Вместе: Время Ворона

Мало кто остается в восторге от моего появления в полицейском участке, и мне остается только радоваться, что Гром никого и не спрашивает, а его начальство закрывает на это глаза. Странно, конечно, обычно я более положительные эмоции вызываю. Есть подозрение, что стражи правопорядка теперь всегда будут видеть за мной тень Чумного Доктора, но это не точно. Первым делом я заглядываю в офис Прокопенко, чтобы подкупить того коробкой с авторскими пирожными из кофейни, которая находится на первом этаже нашей башни. Все ингредиенты строго одобрены его женой, лично с ней по телефону проконсультировалась. Попыткой подмазаться Федор Иванович остается доволен и даже почти не ворчит. После следую за Громом в комнату для допросов, где нашего внимания жаждет подозреваемый Василий. Ну, ладно, может, не очень-то и жаждет, если судить по кислому выражению лица. Ничего нового у нас на него пока не нарыто, и вот-вот его могут выпустить под подписку, несмотря на попытки юристов придать дело огласке. Время буквально сквозь пальцы утекает, и все в этой комнате это отлично понимают, именно поэтому Вася лыбится, когда я сажусь напротив. — Что-то смешное увидел? — интересуется Гром, остановившись позади. Парень, наученный горьким опытом и парочкой адвокатов, лишь плечами пожимает. — Не вижу смысла в сегодняшней встрече, — лениво протягивает он. — Или что? Будете меня Чумным Доктором пугать? Он смотрит мне в глаза, ухмыляясь. — Обязательно передам ему твой пламенный привет, если вдруг встречу, — обещаю я. Гром достает из кармана маленький целлофановый пакетик с медиатором, который получил от меня перед тем, как мы зашли, и вытряхивает его на стол перед парнем. Тот и бровью не ведет. Или все-таки? Мне показалось, что я заметила какой-то проблеск в его нахально-надменной маске. — Знакомая вещица? — интересуется майор. — Не играю, — безразлично отвечает Вася и кивает в мою сторону. — Она здесь зачем? — Вопрос хочу задать, — вполне себе дружелюбно сообщаю, наблюдая за ним. — Зачем ты пытался от меня сбежать, а потом еще и напал? — Спутал с кое-кем другим. — Часто от девчонок бегаешь? — уточняет Гром. — Бывает. Есть одна, не отвяжется никак. Майор стучит пальцем по столу рядом с медиатором. — А Оля Авдеева тоже отвязаться от тебя не могла? Настолько, что ты решил ее убить? — Что за намеки, а? — хмурится парень. — Вам мало было? — А это не намеки, Вася, — любезно поясняет Гром. — Я знаю, что ты убил девчонку, и докажу твою вину. Но ты можешь скрасить себе жизнь за решеткой и немного сократить ее, если расскажешь все честно. — Я че-то не понял. — Парень пытается развести прикованными руками, но ничего не выходит, само собой. — Вы меня в чем сейчас обвиняете? Я, если правильно помню, по другому поводу здесь. — Правильно помнишь, — соглашаюсь, поднимаясь. Гром осторожно убирает медиатор обратно в пакетик. — Обвинения я не отзываю и передай родственникам, что бесполезно требовать встречи со мной, сам нарвался. Все будет громко и некрасиво, а там, может быть, еще что-то всплывет, поскольку я снимусь в видео у Пчелкиной и пообещаю защиту всем, кто когда-либо мог пострадать из-за твоих действий. — Валяй, — говорит Вася, фыркнув, но нотка неуверенности в его голосе теперь точно присутствует. Будто он в уме перебирает, кто может обрадоваться такому предложению. Я покидаю комнату для допросов, а Гром остается, задает парню еще несколько вопросов с явной подковыркой. Их диалог отлично слышно в смежной комнате с односторонним зеркалом, где остался наблюдать Дубин. Я молча указываю на микрофон. — Не работает, — сообщает Дима. — Что думаешь? — Он знает, что это за медиатор, я уверен, — задумчиво говорит Дубин. — Я видел, как изменилось его лицо. Он быстро себя в руки взял, но я точно заметил. — Не показалось, значит, — бормочу я, рассматривая самоуверенного Васю через стекло. — А где ты взяла медиатор? — вдруг спрашивает Дима. — Под холодильником, — отвечаю, шагнув в сторону двери. — Под каким? — уточняет он, нахмурившись. — Да я помню разве? Большой, вот такой, — развожу руки и двигаюсь еще ближе к выходу, — современный. Черный. — Ася, — мрачно зовет Дубин. — Слушай, мне бежать пора, увидимся позже, — скороговоркой выдаю и выскальзываю в коридор, поскольку очень уж не хочется сидеть за столом в допросной рядом с Васей. У меня и так дел навалом. К операции в особняке меня допускать не хотят, но Волков не против, чтобы мы с Соней постояли неподалеку на тот случай, если срочно понадобится кого-нибудь сожрать. Все мои откровенные подколы по поводу чрезмерного интереса к орнитологии Олег стоически игнорирует, так что я уже сомневаюсь в том, что между ними что-то было. Я ж сразу закрыла ту камеру, хоть и успела кучу всего надумать. Лезть с расспросами к Кутховой дочери мне как-то не очень хочется, подружкой она меня явно не считает, да и кто спорит-то? У нас общее дело, которое не означает, что мы должны сидеть на диване с бочонком мороженого и обсуждать мужиков. Бочонок мороженого я все равно купила, на всякий случай. — Еду домой, — сообщаю Шуре, едва приняв вызов. — Ага. Давай резче. Меня этот бешеный достал. Наемник отключается, а я пристегиваю ремень безопасности. Это он про Птицу, что неудивительно. А бесится пернатый сейчас от того, что ему не разрешают участвовать в предстоящем захвате особняка с культистами. Точнее, очень не рекомендуют. Во-первых, нам нужен кто-то, кто будет заниматься координацией, связью и так далее, и Сережа подходит на эту роль лучше всех. Издалека заниматься всем этим, разумеется. Во-вторых, глупо было бы вломиться в штаб чокнутых сектантов и притащить им именно того, кого они очень хотели бы заполучить, пусть и под маской. Нет уж. Нет и нет, мы не для того всю эту дичь со смертью устроили, чтобы в итоге так глупо испоганить план. Поэтому Птица не участвует, с чем он категорически не согласен. Пока что спасают только откровенные манипуляции с моей стороны, тонкое напоминание о том, что все его замыслы в итоге привели нас к тому, что пришлось подорвать особняк и разыгрывать смерть. Вроде действует. Капсул с горючим почти не осталось, и что Птица собирается там делать без него? Привяжет к перчаткам мой лак для волос и прихватит зажигалку? Будет у нас Чумной Доктор на минималках? Нет, определенная боевая мощь в этом есть, ведь сектанты помрут со смеху. Это плюс. Минус в том, что мы, скорее всего, тоже. По пути в башню я заезжаю за Тири, которая радостно вручает мне подарочный пакет с кучей мешочков, похожих на тот, что сделала для меня. — Спасибо, что не куриные косточки, — бормочу я, обнимая пакет. — Они внутри, — отстраненно говорит ведьма, просматривая содержимое своей сумки. — Все, я готова. Поехали. И мы поехали, вернее я, вот только на льду возле ее магазина. Тири чудом успевает помочь мне не отбить задницу. Ругаясь на погоду, засовываю в багажник сначала пакет с мешочками, потом сумку ведьмы, и сажусь за руль, крепко сжимаю его. Нервозность в связи с предстоящей вылазкой таскается за мной весь день, отсюда и невнимательность. Страшновато. По крайней мере, если Птица ничего не выкинет, то они с Сережей будут в безопасности. Жаль, что Тири никак не ладит с Таро и прочими предсказательными приблудами. — Как там наш маленький секрет? — спрашиваю я, выруливая на нужную полосу. — Пока не очень, — вздыхает ведьма. — У меня нет идей, как все это провернуть безопасно, Ася. Раздражает. — Ладно тебе, мы же не козырь изобретаем. Просто почву щупаем. — Как бы эта почва в итоге не оказалась над нами. — А может? Ты же помнишь про уговор? Если станет слишком опасно, то ты сразу же бросишь искать. — Помню, — кивает она, закатив глаза. Вот и отлично. Не хватало еще заработать неприятности на вообще левом фронте. Когда мы поднимаемся в офис, то обнаруживаем там Птицу и Волкова, которые самозабвенно собачатся друг с другом, и великомученика Шуру, сидящего на диване. На нас спорщики даже внимания не обращают, так что я подсаживаюсь к наемнику, а Тири отправляется к Соне, чтобы проверить ее самочувствие. Шура говорит, что у нас все готово, и он подобрал мне форму и место на карте, где я в этой форме буду сидеть в машине. — А если ты там не усидишь, я тебя в следующий раз привяжу, — добавляет он. Я киваю, выдав свою самую обворожительную улыбку. Шура на нее не покупается, встает и громко сообщает Олегу, что надо бы идти переодеваться и вооружаться. Птица и Волков замолкают, так и не договорившись. Последний разворачивается и вместе с Шурой уходит из офиса. Пернатый зло смотрит ему вслед, а потом направляется к потайному отсеку за барельефом, где лежит костюм. Вот тут и меня ветром с дивана сдувает. — Я соскучилась, — капризно заявляю, повиснув у Птицы на шее. Это вообще не действует, он лишь окидывает меня угрюмым взглядом и мягко, но настойчиво отстраняет от себя, поворачивается к открытому хранилищу. — Пожалуйста, — прошу я, взяв его за руку. — Пожалуйста, останься. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, мышка, — заявляет он, рассеянно перебирая оставшиеся капсулы. Всего пять. — Я умоляю тебя остаться в безопасности, не рушить свое же прикрытие и позволить нам сделать за тебя грязную работу. Точнее, даже не нам, меня не пустят. Дай нашим людям спокойно работать, Птиц, пожалуйста. Мы не можем каждый раз грудью на амбразуру кидаться, война не так ведется. — Ты-то откуда знаешь? — усмехается он, все-таки привлекая меня к себе. — Мне Олег дает читать умные книжки. Я прошу тебя, останься дома, проконтролируй все отсюда. Они не справятся без толковой помощи извне. Не разрушай свои же планы. Птица молчит, прислушивается, становясь все угрюмее и угрюмее. Значит, Сережа со мной согласен, что не удивительно. В конце концов, совместными усилиями нам вроде удается убедить пернатого не лезть на рожон и позволить это сделать другим. Я даже задумываюсь о том, стоит ли сказать ему еще одну новость, чтобы наверняка не потащился повторять ту выходку с Рубинштейном, но решаю отложить это. Сегодня нельзя отвлекаться, сначала разберемся с культистами, потом перейдем к другой проблеме. Оставив Птицу в офисе делать вид, что он ругается с Сережей, спускаюсь на этаж к наемникам, чтобы примерить форму, которую нашел для меня Шура. Она почти не отличается от той, которую он давал мне, когда мы ездили за Соней, только защитных пластин заметно больше. Я смотрю на себя в зеркало, делаю на пробу несколько шагов и движений. — Непривычно, — жалуюсь, поправляя нагрудную пластину. — Сковывает. — А тебе и не надо ничего делать, — елейным голоском напоминает Шура. — В машине и так можно посидеть. — Ты бесишь, — мрачно заявляю, принимаю утепленную куртку. — Отлично. Значит, делаю все правильно. Слушай, ну сделай одолжение моим волосам, ну сиди на жопе ровно в тачке. — При чем тут твои волосы? — Я задолбался седину закрашивать! — Наемник оттягивает ярко-синюю прядь. — У меня вся башка с вами белая. Так, ты пока можешь подняться, внизу жду через пятнадцать минут. — Раскомандовался, — бурчу я, отправляясь к лифту. Толик сочувственно похлопывает меня по плечу. Его вообще не взяли, он недавно чуть ногу не сломал, теперь лечится. По крайней мере, не чувствует себя так, будто его обрядили в скафандр. Я поднимаюсь обратно в офис, но там пусто. Сережу нахожу в серверной. Стоит ему поднять на меня взгляд, как он сразу становится больше тревожным, чем собранным. — Зачем такая защита? — настороженно спрашивает Разумовский, вставая из-за стола. — Я думал, что ты подождешь в машине. И подальше. — Так и будет, — заверяю его и обнимаю, насколько позволяют жесткие пластины. — Просто Шура перестраховывается. — Мне сложно его винить. Боже, как вообще Птица двигается в подобной броне? Наверно, стоит попросить Олега тренироваться не в спортивной форме, чтобы потом не чувствовать себя черепашкой. — Все будет хорошо, — говорю я Сереже, потому что беспокойства в его глазах не убавилось ни на грамм. — Мы готовы. А со мной вообще будет Соня, так что я-то точно в безопасности. — Ты, главное, там и оставайся, — тихо просит Сережа, целуя меня в лоб. — Я еду только для того, чтобы Соня могла вступить в драку, если понадобится. Я… опасаюсь немного отпускать ее одну с наемниками. — Знаю, — вздыхает Сережа. — Столько вакансий мы потом еще долго не закроем. Будь осторожна, любимая, пожалуйста. — Сделаю все возможное, — обещаю я, и после этого он приникает к моим губам, подарив вожделенный поцелуй. — Я люблю тебя, — шепотом говорю, а потом добавляю: — Вас обоих. Оставайтесь здесь, позвольте мне вас защитить. — Жду тебя дома, — произносит Сережа и все-таки умудряется обнять меня крепче. По пути на подземную парковку я прихватываю Тири и Соню, и вместе с ними спускаюсь вниз. Последняя, ясное дело, предложение надеть какую-нибудь защиту отвергла, заявив, что если понадобится драться, то все равно вся эта броня ей не понадобится. Может и так, только смотримся мы теперь как идиоты, потому что я в черной наемничьей форме, Тири кутается в какой-то темно-красный балахон, из-под которого выглядывают только штаны и сапоги, а Соня стоит в джинсах и куртке с меховым воротником. Ладно, не на показ мод идем. На парковке я осматриваю наемников, которые разбредаются по машинам, и без труда нахожу Волкова, хоть тут и все в балаклавах. Олег смотрит прямо на меня и кивает чуть заметно. Со мной, как и было оговорено, едет только Соня, и за руль, ясное дело, сажают меня. Видимо, чтобы поводов отвлекаться было меньше. В нашем распоряжении есть только планшет, где можно будет смотреть закрытую трансляцию с места событий, и гарнитуры. Вот ее как раз Соня надевать отказывается, Тири, спасибо ей, соглашается. Жаль, что связь с Сережей есть только у Шуры по понятным соображениям. Операцией руководит он, а все остальные думают, что Разумовский мертв. Мне просто не положено, хватит и трансляции с камеры, которую мы навесили на Шуру. — Удивительно, что ты согласилась отсидеться здесь, — замечает Соня, когда я останавливаю машину на заранее выбранной точке. — Мне казалось, что ты страсть как не любишь оставаться в стороне. — Есть причины. Птица бы точно не остался сидеть в башне, если б я рвалась в гущу событий. А так мы успеем вмешаться, если понадобится. О, занимают позиции потихоньку. — Мне бы хотелось размяться, — мечтательно протягивает Соня. — Тебе нужно восстановиться, — напоминаю, всматриваясь в происходящее на экране. Пока только лес, да короткие команды в наушнике. — Да я уже почти. Наверно. Не знаю. — У нас есть время до столкновения с твоими сестрами, так что используй его для отдыха. Именно поэтому мы влезем только в крайнем случае. Да елки-палки. Я отдаю ей планшет, а сама стаскиваю куртку и отстегиваю половину защитных пластин. С ними даже сидеть невозможно! Швырнув это все на заднее сиденье, вновь принимаюсь следить за трансляцией. На экране уже видно особняк, а потом слышатся первые выстрелы, но где-то вдалеке. Я сжимаю планшет крепче. Хоть бы никого из наших не ранили. О другом даже думать не хочется. Вроде никаких предупреждений от Тири не следует, что внушает надежду на то, что обойдемся без сверхъестественной дряни. Внутри особняк представляет из себя натуральный кошмар для таких вот миссий, поэтому группе Шуры приходится идти медленно, чтобы не получить шальную пулю из какой-нибудь боковой ниши. Я краем глаза замечаю, что Соня открывает окно, и запахиваю поплотнее куртку. Девушка чувствует холод далеко не так сильно, как обычные люди, а мне тут же надувает шею. Я поправляю воротник, смотрю, как Шура с группой врываются в широкое помещение, которое оказывается пустым. Выругавшись, наемник ведет людей дальше. — Там что-то есть, — вдруг бормочет Соня. — Последний раз в похожей ситуации я нашла тебя, — отстраненно говорю, и только спустя секунду до меня доходит. Я отрываюсь от планшета и смотрю на нее. Она уже чуть ли не на половину высунулась на улицу через окно. — Что там? — Я сейчас. Соня залезает внутрь, а потом открывает дверцу и выскакивает из машины. Чертыхнувшись, тоже вылезаю на улицу, прихватив планшет. Соня стоит чуть дальше на обочине и смотрит в сторону леса, глаза ее горят красным. Я кое-как застегиваю куртку. Снега здесь не так уж много, но он все равно может стать помехой. — Не понимаю, — шепчет Соня, тряхнув головой. — Там что-то есть, знакомое, но… Она шагает вперед и направляется прямо к кромке леса. Я, прижимая к себе планшет, иду за ней. Снега оказывается не так уж и мало, немного даже попадает мне в сапог из-за низкого голенища. Вокруг тихо, и я не знаю, что могло привлечь Сонино внимание, но… Но вокруг тихо. Вот вообще тихо, даже в такое время года лес не молчит. По идее. Или у меня совсем все плохо с естествознанием. Соня останавливается и жестом руки велит мне сделать то же самое. Я замираю, глянув заодно на планшет. Вроде пока все нормально. И тогда я слышу их. Шаги, много, снег ни капли не скрывает передвижение. Соня наклоняет голову набок, прислушивается, сжимает и разжимает когтистые руки. Внезапно подскочив ко мне, роняет нас обеих в снег. Окунувшись в сугроб лицом, я спешу отползти и вижу, как она прикладывает палец к губам, а потом указывает в сторону. Люди? Человек двадцать, может, тридцать, идут параллельно нам в сторону особняка, и двигаются как-то… странно. Будто повинуясь какой-то негласной команде, они ускоряются, переходят на бег. Соня давит мне на голову, и я опять ложусь в снег. По идее, нас не видно. Мы лежим так и ждем, пока все стихнет, после чего девушка вскакивает на ноги. Я, тихо кряхтя, тоже поднимаюсь. Лицо и ладони замерзли, планшет остался валятся в снегу. Я сую руки в карманы, чтобы отогреть, а Соня подталкивает меня обратно к машине. — Скажи своим отступать, — шепчет она, постоянно оглядываясь. — Что это за люди? — спрашиваю я, все-таки вытащив руки из карманов для равновесия. — Это не люди, Ася, больше нет. Это Кутховские упыри, и Свартжель может быть где-то неподалеку. Если я права, ты потеряешь весь отряд, они и с упырями не справятся, тех слишком много. — Блин. — Я в панике дергаю микрофон и нажимаю кнопку. — Шура, отступаем, сейчас. Срочно. — Что у вас? — тут же отзывается наемник, тяжело дыша. — К вам идет большая группа каких-то тварей, Соня говорит, что они очень опасны. И рядом может быть ее сестра, так что бросайте все и уходите. Шура выдает мне ворох непечатных выражений. Перед тем, как он отключается, я слышу команду всем группам отступать в любом случае. Соня хватает меня за воротник и останавливает, мы вместе прячемся за широким деревом. Отсюда машину не видно, дорога находится выше кромки леса. Девушка последний раз оглядывается, потом жестом просит стоять здесь, а сама идет вперед. Я сую руки в карманы и прислушиваюсь, тело потряхивает далеко не только от холода. То и дело осматриваясь, жмусь к дереву и прислушиваюсь. — Ася, — зовет Шура в наушнике. — Что? — тихо спрашиваю, выглядывая из-за дерева. — Я не могу связаться с координатором. — Чего? Стой, ты… Ты имеешь в виду Разумовского? — Да. Нет связи с ним. Я выскакиваю из-за дерева и со всей возможной скоростью бегу к машине. Изрядно мешает снег, который вроде и не выглядит глубоким, но в то же время таковым кое-где является. Дважды споткнувшись и один раз приземлившись в сугроб, я выбегаю на дорогу, где Соня стоит рядом с двумя бездыханными телами. — Упыри? — коротко спрашиваю, даже не останавливаясь. — Да. Что ты?.. — Быстрее, нам надо ехать! Я забираюсь в машину и сразу завожу мотор, Соня садится рядом, недоуменно смотрит на меня. — Шура не может связаться с Разумовским. Дай телефон, он в бардачке. Я проверяю, свободен ли выезд, и выруливаю с обочины на трассу, хватаю мобильник, который протягивает Соня. Он, как и ее руки, перепачкан в какой-то темной жиже. Надо полагать, с упырями она расправилась радикально. Потом подумаю об этом. Сейчас я отбиваю вызов Полины и набираю Сережин номер. Гудки. Пробую еще раз, эффект тот же. Захожу в приложение, опять отбиваюсь от сестры и пытаюсь позвать Марго. Опять ничего. Сердце буквально падает в какую-то дыру, а в груди все передавливает от страха. Полина опять звонит, и на сей раз я принимаю вызов. — Ася, где ты?! — испуганно кричит сестра. — Я… — Ты не дома? Не в башне? — Нет, я… Я перезвоню. Держа телефон одной рукой, смотрю на дорогу и большим пальцем набираю в поисковике «башня Vmeste». И резко торможу, едва не спровоцировав аварию позади, сворачиваю на обочину. Первая же новость промораживает до костей. Какой еще взрыв? Что все это значит? Взрыв… В башне?.. На одном из этажей? Я быстро открываю видео. Там не момент самого взрыва, там уже постфактум. Нет, нет, нет, только не опять, не снова, пожалуйста. Пожар не в пентхаусе, на несколько этажей ниже. — Подожди, это у нас? — ошарашенно уточняет Соня. — Да, — коротко отвечаю и кидаю ей телефон, опять отжимаю кнопку на микрофоне. — Шура? — Мы все ушли, у нас один раненый. И да, я видел. Ничего не делай, жди нас. Я не отвечаю, срываю гарнитуру и швыряю ее куда-то назад. — Там пожарные, — тихо говорит Соня, листая что-то в телефоне. — Есть жертвы на этаже, где все случилось. Причина неизвестна. Про Разумовского не пишут. Это хорошо? — Наверно. Наверно, он успел уйти или укрыться. Я… Да, если не пишут, значит успел. — Пожар ниже, — продолжает девушка. — Жертвы? — Пока трое убитых. Я сжимаю руль до боли в пальцах. — Там в контактах есть майор Гром. Так и записан, набери. Соня прикладывает трубку к уху, слушает, а потом ставит на громкую. — Где ты? — рявкает Игорь. — Не там. А ты? — Внизу. Среди раненых его нет. — А?.. — Среди погибших тоже. — Я еду, скоро буду у башни. — Здесь все оцеплено, тебя не пропустят. Огонь еще не потушили и… Я прошу Соню сбросить, и она нажимает на красный значок. Дальше мы едем молча, только девушка листает новости, и периодически сообщает, что про Разумовского не пишут. Это хорошо. Я думаю, что хорошо. Если бы он был среди раненых или… Это бы не пропустили, уже бы трубили везде. Значит… Значит он заперт наверху?.. Нет, Птица точно их вытащил в безопасное место, по другому и быть не может. С ними все хорошо. Я въезжаю в город, и скорость сбросить приходится, чтобы не врезаться ни в кого. Это нас только замедлит, и я выбираю меньшее из зол, так хоть доедем быстрее. Гром оказывается прав, территорию попытались оцепить, но я без особых проблем сворачиваю и направляю машину в сторону подземной парковки, не обращая внимания на незнакомого полицейского, который машет мне руками. Хорошо, что не пытается дорогу заступить. Ворота открыты, внутри парковки горит аварийный свет. Я торможу и выбегаю из машины, даже не заглушив ее. Мы с Соней залетаем в открытый лифт, и я на интерактивной панели набираю особый код. — Марго? — хрипло зову, подняв зачем-то голову. — Здравствуй, Ася. Все системы работают в аварийном режиме. — Знаю. Ты сможешь поднять лифт? — Только до двадцать второго этажа. Дальше опасность задымления. — Где Сергей? — Нет информации. — Он в здании? — Нет информации. — Поехали на двадцать… — Я дергаюсь, когда в лифт заскакивает злющий Гром. — На двадцать второй. — Двинулась? — рычит майор, оглянувшись на закрывающиеся двери. — Там огонь и… — Мы до него не доедем, — говорю я, обессиленно прислонившись спиной к стене. — А дальше, если что, я попробую по лестнице, — предлагает Соня. Сейчас она выглядит предельно серьезной, и это напугало бы, но у меня на уме только одно. Они живы, они в порядке, они в безопасности, они живы. — Что случилось? — спрашиваю я, посмотрев на хмурого майора. — Как это произошло? — Не знаю, — качает головой он. — Погоди-ка, Доманская. Что у тебя за наряд? — В пейнтбол играла. Лифт останавливается, и двери открываются. Дыма здесь почти нет, но запах чувствуется. Я сворачиваю к лестнице, и мы пробегаем три этажа, и вот тут дышать становится тяжело. А еще через этаж я нос к носу сталкиваюсь с пожарным. Точнее, нос к маске. Гром показывает удостоверение и, не слушая протестов, мы бросаемся дальше. Лестнице повезло, она не пострадала, только дымом затянуло два этажа. Я закрываю лицо рукавом и упорно двигаюсь вперед, Соня подхватывает меня под локоть, потому что видимость здесь так себе. Немного выше становится легче, и вот я уже влетаю в нужный коридор, саданув дверь плечом, а потом забегаю в офис. Пустой. Дыма здесь нет, но меня и не он волнует. Я несусь в жилую часть, проверяю каждую комнату. Никого. Вернувшись в офис, сталкиваюсь с Громом. Соня осматривается, принюхивается. — Марго, — зову я отвратительно дрожащим и испуганным голосом. — Марго, покажи мне камеры. За десять минут до взрыва. Я называю номер протокола отмены аварийной работы, и смотрю на большой экран. Офис пуст, Сережа должен быть в серверной. Так, сейчас, сейчас, пока еще тихо. И вдруг раздается отчетливый грохот, а спустя несколько секунд Разумовский вбегает в офис. Он быстрым шагом идет в сторону выхода, говорит с Марго. Дверь распахивается, и из нее появляются несколько людей в балахонах. И Сирим. Разумовский даже сделать ничего не успевает, один из них бросает в его сторону какой-то порошок. Сережа, пошатнувшись, чуть было не падает на пол, но двое других сектантов успевают его подхватить. Я смотрю, как они вытаскивают бессознательного Сережу в коридор. — Нет, — тихо шепчу, отступая назад. Сирим осматривается, находит камеру и машет туда рукой, улыбнувшись, а затем выходит последней. — Это те черти, про которых ты говорила? — спрашивает Гром. — Сейчас дам ориентировку, мы… Ася? Я смотрю себе под ноги. Пожалуйста, останься Я умоляю тебя остаться в безопасности Оставайтесь здесь, позвольте мне вас защитить Пожалуйста, останься Пожалуйста, останься Голоса Грома и Сони доносятся будто через вату. Я сама вся в этой вате и, кажется, не могу даже вздохнуть. Мне нечем дышать. Я паникую. Или нет? Я... Все вокруг застилает темнота, и я больше не чувствую своего тела. И вообще ничего.