Ближе нельзя

      Просторная комната с высоким потолком и широким, занимающим почти всю нишу стены, окном была отведена под детскую комнату. Пол был устелен овечьими шкурами, ими же были оббиты стены по низу — для того, чтобы подросший ребёнок, ползая, не ударялся об них головкой. На столе для пеленания стоял небольшой тазик, кувшин, стопка чистых пелёнок. Два массивных шкафа были полупусты, лишь несколько погремушек в виде рыбки, птички и лошадки лежали на его полках. У стены, расписанной синими цветами, стояла широкая кроватка с высокими бортами. Но сейчас крохотная Мэй спала в колыбели, подвешенной крепкими верёвками к, вделанному в потолок, крюку. Санву Сок сидел рядом в кресле и слегка покачивал колыбель, дожидаясь, пока дочка уснёт. Окно почти полностью было занавешено плотными шторами, поэтому в комнате царил полумрак. Мужчина напевал какую-то песенку, которую придумывал на ходу — ни одной колыбельной он не знал. Ребёнок сонливо моргал, то разглядывая потолок, то смотря на отца, пока не сморил сон. Сок ещё с минуту качал колыбель, потом долго, с тёплой улыбкой наблюдал за дочерью. Протянув руку, он потрогал пухлую щёчку, поправил одеяло и ласковым голосом, тихо произнёс:       — Моя драгоценная жемчужина, моя доченька, я подарю тебе все сокровища мира, покажу тебе весь свет. У тебя будет самый любящий отец, — Сок встал и, наклонившись, нежно поцеловал лоб дочки. — Я избалую тебя до безобразия, моя жемчужинка.       Раздался лёгкий стук в дверь. Убедившись, что он не разбудил дочь, Сок распахнул дверь.       — Тху Ан? Что случилось?       — Простите господин, к вам глава клана Кравей, — потупив взгляд сообщила новенькая служащая, слегка нервничая и теребя пальцами передник.       — Что ему понадобилось…       — Не будь таким грубым, — раздался зычный голос, и служащая, склонив голову, поспешила скрыться.       Глава клана Роктис Кравей был высоким мужчиной с чёрными волнистыми волосами до плеч и малиновым цветом глаз. Он нёс в руках игрушку — лошадку-качалку, которую сунул в руки Соку и, подмигнув ему, заглянул в комнату.       — Не разбуди, — ворчливо попросил Сок.       — Ей и месяца нет, её не так просто разбудить, — пояснил Роктис, сам воспитывающий дочь. — Покажи мне дочку. Сок поджал губы и покосился на ноги Роктиса. Тот рассмеялся.       — Какой красноречивый взгляд, — сняв обувь, он оставил её у порога и только тогда ему позволили войти в комнату.       Лошадь-качалка нашла своё место за пеленальным столом. Ступая по мягкому ворсу Роктис усмехнулся. Чуть склонившись над колыбелью, он долго рассматривал ребёнка. Постепенно усмешка сменилась тёплой улыбкой.       — Как назвал?       — Мэй.       — Неплохое имя. На матушку твою похожа.       Мужчины переглянулись и одновременно вздрогнули. Роктис потёр лоб. Мать Сока, Амирина Санву, отправилась в вечный сон пятьсот лет назад, и кое-кто даже вздохнул с облегчением: у неё был неуёмный, вздорный, игривый характер. Она была сорвиголова, нарушитель спокойствия и её выходки стоили предыдущему правителю Лукедонии всех волос. Ещё она был первой из женщин-глав, которая отказалась от платьев, отдав предпочтение брюкам. Не всем такое было по душе, Амирину критиковали, отчитывали на собрании, но тогда Санву стала подхватывать подол юбки и так высоко задирать его при ходьбе, что были видны панталоны. И все возражающие быстро примолкли, больше не выражая, по крайней мере вслух, своё недовольство. И Амирина, с молчаливого всеобщего согласия, облачилась в брюки. Сок поднял взволнованный взгляд на Роктиса.       — Она ещё младенец, сложно сказать на кого она похожа… будет, — Сок сглотнул. — Может она будет похожа на меня?       — Ты ведь понимаешь, что я не про внешность говорю? — глухим голосом спросил Роктис.       Сок умоляюще посмотрел на дочь, словно хотел попросить её не становиться похожей на свою бабушку. Нахмурив брови, большим пальцем потёр переносицу и вдруг слабая, неуверенная улыбка тронула его губы.       — Ну, я ведь её отец, не будет же она мучать собственного отца?       Роктис с сомнением дёрнул щекой. Его дочь, которую он любил до сумасшествия, тоже иногда своими выходками доводила его до нервозного состояния, поэтому он не мог ничего ответить Соку, как не мог и дать совет. Поэтому вздохнув, он протянул руку и подбадривающе похлопал парня по плечу.       — Будем надеяться, — произнёс он. — Будем надеяться.       Чувствуя себя крайне неловко, жалея, что вспомнил об Амирине, Кравей осмотрелся и нашёл новую тему для разговора. В комнате сильно преобладал синий цвет: синие плотные шторы, лёгкие полупрозрачные синие занавески, и он поинтересовался:       — Почему тут всё синее? Такая тёмная комната, и для девочки?       Сок, озираясь по сторонам, пожал плечами. Он не находил комнату мрачной.       — Я читал, что синий цвет успокаивает. А ты для Игнес комнату в какие цвета окрашивал?       Роктис, в свою очередь, пожал плечами.       — Времени немало прошло, Игнес, к тому же, столько раз переделывала комнату, что я не вспомню уже.       — Думаешь плохой цвет? — смотря на главу, как на более опытного, спросил Сок.       — Хороший цвет, — успокоил Роктис парня. — Только когда девчонка не спит — открывай окно.

***

      Неделю спустя Санву навестил глава дома Кертье — Рагар, с сыном Раджаком. Санву только покормил дочь и вошёл с ней в комнату для приёма гостей, полагая, что Рагар пришёл, чтобы посмотреть на неё. Как и Роктис, глава принёс подарки — коробку с набором сосок из кожи и небольшой ящик с погремушками: глиняные, керамические, бронзовые с высушенными горошинами. За подарок Сок поблагодарил, отметив, что, в отличие от лошади Роктиса, эти игрушки были Мэй по возрасту.       — Геджутель сказал, её зовут Мэй, — оставив подарки на столе Рагар приблизился к Санву, чтобы поглядеть на девочку.       — Да, это Мэй, — Сок смотрел на дочь с нежностью, улыбаясь каждому её движению: причмокнула она губами, моргнула, или дёргала ручками.       Маленькому Раджаку было нестерпимо любопытно посмотреть на крошечную девочку — единственную, кто был на острове меньше него, но снизу он видел лишь руки главы, державшие свёрток. Заметив его интерес, Сок положил дочку на широкую софу. На Мэй было кружевное бежевое платьице, тёплые носочки и тонкие варежки, которые, впрочем, Мэй тут же благополучно скинула, дёргая ручками в разные стороны. Подхватив Раджака, Сок усадил его рядом с дочкой. Мальчишка тут же наклонился над ней, пристально разглядывая.       — Раджак, осторожно, она очень хрупкая, — предостерёг сына Рагар, — ей легко можно сделать больно.       Мальчишка важно кивнул и вновь обернулся к малышке. С величайшей осторожностью он протянул ладонь под её кулачок, чтобы сравнить размеры рук и удивлённо захлопал глазами — её ручонка была совсем крошечной по сравнению с его. Мэй поймала его палец и сжала в кулачке, Раджак выпрямился и сидел не двигаясь, пока она дёргала его рукой как хотела.       — Глава, у неё глаза не красные, — удивлённо заметил Раджак, обращаясь к отцу.       — Это потому что она особенная, — объяснил Рагар.       Раджак сосредоточенно задумался на минуту, потом кивнул и развернулся к Мэй. Поправив на ней платьице, которое задралось из-за того, что она сучила ногами, он вновь уставился на неё изучающим взглядом. Ему было интересно всё: её блестящие чёрные волосы, белая кожа, крохотный розовый ротик и, в особенности, синие глаза. Когда она зевнула, Раджак заглянул ей в рот. Сытая, она зевала, но никак не хотела уснуть, через силу открывая глаза. Тогда Раджак протянул руку и гладил её по головке, что на Мэй подействовало успокаивающе и вскоре она, зевнув в последний раз, мирно уснула.       У глав состоялся тем временем разговор:       — У Мэй и Раджака подходящий друг другу возраст, — заметил Рагар покосившись на мгновенно напрягшегося Сока.       — Подходящий… Какой смысл ты вкладываешь в эти слова? — спросил Сок.       — Какой ещё тут может быть смысл? — пожал плечами глава Кертье, не давая прямого ответа. — Мне Лорд посоветовал привести Раджака к тебе, и познакомить его с Мэй.       Краем глаза он наблюдал как Сок всё больше начинает нервничать, и едва сдерживал улыбку, только чуть подрагивающие губы выдавали его. Но Сок был слишком взволнован, чтобы это заметить. Он переплетал пальцы рук, массировал ладони, хмурил брови, на лбу заблестел пот.       — Хорошо, что у тебя дочь, — продолжал Рагар, но увидев, что Сок уже вывихнул себе палец от переживаний, покачал головой и пояснил: — Подходящих по возрасту детей в Лукедонии больше нет, Раджаку не с кем играть. А если партнёром по играм будет твоя дочь, он научится с бережностью с ней обращаться.       — А, ты имеешь в виду игры, — Сок с невероятным облегчением выдохнул, вправил обратно палец, и вдруг вновь выпрямился, с негодованием уставившись на Рагара. — Ты хочешь сказать, что на моей дочери твой сын будет упражняться?       — Спокойно, Сок, не перебарщивай с заботой. Я имел в виду другое: Раджак будет её оберегать, защищать, словно она хрустальный цветок. Таким образом он научится заботиться о ближнем. Не против?       — Не против, — смягчённый словами Рагара согласился Сок. — Друзья Мэй нужны.       К концу их разговора Раджак уже спал рядышком с малышкой, поджав ноги — Мэй, даже заснув, не отпустила его палец из своего крепкого кулачка. Мужчины беззвучно рассмеялись. Сок укрыл детей лёгким мягким одеялом, и с Рагаром они до вечера сидели на диване за чаем и долгим разговором.

***

      Тёплым июньским утром Сока разбудили две детские ручки, сжимающие его щёки. Про себя рассмеявшись, Сок притворился, что спит. Мэй, сидевшая у него на груди, хлопала его по лицу.       — Ба, ба, бу, — бубнила она.       Видя, что папа не просыпается, она нахмурилась, скуксилась, наклонилась и укусила его за нос, оставляя тремя своими зубками глубокие следы. Охнув, Сок распахнул глаза и подхватил дочку на руки, подняв её над собой.       — Это что за хулиганка будит таким варварским способом любимого папу? А? Кто же это?       Мэй заливалась смехом, болтала ручками и ножками. Завизжав, когда Сок её подкинул, она залила слюнями отца. Хохотнув, Сок сел в кровати, посадил дочь между ног и осторожно раскрыв её ротик, осмотрел его. Потом поцеловал её в обе щёчки и потянулся к прикроватной тумбе за щёткой, чтобы причесать малышку.       — Ну что моя жемчужинка, растёт новый зубик? Что мне с тобой делать? Соску ты не хочешь…       У Мэй прорезывались зубы и чесались дёсны, но от сосок она отказывалась. Ей не понравились ни те, что принёс Рагар Кертье, ни те, что предлагал ей Сок — никакой формы, никакого размера, она не принимала соски никакие. Но дёсны чесались, поэтому в ход шли игрушки, папины плечи и руки, однажды она даже зажевала его ботинок. Сок страшно перепугался за неё, подхватил ребёнка и помчался со всех ног в больницу. Там он измотал всех докторов и медсестричек. Под конец, изнурённый доктор устало произнёс:       — Господин Санву, вы не хотите нас услышать, — он пригладил седую бороду и выставил перед собой руки. — Я понимаю ваше беспокойство, безусловно. Только услышьте нас, пожалуйста! С вашей дочерью, с юной госпожой всё в порядке. Ботинок новый, кремом ещё не чищенный, поэтому промывание желудка ей не нужно.       — Точно не нужно? — понемногу успокаиваясь, переспросил Сок, поглаживая дочку по спине.       — Я доктор, я знаю, — старик поправил очки и сдвинув кустистые брови заметил: — И, к слову сказать, юная госпожа до сих пор грызёт ваш ботинок.       Сок, холодея, перевёл взгляд вниз. Всё это время его дочь усердно чесала дёсны о носок обуви, которую он, Санву Сок, услужливо ей держал. Кровь сошла с лица главы.

***

      Следующим утром, после завтрака, Сок нарядил дочь в пышное кружевное платьице белого цвета, в ботиночки, украшенные жемчугом, и шляпку с лентами. Сам он был в обычном облачении лидеров кланов. В тёплые летние дни Сок часто, почти каждый день, гулял с дочерью, показывая красоты Лукедонии. В планах было показать ей, подросшей, весь мир. А пока они обходились своим имением. Мэй уже месяц как ходила самостоятельно, но не без помощи Сока. Её поступь была ещё не совсем уверенной, поэтому вне дома — где повсюду были расстелены ковры, Сок всегда держал её за ручку. Вот и сейчас Мэй цепко держалась за палец отца и крохотными шажками топала по каменной, чисто выметенной дорожке. У лестницы, ведущей вверх, к беседке, Сок взял дочь на руки, так как ступени были для неё ещё слишком высокими.       Вокруг буйствовала зелень, росли ветвистые деревья, солнце пробивалось сквозь их листву и серебрило паучью паутину с капельками утренней росы на ней. Тёмно-зелёный мох, покрывающий гигантские камни и стволы деревьев, очень нравился Мэй. Она любила поковыряться в нём, что не очень нравилось Соку, но он был не в силах устоять перед дочкой, когда она начинала плакать, выпрашивая что-то. Мэй была очень спокойным ребёнком, даже младенцем она почти никогда не плакала, а только смешно кряхтела, когда хотела есть или ей нужно было сменить пелёнки. А уж когда принималась плакать, то почти никогда не ревела навзрыд, молча лила слёзы, отчего цвет её глаз темнел. Она куксилась, губки её начинали трястись, а смотрела она с такой обидой, что Соку становилось отчего-то стыдно, хоть ничего плохого он не делал дочери. И ему ничего не оставалось, как позволить ей: грызть ботинки, оставлять кляксы на важных документах, ползать там, где ей хотелось, купать своего набитого опилками медведя в пруду с кувшинками, ковырять мох.       Они поднялись в крытую резную беседку с качелей. Усадив в неё дочку, Сок сел на скамью и, раскачивая её понемногу, читал книгу. А заметив, что дочь начало клонить в сон, Сок взял её на руки, отложил книгу и направился в домик, стоящий в сотне шагов от беседки. Домик был небольшой, обвитый плющом, и имел всего одну комнату, так как предназначался лишь для отдыха. Поэтому тут стояла лишь кровать с балдахином, кресло со столом, шкаф с книгами и одеждой — служащие следили, чтобы одежда всегда была чистая и не отсыревала со временем. Теперь к его одежде добавилась одежда для Мэй, и немного её игрушек.       Глава не стал укладывать её в кровать, он сел в кресло и просидел так несколько часов, пока Мэй высыпалась у него на руках.       — С пробуждением тебя, моя жемчужинка, — улыбался он ей, вытирая зевающий ротик от слюней. — Выспалась? Папа был рядом, тебе снились хорошие сны? Глазки у тебя синие, значит всё хорошо. Ты знаешь, что когда ты злишься, то твой цвет глаз становится светло-синим? А когда грустишь, то тёмно-синим. Ты у меня такая уникальная доченька. У твоей мамы была та же особенность. Подрастёшь, я тебе расскажу о ней. Она бы гордилась такой замечательной, умной и способной доченькой.       Сок наклонился к внимательно слушающей его дочери, и долгим поцелуем прикоснулся ко лбу.       — Я буду любить тебя за двоих, моя жемчужинка, моё сокровище.       Мэй заворочалась, цепляясь за рукав отца, чтобы сесть. Сок встал, усадив её на руке, и подошёл к двери. Там свисала длинная толстая верёвка, которую Санву подёргал несколько раз. Ещё раз поцеловав дочь, он усадил её на кровать.             — Проголодалась, милая? Сейчас нам принесут еды.       Вскоре раздался стук в дверь. Это служащие принесли обед для Сока и Мэй. Пока они расставляли блюда на столе, глава распорядился принести вечером ванночку и тёплую воду для купания дочки, он планировал остаться здесь до утра.       Отец с дочерью пообедали, погуляли по лесу, нарвали букет цветов, и поставили в вазу украсив ими домик. Сок даже попытался сплести венок, но он постоянно разваливался, едва не взбесив главу. Эти цветки потом с Мэй он побросал в речку, довольный смехом дочки, которую веселило то как быстро, подхватываемые течением, уплывают цветочки. Вечером, накормив дочь ужином и искупав, он завернул её в громадное, тёплое полотенце, и сел у окна. Удобно устроив дочь у себя на коленях, Сок читал ей сказку.       Санву не просто так решил остаться сегодня в беседке, он хотел показать дочери ночной лес. За окном, у которого они сидели, распустились светло-синие, полупрозрачные цветы. Посеребрённые лунным светом, они словно изнутри светились и мерцали. Небо усыпали многочисленные звёзды, они просвечивали сквозь листву деревьев голубоватым светом. Из окна был виден выступающий край крыши. Под ней было очень много нитей паутины, и с наступлением темноты в них закопошились светлячки, освещая эти нити тёплым белым светом. Сок не зажигал свечи, ему вполне хватало освещения из окошка, чтобы видеть текст в книге. И к тому же свеча испортила бы это красивое, волшебное, ночное свечение. Мэй долго не засыпала, неустанно разглядывая пейзаж, и не требовала продолжения сказки, когда Сок закончил чтение.       — Твоя мама очень любила здесь бывать. И так же долго, как ты, смотрела в небо, и мечтала о нашей красивой доченьке. Она знала, что не выживет после родов, но… она так сильно любила тебя, даже больше меня, — горько усмехнулся Сок. — И я её понимаю. Ведь я тоже люблю тебя, моя жемчужинка, больше жизни люблю. И я сделаю тебя самым счастливым ребёнком, как и хотела твоя мама.       Выпутав уснувшую дочь из полотенца, Сок уложил её в кровать, не переодевая в пижамку, укрыл тёплым одеялом, и лёг рядом. Он не спал, смотря в потолок и прислушиваясь к дыханию дочери, готовый подскочить сразу же, как только понадобится сменить пелёнки, или покачать её, но Мэй мирно спала до самого рассвета.       Глава надел на неё голубое платье, украшенное бантиками, ножки обул в лёгкие сандалии, а волосы собрал на затылке в хвост, скрепив его большим голубым бантом. Полюбовавшись дочкой, он зацеловал её, хохочущую, в обе щёчки и вывел из домика. Было ещё раннее утро, пахло сыростью и мхом, но тропа была сухая, поэтому Мэй шла сама. Она, как обычно, держала отца за палец. Но насладиться обществом дочери Соку помешали. У беседки он увидел поднимающегося лорда, а с ним Кертье Рагара с сыном. Лорд заметил Санву и быстрым шагом приблизился, опережая парня, и первым опускаясь на колени перед Мэй. Опешивший Сок, который должен был опуститься перед правителем и поприветствовать его, замер, забывая дышать.       — Здравствуй, красавица, — лорд опасался, что его рост испугает девочку, но она с интересом смотрела на него, а точнее на то, что было в его руках. — Какая ты выросла большая, да ещё такая красавица. Видно, что не в отца пошла. Так, смотри, что у меня есть.       Он протянул ей деревянную куклу в пышном платье. Задрав его, лорд показал ручки и ножки на шарнирах.       — Видишь? Куколка может сидеть, и ходить, а ещё может дать пинка надоедливым женихам, — объяснял ребёнку лорд как играть с куклой. — Нога деревянная, поэтому пинок получится очень болезненный. Так, Сок, держи куклу, а я подержу твою куколку.       Он хохотнул собственному каламбуру, вручив подарок парню и бережно взял девочку на руки.       — Сколько ей уже?       — Девять месяцев, мой лорд, — ответил Сок.       Он заметно нервничал, так как не знал, как поведёт себя Мэй. Этот ребёнок был непредсказуем. Вот и сейчас, она сжала в кулачок волосы лорда и сунула их в рот, зажёвывая и слюнявя. Правитель, казалось, этого не замечал, он гладил малышку по спине и, весело щурясь, перевёл взор с Рагара на Сока.       — Санву, Рагар тебе сказал о моей идее свести ваших детей?       Зацепив слово «свести» Сок вздрогнул и выпрямился, словно струна. Его зрачки расширились, а кукла выпала из обессиленных рук. Рагар отвернулся. Его вдруг заинтересовало чистое, безоблачное небо. Лорд чуть склонил голову набок и прищурился.       — Они почти одного возраста, — продолжал он, наслаждаясь реакцией Сока. — Хорошо, что у тебя дочка, Сок, потому что все наши дочки, Розария, и Раскрея, и Игнес, они уже слишком взрослые для Раджака, а ему нужна пара. Как считаешь, я прав?       — Ды-а, мой лорд, — онемевшим языком едва выдавил из себя Санву, выглядящий так, словно вот-вот, и он рассыплется на части.       — Она ведь не сможет всегда быть рядом с тобой, — Сок покачнулся от этих слов. — Малышка вырастет, и ты ей будешь уже не интересен.       — Не буду интересен? — неестественным, хрипловатым голосом переспросил Сок.       — Конечно! — лорд посмотрел на Рагара, тот стоял низко опустив голову. — Вот сейчас ей достаточно тебя, прочитанных тобой сказок, игр, в которые ты с ней играешь. А что потом?       — Что потом? — с ужасом в глазах, шёпотом спросил Санву.       — У неё будет потребность в сверстниках, — объяснил лорд, решив больше не издеваться над лидером клана, пока у того сердце не остановилось. — Ей нужно познавать мир вне стен дома, учиться общению с окружающими, понимаешь?       Сок медленно, согласно кивнул, хотя ещё ничего не понимал.       — Вот я и подумал, пускай играет с Раджаком, — разъяснил свою мысль лорд, а Сок не сразу, но сообразил, что речь идёт не о будущем замужестве его крохотной доченьки, а лишь о партнёре по играм. Сердце, упавшее куда-то в ноги, вернулось на законное место и часто-часто забилось. Оторопь спала, дыхание вернулось в норму, но теперь он чувствовал себя чересчур расслабленно и с трудом держался на ватных ногах. Лорд шагнул к Рагару и прошептав:       — Ты был прав, дразнить Сока очень весело, — опустил на землю Мэй, которая просилась к Раджаку. — Вы ещё не завтракали?       — Нет, мой лорд, — ответил Сок.       — Тогда приглашай нас к столу, мы тоже голодные, — правитель откинул на спину мокрые волосы.       — Слушаюсь, мой лорд, — Сок ещё не до конца пришёл в себя, шёл пошатываясь, поэтому Лорд шёл впереди, загораживая Мэй от него.       А Раджак помогал малышке сойти с лестницы. Он спускался на ступень ниже, держал Мэй за ручки, и она спускалась следом. Таким образом, под чутким присмотром взрослых, через час дети преодолели двадцать ступеней каменной лестницы.