Вместе: Время Ворона

От того, что я перестала считать ситуацию с беременностью тупиковой, самочувствие не наладилось от слова совсем. В итоге утро я встречаю в обнимку с унитазом, потому что Олег попытался накормить нас с Шурой сэндвичами с тунцом, моими любимыми. Волков, сидящий рядом, любезно придерживает волосы, хотя меня пока не рвет, но ощущение такое, будто вот-вот желудок выползет через горло, простите за подробности. — Обойдемся без рыбы, — резюмирует Олег, когда я, отдышавшись, ползу к раковине, чтобы умыться холодной водой. Внутренний мир остался при мне, и на том спасибо. — Может, ты хочешь чего-то конкретного? — Сдохнуть, — бормочу я, открывая кран. — Ты не можешь не есть, — говорит Волков. — Подумай. Обязательно подумаю, пока буду тащиться к Тири, а потом к Грому. Первая хочет познакомить меня с каким-то специалистом, который сможет лучше помочь мне с этой беременностью, а второй предлагает устроить экскурсию по злачным местам города. Может быть, удастся что-то выяснить. Подозреваю, майор опасается, что у меня крышу рванет от бездействия. Это недалеко от истины. Все усилия до сих пор не дали результата, чертова Свартжель будто под землю провалилась со своей сворой. Собственно, планы подземных коммуникаций мы уже получили, благодаря Марго, и Олег разрабатывает новые вылазки с обязательным участием Сони. Мы надеемся, что она почует заранее своих сородичей, все-таки туннели — это крайне хреновое место для таких разборок. Для любых разборок. Я спускаюсь вниз, чувствуя себя настоящей развалиной. Токсикоз, общая усталость, отвратительные сны, после которых еще пару часов лежишь, глядя в потолок. Всего слишком много. Если б у нас были хотя бы крошечные подвижки в поисках… Но их нет, а сидеть на месте я не собираюсь. Шура садится за руль, задумчиво смотрит на то, как я вожусь с ремнем безопасности. — Поедем помедленнее, — заключает он. Я согласно киваю. Как только мы покидаем подземную парковку, закрываю глаза, чтобы не видеть мельтешение за окном. Такими темпами от меня вообще пользы не будет. Остается только надеяться, что все это не повлияет на нашу связь с Соней и ее восстановление. Если я еще и этого актива нас лишу, то это будет совсем задница. — Может, картошку-фри? — предлагает Шура, который последние пять минут перечисляет все, что в голову придет. — Маргариту? — Коктейль? — Пиццу. — Отвали, а? К вечеру должно пройти, надо просто избегать рыбы. Кстати. Я открываю бардачок, стараясь не смотреть в окна, и выгребаю оттуда стратегический запас коробочек с одноразовыми электронками. Отказаться от них не так уж сложно, я и так курю не часто, по большей части, ради запаха и убийства времени. Шура тормозит возле магазинчика Тири, и я сгружаю ему электронки, которые он торжественно вышвыривает в ближайшую урну. Выглядит слишком довольным. Он-то чего так топит за эту беременность? Уже представляет, как будет таскаться с маленьким дьяволенком по детским развлекательным центрам и кататься с горок? Я, покачав головой, толкаю дверь в магазин. Нас встречает перезвон колокольчика и незнакомая рыжеволосая девушка рядом со стойкой, которую я принимаю за покупательницу. Тири, появившись из подсобки, кидает здоровенный старинный том на круглый стол, едва не сбив хрустальный шар, и пробегает по мне оценивающим взглядом. — Выглядишь ужасно, — сообщает она. — Меня недавно чуть не вывернуло от любимого сэндвича, — говорю я, поморщившись. — Плюс почти бессонная ночь. — Счастье материнства. Познакомься, это Вероника. Тири указывает на девушку, которая заинтересованно разглядывает нас с Шурой. Теперь и я присматриваюсь к ней. Она машет рукой, неловко поправляет волнистые волосы, забранные заколкой-крабиком. — Просто Ника, — поправляет девушка, сморщив чуть вздернутый нос. В теплом освещении магазина ее кожа кажется слишком бледной, из-за чего веснушки проступают очень четко. — Привет. — Ася, — киваю я и указываю на мрачного наемника, который с некоторых пор терпеть не может это место. — Шура. — Вероника любезно согласилась быть твоей сопровождающей ведьмой в течение всей беременности за умеренную плату, — говорит Тири, небрежно отодвигая хрустальный шар к стене. Как эта бутафорская штучка до сих пор целая, понять не могу. — У нее есть опыт в медицине, так что это будет не лишним. Я сажусь за стол, вытягиваю ноги и кладу руку печатью вверх. Тири привычно скользит по ней пальцами, вызывая легкое покалывание. — Все нормально, — бормочет она и оборачивается к Нике. — Взгляни. Девушка останавливается рядом со столом, внимательно рассматривает печать. Хмурится, открывает рот, чтобы спросить, но тут же закрывает обратно. Да, это типичная реакция сведущих людей на эту дрянь. Я жду, пока они обговорят, как так вышло и что с этим делать. Чувствую себя научным экспонатом. — Я не совсем понимаю, чем могу помочь, — задумчиво говорит Вероника, присев рядом. — Мои знания явно уступают твоим, Тири. — Ты медсестра, а я не связываюсь обычно с беременными, — пожимает плечами ведьма. — Печать я показала просто так, для общего развития. Она не влияет на плод, насколько я вижу. — Можно? — уточняет Ника, коснувшись пальцем с ярко-зеленым ногтем моего предплечья. — Ни в чем себе не отказывай, — разрешаю я, откинувшись на спинку стула. — Навредишь — убью, — угрюмо предупреждает Шура. — Чего злой такой? — интересуется Ника, вздернув бровь. — Не люблю вашу вудуистику, особенно когда она касается моей семьи, — заявляет наемник, сложив руки на груди. — Не обращай внимания, — прошу я, многозначительно глянув на него. — Отец ребенка? — понимающе спрашивает Ника. — Нет, моя большая платонически-дружеская любовь, — сообщаю, легонько пнув его кроссовок. Вероника, хмыкнув, берет меня за руку, некоторое время гипнотизирует взглядом печать, затем интересуется, где еще два звена цепи. Я смотрю на Тири, и она коротко объясняет ситуацию вместо меня. В итоге они обе делают вывод, что печать никак не влияет на плод, она все так же замкнута между мною, Сережей и Птицей. После они просматривают бумажки, которые мне дали в клинике, и Ника отправляется гулять по магазину, собирая в корзинку нужные баночки и мешочки. Тири наблюдает за ней до тех пор, пока я не прошу ее еще раз обследовать печать и выяснить, можно ли через нее как-то связаться с моими мальчиками хотя бы во сне. Про видение с Кутхом она уже знает и настроена гораздо менее оптимистично, чем Соня, ибо игры с сознанием рано или поздно дадут свои плоды. В нашем случае совсем ненужные. Тири обещает подумать, что можно сделать, и мы опять переключаемся на Нику, которая, оказывается, успешно подрабатывает в одной из больниц медсестрой. И хоть она сетует, что ее знания не сравнятся с теми, что есть у Тири, вскоре перед нами на столе оказывается полная корзина со всякими сборами. Пока девушка расписывает на листе бумаги, что и в какой момент нужно применять, я подбираюсь поближе к Тири, которая вернулась за стойку. — Мне нечего тебе сообщить насчет поисков, — сразу говорит она. — Ага. Мне доложили, что на окраинах происходят какие-то странные стычки. — Упыри Кутха, — кивает ведьма. — Пока что они не проблема, Данила с ними успешно справляется. — Напомни, а кто он такой? — Тот, кто решает проблемы. Меньше знаешь — крепче спишь. — Тири касается бордовым ногтем моего лба. — А ты и так почти не спишь. — Высплюсь, когда рядом со мной будут Сережа и Птица. Что насчет нашего запасного плана? Мне он уже не кажется таким уж запасным. — Мне тоже. Я ищу способ сделать так, чтобы это не повлияло на Еву, но пока ничем порадовать не могу. Раз уж к тебе вернулся здравый смысл, думаю, ты понимаешь, почему я медлю. Я, кивнув, складываю руки на стойке. — Так ты уверена, что это девочка? — На сто процентов. — И уже назвала ее Евой. — Ей подходит, — улыбается Тири и дергает меня за ремешок сумки. — Дай-ка. Я передаю ее ведьме и наблюдаю, как она извлекает оттуда черный бархатный мешочек, который сделала специально для меня. Внутри мелкие кристаллы и травы, но я так и не поняла, от чего этот оберег. — Ты же говорила, что не видишь будущее, — напоминаю, прищурившись. — Откуда знаешь, что подходит? — Не вижу и не знаю. — Тири вытряхивает содержимое мешочка и засыпает туда новые кристаллы, черные с золотыми прожилками. — Мне просто нравится это имя, а называть ее набором клеток язык не поворачивается. — Отстань, — ворчу я, показав ей язык. — Ника тебе отлично подойдет, — говорит ведьма, берясь за банку с травами. — Мы не любим связываться с беременностью, потому что тут нужны знания в нормальной медицине, а у нее они есть. На эту кроху, — она кивает на мой живот, — еще многое может свалиться, и лучше, чтобы у тебя был специалист. — Да я ж не спорю. Если считаешь, что это необходимо, то пусть. — И передай своему синеволосому платоническому дружку, что я превращу его в жабу, если не перестанет ворчать. — Передам. Зная Тири, могу сказать, что тут она не шутит. Может быть не в жабу, но терпение у нее явно на исходе. Мы с Никой обмениваемся номерами, она объясняет мне свои записи и просит звонить сразу же, если вдруг почувствую себя хуже. Сначала в «Скорую», потом ей. На всякий случай. Покивав, мы с Шурой отчаливаем к полицейскому участку, где собираемся подобрать Грома и Дубина заодно. Я не уверена, что эта вылазка принесет хоть какие-то плоды. Вряд ли мы найдем кого-то, кто может хоть знать нужную нам информацию, но чем черт не шутит. От меня нет никакого толку в башне, так что разница небольшая. А вдруг? Вдруг какой-нибудь залетный наркоторговец, которого мы словим за шкварник, видел что-то, что наведет нас на след? Я даже за такую соломинку готова схватиться. Но до участка мы не доезжаем. Номер Маши я сохранила еще в прошлый раз и, увидев, кто звонит, сразу же хватаюсь за телефон. — Помогите, — тихо просит девушка, чуть не плача. — Помогите, пожалуйста, помогите… — Где ты? — спрашиваю я, махнув Шуре, чтобы остановился. — Скажи адрес, и я приеду за тобой. Маша? — Вы не успеете, он узнал, — уже рыдая, говорит она. — Скажи мне адрес, Маша Она, попеременно всхлипывая, диктует улицу и дом, и, черт возьми, это почти за городом! Я быстро набираю данные в навигаторе и прошу Шуру гнать на всех парах. — Это частный дом? — уточняю, на что вроде бы получаю положительный ответ. Девушка в истерике, там уже сложно что-то разобрать. — Я у бабушки, — надломленно шепчет Маша, на фоне что-то падает. — Вчера приехала к ней. — Спрячьтесь вместе у соседей, в полицию мы сами позвоним. Шура выдергивает из кармана телефон и набирает номер. Оказывается, с Громом связывается. — Маша, вы нашли, где спрятаться? Как давно он тебе звонил? Вы еще можете уйти к соседям? — Я такая дура, — всхлипывает девушка. — Надо было сразу рассказать, но я так боялась. — Маша, вы можете пойти к соседям? Или уйти из дома так, чтобы с ним не встретиться? Маша? — Да, я думаю, да. Пожалуйста, быстрее, я… Опять грохот, но уже гораздо громче. Маша взвизгивает, что-то будто падает или ломается, и то явно не похоже на то, что она уронила какой-то предмет. — Маша? Девушка кричит, а потом слышится треск, и вызов сбрасывается. Я пробую перезвонить, но абонент уже недоступен. Сунув телефон в карман, прошу Шуру ускориться. Даже если к нам на хвост сядет полицейская машина из-за превышения, позже мы им объясним. Сейчас главное успеть. Может, звук был под другой причине или Маша с бабушкой сумеют спрятаться в доме и продержаться до нашего приезда. А там мы ткнем этого ублюдка мордой в пол и заставим все рассказать, мне уже по барабану, законными наши действия будут или нет. Он выложит все как на духу, и Маша будет свидетельствовать против него. Печально, что она так поздно одумалась. Полицейская машина нас все-таки ловит, но мы не тормозим, и они начинают преследование. Так даже лучше, приедем сразу с органами правопорядка. Шура резко сворачивает к частному сектору, да так, что я бы точно улетела с сиденья, если бы не ремень. Навигатор показывает, что мы уже близко, нужно только проехать чуть дальше по улице и еще раз свернуть. Шура останавливает машину, едва не проехав нужный дом. Я отцепляю ремень и выскакиваю на улицу, игнорируя оглушительную сирену полицейской машины. Хлипенькая калитка болтается открытая, и я уже собираюсь забежать во двор, но Шура тормозится меня за шкирку и бросается туда первым с пистолетом в руке. Я следом. Домик одноэтажный, небольшой, явно старый. Казался бы очень ухоженным, если бы не выломанная деревянная дверь. Да кто в наше время устанавливает деревянные двери? Полицейские что-то кричат вдогонку, к ним присоединяются новые сирены, и вроде бы я слышу голос Грома, приказывающий первым отвалить. В комнатке погром, на полу пятна крови. Шура забегает в следующее помещение и застывает. Я пытаюсь пройти за ним, но он разворачивается и перехватывает меня за плечи, оттаскивает подальше от дверного проема. Вместо нас туда влетает Игорь, громко матерится и кидается обыскивать дом дальше. Я не сопротивляюсь и не пытаюсь вырваться. Я заметила на полу ноги в шерстяных носках и лужу крови, которая уже до порога дошла. А, нет, вырваться все-таки придется. Пробормотав, что сейчас стошнит, бегу в сторону выхода, кое-как успеваю до ближайшего куста, где меня благополучно и выворачивает. Учитывая, что я не ела ничего со вчерашнего утра, это вдвойне неприятно. Шура, тихо ругаясь, падает на колени рядом. — Лучше бы я тебе волосы после тусовки придерживал, — бормочет он, одной рукой поглаживая мою спину. — Ты как? — Как-будто перепила шотов на сто лет вперед, — хрипло шепчу, шаря по боку в поисках сумки, ремешок которой был перекинут через плечо еще в машине. Отыскав салфетки, пытаюсь привести себя в порядок, пока Шура, окликнув Дубина, просит его посидеть рядом, а сам бежит в сторону джипа. — Мне жаль, что ты это увидела, Ася, — сочувственно говорит Дима. — Я не увидела, — отвечаю, швырнув почти пустую пачку салфеток на землю. — Я думал… — Он осекается, чешет затылок. Потрясенно тянет: — Да ладно? Я не отвечаю, встаю на ноги. Шура притаскивает флакон с какой-то жидкостью, который входил в тот набор, который приготовила Ника. Там таких с десяток, вроде она писала, что от них будет полегче. Я выпиваю его и плетусь в сторону дома, откуда как раз выходит Гром. — Девчонки нет, — коротко сообщает он и отправляется встречать других полицейских, которые прибыли только сейчас. Я сажусь на ступеньки, чувствую себя совершенно вымотанной и разбитой. Вяло ковыряюсь в сумке, чтобы найти стики с освежителями для полости рта, использую три подряд. Когда к дому устремляется наряд полиции, иду в машину. Маша позвонила слишком поздно. Это теперь понятно. Где она пряталась до вчерашнего дня? У кого-то из друзей или знакомых? Мы всех опросили, но не обыскивали квартиры и дома. Ордера-то нет. Теперь нужно перетряхнуть их заново, но это уже без меня, наверно. Сегодня точно. Мне нужно вернуться в башню и дать задание Марго, а также пристать к другим программистам Vmeste. Может, у них получится отследить этого ублюдка по камерам? Гром стучится в стекло, я открываю дверцу и рассказываю, что и как. Он слушает, но смотрит с подозрением. — Что? — не выдерживаю я. — Ты заболела? — уточняет он. — У меня жениха сперли чокнутые сектанты. Прости, что не накрасилась. — Я не про то, — качает головой Игорь. — Выглядишь прямо совсем хреново. — Нам ехать уже можно, майор? — спрашивает Шура, совсем неделикатно оттесняя его от дверцы. — Мы-то не свидетели. Как раз за камеры со своими перетрем. — Езжайте, — говорит Гром, отступая. — Мы попробуем по следу пойти. Напиши, как получишь доступ к камерам. О, какой прогресс, уже даже не брезгует вражьей помощью. Наконец-то. Полиция будет этот доступ запрашивать неделю, а то и дольше. Шура решает проехать по другой дороге со словами «ну вдруг», и я не спорю, хоть мы оба и понимаем, что Вася девчонку не пешком тащит. Машину его объявят в розыск, но нет никакой гарантии, что он не воспользовался каршерингом. Это затянет процесс, ненамного, но в такой ситуации каждая минута дорога. Плюнув на приличия, звоню сразу Ангелине и объясняю ситуацию. В трубке слышится тяжкий вздох, после чего она говорит, что сейчас пойдет к программистам и потом свяжется со мной. Есть там парочка талантливых. Вернувшись в башню, я хочу только одного — лечь и не вставать больше сегодня, но вместо этого иду к программистам в кабинет, номер которого прислала Ангелина. Там еще раз повторяю двум парням техзадание, и они принимаются за работу. PR-директриса Vmeste задумчиво смотрит на меня, когда мы выходим в коридор. — Тебе плохо? — спрашивает она уже у лифта. — Я только что не успела спасти человека, — вяло отвечаю, привалившись к стенке кабины. — Двоих, возможно. — Я про другое, Ася. Ты выглядишь не просто расстроенной, ты выглядишь больной. Вздохнув, перебираю в уме отмазки, а потом честно признаюсь: — Я беременна. — Ох, боже, — бормочет Ангелина, прикрыв рот ладонью. — Когда ты узнала? — За день до того, как все случилось. Нам сейчас нужно любой ценой избежать огласки. — Конечно, — кивает она. — Кто знает, что на уме у этих людей. Я позабочусь, чтобы никто посторонний не узнал. Ангелина выходит на своем этаже, я еду дальше. По мне будто самосвал проехал и снаружи, и в голове. Что этот придурок сделает с Машей? Вдруг он уже убил ее и закопал где-нибудь в лесу? Когда мы уезжали, я слышала, как Гром звонил кому-то и требовал прислать специалистов с собаками. Будут искать тело? Или есть надежда, что девочка жива? Я выхожу из лифта со стойким ощущением, что сделала недостаточно. Если бы не вся эта ситуация с культом и похищением, я бы, наверно, могла приложить больше усилий, но если выбирать… Мне тошно от этих мыслей, потому что выбор очевиден В офисе меня встречает Олег. Он перебирает оружие, разложенное на рабочем столе, и по его лицу ясно видно, что что-то произошло. Я застываю, внутренности скручивает от страха. Волков опережает мои мысли, умчавшиеся в сторону крайнего ужаса. — Мы нашли крысу, — говорит он, не отвлекаясь. — Крысу, — шепотом повторяю я и подхожу к нему. — Значит, они проникли с помощью кого-то из наших. — Это было очевидно. Но у меня еще оставалась надежда. — Кто? — Марго, свяжись с Виктором, скажи, что я велел подняться сюда. — Сделано, Олег. Волков оставляет в покое стволы, отходит к окну. — Мы взяли его, когда он уже собирался улизнуть, — говорит Олег, скрестив руки за спиной. — Ничего не предпринимали, ждали вас с Шуриком. — Как нашли? — Марго удалось восстановить записи с камер. Крысеныш пытался их стереть, но Серый отлично ее обучил. — Марго умница, — соглашаюсь я. Дверь в офис открывается, и сначала заходит мрачный Шура. За ним Витек и еще одна наемница, светловолосая Нат, втаскивают Толика, руки которого заведены назад и, очевидно, скованы наручниками. На лице следы побоев. Я отступаю, Шура ловит меня за локоть. Все наваливается будто разом, опять, и мне требуется минута молчания, чтобы прийти в себя. — Это точно? — спрашиваю, глянув на Шуру. — Я сам посмотрел записи, — говорит наемник, зло глядя на Толика, которого заставили встать на колени. Тот даже не отрицает. — Видимо, он специально остался в башне тогда, все это готовилось уже некоторое время. — Он нас продал им, — говорит Олег, не поворачиваясь. — Сам признался. Изначально ему было дано задание захватить тебя, но потом он узнал, что Серый жив. И рассказал. Сектанты позволили себя найти, чтобы отвлечь нас, а ему дали колбы с горючим. Я отворачиваюсь, опираюсь ладонями о стол. Волков сразу предполагал, что крыса завелась внутри, но я до последнего верила, что это не так. Не могли наши люди так поступить. Мы же… Мы все условия им дали, с любой проблемой они готовы были помочь. И опять? Как Агнесс? — Кутх не одурманивает людей, — произносит Олег, обернувшись. — Как и его последователи. Соня подтвердила. Он только предлагает, сулит выгоду. Решение человек принимает сам. — И зачем? — спрашиваю я, глянув на Толика. Тот угрюмо молчит. — Что такого они тебе предложили? — продолжаю, отвернувшись. — Деньги? Так вам достаточно платят. — Ты понятия не имеешь, какую власть он может дать, — говорит Толик, морщась. — Знала бы, сама бы пришла к нему. — Он дергается, пытаясь встать, но наемники быстро опускают его обратно. Толик истерично смеется, и обращается уже к ним. — Вы бы тоже так сделали! Если бы выслушали его! — Да в жопу, — закатывает глаза Нат. — Согласен, — кивает Витек. — Засунь себе свою секту куда подальше. У меня таких нанимателей, как Разумовские, в жизни не было. Че-то я сомневаюсь, что твои новые друзья отправляли бы мою жену в лучшую клинику или выбивали бы место старшей дочери в самой престижной художке или как там эта бадья называется. — Художественный колледж, — отстраненно говорю я, глядя на разложенные по столу пистолеты. Правый заряжен. — У вас есть, что сказать в его защиту, ребят? — Продал один раз — продаст и второй, — говорит Нат, хмурясь. — Я все сказал, — пожимает плечами Витек. — Выйдете, — командую я. Они переглядываются, смотрят на Олега. Тот, видимо, со мной согласен, потому что наемники, помедлив немного, покидают офис. Я, не отрываясь, смотрю на пистолет. Что дальше-то? Сдать его в полицию? Да, было бы отличное решение, если бы не одно но. Толик знает слишком многое про Чумного Доктора и вряд ли теперь будет держать язык за зубами. — Ну и что ты делать собралась? — насмешливо спрашивает Толик. — Что, натравишь на меня своих собачек? Че, Шур, прикольно быть ее ручной чихуашкой? — Давай я разберусь, — предлагает синеволосый наемник, игнорируя его. — Подожди, — чуть слышно прошу я. — Нельзя его в полицию, — говорит Олег. — Да почему? — ржет Толик. — Мне есть, что им рассказать… Я закрываю глаза. Нельзя в полицию. А к смерти приговорить? Пойманный наемник продолжает огрызаться, а у меня в голове только одно. Я умоляла Птицу остаться в башне, потому что верила, что тут безопасно. И тут было безопасно до того, как один из наших людей нас не продал. Из-за него сектанты пришли в мой дом, из-за него случился взрыв, из-за него пострадали и погибли люди, из-за него забрали Разумовского. И все это случилось здесь, здесь, где должно было быть безопасно. Но не было. Потому что этот ублюдок привел сектантов в мой дом. Я умоляла Разумовского остаться. В безопасности. Дома, куда так варварски вторглись. Вторглись, потому что их пустил один из нас. Птицы и Сережи нет рядом со мной, они даже не знают, что у нас будет ребенок. Моя беременность проходит в ожившем кошмаре. Не говоря уже о том, что Кутх сейчас ментально истязает любовь всей моей жизни, человека, за которого я отдам все, что у меня есть, прыгну в любую пропасть. И все из-за наемника, с которым мы резались в карты, которому я верила и который сейчас зубоскалит на полу. — У тебя кишка тонка, Аська, — резюмирует он, рассмеявшись. Из-за него мой дом оказался под угрозой. Из-за него. Это место стало для меня синонимом безопасности, и что в итоге? — Ничего ты не сделаешь, сдашь меня своему Грому. Мой дом. Мои любимые. Мои друзья. Мои сотрудники. Моя дочь. — И на этом все, так что заканчивай уже. Все они теперь под угрозой. Из-за него. Он продал нас Кутху. Предал. Забрал самое дорогое. — Агнесс знала, что ты… Самое дорогое. Выстрел гремит раньше, чем я успеваю осмыслить это. Глаза Толика остаются широко распахнутыми, будто от удивления, когда он заваливается на пол. Кровь струится из раны во лбу. — Это… Шура замолкает, так и не договорив. Я кладу пистолет обратно на стол. Рука, не дрогнувшая во время выстрела, сейчас трясется. — Устройте проверку, — тихо говорю, не глядя на тело на полу. — Я хочу знать, что крыс здесь больше нет. — Ась? — зовет Олег, когда я разворачиваюсь и иду в сторону жилой части. — Скоро буду. Мне витамины надо выпить.