Цель – вечность [The Destination Was Always Forever]

      Всему вокруг не хватало резкости, чтобы это казалось реальностью.              Свет над Лисьей Норой никогда так не меркнул. Цвета не сливались, а белизна не сияла маяком. Трибуны обычно не передвигались, как одинаковые кусочки пазла. Обычно не было ни тихого свиста, пролетающего вдоль стен, ни барханов зыбучего песка по коридору, ведущему из лаунджа к корту.              И Кевин уже много лет не показывался стоящим на коленях на полу с травмированной рукой, покоившейся на коленях.              Эндрю снился сон, — другого объяснения быть не могло.              Тем не менее, все казалось таким реальным.              Возможно, Эндрю не подходил к Кевину в настоящем, но это случалось бесчисленное количество раз в прошлом. Так был ли это действительно сон? Глубоко укоренившееся раздражение внутри при виде искалеченного, жалкого нападающего, несомненно, ощущалось точно так же, как и раньше. Как низко пал этот могучий боец с тех пор, как Эндрю увидел его в школьной раздевалке, всего такого напыщенного и высокомерного. В какой же глубокой яме он сейчас оказался по сравнению с общим пьедесталом, на котором стоял подле Рико Морияма.              Сын Экси. На коленях. Слишком слаб, чтобы даже проклинать все и всех. Слишком труслив, чтобы смотреть правде в глаза.              — Вставай, Кевин, — бросил Эндрю. Когда Кевин не сделал ни единой попытки подняться, Эндрю присел рядом с ним и схватился за решетку его шлема. — Посмотри на меня, — приказал он вместо этого. — Встань и попробуй еще раз.              — Нахуй иди, Миньярд, — отрезал Кевин. Змеиный язык, обычно серебряный и острый, был подрезан до основания.              — Красноречиво-то как. Не трать мое время.              — Так иди.              Ах, фатализм. Любимая мелодия каждого обиженного спортсмена, которой можно подпевать.              — Нет. Мы заключили сделку.              Когда Кевин поднял глаза, намереваясь просверлить Эндрю взглядом, его рука безумно дрожала; Эндрю было все равно. Люди ужасней смотрели на него с большим презрением и отвращением, так что слабак, позволивший одной неудаче сломить его, не был проблемой.              — Вставай, Кевин, я не буду повторяться.              Кевин выругался на Эндрю по-французски, затем по-японски, а Эндрю так и сидел рядом с ним на корточках, пропуская пролетающий над головой лепет. Когда Кевин, наконец, исчерпал все свои силы, Эндрю потянулся, чтобы расстегнуть перчатку нападающего. Он оторвал липучку и потянул за кончики пальцев. Перчатка плавно соскользнула, но Кевин зашипел, как разъяренный лев.              Вид по-прежнему был неприятным. Раны зажили, но пройдет много времени, прежде чем они потеряют свою красноту и явную заметность. Эндрю понимал это лучше, чем кто-либо. Рисунок трещин, похожий на вены, реки или молнии, пересекал его руку от запястья до безымянного пальца. Эндрю знал, что ему нужна помощь хирурга-ортопеда и месяцы физиотерапии, прежде чем он снова сможет писать левой рукой, не говоря уже о том, чтобы держать клюшку.              Эндрю взял руку Кевина в свою и поднял ее, собираясь осмотреть.              Кожа покраснела от перенапряжения и от того, что Кевин доводил руку до предела и дрожи в пальцах.              — Кинцуги, — сказал он, изучив шрамы.              Кевин пристально посмотрел на него остекленевшим взглядом — слово, произнесенное на безупречном японском, казалось, вывело его из уныния.              — Что?              Закатив глаза и фыркнув, Эндрю отпустил руку Кевина, и она безвольно упала обратно ему на колени.              — Погугли, — резко бросил Эндрю, поднимаясь на ноги. Он не принял таблетки, готовясь ко сну, когда заметил исчезновение Кевина и поехал прямо в Лисью Нору, и теперь ломка настигала его. Его собственное тело тоже слегка дрожало. — Разве твои хозяева-японцы не взращивали в тебе чувство прекрасного?              Он ушел, оставив Кевина на полу.              Эндрю резко проснулся, задыхаясь. Он был весь в холодном поту, простыни прилипли к спине, и он дрожал.              Эндрю из его сна, он сам, с его холодной расчетливостью и безжалостным поведением, не был Эндрю сегодня. Этого не могло случиться. Он продвинулся так далеко. Он не мог вернуться к тому, что было раньше. И не хотел.              Повернись и посмотри, убедись это нереально, — умоляла его часть разума. И у него оставалось достаточно сил, чтобы повиноваться.              Нил лежал на животе — что он делал редко — с одной рукой, засунутой под подушку, а другую аккуратно расположив ​​между их телами. Его волосы снова стали немного длиннее сзади, безумно завиваясь, как щупальца, а его плечи были покрыты частично шрамами, частично веснушками. Одеяло было натянуто до лопаток, скрывая остальную часть тела из виду. Картина была знакомой, и Эндрю сделал глубокий вдох.              Кевину и Эндрю из его сна еще только предстояло такое удовольствие, как знакомство с неким Нилом Джостеном. Сон отражал прошлое, а не настоящее. И он, и Кевин были в лучшем состоянии сейчас. И он, и Кевин преодолели многое и получили взамен нечто ценное.              Движение по матрасу заставило спящего Нила повернуться и лечь на спину. Рука, которая была под подушкой, сместилась так, что частично оказалась на руке Эндрю, а другая поднялась и легла на лоб самому Нилу. В таком положении жестокость, причиненная ему, была до боли очевидна. В конце концов, они все были Лисами, а Лис не приходил сюда без собственного поля битвы из шрамов, физических или нет.              Нил приоткрыл один глаз, и Эндрю увидел синеву, сияющую даже в темноте.              — Сколько времени? — сонно спросил Нил.              — Ночь.              — А чего ты не спишь? — Нил повернул голову, чтобы осмотреть темную комнату и их двух спящих соседей.              — Сон.              — У тебя все хорошо?              Эндрю пожал плечами. Вроде было все хорошо, а вроде и нет.              — Тебе что-то нужно? — Нил продолжил настаивать.              — Поспать.              Нил кивнул и нерешительно улыбнулся.              — Можно? — тихо спросил он, снова переворачиваясь на матрасе, ложась на бок и поднося руку к запястью Эндрю. Эндрю сухо кивнул. Пальцы, переплетенные с его собственными, в интимном прикосновении, полном уверенности и понимания, стали огромным облегчением. — Тогда поспи.              Эндрю закрыл глаза и так и сделал, слушая, как дыхание Нила замедлялось и становилось глубже.              Эндрю встретили новые сны.              Кевин сидел на полу в их ванной комнате, держа руку на горлышке бутылки водки. Он был полуголый, крепкие мышцы покрыты легким блеском от пота, вызванного алкоголем.              — Боже, Кевин, — вздохнул Эндрю, когда вошел в комнату и обнаружил Дэя в таком жалком состоянии. — Хули ты здесь делаешь? Некоторым нужно пописать, знаешь ли.              Кевин поднес бутылку к губам и выпил спиртное, словно это была простая вода.              — Уйди с дороги, — сказал ему Эндрю. — Вставай.              — Нет.              Эндрю подошел к нему и толкнул его в бедро носком ботинка.              — Шевелись.              — Нет, — повторил Кевин. — Ты потерял право приказывать мне что-либо делать, как только выбрал Джостена, — он сделал еще один глоток. — В вестибюле есть туалеты, иди туда, если тебе так срочно.              Без каких-либо затруднений Эндрю поднял Кевина на ноги. Не имело значения, что Кевин был как минимум на голову выше, в том состоянии, в котором он находился сейчас, он был подавленным и маленьким. Кевин запнулся, и Эндрю вытолкнул его из ванной с резким:              — Отрасти хребет, Дэй. Ты свободен. Начинай вести себя соответственно.              Звук удара Кевина о противоположную стену в холле принес удовлетворение.              Рико был мертв. Прошло пару месяцев. Пришло время Кевину двигаться дальше и вернуть себе свою жизнь.              Почему люди оплакивают тех, кто причинил им боль, было выше понимания Эндрю. Нил оплакивал свою мать, хотя она его била. То же самое и с Аароном. А теперь Кевин оплакивал больного человека, который издевался и пытал его, физически и морально.              Когда Эндрю снова проснулся, Нил все еще лежал рядом с ним в постели.              — Ты дрожал, — сказал Нил. — Я не хотел тебя трогать.              Эндрю резко сел. Комната больше не была окружена темнотой, и было ясно, что сейчас позднее утро. Тот факт, что Нил все еще был с ним в постели, говорил о многом.              Эндрю провел рукой по лицу.              — Тренер написал. Он хочет видеть нас на корте около трех. Говорит, что у нас достаточно времени, чтобы выспаться и побыть бездельниками. Говорит, мы заслужили.              — Разумеется, мы бездельники, — согласился Эндрю, вытаскивая телефон из-под матраса и глядя на время. Было уже больше двенадцати. — Вставай, — добавил он, тут же поежившись от этих слов. Его сон эхом отозвался в голове.              Нил сел, не обидевшись на легкую грубость в голосе Эндрю.              — Мэтт тоже написал. Он пошел добывать на всех жирный завтрак. Должен скоро заскочить.              — Круто.              — Я попросил его взять тебе блинчики.              У Эндрю не было слов. Жест был слишком милым и заботливым. Вместо этого он подполз к лестнице и спустился вниз. Он перепрыгнул последние две перекладины, и его ноги вспыхнули огнем, чуть не подкосившись и не отправив его на пол. Эндрю удержался только благодаря тому, что схватился за верхнюю перекладину лестницы, хотя и здесь не обошлось без агонии. Миллионы игл пронзали его мышцы, разрывая связки.              Никогда еще он не испытывал такой всепоглощающей боли из-за простой игры в экси. Это парализовало и заставляло вдыхать через стиснутые зубы, выдыхая через нос короткими интервалами. Такую боль чувствовал Кевин много лет назад? Было ли это кармой, настигшей задницу Эндрю?              А затем его мысли перенеслись к Нилу и к тому моменту, когда они впервые стояли вместе на полированном полу Лисьей Норы, оба в своей экипировке. Кевин приказал Нилу бить по воротам Эндрю, пока не сможет забить, и он принял вызов с безрассудным стремлением, поставившим его на колени.              Эндрю тогда было все равно.              Может, это было наказанием и за тот раз.              Нил спрыгнул, приземлившись рядом с ним.              — Дай мне помочь тебе.              — Мне не нужна помощь.              — Угу. Тогда почему ты стоишь как статуя? — спросил Нил. В его вопросе не было укола. — Ты отыграл полный матч. Я вчера посмотрел статистику на экране. Знаешь, сколько бросков ты отбил?              — Нет. Плевать.              — Мне не плевать. 179 бросков, Эндрю.              Во время первой игры Нила против Воронов он отбил 150 бросков и пропустил 13. Неудивительно, что на этот раз он чувствовал себя паршиво.              — Ладно, — тихо возмутился он, — отведи меня в ванную, — все, что угодно, лишь бы Нил не говорил об экси.              Оказалось, что Ваймак также по какой-то идиотской причине наказал своей команде надеть приличные штаны. Поэтому Эндрю и Нил выбрали черные брюки и футболки.              Когда они вошли в гостиную, то обнаружили Ники, лежащего посреди комнаты на полу с телефоном на груди, и Кевина, сурово смотревшего на него по непонятным причинам. Эндрю просто перешагнул через своего кузена и направился прямо к кофемашине. В полупустой емкости остался холодный кофе, поэтому он вылил его и начал готовить новый.              Кевин присоединился к нему на полпути.              — Спасибо, — неуверенно пробормотал он.              — Я же сказал тебе оставить эту тему, — возразил Эндрю. — И тебе следует благодарить себя.              Кевин вздохнул.              — Я понимаю, у нас накопилось достаточно разногласий за эти годы, были и серьезные, но ты не можешь отрицать случившееся вчера.              Эндрю пожал плечами, запихивая слова Кевина в самые дальние уголки сознания, куда никогда не заглядывал.              — Как ты себя чувствуешь?              — Как будто меня переехала фура.              Мягкий смешок сорвался с губ Кевина.              — Я знаю это чувство.              — Бьюсь об заклад, знаешь, — кофе начал завариваться, и Эндрю коснулся указательным пальцем подбородка Кевина, где синяк все еще набирал насыщенность. Кевин вздрогнул и отодвинул голову. — Почему Ники на полу? — спросил Эндрю.              — Он общался с Эриком и уронил телефон. Он опустился на пол, чтобы закончить разговор, и больше не вставал.              Их прервал стук в дверь. Кевин подошел и отпер ее.              На пороге стоял Мэтт, с парой сумок с нездоровой едой.              — Расслабься, душнила. Я взял тебе твой протеиновый коктейль и салат, — сказал он Кевину с ухмылкой. Кевин просто ушел, а его место занял Нил.              — Как дела, чувак? — спросил его Мэтт.              — Теперь, когда ты принес еду, намного лучше.              Три часа спустя Эндрю завел двигатель своей машины, Нил сидел рядом с ним, а Кевин, Ники и Аарон — на задних сидениях. Они прибыли в Лисью Нору несколько минут спустя и увидели огромный баннер, висевший над входом:              В честь Лисов-чемпионов!              — Ну и сцена, — пробормотал Эндрю, когда в машине остались только он и Нил.              Мэтт припарковал свой фургон на несколько мест дальше от Мазерати и вышел с Дэн и несколькими младшими Лисами. Джек, Шина и Оуэн приехали последними.              — Нам не обязательно оставаться на все, что запланировал тренер.              — Посмотрим.              Лаундж выглядел так же, за исключением длинного стола, притащенного откуда-то, с несколькими бутылками шампанского и пластиковыми бокалами. Амюз-буш были расставлен на бумажных тарелках.              Эбби стояла у одного конца стола, раскладывая салфетки, а Ваймак занимал место у дивана, на котором сидела Дэн. Рядом с Дэн Эндрю узнал знакомые светлые волосы и пастельные кончики. Он кивнул Нилу, кивнувшему в ответ, и подошел к Рене, не посмотрев куда отправился Нил.              — Привет, Эндрю, — тепло поприветствовала его Рене.              — Рене, — поздоровался он. До этого момента Эндрю не осознавал, что скучал по ней. Он бы с радостью ушел, чтобы провести с ней спарринг, если бы не его тело, которое бы этого не вынесло.              Они пробыли в Лисьей Норе добрый час, перед тем, как Ваймак разлил шампанское и сказал Нилу поставить трофей на полку Элисон. Сильно покраснев от пристальных взглядов, Нил так и сделал под всеобщее одобрение. Затем Ваймак достал оранжевые джерси из небольшой картонной коробки и раздал их.              У Эндрю была не оранжевая, а вратарская – белая, с подкладкой и логотипом Лисов Пальметто оранжевого цвета. Его номер и фамилия были выведены жирным шрифтом на спине, с миниатюрной версией слева на груди. Спереди было вышито:              Чемпион НССА 08/09       Университет Эдгара Аллана против Университета Пальметто       02-11.              Он фыркнул.              — Надевайте. Мы идем в главный актовый зал, где вас будут чествовать президент университета и болельщики, — объявил Ваймак.              Эндрю чуть не разорвал джерси на две части, но теплая рука на его плече отвлекла его.              — Нам не обязательно идти, – прошептал Нил. Эндрю посмотрел ему в глаза и увидел, что Нил хочет пойти – так что они пойдут вместе. Эндрю знал, что возненавидит каждую секунду этого события, но он пойдет.              Все Лисы переоделись в раздевалках в свои джерси, и результат был неплох. Парни в брюках и заправленных джерси, а девушки в юбках или брюках. Они выглядели профессионально и во всем напоминали чемпионов.              По мере движения, боль в теле отпускала Эндрю.              Президент университета сделал свое дело — напыщенная речь с паузой для аплодисментов, рукопожатия с игроками и вспышки камер со всех сторон. Эндрю держался подальше от этого бардака, всем своим видом показывая враждебность, когда президент подошел к нему. Нил усмехнулся.              Самый большой сюрприз случился, когда Жан и Джереми появились перед Кевином после актового зала. Кевин остановился как вкопанный, его лицо выражало полное неверие.              — Мы можем поговорить? — спросил Жан глубоким голосом.              Эндрю и Нил тоже остановились, в нескольких шагах позади двух троянцев. Они молча согласились друг с другом остаться и послушать, что Жан должен был сказать Кевину.              — Я буду у фонтана, — объявил Джереми Жану, незаметно, – не то чтобы незаметно, – прикоснувшись к его пояснице.              Что за идиот, — раздраженно подумал Эндрю.              Жан не замечал Джереми. Его глаза были устремлены исключительно на Кевина. Оба парня были практически одного роста, у Жана – лишь небольшое преимущество. Их черные волосы были практически подобного оттенка. Они одинаково возвышались. Но больше всего поражало то, как они смотрели друг на друга — с презрением, застенчивостью и схожей преданностью. И чувством вины.              — Я хочу, чтобы ты услышал это от меня, — сказал Жан. Затем он осмотрелся и, что особенно раздражало, перешел на французский. Странные слова, которые Эндрю не мог понять, слетали с губ француза в быстрой речи. Единственное, что Эндрю понял, было английское «Жеребцы Сиэтла», за чем последовали выпученные глаза Кевина и напрягшиеся плечи.              Рядом с Эндрю Нил резко вдохнул.              — Что? — Эндрю тихо спросил, все еще наблюдая за странной и бурной реакцией Кевина на Жана.              Нил тоже не отводил взгляда от сцены, просто сказал:              — Жан подписал контракт с Жеребцами. Они будут сокомандниками.              — Ну пиздец, — прошипел Эндрю.              Кевин сердито покачал головой, что-то резко сказал по-французски и ушел.              Прежде чем Эндрю и Нил сдвинулись с места, Джереми снова оказался рядом с Жаном. В глазах Троянца появилась мягкость, а лицо доброжелательно сияло. Он посмотрел в глаза Жану и одними губами произнес: «Все в порядке. Дай ему время», — и они ушли.              Эндрю отвез их с Нилом обратно в Башню, где, как им сказали Мэтт и Ники, Лисички устроили вечеринку. Сначала они поднялись на лифте, чтобы переодеть футболки (ни за что на свете Эндрю не стал бы носить свою победную джерси дольше, чем требовалось), а затем спустились в подвал. Нил спросил: «Да или нет», и Эндрю ответил, притянув его к себе обеими руками за бедра. Они целовались на протяжении всего пути вниз. Когда двери разъехались, музыка на полной громкости ударила в уши Эндрю, и он вздохнул. Сколько ему еще оставаться на вечеринке, прежде чем он сможет утащить отсюда Нила?              В Лисьей Башне действительно развернулась грандиозная вечеринка. Весь подвал, а не только главная комната с телевизором и диванами, был украшен в цветах команды — оранжевыми баннерами, воздушными шарами, серпантином и конфетти, и это было настоящим оскорблением для всех, у кого имелись глаза. Эндрю это ненавидел. Улыбка Нила стала шире, и он посмотрел на Эндрю с надеждой в глазах. Эндрю хмыкнул и последовал за ним на вечеринку.              Толпа людей танцевала на импровизированном танцполе в одном конце комнаты, в то время как другие сидели за круглыми столиками, разговаривая, смеясь и выпивая. Эндрю бегло осмотрел комнату, оценив ситуацию, и увидел, что Кевина нигде не видно. То же касалось Жана с Джереми, что было интересно.              Дэн и Рене поспешили к ним с широкими улыбками и поздравили в сотый раз. Мэтт оказался рядом с Дэн через пару минут, подхватил ее на руки и понес танцевать. У Рене зазвонил телефон, и она ответила.              — Прошу меня извинить, — вежливо сказала она. — Это Эллисон. Она должна скоро приехать, — Рене выскочила из комнаты.              — Вся банда в сборе, — ровным голосом сказал Эндрю.              — Втайне, тебе это нравится, — усмехнулся Нил. — Пошли. Давай возьмем что-нибудь выпить.              Алкоголь не улучшил настроение Эндрю, и оно только еще больше упало, когда Кевин наконец присоединился к вечеринке, но быстро отвел взгляд от Эндрю, встретившись с ним глазами. Выражение его зеленых глаз не отличалось от тревожного ужаса, который был в самом начале.              Вернувшись в комнату, Рене подошла к Эндрю, и они оба устроились на диване. Эндрю слушал, как она рассказывала о своей новой работе в Корпусе мира, кивал, когда это было необходимо, и пытался выбросить Кевина из головы. Рене не выказывала никакого разочарования из-за того, что не получала его всецелого внимания. Она всегда была в этом хороша.              Действительно хороша, пока не спросила:              — Хочешь поговорить об этом?              Эндрю бросил на нее убийственный взгляд.              — Это нормально — испытывать смешанные чувства по поводу его ухода.              — Чьего?              — Кевина.              Эндрю допил свой напиток.              — Не будь идиоткой.              Рене повернулась на диване и села лицом к Эндрю, подняв ноги.              — Вы были друг для друга опорой долгое время. Поначалу, и если бы я не знала, что у Кевина есть Тея, я бы могла подумать, что между вами что-то есть.              Эндрю вскинул бровь. Для него не было новостью, что некоторые люди считают, что он трахался с Кевином, но когда на это обращали внимание, он терял всю веру в человечество. Он фыркнул.              — Я знаю, я знаю, — усмехнулась Рене. — Я просто хочу сказать, что между вами была связь. И это нормально — чувствовать противоречия.              Эндрю нахмурился. Иногда Рене звучала немного как Би.              — И то, что ты чувствуешь это, — добавила она, — не значит, что ты сломлен или слаб. И это, конечно, не значит, что ты не заботишься о Ниле.              Это пришло из ниоткуда.              — Что ты имеешь в виду под заботой о Ниле?              Глаза Рене смягчились.              — Ты любишь его, ведь так? Нила.              Эндрю не ответил.              — Забота о другом человеке не отменяет этого факта.              В углу Кевин налил себе большой стакан. Он разговаривал с легко одетой Лисичкой, которая напрасно возлагала надежды. Она кокетничала, не стесняясь, касалась его плеча, хихикала, откидывала волосы во всю длину, но Кевин смотрел только на свой напиток. Было бы забавно, если бы не было так грустно.              — Ты знала, что осенью они с Жаном будут играть в одной команде? — спросил Эндрю. Он знал, что это не его дело, что он не должен даже упоминать об этом, но информация звучала все громче в его голове с каждой минутой, когда он держал это в себе.              — Нет, не знала. Ты поэтому здесь? Присматриваешь за ним издалека?              — Меня там не будет, если он сломается.              Рене немного подождала, пока Эндрю кивнет в знак согласия, затем коснулась его руки.              — Кевину сейчас гораздо лучше, чем было, когда вы с ним познакомились. Он вырос и повзрослел. Освободился от своих оков. Он не собьется с пути только потому, что рядом будет Жан. Может, это хорошо, что они снова встретятся.              Эндрю сомневался в этом.              — Ты встречалась с Жаном.              Со смехом Рене покачала головой.              — Не то чтобы. Я хотела. Но он был не готов. И оказалось, что мы не совсем на одной волне. Ну и то, что я женщина, не помогало.              — Так ты в курсе?              — Он мне рассказал.              Ловкими пальцами Рене вытащила телефон из джинсов. Она посмотрела на экран.              — Эллисон здесь. Пойду за ней, — и она встала с места. — Будь рад за него. И за себя, — добавила она, прежде чем уйти.              Эндрю, сидя на диване, осматривал комнату. Люди становились все пьянее и пьянее, запинаясь до невнятной речи. Ники ушел сравнительно раньше, приложив телефон к уху, его улыбка была такой широкой и кокетливой, что это могло означать только одно. Эллисон и Дэн провели время, дразня некоторых юных Лисов за их манеру танцев, пока Мэтт начал турнир по армрестлингу с Лорелеей, Райаном и Джеком. Райли была занята тем, что целовалась с одной из чирлидерш у колонок самым непристойным образом, а Оуэн также предпринимал попытки с чирлидершей. Казалось, все идет не так, как он хотел. Нил общался со всеми, перемещаясь между своей командой и Эндрю на диване. Он не пил, но это не мешало ему хорошо проводить время. В какой-то момент в дверях появились Жан и Джереми, присоединившись к вечеринке.              И все это время Кевин продолжал пить.              Он был бомбой замедленного действия, хотя Эндрю сомневался, что кто-то был способен заметить — большинство людей были либо слишком пьяны, чтобы понять что-то, что не касалось их напрямую, либо им было все равно на Кевина, вероятно, потому что они все привыкли к его пьянству. Но здесь было нечто другое, Эндрю это видел.              Это было тревожное пьянство, выведенное на новый уровень.              Спустя пару часов Эндрю встал. Он понимал, что у него самого нет власти над Кевином в такие моменты, но он знал одного человека, у кого могла бы быть. И так получилось, что этот самый человек был сегодня здесь. Эндрю прошел мимо Нила, быстро прошептав:              — Вернусь через пять минут, — и похлопал его по пояснице, что означало «останься». Нил кивнул и не стал двигаться с места, продолжив разговор с Райаном, не сбиваясь, хотя Эндрю знал, что его внимание переключилось исключительно на него.              Холл был ярко освещен и пахло пивом.              Эндрю проверил каждую комнату, распахивая двери и просовывая голову внутрь. Только во второй с конца он нашел искомое. Он толкнул, уже приоткрытую, дверь ногой и шагнул в проем.              Жан и Джереми отскочили друг от друга, но недостаточно быстро. Эндрю увидел, как рука Джереми выскользнула из штанов Жана. Оба повернулись, чтобы посмотреть на него, и на их лицах отразилось одинаковое выражение ужаса.              — Эндрю, — сказал Джереми. Он сделал шаг вперед, встав между Эндрю и Жаном, защищая того. — Это не то, что ты думаешь.              — Мне все равно, — честно сказал Эндрю. То, чем занимался солнечный мальчик с Жаном, его не волновало. Они могли быть без одежды и посреди процесса, и даже в этом случае ему было бы все равно. Его волновал только Кевин, а это означало, что он доберется до Жана.              — Никому не говори, — пригрозил Жан. Это сработало бы лучше, если бы его английский не был с таким акцентом или ширинка не была расстегнута.              — Я не занимаюсь аутингом. К тому же мне все равно, — повторил Эндрю. — И это, — он указал на пару, — для меня не новость.              — Что ты имеешь в виду? — спросил Джереми.              — Вы не такие скрытные, как считаете. Если не хотите, чтобы люди узнали, может, не нужно заниматься этим в незапертой комнате на вечеринке.              Жан посмотрел на него, подтянул штаны и скрестил руки на груди. К Джереми почти вернулась улыбка и он расслабил плечи.              — Приятно знать, — сказал он, приняв непринужденный вид. — У тебя есть причины, по которым ты сюда заглянул?              — Я искал его, — сказал Эндрю, указывая на Жана.              — Чего тебе от меня надо? — недовольно спросил Жан.              — Я, конечно, в курсе, что тереться членами ой как занимательно, но тебе нужно поговорить с Кевином.              Жан нахмурился.              — Не об этом.              — Нет, не об этом. Это твоя проблема. Ты ему нужен.              — Кевину никто не нужен.              — Это он так думает, — пояснил Эндрю. — Просто иди, пока он не упился до смерти.              Жан задумался, задумался о сказанном Эндрю на мгновение, прежде чем кивнуть и двинуться к двери. Эндрю отошел с пути, пропустив его. Джереми последовал за разгневанным французом, но остановился в дверях с мягкой улыбкой.              — Спасибо.              Эндрю ограничился одним кивком.              Когда он наконец тоже покинул комнату, то увидел Кевина и Жана, стоящих лицом к лицу в лифте прямо перед тем, как двери закрылись.              Он проскользнул обратно на вечеринку, обнаружив Нила за столом с Мэттом и Дэн. Она достала свой телефон и показывала фотографии Нилу, а Нил смеялся. Эндрю подождал в дверях, пока Нил не поднял глаза и не нашел его, затем кивнул. Он подошел к дивану, где просидел большую часть вечера.              Он не ожидал, что Джереми сядет рядом с ним, и вопреки себе повернулся, чтобы посмотреть на него. Голубые глаза, оттенок которых не имел ничего общего с цветом Нила, смотрели на него, лишенные гнева или злых намерений.              — Спасибо.              — Я ничего не сделал.              — Именно, — задумчиво произнес Джереми. В руках у него была бутылка диетической колы. Он посмотрел на горлышко, прежде чем сказать:              — Мы думали, что ведем себя осторожно.              — Большинство людей эмоционально неполноценны. Вам не о чем беспокоиться.              — Большинство людей думают, что ты эмоционально неполноценный.              — В ущерб себе. И мне плевать, что думают другие.              Джереми усмехнулся и отпил свою колу.              — Знаешь, вы с Нилом тоже не особо скрытны.              — Мы и не пытаемся. И как я уже говорил, люди слишком глупы, чтобы замечать даже то, что у них прямо под носом. Лисы в курсе. Мы просто не афишируем это.              — Хмм.              Эндрю посмотрел на импровизированный бар, где совсем недавно стоял Кевин.              — Мне не нравится Жан.              — Я и не ждал от тебя симпатии к нему. Его нелегко полюбить.              Эндрю фыркнул.              — Кажется, тебе это дается довольно легко.              — Потребовалось время.              Эндрю стиснул зубы и чуть не прикусил язык.              — Он учил Кевина французскому. Он видел, как Нил истекает кровью.              — Ему снятся кошмары об этом. Он никогда себе не простит.              Это не укладывалось у Эндрю в голове по непостижимым причинам. Он услышал, как говорит:              — Скажи ему, чтобы преодолел чувство вины. Мы все совершали немало вещей, чтобы выжить. Он будет в команде Кевина. У него и так достаточно забот. Кевин — это тебе не прогулка по парку.              Джереми рассмеялся, и звук действительно напоминал луч солнечного света.              — Да, это уж точно.              — Присмотришь за ним?              — За Кевином?              — Да.              — И я и Жан, оба присмотрим.              Взглянув на Нила, который все еще сидел с Мэттом, Дэн и ее мобильным телефоном, Эндрю спросил:              — Он выбрал «Жеребцов», чтобы быть рядом с тобой?              Джереми вздохнул.              — Он не скажет мне так много слов, но да. Я думаю, да. Конечно, он учитывал Кевина и деньги, как ты знаешь, но какая-то часть его нуждается в том, чтобы сохранять напоминания о настоящем, чтобы отгонять демонов прошлого.              Эндрю оторвал взгляд от спины Нила и повернулся к Джереми лицом к лицу.              — Я ни на секунду не поверю, что ты –простое напоминание, Джереми Нокс. А теперь, — добавил он, — иди и найди их, убедись, что один не придушил другого.              — Люди говорят, что ты монстр, — тихо сказал Джереми, кротко покачав головой.              — Ну и пусть.              — Но они ошибаются, — он встал и ушел.              Эндрю ненадолго отошел от дивана, чтобы взять себе новый напиток.              Через полчаса Кевин появился в комнате с более расслабленным выражением лица. Жан и Джереми вскоре последовали за ними, и все трое оказались у импровизированного бара, наливая себе выпить. Видеть их вместе было словно ножом, нацеленным в живот Эндрю в темноте.              Кевин начинал новую жизнь. Он больше не был Лисом. Теперь он Жеребец.              Прошли те дни, когда он нуждался в Эндрю.              Он будет в Сиэтле с Жаном, Джереми и Мэттом. Эти четверо собираются играть в двух соперничающих командах, постоянно пересекаясь.              Эндрю сглотнул ком в горле.              Никто никогда его не выбирал. И теперь Кевин доказывал этот давний аргумент, и Эндрю понятия не имел, останутся ли они на связи. Или Кевин исчезнет, ​​чтобы жить своей идеальной экси-жизнью, как это всегда было ему предначертано.              Никто никогда не выбирал Эндрю, и это ранило его так глубоко, что он уставился на Кевина, сидя на диване со стаканом, наполовину заполненным виски. Половина, которая совсем недавно была полным стаканом. Его мысли блуждали среди воспоминаний о Касс, выбросившей его, как мусор, о его собственном брате, который находился подле него, но никогда не был рядом с ним, о Ники, который вернулся в Штаты из чувства долга. О каждой приемной семье и полицейских. О каждом взрослом.              Но затем он окинул взглядом комнату и остановился на Ниле. Это было слишком, потому что Нил выбрал его. Он произносил это вслух, словами, которые задевали за живое, и говорил это молча через взгляды и прикосновения. Он говорил это через доверие, пролегающее между ними.              Это было больше, чем Эндрю заслуживал.              Он отпил от своего виски.              Он знал, как утопить остатки бурлящих мыслей.              Ему было нужно.              Он хотел.              Когда он встал, его разум отчасти был вялым, и Эндрю оставил свой пустой стакан зажатым между двумя диванными подушками. Он подошел к Нилу, не останавливаясь ни на секунду, не оглядываясь на Кевина.              — Нам пора, — сказал он ему, когда тот оказался прямо рядом с Эндрю.              Нил посмотрел на него яркими, как драгоценности, глазами.              — Хорошо.              — Собирай сумку, мы убираемся отсюда нахер. Встречаемся у машины.              Нил не протестовал, даже не задавал вопросов, просто кивнул, попрощался со своей командой и друзьями, со своей семьей и поднялся на этаж Лисов. Эндрю закурил и сел за руль Мазерати, оставив дверь приоткрытой. Он натянул толстовку с капюшоном, лежавшую на заднем сиденье, пытаясь успокоить свое бешеное сердце. Он может это сделать, так ведь?              Увидеть, как Нил рысцой подбежал к машине, было достаточным ответом.              Нахуй все и всех.              Поездка в Колумбию была быстрой — в этот час на межштатной автомагистрали не было машин. Вскоре Эндрю припарковался и бросил ключи Нилу. Он прошел к входной двери, закуривая еще одну сигарету, а затем подождал, пока Нил выйдет из Мазерати и закроет ее за собой. Они сели на верхнюю ступеньку и молча докурили.              Прямо перед тем, как Эндрю потушил тлеющий кончик сигареты под ботинком, Нил спросил:              — Как думаешь, для Кевина нормально быть в одной команде с Жаном?              — С чего бы меня это волновало?              Нил пожал плечами и оставил все как есть. Они вошли в дом, съели немного печенья и фруктов, найденных на кухне, затем поднялись наверх. Воздух казался густым от напряжения, или, может, так было толко в мыслях Эндрю. Он наблюдал, как Нил подошел к окну, задергивая шторы и снимая ботинки. Нил наклонился, чтобы снять носки, прежде чем выпрямиться, замерев и терпеливо ожидая указаний Эндрю.              Вся тяжесть дня обрушилась на Эндрю, и он чуть не задрожал под этой силой. Он нуждался в том, чтобы перестать думать, и что-то, должно быть, отразилось на его лице, потому что Нил нахмурился.              Эндрю снял толстовку, затем футболку. Следующими полетели повязки, с громким стуком приземлившись у его ног. Он наклонился, чтобы снять носки. Неистовое чувство под кожей заставляло кровь кипеть, и его бросало в жар.              — Эндрю? — неуверенно спросил Нил.              — Раздевайся, — ответил Эндрю, игнорируя дрожь в голосе Нила, которая подсказывала ему, что Нил понял, что что-то не так. — Давай же.              — Эндрю, — на этот раз это был не вопрос.              Эндрю проигнорировал его. Он расстегнул ремень и вытащил его из шлевок, расстегнул пуговицу на джинсах одной рукой и потянул молнию вниз другой. Он вылез из штанов, затем обхватил себя ладонью без изящества или желания соблазнить. У него был каменный стояк. Эндрю чувствовал лишь потребность; неуместную всепоглощающую потребность. Он подошел к Нилу и схватил его за подбородок.              — Раздевайся. Сейчас же.              — Все ли в норме?              — Да. Все в норме, — насмешливо повторил Эндрю. — Перестань суетиться и приступай. Мне нужно, чтобы ты меня трахнул.              В комнате стало душно. Нил отступил назад, освобождая подбородок из хватки Эндрю.              — Зачем ты так говоришь?              — Тебе нужно, чтобы я нарисовал тебе картинку? Я хочу твой член, у себя в заднице.              — Нет, я знаю, что значит «трахаться», Эндрю. Я спрашиваю тебя, зачем? — Нил сделал еще один шаг назад, чтобы лучше разглядеть Эндрю, и Эндрю почувствовал, что этот взгляд, словно рентгеновский луч, пронзает его до глубины души. Он обнажал его до основания, до истоков его желаний и нежеланий.              — Я говорю тебе «да», Нил. Чего еще ты хочешь? Выгравированное приглашение?              — Это не «да», — указал Нил. — Это нервный срыв.              И да пошел он нахуй за то, что бросил Эндрю в лицо его же слова. Он сократил расстояние, которое Нил создал между ними, и заставил его посмотреть в глаза.              — Вчера ты сказал мне, что сделаешь все, что угодно, если я пропущу только два гола. Я обналичиваю это обещание.              — Нет, не обналичиваешь, Эндрю.              — Ты не сделаешь мне больно, — настаивал Эндрю. Что было неправдой. Это была отвратительная ложь, в которую ему нужно было поверить.              — Ты сам себе сделаешь больно, и это не то, с чем ты хочешь жить.              Эндрю презрительно фыркнул. Один сухой смешок пробрался в горло и вырвался изо рта, когда Нил снова посмотрел на него.              — Как должно быть замечательно — понимать не только свои собственные чувства, но и предугадывать чувства окружающих.              — Я не позволю тебе причинить себе боль.              — Как благородно с твоей стороны.              — Эндрю, уходи, — твердо сказал Нил. И эта смена тона остановила мозг Эндрю.              Эндрю отступил назад, ударился о стену и сполз вниз. Нил подошел к нему и присел перед ним, все еще полностью одетый.              — Ты сказал мне что угодно! — Эндрю обвинил Нила.              — И я имел это в виду. Но не сейчас. Не сейчас. Однажды, да, безусловно, когда ты будешь готов.              — Нахуй тебя, Джостен! Да пошло нахер твое «всегда да». Блядская ложь за ложью. Просто исчезни уже, — когда вырвались эти слова, исчезла и его воля к борьбе. Он устал и хотел, чтобы его оставили в покое. Он был одинок, таким его привели в этот мир, и он знал, что покинет его тоже в одиночестве.              — Я никуда не уйду, Эндрю.              — Вали!              — Нет.              Эндрю услышал «нет» и оттолкнул Нила, так что тот приземлился на задницу.              Нил покорно опустил голову. Эндрю не мог видеть его лица; выражение было слишком подавленным. Он не мог видеть его глаз, не знал, что подкидывает ему разум.              Эндрю оттолкнулся от стены и встал. Он смерил Нила взглядом и сказал так резко, как только мог:              — Не ходи, блядь, за мной.              Нил кивнул и не поднял глаз.              Без долгих раздумий, Эндрю поднял свою одежду, и в тумане гнева, с яростью, застилавшей все перед глазами, он рывком открыл дверь; ручка ударилась о стену, и он услышал, как Нил вздохнул от неожиданности. Он торопливо оделся в коридоре, сбежал по лестнице и сел в машину. Двигатель заревел, возродившись к жизни.              Он игнорировал все правила дорожного движения в отчаянном стремлении отгородиться от дома. От своей сути и того дурака, которым он выставил себя перед Нилом. Когда он проезжал мимо гольф-клуба, его так сильно затрясло, что пришлось остановиться.              У него все еще стоял. Это сводило с ума и причиняло боль. И он не мог перестать думать о члене Нила внутри, движущемся, плавно скользящим. Нил бы позаботился о том, чтобы ему было приятно, он был старательным учеником, его кривая обучения была круче, чем Эндрю изначально думал, он следовал инструкциям. Он бы слушал и действовал.              Но, по правде говоря, Эндрю не знал, как это может быть приятно. Никто никогда не давал ему возможности или выбора узнать. Использовать и отбросить, — это все, на что он был годен.              Он доверял Нилу всецело, безоговорочно, чтобы знать, что тот не притворялся, находясь на принимающей стороне, его мышцы напрягались от удовольствия, голова откидывалась назад и глаза закрывались. Он знал, что стоны, которые издавал Нил, были не ради Эндрю; они вырывались совершенно непроизвольно, просто небольшими обрывками истины, слетавшими с губ.              Вот как может быть? Это оставалось загадкой.              Как такой человек, как Нил, мог отдать себя на милость Эндрю и получать удовольствие?              Как член Эндрю, входящий в место, не созданное для принятия члена по всем закономерностям, мог дарить удовольствие?              Эндрю гневно застонал и агрессивно отстегнул ремень безопасности. Он пересел на место, где всегда сидел Нил. Эндрю бесчисленное количество раз стоял на коленях между его сильных бедер перед этим сиденьем, когда они были в одной из своих импровизированных поездок, и ему был необходим перерыв от нахождения за рулем. Или когда они возвращались из «Райских Сумерек», и ни один из них не чувствовал достаточной безопасности для интима в спальне прямо рядом с другими.              Он расстегнул джинсы и потянулся к своему члену.              Это жгло, но он проигнорировал это.              Он подумал о голубых глазах Нила, смотревших на него снизу вверх с пола, где он стоял на коленях, отчасти с обожанием, отчасти с озорством, и Эндрю сильнее обхватил свой член. Он закрыл глаза, чтобы представить ощущение бархатного языка Нила и влажного тепла его рта. Он подался бедрами к руке, представив, как вдалбливается в узкую задницу Нила. Но когда Эндрю переключился на другую сцену, где он прижат спиной к матрасу, а Нил возвышался над ним с головкой члена, вдавливающейся в него, он в ужасе убрал руку.              Он потянул за дверную ручку, распахнул дверь ногой и вывалился наружу, застегивая молнию.              Вспышки, сбивающие с толку всплески цвета и воспоминаний атаковали Эндрю — руки, удерживающие его, не выпускающие, слова, унижение. Клюшка, рассекающая воздух и встречающаяся с головой его приемного брата, лицо Кевина в дверном проеме. Кевин. Кевин. Кевин. Ложь Кевина, зеленые глаза Кевина, умоляющие Эндрю позволить ему дышать, рот Кевина, бесполезно открывающийся и закрывающийся. Другие Лисы, кричащие наперебой вокруг них. Кевин, много лет назад, когда они только что встретились, слабый, жалкий, оболочка человека. Данные обещания, заключенные сделки. И снова боль. Нил. Всегда Нил. Исключение из правил. Головоломка, возникшая из ниоткуда. «Я не математическая задачка», — сказал он в истинной манере Нила, и Эндрю, не то чтобы застрахованный от достойного вызова, ответивший: «Я все равно тебя разгадаю».              Эндрю уже разгадал? Разумеется, нет. Реакция Нила на его просьбу ранее была настолько неожиданной, хотя и не должна была быть, что это только доказывало, насколько глубока тайна Нила. Много лет назад он дал Эндрю слово. «Я не буду таким, как они. Я не дам тебе позволять мне». Как он мог до сих пор держать его?              Согласие. Уважение. С хуя ли вообще Эндрю захотел, чтобы Нил его трахнул? Он что, настолько в беспорядке? Он хотел этого по всем неверным причинам. Но он также хотел этого по правильным. Потому что Нил был тем, что правильно. Нил. Навсегда Нил. Тело Нила, руки, губы и мускулы Нила, его глаза и спутанные кудри. Его смех, когда они были только вдвоем, и его смех, когда он находился в окружении своей команды.              Эндрю схватил себя за волосы у корней и сжал кулаки, чтобы почувствовать боль, которую мог контролировать. Боль, с которой он был себе хозяином. Он потянул, почти желая вырвать пряди. Затем ударил кулаком в боковое зеркало. Костяшки вспыхнули огнем, пронзившим руку, от запястья к плечу. Сука! Больно пиздец. Хорошо. Хорошо. Идеально. Жалко. Легче. Временно.              Все всегда было просто временным.              Эндрю съехал по борту машины и подтянул колени к груди. Он обхватил голову руками.              Трудно было сказать, сколько минут он провел так. Внезапно в кармане завибрировал телефон. Это был Нил. Он инстинктивно понял, как много лет назад, когда Нил позвонил ему в первый раз. «Однажды ты не убежишь. Ты вспомнишь о моем обещании и позвонишь.» И беглец позвонил. Вместо того, чтобы сбежать, он позвонил. И Эндрю развернул машину.              — Где ты?              — Неважно.              — Я приду тебя забрать.              — Машина у меня, — указал Эндрю со вздохом.              — Я знаю, и у меня есть ноги. Просто скажи мне, где ты.              — За пределами Колумбии. С шоссе I 77, после гольф-клуба.              Вздох Нила с другого конца провода послал холодный укол в сердце Эндрю. Нил был обеспокоен. Искренне, глубоко обеспокоен.              — Оставайся на месте. Я иду.              — Не будь идиотом.              — Я всегда буду идиотом. Тебе уже пора бы привыкнуть.              Эндрю посмотрел в небо.              — Останешься на телефоне?              — Могу. Только дай мне взять наушники.              Эндрю тихонько хмыкнул себе под нос и закрыл глаза, его голова все еще была откинута назад, горло вытянуто в прямую линию. Он прислушался к шороху Нила, шаркающего на том конце провода, затем услышал какой-то электрический шум, который, вероятно, означал, что Нил изо всех сил пытался правильно вставить наушники. И затем ничего. Целых три секунды. Эндрю перестал дышать.              — Слышишь меня? — спросил Нил, пробиваясь сквозь необъятность тишины внутри Эндрю и вокруг.              Эндрю вздохнул.              — Я слышу тебя, наркоман.              — Оставайся на месте.              — Да.              Нил издал тихий звук в знак подтверждения, и Эндрю услышал его в тот момент, когда он побежал. Он услышал, как ноги Нила мягко ударились о цемент, сопровождаемые ровным дыханием. Затем он услышал, как дыхание участилось, когда Нил ускорил темп и заставил себя бежать быстрее. Никто из них не повесил трубку.              — Расскажи мне что-нибудь, — задыхаясь сказал Нил после нескольких минут молчания. Его слова звучали в ритм бегу.              — Что ты хочешь услышать?              — Все, что ты готов мне рассказать. Не обязательно что-то значимое.              Эндрю задумался. Он мог выбрать какой-нибудь обыденный факт или немного незначительных мелочей о себе, которые все еще не раскрыл. Он мог рассказать, что впервые закурил в возрасте девяти лет и что он останавливался на улице и нюхал цветы, когда был маленьким. Или он мог подробно описать неприятный запах и грубую текстуру мыла, которое выдавали в колонии. В конце концов, не было темы более очевидной, чем та, которая его мучила.              — Впервые я увидел Кевина в живую, когда он пришел посмотреть, как я играю. Он хотел завербовать меня в Воронов. Мой тренер заставил меня остаться после тренировки, чтобы я мог показать Кевину, на что способен.              В ответ Эндрю услышал только прерывистое дыхание Нила.              — Они с Рико хотели меня, а я им отказал. Кевин думал, что его появление убедит меня и закрепит сделку. Вместо этого я выбесил его, решив не подыгрывать. Я сыграл в своей худшей манере, забив еще больший хуй, чем обычно.              Нил рассмеялся.              — Уверен, что так и было. И не сомневаюсь, как это воспринял Кевин.              — Он сказал мне, что разочарован во мне.              — Он исходил на говно?              Эндрю фыркнул.              — Не больше, чем за последние четыре года, — заверил он Нила, от чего Нил рассмеялся еще громче, а затем закашлялся. — Сосредоточься на беге, наркоман. Не убейся.              — Хорошая идея.              Эндрю спросил:              — Сколько тебе осталось?              — Три минуты, максимум.              Эндрю кивнул и подождал.              Он понял, что Нил близко, когда его дыхание замедлилось. Когда он поднял глаза, Нил завернул за угол и улыбнулся. Он выглядел ужасно — его грудь тяжело вздымалась, а футболка была в пятнах пота, и он, по-видимому, выбрал короткий путь через грязную местность, потому что его кроссовки были перепачканы.              Они оба одновременно прервали звонок, захлопнув телефоны с громким щелчком.              Встав перед Эндрю, Нил вытащил из своих баскетбольных шорт плоскую фляжку.              — Где ты это нашел? — спросил Эндрю.              Нил сел рядом с Эндрю, прислонившись к Мазерати.              — В ящике на кухне. Я наполнил ее твоим любимым виски, — он протянул фляжку Эндрю.              Но Эндрю покачал головой.              Нил кивнул и убрал фляжку обратно.              — Я не хотел отказывать тебе так резко, — признался он.              Эндрю покачал головой.              — Ты был прав, отказав мне.              — Я мог бы сделать это мягче.              — Мне не стоило давить на тебя.              Нил выдохнул и повернул голову.              — Я хочу тебя, Эндрю, правда хочу. Когда ты будешь готов. Ты единственный человек, с которым я когда-либо чувствовал себя так, и это включает в себя доставлять тебе удовольствие любым способом, в любом виде или форме.              Слышать это было немного слишком. И молчание было единственным ответом на открытое признание Нила.              К счастью, Нил сменил тему.              — Ты же знаешь, что я тоже буду скучать по нему, да? То есть, я ненавижу это признавать, но это так.              — Я не уверен, что это все, — ответил Эндрю, подбирая в уме нужные слова. — Это больше похоже на то, как будто едешь на велосипеде со снятыми дополнительными колесами.              — Когда ушли девочки, я чувствовал, что оторвали часть меня. А теперь уходят и Мэтт с Кевином. Через год настанет твоя очередь заканчивать универ, — Нил закрыл рот, и Эндрю наблюдал, как его кадык дернулся, когда он сглотнул.              — Мы разберемся с этим, когда придет время, — Эндрю протянул руку, проведя по изгибу шеи Нила.              — Я знаю, — согласился Нил. — Я пытаюсь донести, что мне было больно смотреть, как уходят девочки, а у меня не было такой глубокой истории с ними, как у тебя с Кевином.              Эндрю сжал шею Нила в знак признательности. Быть понятым и принятым было сродни дару. — Давай возвращаться, — предложил он.              — Да.              Эндрю отвез их обратно в дом, и они готовились ко сну, выпив по чашке чая на диване, пока по телевизору крутили глупый повтор ситкома из 90-х. Постепенно Эндрю пришел в себя, вернувшись в свой разум и настоящее. Присутствие Нила рядом с ним, как всегда, заземляло. Поначалу он сидел в нескольких сантиметрах от Нила, но по мере того, как звучала одна глупая шутка за другой, не достаточно устаревшие, исходившие от актеров на экране, он приближался все ближе и ближе, пока, наконец, они не сидели практически друг на друге.              Не смущаясь, Эндрю положил голову на плечо Нила, чувствуя, как Нил вдыхает воздух сквозь зубы и напрягается на мгновение, прежде чем расслабиться и спросить:              — Можно мне коснуться твоих волос?              — Да, — сказал Эндрю. Его глаза уже были закрыты.              Неторопливо Нил провел рукой по волосам Эндрю, почесывая ему голову успокаивающими движениями, потирая и надавливая то тут, то там. Это было похоже на, ну, массаж. Эндрю поддался этому ощущению и задремал.              Некоторое время спустя его разбудил особенно громкий взрыв смеха по ту сторону экрана. Рука Нила все еще была в его волосах, пальцы перебирали пряди. Он поднял глаза и прохрипел:              — В постель.              Нил кивнул, выключил телевизор и первым поднялся по лестнице. Они разделись в тишине. Когда дело дошло до боксеров Эндрю, он заколебался. Сможет ли он это сделать? Он никогда раньше не спал полностью голым рядом с кем-то. В конце концов он встретился взглядом с Нилом и медленно стянул предмет одежды. Он шагнул, оставив их на полу и скользнул под одеяло в постель. В этом жесте не было ничего сексуального, просто глубокая интимность самого уязвимого вида, известного Эндрю. Он был голым. Открытым. Отдавшимся на милость другому человеку.              Он не боялся.              Нил улыбнулся и повторил действия Эндрю без тени сомнения в глазах. Когда он лег рядом с Эндрю, Эндрю прижал его к груди, и они уснули, разделив одну подушку, лицом к лицу.              Его сны были безобидными, обыденными, ничего примечательного, что стоило бы упоминания. Пока в его сознании не раздался крик, похожий на вопль банши, резкий и отчаянный. Он огляделся во сне в поисках источника звука, но не смог его найти, хотя шум продолжался. Он резко оказался снова в общежитии, но там никого не было. Каждый его шаг отдавался эхом в пустоте. Он собирался свернуть в коридор, когда вышел Кевин, его лицо было бледным и испуганным. — Это Нил, — раздались его слова. — Он отправился туда.              Это Нил.              Он отправился туда.              Эндрю резко проснулся, ожидая, что звук отступит на задворки его сознания. Но он становился громче, резче, захлестывая спальню и наполняя ее тоской, болью и ужасом. Непередаваемым ужасом.              Он посмотрел рядом с собой на кровать и увидел, как Нил мечется, его конечности запутались в одеяле. Выражение его лица было искажено страхом, рот открыт в мольбе прекратить, «Пожалуйста, просто перестань. Нет»              Глаза Нила резко открылись, когда Эндрю положил руку ему на плечо, и было неясно, проснулся он или нет. В любом случае, он посмотрел на себя и прошелся руками по каждому участку кожи, ощупывая и исследуя. Затем он закричал. Пронзительно, когда его рука сжала пару аккуратно вычерченных шрамов, где Рико порезал ему бок.              — Нил, — прорычал Эндрю. — Посмотри на меня!              Сначала Нил не смотрел. Он продолжал ощупывать собственную кожу, и его крик превратился в изнуренные болезненные всхлипы.              — Нил, — повторил Эндрю. Он обхватил лицо Нила руками, и, наконец, его взгляд обрел сознание. — Повторяй за мной, — выдавил Эндрю, его глаза внезапно обожгло слезами. Он не моргал, отказываясь давать им волю.       — Нил, повторяй за мной. Я Нил.              — Я Нил.              — Десятый номер, стартовый нападающий Лисов.              — Десятый номер, стартовый нападающий Лисов.              — Чемпион НССА и капитан.              — Чемпион НССА и капитан.              — И я в безопасности. В Колумбии. С Эндрю.              Нил закашлялся, но все же выдавил:              — И я в безопасности. В Колумбии. С Эндрю.              Это стало слишком, и Эндрю закрыл глаза. Скопившиеся слезы, прорвали плотину и потекли вниз. Он не вытирал их, больше сосредоточившись на том, чтобы держать руки на лице Нила. Это заняло некоторое время, но затем он увидел это, момент, когда Нил поверил в то, что продекламировал.              — Ты плачешь, — сказал Нил, когда его взгляд полностью сфокусировался.              И это было самое глупое, что он мог сказать. Поэтому Эндрю улыбнулся, слабой, дрожащей улыбкой. Они были в норме. У них всегда все будет хорошо. Вместе они всегда будут в порядке, что бы ни случилось.              — Расскажешь кому-нибудь, и я позабочусь, чтобы тебе никто не поверил, — пригрозил он.              Нил с любовью смахнул его слезы большими пальцами.              — Зачем мне кому-то рассказывать?              Эндрю фыркнул, но принял напористость Нила. К тому же, не так уж много он мог сделать. Слезы стекали по щекам, он не мог их сдержать, гравитация была настоящей сукой. Видеть Нила, скорчившегося от страха, тянущего за одежду и лихорадочно ищущего на теле открытые раны и кровь, стало последней каплей. Эндрю никогда не плакал, особенно из-за того, что с ним происходило, это было бесполезно. Пустой тратой энергии. Но, похоже, его слабостью был Нил. Всегда Нил.              Он оттолкнул руки Нила, скривив губы, и яростно вытер остатки слез.              — Тебе что-нибудь нужно? — спросил он. — Воды? Поесть? Выпить?              Нил покачал головой.              — У меня есть все, что мне нужно, — ответ звучал искренне, но, похоже, здесь было что-то еще.              — Скажи мне, — настаивал Эндрю.              Нил на мгновение закусил губу.              — Можно мне тебя обнять?              И разве это не было опасным вопросом? Немедленный ответ был «нет»! но он подавил его, так как это казалось чисто инстинктивным. А иногда инстинкты были гнилыми. Или устаревшими. Он закрыл глаза, вдохнул через нос.              — Да. Но не сзади, — он выдохнул и открыл глаза.              Со вздохом облегчения Нил кивнул, его лицо озарилось и просияло. Никогда он не отрицал границ Эндрю. Он придвинулся ближе, пока они не оказались грудью к груди, как и несколько часов назад. Он поднял одну руку и позволил ей зависнуть над телом Эндрю.              — Да или нет?              Эндрю потянул его руку и опустил ее так, чтобы она легла на талию.              — Да. Не сжимай слишком сильно. Можешь коснуться моей спины, — когда Нил выполнил данные указания, невозможно было скрыть, как тело Эндрю обмякло в объятиях. — Я хочу скоро кое-куда тебя отвезти.              — Куда? — задал Нил вопрос ему в волосы.              — В старшую школу Мейкона.              Нил отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть на него.              — Где ты учился?              — Да.              — Я в деле. Что угодно.              Эндрю положил голову на грудь Нила и прижал палец к засосу у соска, который оставил ему накануне в душевой в Эверморе. Он закрыл глаза.              Что угодно.              Эндрю проснулся на следующее утро от того, что Нил сидел и вытягивал руки над головой. Нил улыбнулся, оглянувшись через плечо.              — Мне просто нужно пробежаться. Обещаю, я возьму с собой телефон. Спи.              Эндрю издал возмущенный звук.              — Ты меня разбудил. Я уже проснулся, — он тоже сел и впился пальцами в шею Нила, заявляя о своей внезапной потребности в близости. — Отложи пробежку, и я сделаю так, чтобы тебе было хорошо.              Обещание стоило того, чтобы услышать беззаботный смех Нила. Он снова плюхнулся на кровать и позволил Эндрю усадить себя в удобное положение.              — Я отложу пробежку, — затаив дыхание, сказал Нил после того, как Эндрю размашисто провел языком по его шее, переходя к губам.              — Прекрати болтать, — выдохнул Эндрю в открытый рот Нила. Он не мог забыть, как Нил проявил величайшее уважение к его границам, даже несмотря на то, что сам Эндрю отбросил их куда подальше, и он хотел убедиться, что Нил знает, что это не что-то незначительное. Он убеждался, что говорил «спасибо» каждым прикосновением губ к коже Нила, «останься» – каждым легким покусыванием и «я твой», когда глубоко взял член Нила в глотку и начал сглатывать вокруг головки.              Через час Нил отправился на пробежку, не сходив в душ. Он просто схватил свою футболку с пола, чтобы вытереть сперму Эндрю с живота, как животное, которым он и был, прежде чем побрести к шкафу за чистой. Эндрю наблюдал, как он влез в пару старых беговых штанов.              — Не потеряйся, — крикнул ему вслед Эндрю, когда Нил вышел из спальни. — Я за тобой не поеду.              — Понял, — со смехом выкрикнул Нил в ответ.              Эндрю еще немного повалялся в постели, наслаждаясь отголосками своего оргазма и вспоминая стоны удовольствия, которые Нил издавал в пылу момента. В конце концов он скатился с кровати и присел, чтобы достать телефон из штанов. От Нила пришло сообщение: «Видишь, я взял с собой телефон, как хороший мальчик», и Эндрю закатил глаза, чувствуя, как вытягиваются уголки губ. Также было с десяток пропущенных звонков — все от Кевина.              Одевшись и спустившись на кухню, Эндрю поставил тосты в духовку и перезвонил Кевину.              Ответ пришел не сразу. Вероятно, тот все еще спал или переживал глубокое похмелье, или и то, и другое.              — Эндрю? — спросил Кевин вместо приветствия.              — Чего ты хочешь?              — Тебя не было.              Эндрю нахмурился и задумался.              — Что ты имеешь в виду?              Кевин вздохнул.              — Вчера вечером. Ты был там в какой-то момент. Но потом, когда я тебя искал, тебя не было.              — Чего ты хотел?              — Мы не общались с тех пор, как я объявил, что переезжаю в Сиэтл.              — Мы давно не общаемся, Кевин, — заметил Эндрю. Он открыл духовку и вытащил хрустящие золотистые тосты, обжигая кончики пальцев. Он бросил их на тарелку на столешнице и выключил духовку.              Кевин рассмеялся на другом конце провода, тихо, неуверенно, пробрав Эндрю до костей.              — Может, я скучаю по общению с тобой.              Но общались ли они когда-нибудь на самом деле? Эндрю не мог точно классифицировать свои медикаментозные тирады и приступы фрустрации Кевина как общение. Рене права, у них была связь, но она не основывалась на словах. Он посмотрел на тосты и на мгновение отвлекся от того, что планировал с ними сделать.              На долгое молчание Эндрю Кевин добавил:              — Я просто хочу знать, где мы находимся.              Эндрю оторвал взгляд от тостов, глядя в окно.              — Где мы всегда стояли.              Нервный смешок достиг ушей Эндрю.              — Это не очень-то утешает, — сказал Кевин.              — С чего бы тебе хотеть утешения? — наконец, Эндрю вскочил на ноги. Он подошел к холодильнику и достал пакет молока, три яйца и пачку масла. Он не был до конца уверен, что хоть что-то из этого все еще пригодно.              — Я не хочу. Но Эндрю, мы были близки.              — А разве были?              — Да. Ты заботился о моей руке. Ты защищал меня. Ты толкал меня, когда я был готов лечь и сдаться. Ты никогда не обнимал меня, но обращался со мной как с человеком. С человеком с ужасным прошлым, но не как с человеком, которого оно бы определяло.              — Я был мудаком по отношению к тебе.              Кевин рассмеялся.              — Да. И это ощущалось самым реальным из всего, что когда-либо было у меня с другими людьми.              Эндрю зажал телефон между ухом и плечом, потому что ему нужны были обе руки, чтобы схватить миску для теста с верхней полки в шкафу рядом с холодильником. Поставив ее на столешницу, он смешал молоко (предварительно понюхав его и посчитав, что оно нормальное) и яйца. Он схватил сахарницу с дозатором, которую когда-то стащил из случайной закусочной много лет назад, и добавил в смесь щедрую порцию.              — Ты тоже казался реальным для меня, — ответил он.              — Да. Думаю, так и было.              Тосты остыли, и Эндрю бросил их в миску на несколько секунд, чтобы дать им пропитаться. Он присел, достав сковороду из шкафа рядом с духовкой, затем бросил на нее кусок масла и поставил на одну из нагревшихся конфорок. Как только сковорода накалилась и масло растаяло, Эндрю положил туда пропитавшиеся тосты.              — Ты изменился, — тихо сказал Кевин, и Эндрю ощетинился. — И не только потому, что ты слез с таблеток.              Была одна главная причина, по которой он изменился, и на мгновение Эндрю возненавидел Кевина за то, что тот сказал это. Из уст человека, который когда-то заявил, что быть гетеросексуалом проще и безопаснее, это было оскорблением. Однако Кевин ничего не сказал.              Вздох прервал размышления Эндрю, и он легко мог представить, как Кевин в смятении провел рукой по волосам.              — Я думаю, что всего лишь хочу сказать, что все, что ты для меня сделал, я не воспринимаю как должное.              Сейчас должен был быть момент, когда Эндрю ответил бы взаимностью, сказав Кевину, что тот выполнил свою часть сделки, но что-то его удержало. Гордость? Горечь? Остывшее, мертвое сердце в груди?              — Ладно, — неуклюже сказал он вместо этого. Он расскажет ему позже. — Слушай. Мне нужно идти. Нил скоро вернется, и мы сядем заниматься, — в понедельник у них были годовые экзамены, и Эндрю еще не открыл ни одного учебника.              — То же самое, — согласился Кевин. И повесил трубку.              Эндрю захлопнул телефон и убрал его в карман. Он перевернул тост на сковороде, любуясь золотистой корочкой с толстым слоем сахара. Карамелизированные гренки он готовил не так часто, хотя это было вкусно и просто.              Как раз когда он выключил плиту и выложил гренки на тарелку, открылась входная дверь, и Нил ввалился в кухню. Он ухмылялся, словно сделал что-то, чего не должен был, морща уголки глаз и обнажая зубы.              — Что ты сделал? — спросил Эндрю, вскинув брови.              — Я, возможно, вернулся в тот Starbucks, чтобы вручить девушке и ее брату два билета на выпускной Кевина.              — Он убьет тебя.              Нил рассмеялся.              — У него больше нет надо мной власти. Пускай попробует, — он снова ушел, собираясь запрыгнуть в душ, унося с собой смех наверх по лестнице.              ***              Две недели спустя, когда все экзамены были уже позади, Эндрю смотрел на себя в ванной общежития, занимаясь сборами. Он отказался выкладываться по полной, выбрав вместо этого черные джинсы и простую рубашку. Его повязки были надежно закреплены под рукавами, принося немного комфорта. Нил стоял рядом с ним, втискивая задницу в пару серых брюк, и Эндрю с радостью бы отымел эту задницу, если бы не тот факт, что они опаздывали.              Их ждал выпускной.              Кевин носился по общежитию пару часов назад, искал каждую деталь своего недавно купленного костюма, начищал ботинки и сражался с галстуком. Эндрю дал ему по рукам и завязал узел сам с хмурым видом. Кевин дал по рукам Эндрю в ответ, как только тот закончил.              Показав ему фак, Эндрю вернулся к Нилу и своей кружке кофе.              Кевин коротко попрощался и сказал «увидимся позже», прежде чем отправиться к отцу.              — Насколько тепло на улице? — вслух поинтересовался Нил, обращаясь не то чтобы к Эндрю.              — Тепло. Сейчас июнь, — тем не менее ответил Эндрю.              — То есть без длинных рукавов? — добавил Нил. Он ответил на свой собственный вопрос, надев темно-синюю рубашку с короткими рукавами. Он завершил образ своими собственными повязками на предплечьях.              Через десять минут они вышли из двери, где столкнулись с Лорелеей и Райли у лифта.              — Нехорошо опаздывать на выпускной своих сокомандников, — прокомментировал Нил с озорной ухмылкой.              — Кто бы говорил, капитан, — парировала Райли, подмигнув.              На церемонии собралось безумное количество людей, и Эндрю не сомневался, почему так произошло. Бывший любимчик Пальметто, их королева и спаситель, заканчивал учебу, и все хотели увидеть его в последний раз, наслаждаясь тем фактом, что они могли рассказать своим детям, что были там в тот день, когда Кевин Дэй получал свой диплом и отправлялся в большой мир, навстречу еще более грандиозным свершениям.              Глаза Нила метались повсюду, затем он повернулся и прошептал Эндрю:              — Сейчас вернусь. Они здесь.              Бариста, которая несколько месяцев назад угостила Нила бесплатным кофе, оказалась совсем не такой, какой Эндрю ее представлял. Она была панком, по-другому и не скажешь. На ней были потертые джинсы с цепочкой, свисающей с поясной петли, исчезая в ближайшем кармане, а также тяжелые ботинки. Ее топ был с пряжками и дырками, и выдавал несомненное наличие пирсинга сосков, а в ушах висело несколько сережек-колец. У нее также было несколько пирсингов на лице. Эндрю задавался вопросом, разрешено ли ей появляться в таком виде на работе.              Рядом стоял, по-видимому, ее брат. Он выглядел, за неимением лучшего слова, нормисом. Никакого пирсинга, никаких сережек, никаких порванных деталей одежды или ботинок, способных нанести непоправимый ущерб. Ему было около двадцати, возможно, даже тридцати, и, казалось, он наслаждался возвращением в кампус. Почему? Эндрю не мог понять.              Нил подошел к ним, и брат девушки тут же покраснел. Они поговорили с минуту, пока Нил не извинился и не вернулся к Эндрю. Вместе они заняли свои места среди других Лисов. Ваймак сиял, не только как тренер Кевина, но и как его гордый отец.              Мэтт вышел на сцену первым, его улыбка была шире, чем когда-либо видел Эндрю, а через два места Дэн вскочила на ноги и присвистнула. Нил рассмеялся над ее энтузиазмом и присоединился к ней. Эндрю не хотел участвовать в этих странностях. С другой стороны, он встал и захлопал, когда настала очередь Кевина перекинуть кисточку с одной стороны шапки на другую. Посмотрев в сторону, Эндрю показалось, что он увидел слезы в глазах Ваймака.              Прошло некоторое время, прежде чем Кевин добрался до своей команды. К нему подходили справа и слева, все требовали уделить немного времени, автограф или рукопожатие. Его улыбка была вежливой все это время, черты лица ни разу не выдали раздражения или нетерпения.              Медленно Нил пробирался сквозь толпу, ведя за собой бариста и ее брата, и Эндрю наблюдал, как идеальное выражение лица Кевина помрачнело. Всего на мгновение, а после Кевин продолжил разговор с тремя.              В конце концов, Нил отпустил Кевина и неторопливо вернулся к Эндрю.              — Моя работа здесь окончена, — объявил он с удовольствием.              Эндрю не успел возразить, как Дэн шагнула к Нилу. На ней был красный сарафан и сандалии, в тон помаде, и она крепко обняла Нила.              — Спасибо, — прошептала она.              Нил вырвался из ее объятий, собираясь задать вопрос, нахмурившись.              — Он сказал мне, что именно ты придал ему смелости поделиться со мной, — Дэн молча смотрела в глаза Нилу, пока он не понял. Что бы там ни было.              Когда до Нила дошло, он распахнул глаза и широко ухмыльнулся, обнажив зубы.              — О, вау. Это действительно здорово.              — Да, так что спасибо.              Нил прикусил губу.              — Ты не злишься на него?              Дэн рассмеялась.              — С чего бы мне злиться? Я им чертовски горжусь. К тому же, у меня были подозрения.              — Правда были?              — Мальчик не очень-то скрытен, когда дело касается блуждающих взглядов. Я ждала, что он мне скажет, — она в последний раз обняла Нила, прежде чем повернуться к Эндрю. — Я рада, что у него есть ты, — сказала она, очевидно имея в виду Нила. Она покинула их, ловко избежав реакции Эндрю.              — О чем она? — спросил Эндрю Нила после.              — Расскажу позже.              — Расскажи сейчас. Это о Бойде?              — Да?              — Что он тебе сказал?              Нил снова закусил губу и потер край повязки.              — Помнишь, в тот день я говорил с Мэттом о нас с тобой? Ну, он поделился кое-чем в ответ.              — Чем именно? — надавил Эндрю, приподняв бровь. Когда Нил не ответил, он добавил:              — По-моему это честно, что я должен знать, ведь он практически в курсе даты и времени, когда я трахнул тебя впервые?              Нил покраснел, и это было слишком хорошо.              — Да. Да. Ладно. Но ни слова.              — Клянусь жизнью.              — Не говори так, — отрезал Нил. — Никогда так не говори. Ладно, Мэтт как бы сказал мне, что он бисексуал.              Эндрю подождал, что последует дальше, но понял, что ничего.              — И это все? Весь великий секрет? — это не было тайной. Дэн была права — Мэтт не был осторожен с тем, куда смотрел.              — В любом случае. Она пригласила нас провести пару недель на пляже, прежде чем Мэтту придется переехать в Сиэтл. Я уже сказал «да».              Пляж. Это звучало как ужасная идея, и не потому, что Эндрю ненавидел песок или воду. Он бросил на Нила многозначительный взгляд.              — Все в порядке. Все будет в порядке, — попытался заверить его Нил.              — Если ты так говоришь.