Оступившиеся ангелы

      Когда-то у служителей закона, вроде знаменитого Уайетта Эрпа, для поимки преступника было только четыре вещи: верный конь, надёжная винтовка марки «Винчестер», если повезёт, один свидетель, способный опознать негодяя, и собственный инстинкт. Но это время давным давно прошло, закончилась эпоха неизведаного фронтира, и у бывших шерифов с маршалами, а ныне полицейских и федеральных агентов, на вооружение появился целый арсенал технологических и научных чудес. Прослушивающие устройства, камеры видеонаблюдения, компьютерные базы данных, идентификация личности по отпечаткам пальцев и ДНК, профайлинг… Казалось бы, с таким прогрессом все преступления должны были кануть в лету, так же как, и старые законники… Но время шло. Преступления никуда не исчезли, а люди, их совершающие… Они становились хитрее, умнее, опаснее, более кровожадными и жестокими, постепенно теряя всякий человеческий облик. И чтобы справиться с подобными чудовищами, недостаточно было лишь одних технологических новшеств, иногда требовалось вернуться к старым временам, когда служитель закона полагался на свой собственный инстинкт…        Роланд Крик выжидал, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди, его глаза впились в припаркованый минивен. Изредка он отвлекался, замечая, как на лобовом стекле дождевые капли тянутся вниз, точно нити на доске расследований, и Роланд, мысленно перебирая все, что ему известно, брал факты и прикреплял к этим тонким, серебрящимся линиям.        «Всё жертвы были задушены. Их тела вымыты, а одежда отстирана, чтобы устранить следы. Перед этим так же их накачали сильнодействующим препаратом… Жертвы находились в полусознании. Все они были трудными пр характеру», — Крик постучал ручкой по блокноту и, стрельнув глазами в сторону минивена, воспроизвел недавний разговор с его владельцем.        «Понимаете, все они на самом деле ангелы, которые лишь немного оступились. Стоит помочь, и …они будут лучше», — повторял голос Питера Раскина, отдаваясь искривленным эхом в мыслях.        Крик нахмурился, и меж его бровей пролегла глубокая складка.        «Раскин. В его словах слышится религиозность, не фанатичная, но достаточная, чтобы перекладывать на неё внутренние проблемы, что наверняка есть. Сильный стресс», — Крик вспомнил, как Раскин пытался убрать свои руки из его поля зрения. У него дрожали пальцы. А значит, психосоматика у него очень сильная, как и нервоз.        — Да, Донни, я записываю! Да, я успеваю! Дальше диктуй! За-пи-сы-ваю, черт! — неожиданно громко воскликнул Джонс.        Крик покосился на лейтенанта, что, как раз пользуясь одним из плодов прогресса, а именно сотовым телефоном, пробивал все, что известно об Питере Раскине.        — Ты просто чудо, Донни, я твой должник, — снова затараторил Джонс, делая небольшие заметки в блокноте. Повисла пауза. Крик заметил, как чуть меняется лицо молодого лейтенанта, как раздраженно он закатывает глаза. — Да, Донни, Майк будет на той небольшой вечеринке, что я устраиваю на выходных… Черт, откуда ты вообще про неё знаешь?! Хорошо, ты можешь на неё прийти… Ну, все хватит, мне пора идти. Пока!        Сильно ткнув пальцем по кнопке, Джонс выключил телефон и протяжно, с явным облегчением, выдохнул.        — Своенравная коллега? — спросил Крик.        — Очень, — Джонс растер глаза. — Донна настоящий компьютерный гений, но в жизни ещё та заноза. По уши втрескалась в одного парня из убойного и теперь строит козни, как с ним познакомится поближе.        — В моё время, когда девушке кто-то нравился и она хотела об этом намекнуть, достаточно было конверта с отпечатком губ с её помадой на его столе, — заметил Крик.        Джонс прыснул со смеху, усмехнулся и Крик.        — Я, кстати, прислушался к вашему совету. — Джонс прекратил смеяться, и его улыбка стала чуть смущённой. — На выходных мы с Триш хотим объявить о своей помовке… И я хотел бы пригласить вас на вечеринку.        Крик грустно улыбнулся одними уголками губ.        — Спасибо, Аарон, я очень ценю это. Но когда мы раскроем это дело, я буду вынужден отправиться дальше.        — Я понимаю, сэр, — Джонс утвердительно кивнул. — Ничего страшного, я вам потом приглашение на свадьбу пришлю.        — Почту за честь, — уважительно ответил Крик и добавил. — А теперь, что у нас теперь есть?        — Так, — Джонс перелистнул блокнот. — Питер Раскин, тридцать семь лет, не женат. Родился и вырос в Детройте, который никогда не покидал. В старшей школе играл в футбол, подавал большие надежды, но из-за травмы не смог получить спортивную стипендию и продолжить обучение. Живёт с матерью, Нора Раскин семьдесят два года, вдова. В нынешнее время, наш подозреваемый работает в социальном центре святой… Что нам и так известно. Правонарушений нет. — Свой короткий доклад Джонс закончил, звучно фыркнув. — Черт, да, он чище, чем половина жителей этого города.        — И что думаешь? — спросил Крик, неотрывно следя за минивеном.        — О Раскине? — Джонс пожал плечами. — Лично мне он показался странноватым. Но думаете, что этот тюфяк способен на убийство?        — Поверь мне, иногда самый невинно выглядящий человек способен на самые ужасные поступки. — Крик снова сосредоточился на мыслях, фактах, выводах.       — И тем не менее, по физическим данным, Раскину не составит труда справиться с девушкой, что вдвое его легче. В психологическом портрете есть сходства, но все равно присутствуют и пробелы. Пока рано что либо утверждать наверняка.        — Мы можем поехать в лабораторию. У нас теперь есть волос, и выяснить, кому он принадлежал, не составит труда. Если он Мёрфи, то зайдем к Раскину в гости с ордером на обыск.        — Если Питер Раскин действительно тот, кого мы ищем, то он достаточно умен, чтобы ничего не держать в собственном гараже или подвале, если такой, конечно, есть. Нет, здесь нужно нечто большее, чем просто волос. К примеру, наблюдение за подозреваемым некоторое время.        — Я знал, что вы так скажите. — Джонс наклонился к задним сиденьям и вернулся к исходному положению, но уже с кепкой на голове и на вопросительный взгляд Крика ответил: — Конспирация нам не помешает.        — Ты прав, — Крик нажал на рычажек, и спинка его кресла откинулась назад чуть больше от изначального угла. Роланду не впервые приходилось находиться в таком положении, да и, по правде говоря, так было гораздо удобнее.        — Подождём, пока он вернётся к машине. Если верить расписанию центра, то у них сегодня короткий день.        — Подождём, — согласился Джонс.        Дождь барабанил по стеклу. Медленно и монотонно. Кап-кап, кап-кап-кап. Крик следил за одной из капель, ведя вслед за ней свои глаза и мысль… Эпизод за эпизодом, улика за уликой. А потом махнул «дворник» и мысль разбилась, точно капля на лобовом стекле.        — Это не то… — прошептал Крик.        — М? Вы что сказали? — спросил Джонс.        — Просто мысли вслух. — Крик потер глаза и проморгался, а затем махнул папкой, которую до этого читал. — Штат Мэн. Джейн Доу, нашли на пляже, три десятка колотых ран и выколотые глаза.        — Матерь божья, — простонал Джонс. — Сдуреть можно! Вы ведёте несколько таких дел сразу? Как вы, черт возьми, справляетесь?        — Джону Дугласу, одному из пионеров профайлинга, когда отдел поведенческого анализа только начинал свою работу, приходилось курировать дела чуть ли не с половины страны, — пояснил Крик. — А я веду всего четыре дела, три из которых по телефону, — агент сделал паузу и добавил: — Тем более, когда мы закончим, всю бумажную волокиту я оставлю тебе.        Джонс улыбнулся.        — Вы говорили, что служили военным полицейским. Оно сильно отличалось от того, чем вы сейчас занимаетесь?        — Да нет. — Крик спокойно пожал плечами. — Практически всё тоже самое. Улики, следственные действия, допросы, рапорты. Всё тоже самое, за исключение одного небольшого отличия.       — Какое отличие?        — Все твои подозреваемые это профессионально обученые убийцы.        Крик убрал папку с делом «Джейн Доу из Мэна» обратно в сумку и, дернув рукав, взглянул на часы, циферблат которых, по армейской привычке, находился на внутренней части запястья.        — А вам когда-то… ну, знаете, хотелось взять справедливость в свои руки? — тихо спросил Джонс, робко и в то же время уверено. — Выбить всю душу из психов, вроде того же Сына Сэма… Ведь такие ублюдки просто не заслуживают жизни.        — Аарон, — голос Крика звучал хрипло, почти безвучно, а перед глазами всплвали эфемерные образы холодного озера и собственных кулаков, сбитых до такой степени, что не ясно было, чья на них кровь… Его или…        — Мы не палачи. Да, именно нам нести правосудие и сталкиваться лицом к лицу со всем злом этого мира, но если мы будем убивать только потому, что так нам хочется, мы не будем лучше тех кого ловим, — строго сказал Роланд, цидя каждое слово… Тёмное озеро, удар, удар, ещё один… Крик ощутил, как болят и дрожат его костяшки, он втянул воздух и так же шумно выдохнул. Всё прошло. А после он повернулся к сидящему рядом Джонсу и сказал с холодной решимостью:        — Но если тебе когда-то придётся делать выбор между своей жизнью, жизнью гражданского и жизнью какого-то мерзавца, не задумывайся и делай то, что должен.        — Я понял, сэр. Простите.       — Все нормально, — сквозь выдох ответил Крик и заметил фигуру, что подбегала к минивену.        — Это Раскин. — Джонс прищурился.        — Дай ему немного отъехать и пристраивайся следом.        — Роджер!       К чести лейтенанта Джонса манерой вождения он не выдавал того, что их автомобиль намертво «прилип» к приследуемому минивену. Джонс то и дело отставал или сворачивал в другую сторону, но не потерял машину подозреваемого из виду ни на секунду.        — Похоже, мы приехали к его дому, — заметил лейтенат, когда через двадцать минут они оказались в одном из спальных районов Детройта.        - Да, это тот адрес, — Крик посмотрел в окно и прищурился, стараясь не упустить ничего важного.        А тем временем, Питер Раскин выскочил из машины, держа в руках два масивных бумажных пакета (наверняка с продуктами) и поторопился к порогу старого, но весьма ухоженного двухэтажного дома.        — В итоге, он так никуда и не заехал, — проворчал Джонс. — Что теперь будем делать?        — Подождём, — ответил Крик, взглянув на часы, а затем добавил: — И пока можно выстроить предположение.        — Предположение?        — Предположим, что Раскин является тем, кого мы ищем. Предположим, что он сначала похищал каждую из жертв, накачивал их, затем пытал некоторое время удушением, чтобы потом убить. Затем он полностью моет тело и стирает одежду. А финальный штрих — чтобы окончательно замести следы, вывозит тело в особо криминальный район.        — Очень реалистичное предположение, — не без изумления, согласился Джонс.        — Транспорт у него подходящий, — продолжил Крик. — а мотив… Что, если он таким образом их «очищает»?        — В каком смысле?        — Ты слышал, что когда Раскин общался с нами, то звучало очень много религиозных мотивов с его стороны, — пояснил Крик. — Можно спокойно относиться к верующим, так как некоторым людям необходимо то, на что они могут опереться в случае чего. Но иногда сильное погружение в религию способно деформировать психику и изменить моральность «хорошего и плохого». — Крик шумно выдохнул через ноздри. — Что, если цель помочь трудным подросткам снова стать сущими «ангелами», является для Раскина чем-то вроде идеи фикс, той, что может даже толкнуть на убийство? Но даже если это так, у нас остаётся два отсуствующих «пазла».        — Какие?        — Первое — это место, где он может держать жертву, пока не убьёт её. Это должно быть одновременно укромное, но при этом не вызывающие подозрений у окружающих место, где он может часто появляться. Это мы можем выяснить двумя способами, либо нам может улыбнуться удача и во время слежки, Раскин приведёт нас в свое логово, или же можно попытаться пробить по базе, в чем я сомневаюсь, так как это было бы видно сразу.        — Ладно, а втор…        Джонс не успел договорить. Раскин вышел из дома и, неуклюже перепрыгивая лужи, вернулся в свой автомобиль. Он поехал, и Джонс с Криком направились следом.        — А второе, — Крик продолжил мысль. — Лекарства. Как нам известно, жертв накачивали сильнодействующим антиконвульсативным препаратом. Такой не купишь в аптеке, не имея рецепта. А как с «теневой» торговлей в городе?        Джонс неотрывно следил за преследуемым минивеном, из-за чего его профиль стал напоминать хищную птицу.        — Именно такие лекарства? Вряд ли, — произнёс Джонс почти насмешливо, и в то же время по-деловому сухо. — Сейчас ужосточилась борьба с наркомафией, и купить что-либо и не попасться на глаза отделу по борьбе с наркотиками — практически невыполнимая задача.        — Значит, он добывает их легальным способом, — подитожил Крик.       — А что мы знаем о его матери? — подметил Джонс. — У моей двоюродной бабушки весь комод завален разными пилюлями и тюбиками. Раскин же наверняка ухаживает за своей мамой, значит, и покупает ей лекарства, а одну или две пропавшие пластинки, старушка могла попросту не заметить.        — Отлично, — Крик по-отечески качнул головой. — Твоя подруга сможет пробить для нас медицинскую карту миссис Раскин?       — Ну, если уговорю Майка сводить Донну на ужин, то в течении получаса будет у нас… А может, это и не понадобится.        Минивен Раскина припарковался у компактного здания, втиснутого между многоэтажками, чья ярко-зелёная вывеска свидельствовала о том, что это самая обычная аптека.        — Иногда даже и не знаешь, кто помогает в расследовании больше, Фемида или Фортуна. — Голос Крика сделался по-философски глубоким. Его взгляд перемещался от блокнота в собственной руке до аптеки, в которую вошёл подозреваемый.       — А знаешь, есть мысль, — быстрым движением Крик вернул блокнот с ручкой в сумку.        — Куда вы? — удивлено спросил Джонс, когда Крик открыл дверь.        — Разделимся. — пояснил Роланд. — Как только Раскин покинет аптеку, я зайду туда и узнаю, что он покупал, потом вернусь в социальный центр, хочу кое-что проверить. А ты продолжишь слежку, если будет нечто необычное, сразу звони.        — Есть, сэр. — Джонс кивнул.        Крик поднял воротник плаща и, морщась от мелкого дождя, быстрым шагом перешёл дорогу, встал за углом здания, не отрывая взгляда от дверей аптеки. Не прошло и пяти минут, как Раскин снова вернулся в свою машину, а затем уехал, немного поотстав за ним двинулся и Джонс.        «У парня хорошее будущее,» — сказал сам себе Крик. За долгие годы службы федеральным агентом он научился если не видеть людей насквозь, то понимать их суть и мотивы. Лейтенант Аарон Джонс был молодым полицейским, ещё полным идеалов и надежды изменить этот мир к лучшему… Было время, после выпуска из академии ФБР, когда Крик сам считал, что вместе со своими однокашниками — большинство их уже ушли на пенсию — действительно сумеет изменить мир. Судя по статистическим данным, они добились немалого, однако статистика — наука слишком сухая, слишком удалённая от простых людей. Для Роланда борьба с преступным миром состояла из множества маленьких схваток. Жертвы преступления всегда оказывались в одиночестве — их грабили в одиночестве, похищали, насиловали и убивали в одиночестве, и все они являлись отдельными личностями, которых могли спасти или отомстить за них — парни из Куантико. Может быть, он не сумел изменить мир, зато спас немало жизней и отомстил за многих погибших. Как всегда, появятся новые преступления, но все битвы Крика заканчивались победами, все, кроме одной… Но в конечном итоге, верил он, наступит перемена для общества, и эта перемена принесёт положительные результаты. Он верил в это так же твёрдо, как в то, что каждый схваченный преступник означал скорее всего спасённую жизнь когда-то в будущем. Роланд Крик верил в таких молодых полицейских, как лейтенант Аарон Джонс.        Когда Крик вошёл внутрь аптеки, зазвенел дверной колокольчик и тонюсенькое «динь-динь» отразилось от стен помещения, которое агент мог сравнить только с коробкой для бумаг. Слишком узкое и забитое пестрыми упаковками лекарств пространство, в нем, помимо самого Крика, присутствовала женщина-фармацевт. Невысокая, с острой линией скул, каштановым водопадом кудрей на плечах и глазами, что блуждали из стороны в сторону, пересчитывая бутылочки с сиропом от кашля, и не сразу заметившие прибытие нового клиента.        — Добрый день, — сказал Крик.        — Здравствуйте. — бестрастно ответила женщина, не отрываясь от своих бутылочек.       — Не могли бы вы сказать, что купил мужчина вышедший отсюда передо мной? — вежливо поинтересовался Крик, запустив руку во внутренний карман пиджака.        — Простите, но мы не… — формацевт повернула голову, чтобы посмотреть, по её мнению, на очередного чудака, но стоило увидеть удостоверение федерального агента, как она осеклась и пролепетала: — Одну минуту, сэр.        — Конечно, — кивнул Крик, доставая из сумки блокнот и щёлкнув авторучкой.        Порыскав между полочек, фармацепт вернулась к прилавку с неприметной и очень маленькой коробочкой, на которой печатными буквами было написано- «Колвантсап».        — Он взял вот это, — ответила женщина чуть дрогнувшим голосом. — Но все законно, у него был рецепт.        Крик рассмотрел коробочку, прочёл кучу мецинских терминов и названий болезней сбоку. Но вдруг у него зазвонил телефон.        — Слушаю.        — Агент Крик, — это был лейтенант Джонс. — я уже проехал за Раскиным девять кварталов и знаете что? За это время он заехал в ещё две аптеки.        — Ты записал их адреса?        — Да.        — Хорошо, — Крик поправил ремень своей сумки. — Продолжай слежку.        Джонс отключился, и Крик, задумчиво поводив глазами, вернул свое внимание к женщине-фармацевту.        — Могли бы вы ответить на пару моих вопросов?        — Конечно, — кивнула она.        — «Колвантсап», от чего он назначается? — Крик приготовился записывать.        — Это… — фармацепт прочистила горло. — Это препарат антиконвульсионого действия, проще говоря, он расслабляет мышцы в случае сильных судорог или спазмов. Обычно его принимают два раза в день, чтобы избежать приступа. Вот и все.        — А каким может быть воздействие препарата при передозировке?        — Это сильнодействующий препарат, и передозировка может быть весьма опасна. Зависит от дозы, от индивидуальных особенностей… Сонливость, оглушение, потеря сознания, вплоть до летального исхода.        Крик тщательно все записал.        — А его можно разводить в воде?        — Конечно.        Крик записал и это.        — И последний вопрос: что вы делаете с рецептами, когда клиент получает нужный препарат?        — С рецептами? Ничего, — женщина пожала плечами. — Они выписываются только на определённый срок, обычно на год, а потом нужно брать новый.        — Спасибо вам за помощь. — Крик спрятал блокнот обратно в сумку. В этот момент снова позвонил Джонс.        — Раскин ушёл от меня, — сразу же сказал он.        — Он тебя заметил? — спокойно спросил Крик, выйдя на улицу.        — Не думаю. Ему удалось проскочить на перекрестке, а мне дорогу перерезал желто-черный идиот! — не скрывая злости, ответил Джонс. — Вернуться за вами?        — Нет, лучше поезжай к дому Раскинов. Попробуй расспросить соседей, сделать визуальный анализ местности, может приметишь что-то необычное. А я в социальный центр.        — На связи. Даже не пряча телефон в карман, Крик махнул рукой и громко крикнул:        — Такси!        То, что Джонс упустил, возможно, чрезвычайного опасного подозреваемого из-за какого-то спешащего таксиста, вывело лейтенанта из себя, но он заставил себя успокоиться и сосредоточиться на том, что поручил ему агент Крик.        — Кретин! — негромко выругался Джонс, сжав руль сильнее до хруста резины. — Только попадись мне, хрен со штрафстоянки выедешь!        Закончив перечислять все то, что Аарон Джонс думал о водителях такси, что строили из себя Даниэлей Моралесов*, он выдохнул и свернул на нужном повороте, думая то о деле, то о своём, то об улицах Детройта, что окружали его. Ведь этот город был одним из немногих в мире, где жизнь строго делилась на чёрное и белое, а ещё на тех, кто пытался выжить между этими двумя полюсами. Любой мальчуган, что бродил по здешним улицам, легко мог стать членом одной из многочисленных банд или же поступить в полицейскую академию… Нужно лишь сделать выбор. Свой выбор Аарон сделал ещё в девятилетнем возрасте, когда после смены в их дом на кофе заскакивал дядя Майкл с новой невероятной историей о шумной погоне через весь город за каким-то грабителем. В те моменты внимание Аарона было просто невозможно оторвать от высокой фигуры синей форме и с блестящим значком на груди.        «Я смогу стать таким же полицейским, как ты?!» — спрашивал тогда Аарон своего дядю.        «Конечно», — всегда отвечал тот и улыбался, а ещё добавлял: «Но всегда помни, одним из качеств хорошего копа является настойчивость. Другим — инстинкт. С ними ты непобедим.»        Настойчивость, о, этого у Джонса было не отнять, именно это качество и позволило ему закончить академию и стать хорошим копом, таким же, каким был его дядя Майкл… Джонс взглотнул горький комок, вспоминая улыбку и блестящий значок. Ему не хватало его малость безумных историй и посиделок за кофе.        Наконец вернувшись на нужную улицу, Джонс постарался припарковаться как можно незаметнее. Но если на его машину посмотрит кто-то подготовленный, то непременно заметит, что та стоит в таком месте, откуда видно всю улицу и откуда удобно начать погоню в случае чего.        Выдернув ключ зажигания, Аарон откинулся на спинку кресла и стал думать. Агент Крик поручил ему осмотреться, пораспрашивать, обнаружить и зафиксировать нечто подозрительное, если такое было. Но в такую погоду, когда дождь сменялся то свирепым ливнем, то невнятной рябью, сложно найти хоть кого-то, кто был добровольно выйти на улицу. А стучаться в каждый дом с расспросами — это обязательно привлечет внимание, и уж черт знает, с кем из соседей у миссис Раскин хорошие отношения.        Джонсон снова посмотрел на дом, предположительно серийного убийцы — тот ничем не выделялся. Те-же сочетания цветов на окнах, белые шторы и газон, подстриженный даже чуть более аккуратно, чем у остальных, но в остальном этот дом был точной копией всех тех, что заполняли улицы. «Как легко иногда, оказывается спрятаться психопату», — рассудил сам с собой Джонс, и на его лице появилась кривая ухмылка.        Ещё в академии им рассказывали, что субъекта, который относиться к типу серийных убийц, практически невозможно выделить из толпы, у них нет необычной внешности, они не стремяться привлечь к своей персоне внимание и, подобно хамелеону, хотя лучше сказать, опасносному осьминогу, только и ждут, чтобы заполучить ничего не подозревающую жертву в свои щупальца, а затем… убить. И это ещё в самом лучшем случае, а ведь бывало и похуже, гораздо хуже. Однажды Джонс прибыл на запрос о подкреплении в один из самых (Самых!) неблагополучных райнов. Там какой-то парень слетел с катушек из-за наркоты, зарезал свою девушку и стал носиться по улице, размахивая кухонным ножом. Он бросался на всех подряд, колол и резал… И чтобы свалить этого перекаченного дурью зубра, понадобилось всадить в него с десяток пуль. «Полицейская жестокость снова цветёт на улицах!» — кричали тогда газетные заголовки. Что же они тогда запоют, если пронюхают, что в городе завёлся маньяк, и эту новость не удастся замять администрации мэра? Паника? Возможно. Параноя и десятки звонков, что чей-то сосед очень подозрительно поливает цветы у окна? О, конечно!        Джонс побарабанил пальцами по рулю. Он думал о серийнике, о том, в каком неприметном доме он живёт вместе со своей мамой, если, конечно, они с агентом Криком не ошибались… Нет, они не ошибались. Нечто внутри, что его дядя Майкл назвал бы «инстинктом», подсказывало Джонсу, что они на верном пути, нужно только найти побольше зацепок.        Краем глаза Джонс заметил, как в одном из домов открылась дверь, а секундой позже показалась мужская фигура с мусорными пакетами, чуть ли не в двое больше.        «Бинго», — подумал Джонс, выскакивая из машины.        Первое, что бросилось Крику в глаза, когда он вновь вернулся к Социальному центру Святой Елены было то, насколько здание, бывшее когда-то швейной фабрикой и выполнявшее государственные заказы в годы Второй Мировой, а может даже и в Корейскую, выглядит пустым и обветшалым без пестрой толпы подростков, что гоняли мяч на баскетбольной площадке, занимались саморазвитием вместе с кураторами или же просто курили за углом.        Крик посмотрел в ту сторону, где любила обособленно стоять Дэйзи Морт в своей кепке «Детройт Тайгерс». Её там не оказалось, и не удивительно, ведь центр уже полчаса как перестал работать. На парковке ещё оставались машины некоторых из сотрудников, которые наверняка имеют причины, чтобы задержаться, и Крик надеялся, что одна из них принадлежит мисс Коэн. Среди невзрачных серых тайот и седанов Крику неожиданно бросилось в глаза нечто пестрое, нечто ярко-зеленое, и, повернув голову, он увидел плимут «Барракуда», если не ошибался, 65-го года выпуска в прекрасном состоянии, как для своего возраста, правда… В левой части капота близ фар оставались небольшие следы недавней реставрации, все выглядело чуть потрепаней, чем остальной автомобиль.       — Эй, мужик, что нужно от моей тачки?!        «Голос молодой и чересчур самоувенный» — подумал Крик, не оборачиваясь, а затем снова смотрел на машину, на следы того, как заделывали вмятину и меняли фару. Он уже догадался, кто стоит позади него, и оглянувшись, Крик увидел парня, наверное, лет восемнадцати, но из-за острых скул и короткой стрижки он выглядел старше. Ещё в глаза бросалась кожаная куртка с вышитой цифрой «65» на груди. Бунтарь, плохой парень, а значит, мечта для девушек.       — Ничего, — наконец ответил Крик, его голос спокойный и доброжелательный. — Просто не смог пройти мимо настоящей американской классики. Восьмицелиндровый «Суперкоммандо», целый табун под капотом, — Крик снова посмотрел на машину и грустно добавил, но уже мысленно: «Четырехколесное напоминание о тех временах, когда Америка ещё могла позволить себе такие прожорливые двигатели.»       — Да я вижу, вы знаток, — парень чуть расслабился и хмыкнул. — Ездили на такой?       — У пары моих коллег были такие, но чаще всего мы ездили на импалах, — все так же добродушно ответил Крик. Теперь от изначального антагонизма они перешли к спокойной беседе, стали почти знакомыми, и почему? Всего лишь один старый трюк из профайлинга, позволяющий встать на одну сторону с человеком, которого собираешься допросить. Крик отметил, что у парня отличная машина, и этим нашёл нужную точку соприкосновения.        — А у тебя есть права и лицензия на эту крошку? Я вижу, что не так давно её пришлось ремонтировать и ещё не закончили. Надеюсь, все в рамках закона?        Парень нахмурился.       — Вы коп?       — Федеральный агент.        Парень встал столбом, но длилось это не больше нескольких секунд, а затем достал бумажник и раскрыл его.       «Пол Ходжес», — прочитал Крик на пластиковой карточке прав, повертел её в руке. — «Не гавайские*, это хорошо.»       — Приятно познакомиться, Пол. Моя фамилия Крик. Могу ли я с тобой поговорить?        Пол Ходжес нахмурился ещё больше.       — Это на счёт Эвелин?        Крик кивнул.        Пол шумно выдохнул, провел ладонью по коротким волосам, а после сел на капот собственной машины. Крик заметил, как заблестели его глаза.       — Я до сих пор не верю, что это случилось… Черт, — сиплым голосом произнес Пол. — Какие у вас там вопросы?       — Какие у вас с Эвелин были отношения? — Крик сделал свой голос как можно мягче, он не хотел давить.       — А вы как думаете?! — огрызнулся Пол, дернув головой. — Я любил её!       — И у вас не было ссор? Даже когда Эвелин…       — Раздолбала мою тачку? — закончил за него Пол. — Да, я тогда взбесился! Кто не взбесится?! Я свою машину с ржавой рамы собирал, все заново, деталь за деталью, четыре года на это угробил. А потом в один из вечеров, Эвелен захотелось поучиться ездить… поучилась до первого столба. Думала, что крутая гонщица. Я злился, вообще не мог видеть ее, а потом остыл. Всё таки моя машина это набор железок, которые можно заменить, а любимая девушка… — Пол сделал паузу. — Ну, сами понимаете.       — Более чем, — Крику не требовались все подробности подростковой любви. — Но ты попал в центр не из-за того небольшого инцидента, верно?       — Нет, — Пол поморщился и отвел глаза. — Я и сам наломал дров… Много дров. Но стараюсь все исправить и самому стать лучше.       — А за время пребывания в центре, э ты не замечал ничего странного? Может, какое-то необычное поведение сверстников или кураторо?        Пол беспомощно заводил глазами, потом пожал плечами.       — Нет, — наконец сказал юноша. — Это же Детройт, тут у половины города крыша немного течёт… Разве это важно по сравнению с убийством Эвелин?       — На данный момент это конфиденциальная информация, — парировал Крик. — В момент исчезновения Эвелин вы ещё были в ссоре?       — Да. Я вообще неделю не был в городе. Помогал отцу с бизнесом.       — Что за бизнес?       — Небольшой магазинчик стройматериалов и ремонты на заказ. За городом какой-то богач решил перестроить камин в своём домище, а он в три этажа! Вот мы и всю неделю мудохались. Думал, получу свои проценты, смогу пригласить Эвелин посидеть где-то… А потом… Твою мать!..       Плечи восемнадцатилетнего Пола Ходжеса задрожали, сжатые кулаки побелели в костяшках, а в глазах блестели слезы. Крику было знакомо это чувство, когда гнев и горе смешивались воедино и только ждали момента, чтобы вырваться наружу. Подобное невозможно подделать, а если и пытаться, то это будет выглядеть фальшиво… Подобное можно лишь пропустить сквозь себя.       «Нет, в этом деле субъект точно не новый Монти Риселл», — сказал себе Крик, окончательно вычёркивая Пола Ходжеса из подозреваемых.       — Я хочу, чтобы этот ублюдок заплатил. Хочу, чтобы он сдох! — нарушил молчание Ходжес, утерев глаза ладонями.       «И это нормальное желание», — подумал Крик. Ему не в первый раз приходилось слышать подобное от тех, кто потерял своих близких из-за кого-то.       — Можешь не сомневаться, виновный понесёт наказание. — Крик посмотрел на Ходжеса сверху вниз, прищурившись. — Но сам не геройствуй, так как Эвелин это не вернёт.       — Как будто вы понимаете, что я чувствую!       — Поверь мне, — холодно ответил Крик, — понимаю.        Пол смущённо отвел глаза, но тут же вновь уставился на Крика, когда у того зазвонил телефон.       — Слушаю, — приняв звонок, ответил Ролланд.       — Агент Крик, — вздудораженно заговорил Джонс с другого конца. — У меня кое-что есть на счёт семейки Раскиных. Они чёртовы психи.