Стреляй не в голову, а в сердце

      — Ты... — нерешительно начал Нигель. — Можеш просто мені пробачити? Я все літо думав як же мені хуєво без найкращого друга.       Так действительно было, их пути разошлись на долгие жаркие летние месяцы. Сложно было думать о чëм-то определëнном. На сердце было так тяжело, что каждый вздох отдавался болью. Они опять встретились, но как закрыть глаза на всë плохое? Как заставить повторяться одни и те же мысли?       Саки всë лето провëл в полной апатии. Лежал на кровати, почти не вставал, сильно исхудал, мешки под глазами стали ещë отчетливее, а едва заметная искривлëнная улыбка не обещала ничего хорошего...       — Давай просто зариємо сокиру війни? — Нигель протянул ладонь, в надежде, что еë пожмут почти сразу, но он получил лишь злостный взгляд, впившийся отчаянно.       — Ты сейчас серьëзно? После всего что ты сделал? Предлагаешь дальше дружить? Я с тобой не воевал, чтобы топор зарывать, как ты сказал... Я просто тебя любил, может неправильно, может пошло, но любил. Если бы вернулся в прошлое, то наверно, поступил иначе только с вечером на крыше. За это, правда, прошу прощения.       — Чувак, я думав, що зустрічаюся з довгоногою дикою красунею! А це виявився ти! Як я мав реагувати?       — Я согласен, что это самый мой большой косяк в жизни, но это не значит, что я заслужил того, чтобы ты направлял на меня пистолет! Я не заслужил, чтобы ты вваливался ко мне домой еле стоя на ногах, называя меня педиком, да так громко, что даже мать услышала из другой части дома, понимаешь?       — Я погорячив, — кратко ответил Нигель.       — Нам не стоит больше общаться. Никогда. Я не хочу причинять боль себе или тебе. Я был рад с тобой дружить. Надеюсь, найдëшь себе длинноногую красотку, но уже женского пола. Ну, а я, раз такой мерзкий, буду ждать пока меня до смерти забьют в подворотне, делая из бутылки розочку... Я пошëл, не смей ко мне больше приходить никогда.       «Ни-ког-да... » — эхом разнеслось по сознанию Нигеля. Сегодня ночью было истинно красиво, тепло. Но тошно на душе настолько, что хотелось упасть головой на немного грязноватую, но освещенную луной, траву.       Около пяти месяцев до этого...       Проснувшись с ужасного похмелья, первое к чему потянулась рука - почти допитой бутылки с водой. Саки плохо помнил вчерашний день. Вот он идëт со школы, взял пару бутылочек крепких напитков, вот он дома.       «А вот платье... »       Стоп, какое платье? Это шутка какая-то? Почему оно висит в его шкафу. Аккуратно встав с кровати, всë ещë немного покачиваясь, он посмотрел сначала в зеркало, ужаснулся, потом посмотрел на одежду, ужаснулся сильнее.       Он ведь просто притащил его домой? Ничего не делал. В голове был белый шум, который мешал сосредоточиться. Состроив странную гримасу, он попытался вспомнить оставшийся вечер. Абсолютная пустота.       Переодевшись в спортивный костюм, он отправился в школу. Хотелось надеть очки, чтобы никто не видел его ужасный внешний вид, но он их просто не нашëл. По пути он раза два споткнулся, три раза чуть не выронил портфель и произвольно сматерился раз сто от сильнейшей головной боли.       Зайдя в класс, он увидел Нигеля, плюхнулся рядом и лëг на парту. Друг тихо посмеивался, глядя на то как страдает Саки. Решил отвлечь его от этих мук разговором.       — Не говоритиму, що ти виглядаєш хуево, ти сам знаєш. Як справи, Джульетта?       — Хватит хуйню загонять, я ничего не помню. Сидит, издевается...       Получается Нигелю придëтся ему всë пересказывать. Да, тогда его друг сразу смутится. Пока он не помнит, нужно просто подтолкнуть его в нужном направлении.       — Чому в тебе вдома висить сукня?       — Тихо, блять. — шикнул на друга Саки. — Я без понятия. Я его забрал, но зачем? Стоп, откуда ты знаешь, что оно у меня, если я принëс его вчера? Говори прямо: ты был вчера у меня?       Нигель даже не знал как ответить. Он не только был, но и помогал в столь необычном преображении. Спортивный костюм ему, конечно шëл намного больше... Скрестив пальцы на левой руке, он протараторил:       — Ну заходив на кілька хвилин. Будинок було закрито, родаки забули ключ залишити. Коли мама зателефонувала, я повернувся. Я не знаю, що ти робив увесь вечір.       — Эх, а на тебя была большая надежда. — грустно выдал Саки.       «А на тебе была хуевая одежда» — прокомментировал в голове Нигель.       Но если Саки не помнит о такой важной части вечера, неужели он вспомнит про репетицию? Нет, в таком состоянии он не позволит другу даже пытаться читать сценарий. У Нигеля на ближайшие два дня были планы поважнее. Девушка, с которой он общался, извинилась перед ним и назначила свидание на послезавтра. Да ещë и такое необычное. Стыдно было про такое говорить Саки, поэтому Нигель держал в себе всю радость и нервозность от ожидания этого вечера.       После четвëртого урока Нигель буквально испарился. Проблема Саки не была решена, поэтому он решил обратиться к третьему, независимому мнению Теркеля.       Найдя его в коридоре, смотрящего долго на вид, который открывался на задний двор, он решил посоветоваться:       — Теркель, помощь твоя требуется. Ты когда-нибудь выпивал до беспамятства?       Теркель задумался, немного неуверенно отвечая:       — Раза два пил, но всë помнил, а что?       — А я вот нет... Я не помню делал ли одну вещь, а она для меня специфичная... Не знаю даже, что делать.       — Попробуй воспроизвести события от начала до конца. Иди тем же самым маршрутом, совершая те же самые действия, которые делал в тот момент, может память и подкинет воспоминания.       — Господи, да ты гений, — легонько ударив друга в плечо, он помчался сначала на уроки. Оставалось потерпеть всего часа два и он свободен.       Гуннара сегодня он не встретил, может это и хорошо, ведь на его физиономии всë могло быть ясно написано. Урок литературы выдался скучным, настолько, что он полез в телефон.       «Твою мать!» — громковато обозначил он степень своего шока. В переписке он опять назначил свидание. Послезавтра... Нет, ну в пьяной голове действительно был план этого свидания, но он не думал, что будет так решительно действовать.       Сохранять спокойствие было труднее? Что же он ещë натворил? Когда прозвенел звонок, он быстрее всех оказался в раздевалке. Шëл по центральной улице, переходя дорогу пытался вспомнить хоть что-то. Получалось плохо.       Когда половину пути было позади, в голове вдруг появился один момент. Он застëгивает чëрное платье на спине...       Не нужно говорить, что он его надевал, пожалуйста. Нигель же был там? Он отчëтливо это вспомнил.       «Репетиция», — подытожил Саки. — Он же хотел прийти, а я нихуя не помню...       Дома никого опять не было, пройдя в свою комнату, он опять открыл проклятую дверь шкафа.       — Першої примірки забракло? — раздался голос за спиной.       Саки понял, что вспомнил всë. Хорошо, что Нигель решил оставить всë, как есть... Такого рассказа о себе он бы, наверно, не выдержал.       Было ужасно стыдно, неловко, он глянул на Нигеля, стоявшего у двери.       — Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — Это из другой книги, — нерадостно усмехнулся Саки.       — Та мені все одно. Тепер сідай та розповідай: що вчора було?       Голос его был серьëзен, а весь словарный запас Саки был исчерпан. Несколько долгих минут прошли в молчании.