мэй, вынул из кармана сахарный леденец на палочке и протянул ей. Она бросила гвоздь, взяла леденец и прижала его к себе так, словно боялась, что он отберёт его обратно. — У тебя красивые глаза, — сказал мальчишка.       Мэй моргнула, улыбнулась и, поднявшись на ножки, положила леденец в карман. — Когда я выласту, я на тебе женюсь, — выпалила она и, сжав ладошками щёки гостя, чмокнула его в губы. Отпрянув, Мэй убежала.       Наследник рода Кертье смотрел ей вслед долгим сосредоточенным взглядом. Когда послышались шаги, он, не глядя, протянул руку. Рагар улыбнулся его серьёзности и взял протянутую ладошку, крепко сжимая маленькие пальцы сынишки. Завтра начиналось плотное обучение наследника рода, и Рагар зашёл к Соку не только для того, чтобы предупредить о своём долгом отсутствии, но и для того, чтобы Раджак увиделся с дочкой Санву. Конечно, словам лорда о возможном союзе детей Рагар не придавал особого значения, ведь знал, что лорд никогда бы не стал настаивать на их браке, это было лишь подтрунивание над Соком. Но вчера Рагар увидел среди рисунков сына портрет Мэй. Он рисовал уже довольно хорошо, поэтому черты малышки были узнаваемы. Рагар взял рисунок себе, чтобы в будущем показать его повзрослевшей Мэй и показать её пухлые щёчки. Это настолько грело душу, что Рагар вторые сутки пребывал в прекрасном расположении духа. — Ты виделся с Мэй, Раджак? — Да, глава, — ответил парнишка и остановившись, поднял глаза. — Глава, мне придётся жениться. — Сегодня? — едва сдерживая рвущийся наружу смех, спросил Рагар. — Нет, — Раджак покачал головой. — Мэй сказала, когда мы вырастем. Как мужчина я должен взять на себя ответственность. — Он помолчал и добавил: — Она меня поцеловала. — Это правильно, сын. Я рад, что вырастил столь достойного наследника, — они вновь зашагали, чему Рагар был рад, ведь его плечи тряслись от смеха. Если Раджак это увидит, то обидится. — Глава, мне следует стать очень сильным. На мои плечи ложится долг перед Мэй. Я обязан защищать её, — Раджак поразмыслил и добавил с необычной для него мягкостью в голосе: — Она такая маленькая. И смешная.       В груди Кертье-старшего разлилось тепло, и он едва сдержался, чтобы не подхватить сына в крепкие объятия. Раджаку подобное не нравилось. Он лишь взлохматил рукой волосы сына и откровенно признался: — Я рад, если Мэй войдёт в нашу семью. Хоть кто-то будет называть меня «папа».       Он покосился на сына. Тот важно кивнул, и Рагару лишь оставалось с улыбкой покачать головой.