поскандалим?

Перед каждым Новым Годом скандалисты собирались вместе, тряхнуть стариной скажем так. Ведь просто покинуть ряда рыцарей за правоту они все равно никогда не смогут. За неделю до праздников кто-то из друзей находил жертву, чтобы в будущем наказать. Маску сорвать и показать зрителю кто есть кто на самом деле. И общество действительно их возвращения ждало. Кто-то боялся, кто-то теории строил, а кто-то предотвратить апокалипсис пытался. Борцы за свободу и преступники одновременно. В этот день все бывшие скандалисты как обычно собрались в учительской, разрабатывать план отмщения начали. Подвала в их жизни больше не было, потому приходилось в полевых условиях выживать. Теперь Илья Владимирович дело к митингам не имел, отпустил детей своих в свободное плавание, лишь изредка давал советы и по-отцовски переживал. — Там тоже охрана, — который раз Мишель произносит и глаза закатывает, тыкая пальцем на план здания. — А кто виноват, что вы в этом году выбрали торговый центр? — не выдерживает Саша. — В этот раз точно поймают. — Даже думать об этом не думай! — врывается Чикина в разговор, ставя кружку с чаем на план здания и оставляя на той грязный след. — Давайте просто отключим им видеонаблюдение. — Какие умные здесь собрались, — встревает в разговор Руслана. — Я годами не практикуюсь, а вы заставляете целый торговый центр взломать. — Рус, мы что-нибудь придумает, — парень брюнетку за плечи обнимает. — У меня есть идея. — И какая же? — с недоверием Виолетта спрашивает. Гробовая тишина в воздухе повисает. А через мгновение Малышенко понимает, к чему Третьяков клонил все это время. — Нет! Нет! И еще раз нет! — возмущаться татуированная начинает. — Я никогда в жизни не вернусь в общепит! Не заставите! И Саша с шумом выдыхает, встает с места своего. — Ты только подумай, — осторожно брюнет начинает Третьяков. — Тебя не заподозрит никто, если ты зайдешь в кабинет охраны. В противном случае прикинешься дурочкой. — У меня вообще-то уже есть работа, — складывая руки на груди. — И мне нравится там работать. — Я могу попросить Захарову тебя подменить, — пожимает плечами Кира. — Скажем, что слегка в больницу. — Ты вообще, на чьей стороне? — не перестает возмущаться Вилка. И несколько пар глаз на Малышенко уставляется. — Ладно, — сдается. — При одном условие, Мирон пойдет со мной. — Кем я туда пойду? Нагетсом? — закатывает глаза. — Нет, охранником, — подмигивает Малышенко. — Должен же кто-то меня в каморку пустить, — хлопает по плечу. В ту самую секунду в кабинет Ксен заходит, огромную папку с документами кидает на стол и кружку Чикиной хватает. Глоток делает и тут же морщится, когда чувствует огромное количество сахара в чае. — Опять бунт планируете? — будто обыденные вещи произносит. — Что на этот раз? Завод? Публичный дом? Детский сад? — Нет, ювелирный магазин, — гордо Виолетта произносит. — Одна инфоцыганка решила точку в торговом центре открыть и на новый год устраивает розыгрыш. Очередной лохотрон для очередных идиотов. Ксенофонтов смеется и одобрительно кивает. Потому что под старость лет единственное развлечение — наблюдать за тем, как его бывшие ученики вляпываются в неприятности. — Виолетта, жду тебя после шестого урока около машины, — с нотой грусти в голове произносит Илья Владимирович. И скандалисты замолкают, больше не улыбаются и не разговаривают. Потому что с того самого дня прошло ровно три года. *** Стоя рядом с могилами, Виолетта Малышенко держит охапку живых роз в ладонях, рассматривает серый гранит и пытается сдержать слезы. А с неба валит снег, который точно не напоминает о предстоящем празднике. Только о боли, утрате и безысходности. Кладет цветы на могилу, левой рукой смахивает едва заметную пыль с фотографии. На ней светловолосая девушка мило улыбается, искренне и так по-детски. Виолетта отходит в сторону, дает директору школы подойти к соседней могиле и положить белые лилии. Цветы, которые так и сильно дочь его любила. И на граните злополучная дата, которая уносит в прошлое. В день, когда все изменилось. В день, когда изменились скандалисты. День, когда жизнь ушла из этого мира. — Спасибо вам, что отдали свое место для нее, — будто заученную фразу Виолетта произносит. Из года в год. Три года назад, когда злополучная ночь унесла жизнь Вероники Вербицкой, Илья Владимирович Ксенофонтов доброе дело сделал — отдал место на кладбище, купленной им давным-давно. Купленное для того, что с дочерью однажды оказаться рядом. Однажды и навсегда. — Вы никогда не рассказывали, что случилось с вашей дочерью, — произносит Малышенко, на лавочку железную садится. — Связалась с плохой компанией, выбрала путь не ей предназначенный, — сквозь наступающие слезы. — Я поэтому центр тогда и открыл. Чтобы спасти тех, кто в помощи нуждается. Ведь дочь я свою уберечь не смог… — Вы не виноваты… — Виноват, — горько. — Потому что не был рядом, когда во мне нуждались. Потому что ушел и оставил. Не боролся, не искал встреч. — Я уверена, что она наблюдает за вами, — искренне Виолетта говорит. — И гордится. — Также как и Вероника, — подхватывает речь. — Ты главное себя не кори за случившееся, ты не виновата в том, что произошло. У каждого путь свой и она выбрала путь исцеления. — Каждый раз, когда день в тот вспоминаю, думаю, что спасти могла. Или хотя бы не втягивать во все это, — лицо руками прикрывает, не в силах слез остановить. — Предостеречь. И Илья Владимирович девушку обнимает за плечи, по-отцовски гладит по голове, утешает. Для него давно скандалисты стали детьми родными. — Ты не должна винить себя, только дальше жить. Я уверен, Вероника бы этого хотела. И Виолетта сквозь слезы улыбается, еще раз осматривая могилу Ронни Вербицкой. А через пятнадцать минут Виолетта и Илья Владимирович кладбище покидают, расходятся в разные стороны. Уже дома Виолетта Киру встречает, тут же падая в объятия девушки. И Кира брюнетку гладит по голове, со всех сил прижимая к себе. А еще через время пара идет на кухню и начинает готовить ужин. Вместе. — Тебе лучше? — спрашивает Медведева, пытается не задеть. — Я, наверное, уже заебала тебя ныть каждый год, — с опущенной головой вниз. — Не неси чушь, — обхватывая щеки брюнетки. — Я все понимаю. И я готова быть с тобой и в горе, и в радости, и даже когда ты психуешь из-за ерунды. Виолетта смеется, театрально блондинку толкает в плечо. — Давай фильм посмотрим грустный? — сделав щенячий взгляд, спрашивает Малышенко. — Для тебя все, что угодно, — целуя в лоб. Девушку подхватывает, беря на руки, и несет в спальню, пока та смеется искренне и просит поставить на место. Ложатся на кровать, укрываются пледом, на тумбочку ставят горячий чай, обнимают друг друга с любовью и нежностью. Кто бы мог подумать, что два врага однажды станут частичками единого целого. Кто бы мог подумать, что Кира жизни своей без Виолетты представить не сможет. Кто бы мог подумать, что Виолетта влюбиться в блондинку без памяти. Кисти переплетают в неразрывный узел, удобно усаживаются перед навесной плазмой. А через полчаса Малышенко засыпает, прямо на плече у своей девушки. И Кира Виолеттой любуется, едва касаясь кончиками пальцев, проводит по татуировке молнии на лице. И, разумеется, не может поверить в то, что это не сказка. Что это не новогоднее волшебство. Новый год на пятки старому году наступает, оставляя шлейф из новых эмоций и новых открытий. Где-то в квартире Мишель и Юлька Чикина играют в плейстейшен, в другой квартире Саша на кухне сидит, в очередной раз, рассматривая купленное им кольцо, в то время как Руслана листает фотографии свадебных платьев и завидует белой завистью. В отеле Мирон рассказывает Никите о скандалистах, об их деле новом. Потому что доверяет как никогда. А Илья Владимирович смотрит старый выпуск «голубого огонька», пьет виски и разгадывает кроссворд. Совсем скоро наступит новая жизнь, новая эра. И за собой принесет что-то новое. Неизменным остается одно: Скандалисты.