Fleur de rose jaune*

***

      Навия, как и обещала, была в покоях юдекса уже на следующее утро. И через день, и еще через один, и в течение всей следующей недели. Будто по велению сердца, она просыпалась каждый день без будильника и была у дверей дворца, как только мелюзины распахивали двери, оповещая о том, что приемная открыта. Приемные часы, впрочем, не сильно ее беспокоили, и она спешила к Невиллету по ступеням лестницы жилого крыла, покорно следуя за Седэной, будто бы не запомнила дорогу еще будучи здесь в самый первый раз.       Кажется, они оба, и Невиллет, и сама Навия, наслаждались этим временем в уединении от всего мира, пусть даже и не видя друг друга. Они проводили за разговорами час за часом, с перерывом лишь на обед, который приносила малышка Седэна, в том числе и для Навии. И даже это не совсем можно было назвать перерывом, так как трапеза тоже была совместной - пусть между ними и была глухая стена. Если исключить причину такого ограничения, эти платонические отношения даже нравились Навии. Подобное взаимодействие стало неожиданно приятной возможностью узнать друг друга лучше, не отвлекаясь на сбивающую с толка страсть, которую каждому приходилось теперь держать в себе. Кажется, об этом Невиллет и говорил во время того разговора на станции?       Невиллет раскрывался для Навии все с новых и новых сторон: оказалось, что за, на первый взгляд, безэмоциональными, сухими речами скрывался настолько интересный собеседник, что она могла завороженно слушать его часами напролет. Ранее ей казалось, что работа и только она – это единственное, что интересует судью, и едва ли найдется какая-либо тема, в которой они могут соприкоснуться взглядами. Оказалось, он знал почти обо всем на свете: от искусства и философских теорий до истории Фонтейна и всего Тейвата, и даже о принципе работы меков. Конечно, периодически между ними возникали и дискуссии, когда мнения не совпадали: обычно Навия добавляла «человеческих» аспектов в излишне строгие, суховатые рассуждения мужчины, он же добавлял ее, бывало, чересчур радикальной позиции капельку свойственной ему рациональности. Поведение и чувства людей все еще оставались для Невиллета слабой стороной, однако, теперь Навия знала, что он и тут способен учиться и даже преуспеть.       В один из дней девушка с усмешкой подумала о том, как наивно было надеяться, что ей так легко будет избавиться от так внезапно вспыхнувших чувств. Теперь это и вовсе казалось невозможным: за эти дни они будто преодолели путь навстречу друг к другу куда больший, нежели за всё время их знакомства. От того было невыносимым допустить хотя бы мысль о том, что всё может закончиться, так и не начавшись.              Каждый день Невиллет с нетерпением и приятным трепетом ждал ее возвращения. Но, так как присутствие гостя, к сожалению, не избавляло юдекса от работы, ему поначалу было непросто сконцентрироваться на таких разных задачах сразу. Впрочем, с каждым днем он постепенно начал привыкать к многозадачности. Сложные отчёты он оставлял на вечер, когда бывал в одиночестве, а более лёгкую бумажную волокиту он без труда мог выполнять, параллельно ведя разговор с девушкой. Так, Невиллет начинал понимать принцип того, к чему он стремился эти месяцы, в попытках решить эту безумно сложную систему уравнений. Та многозадачность, к которой он сам себя приучил, могла стать основой для более сложного симбиоза под названием "жизнь".       Действительно, теперь они по-настоящему знакомятся друг с другом. И вовсе необязательно было досконально знать прошлое друг друга, чтобы в этом преуспеть, достаточно лишь «увидеть» друг друга теперь. Делиться взглядами на мир, принципами и жизненным опытом – отличный для того инструмент. И дракону нравились эти разговоры, которые могли перепрыгивать с темы на тему, как задорная лягушка, а могли плавно перетекать, сменяя друг друга, как волны на песчаном берегу.       С каждым днём, проведенным вместе, Невиллет ощущал, как внутренний баланс постепенно возвращается к нему, неспешно выстраивая себе основу по кирпичику. Вся излишняя тревожность и стресс разжимали свои тиски и уходили прочь, уступая свое место лёгкости и спокойствию. В одно утро мужчина взглянул в зеркало и был приятно удивлен тому, что признаки его недуга постепенно стали отступать. Это не могло не удивить дракона, который после первого такого осмотра каждый день проверял себя сам. Он был счастлив знать, что совсем скоро болезнь отступит совсем, и он, наконец, сможет выйти из заточения четырех стен. Неужели на это так сильно повлияли частые "встречи" и разговоры с Навией? Невиллет понимал, что это только часть разгадки, а вторая ее часть заключалась как раз в том самом глубоком платоническом чувстве. Ему все ещё безумно хотелось крепко обнять блондинку и прижать к себе, согревая ту своим теплом, но это желание было теперь более глубоким и осознанным, нежели отголоском необузданного порыва страсти, как это могло показаться раньше. И именно это такое влечение стало лекарством для дракона.        Конечно, он понимал, что остаточные признаки останутся с ним надолго, быть может даже навечно, но они больше не будут помехой для его повседневной жизни... И той жизни, в которой теперь важную роль играла Навия. Естественно, Невиллет все ещё волновался не отпугнёт ли Навию наличие этого недуга, но однажды он непременно раскроет для нее карты. Ведь решение уже принято.              — Навия… Прошу прощения, что перебиваю, но могу ли я попросить твоей помощи? — неожиданно прозвучал вопрос посреди очередной приятной беседы. — Напротив двери есть высокий книжный шкаф. Могу ли я попросить тебя достать пару книг?              — Да, конечно. — она поднялась со своего излюбленного места у двери и порхнула к шкафу.              Сказав несуществующие названия книг якобы из в своей коллекции, Невиллет ещё раз попросил прощения за прерывание разговора и вновь принялся слушать голос девушки. Пока та была увлечена своим же монологом, а теперь ещё и поиском книг, дверь бесшумно открылась, и в ней возникла высокая фигура судьи.              — Какие странные названия… если ты хочешь, чтобы я почитала тебе их вслух, то я конечно, попробую, но, судя по названию, бо-…       Внезапно она ощутила тепло рук на своих плечах, что заставило её остановиться на полуслове и замереть.       Неспешно и неслышно Невиллет подкрался к девушке со спины и довольно осторожно, чтобы не напугать, нежно обнял ее. Но, кажется, он все равно её напугал, настолько сильно она дернулась.              Руки постепенно обвивали её полностью, прижимая к себе, а размеренное дыхание отчетливо слышалось у её уха. Волна дрожи будто окатила её с ног до головы, так, что она, словно потеряв дар речи и забыв, как дышать, просто стояла, не зная, что делать дальше. Закрыв глаза, она позволила себе расслабиться и утонуть в долгожданных объятиях Невиллета. Только вновь почувствовав его прикосновения, она поняла, насколько сильно скучала по ним. Время вновь остановилось, а реальность перестала ощущаться. Всего каких-то пару секунд назад громко тикали часы, из уст лился разговор, за окном слышны были удаленные возгласы прохожих и крики птиц, а теперь всё это будто перестало существовать. Стук собственного сердца, раздающегося в ушах далеким эхом, заглушил всё остальное. Всё ещё было не ясно, что стоит делать, как не сломать тот хрупкий баланс, который так тяжело было обрести, и от того так страшно потерять теперь. Станет ли это касание последним вдохом только зарождающейся любви или лишь её началом? Навия так боялась, что этот миг закончится, что даже старалась дышать с ним в унисон, лишь бы не спугнуть.              — Невиллет… — наконец, прошептала она.        Руки осторожно обвили плечи девушки, заключая ту в приятную ловушку теплых и долгожданных объятий. Лбом Невиллет уткнулся в златовласый затылок, прикрыв глаза и просто наслаждаясь этим долгожданным моментом. Навия могла ощутить спиной, как взволнованно вздымается крепкая грудь мужчины, а сердце бешено стучит. От резкого выброса энергии по его плечам и рукам прошлась мелкая дрожь, послышался дрогнувший протяжный выдох, опаляя теплым дыханием голову и шею Навии. Он стоял, не смея двинуться, словно мраморная статуя. Они так долго ждали этого момента, чтобы наконец просто коснуться друг друга, нежно обнять и ощущать тепло, которое смешалось из двух горящих сердец. И каждый стремился поделиться своим теплом с другим.       — Здравствуй. Вот и я, наконец... - издав нелепый смешок, прошептал Невиллет, одной из ладоней погладив девушку за плечо.              Навия чувствовала, как ноги становятся ватными, и она вот-вот потеряет равновесие. Но эти непростые недели не должны были пройти зря. Нужно было найти в себе силы мыслить трезво. Собрав всю волю в кулак, она всё же распахнула глаза, возвращаясь в реальность, и осторожно высвободилась из крепких объятий. Обернувшись, она сделала шаг назад и уперлась спиной в книжный шкаф.       Перед ней действительно предстал Невиллет собственной персоной, хотя что-то в нём явно поменялось. Было трудно разобрать, что именно: быть может, его кожа стала бледнее, приобретя голубоватый холодный подтон — вероятно, так отразилась его болезнь, или же вовсе дело было в освещении кабинета. Зрачки будто сузились, делая его взгляд более… хищным? Она остановилась на его губах, заметив, что те стали как будто более пухлыми, нежели раньше. Осознание, что она так без стеснения рассматривает его, заставило стыдливо отвести взгляд сторону. На щеках выступил румянец. Их разделяли какие-то несколько сантиметров, но отступать было некуда, она уже примкнула к книжному шкафу, почти вплотную.              — Здравствуй, — проговорила Навия, пытаясь вернуть себе те остатки самообладания, которые остались после вихря чувств, разрывающих сердце.              Подняв взгляд на него, она чувствовала, как земля снова уходит из-под ног, а сердце стучит так быстро, что вот-вот выпрыгнет из груди. Всё время их всегда что-то отделяло друг от друга: будь то физическая преграда в виде стены, или же собственноручно воздвигнутые рамки и границы. Теперь же, Навия чувствовала, будто бы этих преград больше не существует, и всё, что их отделяет друг от друга теперь — это один лишь рывок навстречу, чтобы вновь слиться в чувственном поцелуе. Но, несмотря на собственные желания, она не двигалась, давая возможность Невиллету окончательно разрушить остатки защитной стены, что он сам строил вокруг себя.              Невиллет же никак не отвлекал девушку, пока та разглядывала его, пусть это и до невозможности смущало и беспокоило его. Неужели на лице что-то еще осталось? С утра этого точно не было, но внимательный взгляд голубых глаз заставлял сомневаться даже в собственной памяти, которая никогда еще его не подводила. Но Навия не произносила ни слова, не задавала вопросов, а значит, он выглядел как обычно, и беспокоиться не о чем.              — Хорошо выглядишь. Рада видеть тебя в полном здравии, – наконец, нашлась она.              — А я уже было испугался твоего пристального взгляда, словно мелюзины оставили свои наклейки на моем лице. - мужчина тактично сделал небольшой шаг назад, чтобы эта сцена не выглядела так, будто он зажал бедняжку в угол. - Спасибо большое. Не без твоей помощи.       Пока Навия рассматривала Невиллета, тот тоже любовался ею. Она практически не изменилась: такая же нежная, лучезарная и яркая леди, словно свежий бутон розы. На кончиках пальцев теплилось желание скорее прикоснуться к бархатистой коже румяных щек, настолько осторожно, чтобы не повредить ее хрупкие лепестки. Желание накрыть чуть розоватые губы своими в чутком поцелуе заставило покраснеть уже и самого Невиллета. Но сперва он должен был закончить начатый разговор, окончательно решить их общую судьбу.              — Навия... Я бы хотел с тобой поговорить. - кажется голос мужчины от волнения слегка дрогнул и звучал по-милому нелепо, что придавало его образу особое очарование. - Возвращаясь к нашему разговору на пристани, я бы хотел высказать свои мысли, к которым я пришел за время своего вынужденного заточения здесь.              Он затих, сделав небольшую паузу. Сердце бешено стучало, эхом раздаваясь в ушах. Невиллет сильно волновался, будто бы перед самым первым своим заседанием. Ведь здесь тоже решается судьба человека. Собравшись с мыслями, он продолжил, позволив словам литься едва связным, естественным потоком:              — За те недели, что мы были в разлуке, я не раз метался от крайности к крайности, и это заметно выбило меня из привычного равновесия. Настолько сильно, что это даже отразилось на моем здоровье. Однако я был глубоко тронут, когда впервые узнал, что прекрасная мисс Навия посетила дворец Мермония, чтобы справиться о моем состоянии.       Каждое твое письмо, словно луч света, становилось для меня поводом с нетерпением ждать новых вестей. Чем больше я читал твои строки, тем сильнее становилось желание услышать твой нежный и чарующий голос. И вот, когда этот момент наступил, он разогнал тяжесть и тьму, что сковывали меня, словно стены. Твой голос не просто звучал — он обнимал мою душу, согревал ее своим теплом.       Мне трудно найти слова, чтобы выразить эти ощущения, но, думаю, так чувствует себя человек, обретший желанный покой после долгих испытаний. Признаюсь, я не раз ловил себя на внезапном порыве сорваться с места, вырваться из всех условностей и оказаться рядом с тобой, чтобы крепко обнять и никогда больше не отпускать. И сегодня я счастлив, что это наконец стало реальностью.       Также хочу выразить свое восхищение тобой. Навия, ты — удивительный человек с ярким, живым и трепетным характером, который словно сам по себе преображает все вокруг. Позволь мне предложить тебе нечто большее: стань частью моей жизни, укрась ее своими яркими красками и сделай ее тем самым бесконечно прекрасной...              Последние слова Невиллет произносил уже будучи совсем смущенным, о чем говорил выступивший румянец в зоне его щек. Сердце бешено колотилось, а дыхание перехватывало, заставляя делать паузы. Слова лились из его уст неожиданно легко, но в то же время он с каждой секундой все больше волновался, пребывая в неведении, какой ответ он услышит от девушки. Но каким бы он ни был – Невиллет был готов принять любое ее решение.              Навии было довольно неловко слушать этот долгий поток комплиментов в свой адрес, но она не решалась прервать мужчину, постепенно заливаясь краской и терпеливо ожидая, пока тот закончит. К чему приведет его мысль она предугадать не могла – ближе к концу его речи она уже было подумала, что это всё говорится ей ради того, чтобы подсластить отказ. Но услышав его вопрос, она даже не сразу поняла его смысл, вновь и вновь прокручивая в мыслях слова, которые услышала только что.       Значит, он всё же решился разрушить эту стену?       Секунда…       Ещё одна…       Распахнутый взгляд голубых глаз метался от одного зрачка напротив к другому, пока вся мозайка окончательно не выстроилась в её голове. Наконец, уголки рта поползли вверх, а эйфория стремительно наполняла всё её тело, согревая каждую клеточку тела и заставляя чувствовать почти невыносимый жар. Дыхание участилось. Рывок, и Навия уже вновь приблизилась к нему вплотную. Больше ее ничего не могло сдержать или остановить. Тонкие пальцы обеих рук мягко коснулись его лица: перчаток на ней не было, и она могла почувствовать гладкую и теплую кожу его щек. Стараясь не поддаваться собственной жажде, она касалась его губ плавно и осторожно, будто желая запечатлеть каждое мгновение.       Мужчина буквально долю секунды пробыл в оцепенении, не веря в то, что это действительно происходит с ними в данный момент, однако он поддался чувствам и, прикрыв глаза, ответил на поцелуй, все с той же нежностью и кроткостью касаясь этих пухлых розовых манящих губ Навии. Руки вновь обняли блондинку, прижимая ту к себе и словно бы укрывая от всего мира самое дорогое своему сердцу.       Переполняемая чувствами, которых было так много, что выплеснуть их все означало снести этим мощным потоком всё и вся, она тихонько засмеялась у его уха.              — Я стану для тебя всеми красками, которые только существуют в этом мире, если ты больше не будешь меня отталкивать.              Обвив руками его шею, она так крепко обняла его, будто выражая этим действием всё то, что так долго копилось в душе. Это было словно весенний ливень, долгожданный и освежающий, проливающийся на высохшую землю, приносящий с собой жизнь и возрождение. Сердце, подобное цветку, долгое время томившемуся в тени, наконец распустилось, показывая миру всю свою красоту и силу.              — Не буду, не переживай. - прошептал Невиллет в ответ и будучи заключённым в довольно крепких объятиях, он уткнулся своим лицом в аккуратное хрупкое плечо Навии. Прижав девушку к себе сильнее, дракон мог даже почувствовать, как бешено бьётся сердце любимой, и внимательно прислушивался к этому ритму, замерев.              — Ты теперь окончательно поправился? — она слегка отпрянула, чтобы снова посмотреть на него, будто бы желая удостовериться, что это действительно Невиллет перед ней. Взгляд голубых глаз вновь заскользил по чертам лица, по которым девушка успела так соскучиться. – Как насчет прогулки? Если ты уже готов пройтись, солнышко ещё никому не мешало. Особенно после твоего долгого заточения здесь. — она слегка провела по его щеке. Цвет её пусть и светлой кожи очень контрастировал с его лицом. Всё-таки оно стало явно бледнее.              Она своей улыбкой и сама напоминала солнышко. После прилива всех нежных чувств разом, ее щеки продолжали гореть. Они переполняли настолько, что Навия думала, что если еще какое-то время проведет здесь с ним вдвоем, то в один момент она всё-таки лопнет. Ей самой в первую очередь хотелось освежиться и перевести дух.              — Просто прогулка, обещаю вести себя прилично. — она усмехнулась, вновь уткнувшись ему в грудь. Теперь она будто бы без стеснения могла зарыться в складки его одежды и вдохнуть полной грудью, наполняя себя и свое сердце любовью. Это желание подобно тому, чтобы окунуться в море, но вместо воды вокруг была атмосфера близости, которой наполнилась вся комната. Навию вновь окружил аромат свежего бриза, только теперь он был не еле уловимым, словно брызги волн, а всеобъемлющим, он был абсолютно повсюду, в нем хотелось утонуть. И Навия действительно с удовольствием тонула.              — Остаточные признаки все ещё остались, но это не критично. Со временем и они уйдут. Я в полном порядке и даже готов выйти в свет. Пройтись? Если я не отвлекаю тебя ни от каких дел, то почему бы и нет. Нужно успеть подышать свежим воздухом перед возобновлением рабочего ритма. - Невиллет виновато улыбнулся, когда заметил осуждающий взгляд Навии после этих слов. - Ладно-ладно, обещаю не перенапрягаться, а то ещё арест за мной пришлешь.              Юдекс осторожно положил свою голову поверх золотой макушки и прикрыл глаза, наслаждаясь приятной и такой долгожданной близостью. Одной из рук он вновь обнял девушку, а второй мягко поглаживал по золотым кудрям, осторожно перебирая их пальцами. Не хотелось прерывать это прекрасное, щекочущее сердце мгновение, но девушка первая отпрянула от него, всё ещё настаивая на прогулке.              Впервые за долгое время Невиллет выбрался за пределы стен дворца Мермония. Ступив на изящно выложенную плитку крыльца, он остановился и вдохнул полной грудью, позволяя слегка морозному воздуху наполнить его лёгкие, щекоча нос и щеки прохладой. Аметистовые глаза немного сощурились от пробивающегося из-за облаков солнца, и юдекс немного прикрыл их рукой, давая им немного привыкнуть к яркому дневному свету. Не удержавшись, судья всё-таки чихнул, за что тут же поспешил извиниться.       Парой было принято общее решение не идти в сам город, а выбрать для прогулки более тихую и спокойную окраину, дабы избежать как простых зевак, так и надоедливых репортёров, которые просто утомили своими письмами и запросами, пытаясь вынюхать причину «пропажи» верховного судьи, сделав ее ярким заголовком в желтой газете.              По пути за город прохожих было хоть и немного, но те без стеснения оглядывались на проходящую мимо пару, не веря, что это действительно верховный судья так внезапно вновь вышел в свет и теперь прогуливается, как ни в чем не бывало. Навия старалась не обращать на них никакого внимания, убеждая себя в том, что их взгляды вызваны лишь появлением Невиллета после его столь долгого отсутствия, а вовсе не её компании. Хотя это было и не просто: ей казалось, что влюбленность крупными буквами читается у нее на лбу, пусть на людях между ними и возникла «безопасная» дистанция, а с лиц слетели многозначительные улыбки.              — Навия, как ты знаешь, в моем ведении теперь находятся все дела Фонтейна… - неожиданно начал юдекс, - …в том числе, и финансовые вопросы. Признаться, я усмотрел в отчетности существенные проблемы, имеющиеся у деревни Пуассон. Ещё немного, и вы будете уходить в минус, а из-за долгов вам перекроют трубы, из-за чего есть большой риск остаться без отопления. Прошу, не утаивай ничего, скажи мне честно: это все - правда? — Невиллет обеспокоенно смотрел на девушку. Сейчас он с ней говорил не как инспектор, а как искренне переживающий близкий человек.              Навия уже было готова была расслабиться, наконец, покинув черту города, как прозвучал неожиданный вопрос, от которого по спине пробежал холодок. Она нахмурилась, взяв секундную паузу.              — Верховный судья всегда интересуется делами мелких агломераций? Или же только у меня есть такая привилегия? — она опустила взгляд. Почему он вдруг вообще стал интересоваться делами Пуассона? А может быть, всегда интересовался, просто она не замечала? Или же дела так очевидно плохи, что ему донесли об этом среди сводки важных новостей Фонтейна? Она продолжила, усмиряя поднимающуюся тревогу: — Если тебя беспокоит Пуассон, то у него уже есть лидер, который способен решить его проблемы. Если же твой вопрос связан с беспокойством обо мне, то прошу, не стоит переживать. Это не первая трудность, и я уже нашла решение. Давай не будем омрачать наши и так нечастые встречи разговорами о делах и проблемах? Если мне понадобится твоя помощь, я обязательно приду к тебе сама. Правда. — она мимолетно коснулась его руки, чтобы смягчить свой ответ, который мог звучать чересчур холодно.              Несмотря на внешнюю уверенность и хладнокровие, в которое облачился ее взгляд, последние слова дались ей особенно трудно. Произнося их принудительно с легкостью, Навия уже тогда знала, что это никогда не будет правдой. Все ее прошлое, неразрывно связанное с грязными тайнами Спина-ди-Росула, тянулось за ней тяжелым грузом, а значит, что бы ни случилось, всё эти проблемы ей нужно решать самостоятельно.              — Как я уже сказал, это косвенно входит в мои задачи. Но признаю, я беспокоюсь не только как юдекс, но и лично от себя. – он сделал небольшую паузу, заглядывая в ее глаза. - Ты права. Ты сильный и достойный лидер Пуассона, и я должен больше доверять тебе и твоим решениям. Я уверен, у тебя в голове уже выстроился не один путь решения этой задачи. Надеюсь, моя помощь и правда не понадобится, однако ты всегда можешь попросить помощи у меня или у моих людей, если это потребуется. А что касается привилегий… если я скажу, что каждое, даже самое маленькое предприятие, находится в радиусе ведения верховного судьи, не станешь ревновать, что не стала привилегированной, м?              — Я подумаю. Но впредь, месье верховный судья, для обсуждения деловых вопросов попрошу Вас заранее направлять прошение о формальной встрече. — Она ехидно улыбнулась, вздернув подбородок. Всё легко оборачивалось в шутку. Очевидно, его вопрос был вызван лишь проявлением участия и заботы, а не попыткой что-то разузнать. — Я уже получила все необходимые мне привилегии с твоей стороны, больше мне не нужно.              — Ох, как скажете, демуазель Каспар, я учту весь этикет деловой переписки. - Невиллет приподнял руки в жесте "сдаюсь".              Несмотря на игривый лад, который принял разговор, нотка грусти всё равно ощущалась. Она все же попыталась сменить фокус с со своих проблем:              — Наверное, у тебя накопилось много работы за это время. Но надеюсь, ты не собираешься теперь совсем пропасть в своих бумажках и зале суда… когда мы теперь снова увидимся?              — Не слишком много, я ведь не бездельничал все это время, пусть у меня и был этот своеобразный перерыв. Но не стоит волноваться - сейчас я делал все в меру. Я даже смог привыкнуть к многозадачности в течение дня, куда отлично вписывались диалоги с тобой. Пока мы общались, я параллельно делал простую работу. Надеюсь, я не обидел тебя этим признанием… Это, наоборот, помогло мне научиться чувствовать и удерживать тот баланс, о котором я говорил тогда, на станции. А что насчет встречи... - Невиллет стих, почесав свою шею. Ему не хотелось быть снова поглощённым одной лишь работой. Теперь в его жизни появилась еще одна сторона, по важности ничуть не уступающая его обязанностям. - Возможно, это прозвучит странно, но я пересмотрю свое расписание, чтобы у нас было больше времени для встреч. Сомневаюсь, что ты будешь в восторге от того, что я всегда буду занят, к тому же я бы и сам не хотел этого. Напротив, раньше мне не с кем было разделить свободное время, потому его почти не было, но только не сейчас. Сейчас я хочу разделять его с тобой.              — Ну ради блага всего Фонтейна… я готова подождать и даже иногда уступить. Но я рада, что ты готов вносить изменения в свои строгие распорядки, ведь я тоже очень хочу проводить с тобой время и действительно не потерплю долгого расставания.              Они продолжили свою прогулку вблизи Кур-де-Фонтейна в компании лишь друг друга и солнечных лучей. Теперь было будто бы проще находить темы для разговоров, делясь своими мыслями относительно самых простых вещей. Они не демонстрировали близость, продолжая сохранять видимость её отсутствия, но если бы кто-то мог подглядеть за этой парой, то для него было бы очевидно, что это пара влюбленных. Это было понятно и по звонкому смеху Навии, и по восхищенным взглядам друг на друга, и по паузам в беседе, которые никоим образом не давили, а, напротив, дарили ощущение абсолютной гармонии. Однако, им обоим казалось, что этот их секрет не может быть заметен - ведь столькое им приходилось держать в себе, пока они находились за пределами их тихой гавани на верхних этажах дворца Мермония.       Солнце поднималось всё выше, намекая на близость полудня, что означало необходимость вспомнить и о делах. Навия вздохнула и подняла глаза за мужчину:              — Впервые не боюсь расстаться с тобой, хотя и очень не хочу. — она потянулась, — но нас обоих ждут дела, да? Судя по толпам, собирающимся обычно к этому времени у Седэны, твоего возвращения ждали очень многие.       Невиллет кивнул, пусть и как-то нехотя, сдавленно, не имея аргументов против, но и не желая на самом деле с этим фактом соглашаться. Но действительно, несмотря на такое необычное начало этого солнечного дня, время вспомнить о делах и вернуться к привычной рутине.       

***

      Солнце уже клонилось к закату, когда Навия шагала по пыльной дороге, ведущей в Пуассон от станции. Теплый вечерний воздух приносил с собой запах сухой травы и далекий гул кузнечиков, но ни эти привычные ароматы и звуки, ни теплые воспоминания о сегодняшнем утре не могли успокоить её разрывающуюся от противоречий душу. Наоборот, всё, что теперь существовало между ней и Невиллетом - стало тяжелым испытанием, как бы сильно она ни жаждала этого раньше.       Отвечая на тот самый утренний вопрос, Навия солгала. Дела Пуассона были действительно плохи, и, вероятно, даже сильно хуже, чем значилось в сводках юдекса. И дело было не только в упадничестве деревни. Как только глава «Спины» готова была уже выдохнуть, перелистнув страницу прошлого, это самое прошлое свалилось на нее будто снежная лавина. Оказалось, что бесперебойная работа организации, а следовательно, и финансовая стабильность подведомственной ей деревни, обеспечивалась не слаженной работой команды и благородными мотивами. Невидимой, но плотной нитью все звенья этой цепи соединяла как раз тайная деятельность «Спина-ди-Росула». Именно все те документы и договоренности, изложенные в них, гарантировали организации её влиятельность и связи по всему региону. И теперь, уже несколько месяцев будучи отрезанной от всех её жизнеобеспечивающих источников, «Спина» была будто обескровлена, и теряла способность не только поддерживать состояние Пуассона, но и саму себя.       Но правда в её словах юдексу также присутствовала: решение у неё действительно было. Более того, она уже претворила его в жизнь несколько дней назад. В тот день, когда Невиллет пригласил её в свою гостиную, она подписала контракт, который изменил её жизнь навсегда.       Это решение далось крайне нелегко. По началу Навия и в самом деле была непреклонна перед собой, ведь её мир оставался черно-белым. И то, что делалось «Спиной» до неё - было, очевидно, тем самым черным. Её же сердце всегда рвалось к свету, к чему-то чистому и мирному. Она хотела другой жизни для себя, для «Спины» и для Пуассона. Даже узнав многие подробности, ей хотелось о них забыть, она продолжала искренне верить, что можно выровнять ситуацию, не опускаясь на дно.       Однако, несмотря на все отчаянные попытки выровнять положение, реальность оказалась сильнее мечтаний. Деревня стояла на грани выживания, а Навия чувствовала ответственность за своих близких и соседей. Долги нависали над ними, как грозовые тучи, и каждый день приносил новые угрозы и унижения. Она постепенно склонялась к выводу, что её собственная неприязнь и даже боль не должны стать причиной лишений для верных членов «Спины» и тем более мирно существующего Пуассона, на судьбу которого и так выпало немало тягот.

***

      Контракт был перед ней и олицетворял единственный, но такой нежеланный выход из безысходности.              — В чём роль «Спины»? — она спросила, будто бы это не было подробно прописано в документе.              — Обеспечить связь с покупателем и организовать безопасную сделку – только и всего.              «Спина-ди-Росула» была словно паутиной, сетью, связывающей между собой совершенно разные концы, которые, казалось бы, никогда не смогли бы соединиться в одном деле. Производитель абсентиона и жандарм, которому не хватало жалования; владелец торговой шхуны, и член гильдии рыболовов, близкой к банкротству из-за изменений популяции рыбы после наводнения; случайный турист из Сумеру и сборщик меков, и так далее.       Все они нуждались в друг друге и в связывающей их «Спине» и лишь при условии, что каждый полезен и каждый получает выгоду, вся система работала. Навия постепенно осознавала, что десятилетиями работающая схема способствовала и богатству «Спины», и её многочисленным связям, и репутации.       В случае договоренности с «Марселем» всё становилось прозрачным и логичным, и таким… естественным? Более того, Навия сокращала участие организации непосредственно в самом процессе, и ещё раз подчеркнула полный отказ от реализации запрещенных веществ на территории Фонтейна. Но оставляя свою подпись, она чувствовала, как её душа опустошается, словно кто-то вырвал кусок её сердца. Каждая строчка документа жгла её, как раскалённое железо, оставляя глубокие шрамы. Это было словно переступить через себя и всю свою суть.

***

      Сегодня она своими же руками связала себя личными отношениями с тем, кто ни в коем случае не должен узнать обо всём, на что ей пришлось пойти. Это означало, что с первого же дня она строила эти отношения на лжи.       Теперь она переступала через себя дважды, и от того она ненавидела себя ещё больше. Вспоминая, с какой внимательностью и нежностью Невиллет относится к ней, было сущей подлостью пользоваться его неведением и доверием, проворачивая все эти схемы прямо у него под носом. Навии оставалось надеяться лишь на то, что она сможет выпутаться из этой гадкой ситуации и ей не придется долго идти против себя и обманывать любимого человека.