Цель – вечность [The Destination Was Always Forever]

      Когда Эндрю проснулся на следующее утро, Нила не было рядом. Его сердце упало, но он усилием воли заставил его подняться обратно. Если Нил захотел уйти, это был его выбор. К тому же, может, он просто отправился на утреннюю пробежку? Или, может, он был уже на кухне возле кофемашины?              Мрачные мысли терзали его и не давали покоя. Он закрыл глаза и сомкнул челюсти, стиснув зубы. С каких это пор он позволял эмоциям прорываться? Когда он успел открыть дверь для подобного бреда?              Был риск, что Нил покинул его. Просто встал и ушел. Это было маловероятно, но вполне возможно. Эндрю сказал «нет». Нет. И он видел выражение страха и ужаса в глазах Нила, а затем боль, когда велел ему оставить его в покое. В его памяти все еще была запечатлена маленькая фигура Нила на диване, когда он вернулся два часа спустя.              Эндрю понимал, что с ним непросто. Он знал, что был отвратительным человеком, угрозой даже в хорошие дни, монстром по всем канонам, тем, к кому никто никогда не захочет приближаться. И он привык быть равнодушным к этому факту. Почему, блядь, ну почему появился Нил? И как вообще дерзкому нападающему удалось проникнуть в его крепость, да так, что Эндрю позволил ему отсосать себе?              Никто, абсолютно никто никогда не имел разрешения приближаться к его члену. Тем более ртом. Руки Нила его вполне устраивали уже долгое время. Так зачем же Эндрю хотеть большего? Он что, правда стал таким жадным?              Бывшие абьюзеры Эндрю никогда не обращали особого внимания на его член, предпочитая вместо этого пользоваться только задницей, но некоторые настаивали на том, чтобы довести его до кульминации во время изнасилования, просто чтобы показать ему, какой он фрик, как ему нравится, когда берут силой. Это было мерзко. Это так долго превращало его мысли в полный беспорядок. Подстрекало его использовать собственные ножи, чтобы резать кожу, просто чтобы вытерпеть пребывание в своем теле. В этом отношении Дрейк был худшим.              Но Нил не был одним из них.              Нил спросил, подождал, спросил еще раз, и только когда Эндрю дал свое явное «да», он упал на колени. Его глаза были голубыми, такими ярко-голубыми и преданными. И он остановился в тот момент, когда «да» Эндрю сменилось на «нет».              Нил не был одним из них и никогда не станет.              Нил был не из той породы. Эндрю мог видеть это каждый день по его открытому выражению лица, чувствовать это в нерешительности прикоснуться, слышать – в его легких вздохах удовлетворения, когда он получал не слишком много.              Нил был тем самым. Исключением. Тем, кто был способен бросить вызов всем трудностям. Тем, кого выбрало сердце Эндрю.              Он был так же ментально разъебан, как и Эндрю. Да, по-разному, но искренне и совершенно. Именно это заставило Эндрю сначала не доверять ему, а затем довериться каждой клеточкой тела.              Тогда почему, почему, ну почему он сказал «нет»? Почему его разум не позволил ему получить то единственное, чего он хотел? Почему губы Нила на его коже, влажность, жар, этот проклятый отсос стали слишком? Он так сильно этого хотел, так долго фантазировал об этом. Шаг за шагом он сносил часть стен, чтобы подпустить Нила так близко. Что пошло не так?              Разумеется, он знал в точности, что именно пошло не так. Он закрыл глаза на несколько секунд. Ему не следовало этого делать. Ему нужно было все время пристально следить за Нилом. Вот только было настолько приятно, удовольствие было таким сильным, что его веки опустились сами собой. А в темноте набросились монстры.              Раньше он тоже закрывал глаза. Сбегая, молясь, надеясь, сдаваясь, желая оказаться в объятиях смерти.              Удовольствие сменилось болью за те несколько секунд, когда губы Нила были на его члене. Нил исчез. Его губы пропали. А Эндрю чувствовал только стыд. Стыд, что его телу нравилось и оно реагировало на стимуляцию, которая внезапно перестала быть дружелюбной.              Стыд возвращался и сейчас. Эндрю сел на кровати, его тело напряглось и вздрогнуло, и он отчаянно хотел, чтобы это чувство исчезло. Не было ничего постыдного в том, чтобы хотеть рот Нила и наслаждаться его губами. Нил сделал это, потому что хотел. Нил не торопился и слушал инструкции Эндрю с почти армейской дисциплиной.              Так что нет, нет, нет, нет, стыд не был желанным чувством.              Эндрю агрессивно встал с кровати и стал натягивать повязки. Он мельком взглянул на шрамы на коже, побелевшие и аккуратные. Его лезвия долгое время были единственным спасением. Только не снова. Он надел носки и распахнул дверь спальни.              Аромат завтрака застал его врасплох.              В вихре своего разума он забыл о том, что Нил ушел недалеко.              Он подошел к лестнице и медленно спустился. Запах бекона стал более настойчивым, почти домашним. Его это не беспокоило. Наоборот. Это наполняло его чем-то вроде тепла. Тьма рассеивалась. На кухне Нил наклонился и искал тарелки в шкафу под столешницей. Он не услышал, как вошел Эндрю, и Эндрю позволил себе на мгновение взглянуть на парня. На Ниле была вчерашняя футболка и только нижнее белье.              Эндрю не мог не пялиться на его бедра. Мускулы, тонкое напыление волосков, намек на старый укус от зубов Эндрю, когда он слишком увлекся.       — Нил, — сказал он, как только интенсивность взгляда стала слишком подавляющей.              Нил мгновенно развернулся и улыбнулся своей сверкающей улыбкой. Эту улыбку Эндрю видел только тогда, когда они оставались наедине.              У Нила в арсенале было много улыбок. Его улыбка, готовая к съемкам интервью после игры, его хитрые улыбки, когда он раздирает словесно репортеров на части, его снисходительные улыбки, когда кто-то из их сокомандников буйствовал, на что ему было плевать, но он не хотел быть грубым. Насмешливая улыбка, которую он приберегал для случаев, когда Кевин был надоедливым, избалованным экси-придурком. Улыбка, которую он носил на протяжении всех игр, гордая и сияющая, даже когда они отставали по очкам.              Эндрю подошел к Нилу после того, как тот налил ему чашку кофе. Он принял ее, резко кивнув, побрел к холодильнику и добавил молока, чтобы кофе приобрел правильный оттенок коричневого. Затем направился к столу.              Несколько мгновений спустя Нил сел за стол напротив него. У него была миска хлопьев, которую он принес с собой.              — Дело было в том, что я что-то сделал? — спросил он, высунув ложку изо рта.              Эндрю покачал головой.              — Значит, в том, что мне нужно было что-то сделать иначе?              Эндрю остался неподвижным. Он не кивнул и не покачал головой. Потому что не знал, мог ли Нил поступить иначе и добиться другого результата. Скорее всего, нет. Нил, казалось, воспринял его молчание именно за то, чем оно и являлось, — нерешительностью и отсутствием опыта в этой области. Ничто не готовило Эндрю к этому.              — Давай прокатимся, — вместо этого сказал Эндрю. Вождение всегда помогало. Фокусировка внимания на дороге, когда Нил сидел рядом с ним, была настолько близкой к терапии, насколько он знал, что может сработать для него. Би бесчисленное количество раз говорила ему, чтобы он использовал этот инструмент чаще.              — Когда демоны постучат в твои двери, — говорила она, — прокатись на своей шикарной машине. И возьми с собой Нила.              Эндрю закрыл глаза, затем открыл их и обнаружил, что Нил смотрит на него с непоколебимым вниманием.              — Ты и я. Прямо сейчас.              — Хорошо, — ответил Нил, всегда стремясь сделать Эндрю счастливым.              Он не заслуживал Нила.              Через десять минут они ушли. Как раз хватило времени допить кофе, доесть хлопья и помыть посуду.              Спустя полчаса езды по межштатной автомагистрали Эндрю резко свернул влево к съезду, на что другие машины просигналили о безрассудном вождении, и заглушил двигатель, когда они припарковались на открытой стоянке для отдыха. Он вышел из машины и направился прямо к торговому автомату, стоящему возле мужского туалета. Он кинул пару монет и получил столько печенья с шоколадной крошкой, сколько было возможно. Он принес свои сокровища обратно к машине, где все еще находился Нил. Они вместе устроились на капоте.              На остановке для отдыха было несколько столов и скамеек для пикника, качели, песочница для детских игр и навес над женским и мужским туалетами. И торговый автомат. Там не было никого, кроме Эндрю и Нила. Сначала они сидели молча, наслаждаясь тишиной. Затем Эндрю сказал:              — Я закрыл глаза.              Нил повернул голову, чтобы посмотреть на него, но ничего не сказал. Вероятно, он знал, что Эндрю продолжит, когда будет готов.              — Я не хотел. Просто было так хорошо. Вот что пошло не так. Это не из-за тебя.              — Если ты не готов, я более чем согласен подождать.              — Я готов, — и он был. Он знал это глубоко внутри. — Я просто не могу допустить эту ошибку снова, — он нахмурился, увидев, как Нил кивнул. — Почему ты этого хочешь?              Ухмылка, которой его одарил Нил, была полна лисьей хитрости.              — Потому что я хочу попробовать тебя на вкус, почувствовать тебя и доставить тебе удовольствие. Всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне, я попадаю в рай. Я тоже хочу привести тебя туда.              — Боже, иногда ты выдаешь такое клише.              Нил толкнул Эндрю плечом в отместку за эти слова, затем взбодрился и скрестил ноги на капоте, положив руки на колени.              — Слушай. У меня никогда такого не было. Я никогда раньше не делал ничего подобного. Но я хочу. Потому что это с тобой.              Потому что это с тобой. Единственная причина, по которой Эндрю тоже этого хотел, заключалась в том, что это было с Нилом. Он вздохнул.       — Хорошо, — он съел последние печенья и выскочил из машины. Эндрю выбросил пустые пакеты в мусорное ведро возле туалета и посмотрел на Нила, когда тот вернулся к машине. — Ладно. Возвращаемся.              — Возвращаемся, — согласился Нил. Он соскользнул с капота и устроился внутри.              Эндрю повернул ключ в замке зажигания, и двигатель взревел. Он выехал со стоянки для отдыха и поехал обратно на бешеной скорости. Примерно на полпути домой слова Нила все еще звучали в его голове, и потребность поразила его, как молния, оставив позади белый шум и дрожь.              Он протянул руку над центральной консолью и прижал ладонь к промежности Нила. Его мягкий член деликатно проступал под слоем ткани, но Эндрю знал, как творить чудеса.              Нил ахнул, его губы приоткрылись, а Эндрю ухмыльнулся. Он нажал сильнее, проделав небольшие круговые движения. Он сжал, когда почувствовал, что у Нила встает.              — Эндрю… что? — задыхаясь, сказал Нил, его бедра начали гнаться за рукой Эндрю, — мы не можем.              — Ты говоришь «нет»? — спросил Эндрю. Он прекратил сжимать.              — Я говорю «да», только… блядь… только не убей нас.              Эндрю цокнул языком.              — Вытащи свой член, — ему было приятно видеть, как быстро Нил поспешил подчиниться, и как только его член освободился от джинсов и нижнего белья, Нил зашипел, вероятно, от контакта открытого воздуха с его раскрасневшейся головкой. Эндрю поднес раскрытую ладонь к губам Нила.              — Оближи.              Нил тщательно облизал. А потом Эндрю усердно работал над ним, пока Нил не кончил ему в ладонь.              Только когда Нил перестал дрожать, Эндрю произнес более тихим голосом:              — Бардачок.              Его рука все еще была испачкана, и вязкая жидкость грозила вылиться сквозь пальцы. Нил открыл бардачок и нашел пачку салфеток. Он вытащил одну и вытер руку Эндрю.              — Это было, — начал бормотать Нил. — Боже. Это было нечто иное.              — Еще бы, ты так много накончал, — согласился Эндрю. — Что тебя так завело?              Когда Эндрю посмотрел в сторону, он заметил покрасневшие щеки Нила.              — Кто угодно мог нас заметить.              — Ага, — сказал Эндрю, забавляясь. Так вот откуда такой трепет. — Я думал, это всё моя рука, но увы-увы.              — Придурок, — игриво сказал Нил. — Разумеется. Все в тебе заставляет меня чувствовать себя так. Ты знаешь это.              Эндрю знал и никогда не переставал удивляться этому.              Нил снова уселся поудобнее и наклонился, чтобы укусить Эндрю за шею.              — Спасибо за это, — прошептал он в чувствительный участок кожи у уголка челюсти Эндрю. Эндрю вздрогнул, но продолжил молча вести машину.              Когда они вернулись в дом, Эндрю был полон уверенности. Он припарковал машину и вышел, захлопнув за собой дверь.              Он бросил ключи на маленький столик у входной двери и вошел в гостиную. Нил последовал за ним, разувшись.              — Ты скажешь мне, когда будешь готов. Я пока могу приготовить ужин.              Эндрю повернулся и посмотрел на Нила. Нил был потрясающе красив, даже несмотря на свою исполосованную шрамами кожу, которая, по мнению некоторых, лишь разрушала его красоту. Его волосы были идеального рыжеватого оттенка и совершенной текстуры, по ним можно было провести рукой. Его глаза были похожи на кристаллы, голубые и пронзительные. И его губы были мягкими-мягкими. Остальные участки его тела, хотя часто были спрятаны под мешковатой одеждой, когда выпадала возможность, являлись столь же идеальными, и все это принадлежало Эндрю.              — Сейчас. Я хочу сделать это сейчас.              — Сейчас? Ты уверен?              Эндрю кивнул и отступил к дивану. Он сел.              — Раздевайся, Джостен. Я хочу увидеть всего тебя.              Нил нахально ухмыльнулся и неторопливо начал раздеваться, обнажая каждую часть своего тела одну за другой. Эндрю смотрел, не комментируя, зная, что его глаза говорят за него. Он вытащил полутвердый член из джинсов и нижнего белья и начал поглаживать его, наблюдая на этим маленьким шоу Нила.              Сняв с себя всю одежду, Нил медленно подошел к Эндрю. Эндрю схватил его за бедра и дернул вперед, так что Нил приземлился ему на колени.              — Так? — спросил Нил.              — Для начала, — сказал Эндрю, прежде чем поцеловать его с мучительным голодом. Нил отдавал столько же, сколько получал, пока Эндрю не почувствовал, что назревает. Нил отодвинулся назад и сел, уместив задницу, на колени Эндрю. С этого положения у него был идеальный доступ к стояку Эндрю.              — Как насчет того, чтобы начать с этого? — Нил осторожно провел пальцем вверх по явно заинтересованному члену Эндрю, пока не достиг головки и не сжал ее в кулаке.              Эндрю сдержал вздох и заставил бедра оставаться совершенно неподвижными. Член Нила был твердым и возбужденным, когда Эндрю осмелился посмотреть вниз, а взгляд — мягким, несмотря на расширенные зрачки.              — Да. Хорошо, — согласился он.              Нил сплюнул себе в ладонь. Это была проигранная битва: оставаться на месте в тот момент, когда Нил начал работать рукой, чередуя медленные и благоговейные движения с резкими и быстрыми.       — Я… я… — попытался сказать Эндрю, почти до боли стиснув зубы, когда его попытка произнести полное предложение обернулась тихим хрипом.              — Чего ты хочешь?              Эндрю смотрел на обнаженное тело Нила, и хотя динамика всего этого – Нил, обнаженный, а сам Эндрю одетый – была хорошо известна и удобна, Эндрю требовалось быть на равных. Он не использовал Нила для собственного удовольствия. В этом они были схожи.              — Я хочу раздеться. Можем сделать паузу?              — Конечно. Нужно, чтобы я?              Эндрю задумался об этом. Его руки чесались сделать это самому, но он медленно кивнул.              Нил был нежен, когда раздевал Эндрю, целуя его и углубляя поцелуи, а затем снова принялся ублажать его руками и дрочить.              — Нил, — пробормотал Эндрю примерно через минуту, его голос был более разбитым, чем ему хотелось бы признавать.              Нил посмотрел на него взглядом, граничащим с обожанием. Он не убрал кулак с члена Эндрю, но остановился.              — Эндрю?              — Говори со мной.              Брови Нила сошлись.              — Что ты хочешь, чтобы я сказал?              — Что угодно из того бреда, который ты обычно несешь, когда я… когда я делаю для тебя… это, — он указал на свой твердый член, все еще удерживаемый в покрытой шрамами руке Нила. Предэякулят вытекал и влажно блестел на пальцах Нила.              Лоб Нила разгладился, а брови расслабились.              — Хочешь, чтобы я рассказал тебе, насколько мне это нравится? Насколько сильно моя рука на твоем члене вызывает трепет по всему телу, аж до самых яиц? Как я мог бы кончить без рук, просто делая это и наблюдая, как ты распадаешься на части? Как я мог бы делать это часами, снова и снова, пока не довел бы тебя до сухого оргазма? — его движения стали резче, влажный звук был грязным и возбуждающим.              — Да, — простонал Эндрю.              Нил продолжал говорить еще минуту, пока Эндрю не остановил его руку, переплетая их пальцы и сказав:              — Все хорошо. Твой рот.              — Да?              — Да.              Эндрю с восторженным вниманием наблюдал, как Нил поднялся с колен и опустился на пол между его раздвинутых ног. Нил спросил, прежде чем плавно и успокаивающе очертить пальцами бедра Эндрю.              — Посмотри на меня, — пробормотал Нил, — Эндрю.              Никто никогда не произносил его имя без настороженности, страха или незаинтересованности, кроме Нила, который говорил его с такой преданностью, что это причиняло боль.              Эндрю смотрел на него и думал:              «Нахуй тебя, и твои дурацкие голубые глаза, и кудри, но только будь ближе, ближе и никогда не отпускай меня».              — Не отводи от меня взгляда, — продолжил Нил тем же раздражающим спокойным тоном.              Эндрю держал глаза открытыми и смотрел на Нила.              — Дай мне руку.              Эндрю не колебался. Он протянул руку, и Нил взял ее. Нил взял ее и приложил к щеке, где шрамы отражали ужас, через который он прошел. И тогда это произошло. Нил медленно моргнул, задавая вопрос. Эндрю кивнул.              — Да.              Следующее, что он осознал, Нил обхватил его член губами и не отпускал, пока Эндрю не превратился в дрожащий беспорядок беззвучных стонов и подогнутых пальцев ног.