A Guardian's Guard

Кросс убирался в доме, который Найтмер великодушно выделил ему год назад, вызволив монохромного скелета из его бесконечной, бесцветной тюрьмы. Жильё было приличных размеров, но не слишком большое, что мужчина очень ценил. Две спальни, одну из которых он переоборудовал для своих небольших проектов, ванная комната средних размеров с комбинированной душевой кабиной и ванной, компактная кухня и просторная гостиная, где хватало места для тренировок и отработок боевых приёмов с упражнениями. Приятным бонусом стал огороженный задний двор, где можно отдохнуть и насладиться приятным вечеров на крылечных качелях. В общем, там всё, что необходимо Кроссу для счастья... Ну, хотя дом - это, возможно, не всё, что ему нужно. Чем больше он размышлял об этом, тем, вероятно, чувствовал себя более одиноким. Моя посуду, он думал всё о том же. Во время службы в Гвардии, ещё до уничтожения его собственной АВ (чувство вины любило напоминать ему об этом), у него было много друзей и сослуживцев, с которыми он прекрасно ладил. Он всегда считал себя хорошим товарищем, а если бы кто-нибудь усомнился в этом, то его друзья подтвердили бы это. Он был верен. Был плечом в которое можно без сожалений выплакаться. Тем, к кому можно обратиться за советом в трудную минуту. Он пришёл бы на помощь при первой же просьбе. Безусловно, в некотором роде он являлся угодником, но делал он это всегда с наилучшими намерениями. Он дорожил каждым из своих близких друзей, и от этого было ещё больнее, когда мужчина уничтожил своё АВ вместе с ними. Он остался в совершенном одиночестве, прозибая в бескрайнем небытие неизвестно сколько времени. В конечном счёте, кое-кто нашёл его, открыв портал чёрной лужицы, и с энтузиазмом поприветствовал его. Восторг стража был не менее ярок. Наконец-то у него появилась надежда, что он не останется здесь до самой смерти в одиночестве волочить жалкое существование. Призрак Чары сильно отчитал его за столь доверчиво-радушное отношение к новому скелету, но Кросс лишь отмахнулся от него. Он знал, что человек ненавидит его, и это было взаимно. Только вот он даже не подозревал, насколько тот был прав. Первые несколько встреч прошли замечательно, хотя Кросс никак не мог смириться с уходами гостя. Он не был готов вновь остаться один, не имея понятия о том, когда вернётся цветастый скелет. После нескольких приятных визитов новый знакомый стражника привёл с собой друга. Кости скелета были в основном черны, за исключением нескольких красно-жёлтых мест на руках и ногах. Под его глазами виднелись синие полосы, похожие на слёзы. Чернокостный скелет был немного меньше его товарища, что также делало его чуть ниже Кросса, примерно на голову, однако казалось, того не смущала разница в росте с монохромным стражником. На самом деле он выглядел нервным, или даже напуганным, скорее от присутствия обыденного гостя, навещающего Кросса. После того, как его представили как "Эррор", цветастый скелет наконец пояснил, зачем пригласил нового знакомого. Кросс рассказал мужчине о призраке Чары после нескольких первых встреч, пожаловавшись на растущую враждебность духа. От простых ругательств и зловредных подтруниваний, он перешёл к полноценным угрозам смерти. Стражник часто терял сон, опасаясь, что человек овладеет им, пока тот отдыхает, как постоянно грозится поступить, хотя Кросс понимал, что Чара бессилен без его осознанного разрешения. Когда цветастый скелет поведал о способностях Эррора, мужчина воспрял духом. Не потребовалось много уговоров, чтобы глючный скелет согласился помочь. По сути, одного взгляда на окружающую Кросса белую пустоту хватило, чтобы у того укрепилось сочувствие к его положению. После недолгих разъяснений цветастый мужчина покинул их, позволив Эррору и Кроссу наедине разбираться с проблемой. Чернокостный скелет оказался очень приятной компанией, так что они быстро потеплели друг к другу. К тому моменту, когда цель была достигнута, Кросс почувствовал, что обрёл нового друга в лице Эррора. Другого визитёра он пока не осмеливался называть в таком ключе. Видимо, на то были основания. Перед уходом Эррор предупредил Кросса, посоветовав не доверять "кальмару" - так чернокостный скелет называл гостя. Восприняв совет всерьёз, страж попрощался со своим новым другом и снова остался один. После визита Эррора посетитель Кросса начал вести себя странно. Если и раньше он отличался эксцентричностью, то теперь стал задавать более личные вопросы, касающиеся прошлого и эмоций монохромного скелета. В итоге это привело к тому, что цветастый мужчина попросил Кросса попробовать кое-что. То была яркая жидкость в стеклянном флаконе. Когда стражник поинтересовался, что это, то скелет ответил, что внутри разновидность магической краски. Сыворотка, способная в зависимости от цвета усилить у любого определённые эмоции или заставить их испытывать. Кроссу вручили жёлтую склянку. Предполагалось, что она сделает его счастливым и радостным. Он вежливо отказался. По мнению солдата это слишком напоминало наркотик, потому он предпочёл бы не пробовать. Он пытался убедить Кросса, что это безопасно, что сам постоянно принимает их и ничего. Но мужчина неизменно отказывался. В конце концов терпение цветастого скелета истекло. Солдат не был готов, что на него нападут, прижав к полу. Не ожидал, что художник, которого долгое время считал своим единственным приятелем, силой раскроет его зубы и вольёт содержимое ярко-жёлтого флакона ему в горло. Результат оказался не самым приятным. Его тело моментально отреагировало на вещество, отчего Кросс так и остался лежать под другим скелетом. Каждый дюйм костей обожгла боль, а зрение то исчезало, то появлялось. Магию одолели спазмы, отчего всё тело пробила дрожь, но его несуществующие уши были почти не способны улавливать скрежет конечностей из-за ужасающего шума, звенящего в голове. Солдат знал, что в какой-то момент его даже вырвало, но лишь потому, что после того, как всё закончилось, рядом остались следы. Кальмар к тому времени уже исчез. После такой выходки, Кросс надеялся, что больше никогда не увидит чокнутого мужчину. Но, к сожалению, удача никогда не была на его стороне. Художник вернулся, и эта ситуация повторилась опять. И ещё раз. А затем ещё раз. Кросс потерял счёт тому, сколько раз его этому подвергали, каждый раз используя новый цвет краски. Теперь он боялся каждого визита скелета. Он был убеждён, что лучше быть одному, чем это всё. В конечном счёте, художник зашёл слишком далеко. Он наконец сломал свою игрушку. В ту встречу Кросс всё же не выдержал. Он сражался так, как никогда прежде. К чёрту сломанные кости и кровоточащую магию, он не позволит впихнуть в себя больше ни одного ебучего флакона краски. Ему плевать, если мужчина перестанет к нему приходить, он бы лишь обрадовался такому исходу. После затяжной битвы Кросс, истративший слишком много волшебства, оказался слишком сломлен, чтобы двигаться. Судя по всему, тогда посетитель счёл его состояние слишком искалеченным, чтобы использовать краски, потому оставил раненного скелета на полу белоснежной тюрьмы. Лишённый чувств, Кросс понятия не имел, как долго он вот так пролежал, истекая кровью, пока не услышал позади себя неприятно поразивший сознание всплеск магии. Это было ново. А ещё оттуда раздавались голоса. Только вот его разум был слишком утомлён и истерзан, чтобы суметь разобрать слова. Ему следовало бы обеспокоиться, кем являлись те личности, нашедшие его в этой тюрьме, но сейчас он не мог даже этого. По крайней мере, пока не ощутил неожиданные прикосновения чьих-то рук. Страж охнул и начал неконтролируемо трястись. Всё, о чём он мог думать - это то, что художник вернулся. Он пришёл, а Кросс даже пошевелиться не способен. Он собирается опять заставить его глотать краски, и на этот раз, скорее всего, это убьёт монохромного скелета. Смешиваясь с магией, слёзы хлынули из глазниц, пачкая лицо, а также чистый белый пол его персонального ада. За спиной стражника послышался глубокий голос. Успокаивающий тон сопровождался движением руки, словно бы забирающий его тревоги. К своему удивлению, вскоре он почувствовал ещё больше нежных прикосновений по всему телу - мужчина точно был не один. Дыхание Кросса участилось, когда он осознал, что, должно быть, группа незнакомцев застала его в момент сильной уязвимости. А что если это друзья того чокнутого скелета? Его дрожь стала крупнее. Кросс сразу уставился на ноги в тапочках, что вскоре оказались в поле его зрения. Он помнил эти ноги. Он знал, кто был их владельцем. Наконец фигура села перед ним на корточки, аккуратно подцепив его за подбородок нитью, помогая встретиться с собой взглядом. Глючный скелет таращился на него с встревоженным ужасом, в то время как Кросс - с шоком и безмолвной мольбой. Эррор предупреждал его, что нечто подобное может произойти, а раз так, он ведь не поступит с ним как художник, ведь так? Не тогда, когда тот смотрит на него с таким страхом и чувством вины в глазах. Из горла Кросса всё же вырвался тонкий всхип. Глаза Эррора округлились, и мужчина заговорил. Кросс до сих пор не мог разобрать его слова, да и глюки, искажавшие их, не способствовали этому, однако он был точно уверен, что всё сказанное должно было обнадёжить его. Вероятно, смысл заключался в том, что чужие, блуждающие прикосновения не несут опасности. Эррор не позволит, чтобы с раненным солдатом что-то ещё случилось. Утешающий голос вновь раздался у него за спиной, но на этот раз, казалось, он обращался к Эррору, который, отвечая, по-прежнему не сводил взора с нечёткого свечения зрачков Кросса. Что-то прохладное коснулось черепа стража, отчего его взгляд исказился от недоверия. Улыбнувшись, Эррор снова ободряюще заговорил с ним, успокаивая мужчину. Спустя некоторое время монохромный скелет ощутил вялость, будто теряя способность бодрствовать. Находясь на краю ясного сознания, он почувствовал, как что-то холодное обвило его, осторожно оторвав от пола. *** Кросс моргул, осознав, что уже битые пять минут ополаскивает одну и ту же тарелку, проигрывая в мыслях неприятные воспоминания. Быстро выключив воду, Кросс поставил её в сушилку и перешёл к следующему занятию, делая мысленную пометку включить музыку, когда вернётся, чтобы закончить мыть посуду. Это помогает вытеснить воспоминания и сожаления, заместив пустотой. Позволять блуждать своим мыслям вот так - не лучшая идея. Он мог часами прожигать пустоту, перебирая накопившиеся воспоминания, что полностью заполняли его череп во время рефлексии.