Ликвидатор

      Когда Эндрю забегает на чердак, то вместо Кевина видит крошево стекла — последние целые окна в особняке оказываются разбитыми, и гнетущая тишина после недавнего грохота заставляет пульс тревожно биться в висках.              Это ещё одна причина, по которой Эндрю не любит работать в паре — он не готов терять человека из-за того, что не рассчитал предполагаемый риск. Ему не нужно было оставлять Кевина здесь одного, регистраторы не обучены работать в критических условиях, их дело — датчики и бумажки.              — Дэй, подай голос, если ты живой, — произносит он настороженно, силой прогоняя идиотский страх. Он еще успеет как следует потревожиться за его высокомерную задницу, сейчас главное дело — найти напарника, который вдруг мистическим образом пропал после того, как Эвермор подал голос.              Эвермор или его хозяин?              Эндрю не опускает пистолета, который совершенно бессознательно выхватывает по пути сюда, пусть и знает, что никакое оружие не поможет ему справиться с аномалией. Это то ли чутьё борца с нечистью, то ли вышколенная годами привычка — он знает, что не выпустит ствол из рук до тех пор, пока не убедится, что тот действительно не поможет ему справиться со своим невидимым противником.              Он шагает бесшумно по поверхности, доходит до неровных мутных осколков и подмечает среди них знакомый датчик, стрелки на котором зашкаливают на максимальных значениях. Они не дёргаются — ломаются от заклинивших показателей.              Эндрю не знает, что они означают, но знает, что ему это не нравится. Если поначалу он надеялся, что это — случайное совпадение и на самом деле Кевин находится этажом ниже в одной из комнат, то теперь эта надежда пропадает, так и не успев сформироваться до конца.              Круг соли на полу разрушен, и Эндрю с холодным взглядом достаёт мешочек из внутреннего кармана куртки и восстанавливает линию.              Случайное совпадение или намеренная попытка разрушить его планы?              Если это была не случайность, то это показывало Эндрю, что он не зря держится за пистолет с железными пулями.              На чердаке пусто и ничего, кроме молчащего датчика, больше не даёт понять, что тут был Кевин. Эндрю напряжённо осматривает помещение ещё раз внимательным взглядом и только после этого выходит на лестницу, чтобы спуститься ниже и проверить третий этаж.              Далеко уйти не выходит — не успевает он преодолеть и половины лестницы, как дверь позади него ударяется о косяк так, словно кто-то впечатывает её со всей злости, намекая на то, что куда бы он ни собрался, самое интересное он оставляет на чердаке.              Стой.              Эндрю оглядывается, стараясь выровнять бешеное сердцебиение, но выходит у него плохо — адреналин кипит в крови, подгоняя и лишая холодности рассудка. Вестись на провокации сущности, с которой он даже не знаком, опасно.              Вестись на прокации сущности, из-за которой вдруг пропадает Кевин Дэй, опасно вдвойне.              Он здесь, совсем рядом.              Эндрю тянет наверх с почти болезненным усилием, он едва заставляет себя оставаться на месте, потому что нечто шепчет у него в голове, зовёт его наверх, уверяет, что ответы он найдёт только там и нигде иначе.              Да только вот Эндрю не привыкать бороться с голосами в своей голове — давний опыт учит его различать свои мысли от чужеродных, ядовитых.              — Пошёл к чёрту, ублюдок, — цедит он сквозь сжатые зубы и делает шаг назад, ниже.              Ему кажется, что давление в этот момент усиливается в разы, виски начинает ломить от нарастающей боли, напряжение где-то внутри головы растёт, заставляя зрение по периферии темнеть. Кем бы ни был этот засранец, он явно хочет сыграть с ним в ту же игру, что с теми подростками, которых нашли здесь с кровоизлиянием в мозг.              Наверх, сюда, он здесь...              Сжимая пистолет так, что костяшки бледнеют от натянувшей кожи, Эндрю заставляет этот голос заткнуться и резко разворачивается от верха лестницы, чтобы разорвать зрительный контакт — он и сам не успевает понять, в какой момент он начинает прожигать взглядом дверь на чердак.              Шаг, ещё шаг.              Ещё несколько.              С каждым шагом режущая боль в голове отпускает, зрение становится более ясными, дышать становится легче.              На третий этаж Эндрю почти влетает, понимая, что чем дальше он оказывается от чердака, чем больше у него остаётся шансов на выживание, но тут же едва ли не спотыкается на ровном месте, когда видит лежащего с неестественно вывернутой рукой Кевина прямо в следующей же комнате после лестницы, которую он пропускает по пути сюда, потому что навязчивый голос в голове манит его именно на чердак.              Пульс снова подскакивает, когда Эндрю рефлекторно замирает на месте, испытывая какой-то подсознательный страх при желании подойти ближе, словно это может остановить время и не дать произойти страшному и неизбежному.              — Кевин? — напряжённо окликает его Эндрю.              ...и рвано выдыхает, когда слышит невнятное ругательство.              Мир словно отмирает в эту же секунду, он сразу подмечает и слабое сердцебиение на шее Дэя, и подрагивающие пальцы, и изогнутые в болезненной гримасе брови.              К дьяволу всё это. Эндрю не может работать в паре, это не его, это совершенно, чёрт возьми, не его.              Он подходит ближе и помогает Кевину сесть прямо на полу из лежачего положения. Тот страдальчески стонет и хватается первым делом не за страшно вывернутую руку, а за голову — ему явно тоже нехило досталось чуть раньше. Хочется верить, что последствия обратимы, потому что Эбби их сама вздёрнет после завершения операции, если обнаружит какие-то изменения — со штабным врачом Организации опасались спорить даже самые матёрые ликвидаторы.              — Где ты, мать твою, был? — Кевин смотрит на него взглядом, требующим ответов, и Эндрю невольно вздёргивает брови. Он как раз оставляет пистолет на полу рядом с собой и пальцами аккуратно ощупывает чужую руку на наличие переломов, но обнаруживает только довольно серьёзный вывих. Резкий рывок — и сустав встаёт на место, а тишину особняка разрезает не самое цензурное восклицание со стороны неблагодарного регистратора.              — Бросился к тебе сразу, как ты начал бить рогаткой по стёклам, — огрызается машинально Эндрю. Они оба напряжены и оба не понимают, что происходит, потому что Эндрю не приходилось ранее сталкиваться с аномальными зонами также, как и Кевину — с неупокоенными призраками. Особняк Эвермор умудряется объединять в себе самые разные сферы паранормального.              Что дальше? Йети в подвале? Тролли на заднем дворе?              Кевин трёт пострадавшую конечность, на какое-то время отвлекаясь на неё от остаточной головной боли. Та проходит так же резко, как и появляется — Эндрю уже сейчас чувствует, как судорога где-то в висках постепенно отступает. У него есть даже подозрение в том, что эти ощущения были не реальным повреждением нервных окончаний, а скорее внушением — сильным, умелым, отточенным на десятках людей.              — Это была не рогатка, — произносит Кевин, и, дождавшись, пока Эндрю проявит хоть малую толику интереса, добавляет: — Замóк.              — Замóк. Хорошо, — Эндрю смотрит на Кевина чуть раздражённо. — Зачем ты кидал замóк в окна. Для чего был этот потрясающий акт вандализма?              Кевин одаривает его в ответ таким взглядом, словно сомневается в его профессионализме.              — Другого железа под рукой не было, чтобы отбиться от крошки-Каспера. Уж извините, я не храню под рукой пистолет с железными пулями.              — А стоило бы, — машинально отзывается Эндрю, подумав о том, что стоит сообщить Аарону, чтобы тот подарил своему другу ствол на Рождество. — Стой, что? — он замирает.              Ухмылка Кевина почти торжествующая, и была бы ещё более довольной, если бы он всё ещё не держал ноющую от последствий вывиха руку.              — Твой парень здесь, судя по всему, проживает не один. Жаль, что познакомиться поближе не сможем из-за временного развоплощения.              Эндрю даже игнорирует тупое прозвище для Нила, потому что всё лучше, чем просто называть его объектом.              — Ты видел его? — он почти ненавидит себя за то, что расслабляется после понимания того, что тот второй дух больше не появится здесь этой ночью.              Провальной оказывается также и попытка напомнить себе о том, что тут вообще-то есть ещё один неупокоенный, которого, как и всех духов, стоит опасаться. Нилом Джостеном зовут, кстати, помнишь такого, а, Эндрю?              — Азиат какой-то. Не слишком высокий, зловещий, жуткий. Словно из типичного японского хоррора вылез. Мне не понравился.              — Я у тебя личностную оценку не просил, — кидает Эндрю не менее зловещий взгляд, но Кевин впечатлённым не кажется. Большего с него требовать нет смысла — он всё ещё лишь регистратор, который никогда в жизни не обучался системе диагностики неупокоенных духов, поэтому и раздробить первую встречу на привычные десятибалльные шкалы он без предварительной подготовки не сможет. — Его рук дело? — кивает Эндрю на припухшую руку Кевина.              Возможно, всё же перелом?              — Нет, — Кевин чуть морщится и неохотно признаётся: — Я шарахнулся, когда он полетел через меня, так что навернулся с лестницы. Он что-то делал с головой, я думал, что у меня мозги лопнут прямо там и….              Эндрю чуть отстраняется от объяснений о том, как призрак прощупывал им голову, потому что это уже успел чуть раньше прочувствовать и на себе, а вот диагностика с чужих слов сама себя не сделает.              Если он «полетел», то о высоких баллах визуальной материализации и говорить нечего. Он всё ещё не был тем классическим привидением из любимых всеми фильмов, но эта фраза была маркером: она означала, что при движении Кевин не успевал фокусировать зрение на нём на той степени, чтобы обозначить конкретное действие.              Факт, что физической материализации не хватило на то, чтобы задеть человека даже во время вспышки агрессии, чуть успокаивает, но Эндрю опять же не спешит радоваться.              — Так где ты был? — спрашивает снова Кевин. В этот раз его вопрос звучит не так резко, но уже тот факт, что он повторяется снова, заставляет чуть напрячься.              Что-то тут опять не так.              — На втором этаже.              Кевин чуть щурится, и Эндрю кажется, что собственный пульс замедляется. Он почти не удивляется, когда слышит следующие слова.              — Тебя не было там. Я искал тебя несколько часов по всему зданию, выходил к машине, возвращался обратно… Тут не было никого, кроме меня и того недружелюбного парня.              Эндрю молчит, примеряя мысленно новую информацию на ту, которая у него была. С того момента, как Кевин ушёл наверх, а сам он остался разговаривать с Нилом Джостеном, прошло не более пятнадцати минут.              Дурацкие мурашки вновь бегут по позвоночнику, и Эндрю готов был бы лично проклясть эту аномалию, если бы она по сути своей уже не была когда-то кем-то проклята.              — Сколько у тебя время?              Кевин поднимает руку — на ней какие-то дорогущие часы.              — Половина четвёртого.              Эндрю молча демонстрирует своё запястье, циферблат на котором показывает десять минут первого — как раз проходит приблизительно столько времени с момента, как он расходится с Нилом Джостеном после того, как слышит грохот с чердака.              — Грёбаные аномалии, — бормочет Кевин с отвращением, которого не должно быть у регистраторов, которые свои зоны с нетипичными энергетическими потоками в большинстве случаев любили самой что ни на есть нежной любовью. — К чёрту всё это, я не собираюсь дальше торчать тут сегодня, пока Эвермор играется с нами, словно с марионетками. Попросим Аарона найти информацию на того призрачного мерзавца и…              — Или попробуем ещё один вариант, — перебивает Эндрю и игнорирует напряжённый прищур Кевина. — Мы можем спросить у того, кто точно знает, кто это такой. Ты развеял этого типа, он больше не появится этой ночью.              Кевин смотрит на него ещё несколько секунд, а после выражение его лица медленно изменяется под влиянием не самого приятного осознания.              — Нет, Миньярд… — тянет он почти с ужасом. — Ты не станешь этого делать.              — В этом ничего такого.              — Мы не будем устраивать ритуал по призыву ещё одного призрака после того, как я только-только избавился от предыдущего!              Эндрю делает вид, что не замечает лёгкие панические нотки в голосе, чтобы не слишком смущать Кевина.              Хватает его секунд на пятнадцать от силы.              — Боишься, Дэй?              — Иди к чёрту, — фыркает Кевин, вызывая невольную усмешку у Эндрю. — Я серьёзно, Эндрю. Ритуалы — это всегда плохая идея, но послушай опытного регистратора: в аномальных зонах подобные фокусы могут вызвать такие последствия, которые ты себе даже не можешь представить.              Эндрю дожидается, когда Кевин выскажет ему всё, что думает об этом предложении, а после спокойно произносит:              — Человеку, который заземлял духа, вовсе необязательно устраивать ритуалы. Он может его просто позвать — и тот придёт.              И он зовёт.              ***              В своей жизни Кевин встречал много чего паранормального: он регистрировал двадцать три аномальные зоны, в которых увидел столько дичи, что и некоторым ликвидаторам не снилось; он видел, как его собственная мать страдала от одержимости демоном, а после погибла у него на глазах.              Полностью воплощённого неупокоенного духа с высшими баллами по каждому из типов материализации он видит впервые, и это явно заметно по его озадаченному выражению лица.              Нил тоже косится на него, сидя на своём подоконнике, но никак не комментирует излишнее внимание к себе, пусть оно его и явно напрягает.              — До этого дня ты не говорил при мне раньше ни о каком хозяине Эвермора в наши прошлые встречи, — произносит Эндрю, которому приходится вести разговор, пока призрак аномальной зоны и регистратор Организации взаимно изучают друг друга подозрительными взглядами. — Мне вас оставить? Чувствую себя третьим лишним.              — Не ревнуй, — небрежно отмахивается Кевин, и Эндрю впервые видит, что уголки губ Нила Джостена дёргаются в намёке на едва заметную улыбку. Он даже подвисает, думая, не показалось ли ему, но эта эмоция быстро прячется обратно, когда Нил подаёт голос.              — Он проявляет себя, если о нём заговорить.              — Но ты всё равно решил вспомнить о том-кого-нельзя-называть и подвергнуть нас риску? Напомню, что среди нас троих только один — бесплотный дух, — говорит Кевин, и, пусть голос его звучит достаточно беззлобно, это звучит довольно резко и бестактно, из-за чего Нил тут же чуть холодеет.              Эндрю ощущает какое-то идиотское желание вмешаться и оправдать его, но не делает этого.              — Он уже атаковал тебя на тот момент, — хмурится Нил. — Это уже происходило на тот момент в будущем, когда мы были в полуночи,— он чуть морщится, понимая, что не может объяснить происходящее так ясно, как чувствовал сам. Это было не просто нелинейное время, в котором жили неупокоенные духи, переставая существовать между конкретными отрезками времени — это была временна́я аномалия, с которой и Нил Джостен, и хозяин Эвермора учились сосуществовать.              — Ты знаешь, кто он? — спрашивает Эндрю, которого раздражает то, что эта нелепая кличка так легко прилепилась к кровожадному соседу Нила.              — Я не могу сказать. Он…              — Нет, — качает головой Эндрю, перебивая. — Он не появится сегодня. Кевин развеял его железом, так что ты можешь быть спокоен в этом отношении.              Нил смотрит на Эндрю как-то странно — словно изучая его впервые так внимательно, чтобы определить, достоин ли тот вообще доверия. Ещё недавно Эндрю посмеялся бы, если бы его оценивал призрак, а теперь молча ждёт, какой вывод тот решит всё же сделать.              Судя по тому, что Нил всё же продолжает говорить, проверка проходит успешно.              — Эвермор когда-то принадлежал клану Морияма, — произносит он, и Эндрю кивает, подтверждая, что не впервые слышит эту фамилию. Это были одни из основателей той общины, в которой состоял Натан Веснински, так что впервые он услышал о них в католической церкви, под прикрытием которой работали сектанты. — Ещё при... жизни, — он явно выталкивает это слово с трудом, — я слышал, что особняк забросили после смерти последнего из потомков клана, но только здесь понял, что это не совсем так.              — Эвермор изъяли за долги у потомка клана, — говорит Кевин, который уже успевает подробно изучить все те данные, которые прислал ему Аарон. Нил коротко кивает.              — Рико Морияма был последним собственником особняка, и он растратил все средства, которые его семья веками делала на чужой крови. Пожалуй, ему даже стоило бы сказать спасибо, — Нил чуть склоняет голову в ироническом знаке благодарности, — но он имел глупость повеситься здесь, прежде чем его успели оставить без штанов.              Эндрю слушает внимательно, соотнося то, что уже знает, с новой информацией. Всё складывается, но некоторые детали ему всё же мало понятны.              — Почему новые владельцы не привели особняк в порядок?              Глаза Нила задумчиво перемещаются к лестнице на первый этаж — туда, где в центре зала находится пентаграмма, на которой, вероятно, принесли в жертву не только его, но и десятки таких же невинных.              — Потому что новый владелец — церковь.              Эндрю чуть поджимает губы. Он терпеть не мог, когда сектанты прикрывались религией, потому что они каждый раз свято верили в то, что выполняют волю божью, принося в жертвы непричастных к ним людей.              — Они неплохо спелись с Рико, — произносит он мрачно, снова и снова стараясь отделаться от навязчивых ассоциаций. Он точно знает, что люди, которые когда-то провели ритуал над ним самим, уже давно мертвы, но не может не проводить ассоциаций между собой и Нилом. Возможно, они тоже хотели вселить в Нила Джостена демона, но из-за аномалии ритуал пошёл не по плану и он всё же погиб?..              — Не думаю, — пожимает плечами Нил и на вопросительный взгляд поясняет: — Рико Морияма убил в ту ночь всех участников ритуала.              — И церкви после этого осталось лишь подчистить следы, чтобы не вызвать подозрений, — догадывается Кевин и получает слабый кивок.              Эндрю трёт виски, но в этот раз не из-за призрачного давления — голова раздражающе гудит из-за того, что он чувствует, что продолжает что-то упускать. Всё кажется логичным и объяснимым, но какая-то мелкая неуловимая деталь маячит на фоне, не позволяя остановиться на текущих размышлениях.              Одна минута после полуночи…              — Почему именно полночь? — Эндрю встречается взглядом с Нилом, словно тот может знать ответ на его вопрос, но тот лишь едва заметно качает головой.              — Я не знаю.              Эндрю делает шаг ближе, смотря пристально в чужие по-октябрьски дождливые глаза.              — Это каждый раз одно и тоже время — в какой бы момент времени ты ни появлялся, мы всегда возвращаемся в эту точку, неважно, впереди мы или позади. Почему ты можешь существовать только в эту минуту?              Нил чуть пятится назад, потому что Эндрю давит — голосом, взглядом, этими почти-обвинениями в том, что и сам не может объяснить.              — Это из-за аномалии, — говорит Кевин, но Эндрю поправляет его:              — Или благодаря аномалии, — он делает ещё шаг вперёд и видит, как Нил крупно вздрагивает, как вздрогнул бы человек от слабого разряда электрического тока. — Итак, Нил Джостен, вспоминай, — вкрадчиво произносит Эндрю, медленно опуская взгляд на пол, а после так же неторопливо возвращая его чужим глазам, — в какой день ты умер?              Круг из соли не даёт Нилу сдвинуться с места — обводит его плотным барьером, не позволяя даже шевельнуться, потому что он сам шагнул в него, загнанный давящим взглядом ликвидатора.              — Я же сказал, я не зн…              — Ты знаешь, — резко прерывает Эндрю. Он тоже знает — а ещё знает, что холод рядом с Нилом чувствует каждый раз неспроста, а если снова сейчас опустит взгляд на часы, то увидит знакомое время, которое уже видел трижды за эту ночь. — Ты ведь ни разу не пересекался с Рико, я прав? — он даже по одним только глазам Нила видит, что это так и есть, тому не нужно соглашаться вслух. — Ты знаешь, что он творит, но не можешь с ним пересечься, потому что это только твоя минута, и ты можешь управлять ей, как хочешь.              — На что ты намекаешь? — задаёт негромкий вопрос Нил. Его задевают обвинения, и он смотрит хмуро, устало, по-человечески. — Если ты хочешь обвинить меня в сговоре с Рико и ликвидировать, можешь прямо сейчас пристрелить меня своими волшебными пулями, я как раз уже на месте.       Эндрю многозначительно улыбается.              — Зачем тебя ликвидировать, — медленно произносит он, — когда можно спасти?       ***       Дело №310, Южная Каролина.       Объект: —       Количество жертв: —       Приоритет: высокий.       Личность при жизни: Нил Джостен, 18 лет.       Период посмертия: 2 года.       Ликвидатор: Эндрю Миньярд.       Отчёт за 27 октября:       Дело в работе.