Послевкусие

      — Спасибо… — Бьянка принимает большой и тяжёлый букет белых роз, и курьер, кивнув, уходит.       — Хорошего дня! — желает напоследок и заворачивает за угол, к лифтам.       Девушка разворачивается и натыкается на тяжёлый взгляд Мадары. Тот стоит, оперевшись плечом о стену коридора и слушает, что ему говорят по телефону.       — Перезвоните мне позже, — внезапно говорит мужчина, убирает телефон в задний карман и засовывает в передние свои руки. — Подарок? Опять?       — Да… — Конти рассматривает красивые цветы и замечает где-то между бутонами маленькую картонку. — Поставлю в вазу.       Учиха прослеживает взглядом за её ходом на кухню и скрещивает руки на груди. Подобные букеты стали частыми в последнее время, но самое главное и, несомненно, его раздражающее — Мадара понятия не имеет от кого они. И он не может понять скрывает ли Бьянка от него имя отправителя или сама не знает. Но склоняется к первому варианту, потому что девушка заметно напрягается, стоит ей получить цветы.       Он скрипит зубами каждый раз, стоит увидеть, что букеты не прекращают появляться в их квартире, а лишь сменяют друг друга. Ревнует. Потому что подобные подарки — шикарные цветы в огромном количестве и прочие небольшие вещички, которые девушка любит получать, — ей может дарить только он.       Бьянка кладёт цветы на кухонный стол и аккуратно вытягивает картонку, на которой написано то же, что и в прошлых букетах: «с любовью, Фабио».

* * *

      Девушка вернулась счастливой на свой третий курс. Она проучилась в подобном настроении четыре месяца, прежде чей на квартиру начали приходить курьеры с подобными презентами. Сначала небольшие букеты, а потом к ним добавились конфеты, которые Бьянка раньше любила, маленькие подарочки вроде милых розовых браслетов.       Она знает, что врать нехорошо. Особенно Мадаре. Мужчина всё равно рано или поздно узнает обо всём, а Бьянка просто боится рассказать. Стыдится.       Они с Учихой летом отметили её двадцать второй день рождения, на который она получила то, что никак не ожидала. Мадара подарил ей чёртов дом. Шикарную двухэтажную виллу на Бали в пяти минутах от берега. Вот так просто.       — Я оформил её на тебя. Пользуйся.       Пообещал, что следующим летом они на все три месяца, как только её учёба закончится, улетят туда. Попросил придумать ремонт и дизайн всех комнат, чтобы к их приезду всё уже было готово, и она с удовольствием этим занялась, после чего отправила все свои зарисовки и заметки дизайнеру, которого нанял её мужчина.       А совсем скоро у них годовщина отношений. Четыре года. И ей бы хотелось провести её вместе без каких-либо ссор или разногласий, а тем более без разборок с Фабио, который не понимает, что её молчание — стопроцентный отказ на всё, что он мог бы предложить или попросить.

* * *

      Бьянка стучится в дверь кабинета, прежде чей аккуратно войти внутрь. Она рассматривает мужчину, занятого документами и очередными звонками с партнёрами, а затем вздыхает и отходит, прикрыв дверь за собой.       Она, расстроенная, не замечает беглого взгляда, который Мадара бросает на её.       И её ещё сильнее огорчает звонок в дверь. Конти выходит в коридор, замечая на экране, показывающего изображение с камеры за дверью, очередного курьера с букетом розовых пионов.       — Здравствуйте, — она осматривает красивые цветы и прикусывает нижнюю губу. Почему-то хочется расплакаться.       — Это Вам.       — Вы можете попросить отправителя больше не слать мне ничего? Можете как-нибудь заблокировать его? Не принимать от него ничего? — устало спрашивает, надеясь только на положительный ответ.       — Не можем, простите.       — А можете… забыть этот адрес?..       — Нет. Простите, — извиняюще улыбается и, отдав букет, уходит.       Бьянка вытягивает очередную картонку, на которой в этот раз написан номер. Букет оказывается за дверью, а девушка захлопывает её и, не поднимая головы от телефона, который достала, набирает цифры.       Её палец замирает над зелёной иконкой, которая позволит ей выслушать и высказать всё человеку, который настолько беспощадно и бессовестно игнорирует её личное пространство и явное нежелание хоть как-то контактировать.       — Где букет? — рядом раздаётся голос Мадары, и Конти выключает телефон, убирая его обратно в карман джинс.       — За дверью, — вздыхает и подходит к нему, уперевшись взглядом в пол.       — Почему не приняла? — Учиха аккуратно притягивает её к себе за плечо, позволяя уткнуться лицом ему в грудь. Он гладит её по спине, пальцами проходясь по середине, прямо по позвоночнику.       — Не хочу.       — Ты ведь знаешь отправителя, я прав? — его рука замирает на одном месте, а Бьянка только сильнее вжимается в него.       Прячется. Значит прав.       Девушка что-то бубнит, но тот не слышит. Мадара сжимает челюсти и сверлит взглядом стену напротив. Его рука на чужой спине останавливается, и Бьянка буквально каким-то посторонним чувством ощущает, как мужчина наполнен недовольством.       — Давай не будем ругаться?..       — Давай, — без труда соглашается и отстраняется. — Если ты скажешь мне.       — Мадара…       — Прекрати мне врать, — обозлённо шипит, схватив её за предплечье. — Хватит уворачиваться от моих вопросов. Ты знаешь, что я ненавижу ложь. То, что ты особенная для меня, Бьянка, не означает, что ты можешь это делать, ясно?       — Я… — она сглатывает, смотря ему в глаза.       — Говори. Мне.       — Я не… — а у неё самой комок в горле и глаза на мокром месте. Слёзы собираются в уголках, грозясь испортить её макияж, который она не успела смыть, потому что сразу же побежала к мужчине. — Я не могу, — тихо говорит и опускает голову.       — Не можешь? — бесстрастно переспрашивает и засовывает руки в карманы брюк. — Тогда и мы не можем не ругаться.       — Но… — Бьянка смотрит на него, в то время как Учиха разворачивается и уходит за поворот, в сторону своего кабинета.       Дверь хлопает буквально через минуту, а девушка стоит на одном месте, опустив руки вдоль тела.

* * *

      — Теперь мы спим в разных комнатах, — жалуется Бьянка, подперев кулаком лицо. Она мешает маленькой ложкой своё кофе, уничтожая красивую картинку, которую бариста несколько минут назад старательно вырисовывал молоком. — И не разговариваем… Он не целует меня. Даже не смотрит… Уходит рано утром, а возвращается поздно вечером. И не ест мою еду, хотя знает, что я очень над ней стараюсь и мне важно, чтобы он её попробовал и сказал…       — Почему вы поругались? — спрашивает Рита и толкает Леона в бок, потому что тот ничего не говорит, а только слушает.       Конти тут же мрачнеет, и на этот раз и Ринальди, и Руссо непонимающе переглядываются. Для девушки такое настроение вообще не свойственно.       — Бьянка? — Леон хмурит свои тонкие брови.       — Неважно, — та делает глоток кофе и поворачивает голову в сторону витрины кафе, сквозь стекло наблюдая за людьми, ходящими по улице.       — Ты уверена, что это неважно? — Рита тоже пробует что-то узнать, но натыкается лишь на предупреждающий взгляд, который буквально просит не лезть в это дело.       — Мы ему не расскажем, — вдруг произносит парень, чем удивляет обеих.       — Как ты собрался ему рассказывать, если он тебя недолюбливает? — фыркает Руссо.       — Мягко сказано, — добавляет Бьянка.       — Я говорю это для того, что если ты вдруг боишься, что он узнает какой-то твой секрет от нас, то не стоит.       — Я… не хочу ничего рассказывать, хорошо?       — Хорошо, как скажешь, — пожимает плечами, соглашаясь.

* * *

      Когда Бьянка выходит из кабриолета и нажимает на кнопку на ключе, тот сверкает фарами на секунду. Она припарковалась на своём парковочном месте, справа от места для машины Мадары, которая уже там стояла. Он приехал раньше, чем она, и это определённо что-то значило.       Конти собиралась пройти к лифту, который отвёз бы её на первый этаж их многоквартирного дома, прежде чем увидела постороннего человека, подпирающего стену совсем около входа.       — Привет, — парень довольно улыбается, пока девушка замирает перед ним в напряжении. Она сжимает в руках свою небольшую сумочку, и в голове крутится единственная мысль: нужно позвонить Учихе, чтобы он забрал её отсюда.       — Фабио, — у неё дрожит голос, и «гость» улыбается ещё шире.       Его боятся, и ему это нравится.       — Я ждал от тебя звонка, но вот незадача: он не поступил, — парень зачёсывает свои растрепавшиеся чёрные волосы, но пряди настойчиво лезут ему на лицо. — Так что я пришёл сам.       — Уезжай…       — Уезжать? — он усмехается и отталкивается от стены. — Бьянка, милая, я проделал такой путь не для того, чтобы ты так легко меня выгнала.       — Как тебя пустили?       Здесь была хорошая охрана, которая проверяла каждого, кто сюда приехал. Если приезжие не были работниками в здешних офисах или не числились в списке жильцов или их приглашённых, их бы ни за что не пустили.       — Оказывается, твоё имя здесь довольно влиятельное, — делает к ней первый шаг, а Бьянка отступает назад. — Почему убегаешь?       — Я не хочу с тобой разговаривать. Не хочу тебя… видеть. Уезжай, иначе я вызову охрану… — а у самой руки трясутся, и дрожь по всему телу пробегает.       — Охрану? — Фабио делает ещё шаг в её сторону. — Бьянка, кого ты пытаешься здесь обмануть? Ты боишься меня, — проводит языком по губам.       Конти лезет рукой в сумку и достаёт телефон, но парень резко приближается и буквально вырывает его, сразу же откидывая куда-то в сторону.       — Не трогай!.. — она пытается вырваться из чужих рук, но Фабио естественно сильнее неё. Он грубо толкает девушку к стене и прижимает к ней, отчего та ударяется затылком и шипит от боли, пронзившей голову.       — Слушай меня. Не рыпайся, хорошо? — склоняет голову в бок и смотрит в её слезящиеся глаза. Прижимает предплечьем поперёк её ключиц, придавливая как можно сильнее. — Всё, что мне от тебя нужно — деньги. Десять тысяч евро. Ты знаешь все риски и последствия, поэтому думаешь ровно три дня. Денег у тебя много, не будем врать. Ты ездишь на чёртовой Porsche, живёшь в элитном здании и учишься в Институте, на который требуется очень много денег. Три дня, запомнила? Номер у тебя наверняка остался, — Фабио отстраняется, но напоследок проводит костяшками пальцем по её скуле. — Не скучай.       Он засовывает руки в карманы брюк и, толкнувшись языком в щёку, уходит.

* * *

      — Где ты была? — из гостиной звучит голос Мадары, как только входная дверь за девушкой захлопывается.       Бьянка открывает рот, но тут же закрывает. Она аккуратно кладёт вдребезги разбитый телефон и свою сумку на мягкий пуфик, а затем садится на него же и закрывает лицо ладонями.       — Ответишь мне или нет? — голос мужчины слышится ближе, и Конти закусывает губу, чтобы он не услышал всхлипов.       У неё бешено бьётся сердце и никак не может успокоиться. Дрожит всё тело, но особенно руки, которыми она то и дело вытирает слёзы. И плечи содрогаются от беззвучного плача.       — Бьянка? — негромко зовут совсем рядом, и она наконец сдаётся, как только чувствует родные руки на своих. Быстро обнимает присевшего перед ней на корточки Мадару за шею и утыкается в сгиб плеча, так, чтобы он не увидел её заплаканного лица. — Почему ты плачешь?       — Я не хотела, чтобы ты обижался на меня, — тихо сбивчиво шепчет, и мужчине приходится напрячь слух, чтобы разобрать её слова.       — Я не обижаюсь, — вздыхает и укладывает руки на чужой спине. Мягко поглаживает, зная, что это успокаивающе действует на Конти. — Не обижаюсь, слышишь? Не плачь.       — Прости меня… — она всхлипывает и обнимает его крепче, словно пытаясь получить от него всё тепло и защиту, которые только можно.       — Всё хорошо, — Мадара не до конца понимает в чём дело, но заранее принимает, что вина может быть в нём.       Он, ведомый ревностью и злостью, игнорировал Бьянку, хотя прекрасно знал, что нельзя. Они друг без друга долго не могут. Особенно она.       Конти нуждается в нём. Постоянно. И он сам отгородился, сам стал её игнорировать, понимая, что причиняет боль. Им обоим.       — Мне стыдно… говорить об этом, — девушка чуть приподнимает голову, чтобы Учиха мог лучше её слышать и продолжает: — И страшно. Я боюсь, что ты… откажешься от меня. Оставишь. Как было в прошлый раз.       — Прошлый раз больше не повторится, — Мадара отстраняется, чтобы обхватить заплаканное лицо ладонями и посмотреть в покрасневшие глаза. — Не повторится, ясно?       — Меня… шантажирует один человек, — Бьянка бегает взглядом по его лицу, пытаясь понять чужие эмоции. — У него есть видео… он снял… как мы занимаемся…сексом. Я никогда не соглашалась на это видео!.. Это он присылал всё это. И он подкараулил меня на парковке, — она закрывает глаза, позволяя слезам и дальше течь по горячим щекам. Хочет отстраниться или скрыть лицо, но Учиха держит крепко, не давая возможности снова спрятаться. — Мне было страшно, — сдавленно продолжает. — Мне было страшно без тебя. Он разбил мой телефон, когда я хотела тебе позвонить. А потом к стене прижал. Сказал, что ему нужно десять тысяч евро. И он трогал меня… а мне было противно. Потому что это был не ты. Прости, что не сказала сразу… Прости, — и беспомощно начинает рыдать, потому что больно. Тянет внутри, разрывает.       Мадара перемещает одну ладонь ей на затылок и сжимает челюсти, ощущая там небольшую выпуклость — шишка, оставшаяся от удара в стену. Он притягивает её к себе, позволяя спрятать своё лицо у него в шее, и гладит по светлым спутанным волосам.       — Я убью его.       Он заставил плакать его девочку, значит Учиха заставит этого смертника захлёбываться в собственных рыданиях.

* * *

      Он садится на кровати и смотрит через плечо на Бьянку, зарывшуюся в одеяло. Девушка заснула только в его руках полчаса назад и до сих пор время от времени беспокойно ворочается, вздрагивает и судорожно вздыхает во мне. Она не могла успокоиться, не могла заснуть и не могла его отпустить дольше, чем на пару минут.       Мадаре пришлось одним звонком отменить все свои планы по работе, а затем сидеть с Бьянкой, не прерывая их тактильного контакта.       Она не могла отпустить, он — отказать.       Учиха разминает широкие плечи и встаёт на ноги. Снова оборачивается на девушку и задерживает взгляд на её умиротворённом лице, только хмурые брови и покрасневшие участки лица выдают недавнюю истерику.       Он стискивает челюсти, вспоминая причину её слёз.       — Чёрт, — цедит сквозь зубы и тянется к телефону на прикроватной тумбочке. Листает в нём книжку контактов и нажимает на один, тут же прислоняя айфон к уху.       Мадара покидает комнату, аккуратно прикрывая за собой дверь спальни, следом спускается вниз и заходит в кабинет.       — Мадара-сама?       — Найди мне Фабио Нери. Завтра же.       — Живым? — его помощник вздыхает в трубку — давно привык.       — Живым, — он сжимает спинку своего кресла. — На половину.

* * *

      Конти открывает глаза и резко садится на кровати.       — Ложись, — откуда-то доносится голос Мадары, и девушка смотрит в сторону кресла, где Учиха сидит с бумагами в руках.       — Но… — она собирается встать с кровати, даже скидывает с себя одеяло.       — Ляг, — мужчина поднимает на неё глаза, и Бьянка под его выразительным взглядом медленно садится обратно. — Я отпросил тебя до конца новогодних каникул. Ты сможешь отдать свою работу сразу, как вернёшься в Институт. Ложись.       — Почему ты?… — она послушно накрывается тяжёлым одеялом и смотрит на него во все глаза.       — Я закончу сегодня всю свою работу, — Мадара снова возвращает своё внимание документам. — И до конца каникул я твой.       — Мой?.. — переспрашивает и сильнее укутывается в одеяло. Съезжает чуть вниз, так, что выглядывает только голова.       — Твой, — со смешком подтверждает, не поднимая головы.       — Правда? Точно?       — Да. До конца каникул три недели, и мы проведём их вместе. Как и где захочешь. Это в качестве моих извинений и способа… поднять тебе настроение. Послушаешь меня, хорошо? — Учиха поднимает на неё взгляд, и девушка пару раз кивает, соглашаясь. — С тем… — он выдыхает, прикрыв глаза, чтобы не ругаться при Бьянке. — Парнем я разберусь. Не переживай об этом. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.       — Я тебе верю, — тут же его заверяет.       — Ложись, — повторяет и кивает на её слова.       Конти почему-то в этот раз уже увереннее скидывает с себя одеяло, и Мадара следит за её движениями в его сторону. Девушка подходит к нему почти вплотную и несколько секунд мнётся на месте, прежде чем он сам откладывает документы.       — Иди сюда, — Учиха кладёт ладонь ей на талию и мягко тянет Бьянку на себя, и та аккуратно садится ему на бёдра. Обнимает его за шею и вплетает пальцы в волосы на затылке, смотрит ему в глаза, прежде чем наклониться и поцеловать.       Сминает чужие губы торопливо и прижимается сильнее. Мадара проникает ладонью под пижамную майку и поглаживает её по пояснице, с удовольствием ощущая мурашки, пробегающие по её коже.       — Я люблю тебя, — утыкается ему в шею, дыша любимым запахом. Мускат. — Честно.       — Знаю, — усмехается, продолжая её гладить.       — А ты меня? — дует губы и ближе подбирается, залезая на него с ногами.       — Даже не проси.       — Любишь же… — Бьянка водит пальцем по его спине, вырисовывая какие-то круги. Она улыбается и прячет эту улыбку в чужой крепкой шее.       Девушка чувствует себя в безопасности рядом с ним. Чувствует себя счастливой, а главное любимой. Пусть Мадара вряд ли ей об этом скажет.

* * *

      В тот же день в обед, пока Бьянка гуляла по городу с друзьями и совершенно ничего не подозревала о его планах, Мадара звонит помощнику и просит организовать перелёт в Токио на его бизнес-джете. Он также рассказывает подробный план в отношении Фабио Нери: найти, поймать и очень доходчиво объяснить, чтобы не смел лезть к Бьянке. А затем вывезти куда-нибудь подальше, лишь бы не мельтешил перед глазами и не нервировал девушку, которая итак извелась.       Домработницу он просит собрать их вещи, что та делает в ускоренном режиме. Сам собирает их личные принадлежности вроде его телефона, зарядок, документов, и выбирает одежду не только для себя, но и для Конти, в которой они прилетят на его родину.       И пусть Италия — место, которое он любит безмерно сильно, но всё-таки Япония — страна, где он родился и рос.       В четыре часа он набирает Бьянку дважды, прежде чем она отвечает ему.       — Мадара! — её радостный восклик заставляет мужчину растянуть губы в слабой улыбке.       — Вернёшься ко скольки?       Помощник, собирая бумаги и распределяя их в нужной последовательности, невольно замирает, вслушавшись в необычно мягкий голос Учихи. С ним босс говорит жёстко, грубо, он требует субординации и не позволяет расслабляться, а здесь всё по-другому. С любовью.       — Не знаю, — честно отвечает Конти. — Мы зашли покушать, и я взяла черничный чизкейк, ещё чёрный чай с бергамотом. И оплатила твоей карточкой, ты ведь не против?       — Я сам отдал эту карту тебе, не беспокойся, — он уже даже видел уведомление о покупке в кофейне. — Можешь хоть по дорогим магазинам сходить, и я не буду против. Пользуйся.       — Я правда могу?— восторженно спрашивает. — Я видела недавно вышедшую коллекцию у Tommy Hilfiger и долго думала просить у тебя разрешения или нет…       — Сходи, — кивает сам себе, зная, что этого жеста девушка не увидит. Мадара облокачивается бёдрами о свой стол и наблюдает за работой помощника, который усиленно делает непринуждённый вид. — Когда ты вернёшься?       — Ты соскучился по мне?— в голосе хитринка. — Скоро приеду, если нужно. Мы покушаем и… через два часа буду, хорошо?       — Хорошо, — соглашается и слушает, как приглушённо звучит голос Бьянки, сообщающей друзей о своём скором уходе.       — Люблю тебя.       И звонок заканчивается.

* * *

      Конти заходит в квартиру в тот же момент, когда из неё собирается выйти помощник Мадары. Когда тот, кивнув ей, уходит, девушка окидывает коротким взглядом своего мужчину, облокотившегося о стену плечом, и с какой-то хитрой усмешкой на губах.       — Что такое? — тихо спрашивает девушка, положив сумочку на пуфик в коридоре. Она подходит к нему и с осторожностью кладёт одну ладонь на чужую крепкую грудь, скрытую чёрной рубашкой.       Затем её взгляд падает на большие чемоданы за его спиной. Один из них — её нежно-розовый. Куда-то собранный.       — Одежда для тебя лежит на нашей кровати, — Учиха кладёт ладонь ей на талию и мягко гладит, делясь своим теплом сквозь тонкую футболку. Бьянка, стоя на каблуках, обнимает его за шею и целует в подбородок, щёки и даже нос. Она тычется своим носом куда-то в щёку, и Мадара прикрывает глаза, позволяя девушке проявлять любовь подобными действиями.       — Мы куда-то уезжаем? — шепчет ему на ухо и продолжает наслаждаться поглаживаниями на собственном теле.       — Через полтора часа мы должны быть в аэропорту, — подтверждает её слова и убирает руку. Бьянка отстраняется и делает шаг назад, смотря на него во все глаза, несколько раз непонятливо хлопает ресницами, а затем склоняет голову в бок.       — Это что, сюрприз? Почему ты мне не говоришь куда мы собираемся? — хмурит брови, и Мадара, хмыкнув, сам шагает к ней и, притянув её к себе, целует в макушку.       — Я хочу, чтобы ты увидела мой дом, — говорит в волосы и тихо вдыхает запах её шампуня с нотками апельсина.       Конти специально покупает себе парфюмерию и уходовые средства с запахом, который идеально сочетается с его собственным.       — Дом? — спрашивает, уткнувшись носом в его грудь, а затем, словно осознав в полной мере его слова, отстраняется и поднимает на него глаза. — Я же правильно поняла?..       — Зависит от того, что именно ты поняла, — пожимает плечами и, закатив рукава рубашки, отходит от неё на шаг.       — Мы что, летим в Японию?       Мадара только коротко кивает, после чего уходит в свой кабинет. Уже оттуда он слышит, как Бьянка стучит каблуками по полу, пока носится по квартире, собираясь в поездку.       В конце концов, она никогда не была в Японии, на его родине, где он родился, учился и какое-то время работал. В стране, которой Учиха гордится и которую, что может быть удивительно, любит. Которая значит для него слишком много, чтобы так просто забыть и отпустить.

* * *

      Когда Бьянка удостоверяется, что все её вещи готовы, она внезапно останавливается в лёгком ступоре.       Это ведь получается, что Мадара везёт её домой. Туда, где он прожил половину своей жизни.       Это значит, что он считает их отношения серьёзными. Настолько, что готов привезти её в свой дом, где он рос и жил. За почти четыре года Бьянка так и не нашла в себе смелости пригласить мужчину в родительский дом, хотя её родители знают, что она не одинока. Они не знают кто он, сколько ему лет и удивительную историю их знакомства.       И если вдруг Мадара решил знакомить её со своей семьёй, то у Конти определённо есть причина волноваться.

* * *

      Она переплетает с ним пальцы и не отпускает всю дорогу: от момента их выхода из квартиры до попадания на борт бежевого бизнес-джета с позолоченными полосами вдоль фюзеляжа.       Бьянка спит на его плече, пока Мадара занят чем-то в планшете, но правая рука мужчины неизменно занята. Их пальцы переплетены ровно до того момента, пока Конти не начинает по какой-то причине ворочаться во сне. Мужчине даже приходится отложить все свои дела: переписки с партнёрами с объяснениями, что Учиха выбрал личную жизнь на момент праздников и небольшого количества времени до и после них; с Эйкой, которая приготавливала квартиру для их приезда, а затем сама улетела в небольшой отпуск; с роднёй, которая, услышав новости о том, что он прибудет не один, вся всполошилась.       Он гладил Бьянку по плечу, пока та сама обвила его торс обеими руками и уткнулась лицом в живот.       Стюардесса, то и дело проходящая мимо, стучала своими небольшими каблуками по полу, звенела бокалами и громко ставила поднос с закусками на стол прямо перед ними, поэтому Конти проспала всего часов семь, в то время как лететь оставалось чуть больше пяти.       Бьянка сверлила взглядом эту молодую девушку в форме. Она — молодая японка, на бейдже которой было написано: «Шин», и это почему-то раздражало.       Да, Мадара явно не обратит на ту внимания, но стюардесса не оставляла попыток. В один момент, когда она в очередной раз пришла с бокалом шампанского для него, то её рубашка была расстёгнута гораздо сильнее, а белый бюстгальтер выглядывал. Не сильно, но это ведь неважно! Он выглядывал!       Учиха не глядя забрал бокал и, кинув взгляд на Бьянку, скрестившую руки на груди, сделал глоток.       Стоило только Шин уйти с пустым подносом, который они с мужчиной опустошили в первые пару часов, Конти сама отложила планшет Мадары, и тот, чересчур послушный, позволил ей это сделать. Она перебралась на его колени, уперевшись своими в подлокотники мягкого и удобного кресла.       — Что такое? — спрашивает спокойно.       — Ничего, — отрицательно качает головой, а Учиха смотрит слишком проницательно, словно понимает в чём проблема. Но Бьянка всё ещё отрицает её наличие.       Она кладёт руки на его плечи и одной прочёсывает волосы на затылке. Массирует там кожу головы, а затем приближается и мягко касается своими губами чужих, увлекая в долгий поцелуй. Мадара хмыкает, но кладёт свои ладони ей на талию и несильно её сжимает, перенимая инициативу: кусает и зализывает, проникает языком в рот через приоткрытые губы. Одной рукой забирается под белую майку и нежно оглаживает горячую кожу, покрывшуюся мурашками в тот же момент.       Стук каблуков прекращается недалеко от них, после чего поспешно удаляется.       — Ревнуешь, чертёнок? — коротко целует в крыло носа, из-за чего Бьянка забавно морщится.       — А что, только тебе можно? — недовольно фыркает и легко щипает его за загривок.       — Ревнуй сколько влезет, — проходится кончиками пальцем по позвонкам. — Мне нравится, — шепчет.       — Ты вообще видел, что она тут чуть ли не раздевается? — возмущённо спрашивает.       — Не видел, Бьянка, — Мадара кладёт свою ладонь ей на затылок. — Я ведь смотрел только на тебя, — спокойно признаётся и когда добивается нужного эффекта — Конти замирает и открывает рот от подобных неожиданных слов — снова целует её.

* * *

      Неделю они проводят, гуляя по Токио: заходят в магазины, рестораны, ходят по паркам, храмам и дворцам.       Бьянка бессовестно тратит деньги мужчины в одном из самых весёлых и шумных районах Токио — Гинзе. Торговые центры, кафе, клубы и бесчисленное множество магазинов, начиная от ювелирных и заканчивая электроникой.       Таким образом она получила последнюю модель айфона, ноутбук и дорогой набор украшений, вещи из недавних коллекций известных брендов, огромное разнообразие японских сладостей, половину из которых они увезут домой, коллекционные предметы из любимых аниме-мультфильмов и сувениры для семьи и друзей.       Мадара сводил её в Диснейленд, расположенный в городе Ураясу на берегу Токийского залива. В студию Ghibli — святыню для поклонников аниме. Там она нашла всё, от чего встрепенулось сердце.       Мужчина водил её по тем местам, где еда — восьмое чудо света. Бьянка не помнит всех названий и вряд ли когда-нибудь их запомнит, но каждое из них неистово ударяет по вкусовым рецепторам: различные виды суши, сашими, которые здесь, в Токио, имеют совершенно другой вкус; странные супы, рамены в интересных вариациях; вторые блюда, где в большинстве преобладает рис — неизменный элемент японской кухни.       Учиха, наблюдая за её горящими глазами, не скрывает довольной улыбки. Его девочке понравилось всё, что она видела и что для него — обыденность, его обычная среда.       Ему это кажется важным: проникновение культурой и жизнью друг друга. Он живёт в той среде, что и Бьянка, живёт в Италии, на её родине, общается на её языке и ест те же блюда, что и она. А сейчас Конти проникается его жизнью. Она гуляет в той земле, где он родился и где сам ходил, любуется природой здесь, ест знакомые и любимые им блюда, а главное — наслаждается.       А затем, стоит этой замечательной неделе пройти, она слышит то, что боялась:       — Мы поедем знакомиться с моей семьёй, — Мадара смотрит на неё, лежащую в джакузи.       Бьянка моментально открывает глаза и поворачивает голову к нему, смотря на спокойно сидящего в мягком кресле мужчину. Тот вопрошающе вскидывает брови, ожидая её слов.       — Что?       — Познакомиться с моей семьёй, — повторяет, чуть сдвинув брови к переносице. — Что не так?       — Я боюсь!       — Здесь нечего бояться, — Учиха тяжело вздыхает и поднимается с кресла, медленно подходя к ней. — Они все боятся меня, поэтому никто тебя не тронет.       — Но… это же твоя семья, — тихо замечает, вызывая у Мадары лишь недоумение.       — Что именно в моей семье не так?       — Ты знаешь, что люди… — Бьянка разворачивается полностью к нему лицом, обхватив бортики джакузи обеими руками. — Они обычно знакомятся с семьями друг друга, когда…       — Бьянка.       — Что? — поджимает губы.       — Ты действительно думаешь, что я отношусь к нашим отношениям несерьёзно? — Учиха присаживается на корточки перед ней и мягко касается кончика носа. — Я планировал провести с тобой максимальное количество времени и, как я думал, не только в качестве обычной пары. Но и в качестве… мужа и жены. Хочешь сказать, это только у меня подобные планы? — вскидывает брови и наблюдает за тем, как постепенно краснеют щёки девушки.       — Нет…       — Что «нет», Бьянка? Говори прямо, чтобы я понял.       — Не ты один, — надувает щёки, возмущённо смотря на него. Она знает, что он прекрасно понял, о чём Конти говорит, но упорно притворяемся, чтобы услышать это от неё. — Не у тебя одного такие планы…       — Тогда что за выходки, чертёнок? — он говорит совсем без злости или претензий, и водит костяшками пальцев по её щеке невесомо. — Тебе кажется странным, что я хочу представить тебя своей семье? Пойми, что мне не нужно их одобрение на отношения с тобой, на отношения, которые длятся почти четыре года, я лишь хочу дать всем понять, кто ты.       — И кто я?..       — Мой чертёнок, — Мадара кладёт свою ладонь поверх её и оглаживает пальцами безымянный палец левой руки, будто бы там действительно есть кольцо. — Возможно, жена… Это зависит лишь от тебя.       — Я люблю тебя.       — Знаю.       — А ты?       — Ты знаешь, — тихо отвечает с усмешкой и пытается отстраниться.       Бьянка, прищурившись, опирается на локти и тянется к нему, чмокая в губы.       — Любишь, — шепчет.       Он прав — она знает. Верит, чувствует.

* * *

      Конти нервно сжимает в руках белый клатч и всё время кидает взгляды на спокойного Мадару, стоящего рядом. Они поднимаются на лифте почти минуту, на тридцать первый этаж небоскрёба, где должен пройти семейный ужин.       — Волнуешься?       — Глупый вопрос, — беспомощно вздыхает, а затем ощущает жар чужой ладони. Учиха не глядя обхватывает её запястье и несильно сжимает, выражая свою поддержку.       — Не о чем переживать. Они тебя не съедят и не посмеют сказать что-то против, иначе я начну с ними разбираться. Поверь, никто из них этого не желает — я слишком сильный противник. Мне сделать что-то, чтобы ты успокоилась?       — Не знаю, просто… просто не оставляй меня. Не отпускай, — и сама сжимает его ладонь в своей.       Когда лифт останавливается, их встречает молодой официант и ведёт за собой. Бьянка осматривается в поисках стола, занятого людьми со знакомыми ей чертами, но никого нет. Учиха пропускает её вперёд на террасу, но места все буквально пустые.       — А где все? — она, находясь в небольшом шоке, совершенно не замечает, что ладонь, которую ранее сжимала, куда-то исчезла.       — Сюрприз!       Девушка оборачивается, услышав знакомые голоса. Перед ней стоят Леон, Рита и даже её родители, за ними неизвестные люди, удивительное похожие на Мадару общим цветом волос и глаз, а рядом Эйка, махающая ей рукой. Руссо, подмигнув лучшей подруге, достаёт свой телефон и направляет на Бьянку.       — Что? — глупо переспрашивает, не понимая подобного действия, и Рита активнее машет рукой, призывая обернуться.       И она это делает.       Мадара протягивает в её сторону руку, а в его раскрытой ладони лежит бархатная коробочка. Красная. Та, в которой обычно прячется символ бесконечности — доказательство, что любовь мужчины и женщины, надевших кольца, вечна, и у неё нет начала и нет конца. Во второй его руке пышный букет нежно-розовых роз.       За спиной Бьянки кто-то восторженно выдыхает, а в её собственных глазах появляются слёзы. Она начинает махать ладонью на лицо, но чувства побеждают: мокрые дорожки тут же образуются на покрасневших щеках.       — Почему сразу в слёзы? — Учиха вскидывает брови и не скрывает усмешки. — Из-за тебя весь макияж испортится, — Конти всхлипывает и прижимает руку ко рту. — Ты что делаешь?..       — Разве не очевидно? — он сам подходит к ней и раскрывает коробочку, показывая ей аккуратное помолвочное кольцо из белого золота с красиво обрамлённым бриллиантом посередине. — Я смотрю на нас и вижу крепкие, хорошие отношения. Вижу любовь. Понимание. Чувства. И надеюсь, что из этих отношений может вырасти нечто большее, вечное. Люди называют это «семья», и я хочу попробовать её завести. С тобой. И говорю это перед твоим родителями, перед моей семьёй и твоими друзьями, чтобы они были свидетелями моих слов.       — Ты правда делаешь мне предложение? — она аккуратно пальцем вытирает слёзы, чтобы не смазать тушь и смотрит на него своими большими глазами.       — А я часто шучу на подобные темы? — Мадара смотрит в ответ и только когда Бьянка начала активно кивать, не в силах ответить устно, достал кольцо из коробочки. Взял её левую руку в свою и, огладив нежную кожу, надел кольцо, которое идеально подошло — он знал её размер чуть ли не с первого месяца после знакомства, потому что дарить кольца было обычным делом. Особенно дорогие кольца от известных брендов, которые хотят девушки по всему миру.       — Я тебя люблю, — сбивчиво шепчет девушка и обвивает его шею руками, сразу потянувшись к его лицу. Учиха одной рукой обнимает её за талию, притягивая ближе к себе и завлекая в нежный поцелуй. — Очень люблю, Мадара. Ты правда сделал мне предложение! — обхватывает его лицо ладонями и целует туда, до куда может дотянуться. — Люблю…       Мужчина, стоит ей только уткнуться лицом в его грудь, укладывает подбородок на её макушку, и уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки.       Всё, лишь бы был счастлив чертёнок.

* * *

      Рита крепко её обнимает и встряхивает за плечи, после чего они обе пищат от восторга.       — Я помолвлена!       — Ты помолвлена!       Леон, стоящий рядом, снисходительно улыбается. Рядом с ним стоят родители Бьянки, пока Мадара рассаживает свою семью за столом.       — Мама! — Конти радостно накидывает на женщину, которая тихо смеётся и целует ночь в макушку.       — Я рада за тебя, милая, — шепчет ей на ухо и гладит по волосам. — Он достойный человек.       — Он вам понравился? — её взгляд бегает с одного родителя на другого, и оба кивают.       — Он должен нравится тебе, а не нам, — её отец улыбается уголками губ. — Но я действительно рад, что он достался тебе. Пусть меня и смущает ваша разница в возрасте…       — Папа, — Бьянка не может перестать улыбаться, а её взгляд падает на левую руку, где теперь на тонком безымянном пальце красуется дорогое кольцо. — Он хороший…       — Не обижает тебя?       — Нет! — хмурит брови. — Мы вместе четыре года… Мадара самый лучший, честно. Папа, — она обхватывает его предплечье и поднимает голову, стараясь смотреть в голубые глаза, похожие на её собственные. — Я выйду замуж!       — Но учёбу не забывай, — щелкает её по носу.       — Тц, — девушка забавно морщится. — Я — гордость Института, папа, — отпускает его из плена своих рук и на несколько секунд смотрит через плечо назад, сразу находя взглядом Мадару, стоящего рядом с семьёй.       Мужчина выглядит довольным. Расслабленный, с лёгкой улыбкой и добрым взглядом тёмных глаз. Общается с, кажется, своим отцом — мужчиной уже старшего возраста, но выглядящего так же солидно, как и сын: в дорогой и элегантной одежде тёмных тонов, с уложенными седеющими волосами, открывающими лоб с лёгкими морщинами. Мама Мадары, подстать мужу, выглядит сногсшибательно, и сразу становится понятно, в кого пошёл жених Конти.       Бьянка прикусывает нижнюю губу, пока сама с трудом скрывает улыбку и пытается свыкнуться. В голове крутится «жених».       Жених. Fidanzato. Fiancé.

* * *

      Его рука спокойно лежит на тонкой талии. Мадара гладит Бьянку, пока продолжает разговаривать с отцом — они всё никак не могут вконец распрощаться. Они что-то обсуждают на японском, из которого девушка знает только пару слов по причине любви к аниме.       — Твоя невеста милая, — мама улыбается сыну, и Учиха только крепче прижимает Конти к себе.       — Главное, чтобы не была «охотницей за деньгами», — фыркает старший Учиха.       — Отец, — чуть ли не рычит Мадара, и Бьянка вздрагивает. Она по привычке кладёт одну ладонь ему на крепкую грудь, туда, где может чувствовать биение его сердца.       — Мадара…       — Идём отсюда, — мужчина накрывает своей широкой ладонью чужую, гораздо более маленькую и тёплую. Он переплетает их пальцы и тянет ничего не понимающую Бьянку за собой.       — Я им не понравилась? — тихо задаёт вопрос ему в спину, и тот останавливается на месте. Вздыхает, прикрыв глаза, и почти скрипит зубами.       Как же в этот момент он ненавидит своего отца. Старик, сколько Мадара себя помнил, вечно чему-то мешал, что-то говорил или делал так, что отпадало всякое желание продолжать с родителями общение. Его мать слишком любит мужа, и она слишком слабохарактерная, чтобы как-то тому возражать, так что Мадара с детства учился отстаивать себя.       — Чертёнок, — Учиха оборачивается на неё и подходит ближе, почти вплотную, глядя в грустные голубые глаза и проводя костяшками пальцев по её щеке. — Ты нравишься мне, этого достаточно.       — Но…       — Моему отцу никто не нравится, даже я. Такой он человек. Забудь о нём.       — Это ведь твоя семья.       — Сейчас моя главная семья — ты, — отвечает и видит, как отчаянно краснеют щёки Конти. Она отводит глаза в сторону и поджимает губы, расплывающиеся в улыбке. — Какая довольная.       Девушка обхватывает его ладони своими и прислоняет их к собственным щекам.       — Очень.       Мадара чувствует, как горит чужая кожа под руками.       — Какую свадьбу ты бы хотела? — внезапно спрашивает.       — Я… А ты? Разве ты никогда не думал об этом? — сводит брови к переносице, и мужчина умиляется — он не может по-другому описать то, что чувствует.       Бьянка для него — это что-то такое, что он никогда не сможет объяснить. Она милая, она мягкая и нежная. Конти умеет любить и делает это со всей отдачей. Она — якорь и его личный свет в конце туннеля. Мадара — что удивительно для всех и дня него тоже — полюбил. Маленького ангела полюбил.       — Никогда. Я бы хотел, чтобы она была такой, о какой мечтала ты.       — Мадара… ты ведь не обидишься? — аккуратно спрашивает и сильнее сжимает его ладони в своих.       — Нет, — он конечно же не обидится.       — Я не хочу свадьбу… которую обычно хотят девочки. С платьем там, гостями и большим каким-то праздником, — тихо продолжает Бьянка и отводит чужие руки от себя, мягко поглаживая подушечками пальцев. — Мне просто… мне будет достаточно того, что мы получим документы и полетим в долгий медовый месяц, желательно медовый полугодичный отпуск. Вдвоём. И всё… Поэтому не надо сильно стараться. Мы можем даже не говорить другим о празднике и сделать всё тихо, — смотрит ему в глаза со смущённой улыбкой.       — Как пожелаешь, чертёнок.

* * *

      Япония — удивительная страна. Со своими странностями и причудами, иногда непонятными традициями и поведением людей.       Но Италию Бьянка любит гораздо больше. Намного.       Дома лучше. С Мадарой, которого она встречает каждый вечер с улыбкой, дома лучше. С занятиями в Институте, где она поглощает новые знания и где реализует талант, которым очаровывает окружающих. И с друзьями, которые обсуждают когда, где и сколько будет у неё детей, какая будет у неё семья с Учихой и красиво ли сочетается её имя с фамилией японского клана.       Конти никому из близких не говорила об их планах: тихой свадьбе и красивом, долгом путешествии.       — Куда ты хочешь? — тихо спрашивает Мадара, пока лежит рядом с ней в кровати с ноутбуком на деревянной подставке на ногах.       Он листает сайт с авиабилетами, рассматривая варианты тропических, азиатских и европейских стран, из последних в особенности смотрит Францию и Норвегию, о которых Бьянка много раз говорила.       Учиха поворачивает голову в сторону и смотрит на девушку.       — Не знаю, — она двигается ближе к нему и кладёт голову тому на плечо, обхватывая предплечье обеими руками. — Много вариантов?       — Я просто смотрю хоть какие-то, мы в любом случае полетим на бизнес-джете, — поясняет и кладёт левую руку на чужое колено, выглядывающее из-под толстого слоя одеяла. — Выбирай любое место. Или несколько. Я могу устроить тебе свадебное путешествие по всему миру, — гладит нежную кожу ноги и смотрит в профиль чужого лица, рассматривает ровный маленький нос, длинные ресницы, губы, намазанные специальным кремом, чтобы те не сушились.       — А ты сам ни о какой стране не мечтаешь?       — В страны, которые я когда-либо хотел посетить, я уже летал по работе.       — А… Мы ведь полетим летом на Бали, правда? — когда она получает утвердительный кивок, то продолжает: — Поэтому давай летом поедем туда и отдохнём в доме. Обустроим его до конца. И когда закончим там, то полетим куда-нибудь, где не слишком жарко. Чтобы сменить обстановку.       — Как скажешь, — Мадара мягко прикасается губами к её горячей щеке.

* * *

      Неделю спустя       Бьянка совершенно не возникает, когда мужчина просит её разрешения на заключение брачного договора. Бьянка всё прекрасно понимает: Мадара — бизнесмен и очень серьёзный человек, ему важен его бизнес, а также имущество, ведь его потеря может означать, что в глазах других — его партнёров и врагов — он упадёт лишь потому, что проиграл жене.       Но она точно не ожидает того что в этом договоре будет написано.       — Что это? — она поднимает взгляд на юриста Учихи, который с совершенно беспристрастным лицом смотрит в ответ, чуть приподняв бровь в немом вопросе.       Бьянка не глупая и отдалённо понимает, что написано, но до конца надеется, что ей показалось.       — Брачный договор, госпожа Учиха, — обращается к ней фамилией Мадары, пусть они официально ещё даже не в браке.       — Я понимаю, — хлопает накрашенными ресницами, хотя взгляд говорит об обратном. — Возможно, не до конца, поэтому можете объяснить? Пожалуйста?       — Конечно, госпожа Учиха, — коротко кланяется, к чему Конти до сих пор не может привыкнуть. Она не может привыкнуть и к тому, что это делает каждый представитель японской нации в компании Мадары, каждый сотрудник проявляет к ней уважение. — Здесь говорится, что при разводе Вас и господина Учихи, Вы будете получать алименты, равные половине месячной зарплаты господина Учихи каждый месяц. Вам также достанется двухэтажная квартира, в которой вы проживаете прямо сейчас, вилла на Бали, кабриолет, который Вам принадлежит в данный момент. Вам достанется доля в квартире господина Учихи, которую он недавно приобрёл в Японии. С Вами останутся пятнадцать процентов акций компании господина Учихи. А также имущество, которое будет приобретено вами на протяжении всего брака, останется в Вашем распоряжении.       — Но... Получается, он оставит мне... всё?..       — Грубо говоря, госпожа Учиха, — кивает, подтверждая её слова. — Подпишите всё, пожалуйста.       Бьянка ставит свою подпись, находясь в какой-то прострации. Она не может поверить в это до тех пор, пока родная тёплая ладонь не ложится на её плечо, мягко поглаживая. Мадара наклоняется к ней и оставляет горячий поцелуй на шее.       — Что такое? — тихо спрашивает, и Конти наконец смотрит на него через плечо, понимая, что юрист давно ушёл, а они здесь вдвоём.       — Договор... — почти шёпотом отвечает, и Учиха, пододвинув ближе к ней один из стульев, садится на него. Хватается за ручки её кресла и двигает его к себе так, что они соприкасаются коленями.       — Он тебя не устроил? — интересуется совершенно спокойно и кладёт руку, до сих пор такую же тёплую, на чужое бедро. Оглаживает, вызывая мурашки по всему телу. Мадара смотрит в её большие голубые глаза, распахнутые широко, словно у ребёнка.       — Я... Юрист сказал, что, если говорить грубо, то ты... Оставляешь всё мне, — чуть хмурит брови, чем вызывает у мужчины усмешку.       — Я верю, что развода у нас не будет, — обе ладони оказываются на её бёдрах и двигаются туда-сюда. — Но если вдруг... — смотрит выразительно. — То я хочу, чтобы у тебя было всё. От машины до недвижимости.       — Но если мы расстанемся на плохой ноте? Такое ведь может быть. Ты будешь зол на меня, обижен, неужели ты действительно оставишь всё так?       — Бьянка, — тихо вздыхает и поддевает её подбородок правой рукой. Мадара притягивает её ближе к себе, и девушка просто пересаживается к нему на колени, тут же обнимая за шею. — Неважно как мы расстанемся, я всё равно буду желать тебе лучшей жизни, которую я могу тебе обеспечить. Которую могу и буду обеспечивать. Я не обеднею от того, что отдам тебе большинство недвижимости. Даже если ты захочешь что-то ещё: здание, целый парк, участок или двадцать автомобилей... Я всё тебе куплю и отдам.       — Но... Тогда ведь и я должна тебе что-то дать. Брак — это жизнь двоих людей, а не одного. Но у меня ничего нет.       — У тебя есть всё, что нужно, — успокаивает её, целуя в розовую щёку. Мадара становится слишком мягким, стоит Бьянке лишь взглянуть на него.       Сегодня, когда он провожал её в кабинет, люди смотрели им вслед с открытыми от шока ртами, потому что до этого дня никто в компании ни разу не видел их босса таким. Абсолютно другим. Мадара шёл рядом с Бьянкой, переплетя их пальцы, во второй его руке была её сумочка, что, как думали люди, мужчина никогда бы не сделал. Его образ строгого и серьёзного босса не вяжется с той картиной, которую подчинённые видели сегодня.       А Мадара действительно старается проявлять больше знаков внимания, заботы и любви, лишь его чертёнок была счастлиав.       — Правда? — удивлённо спрашивает. Учиха кивает и укладывает руки на женскую талию. — Расскажи.       — Ты — это всё, что мне нужно, чертёнок, — смотрит в глаза, а затем на губы, расплывающиеся в довольной улыбке. — Отдавай мне в этом браке свою любовь, свою нежность, заботу, ласку, — пока перечисляет, ладонь гуляет где-то под укороченной футболкой. — Поддержку, отзывчивость и твоё внимание.       — Это... Мило, — она тихо смеётся, уткнувшись лицом ему в шею. — Я буду стараться, хорошо?       — Конечно, — снова вздыхает, прикрыв глаза, а затем ощущает на своих губах чужие, мягкие и такие родные. Учиха улыбается сквозь поцелуй и прижимает Бьянку крепче к себе, положив ладонь на спину. Конти залезает на него ещё выше, упираясь ладонями в спинку стула.       — Я люблю тебя, — выдыхает девушка в губы.       Его слишком очевидное «тоже» тонет в поцелуе.

* * *

      Пять месяцев спустя       Бьянка крепко обнимает друзей и сразу же протягивает и Рите, и Леону подарочные пакеты, в которых прячутся покупки и очередные сувениры, привезённые девушкой из-за границы.       Они с Мадарой вернулись пару дней назад из своего долгого путешествия. В конце мая, как только Конти окончила обучение, они улетели на Бали, где к их приезду обустроили виллу. Девушка возилась с ней недели две, создавая уютный дом для них двоих. Там же, на Бали, они расписались. Двадцать третьего июня Бьянка официально вышла замуж и получила новую фамилию.       Учиха Бьянка.       Затем они улетели в Норвегию. В Исладнию. Посетили Данию, Нидерланды и Швейцарию. Все страны объехали за полтора месяца и уже в конце июля вернулись домой. И конечно же, никто об этом не знал — все думали, что они просто уехали путешествовать перед последним курсом девушки в Институте. Тот, судя по распиваю, будет довольно сложным, в том числе из-за различных выставок, в которых будут учавствовать выпускники и поездок в разные города ради новых впечатлений и вдохновения.       — Ты почти не загорела! — удивлённо говорит Руссо, рассматривая руки подруги.       Бьянка смущённо улыбается и садится напротив них за стол.       — Как сноубординг? — интересуется Леон, наливая для девушек чай. Он двигает к каждой из них чашки, а затем наливает и себе.       — Это было ужасно тяжело, — вздыхает, подпирая щёку кулаком, но улыбка с её губ никуда не пропадает. Она знает, чем может удивить друзей. И точно знает, что те будут в шоке. — Но Мадаре понравилось, а мне просто было весело. Швейцария волшебная, даже учитывая то, что сейчас лето. Везде, где мы были… там было прекрасно, правда. Мне очень понравилось. Это был лучший подарок.       — Подарок? Вроде... предсвадебного?       — Хм… Насчёт свадьбы, кстати…       — Ох, да, — Рита тянется за своим телефон, который протягивает лучшей подруге и показывает той разные свадебные платья. — Ты уже думала над тем, как всё пройдёт? Потому что я, если честно…       — Уже все уши мне прожужжала о том, как хочет попасть к вам на свадьбу, — заканчивает за неё Леон с улыбкой. — Уже успела выбрать имена вашим детям и поклясться, что станет лучшей крёстной.       — Чтобы быть крёстной, тебе самой нужно выйти замуж, Рита, — смеётся Бьянка, а затем её смех прекращается, стоит ей увидеть, кака Руссо кладёт ладонь на руку Леона и переплетает их пальцы. — Серьёзно?! — Учиха прижимает ладони ко рту.       — Мы решили попробовать выйти за пределы, — делится Рита с хитрой улыбкой и прижимает к парню ближе, положив голову тому на плечо. — Так что, милая, что насчёт свадьбы?       — На самом деле, у меня тоже сюрприз… — Бьянка протягивает им свою руку, на которой обручальное кольцо стало другим: золотое с влитым внутрь розовым бриллиантом. — И вот, — двигает к ним свой телефон, где открыта фотография свидетельства о браке.       — Да нет…       — О да, — кивает Бьянка и улыбается, когда в глазах друзей появляется понимание.       — Когда вы успели, чёрт возьми?!       Та не отвечает, смотря куда-то выше голов обоих, и те, замолчав, оборачиваются. Там, недалеко от них, стоит Учиха Мадара в костюме и тёмными глазами, которые не видят никого, кроме его жены.       — Я рассказала вам все новости, что хотела, поэтому простите, но меня ждёт муж, — удовлетворённо улыбается, видя как ошеломлены друзья.       Она подходит к мужчине и обвивает его предложенную руку, счастливо шагая рядом с ним к машине, которую тот припарковал недалеко.       Бьянка действительно счастлива. Она замужем за любимым человеком, она ни в чём не нуждается и окружена любовью, заботой, которые ей необходимы.       — До больницы ехать двадцать минут, ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Мадара, помогая девушке сесть в машину. Та кивает и кладёт свою ладонь на его щёку, мягко прижимаясь своим лбом к чужому. Рука мужчины ложится ей на живот, мягко поглаживая тот через тонкую ткань платья.       Возможно, Бьянка скрыла самый главный секрет. О том, что тест на беременность две недели назад показал положительный результат.