Fleur de rose jaune*

      — Демуазель! — Флоран коснулся ее руки, что заставило девушку резко остановиться и повернуться к нему, — Вы меня не слышите. Все в порядке?       Навия пару долгих секунд в некой заторможенности смотрела на Флорана.       — Задумалась, прости. Мы пришли? — она тряхнула головой и огляделась. Вокруг все ещё был Кур-де-Фонтейн с его аккуратными домиками. Большая часть первых этажей была занята коммерцией — улица пестрила вывесками.       — Да, кажется, это то самое место. Он развернул карту, на которой были отмечены нужные координаты.       — Странно. Не вижу тут ничего необычного. — она прошлась вдоль небольших магазинчиков. — Может быть, он ошибся? Или вовсе разыграл нас? Хэ-хэй! Мы попались — выходите! — она помахала рукой вникуда.       Флоран же молча смотрела в карту, что-то высчитывал, затем снова оглядывался.       — Там же больше ничего не было? В нашей «инструкции»? — Навия украдкой пыталась заглянуть в окна — но увидеть ничего не удавалось.       — Нет. Только координаты и ещё он сказал… спросить… Марселя? — последние слова были сказаны почти шепотом, будто бы он боялся спугнуть кого-то. — У кого спросить?       — Тогда так и сделаем. — Навия уверенно проследовала мимо Флорана к одной из дверей и решительно постучала. Пауза. Девушка уже было сделала шаг назад, как за дверью раздались еле различимые шорохи.       — Вам кого? — кажется, кто-то по ту сторону прижался к двери вплотную. Голос его был тихим и неуверенным.       — Мы ищем Марселя. — Навия ответила, не понижая тона. — Не знаете, где он живет?       — …       Кажется, на этот раз пауза была слишком долгой — Навия раздраженно поднесла кулак к двери, чтобы постучать вновь, как послышалось шуршание, а затем звук открывающихся замков.       Войдя внутрь, Навия и Флоран увидели перед собой достаточно хилого молодого парня, чье лицо было бледным и хмурым. Волосы его были светлыми, сероватыми. Весь его вид в миг создавал впечатление слабого, болезненного человека, пусть и совсем молодого. Он недовольно провел рукой, пригласив вошедших. Помещение было пыльным и чересчур темным — окна были заколочены.       — Для чего такие меры? — Флоран кивнул на окна.       — Это я бы лучше спросил у вас. — парень пробурчал это почти себе под нос, после чего продолжил чуть громче, — одно из условий ваших… кхм, предшественников. Полная конфиденциальность. О том, каково жить здесь, никто не подумал.       — Но тебя было легко найти, не похоже, что тебя волнует уровень скрытности, — Навия сложила руки на груди. В этой душной и темной комнате она чувствовала себя неуютно.       — Я вас ждал. Спина-ди-Росула никогда не упускает своих возможностей. Особенно в трудные времена.       — Я бы не говорила в таком тоне, живя в этой будке! — Навия чуть сдвинула брови. Мысль о том, зачем они вообще послушали предателя и пришли сюда, никак не покидала ее светлую голову.       — Ладно-ладно, полегче. — сохраняя легкую ноту презрения на лице, он присел на пыльную софу. — Давайте обсудим дело. Полагаю, раз вы здесь, то вы в курсе договоренностей?       — Мы бы хотели ещё раз их проговорить. — доселе молчавший Флоран выступил вперед, воспользовавшись замешательством Навии.       Паренек вдруг засмеялся, чем вызвал удивление на лицах своих «гостей».       — До чего забавное совпадение. — он театрально вытер несуществующую слезу, — Лидеры Спина-ди-Росула так внезапно умирают, что даже не успевают ничего передать своим последователям. А мне заново вводить в курс дела. Хах.       Последняя капля. Терпение Навии лопнуло, и она ринулась к наглецу. Флоран мягко остановил её, обратившись к парню:       — Думаю в наших общих интересах не переходить границы друг друга. Сомневаюсь, что этот союз важен только для нашей стороны.       Тот на это лишь молча усмехнулся. Но тем не менее продолжил:       — Что ж, расскажу с самого начала, а дальше уже пройдемся по деталям:       «Считается, что только благодаря Спина-ди-Росула и месье Калласу Торговая гильдия Кабриера достигла таких высот. Да, само собой, известность мы получили из-за связей «Спины», но союз этот был выгоден обеим сторонам, тут не поспорить. А ведь все из-за прекрасного открытия Марселя — свойства апсинтиона оказались интересны не только для самого Марселя с его сумасшедшими, как оказалось, планами, но и многим в Фонтейне и даже за его пределами.       Деньги лились рекой: ну вы тут и без меня помните те прекрасные времена. Только пока Кабриера усердно работала в пользу общего дела, Спина-ди-Росула была увлечена лишь своей репутацией в Фонтейне. Думаю, если бы Каллас не распылялся, то сейчас был бы жив, а мы все жили в достатке.» — он мечтательно закатил глаза, вспоминая о былом расцвете двух организаций.              «Да, Спина-ди-Росула выбрала «праведный» путь. Точнее все должны были так думать: Каллас запретил распространение апсинтиона в вашем Пуассоне, что очень снизило доверие к продукту и продажи упали. Жаль, что Марсель был слишком занят своей навязчивой идеей, я думаю, можно было бы договориться об отмене запрета… Но это все лирика… С другой стороны, сам Каллас не стал обрубать себе руку, которая кормила его и его семью — и наше сотрудничество продолжалось. Только теперь подпольно. Апсинтион стал продаваться заграницу. Богатеи из Ли Юэ готовы были платить ещё больше, нежели местные, что конечно же было нам на руку. А сумасшедшие ученые были готовы покупать и другие наши товары. После смерти…» — он замялся, взглянув на Навии, которая прожигала его взглядом, — «…месье Калласа… его правая рука Мелус сам назначил нам встречу. Это логично, бизнес нужно было продолжать несмотря ни на что.»       — Сомневаюсь, что кто-либо из Спины продолжал работать с Кабриерой после всего. — Навия скрестила руки на груди.       — Да, пришлось приложить усилия, чтобы убедить наших дорогих партнеров в том, что к делу Марселя причастен только он сам… но в результате мы возобновили договор. — он придвинул договор из нескольких страниц, подписанный рукой Мелуса внизу.       — Не хочется тебя разочаровать, но так как Мелуса больше нет, договор не имеет силы.       — Само собой, потому я и предлагаю его возобновить. Всем будет лучше. — бледные руки потянулись к стопке бумаг. Но Навия перехватила договор.       — Если я посчитаю нужным. Пока мне не кажется это сотрудничество полезным для Спина-ди-Росула, о каких бы деньгах ни шла речь. Это вне закона. А «Спина» не занимается подобными делами. — она сделала небольшую паузу, будто переосмысливая только что сказанное. — Теперь больше не занимается. Но договор в любом случае останется у меня. Тебе он больше ни к чему, … — Навия вопросительно подняла глаза на собеседника, осознав, что даже не знает его имени.       — Марсель. Сами же назвали это имя.

***

      Этим же вечером Невиллет, пользуясь возможностью провести его на этот раз вне зала суда, сидел в своем кабинете вместе с леди Фуриной. Когда формальные вопросы были улажены, а светская беседа себя исчерпала, мужчина, наконец, задал вопрос, который планировал задать с самого утра.       Реакция девушки была пусть и ожидаемой, но месье успел слегка вздрогнуть от внезапно разлившегося по кабинету смеха:       — Ха-ха, мой дорогой юдекс. Вы просите у меня билеты на мое новое представление?! Мою дебютную постановку балета? — Фурина заинтригованно придвинулась к юдексу, который, напротив, изображал максимальную невозмутимость и обыденность. — Это интересно. Ведь за Вами всегда зарезервировано лучшее место в зале. Но обычно Вы не пользуетесь этой привилегией! А бедные актеры вынуждены смотреть на пустующее место в первом ряду! Как это портит весь настрой, скажу я Вам!       — Хах, в этот же раз, я действительно приду сам, и… хотел бы уточнить о наличии дополнительных мест в зале. Я хотел пригласить… кхм, нескольких моих друзей на Ваше представление.       — Нескольких?.. я думала, Вы заинтересованы лишь в одной… в одном Вашем друге. Разве я ошиблась? — она театрально поднесла ладошку к губам. Но в глазах бегали озорные огоньки.       Невиллет вновь ощутил себя неловко. Казалось, что Фурина видит все его переживания так, будто он ей сам о них рассказал, и можно говорить прямо, но что-то заставляло продолжать сохранять невозмутимость в лице и говорить максимально завуалированно.       — Возможно. Но я был бы невежливым, если бы не предложил моему другу пригласить кого-то ещё, если ему так будет угодно.       — Месье, — Фурина подняла на него взгляд гетерохромных глаз. — Вы так многому научили меня… и продолжаете быть моим… в какой-то степени наставником во многих вещах. — с недолгой серьезности на круглом личике появилась хитрая ухмылка, — От того, так забавно смотреть, как Вы не смогли сделать такую простую вещь, как пригласить леди на свидание!       — Я не… — Невиллет опешил. Зрачки его немного сузились, а светлые брови подскочили. Он досадно вздохнул, перебарывая в себе лишнее раздражение и желание закончить этот диалог досрочно. Ему всё ещё было стыдно, в первую очередь перед собой, за то, что о его чувствах стали догадываться. И уж неизвестно, плохо ли то, что об этом знает только леди Фурина. С одной стороны, она демонстрирует себя как ту особу, которая любит посплетничать за чашечкой-другой. С другой же, она — именно тот человек, который умеет хранить тайны и может одурачить даже самого гидро дракона. А потому юдекс все же немного расслабился, давая напряжению ослабить хватку. Из двух зол меньшая — пусть об этом знает только Фурина. — Прошу Вас, не называйте это «свиданием». Это… Просто приятная дружеская встреча, да. К тому же… — он чуть кашлянул в кулак, маскируя за этим паузу и передышку. — …Вы всегда твердили мне, что мне надо чаще отдыхать. А я уже давно не был в театре в качестве зрителя. И потом: это ведь Ваш дебют в постановке крупного балета, не так ли? Раньше он не был особо популярным в Фонтейне, но постепенно, мелкими шажками он внедрялся в культуру нашей страны. И, конечно же, не без Вашей помощи. А потому я не могу пропустить столь грандиозное событие.       — Ха-ха-ха, простите-простите. Давайте продолжать говорить загадками. Это даже… весело? А то, что Вы наконец-то стали прислушиваться к действительно дельным советам — просто замечательно! — она задумалась, делая небольшой глоток кофе из фарфоровой чашки. По ее лицу было видно, что комплементы сыграли свою роль, и ее внимание переключилось на нее саму и гарантированный успех спектакля, — Да, Вы правы! Событие, действительно, стоящее внимания каждого, в том числе и Вашего, месье. Учитывая то, какие добрые дружеские отношения нас связывали все эти годы…думаю, я смогу Вам помочь… Но точно скажу уже накануне. Сами понимаете — это премьера! Билетов могло уже и не остаться.       Их встреча затянулась: за разговорами о делах и не только время летело незаметно. За окном уже темнело, а последние работники давно покинули дворец. И теперь, как и происходило каждый вечер, из множества дворцовых окон горело лишь одно единственное на первом этаже.       — Ох, только посмотрите, сколько уже времени! Мне уже пора бежать, мой дорогой месье! Была рада снова Вас повидать и поговорить по душам. – Фурина взглянула на высокую стойку с часами и принялась было собираться.       — Мисс Фурина, постойте. – Невиллет довольно неожиданно даже для себя самого осмелился остановить засуетившуюся девушку. Но, обнаружив себя излишне резким, поспешил успокоиться. – Я бы.. Есть еще кое-что, что я бы хотел с Вами обсудить. Это не срочно, если Вы спешите, но, боюсь, другого случая вот так приятно побеседовать с Вами в ближайшее время не предвидится, особенно с учетом наших графиков.       Девушка удивленно уставилась на месье, захлопав пышными белыми ресницами. Конечно, она спешила попасть домой до наступления поздней ночи, однако Невиллет показался таким взволнованным, что Фурина не могла так просто оставить месье, не узнав подробностей, которые так гложут его. Она, вероятно, по себе знала, что то, что лежит на сердце, не так уж и просто произнести вслух даже наедине с собой. К кому, как не к мисс де-Фонтейн он мог обратиться по вопросам людских приземленных эмоций и чувств?       — Хмм… Думаю, я могу уделить Вам еще немного времени и выслушать Ваш монолог. Так что, я вся - внимание! Ах, как прекрасно быть единственным уникальным слушателем! – бывший архонт присела обратно на место и подняла внимательный заинтересованный взгляд на мужчину, дабы не упустить ни единого его слова. Ибо по его слегка напряженному виду было понятно, что разговор предстоит нелегкий, в первую очередь для самого «актера».       — Я бы хотел поговорить с Вами о человеческих эмоциях. Вы чаще моего проводили время среди людей и, значит, имели уникальную возможность лицезреть различные их эмоции, а быть может и понять, что они значат, от чего возникают и к чему могут привести… - как обычно, Невиллет начал кружить вокруг да около вместо того, чтобы сразу перейти к делу. Все же это не был судебный приговор, чтобы озвучить все сразу, как есть. Когда речь заходила о чем-то «человечном», слова будто бы сами путались, терялись, а нить повествования и вовсе скручивалась в плотный клубок. Фурина же не стала давить на бедного растерявшегося мужчину, а принялась смиренно ждать, когда тот, наконец, расскажет, в чем же дело. Хотя, вероятнее всего, она уже знала о чем пойдет речь, просто решила понаблюдать, как Невиллет сам справится с таким нелегким для себя признанием.       — Знаете... В последнее время я чувствую себя несколько странно, такого со мной до сегодняшних дней не происходило. – Невиллет отвел взгляд в сторону, а весь его строгий образ постепенно смягчался, придавая фигуре судьи такую милую, даже забавную смущенность, контрастирующую с ним. – Есть один человек, рядом с которым мне приятно находится рядом, и это совсем не похоже на хорошие деловые связи или дружеские отношения, это… Будто бы нечто большее, высокое, как в произведениях писателей или художников. Когда я рядом с ней, я чувствую приятное волнение в груди, мое сердце начинает биться чаще, мне хочется больше проводить времени с этим человеком, а когда настает пора расставания, я так не хочу, чтобы оно наступало… Хочется продлить эту встречу хоть на минуту дольше.       Перед глазами тут же возник образ, милый глазу: образ прекрасной блондинки с большими голубыми глазами, пухлыми румяными щечками и нежными, как спелая ягода, губами. В душе Невиллет глупо улыбнулся и готов был растаять прямо на месте от этого солнечного образа, но он продолжал держать себя в руках перед мисс де-Фонтейн.       — Еще я стал замечать за собой, что я ищу встречи или хотя бы короткого мимолетного приветствия и взгляда с этим человеком. И я боюсь, что это может оказаться чем-то не слишком нормальным и мне стоило бы усилить самоконтроль над эмоциями.       — Мой дорогой юдекс, не хочу Вас пугать, но похоже, что Вы… влюблены. – последнее слово Фурина специально произнесла негромко и по слогам, довольно улыбаясь. Ее догадки оказались верны, ей не показалось тогда, на балу. Ведь еще тогда она заметила эту искру в аметистовых глазах, когда те любовались прекрасной главой Спина-ди-Росула.       От такого заключения Невиллет очнулся и, в недоумении уставившись на Фурину, широко раскрыл удивленные глаза. Влюблен? Он? Но как такое могло произойти? Он всегда считал себя слишком далеким и обособленным от всего, что касается человеческих эмоций. Он знал, что видит этот мир иначе и восприятие у него отличное от людского, но чтобы в нем поселилось что-то простое человеческое… Такого он и правда не ожидал.       — Вы…уверены? – переспросил юдекс. При других обстоятельствах, как, например, сегодня днем, он бы спорил и все на корню отрицал, но сейчас он был не уверен даже в себе, решив довериться девушке напротив.       — Ах, месье, за свою долгую жизнь я видела множество людских судеб, сотни отыгранных ролей и постановок жизни, и в их числе была не одна сотня историй любви. Разной любви: от чистой и невинной до любви по расчету. А описанные Вами «симптомы» буквально кричат о Вашем влюбленном сердце. Я ведь права? Конечно же, права.       После этих слов сердце Невиллета совершило мощный толчок, буквально рвясь ответить согласием за своего владельца. Он машинально положил руку себе на грудь, ощущая, как учащенно оно стучало под большой ладонью, разгоняя жар по венам.       — Но что же мне с этим делать?       — Бросьте! Вы задаете такой глупый вопрос, будто вам вручили мека и заставили его чинить! Конечно же принять эти чувства, довериться им. И действовать, в конце концов, а то упустите свой шанс!       — Но каким образом я…       — Время придет – и сердце само подскажет вам решение.

***

      После не самой приятной встречи с «Марселем», Навия и Флоран возвращались в Пуассон молча. Девушка, сжимая сверток с обличающим «Спину» договором, размышляла о том, как такое сотрудничество в принципе могло состояться.       После смерти близких помощников Навия так и не нашла в себе сил разобрать вещи, оставшиеся после них: как только ситуация чуть улеглась, она попросила отнести все в кладовую, обещая себе, что обязательно займется этим, когда боль поутихнет. Но когда она уже оправилась после потери, чувство спокойствия, наоборот, стало ощущаться таким хрупким и ненадежным, что она продолжала оттягивать этот момент. Сейчас, когда тайная схема раскрылась, Навия понимала, что изучить архив бумаг, которые хранил Мелус, было объективной необходимостью, которой не должны были мешать ее собственные чувства, но она действительно не могла себе представить, что там может найтись что-то, о чем она могла не знать. Теперь же больше откладывать некуда, и потому она готовила себя к отнюдь не простому делу — предстояло все-таки открыть двери кладовой и окунуться в болезненные воспоминания, а, быть и может, и в неприятные секреты.       Навия осторожно открыла дверь, будто боясь потревожить покой всего того, что скрывалось за ней. Стараясь не сильно ворошить вещи, она быстро нашла глазами коробку с подписью «Мелус. Документы» и, сдув с неё слой уже успевшей накопиться пыли, забрала её в свой кабинет.       По пути она размышляла о том, что ожидает найти в этих бумагах. Конечно, детали дела об абсентионе интересовали её в первую очередь, и найти их — было основной целью, которую она себе обозначила. Однако, вдруг попадется что-то ещё? А если это не единственная тайна?       Навия заварила себе кофе — черный, крепкий, без сахара. Размер коробки был внушителен и, значит, придется потратить много времени на детальное изучение всего её содержимого. Сердце дрожало. Она сделала глоток терпкого напитка. Горячая жидкость обожгла горло и разлилась теплом в груди. Навия выдохнула и достала первые папки бумаг из коробки.       В сумрачном полумраке кабинета, озарённого лишь тусклым светом лампы, Навия сидела в своем кресле уже четвертый час. Под глазами были следы высохших слез, неосторожно стертых вместе с тушью. Дверь была заперта изнутри, дабы никто случайно не ворвался и не застал её в таком состоянии. Дрожащими руками она держала очередную толстую пачку пожелтевших бумаг, которые, словно немые свидетели, раскрывали перед ней страшную правду. Её дыхание становилось всё более прерывистым, а сердце стучало так громко, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Глаза пробегали по строчкам, и каждая новая фраза вонзалась в её сознание, как острие кинжала. «Контрабанда», «шантаж», «убийство», «торговля оружием» — слова, которые до сих пор казались ей чем-то далеким, чуждым её мирной жизни, теперь приобрели жуткую реальность. Каждое из них, как кусок мозаики, складывалось в образ человека, которого она считала своим героем, защитником и наставником. Конечно, было много документов, обличающих не только Мелуса, но и её отца. Возможно, второй фигурировал даже куда чаще. Пока отец был жив, у Навии было подозрение, что у него есть много секретов, связанных с тайными делами Спина-ди-Росула, хотя она и не хотела признавать, что это было что-то вне закона. Но осознание, что все это происходило и после, за её спиной, продолжая разрастаться будто злокачественная опухоль, было словно неожиданный удар под дых.       «Неужели всё это правда?» — думала Навия, чувствуя, как её сердце наполняется болью и разочарованием. — «Все наши полезные связи по всему Фонтейну и за его пределами — всё ради этого? И благодаря этому?». Всё, что она знала о деятельности собственной организации, рушилось, как карточный домик. Образы счастливого детства, теплые объятия и нежные слова, а также громкие речи о чести и справедливости «Спины» теперь выглядели обманчивыми, покрытыми мраком лжи. «Отец всегда говорил, что делает всё для нас, для семьи… Но такой ценой?» В голове Навии смешивались чувства любви и ненависти, преданности и предательства. Её жизнь, казавшаяся такой понятной и светлой, вдруг стала непроглядным лабиринтом, из которого, казалось, не было выхода.       Слёзы вновь наворачивались на глаза, но она старалась сдержаться. «Как быть теперь? Как жить дальше, зная это?» Навия четко осознавала, что она сама все это время была частью того мира, о котором не имела ни малейшего понятия. Она чувствовала, как стены дома, некогда родного и уютного, давят на неё, превращаясь в тюрьму. Она огляделась: большинство решений, от которых так противно, принимались именно в этом кабинете. Ей хотелось бежать отсюда, куда угодно, лишь бы подальше от этой страшной правды. Но она знала, что от правды не убежать. Теперь всё это прошлое — её прошлое, и его нельзя стереть, только принять.       Во рту пересохло. Девушка налила себе уже давно остывший кофе из кофейника. Несколько больших глотков. Во рту появился отвратительный вкус холодного горького напитка — очень напоминало её внутреннее состояние в ту секунду. Её передернуло, но она все равно сглотнула, чтобы смочить горло.       «От чего же так больно и противно?» — перед глазами вновь понеслись воспоминания её жизни: как она гордится быть частью Спина-ди-Росула с самого детства, как с гордостью перенимает дела отца, как отстаивает честь и репутацию перед журналистами и клиентами. «Всё это фальшь…» — она уже начала примерять на себя клеймо лживой обманщицы, как вдруг озарение пронеслось в её мыслях яркой вспышкой:       — Я не такая как он. Я не хочу всего этого. Это лишь прошлое, этого больше нет. — она резко поднялась и произнесла все это вслух, будто желая сама услышать, как все это прозвучит.       И ей… понравилось. Да, от прошлого не убежать, но его можно перелистнуть, словно исписанную страницу и продолжить писать свою историю, с чистого листа. В кабинете будто стало светлее, а Навия вдруг ощутила в себе растерянные за эти часы силы и уверенность. На миг, в освободившемся от оков сожаления и негодования разуме, возник образ милого сердцу:       — Я другая, месье Невиллет… — она прошептала в пустоту, будто бы эти слова он мог услышать.       Она не знала, догадывался ли он о том, чем на самом деле промышляла Спина-ди-Росула или же был как и она в неведении, но ей так хотелось, чтобы прошлое «Спины» никак не омрачало её собственный образ в его глазах.

***

      До премьеры балета оставалась ничтожная пара-тройка дней, а от Фурины не было никаких вестей по поводу билетов. Впервые такое мероприятие, как посещение представления в театре, заставляло Невиллета нервничать и переживать. Он ведь уже пригласил Навию, и будет очень неловко, если все в итоге пойдет крахом в самый последний момент. Конечно, на случай провала был заготовлен и запасной вариант — уступить свое законное место в зрительном зале для прекрасной демуазель. Однако, какой в этом всем смысл в таком случае?       — Месье Невиллет!       Как резкая вспышка молнии прозвучал знакомый высокий голосок. Двери кабинета распахнулись, впуская обладательницу голоса на «сцену». От столь внезапного визита высокая фигура судьи, погруженного в работу, заметно дернулась, а искренне удивленный взгляд поднялся на девушку.       — Леди Фурина, прошу Вас, не стоит так вры…       — Ах, оставьте ваши причитания, мой дорогой юдекс! — в своей привычной манере Фурина прервала, по ее мнению, занудный монолог дракона. Девушка выглядела крайне довольной и едва ли не сияла от счастья. Что же ее так осчастливило? — Я пришла к Вам с очень хорошей новостью!       Как и подобает талантливой актрисе, она выдержала паузу, чтобы накал интереса у мужчины подпрыгнул до высокого потолка. А тот лишь вскинул одну бровь, озадаченно рассматривая круглое довольное личико перед собой.       — Ах, Вам бы лицо немного попроще! Ла-а-дно, не буду Вас томить.       Аккуратная ладошка юркнула за пазуху лёгкого пальто и, словно фокусник, девушка вытянула конверт, который моментально отправился на стол, затмевая собой гору бумаг и писанины. Взгляд аметистовых глаз тотчас опустился на этот аккуратный конверт. Дабы утолить любопытство и свое, и гостьи, руки мужчины оставили письменные принадлежности в стороне и, открыв конверт, пальцы юркнули внутрь, доставая…       — Вы… Вы все же достали их… — не веря своим глазам, произнес Невиллет. Голос его был непривычно удивлённым и радостным, а светлые брови поползли вверх, делая взгляд более открытым. На юдекса смотрели два билета.       — Да! Это было не так-то просто, скажу я Вам. Один из билетов — Ваш. Вы хоть и желанный зритель на каждом шоу, но даже Вас не пустят без билета, хи-хи! И ещё один билет для той, с кем бы Вы хотели провести этот вечер. Простите, но, увы и ах, я смогла достать только один дополнительный билет. Вы же знаете, как все раскупают на премьеру, тем более в первый ряд! — Фурина состроила раздосадованную мордашку.       — Большое Вам спасибо! Я даже не знаю как вас отблагодарить. — мужчина едва удерживал на себе маску сдержанности, хотя внутри все клокотало от счастья. Встреча, а по мнению Фурины «свидание», пройдет успешно!       — То, что Вы будете присутствовать на этой грандиозной премьере, уже большая честь и благодарность для меня. Так что оставьте… — разноцветные глаза глянули на большие напольные часы, и ее радость сменилась ярким испугом. — Боже мой! сколько времени! Нельзя опаздывать на финальную репетицию! До встречи, месье Нёвиллет.       И с этими словами леди Фурина была такова. Ещё какое-то время просидев в тишине и переваривая произошедшее, Невиллет очнулся от лёгкого шока. Руки стремительно взяли чистый лист, написав на нем короткое послание для леди Каспар, прилагая к нему билет для нее.       Мисс Навия,

Спешу сообщить Вам, что мое приглашение на балет всё ещё в силе. Прилагаю к данному письму Ваш билет. Если Вы примете мое приглашение, то я буду ожидать Вас в 18:30 в назначенную дату у фонтана Люсин.

Нёвиллет

      Навия вздрогнула, когда в дверь постучали. Со дня знакомства с «Марселем» прошло уже два дня. Но несмотря на спешно и так легко принятое решение покончить с темным прошлым Спина-ди-Росула, мысли о нём продолжали маячить в голове черными, пугающими тенями. Девушка то и дело возвращалась к деталям какого-либо дела, тщательно изучая его, до конца не веря, что это действительно могло быть правдой. Она так и не обсудила обнаруженное ни с кем из команды, даже с советником, коротко обронив на следующее утро: «С этим покончено. Не желаю больше это обсуждать». С подозрением вглядываясь в лица верных, преданных членов «Спины», она пыталась понять, как многие из них знают правду. Знают и продолжают молчать. Надолго ли?       — Демуазель? — в дверь снова постучали, по видимости, не дождавшись ответа.       — Да! Войдите. — она небрежно бросила документы в ящик стола, и поднялась навстречу вошедшему.       — Срочная телеграмма из дворца Мермония, мисс.       Навию передернуло. Всё раскрылось? Так скоро? не успев она замести и без того малозаметные следы? Она было мельком глянула за дверь — нет ли в коридоре жандармботов, прибывших за ней?       Но, уняв дрожь, она улыбнулась помощнику и уверенно взяла конверт. Нужно явно заканчивать с этой тревожностью! Вновь оставшись наедине с собой, она внимательнее разглядела конверт: взгляд сразу упал на уже знакомую печать. В груди затрепетало, она нетерпеливо разорвала конверт и вот уже взгляд побежал по аккуратно выведенным строкам.       К удивлению Навии приглашение было только для неё. Сначала в её голове промелькнула мысль о том, что это всё же свидание, но она поспешила её отбросить. С чего бы юдексу заниматься подобным? Быть может, он передал билеты общим друзьям самолично? Но приятная легкость окутала её тонкой вуалью: она нежно провела подушечками пальцев по рукописному тексту. В мыслях не осталось ни страшных теней прошлого, ни тревожности настоящего: впереди предстояла приятная встреча. «Нет, не свидание. Дружеская встреча»