Уступка/Succumbing

      Резные деревянные двери открылись в логово порока. В само воплощение греха.       Помещение пронизывал пьянящий аромат благовоний, а в сочетании с удушливым сигаретным дымом, собирающимся под потолком, в клубе царила неземная атмосфера. Алый оттенок света, пробивающийся сквозь облако дыма, создавал иллюзию, что человек спустился в сам Ад, в темное чрево подземного мира.       «Данте» был заполнен до отказа, распроданы все билеты. Помещение было роскошным, но в то же время небольшим. Кроваво-красный бархат покрывал каждую подушку, а занавески в тон на сцене стекали на пол, будто кровь из смертельной раны.       Едва одетые ведьмы и существа смешивались с толпой, где-то сидя на коленях у своих покровителей, а где-то в покорной позе у их ног. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он перевёл взгляд на шампанское, которое само лилось по башне из бокалов в центре комнаты. Гости хватали бокал на ходу, направляясь к своим местам. Стены клуба украшали живые портреты, каждый из которых разыгрывал свою собственную развратную фантазию, а некоторые завсегдатаи активно им вторили.       Это расположенное под землёй подпольное заведение излучало ностальгию по 1920-м годам, а вход сюда был спрятан в подвале городской церкви. «Как кощунственно», — усмехнулся он. Даже пароль для входа, как и само местоположение клуба, передавались исключительно из уст в уста. Подкуп местного бармена оказался более сложной задачей, чем ожидалось, они явно серьезно относились к вопросу секретности.       Но у каждого есть своя цена.       Скрытый под своим плащом, он неторопливо двигался к дальнему углу зала, чтобы найти назначенный ему столик. Тайный, молчаливый наблюдатель, окутанный тьмой. Сегодня вечером ему нужен был полный обзор, но без вероятности обнаружения.       Хотя он был почти в двух тысячах километров от дома, люди, как правило, обращали на него внимание, куда бы он ни шёл. Он был высок, подтянут и в общепринятом смысле привлекателен, если не сказать исключителен. Нетрудно было заметить, как он влияет на окружающих с тех пор, как почти три года назад покинул Хогвартс.       Никто не мог устоять перед наследником Салазара Слизерина. И ведьмы, и волшебники поддавались магнетическому притяжению Тома Марволо Риддла.       Подойдя к столику с золотой цифрой «3», мерцающей в свете камина на элегантной карточке, Том разгладил складки своих брюк и устроился в мягком кресле, наблюдая перед собой лишь фонарь и позолоченную пепельницу. Он погасил пламя и закрыл свой разум, разложив свои беспорядочные мысли, словно книги на полках в библиотеке, упорядочив их по жанрам.       Сегодня ночью ему нужно было слиться с тенью. Никто не знал, что он здесь, и было критически важно, чтобы так и оставалось. Никто не должен был узнать о его плане, что на самом деле привело его в Албанию. Серьёзность ситуации не давала ему покоя. Том должен был покинуть страну со всем, что он приехал приобрести — альтернативы не существовало. Следующий этап его плана вращался вокруг двух ключевых компонентов. Книга за книгой, важнейшие детали складывались на его мысленных полках в соответствии со срочностью и актуальностью.       Диадема, спрятанная в дупле древней чёрной сосны, выплыла вперёд среди прочих мыслей, и он быстро «отбросил» её в сторону — любой здесь мог попытаться их прочесть. Он мрачно усмехнулся про себя: хотел бы он посмотреть на эту попытку. Несмотря на то, что он был мастером окклюменции, думать о диадеме было бы неразумно до тех пор, пока он не отправится в лес. Завтра. При условии, что события этого вечера пройдут по плану.       Сегодня приоритетом была она.       В груди Тома зародилось какое-то незнакомое чувство.       Нетерпение?       Мрачное предчувствие?       Он нервничал.       Ненависть к самому себе захлестнула его с головой. Наследник Салазара Слизерина был выше такой неуверенности и глупости. Вдыхая глубоко через нос и выдыхая через рот, он напомнил себе о своем пути, о своей судьбе… Лорд Волдеморт. Скоро он станет непобедимым. Бессмертным. Тёмного Лорда больше не будет тяготить страх, до сих пор заполнявший каждую мысль и каждый ночной кошмар Тома. Страх смерти, страх провала.       Следующим шагом в его грандиозном плане было убедить змею-перевёртыша присоединиться к его рядам в качестве Пожирателя Смерти. Того, кто будет выше всех остальных… Чтобы стоять рядом с ним символом его наследия, его права по рождению.       Но не было никаких предположений о том, как вести диалог, когда они останутся с ней наедине. Да и как он вообще получит возможность поговорить с ней наедине. Том был уверен, что ему по плечу заманить анимага в свои союзники, он умел быть очень… убедительным. Изучение ведьм стало для него приоритетом ещё в середине его обучения в Хогвартсе, и он овладел навыками вежливого общения, ухаживаний. Познал, как затащить их в постель.       На четвёртом курсе он совершил фатальный социальный промах, не пригласив Синтию Гринграсс на Рождественский Бал, хотя она, как оказалось, ожидала этого от него. Хотя сам Том не планировал посещать бал. Его неделями сторонились соученики из Слизерина, и всё время бала он провел в библиотеке, занимаясь исследованиями.       Во время танцев он свободно перемещался по Запретной Секции, зарываясь носом в каждую книгу, где говорилось об ухаживании, любви, страсти, взаимодействии с противоположным полом. В тот вечер он ушёл изменившимся волшебником и поспешил проверить свои новые знания на практике.       Риддл был уверен, что никогда не повторит эту ошибку. Он быстро учился, но не из интереса, а из необходимости. Он улавливал подсказки от каждой последующей партнёрши. Он изучал, как тело подсказывает то, чего никогда не скажет разум…       Примерно половину населения представляли собой ведьмы, и в итоге они должны были пополнить его ряды Пожирателей Смерти. Ему нужно было уметь понимать их, манипулировать ими так же хорошо, как и их коллегами-волшебниками. Том никогда не разделял мнение своих сверстников-женоненавистников о том, что ведьмы уступают волшебникам, он неоднократно видел, как выдающиеся ведьмы блестяще превосходили волшебников. Среди лучших учеников Хогвартса было гораздо больше ведьм. И чистокровных, и полукровок, и грязнокровок.       Не то чтобы он когда-либо признал это… Нет.       Эти напыщенные ослы управляли волшебным миром, и их поддержка зависела от способности Тома транслировать ту же самую нетерпимость, ту же фанатичную ненависть. И он это делал. Чтобы стать Тёмным Лордом, нужно было много заниматься политикой, и немалую роль в этом играло обольщение. Соблазнение последователей своими убеждениями, своим видением, своим разумом, своим телом. Всем, что потребуется. Многие ведьмы и волшебники готовили его к этому моменту, оценивая харизматичность Риддла.       Том едва удерживался от наложения «Империо» на весь клуб, но ему нужно было, чтобы она пришла по собственной воле. Ему были нужны лояльность и преданность, и их надо было заслужить.       Осведомитель сообщил ему, что змея-перевёртыш помогла свергнуть Гриндевальда вместе с Дамблдором и его племянником, что был с ней в том цирке. Годами она подвергалась жестокому обращению, уничижению и насильственному превращению в анимагическую форму. После падения Гриндевальда она была вынуждена скрываться, чтобы избежать дальнейших преследований. Дамблдор не смог защитить её, как не смог защитить Тома.       Возможно, это станет его наживкой.       Власть не казалась ей достаточной мотивацией, несмотря на её способности и возможности. Она боролась за справедливость для слабых, а не для элиты. Том предвидел, что идеалы его соратников — Пожирателей Смерти — вызовут разногласия. Он не мог подойти к ней как Волдеморт, как Тёмный Лорд. Он должен быть Томом Риддлом, сиротой, брошенным Дамблдором, ищущим симпатии и дружбы. Предлагая защиту и заботу, он мог дать ей всё, чего ей так не хватало все эти годы.       На его безупречном лице промелькнула усмешка, когда он представил себе шёпотом произнесённые обещания. Ему так легко давалась эта роль. В годы учебы в Хогвартсе Том начал коллекционировать могущественные предметы и диковинки, и этот приз пока станет для него самым ценным. Наследник Салазара Слизерина, змееуст, правящий толпами с анимагом-змеёй рядом… волшебники — такие визуалы. Этот мощный символизм было было невозможно игнорировать.       Страх, который это вызовет… восхитительно.       Его член дёрнулся от этой мысли, и Том поерзал на своем месте, когда по шее, вырвавшись из воротника, пробежал румянец. Продолжая осматривать клуб, чтобы отвлечься, он заметил мерцание на стене рядом с собой. Рядом с ним, слева, висело аляповатое латунное зеркало, заполненное туманными фигурами, которые прокладывали себе путь к поверхности рамы, становясь всё более зловещими. Голодными.       «Проявитель врагов».       Единственное известное Тому подобное зеркало находилось в витрине магазина «Горбин и Беркс». Любопытно, что они выставили его на всеобщее обозрение. Может быть, они не знают, чем владеют? Он не мог себе представить, чтобы у среднестатистического посетителя клуба было хоть сколько-то врагов. Возможно, для них это было просто заурядное зеркало.       Враги оставались неясными и размытыми, что позволяло предположить, что ни один из них не находится в непосредственной близости от него. Ведь никто не знал о его местонахождении, даже ближайшие соратники. Столь большое количество противников приводило Тома в ярость, грозящую задушить его. В своём стремлении к славе и известности, к бессмертию он и представить себе не мог такого массового сопротивления.       Мало кто обладал такой неутолимой жаждой знаний, как он. Никто не желал Эликсира Жизни сильнее. Его рыцари, его Пожиратели смерти преданно поддерживали его. Но у него не было ни истинных товарищей, ни равных. Том был вынужден бросить вызов самому себе, раздвигать границы магии в одиночку. Иногда это оставляло его неудовлетворенным.       Стиснув челюсти, он хрустнул шеей, продолжая с любопытством осматривать клуб по периметру. Он никогда раньше не был на бурлеск-шоу. Удовольствия плоти мало интересовали его, если только они не служили высшей цели. Пока его Пожиратели Смерти порочили себя, путаясь с ведьмами сомнительной репутации, случайными полукровками или существами в случае тех, у кого были более изощренные предпочтения, Том налаживал важные связи в задних комнатах этих сомнительных заведений. Конечно, он заботился о себе, но делал это чисто механически. Очищение сознания было необходимостью для окклюмента. Хоть он и собирался стать самым могущественным волшебником в мире, у него всё ещё были простые биологические потребности. Пока что. Соблазнение ведьм и волшебников вокруг него, чтобы получить желаемое, было лишь средством достижения цели.       Кстати, об этих средствах… Дрожь отвращения пробежала по нему, когда Том представил себе Хепзибу Смит, ещё одну проблему, которую нужно было решить после возвращения. От этой мысли к горлу подступила желчь. Впрочем, задохнуться от кислоты стоило тех сокровищ, которые он искал. Одно из них Хепзиба крепко держала в своих лапах. Пользуясь их схожестью в том, что они оба являлись потомками основателей Хогвартса (хотя её фамилия была гораздо менее почитаема), он смог попасть как в её дом, так и в кабинет. Перед отъездом в Албанию он почти убедил её завещать ему Чашу Пуффендуя и Медальон Слизерина, но она была одинокой старой женщиной, которая дорожила своими безделушками не меньше, чем он… Том был готов на непростительное, лишь бы заполучить их.       И если потребуется затащить в постель эту древнюю старуху, чтобы обеспечить себе следующие два крестража, он это сделает. Даже будь она была молодой и красивой, единственное, что он отмечал в своих… предпочтениях… было связано с властью… болью… контролем. Ничто так не заставляло прилить кровь к его члену, как продолжительное заклятие Круциатус. Кто-то, умоляющий своего Тёмного Лорда о пощаде. Но он, как правило, удовлетворял себя сам, ведь секс был властью. А Том никогда не делился ею бесцельно.       Мимо него как раз прошла пара, и незнакомая ведьма одарила его скромной улыбкой, когда её скрытое под юбкой колено слегка коснулось его. Она грациозно устроилась за соседним столиком. Тайно сжав палочку в кармане, Том наложил на неё заклинание Отведения глаз. Он не сможет сосредоточиться на задании, если будет занят игнорированием знаков внимания этой ведьмы на протяжении всего представления.       Том плотнее надвинул капюшон мантии а свои тёмные волосы, когда до его ушей донесся громкий женский стон. Повернувшись к источнику звука, молодой маг увидел, что он исходил от старого портрета в раме на стене позади него. На портрете была изображена откровенная сцена: волшебник стоял на коленях между ног ведьмы, уткнувшись лицом в её промежность. Беспристрастно наблюдая, как вздохи и стоны нарастают, мимо проходящий официант наложил на раму заклинание «Силенцио», совершенно не тронутый происходящим. Том предположил, что остальные портреты тоже будут заставлять замолчать на время шоу, он на это надеялся. Как бы он смог уделять должное внимание своей задаче, если в его ушах звенел бы вопль кульминации? Мерлин.       Крошечная зелёная фея мгновенно появилась прямо у его носа, и Том рефлекторно выхватил палочку. Существо безмятежно, если не сказать немного пьяно, поинтересовалось: «Dëshironi një pije, zotëri?»       Переводное заклинание ударило по ошеломлённой фее и вернулось Тому на писклявом невнятном английском: «Не желаете ли выпить, сэр?» Он позволил заклинанию повиснуть в воздухе на длительный срок, чтобы оно переводило для Тома всё представление.       Положив палочку в карман и поглубже зарывшись в плащ, он пробурчал в ответ:       — «Этернум»… если у вас есть.       Фея заколебалась, несколько раз медленно моргнула расширенными глазами, кивнула и исчезла в воздухе. Золотой кубок, наполненный кроваво-красным алкоголем, появился всего через несколько мгновений на расстоянии вытянутой руки.       В этот вечер он не думал о выпивке, но, похоже, у судьбы были другие планы. Том никогда не напивался в окружении других людей, чтобы контролировать себя, владеть в полной мере своими способностями. Он никогда бы не дал другому такого преимущества. Кубок тяжело ощущался в его руках, когда он сделал большой глоток. После первого же глотка у Малфоев на рождественских каникулах шестого курса в компании Абраксаса, он бы никогда не захотел пить другое спиртное. Напиток вечной жизни. Закрыв глаза, он смаковал его, втягивая вязкую жидкость сквозь зубы. Если бы только это приносило обещанную вечность. — Дамы и господа, пожалуйста, займите свои места, шоу вот-вот начнется, — прервал его размышления глубокий голос, исходящий от седеющего волшебника на сцене. Тот убрал палочку от своего горла завершив заклинание «Сонорус», усиливающее его голос.       Как раз в тот момент, когда он собирался вернуть «Этернум» на стол, занавес начал подниматься. И его глаза ослепило вспышкой.       Над оркестром сверкнула волшебная палочка и фейерверком вывела: «С НОВЫМ ГОДОМ!»       Яркие буквы сверкали и сияли.       С Днём Рождения, Том. Он смотрел на вены, покрывающие его руки, державшие почти полный кубок. Том поднес его обратно к губам, когда рёв клуба вырвал его из водоворота собственных мыслей.       Толпа неистовствовала. 1947 год пришёл и ушёл.       Более двух лет прошло с тех пор, как он окончил школу, и чего он добился?       Работа в «Горбин и Беркс» стала неожиданным поворотом после… непредвиденного… отказа в должности преподавателя Защиты от темных искусств в Хогвартсе. Хотя Дамблдор был осведомлен о наклонностях Тома, юноша доказал свою состоятельность в этой школе. Он получал высшие баллы по всем предметам, в каждом из них был лучшим. Ведь он даже был старостой факультета. Был, чёрт возьми, и старостой школы! Посещал каждую встречу Клуба Слизней, получал награды от школы. Никогда не был наказан, не получил ни единого замечания.       Это было личное.       Гнев захлестнул его при воспоминании о том, как он проклял эту чертову должность, покидая кабинет Дамблдора, и все же он добился того, ради чего действительно пошел на это собеседование. Узнать, где находится потерянная диадема. Применить свое остроумие и обаяние к привидению Кандиды Когтевран не составило труда. Он почти сочувствовал попавшей в ловушку душе. Почти.       Том знал, что хотел бы получить в 1948 году. Одна из них находилась в этой комнате, а другая почти была у него в руках. Скоро.       Фейерверк исчез, оставив после себя силуэты танцовщиц бурлеска в глубоком изумрудном свете. Застывшие в своих позах на сцене, они словно безжизненные марионетки, ожидали, когда их потянут за ниточки. Его сердце забилось быстрее, Том слышал, как оно пульсирует у него в ушах.       Она была здесь. Он чувствовал это.       Гипнотическая мелодия прошлась по залу, куклы ожили с первым аккордом. Тела в корсетах и чулках чувственно извивались, покачиваясь в такт. Толпа была в трансе, казалось, что все зрители затаили дыхание, наблюдая за разворачивающейся сценой. Оставаясь неподвижным, как статуя, на своем месте, Том методично искал её глазами среди танцовщиц.       Но которая из них?..       Её имя и особые приметы упоминались при обсуждении падения Гриндевальда, но под это описание подходила половина ведьм, склонившихся и проводящих пальцами по своим бёдрам, бросающих взгляды на толпу сквозь свои разведённые колени.       «Семь женщин», — заметил он. Самое волшебное число. Весьма уместно.       Волшебники издавали непристойные свистки, и он не мог не закатить глаза: они были так… предсказуемы. Их желания так обыденны. Так банальны. Секс. Деньги. И то, и другое он рассматривал как необходимое средство достижения цели. Лишь власть была игрой, в которой он собирался победить.       Три танцовщицы держали в руках магловские зонтики и раскрывали их, изящно взлетая над сценой. Метрдотель управлял их движением, как дирижёр оркестром. Его палочка с края сцены накладывала заклинание Левиоса. Они продолжали свои соблазнительные движения, дразнясь с высоты. А тёмно-зелёные глаза, почти чёрные в полумраке, впились в его с центра сцены. Глаза, что не прерывали зрительного контакта, пристально наблюдая за ним.       Это была она, он чувствовал это душой. Во всяком случае, тем, что от неё осталось.       Что-то в ней взывало к нему в этом зале разврата. Остальное шоу, толпа — все это отступило на второй план.       Вот ты где… Нагини.       Её тонкую фигуру стягивал нефритово-зелёный шёлковый корсет. Крохотные чёрные шортики, больше похожие на нижнее бельё, соединялись с чёрными чулками до бедра, прикреплёнными к подвязкам, закрывая нижнюю часть её тела. Чулки двигались, и при свете можно было увидеть опаловую змею, магически извивающуюся по задней поверхности обеих ног, каждая чешуйка мерцала в дымчатом полумраке. Шляпа-цилиндр украшала её голову, а чёрные волосы ниспадали прямым полотном по спине. Её глаза были зелеными, как деревья в Запретном лесу, а её смугловатая кожа светилась под софитами. Она была исключительным существом. И она смотрела на него так же завороженно.       Когда их взгляды встретились, это было похоже на электрический провод, к которому подали напряжение. Жар пробежал по его венам к сердцу, которое, казалось, словно ниточкой связанным с её. Куда бы ни двигалась Нагини, его тянуло следовать за ней. Грудь Тома билась в безудержном возбуждении, весь контроль, обретённый с помощью окклюменции, сгорел в адском пламени, бушующем в его клетках.       На его лице невольно появилась радостная, зловещая ухмылка, когда в воздухе над центром сцены из ниоткуда появилась кресло с высокой спинкой. Чары между ними рассеялись, когда Нагини повернулась и неспешно направилась к креслу, чтобы грациозно расположиться на его краю. Она выглядела как змея перед прыжком под этими зелёными огоньками, мягко освещающими её идеальную, безупречную кожу. Четыре ведьмы кружили над ней, а две по бокам резвились на полу, каждая одетая меньше предыдущей. Нагини явно была звездой, королевским бриллиантом их коллекции. А скоро — в его.       Она соблазнительно раздвинула ноги, изящно расположив их на подлокотниках кресла. Широко раскрытая для обозрения публики. Улыбка сползла с лица Тома, когда их взгляды снова встретились. Ладони Нагини скользнули от шеи к промежности, прикрытой лишь этими проклятыми шортиками, которых, считай, что не было, пока она сидела. Том покраснел, дыхание стало более прерывистым. Затем её ладони скользнули по груди. И, пуговица за пуговицей, ловкие пальцы начали расстёгивать переднюю часть корсета.       Тяжело дыша, Том жадно пил свой «Этернум», пока проворные пальцы Нагини путешествовали по её торсу, почти заставляя его изрыгать проклятья. Покончив с последней пуговицей на корсете, она отбросила шёлк в сторону. Только её соски остались прикрыты серебряными кисточками с конфетти, видимо, в честь праздника. Как безвкусно.       Её грудь была не большой, но по размеру как раз идеальной для его ладоней. Для его ладоней? Чёртов Салазар. Никогда в жизни он не мог себе представить, что займётся чем-то хоть отдалённо… плотским… с ведьмой, если для того не требовалась тёмная магия или манипуляции.       Кончиками пальцев Нагини провела по своим бёдрам до колен, где она расстегнула подвязки, не сводя с Риддла пристального взгляда. Подавшись в сторону каждой из ног, она расстегнула застежки на туфлях со шпильками и отшвырнула их в сторону восторженной толпы. Один из волшебников, стоявший в переднем ряду, поймал одну из них и с ликованием похвастался перед товарищами. Ухмыльнувшись, Нагини повернулась к Тому и подмигнула. На её лице появилась озорная ухмылка. Он не мог понять, почему это его так разозлило. Он еще не знал эту ведьму. У него не было на Нагини никаких прав… И всё же она… она… воздействовала на него.       Схватив кубок, он влил остаток «Этернума» в горло и с силой поставил его на деревянную столешницу. Кубок наполнился сам по себе. Умная фея.       Сконцентрировавшись, Том вцепился пальцами в свои бёдра так, что, казалось, оставит синяки, и вернул взгляд туда, где Нагини медленно стягивала первый чулок, обнажая плоть. Толпа в возбуждении уговаривала её продолжать. Оглянувшись на Тома, она слегка приоткрыла рот, будто в удивлении, скрестив ещё одетую ногу с обнажённой. С плавящим его душу взглядом, Нагини медленно стянула другой чулок.       Жар становился удушающим.       Неужели стало жарче?       Наверное, это из-за этих проклятых софитов.       Заклинание охлаждения, ему нужно заклинание охлаждения. Он незаметно вытер лоб рукавом плаща, пока Нагини смотрела в сторону особенно громкого крика в зале, и полез в карман за палочкой. Та же фея появилась у его уха:       — Использование палочки во время представления запрещено, сэр, — пожурила она и исчезла, прежде чем Том успел раздавить её ладонями.       Он думал, что вот-вот сгорит. Скинув плащ, он расставил ноги шире и расстегнул манжеты на рукавах, грубо закатав их до локтей. Том положил обе руки на стол, скрестив пальцы. Эта ведьма поглощала его внимание так, как ни одна другая. Он создал свой мир, будучи очаровательным и притягательным, но сейчас его переигрывали. И самое ужасное в том, что ему казалось, что она наслаждается его дискомфортом. Она заплатит за это… его член шевельнулся при мысли об этом.       Грудь и ноги Нагини обнажены, и только проклятые шорты делали её немного скромнее. Прелестница вдруг встала в такт навязчивой мелодии, чтобы, покачиваясь и кружась, направиться к самому переднему краю сцены. С каждой секундой Том чувствовал, что наклоняется вперёд, пока не оказался на краю своего кресла. Та самая невидимая нить, соединяющая их, трепетала от нерушимого напряжения. Как бы он ни верил в гадания, алхимию, нумерологию, арифметику… Он чувствовал себя так, словно исполнял свое предназначение. Она была его судьбой. Может, это её другая сторона так взывала к нему?       Когда Нагини изящно опустилась на колени, песня затихла… Том был в ловушке. Его дыхание зависело от каждого её движения. Сдвинув шляпу-цилиндр набок, она мотнула головой, позволяя волосам рассыпаться вокруг себя. Девушка сделала полный оборот вокруг себя и встала лицом к кулисам, самодовольно глядя через плечо. Прямо на него.       Треснув по шву, шорты упали, оставив на виду ягодицы, которые украшало весьма откровенное кружевное белье. По всему клубу прокатилось эхо, из каждого уголка комнаты доносились одобрительные возгласы. И как раз в тот момент, когда Том подумал, что в его легких не осталось воздуха, она наклонилась. Нижнее белье было расстегнуто сзади, оставив лишь нить жемчуга посередине. Все было выставлено на напоказ.       Какофония звуков взорвалась в зале клуба «Данте», волшебники вскочили на ноги и хлопали с неловким энтузиазмом, ведьмы краснели на своих местах, а Нагини смотрела на Тома сквозь весь этот шум с выражением чистого триумфа на лице.       Она бросала ему вызов?       Казалось, она знала о его намерениях и одним своим взглядом говорила ему: «Я приз, который нужно завоевать, Том Риддл».       Обняв себя обеими руками за шею и расставив локти, он поднял на неё взор и склонил голову в знак принятия этих условий. Нагини недвусмысленно дала понять, что овладеть ею будет не так-то просто. Но Том всегда любил сложные задачи.       Покачиваясь из стороны в сторону, она отползла к своему креслу в центре сцены. Что-то в покорности этого движения, при одновременной непокорности самой Нагини заставило его член сильнее напрячься в брюках. Неудобно.       Злая маленькая змейка.       Резко выдохнув, Том схватил свой кубок, опустошая его до капли. Он высасывал остатки из чаши сквозь зубы, и казалось, что с его десен капает кровь, а рот окрасился в красный цвет. Проходящая мимо официантка явно дрогнула при этом зрелище, так как опустила взгляд и резко повернулась, чтобы уйти от Тома, едва не уронив при этом полный свой поднос. На его лице появилась беззаботная ухмылка, а в венах забурлил алкоголь. Стоило бы посмеяться над иронией судьбы… Волдеморт был могущественным, смертоносным, но вот он здесь, выбитый из колеи ведьмой. Правда, весьма примечательной.       С его губ сорвался смешок, когда другие ведьмы по воздуху начали спускаться обратно на сцену — должно быть, это конец ее выступления. Появившийся «Этернум» снова наполнил его бокал, и он отшвырнул его через стол, так как уже чувствовал его воздействие. Салазар, ему нужно было взять себя в руки, пока она не покинула сцену. Он должен изображать благопристойность и контроль, когда будет говорить с ней наедине.       Наедине.       Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь снова воспользоваться окклюменцией, чтобы вернуть себе самообладание. Громкое шипение вывело его из задумчивости, и Том едва не упал с сиденья от неожиданности. Размышляя над тем, не она ли издаёт эти звуки, он заметил красивую коричнево-чёрную змею, появившуюся над Нагини. Та держала её на разведённых в стороны руках. Взгляды Нагини и Тома встретились, и они злобно ухмыльнулись друг другу.       «Она не змея в этом шоу, но они должны знать о её… даре», — подумал он. Нагини поднимала руки, и змея скользнула по её бицепсам, вытягиваясь позади головы и по рукам. Напряжение в зале достигло новых высот, когда змея обвилась вокруг её конечностей и шеи. Нагини, казалось, не обращала внимания на резкий шум толпы. Том видел, почти читая по губам, как она едва уловимо шепчет слова.       Парселтанг.       Заметив, как он следит за её губами, Нагини встала и закружилась, чтобы весь зал мог видеть её со всех сторон. Желание горело внизу живота Тома, когда она поворачивалась. Эта ведьма была пламенем, которое зажгло что-то внутри него. Сейчас он уже не просто хотел её, он нуждался в ней. Это чувство было опьяняющим… И не имело никакого отношения к «Этернуму» в его крови.       Решение было словно написано кровью в его сознании. Он должен был заполучить её. Иметь что-то, что можно потерять, — вот что действительно страшно. С последним оборотом вокруг своей оси, она поклонилась толпе, на этот раз не глядя на него. В мгновение ока она трансгрессировала вместе со змеёй, оставив после себя лишь сброшенную одежду. Одна из воздушных танцовщиц полностью спустилась сверху, чтобы начать свой номер, и как только её ступня коснулась сцены, высокое кресло, которое использовала Нагини, исчезло. Чувствительность их связи с Томом уменьшилась, но он по-прежнему ощущал её поблизости.       Том стремительно поднялся на ноги и направился к кулисам, натянув мантию поплотнее и сразу же окутав себя Дезиллюминационными чарами. Если там и были какие-то защитные заклинания или охрана — он на них не нарвался. Тусклый коридор был уставлен канделябрами, каждая приоткрытая дверь гардеробной бросала на деревянный пол полоски света. Потолочные балки были усеяны паутиной, которая легко колыхалась в продуваемом ветерком коридоре.       Под Дезиллюминационными чарами, он прошёл мимо первых комнат и двинулся по коридору. Метрдотель вышел из шкафа для метелок прямо перед Томом. Инстинктивно Том кинул невербальное заклинание «Конфундус» в его сторону. Распорядитель быстро развернулся и направился прямо обратно в шкаф, из которого он только что вышел, ничего не поняв. Дверь за ним захлопнулась, оставив коридор благодатно пустым. Том миновал дверь за дверью, за которыми артисты (волшебники и существа) сидели у гримерных зеркал, наносили макияж и смеялись между собой, натягивая пачки и туфли на высоких каблуках.       Этот адский коридор никогда не кончался.       Гримерные теснились по обеим сторонам коридора. На их дверях одно за другим появлялись имена, но не те, за которыми он охотился. Внезапно его внимание привлекло движение впереди. Притормозив, он применил окклюменцию. Замедлив шаги и замедлив сердце, он разложил по ментальным полочкам всё, что знал о Нагини и своем плане убедить её вступить в его ряды. Чувство такта было крайне важным в этом задании, ведь это была не просто ведьма. Том понимал это ещё ночью, но теперь это стало ещё более очевидным.       Нагини сражалась вместе с Дамблдором.       Она помогла победить Гриндельвальда.       Она превращалась в змею каждую ночь по принуждению, но могла трансформироваться по своему желанию.       Она была опасна.       Она была могущественной.       Она была всем, что ему нужно — идеальным символом его наследия и могущества.       Время было на вес золота, и соблазнение должно было быть безупречным. Том поправил галстук, опустил капюшон, изобразил на лице обезоруживающую улыбку и вежливо постучал в дверь. Как будто прошедший час и не существовал. По ту сторону раздался шорох и голос: «Минуточку!» — и дверь заскрипела, открываясь.       Всё и каждое намерение вылетели из его головы, когда перед ним предстала Нагини: одной своей изящной рукой она держалась за дверь, другой стягивала половинки халата, чтобы прикрыть грудь, но глубокий V-образный вырез декольте всё равно притягивал его внимание, несмотря на усилия ведьмы. Невзирая на то, что минуту назад он видел её почти без одежды, в одних лишь кисточках на сосках и прозрачном кружеве. Полуночно-чёрный шёлк струился и стекал по её телу, как чернила по странице, не оставляя ничего воображению, лишая Тома дара речи. Вся кровь отхлынула от лица Тома и прилила прямо к его члену. Он начал завидовать евнухам. Он вежливо склонил голову и отвёл взгляд. Слава Цирцее за то, что на нём была мантия, скрывающая его возбуждение.       — Вы, — улыбка узнавания и любопытства отразилась на её лице.       Значит, она заметила его, он не ошибся в её интересе.       Вернув ей улыбку, он надел маску неотразимого джентльмена и начал своё тонкое обольщение:       — Прошу прощения за вторжение, мадам, я лишь хотел выразить своё восхищение вашим выступлением. Я проделал долгий путь и считаю себя обязанным вам за то, что вы сделали моё путешествие стоящим хлопот. Это было моё первое бурлескное представление, и, уверяю вас, оно меня не разочаровало.       Его слова были полны намёков и заискиваний, а взгляд Тома казался целеустремлённым и решительным. Сосредоточенным. Не похотливым, а таким, что казалось, будто он нашёл то, что искал. Как будто он пришёл сюда только ради неё, и он видел, что это её немного тревожит.       Она тоже склонила голову, смущённая его похвалой:       — Вы мне очень льстите. Что привело вас в Албанию, сэр?       «Сэр». Мгновенно применяя окклюменцию, он воздвиг ментальные барьеры, предотвращая дальнейшее замешательство. Эта ведьма знала, что сказать, чтобы заставить его зажмуриться, а щёки — запылать жаром. Удивление нарушило его размышления:       — Вы англичанка? Ваш акцент…       — Боюсь, я — гражданин мира, и во многих местах, где я жила, у меня был свой акцент, — она мягко рассмеялась, голос её был ангельским. — Я родилась в Индонезии, но с юности много путешествовала. Вы услышите в моей речи и немного французского, — она сделала паузу, ожидая ответа на свой вопрос.       — А мне ещё многое предстоит увидеть в этом мире, и я, пожалуй, даже завидую Вам. Но, боюсь, я нахожусь в Албании по делам. Ничего особенного, — заученно произнёс он, отработанная фраза скользнула с его языка, — Я занимаюсь закупкой артефактов. Приехал в город на поиски редкого предмета для очень мотивированного покупателя, — он с гордостью произнес, сцепив руки за спиной и понимая, что шутка понятна только ему самому.       — Значит, вы настоящий охотник за сокровищами, мистер?..       — Риддл. Но, пожалуйста, зовите меня Томом, — он почтительно склонил голову.       — Том, значит. Нагини Гунаван, — она протянула руку для пожатия и при этом отпустила халат, который сжимала, и ткань распахнулась. Том чувствовал, что это некий тест, а потому старательно избегал смотреть в её декольте, удерживая взгляд на её глазах. Он осторожно поднёс руку ведьмы к своим губам и задержался ими на каждой костяшке пальцев.       — Так вы, как ваша тёзка-змея, наделённая магическими способностями? — продолжил он, не желая отпускать её руку. — Судя по вашему сегодняшнему выступлению, это вполне очевидно. Вы казались исключительно спокойной с змеёй. Большинству ведьм, которых я знаю, не было бы так комфортно с клыками возле горла. Хотя он пытался околдовать Нагини, в этот момент Том сам чувствовал себя зачарованным, глядя в её глаза. Очевидная притягательность сочеталась с её образованностью, культурой, умом и силой — Нагини представляла собой намного больше, чем он предполагал. Стараясь выглядеть спокойным и собранным, он понимал, что выглядит совершенно иначе.       Кровь Тома разбегалась в разные стороны, не зная, то ли прилить к лицу, то ли к члену. Пот начал собираться у основания его позвоночника, и он молился всем существующим богам, чтобы его ладони не начали потеть, пока он сжимает её руку в своей.       Приподняв бровь, она насмешливо улыбнулась ему:       — Вы будете удивлены, узнав, как много требуется, чтобы напугать меня, мистер Риддл.       Убрав руку, она отступила в свою комнату, отдалившись от него на расстояние вытянутой руки.       Этот неожиданный вызов заставил его кровь кипеть, а возбуждение напомнило о себе ненужной реакцией в брюках. Салазар, что бы он сделал с этой ведьмой. Тёмные искусства, которые он бы ей показал, заставили бы её проглотить свои слова. Но он надеялся, что Нагини не преувеличивает, ведь ей потребуется железная воля для того, что предстоит, чтобы выдержать те ужасные деяния, свидетелем которых ей придется стать рядом с ним.       — Том, — поправил он её, надеясь, что отказ от формальностей растопит лёд между ними.       — Том. — Она оглянулась, видимо, на старые деревянные часы, громко тикавшие на её туалетном столике. — Уже поздно, я так рада, что вам понравилось шоу. Надеюсь, что вам понравится и остальная часть вашего визита… — начала она закрывать дверь. В нём поднялась паника, дикая и неудержимая, он терял время. Том ухватился за дверную раму и одной рукой надавил на дверь, сделав шаг ближе, нависая над ней.       — Я должен был уехать утром, но мой портключ задержался, — выговорил он на ходу. — Я пробуду в городе ещё несколько дней. Мне бы очень хотелось, чтобы меня сопровождал достойный гид. И я хотел бы поблагодарить вас как следует за ваше потрясающее выступление. — Его голос понизился, взгляд стал мерцающим и гипнотическим, он изо всех сил пытался очаровать Нагини.       Румянец поднялся от её груди к шее, и она прикрыла его рукой, не желая показать, как сильно её тронули его слова.       — Завтра я покидаю деревню, это мой единственный выходной на этой неделе… — она снова тревожно опустила взгляд, рассматривая что-то позади себя, и волосы упали на лицо, когда она вновь повернулась к Тому.       — Тогда послезавтра? — Он подался вперёд, одной рукой снова беря её, в то время как другой заправил выбившуюся прядь волос за ухо Нагини. Он использовал все свои самые успешные приёмы обольщения. Ведьмы к этому моменту обычно уже практически пребывали без чувств. В её взгляде вспыхнуло неповиновение, и Том почувствовал волну ужаса, осознав, что полностью потерял контроль над ситуацией.       Возвращая себе руку, палец за пальцем, она, взяв себя в руки, ответила:       — Я занятая женщина, мистер Риддл. И уверена, что вы найдете другую ведьму… более заинтересованную и… доступную… чтобы показать вам наш прекрасный город. Она медленно закрывала дверь. Он успел просунуть ногу в щель. Это был его последний шанс, и ему стоило быть дерзким. Казалось, у неё было хорошее чувство юмора.       — Но почему же ваши недоступность и равнодушие так меня очаровывают?       Её брови нахмурились, на смену веселью пришло раздражение.       — Потому что вы, мистер Риддл, похоже, не привыкли, чтобы вам отказывали.       С последним усилием она захлопнула дверь, и Том остался стоять, озадаченный, в коридоре. Он видел ее тень под дверью — она всё ещё была там: слушала, ждала, когда он уйдёт. Прислонив обе руки к преграде между ними, он подался вперёд и произнес:       — Добрых снов, мисс Гунаван. С нетерпением жду возможности узнать ваш прекрасный… — его голос упал на октаву, заискивая, — Город. Когда бы вы ни были готовы его мне показать.