Ближе нельзя

      Раз в месяц в гости к Санву приходили друзья, чтобы провести время за карточной игрой, приятной беседой и старым вином. Последние несколько лет компания собиралась только у Санву, так как с появлением дочки он не хотел оставлять её одну надолго. Этим вечером в гости к Соку договорились прийти Агвейн, Градеус и сын Геджутеля, Руссар К. Ландегре. И Мэй, услышав от отца, что прибудет Урокай Агвейн, вдруг загорелась желанием самостоятельно испечь для гостей булочки. Поэтому отец и дочь провели всё утро, замешивая тесто и выпекая сдобу. Самостоятельная девочка долгое время копалась в кладовой, где хранились продукты, что-то выискивая. На вопросы отца и предложение ей помочь Мэй отнекивалась. Пока наконец не вышла, довольно светясь, словно совершила какую-то шалость. Сок, пряча улыбку, поинтересовался: — Доченька, что за секретный ингредиент? — Это секлет, — хихикнула Мэй, приложив пальчик ко рту. — Я спеку очень вкусную булочку. — И для кого? Неужели для папы?       Мэй часто что-нибудь делала для отца: рисовала его портреты, заваривала чай, плела венки. Но в этот раз она покачала головой: — Нет, это для Улокая, — важно ответила она, водружая на стол небольшой деревянный бочонок. — Мэй, милая, нужно говорить Урокай-ним. — поправил её отец. — Холошо, — отмахнулась Мэй, и Сок понял, что она к нему не прислушается. — Я готова. — Тогда надень фартук. Сок помог дочке, вытянувшей вверх руки, чтобы он мог завязать поясок голубого в жёлтый цветочек фартука. Тяжёлый дубовый стол уже был посыпан мукой, готовое тесто оставалось только сформовать в булки, чем они и занялись. Мэй внимательно следила за действиями отца и пыталась в точности их повторить. Это была не первая их совместная готовка, поэтому кое-как Мэй всё же сформировала шарик. Оценивающе поглядев на него со всех сторон, она подняла взгляд на отца. — Папа, отвелнись, — потребовала она. — Я буду добавлять секлетный ингидент. — Слушаюсь и повинуюсь, моя жемчужинка.       Сок послушно отвернулся. Пока Мэй копошилась, он учуял запах начинки, которую она заворачивала, и ладонью сжал рот, чтобы не рассмеяться. Хоть в народе они и считались вампирами и даже не употребляли в пищу чеснок, но никакого вреда, тем более смертельного, он благородным не нёс. Только у Урокая на чеснок была своеобразная «аллергия» — после давней шутки Амирины Санву над ним.       Дочь не знала об этой особенности, она просто начиталась книжек о вампирах. Сейчас Мэй была слишком сосредоточена, чтобы заметить, что плечи отца мелко тряслись от смеха. Ещё раз оглядев творение своих маленьких ручек, девочка похлопала будущую булку ладошками и осталась довольна. Сок уложил заготовки на противень, сунул в печь и поставил воду для чая. Пока грелась вода он убрал со стола, Мэй вымыла ручки, и, отказавшись снимать «очень класивый» фартук, сидела за столом качая ногами. А Сок решил немного подразнить дочь. Он сел напротив, подпёр щёку рукой и с весёлым прищуром, пытаясь выглядеть серьёзным, спросил: — Доченька, скажи мне честно, ты уделяешь такое внимание к Урокаю, потому что он тебе нравится? — у Мэй широко распахнулись глаза. — Неужели, когда-то придёт время и мне придётся отдать замуж за главу Агвейна свою единственную, свою крохотулечку дочь?       Мэй моргнула, потом скривилась, будто съела лимон. Губки дугой, щёки как-то расползлись в разные стороны. Тряхнув головой, Мэй много раз отрицательно покачала головой, и даже подтвердила многократным: — Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет! Нет, нет, нет! — Я понял. Тогда почему к нему такое внимание?       Мэй надулась и сложила ручки на груди. — Он никогда мне ничего не плиносит! Только обещает. Говолит, что в следущий лаз точно что-то плинесёт, но не плиносит! — Понимаешь, милая, — Сок почесал подбородок, — Глава Агвейн часто заходит ко мне по пути… — По пути? — Да. Как бы объяснить? Он часто навещает одного очень важного человека, и потом заходит сюда. Ему по пути к дому. — К важному человеку? — Мэй подалась вперёд. — Кто это? — Ты очень скоро с ним познакомишься, — Сок протянул руку и погладил дочь по голове. — Ты уже с ним виделась, когда была совсем крохой, и скоро я вновь тебя с ним познакомлю. Ах, да, значит ты обещаешь папе, что не выйдешь замуж за Агвейна? — Не выйду, — покачала головой Мэй. — Я выйду замуз за Гедзутель-нима.       Плечи Санву медленно опустились, взгляд забегал по кухне: по тяжёлым дубовым шкафам, по огромных размерах раскалённой печи, по ряду блестящих чистотой сковородок. Казалось он что-то ищет, но не может найти. Пока, наконец, не остановился на витражном окне. — За кого? — внезапно охрипшим голосом переспросил он. — За главу Ландегре? — Да. — За Геджутеля? — вновь уточнил он. — Да.       По кухне разносился ароматный запах свежеиспечённой сдобы. Солнечные лучи проникли в комнату через открытое окно и осветили находившегося в ступоре главу ярким жёлтым сиянием. Мэй чуть склонила голову, тепло улыбнулась, с большой любовью смотря на отца. Она говорила правду: девочка собиралась выйти замуж за главу Ландегре. Просто потому, что за отца ей нельзя было — так объяснил лорд, когда был в гостях месяц назад и поинтересовался у девочки о её будущем избраннике. Отец был для неё самым любимым, самым добрым, самым смелым и самым сильным. После отца больше всех ей нравился Геджутель-ним. Он приносил ей подарки, гулял с ней, рассказывал сказки и терпеливо давал ответы на все многочисленные вопросы. Поэтому Мэй сейчас говорила правду, находя отца очень смешным. Ей нравилось видеть его таким странным, будто решает какую-то очень сложную задачу. — Даже не за Руссара? — Нет. — Но… почему? — Он доблый, — широко улыбнулась девочка. — Он подалил мне куклу, и платья. И больсу-у-у-усюю калтину с молем. Я люблю моле. — Но из-за подарков не стоит выходить замуж, — Сок подскочил со стула и принялся расхаживать по кухне. Он нервно рассмеялся. — Милая, Геджутель-ним он, ха, он очень старый! И станет ещё старее… — А глава Элеонол говолила мне, что мусины когда старые, они… — девочка призадумалась, вспоминая слова главы клана Элеонор, — Она говолила… се… кесе, нет, секе… — Я понял, — резко остановился Сок и прервал дочь, поняв, что именно говорила Элеонор. — Не вспоминай это слово, милая, я понял. — Холошо, — широко улыбнулась Мэй, щурясь от попавших на неё солнечных лучей. — Мой папа самый умный.       Сок от похвалы дочки расплылся в самодовольной улыбке. Взяв большие прихватки, он вытащил противень из печи. Отложив булку дочери в отдельную миску и накрыв полотенцем, он поставил на стол доску с двумя пышущими жаром сдобами. Солнце теперь освещало Мэй. Она казалась пушистым жёлтым одуванчиком, и Сок замер, любуясь своим сокровищем. Сокровище, обхватив чашку ладошками, надув щёки, старательно остужало чай. Этот момент наполнил Санву тёплыми воспоминаниями, и, сев за стол, он протянул руку, чтобы коснуться волос своей дочки и посмотреть в синие глаза. — А знаешь, твоя мама совершенно не умела заваривать чай. Настолько же сильно, насколько она любила его пить. — Мамоська, — Мэй с интересом подалась вперёд, забыв, что собиралась взять булочку. — Да, твоя мама, — подтвердил Сок. Разломив булку, он щедро смазал её маслом и придвинул дочери, но она не обратила на это внимания, она жаждала рассказ о матери. Мужчина коротко рассмеялся. — Это был самый ужасный чай, что я пробовал. Однажды, будучи ребёнком, я упал в болотную грязь и хлебнул этой водицы, я бы даже сказал жижи. И, должен признать, что чай твоей мамы был в разы хуже по вкусу.       Сок и Мэй рассмеялись. Сок откинувшись назад, громко, с лёгкой грустью, а Мэй хихикала, прикрыв рот ладошкой. — Честно, чай был отвратителен. — Папа, и что ты сказал маме? — Что сказал? — переспросил Сок и пожал плечами. — А ничего не сказал. Я пил её чай и мысленно благодарил, что она не так часто его мне подавала. — Ты пил? — Мэй в ужасе прижала ладошки к щекам. — Невкусный чай пил? — Конечно, я ведь любил твою маму и не хотел её огорчить.        Мэй поджала губы и опустила взгляд, призадумавшись. Отпив глоток чая, она поинтересовалась: — Значит, когда любишь, то пьёшь невкусный чай? — Да. И невкусный чай, и съедаешь невкусный ужин, — опережая вопрос дочери он подтвердил: — Да, твоя мама и готовить тоже не умела. Впрочем, она сама это знала. А вот я не знал, пока не уговорил её что-то приготовить для меня. Я не послушал твою маму, твердившую, что от её еды половина их клана слегла с отравлением. Ха-ха, я был юн и влюблён. — Папа, и ты съел её еду?       Сок вздохнул и поскрёб большим пальцем переносицу. Намазав маслом вторую половину булки, откусил половину и, пока жевал, задумчиво вертел на столе нож и вглядывался в своё отражение, окунаясь в воспоминания. — Да, доченька, я съел. Всё до последней крошки. Я так хотел показать ей, что… Не знаю, что я хотел ей показать или доказать, но её смех… Живой, счастливый смех стоил того, — вынырнув из сладостных воспоминаний, Сок прищурился. — А хочешь знать, кто ещё не умел готовить? — Бабушка! — подскочив на стуле, счастливая от того, что знает верный ответ, выкрикнула девочка.       Сок с недоумением и напускной обидой надул щёки. — Откуда ты знаешь? — А мне Гедзутель-ним сказал, — хихикнула она. — Верно. Твоя бабушка, бывшая глава клана, тоже не умела готовить. Хотя, порой мне казалось, что ей это было по нраву. — Почему? — Ты кушай булочку, пока не остыла, — Мэй только после слов отца спохватилась и быстренько схватила мягкую, тёплую сдобу. — Возможно она наслаждалась тем выражением лица, когда мне приходилось есть её стряпню. А знаешь, однажды она накормила нашего лорда сеном.       Мэй, с набитым ртом что-то попыталась сказать, но Сок покачал указательным пальцем. — Милая, помнишь, что я говорил? Не говорить с набитым ртом, — Мэй кивнула, начиная быстрее жевать. — Можешь при встрече задать лорду все интересующие тебя вопросы. Он будет рад тебе на них ответить.       Девочка кивнула, а Сок самодовольно ухмыльнулся. Подлив дочке ещё чая, он расправил плечи. — Рассказать тебе, как бабушка разрушила замок лорда? — Да! Ласскази, ласскази! — Расскажу, только кушай не торопясь, договорились? — Да, папочка. — Так, кажется в тот день лил сильный дождь… Два дня спустя.       Санву Сок прогуливался с дочкой по саду. Девочка переходила от цветка к цветку, обхватывала его ладошками, наклонялась и вдыхала аромат. Сок стоял, просто наблюдая за ней. Он был немного расстроен — Мэй отказалась ходить с ним за ручку, сказав, что она уже «сильно взлослая» и будет гулять самостоятельно. И теперь он вынужден был просто наблюдать, смотреть как его крошка взрослеет. Мэй, плод его любви с восхитительной женщиной, только вчера не могла уснуть не держа его за палец, теперь отказывается от его руки. Сок поджал губы, сдерживая горестный вздох, не желая думать, что будет завтра, через год, через сто лет. Он с холодеющим ужасом так противно, склизким комком, подступающим к горлу, ждал того момента, когда он не будет нужен своей дочери так, как необходим ей сегодня. Она вырастет в красивую девушку, вокруг неё начнут виться другие мужчины. Возможно, это будет сын Рагара или сын Квак Кю Бока. Возможно, это даже будет Урокай Агвейн. Сок вздрогнул и сложил руки на груди. Урокай совсем не подходил для его малышки, и Соку очень не нравились шутки их лорда об Урокае как о возможном женихе для Мэй. Уж этого старого красноволосого нахала Сок не подпустит к своей дочке.       Мэй обернулась, чтобы убедиться, что отец рядом, и помахала ему. Сок расплылся в тёплой улыбке. Как он может отдать свою жемчужинку кому-то?! И вообще, ей вовсе не обязательно выходить замуж, она ведь будущая глава клана. Сок встрепенулся, воодушевился, хватаясь за спасительную мысль: он может долго ограждать Мэй от отношений с парнями, подготавливая её к принятию поста главы. Удовлетворённый своей сообразительностью, Сок рассмеялся про себя и, почувствовав чьё-то приближение, развернулся. Это был Мергас. Неслышно подойдя, он поздоровался и с нескрываемым любопытством рассмотрел Мэй. Это был первый раз, когда он видел девочку. — Какая милая у тебя дочь, Сок. — Благодарю, — Мергас едва сдержался, чтобы не рассмеяться: по совету Геджутеля он похвалил девчонку, чтобы увидеть, как Сок превращается в довольного кота. — Сок, ты так редко заходишь в гости с появлением дочки, — Санву неопределённо пожал плечами. — Девочка уже достаточно взрослая, бери её с собой. — Она пока не обучалась правилам этикета. — Ещё нет? — гость удивлённо изогнул брови, не веря своим ушам. — Ты серьёзно? Лудис в этом возрасте знал всю основную базу. — Она ещё такая маленькая, — оправдываясь, произнёс Сок.       Мергас лишь покачал головой. Все слухи оказались правдой: Сок слишком фанатично любил свою дочь. Своего сына Мергас обучал едва ли не с пелёнок, как и Элеонор свою дочь. Как и Рагар Кертье, сейчас активно занимающийся со своим наследником. Впрочем, это было дело Сока, а у Мэй было ещё полно времени до обряда совершеннолетия. — Ты откуда? — спросил Сок. Глава клана Мергас жил на другой стороне острова. — Я был у Кадис-нима. Не планировал, но Урокай меня уговорил. — Он не с тобой? — Сок заглянул за спину гостя, словно ожидая увидеть там Агвейна, что было, по сути, невозможно — все в клане Мергас были невысокого роста, тогда как Урокай был на две головы выше нынешнего главы. — Нет, я полагаю он ещё долго не придёт, опасается, чем твоя дочь его ещё может накормить, — пояснил, улыбнувшись, Мергас. — Если она надумает готовить пирог с черёмухой, объясни ей, что косточки нужно убрать. — Ты думаешь моя дочь не очень сообразительная? — недовольно хмурясь спросил Санву. — Я просто помню, как твоя матушка, Амирина Санву, приготовила подобный пирог. А Геджутель говорит, что характер твоей дочери один в один, как у её бабушки. — Ха, ты про тот случай, — Сок расслабленно улыбнулся. — Матушка просто хотела подшутить над лордом, и всё.       Глава клана Мергас призадумался, некоторое время наблюдая как девочка плетёт венок. Потом, потерев переносицу, он поднял глаза на Сока и попросил с дрожью в голосе: — Сок, не дай этому случиться. — Чему? — Не дай девочке стать копией твоей матушки, я умоляю. — Это как получится, — хохотнул Санву и похлопал друга по плечу. — Идём в дом, я угощу тебя хорошим вином. — Не могу, — не желая обидеть Сока он добавил: — Правда не могу, я зайду к тебе в воскресенье. Сегодня я заглянул, чтобы предупредить: оборотни что-то ищут, и ищут это у наших границ. — Мергас, ты уверен? Оборотни? — холодея, переспросил Сок. — Обидеть пытаешься? — Нет, прости.       Взлохматив волосы, Санву поймал взглядом дочь. Она вплетала цветки в венок, часто роняя их, но не расстраивалась, а с весёлым смехом поднимала и крошечными пальчиками вновь переплетала непослушные стебли. — Они как взбесились, эти оборотни. Вроде потеряли кого-то из члена своей стаи. Кажется, девушку, — Мергас был возмущён. — Мадук посмел приблизиться к нам так близко, что лорд принял меры. — Он что-нибудь объяснил? — нервно потирая указательные и средний пальцы друг о дружку, глухо поинтересовался Санву. — Лорд? — Нет, оборотень этот, Мадук. Что-нибудь сказал? — Нет, — Мергас поморщился. — Выслушал, фыркнул и скрылся. Сок опустил голову. Перед глазами стояла пелена и он почти не видел, как подбежала дочь и, стесняясь, протянула Мергасу готовый венок. Потом, смеясь, спряталась за отцом.       Остальной день для Санву Сока прошёл словно в тумане. Уже ночью, уложив дочку и убедившись, что она крепко спит, Сок взял бутылку вина и заперся в своём кабинете. За раз ополовинив бутылку, он развалился в кресле, закрыв глаза и положив голову на плечо. Незаметно он погрузился в сон и впервые за несколько лет увидел свою возлюбленную.       Она сидела на кровати в их маленьком домике. Сок напротив, в кресле. Тоненькая, светлая, она ласково улыбалась, а глаза лучились любовью. Из одежды на ней было лишь нижнее бельё, а на плечи наброшено покрывало. Она подняла руку с тонкими, просвечивающими пальцами и помахала. — Здравствуй, любимый, — от её нежного голоса у Сока навернулись слёзы.       Сморгнув их, он крепко вцепился в подлокотники. Как он безумно скучает, как ему невыносимо сложно обходиться без неё. Как томительно ожидание их следующей встречи, до которой ещё далеко — Сок не мог бросить Мэй, и отправиться в вечный сон, туда, где ждала его лучшая из женщин. — Эирлис, — тихо произнёс он. — Моя дорогая Эирлис. Почему ты не приходишь ко мне?       Девушка игриво закусила пухлую розовую губу. Сок вздрогнул. Эирлис ни дня не могла провести, чтобы не измучить его, вот и сейчас она играет с ним, такая манящая, притягательная и в тоже время такая далёкая, недоступная. — Как поживает наша дочь? — спросила она, не отвечая на вопрос. — Она замечательная. Такая же красивая, как ты, а характер как у матушки. И немного твой, — Сок вздохнул. — Её избраннику придётся несладко.       Эирлис рассмеялась, откинув назад копну золотистых волос. Прижав ладони к щекам, она мечтательно зажмурилась. — Ах, как бы я хотела увидеть свою доченьку. Расскажи мне о ней. Надеюсь ты её балуешь? — строго посмотрела она на Сока. — Да, я разбалую её до безобразия, — не сводя жадного взгляда с Эирлис, признался Сок. — Она добрая девочка, активная, общительная. — Как ты назвал её? — Её зовут Мэй. Наша милая доченька Санву Мэй. — А-а-ах, ты выбрал такое хорошее имя. А волосы? — жадно подалась вперёд девушка. — Какого цвета её волосы?       Сок гордо расправил плечи. — Тут победа за мной, у неё прекрасный цвет волос, — он взмахнул головой и с превосходством бросил взгляд на Эирлис. Она залилась смехом. — Сок, — Эирлис смахнула выступившие слезинки с ресниц и подняла печальный взгляд, — ты скучаешь по мне? — Да, милая, очень, — вопреки желанию он не мог подняться с кресла и подойти к своей женщине. — Я безумно скучаю. Ты мне необходима, словно воздух. — Ты всегда говорил мне такие красивые слова. Сок, любимый, что у тебя произошло? — Откуда ты… — Ты же понимаешь, что я всего лишь сновидение? Я отражение твоих переживаний, поэтому я снова спрашиваю: Сок, что произошло? Что-то с Мэй? — Нет, — Сок сжал переносицу. — Ых, точнее да. Эирлис, тебя разыскивает Мадук. — Вот как. Мадук, значит, — новость Эирлис приняла спокойно, как всегда. Такой она была, гордой, несгибаемой. Проблемы она встречала открыто, а любви отдавалась полностью, всецело. — Тебя это не удивляет, — Сок поймал взгляд синих глаз. — Ты не изменилась. — Я тебе всего лишь снюсь, такой, какой ты меня знаешь, — улыбнулась Эирлис. — Рассказывай, что там с Мадуком? — Я не знаю, милая. Он был у наших границ. Он узнал, что мы с тобой… Мы с тобой…        Сок неловко почесал затылок, вздохнул, а Эирлис улыбнулась. — Что мы с тобой занимались любовью на этой кровати? — Эирлис, — втягивая голову в плечи, густо покраснел Санву. — Ты всё как мальчишка, — хихикнула девушка.       Перекинув через плечо волосы, она перебирала их, накручивала на пальцы. Золотистые, они, казалось, блестели и освещали полумрак комнаты. Сок протянул руку к столику, и, словно по волшебству, зажглась стоявшая там свеча. Волосы Эирлис засияли ещё ярче. — Мадук не должен узнать о нашей дочери, — предупредила Эирлис. — Сок, ты должен беречь наше сокровище. Пообещай мне! — Я обещаю, любовь моя, я обещаю, — Сок открыл глаза.       Он был в кабинете. Свеча почти догорела, а недопитая бутылка валялась на полу в луже вина. Сок привстал и огляделся. Но сон окончился, Эирлис не было. Грузно опустившись в кресло, он потёр лицо ладонью, с удивлением обнаружив, что оно было мокрым от слёз. — Я обещаю тебе, любимая, я во что бы то ни стало защищу нашу доченьку. Ей ничего не будет угрожать. Клянусь своей жизнью.       Подняв бутылку, он допил остатки и погрузился в забытье, надеясь вновь увидеть сон с желанной женщиной.