Fleur de rose jaune*

      Навия отлично помнила, во сколько сегодня закончится его последнее заседание. Помнила, когда отходит нужный аквабус, чтобы успеть точь-в-точь в ту минуту, когда Невиллет уже будет в своем кабинете, а все работники дворца уже покинут его, оставив только Седэну в приемной, которая являлась невольной хранительницей их маленького секрета. Уже привычно Навия распахнула двери кабинета, зная, что Невиллет ждёт её появления, как и все предыдущие вечера.       И он действительно ждал. В отличии от нее, для которой такая организованность и преданность расписанию была в новинку, Невиллет уже давно привык к подобному ритму и легко смог организовать свой день так, чтобы во время их коротких встреч, его ничего не отвлекало. Так, он чиркнул в документах, уже слыша её шаги в коридоре, и, удостоверившись, что это последний протокол в стопке, заботливо помеченной Седэной как срочное, отложил ручку в сторону.       Каждый день он ждал ее с упоением, с нетерпением, кои были для него так несвойственны раньше. Теперь, когда чувства смогли вырваться наружу, они заставляли его познавать неизведанные стороны самого себя. Оказывается, он может замечать мелкие детали, просто потому что они красивы или дороги сердцу, даже если не несут в себе абсолютно никакого практического смысла, а в качестве досуга он может предпочесть шумную компанию Навии заместо привычного уединения в тишине.       Он ждал её каждый вечер, даже если совсем ненадолго, чтобы вновь услышать её звонкий смех, наблюдать за её активной мимикой, чтобы учиться у неё этим живым человеческим эмоциям и чтобы просто отдаться чувствам.              Она любила каждую секунду, проведенную рядом с ним. Как он каждый раз, преисполненный спокойствия и терпения, ожидает, пока она откроет дверь его кабинета вечером. Как нежно и аккуратно берет её руку и прикладывается к ней губами. Это касание, пусть и сквозь тонкую материю её черной перчатки, каждый раз разжигает в ней самый настоящий пожар. «Месье Невиллет целует мою руку.»       Сегодня, он как и всегда сдержан. Но Навия и не ждёт от него громких речей или слишком активных, резких, эмоциональных движений. Теперь она знает, что в его груди горит ничуть не меньше, чем у неё. И это сладкое осознание придает ей смелости — так ей куда проще управляться со своим чувством, она может себе позволить быть такой настоящей, такой бесстрашной. Если раньше ей требовались громкие слова и действия в качестве отдачи, чтобы убедиться, что она делает всё правильно, то сейчас она не сомневалась в том, что её чувства взаимны. Она это знала наверняка.       Пусть он немногословен, но в его взгляде, неотрывно прикованном к ней в течение всего времени, пока они наедине, она может прочитать всё то, что он хотел бы сказать. Слова не нужны. Всё можно прочесть и в прерванном поцелуем теплом дыхании, ощущаемом на её губах. И в сладком послевкусии на них, остающихся влажными ещё несколько секунд после.       Навия и сама поначалу старалась быть сдержанной. Возможно, причиной тому была вечная ночь за окном — все эти встречи проходили в вечернем полумраке кабинета из-за большой занятости Невиллета; но всё происходящее казалось хрупким и эфемерным и от того интригующе прекрасным, что и торопиться больше не хотелось. Напротив, растягивать эти минуты и глубоко чувствовать каждую из них, сохраняя в своей памяти как можно дольше, казалось куда более правильным.       — Я так соскучилась, — неожиданно для Навии, эта фраза слетела с ее губ так легко и непринужденно, будто бы она являлась чем-то совершенно обычным для неё. Но всё происходящее было всё ещё чем-то поистине новым: оказываясь в его кабинете, Навия чувствовала, как земля уходит из-под ног, и ее подхватывает неуловимый поток, укутывая в своих нежных объятиях. — Мой дорогой Невиллет…       Каждое слово было маленьким шажком наощупь всё ещё с опаской, она произносила непривычные губам слова, будто подступаясь к мужчине всё ближе и ближе, все ещё не зная наверняка, насколько сильно она сможет сократить это расстояние между ними. В те вечера каждая встреча была возможностью попробовать что-то новое, и от того, они оба ждали этого мгновения еще с большим трепетом.              Невиллет, шумно выдохнув, на несколько секунд закрыл глаза, пытаясь вернуть себе трезвость ума, которая, казалось, ехидно сбегала, как только эта девушка переступала порог. Удивительно, как много теплоты она была способна вложить в свои слова в противовес всему тому, что слетало с её губ несколькими месяцами ранее. Но сейчас не время об этом вспоминать. Быть может, если бы не ее смелая и независимая натура, то кто знает, как долго он бы наблюдал за ней со стороны, с безопасного, как ему казалось, расстояния.       Когда он распахнул глаза и вновь посмотрел на неё, она хитро улыбалась. Невиллет знал, Навия играет с ним, дразнит. По-доброму пользуясь его неумением управлять собственными ещё неизведанными в полной мере чувствами, такой прекрасной в своей девственной чистоте неопытности взаимодействия с людьми, она непредсказуема в каждом своем последующем шаге, в каждом слове. Прощупывает почву.       Все меньше, но Невиллет ещё чувствовал некоторую растерянность, когда у него под рукой не оказывалось тем для ведения светской беседы или же когда неловкую для него тишину невозможно заполнить разговором о работе. Навия, казалось, всегда видит это, но не спешит его выручать. Она находит довольно милым его слишком частые короткие покашливания в руку и осторожные, даже порой робкие касания. Он прикасается к ней так, будто есть риск, что девушка рассыпется в прах от любого неправильного действия. Ей нравится, как он борется с бурей тяжело контролируемых эмоций, когда во время разговора, она как бы невзначай играет с прядями его белоснежных, как пепел, волос.       Он безоружен. Да, он был настоящим мастером в сокрытии эмоций и сохранении хладнокровия в самых непредсказуемых моментах. Но, всё больше сближаясь с ним, Навия понимала, что то, что происходит с ним сейчас — нечто совершенно новое, застающее врасплох, что-то, к чему он совершенно не был готов. По всей видимости, месье Невиллет не так мастерски справляется с сохранением невозмутимости, потому что на этот раз всё совсем не идет по заранее составленному им самим же сценарию. Всё это означало для неё только одно: сейчас он с ней настоящий. Он не успел, не сумел скрыться за маской. А может быть, даже и не пытался. Сейчас они играют на равных. Разрушена та стена неприступности и его скрытых эмоций, в чем он был намного более успешен; чем она.       — Снова поздний вечер. Я встретила Седэну, уже выходящей из дворца. Она уже подумала, что я не приду. Хах! Еще какие-то несколько минут, и меня бы здесь не было, — Навия зашла к нему за спину, вглядываясь в окно, сквозь полупрозрачную тюль занавески.       — Ох, прости за это. Мне следует предупредить ее, чтобы такого не повторилось. Непременно сделаю это завтра же утром.              — Это вовсе не обязательно. Если я захочу попасть куда-то, я непременно попаду.       — Все же будет лучше, если ты будешь пользоваться привычными методами. Мне так будет спокойнее.              Навия засмеялась, а затем обернулась к нему, пытаясь определить, это он так ловко ей подыграл или же в действительности не уловил ее ироничную нотку.       — Ты голодна? — Невиллет решительно сдвинул все папки на край стола, окончательно прощаясь с работой на сегодня, и подошел к Навии.              — Что ты, время уже одиннадцатый час. Кто же ужинает в такое время! Если только тот, кто очень много работает.              — Признаться, даже я уже поужинал, — он проследил за ее взглядом и выглянул в окно. — Да, время действительно позднее. Эта неделя выдалась весьма загруженной, все-таки мое слишком долгое отсутствие сказалось.              Когда она вернула свое внимание ему, его взгляд уже был обращен на нее. В нем мелькнуло что-то неразборчивое: безмолвное извинение? попытки сказать, что ему жаль?       — Не стоит. Я знала, на что шла. Конечно, скрадывать у тебя по паре часов в день, прячась от всего мира, — не предел моих мечтаний, но это мой собственный выбор. Пусть тебя это не беспокоит. Единственное… — она вновь перевела взгляд на темную улицу за окном. — Было бы здорово иногда выбираться из этого заточения. Как ты думаешь, мы можем себе позволить такую шалость?       — Если тебе наскучили интерьеры моего кабинета, я могу пригласить тебя в жилую зону. Правда, боюсь, моя гостиная все еще завалена документами, от чего это не самое уютное место на данный момент.       В мыслях вспышкой мелькнули щекочущие воспоминания о том утре в апартаментах Невиллета. Спрятав за усмешкой легкое смущение, она поспешила объяснить:       — Нет, я бы хотела встретиться где-то вне стен дворца. В такое время остаться незамеченными будет не так-то и сложно.       — Хм-м, говоря откровенно, я и сам хотел предложить это, только несколько позже, когда у меня будет чуть больше времени на организацию настоящего свидания. Надеюсь, ты не решила, что эти мимолетные встречи в компании моих документов, это все — что я могу тебе предложить?       — Вовсе нет! Ну… Может быть, совсем ненадолго. Знаешь, если у тебя и впрямь тяжелая неделя, то я с радостью организую все сама. У меня есть одно место на примете, о нем знаю только я и… в общем, теперь, получается, только я. Так что, месье Невиллет, примите ли вы мое приглашение?       Она картинно протянула ручку, обнаженную от перчатки, не сводя с него взгляда. Невиллет мягко взял ее в свою ладонь и приблизил к своим губам:       — Я с удовольствием проведу с вами вечер, мисс Каспар, — и в завершение коснулся теплыми губами тыльной стороны ее руки. Навия на секунду прикрыла глаза, моргнув чуть медленнее, чем обычно.

***

      — Доброй ночи! — Навия, широко улыбаясь, ждала, пока помощник закроет дверь её кабинета.              — Демуазель, вы собираетесь куда-то?       — Что? Вовсе нет. Только если отдаться сладкому сну, день был таким длинным, — она почти натурально зевнула.       — В таком случае, и вам доброй ночи! Завтра утром мы с Квентином будем ждать вас здесь, вы помните, что у нас назначена встреча на утро?       — Помню-помню, Морис, но это будет лишь завтра. А сейчас, спокойной ночи, — она положила руку на полотно двери, требовательно намекая оставить её, наконец, одну.       Молодой человек, извиняясь, скрылся за дверью, после чего Навия нетерпеливо захлопнула её. Наконец-то! Взгляд упал на часы: без пятнадцати десять — не рановато ли она отправляется спать? Впрочем, приятное волнение, застывшее в груди, быстро вытеснило сомнения насчет ее нелепого прикрытия. В ту минуту ей не было никакого дела до того, что подумает Морис или кто бы то ни было ещё среди работников Спины. Могут ли у неё быть свои личные дела, в конце концов?!       Она вернулась к своему трюмо. Из отражения на неё глядела красивая девушка, с аккуратно собранными волосами назад и чересчур свежим макияжем для того, чтобы готовиться ко сну. Блондинка с отражения выглядела взволнованно-возбужденной: ее губы пылали, как и щеки, на которых не было ни грамма румян. Она чуть смущенно улыбнулась самой себе, вновь затем взглянув на часы: уже без десяти. Градус волнения резко подскочил. Сегодня их первое настоящие свидание, и, как бы Навия ни собиралась с мыслями в течение всего дня — когда пила свой утренний кофе; когда спешила на сделку; когда встречалась с клиентом по давнему делу; когда, наконец, заполняла бумаги для получения субсидий; — вернувшись домой, посвятив весь вечер приготовлением, она не находила себе места, то и дело меняя образ или прическу. Мысль о неумолимом приближении назначенного часа доводила до дрожи в коленках, отражаясь волнами мурашек, рассыпающимися по всему телу. И теперь, глядя на несущиеся стрелки часов, она чувствовала, как пальцы похолодели и всё ее тело как будто мерзло, заставив поежиться на мягком кресле.       Она вновь подошла к двери на негнущихся ногах, осторожно ступая по деревянному полу, стараясь не издать не единого звука, и прислонилась горячей щекой к холодной глади дерева. Шаги и все прочие шумы в коридоре окончательно стихли: Морис, видимо, был последним, кто оставался в штабе. Навия постаралась медленно выдохнуть, чтобы взять себя в руки, но выдох получился рвано-нервным — вовсе не таким, как она ожидала. Не желая придавать тому значения, дабы ещё больше не накручивать себя, девушка максимально уверенным движением распахнула двери шкафа и вытянула из него темный плащ с капюшоном. Надев его и окинув себя взглядом сквозь отражение в высоком зеркале в полный рост, она к своему сожалению отметила, что вся её красота — золотые локоны, новое платье, подчеркивающее фигуру, и тщательно подобранные к нему украшения, — всё скрылось за скучной плотной материей плаща. А ведь так хотелось, чтобы он взглянул на неё и сказал, как прекрасно выглядит она сегодня. Она слегка прикусила губу, отбрасывая грустные мысли.       Тем временем, минутная стрелка неумолимо приближалась к одиннадцати, намекая собой блондинке, что та снова опаздывает. По телу пробежал холодок очередной волной, и сердце тревожно забилось быстрее. Ещё никогда она не чувствовала подобного трепета перед встречей с ним. И ещё никогда она так сильно не предвкушала эту встречу. В последний раз она взглянула на свое лицо, решив не наносить ничего на пухлые губы, и накинула большой капюшон.       Быстро миновав границы Пуассона, Навия почувствовала, что слегка заморосило. Наличие уже успевшего стать ненавистным плаща теперь даже порадовало, ведь с ним прическа хотя бы сохранит свой вид. С другой стороны, зачем всё это, если он ее так и не увидит из-за дождя и темноты. Тревога переставала ощущаться сладостным предвкушением, а становилась больше похожей на опережающее разочарование, такое же противное, как сеющаяся с неба морось. С самого начала долгожданное свидание как-то не задалось.       Дождь, слякоть, уродливый плащ, и все эти трудности, просто ради того, чтобы друг друга увидеть, ещё и рискуя быть замеченными кем-нибудь с хорошим зрением или, того хуже, длинным языком. Идти было совсем недалеко, Невиллет должен был ждать у лодочной станции Пауссона, но за этот, пусть и столь короткий путь, Навия уже несколько раз пожалела, что предложила именно это место для встречи.       Завидев вдалеке содрогающуюся от мелких капель водную гладь, она невольно ускорила шаг. Мысли, всего мгновение назад назойливым роем вьющиеся вокруг неё, в миг притихли. Она стала слышать только стук дождя о плотный материал плаща в унисон быстро бьющемуся сердцу. Взгляд забегал туда-сюда в поисках знакомой фигуры. Он же уже пришел?       Щурясь и оглядываясь, Навия всё же заметила мужчину не сразу. На нём был точно такой же черный плащ, под которым скрывались и легко узнаваемые белесые пряди, и даже большая часть его лица. Но у неё не было никаких сомнений в том, что это он. Кому ещё придет в голову торчать тут в этот пасмурный вечер, когда лодки уже несколько часов не ходят. Она перешла почти на бег, увидев, как фигура дрогнула в её сторону. Через каких-то несколько секунд она чуть ли не налетела на него, зарываясь в таких желанных объятиях. В мгновение долгожданного столкновения она позабыла обо всем: и о приличиях; и о планах вести себя загадочно, как полагалось бы леди; и о необходимых мерах предосторожности.       Возможно, Невиллет и теперь ожидал, что она будет сдержаннее или хотя бы чуть терпеливее в проявлениях своих чувств где-то за пределами такого безопасного для них дворца, но она слишком долго ждала этой встречи, слишком волновалась, что теперь всё вокруг стало таким несущественным и неважным.       Почувствовав, как сомкнулись его руки на её талии, Навия пропустила несколько более ощутимых, громких ударов своего сердца, прижимаясь ближе к мужчине. Ненадолго она даже закрыла глаза, не произнося ни слова, желая разорвать связь с осточертевшей реальностью и отдаться невесомости чистого чувства.              — Здравствуй, — обратив взгляд к нему, для чего пришлось высоко задрать подбородок, Навия заговорила полушепотом. Само собой, их никто бы и не услышал, но от чего-то перекрикивать мягкий шелест дождя совсем не хотелось. Всё вокруг казалось таким хрупким, почти эфемерным.       — Здравствуй, Навия, — Невиллет подхватил заведенную ею тональность. И низкие нотки его голоса отразились вибрацией в его теле, что Навия могла легко уловить её. Эта легкая дрожь, резонирующая с дрожью в её собственном теле, так по-знакомому успокаивала, будто только теперь она оказалась дома.       Стайка бабочек в животе поднялась ввысь и сорвалась едва слышным, блаженным выдохом с её губ, который она поспешила скрыть легким, задорным смешком.       — Жаль только, что дождь моросит, — добавила она. На самом деле, дождь уже не сильно беспокоил, когда рядом был Невиллет, но Навия отметила про себя, что погода всё же могла быть и получше.       — Хах, точно, — он мельком оглянулся, будто бы для него это стало внезапной новостью.       — Ты не заметил? — её бровь невольно подскочила вверх.       — Признаться, нет, — мужчина пропустил неловкий смешок, будто и сам осознавая, как глупо это прозвучало. В действительности мужчина провел бессчетное количество часов под дождем за свою долгую жизнь, что это явление по ощущениям было сравнимо разве что с легким ветерком.       Навия недоверчиво посмотрела на него. Да как же можно не заметить холод на своих плечах от постоянно бьющих по ним капель пусть и сквозь плотную непромокаемую материю, и этот белый шум вокруг, звучащий едва ли тише их мурлыкающего шепота. Усмехнувшись, она вновь заняла место на его груди, находя это его наиболее сухим и теплым, а громкий стук сердца, отлично слышный если прислониться ухом, отлично заглушал все лишние декорации вечера, оставляя только самое важное для неё. Его рука скользила по её спине, нежно поглаживая и едва заметно прижимая девушку ближе к себе. От этих касаний Навия готова была растаять прямо на месте, но лишь умиротворенно улыбалась, робко прячась в складках его одежды. До чего же ничтожными казались непроизнесенные никем из них слова. До чего же несущественным казалось все вокруг. И дождь, и чуть слышный плеск воды недалеко, и крадущаяся ночь, и ненавязчивый, но прохладный ветер.       Внезапно их, так отчаянно стоящих под дождем, будто бы накрыло куполом: тишина наступила так внезапно, что Навия дрогнула.       — Дождь закончился, — будто бы успокоил её Невиллет. — Как ты того и хотела.       Навия не сразу поверила его словам, но обернувшись, чтобы убедиться в этом самостоятельно, она радостно закивала:       — Согласись же, так намного лучше! Пойдем, покажу тебе мое любимое место.       Не дожидаясь ответа, она взяла его за руку, крепко сплетя их пальцы между собой и потянула легко поддавшегося ей мужчину за собой. Приятное тепло его ладони мгновенно отразилось ярко мелькнувшей мыслью о том, до чего же было бы здорово, если бы их не разделяли эти тесные и стягивающие пальцы перчатки. Но об этом она подумает позже. Всему свое время.       Быстрой поступью параллельно заросшему высокой травой берегу, Навия вывела их к заброшенному лодочному причалу, сколоченному, судя по виду, не один десяток лет назад. Конструкция, при этом выглядящая весьма надежно, уходила достаточно далеко от берега, едва возвышаясь над водной гладью.       — Идем скорее! Тут так волшебно именно в тот момент, когда всходит луна и появляются первые звезды. Когда ты в последний раз просто смотрел на звезды, м?       Невиллету не пришлось долго ворошить свою память, чтобы ясно осознать, что он никогда не смотрел на небо, только чтобы полюбоваться им, без какой-либо иной цели. Он поспешил ответить, пока они ловко поднялись на деревянную пристань, застучав шагами по гладкой доске:       — Достаточно давно, чтобы получить от этого процесса удовольствие сейчас. Осторожнее, не поскользнись, пожалуйста, поверхность влажная.       — Ах-ха-ха, ты так интересно иногда говоришь… Ой!       Он крепко удержал ее за руку и, не дав ей потерять равновесие, слегка притянул девушку к себе:       — Ты как будто нарочно делаешь не то, что я тебе говорю.       Она залилась звонким смехом, отразившимся от водной поверхности и разлившимся по округе. Опомнившись, когда эхо вернуло ей его отголоски, она вновь заговорила чуть слышно, при этом практически прильнув к его уху, едва доставая до него:       — А Вы как думали, месье Невиллет.       Они дошли до самого края, и Навия, недолго думая, села на деревянный выступ, приглашая Невиллета присесть рядом. Поравнявшись с ней, он покорно опустился рядом, и оба устремили взгляды вперед, на колышущуюся поверхность воды, в которой легкой дрожью отражались темные кроны деревьев и черно-серое небо. Вскоре клочки совсем ещё недавно таких плотных туч рассеялись, словно кто-то легким дуновением прогнал их, освобождая небо для россыпи ярких звезд, которые вот-вот должны были загореться на вечернем небе.       Навия чувствовала, как ветерок, нежно лаская её лицо, трепетал непослушные прядки, выпавшие из прически во время спешной прогулки до берега. Локоны то и дело норовили залезть в лицо, пока одним осторожным, даже слегка робким касанием, Невиллет не убрал ей их за ухо. Пальцы, облаченные в тонкие перчатки, чуть коснувшись мочки уха, скользнули по скуле, повторив её плавный изгиб и, мягко взяв девушку за подбородок, мужчина повернул её лицо к себе.       Мягкий свет восходящей луны окутывал их обоих, ненавязчиво освещая лица, позволяя им разглядеть полные чувств взгляды, обращенные друг к другу, но остаться при этом незамеченными для всего остального мира. Его испытывающий взгляд, был устремлен прямо на неё, полный невесть откуда взявшегося восхищения, такой внимательный, будто бы он видел её лицо так близко впервые. А может и правда, только теперь он мог разглядеть её и её душу, прячущуюся за дерзкими репликами и заливистым смехом?       Ей оставалось только гадать, что кроется за мерцающими в темноте переливистыми зрачками, и как долго продлится этот немой зрительный контакт. Когда его губы слегка приоткрылись для более глубокого вдоха, Навия закусила нижнюю губу в нетерпении вновь примкнуть к нему. Его пальцы на её подбородке чуть дрогнули, а грудь вздымалась все чаще, и в следующую секунду он, плавно приблизившись к ней, соединил их губы в долгожданном порыве. Каждый его поцелуй был так не похож на все предыдущие, будто бы каждый раз был первым, либо же Навии так только казалось, ведь как иначе объяснить вновь перехватившее дыхание и головокружение в момент, когда его холодные и мокрые от дождя губы прикоснулись к её. Она чувствовала, как с каждым мгновением тело пропускает множество электрических зарядов, вспышками рассеивающихся повсюду, от груди и низа живота до кончиков пальцев. Она жадно вдыхала носом холодный вечерний воздух, при этом четко осознавая, что вовсе не нуждается в нём так, как нуждалась в этом поцелуе.       Казалось, движения его были чересчур осторожными, что заставляло Навию трепетать от нетерпения ещё больше: даже в тот момент, когда он принадлежал только ей одной, ей было его мало. Все её мысли улетели куда-то далеко-далеко от всех роем собравшихся вокруг неё проблем, от Фонтейна с его сплетнями и шумом, от всего приземленного и пыльного к чему-то иллюзорному и неуловимому.       Когда его губы нехотя отпустили её, вероятно, чтобы он вновь мог посмотреть в её глаза, она не сразу распахнула их, желая задержать это мгновение, в котором ничего кроме их чувственной близости не существовало. Она глубоко вдохнула, набрав полную грудь ароматного ночного воздуха. Выдох получился граничащим с недовольным стоном, но, растянувшись в блаженной улыбке, Навия всё-таки посмотрела на мужчину в ответ. Его чуть раскрасневшиеся после долго поцелуя губы изогнулись в мягкой улыбке, а в аметистовых глазах мелькали искорки.       Навия вдруг тихо засмеялась, на что Невиллет вопросительно поднял бровь:       — Что-то не так?       — Нет, что ты, — она взяла его тяжелую ладонь в свои руки и чуть помяла ее, — Меня так забавляет, что ты сидишь со мной тут, а не занимаешься чем-то серьезным и скучным, или хотя бы не пьешь чай в компании милых мелюзин, окруженный роскошными интерьерами дворца.       — Вот как ты представляешь мой обычный день? — Невиллет едва слышно усмехнулся и направил взгляд на воду.       — А какой он, твой обычный день? — Навия, не выпуская его ладонь, притянула руки к своим щекам, подперев подбородок. — Расскажи мне, …мой милый.       Она на мгновение спрятала смущенный взгляд от сорвавшихся слов в его адрес, пока сердце пропустило пару ударов, застыв где-то под ребрами. До чего же волнительна такая мелочь, как одно слово. Когда она подняла полный интереса взгляд на него, он уже смотрел на неё, с нежностью и теплотой. Сердце вновь продолжило свой бег.       «Мой милый».       Два совершенно, на первый взгляд, простых слова заставили сердце биться чаще, разгоняя импульсами нарастающее тепло, заставляя щеки и уши гореть румянцем. Пусть и в ночи его и не видно, но взгляд выдавал дракона. Невиллету было приятно услышать столь нежное и кроткое обращение, а желание получать больше подобных приватных теплых слов в свой адрес только возрастало с каждым разом. Кажется, он мог слышать такие слова раньше от кого-то еще, но это определенно первый раз, когда они вызвали истинное наслаждение.       — Вряд ли я тебя удивлю тем, когда скажу, что мой рабочий день состоит из тысячи и одной крайне важных задач, которые требуют моего пристального внимания, а после передачи дел от леди Фурины задач только прибавилось.       Но если тебя и правда ещё интересует и мой обычный рабочий день, то тут все очень просто: все свои планы я стараюсь непременно фиксировать в ежедневнике или оставлять записки над своим рабочим столом в своем кабинете наверху. Если меня нет во дворце — значит я или в городе или на заседании. А если во дворце — значит у меня или назначена встреча или совещание, и также всегда важно не забывать о работе с архивом, расчетами, проверкой и прочей бумажной волокитой, которая требует также много времени. Седэна всегда знает мое расписание, недаром она работает в приемной.       Невиллет затих, давая себе небольшую паузу для того, чтобы полюбоваться заинтересованной круглой мордашкой, что была напротив. Это вызывало небольшое чувство неловкости. Неужели Навии и правда настолько интересно то, о чем рассказывает судья, даже на столь обыденную тему? Но Навия продолжала выжидающе молчать, демонстрируя свой неподдельный интерес.       — Все же, я не хотел бы портить столь чудесный вечер подробными рассказами об этой рутине, из которой состоит день верховного судьи Фонтейна. Поэтому, пожалуй, я лучше расскажу тебе о том, как я обычно провожу свой досуг. Да, ты права, я и правда часто встречаюсь с мелюзинами, а порой они настигают меня даже раньше, чем я распланирую свой день. Мне очень нравится компания этих прелестных созданий, и, по их словам, я всегда желанный гость в деревне Меруси, пусть и не самый частый, поэтому, по возможности, я стараюсь ее навещать. Там по-своему уютно и все течет своим чередом, в собственном ритме; в этом месте я ощущаю себя очень спокойно и даже умиротворенно, словно я являюсь одним из жителей. Такого, кстати, я вовсе не чувствую в стенах дворца. Роскошь — это скорее дань традициям и устоям, нежели моя собственная прерогатива. Ты, кстати, почти угадала: мой отдых нередко планируют сами мелюзины, предлагая разный досуг для приятного времяпровождения. Но я совсем не против.       Навия, не изменяя себе, завороженно его слушала. Даже если он и говорил о своих скучных делах, даже если обычно её каждый раз потряхивало при упоминании порядков и протоколов. В те редкие мгновения, когда он был рядом с ней, говоря только для неё, она слушала предельно внимательно и благодарно, отпечатывая каждое его слово в сознании.       — Деревня Меруси! Она и правда существует где-то под водой?! Ух… Признаться, я думала, Люмин лукавит, когда так красочно описывала ее… но, если даже сам верховный судья говорит, что она есть, и он даже бывает там… то ему я поверю. Обещай мне, милый, что когда-нибудь покажешь мне ее!       — Думаю, я могу тебе это пообещать. Мелюзины любят гостей — это правда.       Навия рисовала в голове розово-фиолетовые ландшафты таинственной подводной деревни, о которой досель приходилось лишь слышать, и надеялась, что когда-нибудь всё станет намного проще для них с Невиллетом, и прятки закончатся.       Сейчас решение сохранить всё в тайне было принято обоюдно и даже негласно. Им обоим хотелось сохранить всё то, что таким трудом было построено, только для них двоих. Две известные в Фонтейне фигуры, открыто вступив в любовную связь, мгновенно стали бы достоянием общественности. Бесконечные расспросы, взгляды, сплетни, статейки назойливой прессы… От одной мысли Навии становилось не по себе. Нет, она обожала быть в центре внимания, но не в этот раз. Её чувства к месье Невиллету были чем-то поистине хрупким и нежным, что хотелось спрятать от всего мира и бережно хранить только для них двоих. Нет, пусть пока всё останется их секретом. К тому же уединиться здесь, в дали от суеты казалось чем-то поистине волшебным.       Бледное пятно луны лениво ползло по темному небу, оставляя после себя россыпь из звезд. Блондинка положила голову на плечо юдекса, продолжая гладить его руку между своими пальцами.       Время близилось к полуночи.       — У тебя есть дела ранним утром? — тихо спросил Невиллет.       — Нет, — соврала Навия, — А у тебя?       — Нет.       Он тоже соврал. Он не оставлял мыслей о завтрашних планах ни на минуту, продолжая сохранять верность саму себе и своему положению: верховный судья на то и верховный судья, чтобы оставаться собранным даже в такие мгновения. В душе радостно затрепетало: сегодня он снова сам себе доказал, как успешно может совмещать две стороны своей жизни.       — Это замечательно, значит, у нас больше времени. Ой! Звезда упала! — она чуть крепче сжала его руку, указывая пальцем в точку на небе.       — На самом деле это падение метеорита или его осколок. Когда…       Навия вдруг прильнула к нему поцелуем.       — Ты иногда настолько серьезный, что я даже начинаю сомневаться в том, что ты не прикидываешься!       — Прикидываюсь? Но ты сказала, что звезда упала… я, конечно, слышал, что некоторые так говорят, но звезда и правда не может упасть.       Смерив его взглядом, она проговорила:       — Будем считать, что я этого не слышала. Ой! Ещё одна! Успевай загадывать желание!              Невиллет поднял глаза на небо, на котором успела загореться не одна сотня звезд. Впервые за сотни лет, он смотрел на него и видел не абсолютно естественную и понятную ему проекцию космоса со слабо различимым мерцанием небесных тел — такую понятную и легко объяснимую научными законами. Теперь он узрел в привычной для себя картине нечто прекрасное, нечто новое. На мгновение он даже расслабился и отпустил все мысли настолько, что перестал чувствовать себя верховным судьей. Будто бы на какую-то долю секунды он стал простым человеком.       Навия осторожно, словно боясь потревожить его внимательный взгляд на звезды, обвила руки вокруг его талии, прижавшись так близко, что её дыхание и биение сердца ощущалось, как его собственное. Это чувство размеренного, глубокого спокойствия отрывало их от земли, окончательно пряча от сухой и требовательной реальности. Ночь словно застыла вокруг них — густая тьма обнимает всё вокруг, кроме узкого круга света от луны, мягко ложащегося на старый причал. Поверхность воды почти неподвижна, словно забытое время.       Они были так близко друг к другу, что их тени почти сливаются воедино. Шёпот листьев на берегу и далекий крик ночной птицы — единственные звуки, нарушающие тишину. Этот причал, заброшенный и почти забытый, стал их убежищем, где каждый взгляд и прикосновение становятся особенно важными, потому что здесь, в этом уголке, никто не сможет их найти.       Неизвестно, сколько времени они просидели так, разделяя тепло друг с другом, ритмы сердцебиения и даже мысли, но луна уже переползла на другую сторону небосвода, наблюдая за ними теперь со спины. Навия оторвала разгоряченную щеку от нагретого плеча мужчины, слегка потянувшись. Она тихо вздохнула, чувствуя, как момент растягивался во времени, словно они оба пытались удержать его, зная, что расставание неизбежно. Её голос, почти шёпот, звучал в ночной тишине, когда она наконец решилась заговорить:       — Нам пора, — тихо сказала она, слегка дрогнув от нежелания произносить эти слова. — К утру рыбаки займут берега с обеих сторон, мы будем как на ладони здесь.       Невиллет мягко сжал ее руку в безмолвном бессилии перед этой неизбежностью. Медленно, будто специально растягивая неумолимо несущиеся мгновения, они поднялись на ноги, скрипя старой древесиной причала. Навия ощутила легкий озноб: после теплых объятий влажный, прохладный воздух глубокой ночи показался до дрожи неприветливым. Она поёжилась, и в то же мгновение рука Невиллета опустилась на её плечо, вновь притягивая девушку к себе. Так, не разнимая объятий, они выдвинулись в обратном направлении, тихо раздвигая высокую траву, на которой то ли уже успела выступить утренняя роса, то ли ещё не высохли капли вечернего дождя.       Тихо скрипнув входной дверью, Навия прокралась в собственный дом, являющийся одновременно и штабом «Спина-ди-Росула» так, будто бы не жила здесь на самом деле. Будто бы не являлась непосредственным начальником всех тех, кто мог застать её, так поздно возвращающуюся — или точнее будет сказать «рано»? Как бы ей ни хотелось вовсе не думать о том, как это все выглядит и что могут себе придумать потенциальные случайные свидетели, эти мысли роились и множились в её голове всякий раз, когда она представляла себе тайное свидание. На деле, когда эта самая тайная встреча становилась реальностью, всё оказалось куда сложнее. Даже такие заботы как выбор места, времени, маршрута, оптимизация вечерних и даже утренних дел таким образом, чтобы исключить все возможные риски — это всё оказалось сущей ерундой по сравнению с тем, насколько непросто было контролировать свои собственные чувства, вздымающиеся с каждой минутой, приближающей долгожданную встречу, все сильнее, будто самая настоящая буря внутри.       Теперь, когда успешно провернутая миссия осталась позади, Навия должна была выдохнуть. Однако, сидя на кровати, так и не найдя в себе сил снять даже этот раздражающий плащ, неприятно и навязчиво липнувший к плечам, и зажечь свет, она всё ещё не имела возможности расслабиться. Переступив порог дома, она слышала только одну собственную мысль: никто не должен ни о чем догадаться, она должна быть всегда начеку, чтобы не выдать их секрет. Почему-то Навия даже не думала о том, как раскрытие тайны их отношений может сказаться на её собственной репутации. Всё, что её беспокоило — сохранение его доверия, которое ощущалось ценнейшим грузом на ее сердце. Теперь это их общая тайна и она просто обязана защитить её любой ценой.       Наконец, когда минутная стрелка неторопливо преодолела четверть окружности, Навия лениво стянула плащ и откинула его в сторону, где стояло кресло. Еще чуть мокрая ткань плаща с шелестом скользнула по кожаной обивке и свесилась до пола, но Навия не повернула головы в ту сторону — силы покинули ее тело. Эта слегка затянувшаяся пауза наедине с собой и своими мыслями будто вернула её в реальность, отразившись сухостью в глазах, не смыкающихся уже более двадцати часов, и подкрадывающейся со спины мигренью. Однако, пусть признаки накатившей усталости уже давали о себе знать, девушку все ещё не отпускал из своих объятий приятный флер свидания, будто подушечки пальцев Невиллета все ещё мягко касаются её подбородка, а теплое дыхание отчетливо ощущается на ее губах. Медленно облизнув их, она сбросила с себя остальную одежду, и, уже не в силах ни аккуратно развешивать ее в шкафу, ни искать ночную сорочку, так и упала в мягкие подушки постели, укутав усталое, чуть дрожащее от обдавшего ее холода тело теплым одеялом.