Послевкусие

      — Ещё, — выдыхает и выгибается в спине с тихим стоном сквозь зубы.       — Мало тебе? — шипит мужчина, дёрнув девушку за волосы на себя. Он прижимает её к себе вплотную и сжимает большой широкой ладонью чужую бледную шею.       — Мало, — соглашается, усмехнувшись, и рука на её шее сжимается сильнее. — Сильнее, — хрипит. — Сильнее, папочка.       Тот хрипло смеётся ей на ухо и резко толкается, вызывая очередной стон. Такой протяжной, дающий понять, насколько ей хорошо.       — Сучка, — кусает нежную шею, оставляя ярко-красный след. Кусает снова и снова, оставляя засосы на покрывшейся испариной коже. Одной рукой продолжает держать за шею, а второй отпускает собранные в хвост длинные волосы и сжимает ладонью небольшую грудь.       Он стоит на коленях, ритмично вбиваясь девушку, которая также стоит на коленях, прижавшись спиной к его широкой груди и отвернувшись от него в другую сторону, предоставляя шею для обширного доступа. Она обвивает его шею одной рукой и стонет ему куда-то в линию челюсти, тихо, но так проникновенно, и мужчина чувствует приближающийся оргазм.       Она вплетает ладонь в его тёмные длинные спутанные волосы и сжимает в кулаке, вызывая недовольное рычание в ответ на такие действия. Мужчина в один момент резко подмахивает бёдрами и изливается внутрь девушки, пока та замирает в немом крике.       — Довольна? — выходит из неё и наконец отпускает. Та ложится на кровать и медленно переворачивается на спину с довольной, но отчего-то хитрой улыбкой.       — Папочка выдохся? — проводит кончиком языка по припухшим от грубых поцелуев губам и улыбается шире, замечая потемневший взгляд, скользящий по её обнажённому телу.       — Ты доиграешься, Бьянка.       — Возраст не позволяет, да? — измывается над ним, зная, что мужчина обязательно отреагирует на её слова.       — Чёрт, — шумно выдыхает. Он нагибается от легко подхватывает вскрикнувшую Бьянку, закидывая её стройные ноги на свои широкие плечи. Без подготовки снова врывается во влажное лоно, вызывая довольный стон. — Нравится надо мной издеваться, да? Нравится? Отвечай, — приказывает.       — Нравится, — всхлипывает от резкого, грубого темпа. — Очень н-нравится, — она хнычет, запрокидывая голову и прикрыв глаза.       Как же ей, чёрт возьми, хорошо.

* * *

      Бьянка Конти просыпается в семь утра без будильника, что после такой резвой, тяжёлой ночи совершенно удивительно.       Её постель на второй половине пуста. Как и всегда. Хотя всё ещё хранит на себе густой мускатный запах, духами с которым пользуется её мужчина.       Она потягивается на кровати, чуть морщится от боли в теле: её брали во всевозможных позах несколько часов подряд, трогали везде и оставляли следы тоже везде, пока не насладились полностью, до конца.       Накидывает на голое тело шёлковый нежно-розовый халат и идёт в ванную комнату.       В квартире, очевидно, нет никого, кроме неё.       Мужчина снова исчез, не сказав ей ни слова, но она не обижается: работа действительно важна для него.       Бьянка принимает прохладный душ, затем сушит свои волосы — светлые-светлые, такой оттенок называют жемчужным блондом. Выделяет свои голубые глаза чёрной подводкой и подкрашивает ресницы, красит пухлые губы розовой помадой, приближённой к натуральному цвету. И наряжается в белое летящее платье, такое воздушное и летнее, что делает её безумно милой в глазах окружающих.       Она спускается на подземную парковку своего элитного жилого комплекса, где находит белый кабриолет Porsche 718 Boxster S, подаренный на её двадцать первый день рождения, почти год назад, который она праздновала со своим мужчиной. Впрочем, как и три предыдущих.       Конти выезжает с парковки и едет по улицам Рима — столицы Италии — с громко включённой музыкой. Активно подпевает и улыбается проезжающим на велосипеде детям, которые в ответ машут ей рукой. Через двадцать минут, семь из которых она провела в утренних пробках, девушка паркуется у IED Rome European Institute of Design — Европейском институте дизайна в Риме. Это крупнейшая в мире частная сеть учреждений, сосредоточенных на обучении своих студентов в направлении моды, дизайна, коммуникаций и визуального искусства.       Её родители не обладали таким количеством денег, чтобы оплатить обучение в настолько хорошем Институте, зато ими обладал Учиха Мадара — её мужчина.       Он оплатил ей обучение на все четыре года наперёд, когда она сказала, что мечтала поступить в этот Институт в детстве. Ничего не говорил до того момента, пока Бьянка не начала искать другие варианты университетов, где она могла быть обучаться живописи.       Поставил перед фактом: он исполнил её большую мечту.       И сейчас Бьянка Конти — одна из лучших студентов своего Института, обручающаяся на факультете визуального искусства, на кафедре живописи.       И это именно её заслуга! Её талант высоко оценили специалисты, и она безумно этим гордилась. Болтала об этом весь первый курс Мадаре, а тот смиренно её слушал. Даже если сам с трудом понимал весь её «сленг» художника, всё равно кивал и показывал свою заинтересованность, свою гордость за неё.       — О, ты наконец-то приехала, — девушка с кудрявыми рыжими волосами лопает жвачку и улыбается подруге, которая выходит из кабриолета, не забыв взять с соседнего кресла свою сумку со всеми принадлежностями.       Рита Руссо была полной противоположностью Бьянки. Начиная от внешности, заканчивая поведением.       Конти была мягкой, она была нежной, ранимой, милой и приветливой со всеми. У неё банально нет силы воли, чтобы кому-либо отказать. Девушка предпочитает нежные оттенки в одежде, рюши, бантики, светлые джинсы и белые кофты, каблуки или белые кроссовки. Стесняется высказать своё мнение, только если это не касается искусства, которым Бьянка горит.       Принцесса, одним словом.       А Рита была другой: непринуждённой, открытой, грубой. Всегда говорила о том, что ей нравилось, а что — нет. Носила всё, что позволяло ей самовыражаться. Грубую обувь, открытую одежду, иногда носила вещи, которые сама же и красила. «Я реставрирую это нечто» — и вот так объясняла своё искусство на одежде.       Такие разные, а сошлись на одном: любви к живописи и искусству.       — Привет, — Бьянка мягко улыбается и перекидывает свои светлые волосы на спину.       — Избавь меня от потребностей, — Руссо закатывает глаза, и Канти смешно округляет глаза от удивления: она ведь даже рта не раскрыла! Рита усмехается и тыкает пальцем в шею: — Засос всё мне рассказал за тебя.       — А, — девушка смущённо поджимает губы и снова перекладывает волосы на плечо, пытаясь спрятать красный след, оставленный Мадарой этой ночью.       — Даже не пытайся. Тебе его уже никак не скрыть.       — Да?.. Надеюсь, никто не заметит…       «Наивная» — думает Руссо со снисходительной улыбкой. Её подруга такой ребёнок — наивная маленькая девочка. Влюблённая.       Влюблённая в мужчину, разница с которым у неё семнадцать лет.       Рита не знает его имени, внешности, знает только поверхностные факты, которыми Бьянка делится каждый раз со смущённой улыбкой и ярчайшими голубыми глазами: их большая разница в возрасте, чужая постоянная забота о девушке, его великая любовь к ней, его подарки, жаркие интимные отношения, и то, как он богат.       Бьянка была без ума от мужчины, с которым состоит в отношениях. Уже три года.       Конти была тем типом девушек, которых нужно любить, нужно купать в заботе, нежности. Ей хочется быть маленькой девочкой, за которой будет кому присматривать, за которой будут ухаживать.       Руссо зачёсывает свои длинные волосы и собирает их в низкий неряшливый хвост.       — Идём? — предлагает свой локоть, за который Бьянка тут же хватается, и они вместе направляются ко входу в Институт.

* * *

      Она продолжала вырисовывать мягкие контуры на холсте карандашом, когда преподаватель подошёл к ней.       — Синьорина Конти, — мужчина наклоняется к ней.       — Да?.. — отвечает настороженно, тут же беглым взглядом проходясь по эскизу. Ей казалось, что он очень неплох.       — Директор просит Вас в свой кабинет, — сообщает и тут же отстраняется, совсем отходя от ученицы на достаточное расстояние.       Рита, прищурившись, смотрит на недоумевающую Бьянку, которая поспешно собирает свои вещи в маленькую бежевую сумочку.       — Что случилось? — спрашивает шёпотом, и Конти оборачивается к ней, пожав плечами.       Уходит из кабинета быстрым шагом, затем поднимается на третий этаж, где находится кабинет директора, и замечает мужчину у двери.       — Директор… Вы звали меня?.. — Бьянка заправляет волосы за уши.       — Звал, — подтверждает с тяжёлым вздохом, затем молча указывает на кабинет, предлагая в него зайти. Девушка открывает дверь и оборачивается на директора, но тот также молча машет ей руками, подгоняя и прося зайти.       Дверь за её спиной закрывается, и Бьянка хмурится, обернувшись на неё.       — Закрой на замок, — звучит где-то сбоку хриплым голосом.       У неё внутри всё сворачивается, и Конти словно под гипнозом быстрыми отточенными движениями делает всё, что ей сказали: закрывает дверь на замок.       — Мадара?.. — наконец смотрит на мужчину.       Тот сидит на синем диване, широко раздвинув ноги и уперевшись локтем в подлокотник.       — Ты что здесь делаешь?!.. — спрашивает громким шёпотом и кладёт сумочку на стол директора.       Учиха вскидывает бровь и хлопает себя по бедру. Бьянка на ходу скидывает с ног каблуки и откидывает их в стороны, не сводя с мужчины взгляда. Она без труда садится ему на бёдра, пока Мадара одной ладонью обнимает её за талию и резким движением притягивает её вплотную к себе.       — Так что ты тут делаешь?.. — повторяет вопрос тихо, смотря в любимые тёмные глаза. Закидывает руки ему на плечи, скрещивая за его шеей.       — Соскучился, — звучит сиплое в ответ и Мадара наклоняется к её шее, туда, где ярким пятном красовался засос, оставленный им этой ночью. Он крепче сжимает большими ладонями её талию и правое бедро, на котором задралась юбка платья.       — Правда? — Бьянка счастливо улыбается и обнимает его за шею крепче. — Я тоже.       — Знаю, — спокойно отвечает, прежде чем губы смыкаются на этом засосе. Учиха снова втягивает пострадавший участок кожи и одновременно с этим поглаживает бедро, где кожа покрылась мурашками от таких внезапных действий. — Соскучилась? — насмешливо. — Ты ведь докажешь мне это? — звучит хрипло в самую шею, заставляя Конти слабо задрожать.       — Папочка, — тихое на ухо, и ладонь на ноге сжимается крепче. Конти укладывает голову ему на плечо, утыкается губами в шею и втягивает терпкий запах — его любимый парфюм со вкусом муската. Она подбирается выше, упирается коленями в диван, улыбается на тихое шипение, когда девушка чрезмерно сильно двигается на крепких мужских бёдрах. Бьянка ощущает выпуклость в штанах и облизывает языком губы.       — Чертёнок, — Мадара коротко смеётся и подхватывает девушку за талию, усадив её на одном месте. Он поддевает её подбородок пальцами и, обхватив, притягивает к себе, буквально вгрызаясь в пухлые губы. Мужчина прикусывает её нижнюю губу, заставляя Бьянку тихо вскрикнуть от резко пронзившей боли.       Учиха вжимает её в себя, не отпуская.       И девушка хватает его чёрный пиджак за воротник, пытаясь стянуть. Вскоре бросает это дело, не добившись своего, и водит ладонями по груди, обтянутой белой рубашкой, по плечам и крепкой шее, на которой Мадара не разрешает оставлять засосы.       — Мы правда собираемся… — она делает глубокий вдох и смотрит ему в глаза своими потемневшими. — Заниматься этим в кабинете директора моего Института?       — Ты ведь творческий человек, — он легко тянет лиф платья, скрывающего грудь, вниз, оголяя её. — Я думал, стандартные места — слишком скучно и не для тебя, — прикасается пальцами к самым кончикам набухшим, затвердевших сосков, заставляя Бьянку прикусить губы, чтобы не застонать.       Мадара сминает груди, оглаживает их пальцами и будто бы не специально задевая соски и срывая с губ нечленораздельные звуки. Конти хнычет. У мужчины шершавые подушечки пальцев, и это делает её более чувствительной к подобным ласкам.       — Давай, — он дёргает бёдрами вверх, проезжаясь выпуклостью по нижнему белью. — Кричи во всё горло, — хватает за подбородок, отворачивая её голову в сторону. — Ты ведь так любишь это делать. Ты любишь, когда я заставляю тебя это делать, верно? Слышишь? — Мадара тянет её грудь.       — Папочка, — задыхается. Бьянка двигает бёдрами, чтобы хоть как-то расслабить узел, появившийся внутри живота из-за возникшего в тот же момент возбуждения.       — Да? — будничным тоном спрашивает.       — Дай мне… — девушка кладёт свою ладонь поверх большой, убирая в сторону. Поднимается и медленно, не разрывая зрительного контакта, Бьянка нагибается и стягивает с себя трусики, откидывая их куда-то в сторону, как и другие её вещи. Она садится на колени, прямо между вновь разведённых ног Мадары и заправляет волосы за уши. — Папочка ведь позволит мне обслужить его?..       — Какая же ты… — Учиха шипит и откидывает голову на спинку дивана, таким образом позволяя ей делать всё, что она хочет.       Бьянка ползёт ближе и не торопясь расстёгивает ширинку чёрных брюк. Мадара приподнимается, позволяя ей стянуть не только их, но и трусы, освобождая уже вставший член.       Конти накрывает его пальцами, проводит несколько раз ладонью по всей внушительной длине. Языком проходится по головке, от чего член Учихи дёргается, а сам он шипит от удовольствия, выпрямляя спину и укладывая руку на чужой затылок. Девушка ни на секунду не отводит глаз с чужих потемневших. Она вбирает ствол, наполовину помогая себе рукой, надрачивает его, пока язык проходится по самым чувствительными местам. Мадара не спеша двигает бёдрами навстречу, сильнее толкаясь в рот Бьянки и держа за собранные в хвост волосы на затылке. Дыхание мужчины сбивается в тот момент, когда он видит выступившие слезинки на этих хитрых глазах.       Конти выглядит так сладко и порочно, что сил держать себя в руках просто нет.       Не сдерживаясь больше, обеими руками хватается за светлые волосы и насаживает до упора, грубо входя и не давая вздохнуть.       Она расслабляет горло и послушно терпит быстрые толчки один за другим. Её рука ложится на одно его бедро, и она с силой сжимает его. Мадара резко отстраняется и несколько секунд наблюдает за чуть покрасневшим лицом: итак тёмные веснушки на на носу и щеках выделяются чуть ярче, голубые глаза заплаканы, а пухлые раскрасневшиеся губы увлажняются быстрым движением кончика языка.       — Иди сюда, — подзывает, и Конти послушно поднимается с колен и снова усаживается на чужие бёдра. Учиха одним своим взглядом вызывает дрожь в теле. Бьянка обхватывает член, сама приподнимается, а затем медленно насаживается, давая проникнуть во влажное лоно.       Им не требуется времени, чтобы подготовить её саму, потому что ночь не прошла зря.       Мадара кладёт руки на талию, сжимает её, и входит полностью одним толчком, заставляя девушку выгнуться в спине с открытым ртом и закатанными от удовольствия глазами.       У него нет цели довести девушку до оргазма, наоборот — он любит её дразнить. Пока та не станет умолять. И она станет.       — Пожалуйста… — Бьянка кладёт ладони на его плечи, сжимая и царапая дорогую ткань ногтями. Учиха усмехается и стирает пальцем слезу, стекающую по её румяной щеке.       — Что? — он снова толкается. Медленно, плавно, но до упора, чтобы её подбрасывало от удовольствия. — Продолжай.       — Папочка, пожалуйста… — шепчет, прикрыв глаза. — Ещё.       — О чём ты просишь? — хватает её за шею. — Давай, Бьянка, скажи это.       — Пожалуйста! Пожалуйста! — скулит и выгибается дугой, а он любуется. — Сильнее, папочка. Умоляю.       — Умница, — рычит низко, хрипло и увеличивает темп. Толкается сильнее, как она и просит, увереннее, ползёт ладонями вниз, укладывая их на бёдра и крепко сжимает в пальцах упругие мышцы.       Конти всхлипывает от такой силы: ей это нравится. Так сильно нравится. Сначала быть маленькой, милой и невинной девочкой, а затем в его руках превращаться в жадную женщину, ждущую грубости. Ей нра-вит-ся.       Грудь подпрыгивает на каждый грубый толчок. Бьянка хнычет, запрокинув голову, насколько она может.       Мадара резко останавливается, он хватает её за талию и без труда ставит на колени на этом самом диване. Пристраивается сзади и, схватив в кулак волосы, наматывает их и входит снова, возвращаясь к такому же темпу: грубому, быстрому — тому, который они любят. Девушка приподнимает ягодицы выше, пытается подстроиться под ритм мужчины и выгибается в спине, как кошка.       Шлепки кожи о кожу не заканчиваются даже после того, как Учиха кончает в неё в первый раз — Бьянка чувствует, как сперма разливается внутри и разводит ноги чуть шире, упираясь коленями в диван. Медленно крутит бёдрами, напрягаясь и снова расслабляясь, пока Мадара за её спиной рычит, шипит и толкается снова и снова, не собираясь прекращать всё после первого оргазма.       Он заставляет её развернуться и лечь теперь спиной. Сам разводит её ноги, подхватывает под коленями и снова входит. Толкается, вызывая очередной стон, и продолжает, пока Бьянка не начинает судорожно хвататься за его предплечье. Она не может ему сказать, — Мадара сам понимает, что осталось чуть-чуть.       — Давай! — рычит, склонившись над ней. Конти кусает губы, сдерживая позорные всхлипы от наступившего оргазма. Она прикрывает глаза и чувствует, как Учиха пальцами стирает мокрые дорожки с щёк.       Он на пару секунд прислоняется губами к её лбу и заправляет в конец растрепавшиеся волосы за ухо.       — Я посоветую директору Гонсалесу сменить диван, — усмехается.

* * *

      Бьянка поднимается на лифте и тихо поёт себе под нос песню, слова которой плохо знает, поэтому напевает мелодию, иногда проговаривая фразы.       Мадара пообещал приехать к ней вечером. Да, будет поздно, но она будет ждать, потому что скучает по нему постоянно и не может провести ни минуты, не думая об Учихе.       Она звенит связкой ключей и поднимает голову, заметив у двери их квартиры незнакомую женщину. Та оборачивается на звук и осматривает её внимательно, дёргает бровью, но ничего не говорит.       — Простите?.. — Конти смотрит в ответ неуверенно, в ответ рассматривает эту женщину.       «Красивая» — проскальзывает мысль в голове.       Та выглядит так, словно она из элиты. Статная, с прямой осанкой и острым, пытливым взглядом, который заставляет покрыться мурашками. До ужаса напоминает Мадару: длинные тёмные волосы, лежащие красивыми волнами на плечах, тёмно-карие глаза восточного разреза, аккуратное лицо с ярко выраженными скулами и острым подбородком. На голове чёрные солнцезащитные очки в тонкой золотой оправе, сама она одета в такое же чёрное платье с открытыми плечами, а в одной руке небольшая сумочка.       — Добрый день, — и голос такой… властный. Чарующий — у Бьянки нет другого определения. Незнакомка говорит по-итальянски с лёгким, красивым акцентом.       — Здравствуйте… — Конти выглядит озадаченной.       Незнакомка растягивает губы, накрашенные ярко-красной помадой, в улыбке. Эта девочка прямо-таки ангел. Кажется, что вот-вот — и крылья появятся за спиной.       — А Вы?.. — Бьянка неловко мнётся на месте, сжимая в руках и сумку, и ключи от квартиры, у двери которой всё ещё стоит эта женщина. — Ко мне?       — Верно. Мы можем зайти внутрь? Я хочу поговорить с тобой, Бьянка.       — О, — девушка приоткрывает рот в форме буквы «о» и хлопает ресницами. Она поправляет на себе платье и медленно, под таким же внимательным взглядом со стороны, подходит к квартире и поворачивает ключ в замочной скважине. Конти пропускает женщину вперёд и заходит за ней, впиваясь взглядом в спину перед собой.       — Меня зовут Учиха Эйка, — женщина кланяется, и Бьянка теряется, не зная что ответить на этот жест.       — Вы… — смотрит опасливо, всё ещё сжимая в руках свою сумочку. — Сестра Мадары?       Она определённо не была готова к тому, что услышит дальше. Никогда.       — Нет, — женщина тихо смеётся, прикрыв ладонью рот. — Ангелок, — даёт странное прозвище, заставляя Бьянку напрячься.       Мадара иногда звал её чертёнком. Потому что всегда любил то, как девушка себя проявляет с ним, в постели. Там она другая. И Конти нравилось это прозвище, она очень любила слышать его от мужчины.       Лукавый взгляд тёмных глаз бегает по чужому лицу, и Эйка вздыхает, прежде чем произнести это уверенное:       — Я его жена.

* * *

      В коридоре хлопает входная дверь.       — Жена?.. Что Вы говорите? Не понимаю, — Бьянка мотает головой, не собираясь верить в услышанное.       — Жена, девочка моя, и я не собиралась даже шутить с тобой, — Эйка проходит вглубь квартиры и садится за барный стул, приставленный к стойке. Она скрещивает ногу на ноге и кладёт руки на колено, как истинная аристократка, и от этого девушку почти начинает тошнить. — Мы с Мадарой женаты уже семнадцать лет, с тех пор, как нам обоим исполнилось по двадцать одному, — Учиха — у Бьянки, кажется, горло саднит внутри, когда она в голове называет её фамилией мужчины — достаёт из сумочки сначала красный паспорт, затем несколько распечатанных фотографий и кладёт их на стойку. — Посмотри.       Конти подходит к ней медленно, становится по другую сторону стойки и под тем же неотрывным взглядом открывает паспорт.       Там фотография этой женщины, дата рождения, даты срока действия паспорта, подпись. Но самое главное: «Учиха Эйка». Она листает страницы, а на четырнадцатой, где есть графа «семейное положение», написано «зарегистрирован брак» и имя. Это его имя.       — Что?.. — Бьянка откладывает паспорт и берёт в руки фотографии. На одной из них стоят молодожёны, и она без труда узнаёт Мадару, стоящего под руку с женщиной, которая прямо сейчас сидит в квартире, которую мужчина купил для Бьянки два года назад. — Нет-нет, — девушка мотает головой и поднимает потерянный взгляд на Эйку, которая смотрит сочувствующе, поджав свои яркие губы. — Он ведь не мог… обманывать меня…       Мадара скидывает в коридоре свой портфель и замирает на месте, прислушиваясь к необычной тишине, поглотившей всю двухэтажную квартиру.       Обычно девушка налетала на него с объятиями, точно коала, сразу же, как он входил. Бьянка точно не могла внезапно уйти, потому что она всегда ждёт его до последнего, когда он обещает прийти.       — Бьянка? — он расстёгивает пуговицы пальто и вешает его на руку, затем расслабляет галстук, внезапно начавший давить на шею.       Внутри становится беспокойно. Учиха достаёт из кармана телефон, заходит в контактную книжку и почти нажимает на избранный контакт «чертёнок», когда сверху хлопает дверь какой-то из комнат. Конти спускается бесшумно.       Мадара стоит на месте, ожидая, что она подойдёт к нему, но Бьянка проходит мимо, в сторону гостиной, даже не взглянув не него.       — Что с тобой? — он скидывает пальто на спинку барного стула и идёт за ней, уперевшись взглядом в спину, скрытую тонкой белой майкой. Бьянка садится на диван и так и ни разу не поднимает голову, чтобы посмотреть на него.       Просыпается уже раздражение, и Учиха кидает стянутый галстук рядом с девушкой.       — Что не так? — он действительно старается говорить мягко, потому что знает, что с ней нельзя грубо. Нельзя жёстко, как он привык со всеми остальными.       С Бьянкой нужно по-другому. Нужно аккуратно, нежно, ласково. Она чувствительная ко всему, что он говорит.       — Если ты будешь молчать, то мы проблемы не решим, понимаешь? — Мадара пытается заставить её посмотреть на него, обхватив подбородок пальцами, но девушка уворачивается от его руки и упирается, почти вжимается спиной в диван. — Чертёнок? — использует последнее, финальное оружие. Бьянка никогда не заставляет ждать, стоит ему назвать её так.       — Зачем ты врал мне?.. — наконец спрашивает, судорожно вздохнув. Конти поднимает на его глаза, а они совсем покрасневшие, уже заплаканные. И он не знает причины — это напрягает больше всего.       — О чём ты говоришь?       — Ты… — она сглатывает и сжимает в кулаке ткань своих нежно-розовых шёлковых шорт от Victoria’s Secret. — Врал мне, Мадара. Три года. Всё время, что мы вместе.       — Бьянка, — он присаживается перед ней на корточки и незаметно морщится, когда склоняет голову. Он ненавидит быть ниже кого-то или опускаться на колени, искренне это ненавидит, но перед ней он готов это сделать. — Говори конкретней, чтобы я понял тебя.       — Знаешь, ко мне сегодня пришёл один человек, — её слова заставляют его напрячься. — Женщина.       — Кто? — голос Мадара становится серьёзнее, чуть жёстче, и Конти сжимается, становится на его глазах совсем маленькой.       — Я подумала сначала, что она твоя родственница, — Бьянка смотрит ему в глаза, и Учиха видит в них странную уязвлённость. — И я была права. Только она оказалась не сестрой, а ведь я… я правда хотела, чтобы она была ей.       Она не договорила, а он уже всё понял. Его взгляд холодеет, и Мадара поднимается на ноги, возвышаясь над девушкой.       — Учиха Эйка. Тебе это имя ведь говорит о чём-то?       — И Вы пришли… — Бьянка делает глубокий вдох.              У неё в груди щемит от осознания, что её обманывали. Три чёртовых года, пока они были вместе, в отношениях.       — Я не пришла ругаться, ссориться или обвинять тебя в чём-то, Бьянка, — женщина сплетает руки в замок и склоняет голову в бок. Смотрит этим ужасным проницательным взглядом. — Просто хотела, чтобы ты знала.       — Знала о чём?.. О том, что Мадара любит обманывать? Что он женат? Что я дурочка, раз влюбилась в женатого мужчину? — девушка скрывает лицо ладонями, чтобы позорно не расплакаться на глазах этой взрослой, уверенной и богатой женщины, вышедшей замуж за Учиху Мадару — японского предпринимателя и мультимиллионера, который живёт в Италии уже много лет по работе.       За Учиху Мадару, в которого маленькая наивная Бьянка Конти влюбилась без памяти.       — Ты не дурочка. Послушай меня, хорошо? — Эйка заставляет её убрать руки от лица и накрывает одну из ладоней своей. — Я не виню тебя. Влюбиться… Влюблённость, любовь — это прекрасные чувства. Всё в порядке. Винить здесь можно только Мадару, раз он решил, что сможет усидеть на двух стульях.       — Простите меня… — Бьянка прикрывает рот рукой и пытается стереть с лица слёзы. — Я не…       — Он не рассказывал тебе обо мне, о своей личной жизни. Я понимаю. Не виню тебя. Ему легко поддаться. Он весь такой уверенный, властный, его взгляд притягивает к себе, увлекает. Я знаю о чём говорю, девочка, не стесняйся, — замечает красные, мокрые щёки. — В него легко влюбиться.       — Я собиралась не верить до конца, — сразу говорит Бьянка, пока слёзы вновь собираются на глазах. — Думала, что она просто твоя… не знаю, фанатка. Сестра, которая захотела надо мной подшутить. Она очень на тебя похожа, знаешь?.. Оказывается, тогда, когда я думала, что ты на работе, ты был со своей женой. И я о ней ничего не знала. Совсем ничего. А она обо мне как-то узнала и пришла сюда. Рассказала. Думала, шутка. А затем увидела штамп в её паспорте, где чёрным по белому написано: ты её муж, она — твоя жена. Видела ваши свадебные фотографии… — она всхлипывает и опускает голову, потому что нет сил смотреть на него. — И с медового месяца… И…       Учиха резко разворачивается, так ничего и не ответив ей про Эйку. Мадара забирает со стула своё пальто и уходит в коридор, а Бьянка почти бегом следует за ним. Смотрит на то, как он обувается, и плачет.       — Ты ничего мне не скажешь?.. — сдавленно спрашивает. — Совсем?..       Он мажет по ней отсутствующим взглядом и выпрямляется. Поправляет на себе рубашку, смотрясь в большое зеркало, и накидывает пальто.       — Ты хочешь от меня что-то услышать?       — Я… Хочу узнать. Почему ты так сделал? Ты…       — Хотел попробовать что-то новое, — коротко и равнодушно звучит в ответ.       — Попробовать новое? — переспрашивает, похлопав мокрыми ресницами. — Пробовал три года?..       — Да, — недовольно отвечает, нахмурившись. Мадара оборачивается на неё и всматривается в красное лицо.       — Один вопрос… Пожалуйста. Можно я спрошу ещё кое-что?..       Он молчит, и Конти принимает это за согласие. Пару раз делает вдох-выдох, чтобы хотя бы руки перестали дрожать.       — Ты хотя бы любил меня?.. — по её щекам текут слёзы, она заглядывает в тёмные глаза, где нет ничего, кроме пустоты и такой обидной для неё безразличности.       — Нет.       Учиха разворачивается и уходит из квартиры.       Одно слово только что перечеркнуло всё, что было между ними три долгих года. В течение которых, оказывается, любила только она.       Бьянка возвращается в гостиную на дрожащих ногах, сама шатается, а затем в один момент замирает, увидев на спинке дивана чёрный галстук, который Мадара скинул туда чуть ранее.       Она падает на колени и больше не сдерживается: рыдает и ложится в позу эмбриона, крепко обхватив колени руками и прижав их ближе к себе. Рыдает, пока не устаёт, пока не начнёт до боли саднить в горле и носу.       Девушка засыпает в той же позе на полу гостиной. Закрывает глаза и тихо выдыхает, вздрогнув всем телом.

* * *

      — Какого чёрта? — мужчина кидает портфель на пол, а сам возвышается над женщиной, которая совершенно спокойно продолжает аккуратно складывать свои дорогие брендовые вещи по небольшим чемоданам.       Эйка даже не поднимает на него головы, только хватает с кровати какие-то бумаги, спрятанные в папке, и кидает ему под ноги.       Мадара поднимает их и пробегается глазами по тексту. Он откидывает папку обратно на кровать и хватает жену за руку, дёргает на себя, заставляя её подняться.       — Что, Бьянка бросила тебя? — она усмехается, смотря на его злое лицо. — Знаешь, эти три года ты был словно другим человеком. Я не узнавала тебя, Учиху Мадару, злого и беспощадного, который мог запросто уволить любого, кто совершит хоть малейшую ошибку, который мог без загрызенный совести приказать своим людям убрать конкурента. Который славился своей жестокостью и холодом не только по отношению к окружающим, но и к собственной жене. Думала, на тебя наконец-то повлияла Италия за столько лет жизни в ней. А дело заключалось только в одной маленькой и миленькой девочке. Она сущий ангел у тебя, знаешь?       — Не смей, — рычит ей в лицо и отталкивает от себя так, что женщина падает на кровать.       — Ах да, она ведь больше не твоя.       Она играет опасно и с огромным риском — прекрасно это понимает. Она трогает то, что Мадара хранит глубоко в себе. Бережно и опасливо.       — Закрой рот, Эйка, пока можешь. Ещё хоть слово… — Учиха скидывает пальто на кровать жены и резкими отточенными движениями расстёгивает, почти разрывает, верхние пуговицы своей рубашки.       Женщина садится на краю кровати и закидывает ногу на ногу, поправляет растрепавшиеся волосы и выпрямляет спину. Наблюдает за тем, как Мадара двигает челюстью в раздражении, как ходят желваки на его лице, как горят его глаза. Он ходит по её спальне, расстёгивая пуговицы на рукавах.       — Ты настолько сильно помешался на ней? — аккуратно спрашивает, сбросив с себя всё притворство. Теперь она просто женщина, которая пусть и не питает к этому человеку каких-то чувств, которые должны быть в парах, но действительно уважает его и считает, что они неплохи в роли кого-то вроде друзей.       Она тут же натыкается недобрый взгляд, который предупреждает, что лезть в это дело не стоит. Но разве она будет этому подчиняться?       — Я даже понимаю почему именно она.       — Лучше замолчи, — Учиха трёт переносицу и со вздохом медленно опускает в кресло напротив Эйки.       — Я не буду молчать, Мадара, — отвечает жёстче, чем хотела и тут же поджимает губы, встречая недовольство в глазах мужа. — Это лучшее время, чтобы наконец-то поговорить.       — Нет.       — А мне, скажу честно, плевать, — пожимает плечами. — В этот раз будет по-моему. Столько лет всё контролировал ты, пришла моя очередь.       — Что ты хочешь от меня? — он облокачивается на спинку кресла и меняется в лице, возвращая прежнюю безразличность и холод.       — Ты ведь понял, что это бумаги на развод. Официальный, — она берёт в руки папку. — Наш брак был ради бизнеса, а сейчас ты владеешь почти что империей, главенствующей на международном рынке. Тем более… ты станешь свободным мужчиной и сможешь продолжить с Бья…       — Ты как-то поздно вспомнила об этом, — грубо отвечает Мадара.       Эйка сначала хмурится, не понимая о чём он говорит, но затем её взгляд проясняется, и она опускает глаза в пол.       — Хочешь, я поговорю с ней?..       — Не подходи к ней. Ты испортила всё, что могла, — а в его голосе холод и почти что не прикрытая ничем злость. — У меня были готовы все документы на развод, и я был готов отдать тебе многое из того, что ты могла бы попросить, но теперь ты получишь лишь то, что разрешу я.       — Я вообще ни на что не рассчитывала, если честно.       — Не рассчитывай и дальше.       — Расскажи мне, — улыбается женщина, и Учиха переводит на неё равнодушный взгляд. Вскидывает бровь в вопросе. — Про Бьянку.              Она почти слышит, как тот скрипит зубами из-за её вопроса. Мадара поднимается с кресла и уходит из комнаты жены стремительным шагом.       — Точно зацепила.

* * *

      — Бьянка? — на том конце трубки раздаётся голос Риты.       — Что? — охрипшим голосом отзывается в ответ Конти. Она поправляет на себе кардиган.       Девушка сидит на подогреваемом полу прямо перед панорамным окном, рассматривая ночной Рим с последнего этажа Torre Eurosky . Одной рукой она держит телефон, а второй обнимает свои ноги, прижатые к груди.       Она проспала от силы пару часов, а затем снова утопала в истерике. Раз за разом. Она осталась одна в квартире, полностью пропитанной воспоминаниями. И в их спальне, где ещё недавно они спали вместе, пахнет мускатом, пахнет им.       Бьянка не пошла в Институт, даже ничего не написала ни преподавателям, ни подруге, ни своей старосте. Просто провела весь день в кровати, вдыхая чужие духи. Впуская мускат в лёгкие, совсем глубоко. Она была готова этим задохнуться.       — Где ты была? — Руссо звучит не обеспокоена, как при начале звонка, а более раздражённо. — Я прикрыла тебя, сказала, что ты заболела, но…       — Он ушёл, — Бьянка упирается подбородком в колено и жмурится, позволяя слезам скатиться по давно красной солоноватой кожей, пропитавшейся слезами за бесчисленное множество часов плача.       — Что?..       — Мы расстались, — она всхлипывает в трубку. — Он мне врал, Рити…       — Бьянка… Я скоро приеду, хорошо? Не плачь, маленькая, — на фоне слышится шорох и шелест одежды, какие-то звуки и чужие голоса на фоне. — Я всё отработаю, — звучит глухо её голос, и Конти понимает, что лучшая подруга сбегает с работы ради неё. Только потому, что услышала плач Бьянки.       — Рити… — девушка трёт щёки. — Не надо бежать ко мне… Всё в порядке, мы можем встретиться завтра, в субботу.       — Нет, — резко отвечает та в трубку. — Ты — моя лучшая подруга. И ты прекрасно знаешь мои приоритеты. Жди через час, — и отключается.

* * *

      Бьянка не говорит его имени, только описывает всё произошедшее, сопровождая свой рассказ слезами. И Руссо её слушает, слушает и слушает, ни разу не перебив и не вставив своё слово, как она обычно это делает.       — Я ведь просила тебя, — Рита поглаживает её по голове, прижав к себе и крепко обняв. Она опускает голову и прикрывает глаза, ощущая дрожь в чужом теле, которая всё не может прекратиться. — Нельзя так глубоко погружаться в другого человека, Бьянка…       — Но я ведь… влюбилась. И я думала, что всё взаимно. Я думала, что, — Конти делает глубокий вдох и прячет лицо в ладонях.       — Я знаю. Забудь, что я сказала. Всё в порядке. Давай проведём два дня здесь, у тебя, и я буду рядом. А потом сходим развеемся, хорошо?       — Ты лучшая из лучших подруг. Просто знай об этом…

       * * *

      Рита не отходит от Бьянки ни на секунду. Она даже готовит им еду три раза в день, как и положено, хотя на самом деле ненавидит это делать.       И Бьянке даже становится легче. Кажется, что это правда она. Она не одна, и это как будто бы всё упрощает.       Затем Руссо в воскресенье заставляет подругу красиво одеться и накраситься. Вызывает им такси, и Конти, услышав адрес, продиктованный водителю, понимает, что её везут в клуб.       — А завтра ты вернёшься в Институт, — Рита наносит подушечкой пальца румяна на щёки. — Потому что осталось меньше четырёх недель до конца учебного года. И рисование — неплохая терапия, тебе станет лучше, если ты продолжить свою картину.       — Хорошо, — Конти смиренно соглашается, не имея даже сил на какие-либо споры с подругой. Бьянка смотрит на низкие старенькие и атмосферные домики, мимо которых они проезжают.       Она пропускает весь разговор Риты и водителя мимо ушей. У неё в голове каша. Пустота. Ничего. Бьянка не думает ни о чём, потому что раньше большинство мыслей занимал Мадара, их отношения и её собственная радость, связанная с этим мужчиной.       — Приехали, — Руссо толкает её в плечо и выходит из машины, затем обходит её и помогает выйти подруге, словно принц. Подхватывает под локоть и ведёт прямо в клуб «Felicity» , куда девушки ходили пару раз в несколько месяцев.       Учиха не знал о таких её походах, потому что пропадал «на работе». Конти хмурит брови, вспомнив, что «работа» у Мадары — это его жена. Чёрт.       Рита игриво улыбается охраннику, который проверяет их паспорта и окидывает беглым взглядом. Он их пропускает без единого вопроса, и девушек тут же оглушает. Громкая танцевальная музыка и разноцветные софиты, яркие лучи, светящие прямо в глаза и ослепляющие их. Толпа людей двигается на сверкающем танцполе, где-то парочки целуются в укромных местах, где-то группы друзей сидят и выпивают, а кто-то сидит за барной стойкой. Бьянка даже видит, что одна девушка, сидящая там, заигрывает с барменом, а тот ей в ответ улыбается, пока протирает один из бокалов.       Руссо, смахнув рыжие локоны за спину, ведёт девушку за собой, и они заказывают какие-то напитки. Выпивают, и алкоголь ударяет в голову. У Конти слабо кружится голова, и она опирается о барную стойку, пока Рита рядом болтает с незнакомцем.       — Можете повторить? — Бьянка, качнувшись, оборачивается к бармену, который кивает и забирает у неё стопку.       — Я отойду, хорошо? — Рита касается её руки, и Конти замыленным взглядом смотрит на неё. — Не уходи никуда.       Когда подруга отходит, девушка выпивает ещё один голубой коктейль. Она не хочет танцевать, просто наблюдает за людьми, которые наслаждаются музыкой и двигают своими телами ей в такт.       — Приве-ет, — к ней приближается молодой парень и опирается одной рукой о барную стойку.       — Привет? — Бьянка хмурится. Голос у него другой. Не тот, к которому она привыкла.       — Ты здесь одна наслаждаешься волшебной атмосферой?       — Моя… — она вздыхает. — Подруга отошла. А ты?..       — Я тоже с другом, и он тоже куда-то отошёл. Даже не предупредил меня, представляешь? Просто исчез.       — Грустно, — она пошатывается, когда у неё в глазах темнеет, и парень аккуратно подхватывает её, не давая упасть.       — Аккуратнее, — он помогает ей встать прямо и заглядывает в глаза, где нет никакой ясности. — Ты много выпила?       — Нет, — пожимает плечами и кладёт ладони ему на плечи, чтобы иметь опору. — У меня просто плохое настроение…       — Плохое? Почему? — он ерошит свои каштановые волосы свободной рукой, пока второй поддерживает девушку за талию.       — Меня бросили, — Бьянка дует губы, и её глаза снова слезятся от воспоминаний об этом. — Жестоко… Я не заслужила этого вроде как… Мне подруга так сказала. Но я подумала, что, возможно, мне просто не стоило в него влюбляться, — она вздыхает и опускает голову вниз, уперевшись лбом в чужое крепкое плечо. — Мне очень обидно. И плохо.       — Это… Он просто идиот, хорошо?       — Он не идиот, — бормочет и мотает головой в отрицании.       — Но я бы на его месте не стал бы тебя упускать, — мягко отвечает и кладёт обе ладони на её талию. — Ты очень красивая, и я уверен, что и умная. Прелестная девушка.       — Я тоже думала, что он… не упустит, — Бьянка приоткрывает глаза и укладывает свой подбородок на его плече. Её взгляд скользит по толпе танцующих людей, а затем замирает на одном-единственном силуэте.       Мадара. Там, у противоположной стены клуба, стоит Учиха и смотрит прямо ей в глаза, не мигая. Скрестив руки на груди и нахмурив брови.       Она моргает и снова смотрит в ту точку, но видит совершенно другого человека.       «Что это?..»       — Можно мне узнать твоё имя? — парень шепчет ей на ухо, и Конти выпрямляется, тут же посмотрев в его лицо. Совершенно искреннее.       — Бьянка, — выдыхает.       — Леон, — он демонстрирует ей очаровательную улыбку и белоснежные зубы.       У неё в планах не было ничего из произошедшего дальше. Они проводят вместе около получаса, — девушка совершенное потерялась во времени, не ощущая его. Леон заказывает им выпить и платит за все цветные коктейли. Большую часть он выпил сам, позволив Бьянке выпить всего два, потому что её и без них прилично потряхивало от количества алкоголя.        А затем они почему-то оказались в коридоре. Узком и безлюдном.       Леон прижимал её к стене и водил руками по чужому разгорячённому телу, залезал под мини юбку и оглаживал мягкие бёдра. Целовал и проникал языком ей в рот, кусал опухшие губы и делал это так, что у Бьянки почти не возникало никаких мыслей о Мадаре. Парень зацеловывал её шею и ласково поцарапывал кожу ног короткими ногтями. Поглаживал тёплыми ладонями оголённую талию и не мог оторваться. И она поддавалась под эти ласки так отчаянно, что слёзы начинали течь по щекам.       «Мадара. Мадара. Мадара»       У неё в мыслях было имя мужчины, который беспощадно оставил её одну в пустой квартире с мыслью, что ей просто-напросто воспользовались.       Она плакала. И целовалась с другим парнем. А затем упрекала в этом саму себя. Потому что она предала Мадару, забыв, что первым предал её он.       Леон гладит её по плечам, будто бы пытаясь успокоить и целует.       — П-постой, — Бьянка всхлипывает, отталкивая парня от себя. Тот растерянно осматривает её и пытается снова её коснуться, но девушка прижимает ладони ко рту и съезжает по стене вниз.       — Что такое?..       — Пожалуйста, уйди, — она плачет, не в силах остановиться.       «Мадара. Мадара. Мадара. Мадара. Мадара. Мадара» — его имя красной строкой бежит перед глазами.       — Прости, прости, — Леон хочет помочь ей подняться, тянется руками, но тут же откуда-то возникает Рита, которая сразу подбегает к подруге и прижимает к себе.       — Что ты сделал?! — Руссо кидает гневный взгляд на взволнованного парня, и в этот момент Конти, уткнувшись лицом в грудь подруги, которая гладит её по голове в попытках успокоить, закрывает глаза.       У неё в голове только одно имя, а на душе огромная вина.

* * *

      — Что ты тут забыл? — Рита фыркает и осматривает Леона с ног до головы. — И как нашёл нас?       — Связи, — коротко поясняет и кидает взгляд на кабриолет, в котором, откинувшись на спинку кресла, сидит с закрытыми глазами Бьянка.       Девушка выглядит совсем измученной. Её грудная клетка поднимается с большой частотой, а кожа такая же бледная, как когда Рита уводила почти бессознательную подругу из клуба. Конти даже не реагирует на их разговор, происходящий совсем рядом с ней.       — Как нашёл, так и потеряешь, — Руссо не собирается и капли дружелюбия проявлять к этому парню, даже если Бьянка сказала, что он ни в чём не виноват. Она подходит к девушке, которая медленно открывает глаза, когда ей прекращают светить солнечные лучи в лицо. — Ты в порядке?..       — Нормально, — та выпрямляется в кресле и упирается лбом в руль. На соседнем кресле лежит её сумка со всеми принадлежностями, но у неё как будто бы и вовсе нет сил на то, чтобы взять её и войти в стены Института.       — Хочешь что-нибудь? — Рита гладит её по плечу, скрытому под пышным рукавом свободного белого короткого платья.       — То, что я хочу, мне нельзя… — Бьянка выходит из машины, пока Руссо прихватывает с собой её сумку. — Леон?.. — она замирает на месте и промаргивается, увидев перед собой парня.       — Привет, — он улыбается и мнётся на месте, не зная что сказать дальше.       — Я в аудитории буду ждать, — Рита кивает Бьянке и уходит.       — Я хотел увидиться. И, может быть, извиниться.       — Я… — девушка вздыхает и обнимает себя за плечи, будто пытаясь спрятаться. — Прости меня за вчера, я не… Это не твоя вина, просто я… это из-за моего… — сглатывает и опускает взгляд.       Она не хочет об этом говорить. Совершенно. Этим лишь больше принесёт себе боли.       — Я понимаю. Всё в порядке. Я хотел спросить тебя про… в общем, про твоё отношение к… ко мне?.. — неуверенно уточняет, рассматривая её растерянное лицо. — Я знаю, что лучше не стоит вступать в отношения сразу после расставания и понимаю, что я, в общем-то, могу и не привлекать тебя в этом плане, но я хотел бы попробовать?.. Даже если не в качестве пары. Друзья мне тоже подойдут. Просто подумай об этом, хорошо? Могу я дать тебе свой номер?       — Я скажу тебе сразу, что… Я не смогу, — Конти прикрывает лицо ладонью. — У меня как будто бы дыра внутри. Я не могу… не могу провести ни дня без истерики, понимаешь? Без него не могу.       Леон одним только взглядом спрашивает у неё разрешение, и Бьянка слабо кивает пару раз, в конец начав рыдать. Он подходит к ней и обнимает её, прижимает к себе и поглаживает ладонью по спине, позволяя поплакаться ему в плечо.

       * * *

      Кажется, с присутствием ещё одного человека в её жизни, стало гораздо легче.       Рита чаще всего пропадала в Институте, потому что заканчивала там свою картину, которую запросили для выставки в одной из картинных галлерей. И Леон Ринальди занимал свободное время Бьянки, полностью заполняя его собой.       Он водил её по различным местам вроде галлерей, кинотеатров, музеи и различные мероприятие, посвящённые искусству. Первую половину дня они оба проводили раздельно: Бьянка посвящала себя живописи, утопая в ней, лишь бы забыться, а Леон удалённо работал IT-специалистом в крупной компании.       Ринальди был старше неё на четыре года — ему всего двадцать пять. Он воспитанный, добрый, эмпатичный, честный, чуткий и с хорошим чувством юмора. Пример идеального человека.       — Ваше мороженое, — Леон протягивает тарелку ванильного сначала Бьянке, потом клубничного Рите, а затем сам садится рядом с ними на широком светлом диване.       Они сидели в квартире Бьянки, и когда тот в первый раз здесь побывал, то был в шоке. Думал, что от родителей досталось, а затем девушка рассказала ему свою историю с Мадарой чуть подробнее, но всё также без имён.       — И он ничего не сказал насчёт своих подарков? Не хотел забрать ничего?       — Он… просто ушёл, сказав, что никогда не любил меня. Поэтому я не знаю.       — Спасибо, — Конти улыбается ему и собирается включить фильм, но внезапно Руссо вскакивает с дивана и с большим шоком смотрит на свою подругу, которая в свою очередь лишь хлопает ресницами, не понимая подобного поведения.       — Бьянка…       — Что? Что такое? — девушка напрягается и крепче сжимает в руках тарелку, которая обжигает ладони холодом.       — Торжественный вечер, — Рита показывает ей свой телефон, где в напоминаниях написано «торжественный вечер в Институте».       — Я… — Бьянка кидает взгляд на Леона, но тот пожимает в ответ плечами, не зная чем помочь.       — Осталось меньше недели, — заправляет рыжие волосы за уши и садится обратно. — И мы не готовы, понимаешь проблему?       — Что за торжественный вечер? — влезает в разговор Ринальди, мягко коснувшись плеча Конти, чтобы не напугать её. Та оборачивается через плечо, всё равно ощутимо вздрогнув, но затем отворачивается обратно.       — Наш Институт — это элитное учреждение, — начинает Руссо медленно, будто бы объясняет детям. У неё на губах мелькает улыбка, когда она видит внимательные взгляды у обоих: и у Бьянки, и у Леона. — Корпусы есть во многих странах. И наш Институт каждый год при завершении учёбы у каждого из курсов проводит торжественный вечер, когда на этих мероприятиях присутствуют не только многие важные личности нашего Института, но могут также быть и знаменитые артисты, и художники, и историки, которые являются экспертами в искусстве. Для нас, студентов, это важно, потому что можно завести полезные знакомства или попытаться пробиться на стажировку к известному деятелю. В прошлом году у нас были музыкальные группы, а ещё с речью выступали Цзэн Фаньчжи и Джефф Кунс. Я знаю, что ты не понимаешь, что это за люди, — отмахивается от Ринальди, который своим лицом буквально выражает вселенское непонимание.       — Просто пойми, что для нас это очень важно, — аккуратно просит Бьянка.       — У меня нет платья, но есть кавалер, — говорит Рита, откидываясь на спинку дивана.       — У меня наоборот, — выдыхает Конти и делает то же самое.       — Возьми меня, — внезапно предлагает Леон. Он улыбается, сверкает своими карими глазами и смотрит на подругу. — Я, конечно, ничего не понимаю в искусстве, но… могу составить приятную компанию.       — Это отличная идея, соглашайся, — Руссо толкает Бьянку в плечо, и та, посмотрев на них, медленно кивает.       Она хотела пригласить Мадару. Но больше у неё нет этой возможности. А компания Леона и правда будет ей приятна.

* * *

      — Личное такси? — Ринальди помогает Бьянке выйти с водительского места и осматривает её. — Тебе очень идёт.       — Спасибо, — девушка улыбается ему и сама крутится вокруг оси, позволяя рассмотреть её. Шёлковое платье в пол оттенка «пылкий розовый» с высоким разрезом на правом бедре и тонкими бретелями, позволяющими рассмотреть выпирающие ключицы и длинную шею, на которой висит золотая цепочка с локетом — кулоном, который можно открыть.       Конти обходит свой кабриолет и садится на переднее кресло пассажира, позволяя Леону сесть за руль. Они выезжают с парковки около его дома.       — Ты тоже приоделся? — она осматривает его, замечая непривычную для парня одежду: брюки и белую рубашку, а пиджак, в котором он к ней вышел изначально, покоится на задних сидениях.       — Я подумал, что нужно соответствовать масштабу мероприятия, — он поворачивает руль, съезжая вправо. До Института осталось около пятнадцати минут. — Тем более, я должен соответствовать тебе.       — Насчёт этого… — Бьянка поправляет свою причёску, убирая локоны назад. — Спасибо. За то, что ты пошёл со мной. Я хотела пригласить… Ну, ты знаешь, — заканчивает шёпотом.       — Всё в порядке, — Леон оставляет одну руку на руле, пока второй закатывает рукав рубашки, затем проделывает это же с другим.       Они продолжают путь в молчании, а когда парень паркуется около Института, к ним уже направляется Рита под руку с их однокурсником. Бьянка не помнит его имени и поджимает губы, когда тот протягивает ей свою ладонь и пожимает её. Руссо выбрала для себя красный брючный костюм, а свои обычно длинные волосы закрутила в красивые большие локоны.       Ринальди ведёт Конти за собой, пока сам следует прямиком за Ритой и её кавалером. Он совершенно не знает где здесь что, но понимает, что Бьянка ушла куда-то в себя и вряд ли ему поможет здесь сориентироваться.       — Добро пожаловать в наш Институт, — обернувшись через плечо, усмехается Рита.

* * *

      С речью выступал сначала их ректор, затем некоторые преподаватели. Они все говорили о том, что гордятся своими студентами и желали хорошо провести лето. Затем студентов отпустили в другой зал, где играла музыка, а по периметру стояли столы с напитками и закусками.       Бьянка объясняла Леону, что за люди будут проводить небольшие мероприятия в течение всей недели в их Институте.       — Дэмьен Херст не просто художник, он и коллекционер, — она двигает рукой, в которой держит бокал шампанского, выражая этим все свои эмоции. — Ты наверняка никого из них не знаешь, но всё равно… Этот человек создал работу… Он поместил тигровую акулу в аквариум, который залил формальдегидом. Продемонстрировал «физическую смерть в сознании живущего», — цитирует название работы.       — Но ты ведь пишешь картины, а не делаешь… как он.       — Конечно.       Конти замечает Риту, которая движется к ним, а затем её взгляд останавливается на мужчине у противоположной стены.       — Не скучаете? — Руссо забирает у подруги бокал, а затем смотрит на то, что та уставилась в одну точку, и сама оборачивается. — Ты смотришь на того мужчину?       — Я… — Бьянка моргает и смотрит на девушку. — Что… он здесь делает?       — Это Учиха Мадара, — отвечает непринуждённо. — Японский миллиардер. Он один из спонсоров нашего Института. В этом году их тоже пригласили. А что? Понравился? У него вроде есть жена, — Рита хмурит брови, наблюдая за бледнеющей Бьянкой. — Что такое? — но та не отвечает.       — Это он, правда? — спрашивает Леон, чуть наклонившись к Конти, и та открывает рот, но снова молчит. Она хватается за услужливо предложенную руку парня, и он чувствует, что подругу слабо, но ощутимо потряхивает.       — Да нет… — Рита прижимает ладонь ко рту. — Бьянка… Ты не знала?..       Та мотает головой и снова поднимает взгляд на Мадару, который обводит зал глазами. Он стоит там, облокотившись о стену и скрестив руки на груди. И смотрит ей в глаза.       — Хочешь, выйдем? — Ринальди хмурит брови.       — Д-да, — Бьянка выдыхает, и Леон, кивнув Рите, выводит девушку из зала.

* * *

      Учиха пристально следит за тем, как уходят эти двое. Бьянка выглядела… прекрасно. Она была очень красивой в этом платье и в то же время соблазнительно, когда при каждом её шаге из-под ткани выглядывала её нога.       Он трёт переносицу двумя пальцами и смотрит на ректора, который эмоционально болтает с другим спонсором.       Мадара ещё раз осматривает весь зал, прежде чем широким шагом покинуть его. Музыка затихает за закрытыми дверьми. Он увидел белый кабриолет сразу, как приехал к Институту.       С Эйкой они решили всё ещё в самом начале, и женщина уехала в Японию, в квартиру, которую Мадара ей оставил. Сам он остался в Италии вместе с прежней их квартирой и двумя машинами.       Мужчина никогда не собирался отбирать ни квартиру, ни автомобиль у Бьянки. Даже если бы они вдруг расстались (чего бы Мадара вряд ли допустил), то он бы оставил ей всё, что можно было, да и мог бы добавить дом на берегу океана, личный самолёт, дом в любой стране мира — всё, что она могла бы пожелать.       Он обходит Институт, но этих двоих так и не нашёл.       — Если тебе можно, я могу отвезти тебя, — звучит за поворотом, и Мадара останавливается на месте, внимательнее прислушиваясь. Он засовывает руки в карманы и прислоняется плечом к стене.       — Всё нормально, — тому парню отвечает Бьянка и вздыхает.       — Уверена? Ты меня и в прошлый раз напугала. Я думал, что это я виноват, потому что поцеловал тебя…       Учиха хмурит брови и напрягается. Его скулы проявляются чётче в слабом свете. Да, они не были вместе, но «целовал»? Мадара думал, что Бьянка навряд ли сделает подобное. Так быстро.       — В порядке. Правда.       Он уверен, что прямо сейчас девушка улыбается. Не ему.       — Хорошо, — тянет парень. — В зал не вернёшься?       — Нет, пока нет. Иди, если хочешь. Скажи Рите, что я в порядке. Я вернусь, когда всё закончится, и мы поедем, хорошо?..       — Конечно, — вздох. — Звони мне, если что.       Мадара вслушивается в глухие шаги, которые всё отдаляются и отдаляются, а затем, усмехнувшись, заходит за поворот. Конти поднимает голову и молча смотрит на него, а затем отворачивается и обнимает себя, стараясь закрыться от него.       — Почему ты здесь?.. — тихо спрашивает, и мужчина медленно присаживается на корточки перед ней, сидящей на подоконнике.       — К тебе приехал, чертёнок, — он всматривается в её профиль лица.       — Не зови меня так, — голос у Бьянки надломленный, будто она готовится плакать.       — Чертёнок.       — Ты сказал, что не любил меня… Никогда, Мадара.       Он видит, как по румяной щеке стекает слеза. Конти быстро стирает её тыльной стороной ладони и снова прячется от него.       — И ты врал мне. Обо всём, — продолжает и всхлипывает.       — Бьянка, посмотри на меня, — Учиха закрывает глаза, вздохнув. Он знает, что нельзя срываться. Знает, что его нежный чертёнок обидится, стоит только сказать что-то не то.       — Не хочу.       — Бьянка.       Девушка отрицательно мотает головой, так и не подняв на него взгляд. Мадара поддаётся вперёд и обхватывает чужой подбородок пальцами, заставляя Бьянку повернуться в его сторону. Она жмурится, заставляя мужчину хмыкнуть.       — Я же знаю, что ты не можешь долго злиться. Не вводи никого в заблуждение.       — Уходи, — Конти упорно отказывается даже смотрит на него. Она дует губы, и тот оценочным взглядом скользит по ним, смазанным каким-то блеском. Он уверен, что со вкусом ванили — её любимым.       — Поцелуй на прощание?       — Что? — Бьянка, услышав это, резко открывает глаза, и в тот же момент Мадара чуть привстаёт и притягивает её к себе, утягивая в собственнический затяжной поцелуй.       Учиха не даёт ей отстраниться и начинает нависать над девушкой, а она сдаётся и отвечает, начиная двигать губами в ответ. Конти упирается ладонями ему в грудь, но мужчина не прекращает, будто бы в действительности хочет её съесть. Он кусает её губы и слизывает с них сладкий блеск.       — Выслушаешь меня.       — Нет, — она мотает головой и пытается отстраниться от него или слезть с подоконника, но Мадара крепко удерживает её на месте, расположив ладонь на спине.       — Это был не вопрос.       Японец упирается обеими ладонями в подоконник, поставив их рядом с чужими бёдрами, скрытыми тканью платья. Бьянка наоборот откланяется назад, чуть ли не касаясь спиной прохладного стекла.       — Я собираюсь оправдываться перед тобой, — заглядывает в голубые глаза. — Эйка мне не жена, она мой партнёр, ясно? Мы поженились семнадцать лет назад, потому что мне нужны были деньги и выход на международный рынок. Она мне это обеспечила.       — Всё выглядит по-другому, — тихо возражает Конти, отводя свой взгляд в сторону.       — Смотри мне в глаза, — жёстко просит, но тут же тихо вздыхает. — Пожалуйста, Бьянка. Я ненавижу объяснять что-то кому-то, ненавижу становится на колени и со всеми обращаюсь гораздо хуже. Кроме тебя. Ты — моё единственное исключение, — когда девушка снова смотрит ему в лицо, бегая глазами по каждой уже знакомой черте, он продолжает: — Я готовил документы на развод с прошлой осени. Мы с ней разводимся. Эйка не должна была приходить к тебе, не должна была пытаться доказать, что между нами с ней что-то есть, потому что это не так. Она думала, что ты… любовница.       — Кто я, если не любовница? — Бьянка начинает качать ногой в воздухе, явно нервничая.       — Пока всё это не случилось, была женой, — непринуждённо отвечает и наконец отстраняется. Мадара разминает плечи и с лёгкой усмешкой игнорирует то, как поддалась девушка вперёд, услышав то, что он сказал. — Теперь не знаю.       — Что ты сказал?.. — неуверенно переспрашивает.       — Я указываю тебя как свою жену во многих документах, — объясняет. — Я передал все подарки тебе. Как своей неофициальной жене. Тот паспорт, который тебе показала Эйка уже давно не действителен, — Учиха помогает девушке встать на пол, протянув ладонь. — Я получил паспорт в Италии и итальянское гражданство уже как семь лет, и в них её имени нигде нет. По ним я не имею никакой официальной жены.       — Но ты не говорил…       — Это не настолько важная информация.       — Тогда почему ты сказал… что не любишь меня?.. За все три года. Почему ты указываешь меня как жену? Почему делаешь все для меня?       — Бьянка, — тот привычно трёт переносицу и выдыхает. Конти смотрит на него выжидающе, с блеском в глазах, и он поднимает взгляд в потолок, прежде чем с трудом (он множество раз проклял свою слабость перед этими глазами) признаться: — Ты — особенный человек в моей жизни.       — Ты соврал мне тогда?       — Соврал, — потому что думал, что будет легче, если так сказать. Он ошибся. Легче не было совсем. Без неё гораздо хуже.       — Ты правда любишь меня?       Нет. На это он отвечать не будет. Никогда.       Мадара смотрит на неё раздражённо, но видит лишь озорную довольную улыбку. Бьянка не спускает с него взгляда и не глядя находит чужую руку, с которой переплетает пальцы. Она прижимает тыльную сторону ладони мужчины к своей щеке и прикрывает глаза.       Ей и этого хватит. Пока что.

* * *

      — Ну вот… мы и сошлись, — Конти неуверенно заканчивает весь свой рассказ и замирает на месте с ножом в руке, дожидаясь, что ответят друзья, которым она недавно позвонила.       Мадара в тот вечер отвёз её на квартиру, а Леон на следующее утро припарковал белый лимузин на подземной парковке и отдал девушке ключи.       Рита, застыв в одной позе, внезапно прижимает подушку к своему лицу, а Леон совершенно спокойно показывает палец вверх.       — Мы за тебя рады, — улыбается Ринальди. — У неё, — намекает на Руссо, которая всё никак не отстанет от своей подушки. — Просто стадия шока. Скоро пройдёт.       Бьянка задумчиво кивает и продолжает нарезать помидоры Черри. Она решила приготовить ужин, пусть и не уверена, что Учиха сегодня вернётся в нужное для еды время.       — Вы уже переспали?       До неё даже не сразу доходит вопрос, а когда она его осознаёт, то ножом случайно проходится по коже указательного пальца. Конти шипит и помещает палец в рот, сразу же чувствуя вкус крови.       — Рита, — фыркает Леон. — Тебя только одно волнует.       — Ты просто не настолько давно во всё это замешан! — отмахивается от него девушка и пододвигается ближе к телефону. — Ну так что?       — Нет, — Бьянка полоскает неожиданно глубокую рану под водой и поднимается на носочки, чтобы достать аптечку из верхнего шкафчика. В наушниках, через которые она говорила с друзьями, по какой-то причине становится ужасно тихо. Подозрительно тихо.       Когда аптечка оказывается на столешнице, Конти ищет пластырь и успешно его находит. Приходится постараться, прежде чем намотать его на повреждённый палец, потому что не хочется замарать его кровью, сочащейся из пореза.       — Вы тут? — она взглядом ищет свой телефон, но тот выключен. — Сбросили?..       Девушка хмурится, но двигается по кухне, убирая аптечку, а затем продолжая нарезать овощи. Когда она оборачивается, чтобы с доски сбросить нарезки в тарелки, то замирает.       Мадара стоит на входе в кухню и наблюдает за ней неотрывно. Так, что на секунду останавливается дыхание. Мужчина стоит в костюме — недавно вернулся с работы, очевидно.       — Они увидели меня и сбросили звонок, — насмешливо говорит, кивнув на её телефон. — Давно завела себе друга?       — Я… — она всё ещё стоит с доской и ножом в руках. — Недавно…       Учиха поднимает на неё взгляд и вскидывает бровь. Конти моргает и наконец возвращает своё внимание ужину. Красиво раскладывает овощи на тарелке, где уже лежат небольшие хорошо прожаренные куски мяса, затем льёт заранее приготовленный соус и красиво украшает базиликом сверху.       Бьянка, находясь всё ещё где-то в другом мире, пропускает тот момент, когда Мадара сам подходит к ней и вытаскивает беспроводные наушники из её ушей. Усаживает её на стул и кладёт перед ними тарелки.       — Ты пришёл на ужин?.. — тихо уточняет, и мужчина, жующий стейк, хмурит брови.       — Что с тобой?       — Не знаю, — она аккуратно берёт приборы в руки, но, опустив взгляд в тарелку, замечает уже порезанный стейк (Мадара постарался) и откладывает нож обратно. — Ты просто… никогда не приходил к ужину… И не оставался на завтрак. Немного странно есть не одной.       — Привыкай.       — Привыкать? — Конти смотрит на него заинтересованно, и Учиха наконец расслабляет своё лицо, переставая хмуриться. Он смотрит на неё в ответ и сверлит пронизывающим взглядом, будто бы не до конца осознавая: она шутит или правда не понимает?       — Теперь так будет всегда.       Это «всегда» несёт в себе обещание, и Бьянка застенчиво улыбается, ощущая тепло где-то внутри. Как будто бы… так и правда будет.