Мой наставник - Учиха Обито

      Не один в этом мире — Брат и джинчурики — Забытые чувства — Ниндзя не должен показывать слёз — Одно слово — Рвение меж двух огней — Решение Эми — Привязанности ведут к боли — Наруто в одиночестве — О смерти любви и рождении апатии — Решимость помочь — Самостоятельная тренировка — Попытка поговорить — Намерение убивать — Подавление эмоций — Обито раскрывает правду — Плач Эми — «Потому что ты боялась» — Эми принимает решение       Он ощутил, как тёплая радость разливается внутри. Странное и до некоего эфемерного потрясения осознание полнило его разум — он не один в этом мире. Он отыскал человека, в чьих жилах текла кровь его клана, его семьи. Перед ним стояла болезненного вида девочка, с бледной, как луна на ночном небе, кожей и выразительными тёмно-синими глазами, в которых царила лишь пустота и ужасающий экзистенциальный холод. Её взгляд был пропитан чем-то болезненным и ужасным, но не мог понять Наруто, чем же именно. Её взор был непроницаем, и Наруто мог лишь гадать, какие чувства заперты там — в глубинах души его сестры.       Она же смотрела ему прямо в глаза, словно стараясь там найти ответ на вопрос, занявший её разум после рассказа Наруто. Он был джинчурики, сиротой, и в полном, вынужденном одиночестве он нёс непосильную ношу, сломившую кого угодно на его месте, но только не самого Наруто. Но что же сделало его таким несгибаемым? Что помогло ему победить всё отчаяние, всю свою душевную боль?       Она не могла знать ответа, как бы ей ни хотелось. Она лишь ощущала, как из груди восстаёт настоящая буря чувств и эмоций, но холодный поток сознательных выводов, сделанных ещё четыре года назад, подавил этот ураган, так и не успевший вырваться из своей темницы, которой было само сердце девочки. Самые сокровенные и личные чувства, надёжно запертые под толщей льда отречения от привязанностей, ибо для неё привязанности вызывали любовь, а любовь вызывала лишь боль, когда смерть отнимала её. Лучше не любить никого, чем испытывать привязанности и в страхе лишь ожидать, когда неумолимый рок отнимет у тебя любовь.       В конце концов, ниндзя не должен чувствовать эмоций и испытывать чувств. Он всего лишь инструмент в чьих-то руках, исполнитель чьей-то воли, включая собственную. И в этом Эми видела единственный способ побороть своих внутренних демонов. Но сейчас… Смотря на счастливое лицо своего внезапно обретённого брата, она не могла понять, как он смог обуздать своих чудовищ? Как он сумел не отречься от всего и найти силы продолжать жить дальше? Неужели прошлое более ничего не значило для него? Не значили для него смерти его отца и матери, отношения к нему жителей Конохи и то мерзкое деяние, которое привело к встрече с сэнсэем — тогда, на кладбище десятого октября, ровно шесть лет спустя после той трагической ночи?       Его же душу охватывал немой, но неподдельный радостный трепет. У него есть сестра. У него есть живые родственники, и самый близкий из них стоит перед ним. Она выглядела хрупкой и смятённой, и Наруто почувствовал, как его тянет к ней. Ему хотелось просто подойти к ней и обнять, утешить, как подобает то делать любящему брату. Он медленно вытер слёзы и встал во весь рост, сверху вниз смотря на девочку, которая, казалось, стала ещё ниже ростом, чем была до этого. Руки вытянулись сами собой, заключая Эми в любящих объятиях.       — Сестра…       Это слово раскололо душу Эми надвое. Одна часть неумолимо тянулась к Наруто, словно ища успокоения для своих чудовищ и той пелене безмолвного отчаяния. Другая же отвергала ту странную связь, которую ощущала Эми. Нет привязанностей. Нет чувств. Нет эмоций. Для неё это было своеобразным кодексом, по которому она жила и которому старалась следовать. Все четыре года она была уверена в непогрешимости своего постулата, но один лишь человек и одно лишь слово заставили её выйти из того устоявшегося равновесия. Волнение охватывало душу девочки, мысли в сознании носились безумным роем ос, но мелькнула одна единственная, показавшаяся ей верной: отвергнуть и эту связь, отринуть эти узы, пока не стало слишком поздно. Пока не появилась привязанность, влекущая за собой терзания души и сердца.       Она мягко и безмолвно отстранилась от него, вырываясь из заботливых объятий, и на лице Наруто появилась задумчивая неуверенность, таящая в себе страх. Что же он сделал не так, что она решила отстраниться от него? Эми отошла на два шага назад, ветер подхватил её волосы, и те легли на лицо непроницаемой тёмной завесой. Но ветер разбил эту завесу на множество сухих прядей алых волос, и Наруто увидел в глазах девочки застекленевшие слёзы, что так и не успели вырваться наружу. А вместе с ними и боль, страх, непонимание, отчаяние… и чудовищное страдание, смешанное с одиночеством.       — Я не могу… — тихо прошептала девочка, поднимая оледеневший взгляд на своего брата. — Я не могу… Прости…       — Что ты…       — Привязанности делают нам лишь больно… — Её голос слабо дрожал, и в этой дрожи читалась неуверенность и слабое стремление изменить своему решению. Но более она не желала любить кого-либо, даже саму себя. Она просто существовала, жила без цели, ведь всё, ради чего она жила, было уничтожено монстром. — Ни к кому не привязывайся и никого не люби, потому что тебе будет от этого больно…       И прежде чем Наруто успел осмыслить её слова и попытаться ответить, вихрь пожухлых и опавших листьев поднялся невысокой стеной, окружая девочку. И спустя всего одно мгновение она вновь исчезла в Телесном Мерцании, оставив Наруто наедине со своими мыслями у серого надгробия, где своё последнее пристанище нашли их предки. Он с мрачным непониманием и в полном одиночестве смотрел на серые надгробные камни, не замечая, как последние лучи заходящего солнца пронзают небеса, прежде чем не раствориться в сгущающемся сумраке близящейся ночи. Он вновь ощутил ужасающее и болезненное опустошение, в тихой песне вечернего ветра ему слышались замогильные голоса похороненных, звавших его за собой. И незримое, стойкое ощущение невыразимых мук. Здесь словно каждый сантиметр земли, каждое дуновение ветра разило только смертельным холодом и подлинным ужасом убитых жизней.       Ему больше не хотелось находиться здесь, словно с уходом едва обретённой сестры в это место вернулось уныние и следующее за ним опустошение не физическое, но моральное. Каким же был тот монстр, что сотворил здесь столько боли? Разорвал столько связей в жизни, что его сестра решила более не иметь привязанностей и не чувствовать абсолютно ничего. Наруто лишь усмехнулся своей наивности — неужели он и в правду думал, что эта девчонка сразу проявит к нему сестринские чувства, едва лишь узнав о том, что они на самом деле брат и сестра, чьи матери были единокровными сёстрами. Бесцельно осмотревшись по сторонам и видя лишь смыкающуюся на краях поляны гряду непроходимого леса, в сумерках выглядевшего как неприступная чёрная монолитная стена, Наруто засунул руки в карманы кофты и, поглубже укутавшись в неё, он медленными шагами направился в сторону, откуда пришёл. Близилась ночь…       — Но какой бы ночь ни была тёмной, рассвет ведь всегда наступает? — Слова вырвались сами по себе, и Наруто толком не понял смысла сказанного, на его лице лишь играла лёгкая ухмылка. — Но я обязательно помогу тебе увидеть свет даже в таком мрачном месте, сестра…       Ловко перескакивая с ветки одного дерева на ветку другого, Наруто быстро добрался до пункта своего назначения — он вновь стоял на вершине того самого холма, у подножия которого раскинулся небольшой портовый городок. Улицы утопали в свете фонарей, неспокойная гладь тёмного моря в сумерках выглядела как бесконечная полоса черноты, тревожимой лишь несущимся ветром. Город встретил его пустеющими улицами и несущимися потоками стылого ветра, пронизывающего всё, к чему прикоснётся. На тёмном бархате небес зажигались первые звёзды, и диск бледной Луны выходил из-за чёрных облаков, проливая бледные лучи мёртвого света на засыпающую землю.       Свернув на узкую улочку, освещаемую лишь парой фонарей, Наруто оказался у нужной ему двери. Рядом с ней стоял сэнсэй, прислонившийся одной рукой к дверному косяку и с задумчивостью глядевший в ночные небеса. Ветер трепыхал его игольчатые волосы, и в свете фонарей на правой стороне лица отсвечивали немного жутковатые тени.       — Ты нашёл ответы на вопросы, которые интересовали тебя? — наконец спросил Обито, переводя вдумчивый взгляд на появившегося ученика. Тот выглядел озадаченным и смятённым. Что-то подсказывало Обито, что встреча Наруто с той девочкой заставила его ученика задуматься о чём-то серьёзном и чересчур важном.       — Я… Я даже не знаю, как и сказать, сэнсэй… — в растерянности пробубнил мальчишка, поднимая непонимающий взор голубых глаз на своего мудрого наставника, словно желая получить ответы на свои вопросы от самого Обито. — Я… Я только узнал о том, что она является моей кузиной по линии мамы. Моя мама была сестрой её матери. Я хотел расспросить у неё о нашей семье. Узнать о том, что здесь произошло и почему она осталась здесь одна… Но… Но она просто ушла в последний миг! — Наруто растерянно пожал плечами, разводя руками в стороны. — Но я видел… Видел, какой у неё был взгляд. Такой болезненный и одинокий… И мне стало так жалко её в тот момент. Хотелось просто обнять её, утешить и сказать «всё хорошо». Но она успела убежать… Она лишь перед этим сказала, что привязанности причиняют нам боль. Что я ни к кому не должен привязываться и любить…       Обито выглядел внешне спокойным и беспристрастным, но внутренне он понимал смысл того, что сказала та девочка своему брату, прежде чем покинуть его. Земля на этом острове была пропитана смертью и болью. Столько жизненных уз было разорвано здесь годы назад, выжигая после себя болезненную пустоту мрака одиночества и отчаяния, смешавшегося с навязчивым страхом потерять вновь. Как же Обито понимал эти чувства, ибо, потеряв дорогого человека единожды, ты лишь сильнее начинаешь переживать за других. Эта боль медленно стихала, но страх за узы привязанности, за любовь, связывавшую людей воедино, становилось действительно страшно. Ведь там, где смерть соберёт свою жатву, неминуемо будут разорваны узы любви и привязанности. И придут боль и тяжёлая скорбь, терзающие сердца даже спустя годы и десятилетия. Обито отчётливо понял, что вызвало подобное решение: смерть всех в одночасье. Смерть, которая разрывает все связи, оставляет всё лучшее в прошлом, суля лишь неизвестное и полное опасений будущее.       У неё не было иного выбора, кроме как отринуть всякое чувство привязанности, всякую эмоцию и в этой пустой, бессмысленной жизни и дальше влачить своё существование, не видя радости и горя во всём, что окружает тебя. Это… просто всепожирающая пустота одинокого существования. Бездна, нещадно пожирающая все чувства, оставляя после себя только равнодушие. Апатию. Но Обито знал, как сражаться с апатией, как побеждать отчаяние, и, быть может, ему стоило попытаться поговорить с той девочкой? Возможно, ему удастся изменить эту хрупкую связь, создать между ней и Наруто узы? Убедить в том, что привязанности хоть и могут вызвать боль, но разве любовь не станет от этого только сильнее?       — И я не понимаю её слов о привязанностях… — вкрадчивый тон Наруто вырвал Обито из несущихся размеренным потоком раздумий. Он стоял одиноким силуэтом посреди пустой улицы, залитой жёлтым светом фонарей. — Разве любовь может нам сделать больно?       — Не сама любовь, но смерть, отнимающая у нас по-настоящему близкого нам человека. — Обито говорил твёрдо и уверенно, но в голосе его сквозила сочувственная печаль, и беспристрастный взор смотрел на мертвенно-бледный шар Луны в небесах. — Это подобно узам, цепи, которая связывает нас воедино. Но смерть подобна молоту, разбивающему эти узы. Она уничтожает эту сокровенную связь, и с потерей приходит боль. Но теряя абсолютно всё в одночасье, когда каждая связь неумолимо уничтожается, когда рвутся узы со всеми, кого ты любил — это рождает истинное отчаяние. Пустоту, которая убивает цвет самой жизни, вызывает скорбь, влекущую за собой лишь равнодушие к самой жизни: собственной и других. Это… апатия в чистом виде.       — Но я хочу помочь ей! Мы — последние Узумаки! И даже не так, она — моя сестра, я должен попытаться помочь ей, а не стоять на месте и бездействовать! — бойко прострочил Наруто, полный решимости помочь той девочке победить все свои переживания и увидеть в этой серой пелене реальности цвета жизни. Вновь познать радость. Осознать то, что ты далеко не безразличен другим людям, что есть те, кому ты действительно дорог. — Я хочу поговорить с ней ещё раз! Она ведь… даже не знала радости… не ела вкусного рамэна, не разрисовывала заборы…       — Желание помогать другим — это то, чего в действительности не хватает стольким людям. И помогать не из корысти, а ради самой жизни. — Обито с гордостью, чистой и искренней, смотрел на своего ученика. Наруто и сам, толком того не понимая, начал проникаться идеями Обито, постепенно меняясь в характере. — Но людям можно не только помогать, но и менять их силой своего слова, не силой лишь одних поступков и нашего сострадания. — Наруто лишь обвёл пространство глазами. Снова эти непонятные лекции от наставника. — Если все люди вокруг связаны незримыми узами самой жизни, самого того обстоятельства, что каждая из жизней равна другой, мы можем использовать эти связи. Наша воля и наши слова способны изменить очень многое. Ты должен научиться понимать людей, понимать их мотивы и менять их в лучшую сторону силой своего слова. Но не ради корыстной выгоды и стремления к господству, а ради чего-то большего. Ты должен пытаться разглядеть в людях хорошее. Это поможет тебе создать крепкую связь — цепь, к которой будут присоединяться новые звенья и у самого начала которой будешь стоять ты…

      *******

      Солнечные лучи распалялись, испаряя лужи. На залитой светом улице не было ветра, а на голубом небе ни единого облачка. Несмотря на то, что была уже середина ноября, на улице стояла жара, которой могли позавидовать самые знойные летние дни. Солнце нещадно напекало оголённые участки тела, но Эми было на это глубоко наплевать. Выцветший взор тёмных глаз, подобных двум сапфирам, неотрывно смотрел в мрачную пустоту перед собой, а пальцы на рукояти катаны с каждым мигом сжимались всё сильнее, вызывая побеление костяшек.       Горячий воздух рассекло холодное лезвие катаны, Эми филигранно обернулась вокруг собственной оси, молниеносным движением разрубая соломенный манекен надвое. Верхняя часть разрезанной куклы подлетела вверх, и Эми, лишь краем глаза видя её, стремительным взмахом оружия в своей руке рассекла срубленный манекен на ещё две части. Соломенные ошмётки с тихим шелестом упали на землю перед девочкой, застывшей в исступлении, неопределённом и зажатом. Тренировка всегда была хорошим способом забыться, выместить весь копящийся негатив на тренировочных манекенах, камнях, деревьях.       Она двигалась с невероятной и плавной грацией, больше напоминая танцовщицу. Внушительная катана выглядела несколько несуразно в её маленьких ручках, но Эми прекрасно обходилась с этим оружием, словно настоящая мастерица в области кендзюцу. Но сейчас… Эми казалось, будто тяжесть всего этого мира в мгновение обрушилась на её хрупкие плечи. Руки и ноги наливались свинцовой тяжестью, голова беспомощно повисла, и алые волосы тёмной завесой легли перед лицом. Пронзительный взгляд неотрывно смотрел в землю. Она чувствовала, как солнце нещадно греет её спину и как довольно свободное кимоно налипает к телу. Её рука дрогнула, апатичное лицо на миг перекосил злобный оскал, когда избирательная память бросила перед глазами образ чудовища, отнявшего у неё всё.       Она развернулась назад, волосы на миг взметнулись вверх багровым вихрем, и девочка продолжила свою тренировку. Она перепрыгнула с одной ноги на другую, совершая движения, напоминавшие заведённую юлу или волчок. Её катана стремительно рассекала воздух, Эми с поражающей быстротой для её возраста разила своих незримых оппонентов. Память раз за разом подбрасывала образы всех, кого она потеряла: мать, отец, любимый младший брат, в котором она души не чаяла. Её подруги и друзья, другие взрослые… Но девочке было уже всё равно. Лицо не отражало ни единой эмоции. Она — шиноби, и понятие чувств не существует для неё. Монстр отнял у неё не только родных и близких, но и саму её суть, оставив лишь оболочку от прежней Эми.       Стремительно оторвавшись от земли, Эми филигранно приземлилась на обе ноги, разворачивая свой корпус на сто восемьдесят градусов. Разящий рубящий удар прорезал воздух, но лезвие катаны неожиданно напоролось на препятствие — лезвие куная в руках мужчины. Громкий скрежет знаменовал столкновение двух оружий, но знаменуя не только лишь миг удара, но и грядущее столкновение мировоззрений. Эми смерила его бесцветным взором, без ошибок опознав в нём того самого мужчину из клана Учиха, который пришёл в тот самый момент, когда она хотела убить своего брата, пусть она и не знала этого в тот момент. Её руки немного дрогнули, в то время как Обито спокойно устоял на своём месте, словно утёс.       — Позволь представиться. — Обито убрал свою руку с кунаем, и Эми отскочила от него на пару метров назад, не понимая, что ему нужно здесь. Неужели пришёл сюда, чтобы отомстить за Наруто? — Моё имя Обито Учиха, и я являюсь наставником Наруто Узумаки. С ним ты познакомилась вчера…       «Значит, его зовут Наруто… До чего же странное имя». — Эми продолжала беспристрастно смотреть на внезапно появившегося Обито, чей внешний вид не выдавал ни единой эмоции. — Узумаки Эми. — Девочка и сама толком не поняла, как произнесла своё имя вслух, словно отвечая на элементарное правило приличия, ведь если Обито назвал ей своё имя, то и ей стоило бы представиться.       Обито кивнул, выражая свою благодарность.       — У меня есть несколько вопросов касательно того, что произошло с кланом Узумаки… — Обито на мгновение замолчал, присматриваясь к реакции девочки. Но та оставалась непоколебимой и безэмоциональной, словно вопрос для неё не значил ничего. — Позволишь их задать?       — Я не стану первому встречному рассказывать о том, что здесь случилось. Если вы изучали историю, то должны знать, что объединённые силы трёх стран разрушили Узушио и едва не уничтожили наш клан. — Она говорила с убийственным холодом, источавшим нотки презрения к тем, кто когда-то давно пришёл на эти земли сеять разрушения и смерти. — Наш клан вырождался, мы сами себя ослабили грехом кровосмешения и отплатили за это богопротивное деяние кровью. Большего знать не нужно.        — Почему же? Но ведь история клана Узумаки не завершилась на этом? — Обито как можно сглаживал углы, стараясь подойти к главной теме своих расспросов, чтобы утвердить или развеять свои домыслы касательно произошедшего здесь четыре года назад. И центральное место в них занимала именно Эми. — Я знал одну женщину из вашего клана — Узумаки Кушину… — Вновь услышав это имя, Эми позволила удивлению скользнуть на своём лице, прежде чем оно не вернулось в прежний апатичный вид. — Она рассказывала о том, что её родственники и ныне живут в Стране Водоворотов. И ведь её слова имеют место быть, не так ли?       — Нет, — твёрдо и грубо обрезала Эми. — Здесь никого не осталось.       — И почему же?       — Монстр, — лаконично отрезала Узумаки. Обито заметил, как в бесцветном голосе мелькнула печаль. — Он убил всех. Только я выжила.       — Но что, если в этой истории не всё так однозначно? — Эми напряжённо содрогнулась, и Обито уловил это своим взглядом. Он словно невзначай уколол её за что-то, что было сокрыто от всех. Пальцы девочки крепче сжались на рукояти катаны, в воздухе повисла напряжённая атмосфера. Лезвие катаны с угрозой блеснуло в лучах солнца. — Спокойно, я всего лишь желаю получить ответы на интересующие меня вопросы…       — Если желаете получить ответы — сделайте это силой, как подобает шиноби, — брезгливо процедила Узумаки. Она с вызовом посмотрела на мужчину, принимая боевую стойку. И Обито уловил в холодном взгляде лишь одно: желание убивать. — Но я убью вас, если расслабитесь. Доверие к чужакам — это слабость.       Обито хотел уже ответить ей и отговорить от этой затеи, но не успел — Эми ринулась в атаку. Она за секунду сблизилась с Обито, что, как истукан, стоял на месте, выставляя обе руки в сторону и занося её для удара. Она широко расставила ноги и нанесла молниеносный, описывая в воздухе дугу. Лезвие блеснуло в лучах солнца, неумолимо приближаясь к шее Обито. Учиха выставил перед собой кунай, играючи заблокировав удар девчонки, внезапно решившей убить его то ли от уверенности, что Обито не станет пытаться убить её в ответ. То ли оттого, что слишком сильно уверовала в свои силы.              Она стремительно убрала катану, с разворота нанося удар в живот Обито со всей силы, которая была доступна ей. Обито спокойно принял удар своим прессом, отмечая, что у девчонки действительно хорошо развита скорость и сила ударов, лишь немногим уступающая его ученику. Обито шагнул назад, его лицо оставалось таким же спокойным и уверенным, словно удар Эми не причинил ему ни малейшего вреда. Она прильнула к земле, совершая резкую подсечку, и Обито разогнал чакру по телу, перепрыгнув за спину Эми. Девочка мигом вскочила на ноги, с быстротой молнии оборачиваясь назад и обрушивая могучий удар на плечо Обито. Мужчина отклонил своё тело в сторону, Эми прямо на ходу развернулась на триста шестьдесят градусов вокруг собственной оси, едва не снеся Обито голову. Но Учиха, даже без активированного шарингана, прекрасно видел и просчитывал все движения своей оппонентки.       Она неожиданно застыла на месте в паре метров от Обито, расставляя руки в стороны. Множество золотых цепей, увенчанных острыми наконечниками, зловеще трясясь, вырвались из живота и груди Эми, как стая змей устремляясь на Обито. Мужчина начал стремительно отходить назад, взмахами куная отражая множество ударов со всех направлений, и Эми это лишь злило. Это демонстрировало ей её же слабость. Как этот Учиха без особых усилий просто отражает каждый удар, не даёт ранить себя. Он просто игрался с ней, не воспринимал как серьёзную противницу. И это впервые за столько времени пробудило в ней злость.       «Кажется, эта техника называлась «Конго Фуса» — хиден-дзюцу клана Узумаки… Удивительно, что в таком-то возрасте она владеет техникой А-ранга и прекрасно контролирует каждую из цепей чакры. Думаю, Наруто смог бы тоже овладеть этой техникой…»       Цепи зловеще извивались, как клубок змей, вспахивая почву, разрывая её, пронзая деревья и стараясь настичь Обито, который мастерски уходил от каждой атаки. Эми молниеносно двинулась с места на всей доступной ей скорости, управляя своими цепями. Она за мгновение сблизилась с Обито, цепи устремились к нему, над головой Эми воссияло лезвие занесённой для удара катаны. Конго Фуса разделились на две части, намереваясь пронзить тело Обито с двух сторон, но Учиха спокойно стоял на месте, не боясь за свою жизнь. Цепи остервенело понеслись к Обито, катана обрушилась вниз, но… Обито неожиданно выбросил вперёд левую руку и точным движением выбил катану из руки Эми, заставив ту растеряться на мгновение. Конго Фуса пронзили лишь пустоту, и Эми услышала шорох за своей спиной.       — Телесное Мерцание позволяет пользователю быстро перемещаться с помощью чакры. Но есть более простая и тем не менее эффективная техника… — Обито стоял к ней спиной, с рукой, сложенной в печати концентрации. — Техника Замещения — самое простое и базовое дзюцу, но скольким оно спасало жизнь?.. — И Эми лишь сейчас, обернувшись на мгновение назад, увидела кусок камня, которого здесь не было изначально. — Конечно, Замещение и близко не уровень Полёта Бога Грома, но тоже неплохая альтернатива. Ну так что? — Обито повернулся к ней, и на его лице отобразилась слабая ухмылка. — Продолжим?       Пелена злости медленно окутывала разум Эми, но девочка уверенно подавила свои эмоции, зная, что враг может воспользоваться этим. Она сложила печать концентрации, на мгновение закрывая глаза и теперь решаясь показать Обито, чего она стоит в ближнем бою. Учиха лишь сделал один шаг назад. Эми ринулась вперёд размытым пятном, подняв с земли опавшие листья и заставив траву под ногами беспокойно раскачаться. Обито встал боком, сгибая правую руку в локте и подставляя её под кулак девочки, подскочившей к нему. Последовал глухой стук, кулак Эми упёрся в блок Обито.       «Потрясающая сила! Если я не ошибся, в момент удара она выпускает чакру из кулаков, за счёт чего удар усиливается многократно. Подобной техникой владеет Цунаде Сенджу, а её бабушкой была Узумаки Мито. Возможно, что эта техника тоже передавалась в клане Узумаки…»       Пальцы Эми сплелись в печати птицы, она снова призвала свои цепи, на неистовой скорости направляя их на Обито. Четыре цепи вонзились в то место, где мгновением ранее стоял Обито. Мужчина напитал своё тело чакрой, совершая эффектный фляк назад. Но тут же на него налетели с левой стороны ещё шесть цепей, и Обито пришлось отпрыгивать в правую сторону. Эми мигом подскочила к нему, развеивая все цепи и накапливая чакру в правом кулаке. Вся вселенная кругом на мгновение остановилась, но она видела брешь, открывшуюся в обороне Обито. Занесённый кулак, как стрела, полетел в грудь Обито сверху вниз, но мужчина в последний миг вновь отступил, и кулак Эми на всей скорости вошёл в землю. Земля содрогнулась от силы удара, паутина трещин, больших и малых, неказисто расползлась во все стороны. Девочка, опираясь на руки, перемахнула через свою голову и подпрыгнула вверх, обрушивая акс-кик на голову Обито. Учиха ловко увильнул в сторону. Его движения казались Эми плавными и отточенными. Обито просто держал руки в карманах своих штанов. Он был абсолютно расслабленным, и это выводило Эми из себя. Но ей нужно было победить во что бы то ни стало. Эми подпрыгнула к Обито, переворачиваясь в воздухе и вставая на обе руки. Мощный удар ногой едва не пришиб плечо Обито, но и здесь он успел увильнуть в сторону на одних лишь рефлексах.       Она сражалась будто насмерть, но Обито не чувствовал ни гнева, ни ярости. Была лишь пустота.       — Почему ты так усиленно подавляешь свои эмоции и чувства? Почему ты отрицаешь саму связь между тобой и Наруто?       — Я — шиноби. У меня нет привязанностей и чувств. Эмоции — это слабость.       Она шустро подхватила свою катану с земли, с разворота нанося удар по дуге. Обито отвёл свою руку с кунаем вниз, собираясь силами. Последовал стремительный взмах снизу вверх, лезвие куная на мгновение столкнулось с клинком катаны, прежде чем оружие не было выбито из рук Эми одним мощным ударом. Девочка судорожно ступила назад, и катана вонзилась в землю рядом с ней. Удивлённый и слегка испуганный взгляд неотрывно смотрел на правую руку, чьё запястье налилось тяжестью после удара Обито.       — Достаточно. Я пришёл поговорить сюда, как человек с человеком, но не как шиноби с другим шиноби. — Обито ловко крутанул кунаем на пальце, убирая его в свой подсумок. — Но знаешь, Эми, кажется, теперь многое начинает вставать на свои места. Я лишь желал удостовериться в своих догадках, и я получил удовлетворительный ответ…       — О ч-чём это вы? — Её голос непривычно дрогнул, а во взгляде мелькнул страх.       — О монстре, — беспристрастно сказал Обито.       — Чудовище исчезло. Его больше нет здесь! — Эми и сама не заметила, как невольно повысила свой голос, а дыхание начало сбиваться от нарастающего волнения. — Монстр был уничтожен, но перед этим успел убить остатки всего нашего клана! Только мне посчастливилось выжить! И я обречена жить в одиночестве на этом чёртовом острове из-за этого чудовища!       — Неужели? — холодно спросил Обито, и этот тон заставил Эми напрячься лишь сильнее. Додзюцу медленно вспыхнуло в глазу Обито, превращаясь в мангекё-шаринган. Он видел поток чакры в её теле и ощущал, как гнев постепенно начинает распаляться в душе Эми. — Монстр был сражён, говоришь? Но… это ведь не так, дитя. Монстр до сих пор здесь, на этом острове… Он жив, и я ощущаю его присутствие. Ощущаю его гнев, его силу… его голод, который передаётся тебе…       — Я не понимаю, о ч-чём вы говорите…       — Хватит. Ты прекрасно знаешь, о чём я веду речь. — Слова Обито прозвучали для Эми как гром среди ясного неба. Её руки предательски задрожали, испуганный взгляд широко раскрытых глаз буравил дыру в Обито, а губы затряслись. Как он смог догадаться? Как он сумел понять это? Как он докопался до истины, которую Эми возненавидела и старалась скрывать ото всех. — Только Хвостатому было под силу уничтожить небольшое селение. Возможно, он желал укрыться здесь от всего остального мира, но жители побережья наняли оставшихся здесь шиноби клана Узумаки, чтобы они разобрались с чудовищем…       На ум Обито пришёл разговор с тем стариком, который за небольшую плату согласился сопроводить их с Наруто вглубь острова. И уже тогда в разговоре с ним у него появились мысли о том, что виновником всех несчастий мог стать один из Хвостатых, решивших скрыться на, как ему казалось, безлюдном острове. Но его ждал неприятнейший «сюрприз» в виде ниндзя, чьи познания в области запечатывающих техник были выше, чем у кого-либо.       — Я бываю жёстким в своих разговорах, но коли ты назвала себя ниндзя и отринула все свои чувства, я буду говорить с тобой, как с взрослым человеком… — Учиха холодно взглянул на неё, в душе коря себя за подобное обращение с ментально травмированным ребёнком. — И немногим ниндзя клана Узумаки удалось победить монстра… — стальной голос Обито вырвал Эми из череды хаотичных мыслей и потока сознания. Она выглядела абсолютно беспомощной и растерянной, слова Обито острым клином били в самое сердце. — Но они не убили его, как думали жители, а заключили в теле одного из своих… Ибо такой «дар», как Хвостатый, не иначе как знак благоволения самой судьбы. Они заключили пойманного зверя в теле ребёнка — шестилетней девочки…       — Перестаньте… — Эми тихо отвела взгляд в сторону от Обито, почувствовав, как одинокая слеза разрезает щёку, словно раскалённое железо.       — И с этого момента начался отсчёт… — Обито по-прежнему сохранял нейтральное выражение лица и стальной голос. — Спустя некоторое время на остров высадились ниндзя Кумогакуре. Их тоже интересовал сбежавший зверь, и на почве прежних конфликтов и на почве того, что у клана Узумаки появился джинчурики, разразилась битва. Те немногие ниндзя-Узумаки старались спасти своего джинчурики, отчаянно сражаясь, но силы были не равны, особенно после столкновения с Хвостатым, где наверняка были немалые жертвы, прежде чем зверя смогли пленить… Они пожертвовали собой ради защиты джинчурики — ради надежды на будущее своего клана, но джинчурики, испытывая лишь боль от потери всех родных в одночасье, поддался своему гневу и позволил Хвостатому взять верх над своим сознанием. И Биджу, разгневанный и обозлённый, уничтожил остатки прибывших сюда шиноби Кумо и тех, кто посмел пленить его… Но кто-то успел перед смертью…       — Хватит! — Истошный крик, полный душевной боли, вырвался из горла девочки. Слёзы обильно стекали по её щекам, и Эми от бессилия рухнула на колени. Голова повисла беспомощно, волосы закрыли собой лицо.       Она дрожала, её пальцы впились в землю, оставляя на ней глубокие следы. Спокойная маска, которую она носила, разбилась вдребезги. Узумаки чувствовала лишь бесконечную боль в своём сердце. Это была боль, которую она так упорно старалась забыть, подавляя все эмоции и чувства привязанности.       Она чувствовала, как боль и страдания, терзавшие её сердце, наконец-то находят выход. Она больше не могла сдерживать их. Горькие слёзы катились по её щекам, разбиваясь о землю и оставляя на ней небольшие влажные пятна.       Слишком долго она подавляла свою боль. Но теперь её силы были на исходе. Обито напомнил ей о том, что она когда-то имела, но потеряла. Она стала носителем этой проклятой силы, которая отняла у неё всё. Силы, с которой она теперь вынуждена сосуществовать в одном теле.       Монстр лишил её всего, и теперь она проклята и обречена жить с ним до конца своих дней. Это терзало её. Она чувствовала его незримый взор на себе, чувствовала его желание вырваться на волю. Она слышала эфемерный шёпот, вещавший о той великой силе, которую она может получить, если позволит ему уступить своё сознание. Она ведь была одинока, и ничто более не держало её на этом свете. Но Эми не прислушивалась к этому зову, закрывшись от него отказом от чувств. И лишь сейчас она поняла, что в действительности не дало ей поддаться манящему зову монстра. Страх — вот, что в действительности управляло ею.       — Ты отреклась от эмоций, потому что лишилась всего в одночасье… И эту боль я могу понять, потому что и мне пришлось лицезреть, как смерть отнимает самых дорогих мне людей… — Она слышала, как Обито медленно подходит к ней, и тень от его высокого силуэта закрыла собой солнце. Он смотрел на хрупкую сгорбленную фигуру девочки, дрожавшую как осиновый лист, и от этого его сердце болезненно щемило. — У тебя не было другого выбора. Потому что ты боялась… Боялась снова полюбить, привязаться… и снова вкусить эту адскую боль… — Сжимая меж пальцев рыхлую землю, она подняла свой взгляд на него. Пелена горьких слёз перед глазами мешала ей увидеть лицо Обито. Но в голосе мужчины с холодом перемежалось и сострадание. — Но движет тобой не только страх привязанностей и потери… Ты ненавидишь… Ненавидишь собственную участь, ненавидишь свою судьбу и тех, кто обрёк тебя на неё, ненавидишь себя за свои слабости… Ты сделала свой выбор, не сомневаясь в том, что он верный, что он поможет победить твои раны, изгнать призраков прошлого, отказавшись от всяких чувств и привязанностей. Но ныне ты видишь иное отражение. Ты видишь джинчурики, вкусившего ненависть, вкусившего одиночество и боль… И ты не понимаешь, почему он не дал сломить себя? Почему он видит жизнь там, где другие видят смерть? Видит человека там, где другие видят монстра? И это заставило тебя выйти из того хрупкого равновесия. Ты слышишь отдалённое эхо из прошлого и настоящего. Твою душу гложат сомнения. Твой разум желает знать лишь одно: почему он не отрёкся от всего? Почему он нашёл силу там, где ты видишь слабости? Почему он не разорвал все узы? Как он сумел исцелить свои раны и отринуть свою боль?       Голос Обито медленно смолкал, но ещё несколько секунд он грузным и тяжёлым эхом отдавался в ушах Эми, прежде чем наступило тягучее безмолвие. Эми ощущала потоки ветра, холодившие раздражённую кожу на щеках. Последние слёзы тяжёлыми каплями жидкого хрусталя пали на землю. Она вновь ощутила пустоту, и сил плакать не было. Всё пожирал экзистенциальный голод. Череда хаотичных мыслей проносилась в разорванном разуме, и слова Обито тихим отзвуком непонимания продолжали звучать из тёмных уголков подсознания, смешиваясь с голосом зверя. Зверь видел. Зверь чувствовал. Зверь давал ей вкусить свой голод и сулил ей о грядущем могуществе. Эфемерный зов, но столь реальный и манящий. Зов, который Эми старалась не слушать, ибо она искренне возненавидела зверя. Зов, который она заглушила, отринув эмоции и позволив пустоте пожрать свою сущность.       — Там, где умирает любовь, где умирает жизнь, там рождаются ненависть и апатия… Но как долго ты будешь ненавидеть себя? Как долго ты будешь апатичной к самой себе? Ко всему, что ты пережила? Ты никогда уже не станешь прежним человеком, но подсознательно надеешься, что придёт время, когда ты станешь вновь самой собой. Прежней. Не знавшей горечи страданий… — Обито замолчал на мгновение, взглядами пересекаясь с Эми. — Истинное исцеление душевных ран происходит после принятия. Это знаменует начало твоего роста. Чего бы ни сотворила с тобой эта рана, ты не будешь прежней. Ты такая, какая ты есть, к лучшему это или к худшему. И принятие этого может привести тебя к обретению новых сильных сторон… Ты должна принять для себя иные истины, ибо отречение от эмоций и разрыв всех связей не даст тебе ничего, кроме зияющей пустоты отчаяния и одиночества. Только приняв свою истинную суть, ты сумеешь увидеть свет во мраке. Ты действительно научилась быть шиноби. Да. Но теперь научись быть человеком…       Эми молчала. Обито несколько мгновений смотрел на неё, прежде чем развернуться назад. Его тихие, почти неслышимые шаги заставили Эми вырваться из пелены несущихся раздумий. Она безмолвно подняла потяжелевшую голову, ощущая сухость на щеках и как спокойный ветер колышет её волосы. Он был наставником Наруто. Он научил его тому, чему не учат остальные наставники. Научил побеждать самого себя, побеждать свою боль, исцелять свои раны. Теперь она понимала — он ключ ко всему. Его учения. Его речи. Смысл всего, что он сказал ей, становился ясен. И Эми смиренно выдохнула. Она устала жить с этим грузом вины и ненависти в своём сердце. Она желала исцелить свои раны.       — Постойте… — Тихий, но наполненный эфемерной надеждой на лучшее голос Эми заставил Обито остановиться. Он медленно повернулся к ней, и взглядами пересекаясь с сапфировыми глазами девочки. Но в них не было прежней скорби и холодной пустоты. В них Обито видел нечто большее — видел человечность, видел эмоции и чувства. Видел силу. Видел то, что сама Эми не могла увидеть, но желала. — Прошу вас… научите меня, как научили Наруто… — Она отвесила ему почтенный поклон, её губы слегка дрожали от волнения. В ушах стоял гулкий стук собственного сердца. — Прошу вас. Научите меня, как научили его… Позвольте мне стать вашей ученицей… Ваши учения теперь будут моими учениями. Моя жизнь…       — …лишь в твоих руках. Твоё решение — лишь тебе принимать и нести за него ответственность. — Обито подошёл к ней и высокой тенью возвысился над сгорбленной фигурой девочки. Она встала перед ним на колени, склонив голову в поклоне и всем своим сердцем надеясь на то, что он возьмётся учить её. — В тебе я вижу потенциал стать не столько выдающейся куноичи, сколько узреть то, как жизнь торжествует даже там, где была лишь пустота и могильный холод. Но присмотрись к тому, что находится в твоей душе, и тому, что окружает тебя. Ответ ты сыщешь в той жизни, с которой тебя связывают узы не только кровного родства, но и самого предназначения. Ты сыщешь ответ в этой жизни, тебе нужно присмотреться и понять. В этом будет твой первый и главный урок…