Вместе: Время Ворона

Я прихожу в себя там же и довольно быстро, насколько понимаю. Увы, все это не дурной сон. Соня, не дав упасть на пол, перетащила меня на диван и довольно быстро привела в сознание, как следует встряхнув. Гром командует, что нужно сейчас же покинуть башню, и девушка с ним соглашается. Едва я встаю на ноги, как в офис врываются Шура, Тири и Волков, который сразу же сдергивает свою балаклаву. Нет смысла скрываться перед Игорем, да. Олег просто еще не знает, что нет смысла скрывать и перед другими. У всего этого была единственная цель, и мы… — Они его забрали, — говорю, когда Волков подбегает ко мне. Я смотрю на наемника, понимание в его глазах камнем оседает и внутри меня. — Они его забрали, Олег, и взрыв, и… — На выход, все, — коротко приказывает он и первый направляется к дверям, крепко обхватив мое запястье. Я бреду за ним, едва не спотыкаясь, и мне все кажется, что я все-таки еще не пришла в себя, что все это не на самом деле. Ну не могло же оно все случится вот так? Не могли мы настолько крупно облажаться и выдать себя? Культисты же… Культисты же верили, что Разумовский мертв, так? Они ведь даже хотели мою руку с печатью, чтобы наколдовать себе что-то там. Так почему не руку? Почему его? Или наши потуги на самом деле никого не обманули? И Сирим все это время знала, что Сережа жив, просто выжидала… чего? — Ася, — зовет Шура и трясет меня за плечо. — Дай ей время, — говорит Тири. Проходит несколько секунд перед тем, как я все-таки фокусирую на нем взгляд, и он наемнику совсем не нравится. Он пинком открывает дверь на лестницу и велит всем поторапливаться. Я следую за Олегом, но все никак не могу собраться с мыслями, все еще отчаянно цепляюсь за надежду о нереальности происходящего. Получается, что не только мы следили за сектантами Кутха, но и они за нами? И тот особняк был ловушкой? След, на который вышел Птица, был ловушкой? Птица… Кутху нужны они оба, но что он собирается с ними делать? Не убивать сейчас, это понятно, это хорошо, значит, мы еще можем остановить, что бы он там не задумал. Главное, что… Главное… что? Мы вываливаемся толпой на парковку, и направляемся на улицу. Гром убежал вперед, чтобы найти своих и озадачить их похищением. Похищением мертвеца. Олег больше не надевает балаклаву, потому что… А зачем? Весь этот план крутился вокруг того, что мы защищали Сережу, теперь же… Теперь… — Сюда давай, — бормочет Волков, и я только сейчас замечаю, что он тащит меня к врачам «Скорой». Вырвав руку из его захвата отступаю, качаю головой. Другим нужнее. Я-то не ранена, я… — Она будто дезориентирована, — тихо замечает Шура, встав рядом с Олегом. — Не будто, — шепчет Тири, коснувшись моего плеча. — Присмотрите за ней, мне нужно вернуться в магазин и связаться с коллегами. Без помощи мы не справимся, нужно оцепить город. Ася, я вернусь, когда закончу. Знаю, что сейчас это самое важное. Держись, родная. Я не… нет? Я закрываю глаза ладонями, делаю глубокий вдох. В голове все плывет, желудок сводит спазмом. Еще вдох, еще один. Не помогает, совсем. Я отступаю, пытаюсь выровнять… Вообще все, наверно. Надышалась дымом? Вряд ли только это. То видео все еще стоит передо мной, я вижу, как они его забирают, как Сирим ухмыляется и машет в камеру, как… Нет, пожалуйста, нет, мне нужно проснуться. Я проснусь и скажу, что мы не будем заниматься этим особняком, или возьму с собой Птицу. Или мы вернемся в Венецию, они не откажут, я уверена. Пожалуйста, только проснуться, и все, ничего больше я не прошу, проснуться, сейчас, пожалуйста. — Тащи врача, — громко приказывает Соня, а я оседаю на асфальт, остервенело срываю оставшиеся защитные пластины. Девушка опускается рядом, смотрит так растерянно, явно не знает, что делать в такой ситуации. Что ж, мы на равных. Я тоже не знаю, я ничего не знаю, не могу даже нормально ответить подбежавшему молоденькому фельдшеру на его вопросы о том, что случилось. Ничего не случилось. И одновременно случилось все и сразу. Парень в испуге отшатывается, когда я бью кулаком по заледеневшему асфальту, а Соня перехватывает другую мою руку, чтобы я не повторяла это. Но мне и не надо. Мне уже больно. Физически больно, я, кажется, повредила кожу. Но это хорошо. Я закрываю глаза и дышу, не обращая внимания на голоса и шевеления рядом, даже тогда, когда слышу Полину и вроде бы Лешу. Смотрю перед собой только после того, как Олег берет меня за плечи, несильно встряхивает. Он сидит прямо передо мной и очень решительно произносит: — Ничего не закончилось, слышишь? Ася, ничего не закончилось. Мы найдем их, вырежем каждого, кто это устроил, и вернем его. Обоих вернем. Найдем их, вырежем каждого, кто это устроил, и вернем его, вернем обоих. Я повторяю эту фразу в уме несколько раз и вроде бы даже вслух говорю, потому что Олег кивает. А я, наконец, вспоминаю, как нужно дышать. Ребро ладони саднит, и я цепляюсь за эту боль, раздуваю внутри, будто пламя в горне, заворачиваюсь в нее, повторяя слова Олега. Найдем их, вырежем каждого, кто это устроил, и вернем его, вернем обоих. Я встаю, и Волков мне не помогает и Соне не дает, мы с ним смотрим друг на друга, и сейчас слова уже больше не нужны. Мы думаем об одном и том же, и никто здесь больше не поймет это так, как оно проигрывается в наших головах. Я теперь тоже киваю и отмахиваюсь от вопросов фельдшера, прошу его заняться ранеными. Я в норме, жива, и ничего еще не закончено. Об этом и сообщаю взволнованной Полине и бледному от испуга Леше, а потом решительно направляюсь в гущу событий. — Что по раненым? — спрашиваю, глянув на Шуру, который идет рядом. — Ты узнал? — Одиннадцать в больнице, плюс двое в тяжелом, погибших трое, сотрудники отдела продаж, — растерянно отвечает он, как-то странно поглядывая на меня. — Отправь кого-нибудь в больницу к раненым, чтобы держал нас в курсе. В охране нет смысла, культистам до звезды на наших людей. Пожар? — Потушили еще тогда, когда мы ломились наверх, там только дым оставался. Ася… — Раненого в особняке отправили к медикам? — Да. Слушай… — Всех эвакуировали, — перебивает его Олег. — Наемники, которые оставались в башне, сейчас помогают полиции держать подальше прессу. — Насрать на прессу. Пусть сделают все, чтобы из проклятого города даже комар не выскочил, — говорю я, и Волков, кивнув, бегом отправляется в другую сторону. — Грома видишь? — спрашиваю я у Шуры. Он указывает куда-то вправо. Ага, нашла. Игорь разговаривает с Пчелкиной и Прокопенко, к ним как раз подходит Дубин. Майор выглядит рассерженным, что-то доказывает начальству. Туда я и направляюсь, игнорируя все попытки других полицейских со мной заговорить. По пути высматриваю знакомые лица. Вон Толик, явно агрессивно посылающий журналистов. Хорошо. Рядом с ним еще двое наемников. Я пытаюсь высмотреть в толпе Ангелину, но пока никак. Притормозив, всматриваюсь в группу пожарных. Вон тот мужчина выглядит так, будто он тут главный. Резко сменив траекторию подхожу к нему и выясняю, что так и есть. О моей выходке он в курсе и крайне недоволен, но мне его недовольство до лампочки, и командир довольно быстро это понимает и просто отвечает на вопросы. Повезло, перекрытия не пострадали, здание крепкое и на головы нам не рухнет. Огонь они потушили, сейчас разбираются с задымлением, а еще он сомневается, что это проводка или что-то подобное. Решив не сообщать ему, что так и есть, я опять иду к Прокопенко, который несколько удивленно меня осматривает. — В пейнтбол играла, — сообщаю и тут же задаю вопрос: — Игорь вам объяснил ситуацию? — Вы охренели все или я неправильно понял? — сердито интересуется Федор Иванович. — Что за игры вы с Разумовским устроили? — Можете забрать меня в участок и там допросить, но… Пожалуйста, помогите сейчас, — прошу я. — Нужно найти Разумовского как можно скорее. Все наши ресурсы и люди в вашем распоряжении, только помогите, умоляю. — Поможем, — кивает Гром и смотрит на начальника. — Поможем ведь? Федор Иванович тихо матерится и осматривается. Игорь кладет мне ладонь на плечо, а Пчелкина снимает происходящее на телефон. Закончив, поворачивается к нам. Деловито уточняет: — Я выпускаю срочный ролик? — Да, — без раздумий отвечаю. — Пока факты, потом отдельно про причины. — Это будет шик, — бормочет Пчелкина, просматривая отснятые видео. — И громко, обещаю. — Федор Иванович, — зову я, с надеждой глянув на Прокопенко. Он вздыхает. — Гром, координация на тебе. Займись патрулями, на все выезды по два, ориентировки и прочее тоже на тебе, Дубин, нужны камеры и свидетели, мы должны знать, как они проникли внутрь. — Спасибо, — шепчу, опустив голову. — Марго придет в норму, и я предоставлю все, что у нее есть. — Ты не раскисай. — Федор Иванович треплет меня по плечу. — Найдем твоего женишка, еще как найдем. И вы оба будете сидеть у меня на допросе. — Будем обязательно, — киваю я и отвлекаюсь на подошедшего Шуру. — Наши как звезды, все в шоке, — сообщает он, указав куда-то в сторону. — Ну, половина. Другая половина, кажется, и так догадалась. Ладно, короче. Там Ангелина дальше, командует. Я, поблагодарив его, бросаюсь в указанную сторону. По пути ко мне присоединяются Соня и Леша. Брат говорит, что Полина сейчас поднимает свои старые контакты, которые до сих пор крайне благодарны ей за адвокатские услуги и благодарны, скорее всего, будут по гроб жизни. Она хочет задействовать кого только сможет, потому что чем больше людей будут искать или хотя бы узнают, тем лучше. Тут не поспоришь. В Ангелину я чуть не врезаюсь, обнимаю так крепко, что она даже охает от неожиданности, а потом тоже прижимает меня к себе, прошептав: — Я хотя бы знала, что тебя там нет. — У нас проблемы, — говорю, отстранившись. — Ты себе даже не представляешь, какие у тебя проблемы, — неожиданно мрачно заявляет она, глядя куда-то в сторону. Я оборачиваюсь и вижу Волкова, который раздает указания охреневшим от такой жизни наемникам. — Ну, да, — бормочу я и виновато смотрю на нее. — Можно подумать, ты не догадывалась. — Любой, кто знает тебя достаточно хорошо, догадался бы. Особенно я, которая проработала на Разумовского чуть ли не с самого начала. Я его образ мыслей и принятия решений наизусть выучила, Ася. — Про проблемы, — повторяю я и коротко рассказываю, что случилось. Ангелина, и без того бледная, становится белее разделительной полосы на соседней трассе. Взяв меня трясущейся рукой за локоть, отводит в сторону и просит объяснить подробнее. Я пока не говорю про культистов, но произошедшее обрисовываю точно так, как было на камере. Ангелина убирает с лица распущенные волосы, но руки не опускает, так и держит. Чтобы как-то отвлечь ее, спрашиваю про раненых. Так себе попытка, конечно, но действует. Она отвечает на вопросы, сообщает имена погибших. Я знаю только одного, но мысленно обещаю себе перестрелять культистов за каждого. Так хотя бы можно схватиться за месть, действовать и не погружаться в это. Придется рано или поздно, но только после того, как Разумовский снова будет со мной. А он будет. Я уничтожу любого, кто встанет на пути, и знаю, с кого начну. Надо бы навестить Хольта, ему, наверно, скучно в шикарном отеле. Ангелина, немного придя в себя, уже вслух перечисляет, что нужно сделать, как обернуть это в нашу пользу, потому что положение компании сейчас будет весьма шаткое, и, само собой, как заявить погромче обо всем, но выставить Разумовского чуть ли не героем. Я даже отступаю на шаг. Страшная женщина, земля пухом любым конкурентам. Мы все остаемся около башни почти до утра. Огонь потушен, с задымлением тоже справились, но пожарные не рекомендовали возвращаться в здание еще хотя бы сутки, а также посоветовали, куда можно обратиться по поводу перекрытий и прочего. Действительно, не хотелось бы повторять ужасные события одиннадцатого сентября, поэтому нужно все проверить. Не говоря уже о том, что в здании работают полицейские и специальные сотрудники МЧС, выясняют причины взрыва. Марго постепенно восстанавливает системы, ведь вся ее энергия в аварийном режиме уходит на то, чтобы поддерживать сервера. Полночи я перебежками передвигаюсь между Полиной, осадившей мобильник, Олегом, который теперь с мрачным видом работает в паре с мрачным Громом, чтобы координировать действия наемников и полиции, и Ангелиной. Уже перед тем, как поехать в мою старую квартиру, мы с Соней тайком поднимаемся наверх, в офис. Полицейские тут потоптались, но девушка заявляет, что это и не важно. Ей просто нужно осмотреться. Собрав в сумку кое-какие вещи, я застаю ее за ползанием на коленях по полу. Она смотрит на свои пальцы, принюхивается. — Его просто усыпили, — говорит Соня, подняв на меня взгляд. — Это никак не повредит. — Это, — эхом отзываюсь я. — Они не убьют его, Ася, он им нужен. Разумовский должен согласиться на предложение Кутха, только тогда он займет тело. Девушка встает и подходит ко мне, кладет ладонь на мои пальцы, вцепившиеся в сумку. — А он не даст согласие, Ася, — произносит она, усмехнувшись. — Ему незачем. И пытать они его не могут, Кутху нужно сильное и несломленное тело. Они ничего не успеют сделать, мы найдем их быстрее. — Тело, — повторяю я. — А разум? — Он не сдастся, — вновь говорит Соня и забирает у меня сумку. — Давай-ка сюда. Тебе не надо. Я удивленно смотрю на нее. — Что? — Слух хороший, — улыбается она и стучит себя по уху. — Идем. Первым делом мы едем в мою старую квартиру. Народу в гостиной набивается немало, она на такое не рассчитана, но выбирать не приходится. Здесь хотя бы относительно безопасно можно обсудить, что мы будем делать дальше. Уже через три часа за мной заедет Ангелина, и вместе мы отправимся в больницу, чтобы проверить раненых, а пока Я сажусь на подоконник и осматриваю всех присутствующих. Шура и Олег заняли диван, между ними угнездилась Соня. Полина нервно вышагивает позади, Леша сидит на полу возле стены, уставший и все еще ошарашенный. К нам прибился и Гром, как ни странно. Он почти все знает, так что не страшно. Тири приходит последняя, устраивается в кресле и устало трет лоб ладонью. Я встаю, чтобы подойти к ней, но ноги держать не хотят. Сажусь обратно, жду, пока тело вспомнит, что оно сильное, тренированное и так далее. Я не знаю, что говорить. У меня украли смысл, варварски выдрали из груди само сердце и собираются поселить в него проклятое древнее божество. Так глупо все получилось, безумно глупо. Я просила Птицу остаться, думала, что так он будет в безопасности. И теперь мы все здесь, а Ангелина уже выстраивает сложную многоходовку, чтобы все объяснить прессе и другим. Я ей почти завидую, потому что она при деле. — Ася? Я вздрагиваю и смотрю на Олега, который успел подойти ко мне. Все-таки встаю, пробормотав: — Дайте мне минутку. Выйдя в коридор, иду в спальню, чтобы снять с себя пропахшую гарью форму и нацепить другие вещи. Это не отменяет того, что мне нужен душ, а желательно сразу засунуться в стиральную машинку, но хотя бы двигаться стало попроще. Сев на кровать, зарываюсь в сумку, открываю боковой внутренний карман и вытаскиваю оттуда косметичку, кладу ее на колени. Волков застает меня, когда я держу в руках небольшое электронное устройство. Сев рядом, бросает на него взгляд и выдает лишь одно непечатное слово. Я пожимаю плечами, смотрю на дверной проем, в котором стоит Шура с круглыми от удивления глазами. — Это… Синеволосый наемник замолкает, подходит ближе, приглядывает к крошечному дисплею. — Это… — Он, прокашлявшись, все-таки берет за хвост способность говорить: — Две недели? — Наверно, — тихо отвечаю я. — Ты не была у врача? — спрашивает Олег. — Нет. Хотела сказать Сереже после особняка, а потом сходить. Отвлекать не хотела. Я… Сжав электронный тест на беременность, качаю головой: — Это не важно. Все это не важно до тех пор, пока мы их не освободим. Я встаю, кинув косметичку на кровать. — Стоп, женщина, стоп, — машет руками Шура. — Ты осади немного. Тебе теперь запрещено геройствовать, ты… — Это, — я швыряю тест на пол, — не важно. Не имеет значения, слышишь? И ничего не будет иметь, пока их нет. — Ребенок… — Мне плевать, Шур, — устало говорю и иду в коридор. — Мне сейчас совершенно наплевать, что там за набор клеток и есть ли он вообще. Я буду действовать так, как придется, и точка. — Оставь, — тихо советует Олег. Дальше я их уже не слышу, потому что возвращаюсь в гостиную, где Полина с Громом обсуждают что-то. Я сказала правду. Ничего дурацкий тест не меняет, и уж точно я не собираюсь стоять в стороне из-за… этого. Мне нужно найти и освободить Разумовского, а потом навсегда покончить с культом. Вот, что действительно важно. Четкая цель — вернуть Сережу и Птицу, не дать Кутху исполнить свой замысел. Не важно, как я чувствовала себя вчера утром, какие планы и надежды были, все это отошло на второй, а то и третий план. Сейчас мне нужно действовать, не оглядываясь на последствия. Потом… Это будет потом.