Оступившиеся ангелы

      Бесконечная серость дождливого неба и бетонных угловатых очертаний небоскрёбов Детройта создавала за окном весьма унылую, если не угнетающую картину, и единственным спасением в этой однотонной палитре был бутик женской одежды, находившийся через дорогу, чьи витрины прямо-таки пестрели бирюзовым, розовым, насыщенно синим, а ещё многочисленные такси, что жёлтыми пятнами проносились с одной стороны в другую. Где-то на перекрестке какой-то особо спешивший тип (наверное, тоже таксист) огласил улицу гудком, призывая остальных водителей убраться с его дороги. Дождь, барабанивший всю ночь в бодром джазовом ритме, к утру почти стих, превратившись в монотонную рябь, что разводила лишь сырость.        Ресторанчик при отеле «Голд Плаза» был одним из тех, где, если спуститься туда ранним утром, тебе непременно подадут кофе, свежеиспеченные тёплые булочки и такую же свежую и не менее тёплую газету, большинство заголовков которой кричат о преступлениях всех калибров — от мелких стычек на улицах до крупных коррупционных скандалов, бывших на слуху у всего Детройта. И ни одной строчки про череду смертей, за которой стоит серийный убийца.       «Возможно, это и к лучшему», — рассудил Роланд Крик, перелистывая страницы. К своему собственному удивлению, Крик проспал почти семь часов… Семь часов. Когда он отсыпался так в последний раз?        «Ты никогда не ошибаешься, Маргерет», — Роланд мысленно обратился к подруге, продолжая листать газету. Но вдруг он задержался на заголовке, напечатанным самым большим шрифтом из возможных, точно он возвещал о коронации нового английского монарха, но на самом деле всего лишь рекламировал предстоящий на выходных бейсбольный матч между «Детройт Тайгерс» и «Блю Джейс»… Детройт Тайгерс. Их эмблема была на кепке Дэйзи Морт, девушки из социального центра, того места, где субъект выбирает себе жертв…        Роланд вернул газету на стол и, взяв чашку с кофе, стал снова размещать все имеющиеся факты на доске расследований, которую дорисовал его мозг на фоне большого окна ресторанчика. Убийство через удушение, сначала жертву накачивают препаратами… Для чего? Скорее всего для лучшего контроля, чтобы можно было спокойно оставлять её на некоторое время и возвращаться к экзекуции, когда захочется. Если так, то субъекта не волновала трезвость рассудка его жертвы в момент, когда он брал над нею верх, нет, ему нравилась околобожественная власть отнимать жизнь… Но не сам процесс.        Крик нахмурился, меж его бровей пролегла глубокая морщина, но тут же расправилась, когда агент скосил взгляд на звенящий сотовый.        — Крик, — произнес Роланд, принимая входящий вызов.        — Агент Крик, где вы сейчас? — голос Джонса звучал точно из глубокого погреба.        — В отеле. Что-то случилось?        Пауза воцарилась лишь на несколько секунд, но затем Джонс снова заговорил.        — Нашли новое тело, возможно, наш клиент.        — Диктуй адрес, я подъеду, — Крик ловким, давно отточенным движением достал блокнот и щёлкнул ручкой        — Не нужно, я за вами уже выехал, буду с минуту на минуту, — ответил Джонс.        С завтраком было покончено ровно в ту же минуту, как закончился звонок. Крик оставил на столе почти дочитанную газету, недопитый кофе, но прихватил одну из булочек, которую съел столь стремительно, что осознал привкус корицы, лишь когда очутился в машине лейтенанта Джонса. Нужно было спешить! Если второе убийство случилось с таким коротким временным разрывом в отличии от предыдущих, то не ровен час, начнётся целый каскад. Это могло значить многое, убийца испытал триггерующий фактор или же ощутил свою безнаказанность и посему решил потакать своим безумным желаниям без страха.        — Доброе утро, сэр, — поздоровался молодой полицейский, но Роланд заметил, сколь бледное лицо у его временного помощника, как вздрагивает при каждом ударе сердца вздувшаяся на виске вена.        — Гляжу, что скорее наоборот, — ответил Крик, застегивая ремень безопасности.        Джонс нажал педаль газа и встроился в общий поток, дёргал руль он резковато.        — Какой-то козёл из участка слил газетчикам, что в городе, возможно, маньяк, — начал было Джонс, но умолк, когда завернул на другую улицу.        Крик уже понял, что произошло, но позволил полицейскому выплеснуть то, что накопилось и бурлило внутри.        — Это дошло до мэра, ясно дело, этому козлу это не понравилось, и он чуть не разнес участок с криком, почему мы не держали его в курсе, но сливаем газетчикам. Это плохо влияет на его рейтинг, мать его! Теперь к нам приставили уже его журналюгу, а тут ещё новое тело… Черт!.. Простите, сэр.        — А ты разве что-то говорил? — многозначным тоном переспросил Крик, взглянув на молодого полицейского.        — Спасибо, сэр.        — А теперь скажи, предварительно, что-то известном о новой жертве?        — Молодая девушка, нашли в опасном районе, пока все, что известно, но эксперты уже на месте.        — Хорошо, если это дело нашего субъекта, то, возможно, уменьшив разрыв между убийствами, он увеличил и количество улик.        — Самоуверенность равна расхлябанности, — без веселье хмыкнул Джонс, поймав мысль агента.       Иногда Крик задавался вопросом — почему места преступлений всегда привлекают толпы зевак? Быть может, это отклик генетической памяти, откидывающий умы обывателей во времена кровавых зрелищ на арене древнеримского Колизея или в тёмные века, когда полыхали костры инквизиции. Правда была куда прозаичнее, запертые в тесных городах и не менее тесных квартирах, огромные массы человеческих душ видели свою жизнь серой, однообразной, циркулирующей по одному и тому же маршруту каждый божий день… Одним словом, люди готовы были толпиться у места, где случилось ужасное убийство, не обращая внимания на крики полицейских, лишь бы только урвать какую-то особенно жуткую подробность, которую они обязательно приукрасят и обсудят за обеденным перерывом, лишь бы наполнить свою жизнь чем-то интересным.        Протиснувшись меж людей и оказавшись за жёлтой оградительной лентой, Крик рефлекторно бросил взгляд в сторону переулка, где вспыхивал фотоаппарат… По небу прокатился громовой раскат, тяжёлый и гулкий. Скоро снова начнётся дождь, Крику подсказывало собственное плечо.        — Какие люди, Джонс! Решил заглянуть в мой район?        Внимание Крика привлёк голос причесанного блондина, которого можно было спутать с рекламным агентом, но того выдавал полицейский значок на поясе.        — Привет, Кронски. — Джонс ответил на рукопожатие, а потом указал рукой на Крика.       — Это специальный агент Роланд Крик из Бюро, он помогает нам… ну, ты в курсе. Сэр, это детектив Леон Кронски.        — Да… Здравствуйте, сэр, приятно познакомиться, — протянул с классическим южным акцентом, глотая согласные, Кронски.        — Взаимно, детектив. — Крик ответил на рукопожатие. — Я могу взглянуть на тело?        — Да, сэр, конечно, — кивнул Кронски.        Аарон проводил агента восхищенным взглядом. Крик двигался уверенно и молча, будто окружающие его полицейские и эксперты были давними коллегами, а он сам уже обладал всей необходимой информацией. Точно герой из старых фильмов.        — Впечатляющий тип, этот Крик, — пробурчал Кронски, выдернув зубами сигарету из открытой пачки. — Как думаешь, сколько психов он поймал?        Аарон пожал плечами, так как не знал. Он сам хотел задать тот же вопрос своему временному начальнику, но предположил, вернее почувствовал, что подобное не спрашивают у таких людей, как агент Крик… А может, Аарон, ошибался? Просто нужно подгадать момент и все-таки расспросить, не каждый же день приходиться работать с федеральным агентом.        — Джонс, уснул, что ли? Пошли поглядим на мёртвую красотку и трюки федерала? — дымя сигаретой, Кронски улыбнулся и толкнул Аарона локтем.        — Я и забыл, какой ты неисправимый оптимист, — хмыкнул тот в ответ.        — Работа такая, — парировал Кронски, делая новую затяжку.        Когда они вошли в переулок, первое, на что обратил внимание Аарон, были свидетельские карточки, расставленные по всем уголкам, и Крик, что повторял уже знакомый ритуал изучения тела… Тела, на которое Джонс посмотрел в последнюю очередь.        Белая. Голубые глаза, полные, окрасившиеся в красный от крови, губы. Ей можно было дать около двадцати пяти лет. Высокая, длинноногая, стройного сложения. На ней была чёрная юбка, чулки-паутинки и джинсовая блузка, разодранная так, что пуговицы разлетелись во все стороны, лифчика не было… Вся грудная клетка и живот были исколоты… Чем? Джонс пригляделся. Не сильно похоже на обычный нож, скорее на какой-то заостренный штырь? Шило? Ледоруб? Нет, не то…        — Это не он, — неожиданно произнес Крик, встав у головы жертвы.        — Что? — переспросил Джонс, взморгнув.        — Эту девушку убил не тот субъект, которого мы ищем, — спокойно пояснил агент.       — Фух, пронесло, — не без облегчения выдохнул Кронски. Лишней бумажной волокиты никто не любил.        — Я бы посоветовал начать в этом районе, в радиусе нескольких кварталов, — Крик обошёл тело и посмотрел в сторону мусорных баков, — и поискать субтильного, малопривлекательного и одинокого парня двадцати лет от роду, который мог импульсивно убить эту девушку, а теперь терзается чудовищным чувством вины и страхом, что его отыщут. Уровень его интеллектуального коэффициента весьма посредственный. А рабочее место, возможно, автомастерская или стройка, и общий финансовый доход низкий.        — Вы это все поняли, только взглянув на труп? — в голосе Кронски прозвучал лёгкий смешок, толи скептический, толи изумленый.        Джонс бросил на коллегу кривой взгляд.        — Судя по одежде и району, жертва занималась проституцией, а значит, постоянно находилась в зоне риска. Думаю, если мы проверим содержимое сумочки, то найдём деньги нетронутыми, да и серьги остались на месте. Скорее всего разыскиваемый субъект пытался «снять» жертву, но либо ему не хватило денег, либо он получил отказ из-за побочного фактора, возможно из-за недостатков во внешности, и это стало для него триггером. Мгновенная ярость и желание расправиться с обидчицей. А потом, как все закончилось, паника.        — Ладно, — протянул Кронски. — Ну, а орудие убийства?        — Судя по колотому характеру ран и достаточно рваным краям, это определённо не нож, я бы сказал большая отвёртка… крестовая. От которой преступник попытался избавиться, как только осознал, что натворил, — закончил свою речь агент Крик весьма эффектно, но при этом элегантно… Он просто отодвинул один из дальних мусорных пакетов под которым оказалась крестовая отвёртка, сплошь в запекшийся крови.       Джонс хмыкнул, когда увидел, как глаза Кронски невольно полезли из орбит.        — Остальное за вами, детектив, — доброжелательно произнес Крик, пройдя мимо. — Лейтенант Джонс, нам пора.        — Черт, где их готовят? Такое чувство, что он видел все, что произошло, и просто пересказал, — дымя сигаретой, хмыкнул Кронски. — Бери пример, Джонс, потом и меня подтянешь.        Следующие десять минут после того, как они покинули место преступления, Крик молчал. Он сидел очень тихо, со сложенными руками, уронив голову на грудь. Он дышал глубоко и ровно. Джонс бы подумал, что тот заснул, если б не открытые глаза. Джонс просто вел машину и вслушивался в его дыхание.        Воспоминания всплывали одно за другим: напряжение тайны, адреналиновая тоска от плохого кофе в бумажных стаканчиках, все группы, работающие вокруг — некая разновидность бешеной энергии, вертящейся вокруг центра, где кто-то лежит мертвый…все это затягивало точно водоворот. Место действия каждого убийства обладает той же энергией и той же окончательностью в центре. Когда смотришь на мертвеца, то видишь некую очевидность, но в то же время — невероятную загадку. Даже в простейшей домашней ссоре, где женщина наконец решается застрелить мужа, смотришь на нее, всю покрытую шрамами и сигаретными ожогами, и задаешься вопросом: почему именно сегодня? Что такого особенного в сегодняшней ночи? Всегда понятно, на что смотришь, и всегда имеется что-то, что следует добавить. Сразу и то, и то. На месте убийства присутствует глубинное ощущение правды бытия, сути существования, до вони блевотины и дефекации. Обычно кто-нибудь плачет, и приходится к этому прислушиваться. Прекращаются обычные дрязги: лежит мертвец, и это неоспоримый факт, вроде валуна на дороге, который должны объезжать все машины. В такой мрачной и реальной обстановке прорастает настоящее товарищество, потому что работаешь допоздна с людьми, которых знаешь, знаешь по-настоящему хорошо, потому что видишь их все время… Холодное озеро манило его…        — Агент Крик, сэр, с вами все в порядке?        Роланд невольно вздрогнул и только затем осознал, насколько глубоко погрузился в собственные думы.        — Да, я в порядке, просто немного задумался.        Он сфокусировал взгляд и одним движением глаз рассмотрел другие автомобили, что окружали их машину в тягучей пробке.        — В Детройте каждый день происходит по четыре убийства и по двенадцать крупных пробок, — со вздохом проворчал Джонс в невеселой шутке и ударил ладонью по кнопке гудка. Машины начали понемногу двигаться. Понемногу.        — Ты не видел Нью-Йорк в 77-м, весь Таймсквер мог быть забит от края до края, — Роланд откинулся на спинку кресла и повёл плечом. Шрам на плече ныл, а значит, скоро должен был начаться дождь. — А статистика убийств была и того хуже.        — Вы тогда уже служили в ФБР?        — Можно сказать, делал свои первые шаги после обучения, правда, закончил экстерном, так как у меня уже был кое-какой опыт в военной полиции.        — Вьетнам? — уточнил Джонс.        Поток машин наконец двинулся, медленно и неторопливо, каждый боялся стать новой причиной пробки, посему в эти короткие минуты каждый водитель был вежливей и терпеливей, чем английский лорд.        Крик повёл плечом.        — Нет, Окинава.        Джонс удивленно дернул бровями, но не успел озвучить следующий вопрос, так как сосредоточился на том, чтобы ловко протиснуться в нужный ряд. А Роланду померещилось, что сквозь тучи пробивается тёплое солнце, из-за которого сакуры так завораживающе блестели… Но нет, ему показалось. Вокруг были лишь бетон и стекло многоэтажек, и вновь забарабанивший дождь.        — Если я правильно помню, то в 77-м было какое-то громкое дело в Нью-Йорке. — не отрывая взгляда от дороги, произнес Джонс.        — Да, ты прав. В августе того года задержали Дэвида Берковица, более известного как «Сын Сэма».        — Точно! — без веселья хмыкнул Джонс. — Это же тот псих, которому вроде убивать приказывала собака, верно?        Крик кивнул, мысленно похвалив лейтенанта.        — Как думаете, наш субъект такой же?        — Пока сложно сказать, но он гораздо опасней Берковица, — ответил Крик.       — Почему?        — Берковиц стремился к вниманию, все его действия были точно вызов для общества и полиции, а наш… всегда сложно определить до конца, что движет подобными… — Крику понадобилось усилие, чтобы закончить. Он сглотнул и сказал: — людьми.        Повисло молчание, нарушаемое лишь шумом улицы, стуком дождя по стеклу и скрежетом «дворников» о лобовое стекло.        — А… А сколько вы поймали за карьеру, таких как Берковиц, и подобных ему? — неуверенно спросил Джонс.        — Ни одного, — на выдохе ответил Крик.        — Как…        — Аарон, — мягко перебил его Крик, — чтобы поймать преступника, недостаточно лишь одного старого федерала вроде меня. Это кропотливый труд судмедэкспертов, бессонные ночи детективов, энтузиазм молодых лейтенантов, бдительность свидетелей, а самое главное, небывалое мужество тех, кто смог пережить ад и мысленно возвращается в тот момент, чтобы раскрыть как можно больше деталей для помощи следствию. Моё же дело приехать в город, по мере сил помочь местным дополнить картину преступления, выстроить все в общую линию, сузить число подозреваемых до минимума, найти то, что иные упускают из виду, и, выполнив миссию, ехать дальше.        — А серебряную пулю оставите? — в голосе Джонса слышалась улыбка.       — По-моему, ты слишком молод, чтобы смотреть «Одинокого рейнджера» в детстве, — в тон ответил Крик.        — Обижаете, сэр, это бессмертная классика.        — Рад, что молодое поколение, ещё помнит хорошие фильмы. — Крик грустно улыбнулся и выглянул в окно. На улице сменялись силуэты машин и людей.        — А какое дело, — Джонс сделал неуверенную паузу, — ну, больше всего вам запомнилось? Ну, которое самое кровавое… Я об… Простите, сэр, я полез не в свое дело.        — Все в порядке, Аарон, — ответил Крик. — Но я никогда не выделял ни одно расследование, как истории, которые можно рассказать новобранцам или на пенсии, слишком много в них крови, слез и человеческого горя.        — Понимаю, сэр. Простите.        Машина мягко встала у обочины, возле довольно-таки цветастой кофейни. Джонс заглушил двигатель и открыв дверь, произнес.        — Здесь заваривают один из лучших кофе в городе. Вам с сахаром?        — И сливками. Спасибо.        Дверь захлопнулась, молодой лейтенант направился к кофейне, вжимая голову и поднимая воротник кожаной куртки, а Роланд проводил его взглядом. Вежливая улыбка, бывшая на лице агента, медленно сползла вниз, проступили глубокие линии морщин, плечи чуть опустились, глаза засверкали от навалившихся воспоминаний. Роланд тяжело и протяжно выдохнул.        «Ты никогда не напишешь свои мемуары, Крик», — сказал он себе. — «Всё то, что видел, ты заберёшь с собой, так как в мире и так много скорби и зла… Ты стареешь, Крик, становишься сентиментальным», — Роланд мотнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, но те уже оживали перед глазами… Холодное декабрьское утро, снег на берегу озера, её бездыханное тело, подхваченное водой, и сердце Роланда, навсегда погрузившиеся в тёмный океан с того самого момента…        Крик вздохнул, повёл плечом и постарался вернуться а настоящее, так как знал на сколько опасным порою бывает омут памяти… Но вода захлестывала его, а душа, как бы он не противился — шла ко дну… Двери машины хлопнули.        — Так, один кофе с двойным сахаром и сливками, один обычный, — живо произнес Джонс, протискиваясь на место водителя, — и шоколадные эклеры на закуску.        — Спасибо. — Крик вежливо кивнул, принимая свой стаканчик и чувствуя, как тёмный океан отпускает его… возвращается понимания дела, что он сейчас расследует, все нити вновь выстраиваются, а глаза вновь видят тесные коробки Детройта и пестрый стаканчик кофе… Приступ прошёл.        Крик попросил остановить автомобиль в квартале от социального центра Святой Елены и вновь заговорил, лишь когда затих двигатель.        — Питер Раскин — единственный из сотрудников центра, кого мы ещё не успели проверить и с кем не смогли связаться, а значит, он пока находится в круге подозреваемых. Также нельзя исключать и Пола Робертсона, парня последней из жертв, который не появлялся в центре уже несколько дней. До того момента, пока мы не исключим их из круга, не стоит привлекать лишнее внимание входом через парадный вход.       — Понял. — Джонс кивнул.        Выйдя из машины, Роланд рефлекторно огляделся по сторонам. Над ними нависли старые многоэтажки, нуждающееся в покраске, у всех изношенный вид. Однако это не было необычным для многоквартирных домов среднего класса, населенных студентами-выпускниками, молодыми семьями и стариками. На самом деле главной характеристикой большинства районов Детройта была его безликость: можно ездить мимо таких зданий каждый день и не замечать их.        — Я вырос в райончике вроде этого, — заметил Джонс. — Только здесь граффити поменьше.        — Тонкая грань между искусством и вандализмом, — заметил Крик, ступая рядом, — а с другой стороны, это можно назвать «криком улицы», попыткой общества показать, что урбанистика — нечто больше, чем просто ровные линии и семитричные окна.        — Да нет, нам прости было по десять, и в наши руки попали баллончики с краской, — чуть виновато добавил Джонс.       — Или так, — без укора согласился Крик.       До центра оставался всего лишь один дом, и проходя мимо очередного угрюмого переулка, Крик заметил резкое движение… Он развернулся и увидел хрупкую фигурку во всем чёрном, не считая синей кепки с эмблемой «Детройт Тайгерс », из-под козырька которой на агента таращились, глаза большие и испуганные. Дэйзи Морт застыла в неловкой позе и совершенно не знала, куда деть недокуренную сигарету. С её языка сорвался пискливое: «Вот черт!».       — Аарон, можешь пойти и аккуратно узнать у своих малолетних знакомых, нет ли в центре тех, кого мы ищем, я сейчас подойду.        — Хорошо. — лейтенант кивнул и пошёл дальше к центру, а Крик остался наедине с девушкой.       — Кажется, курение в общественном местах запрещается законом, юная леди.        — Здрасте, агент Крик. — пряча глаза под козырьком, девушка ловко затушила о мусорный бак и выбросила туда же. — Всё, больше не нарушаю.        Крик хмыкнул и искривив бровь, пересекся с Дэйзи взглядами.        — Ну, ладно, — прорычала она, вскидывая руки к небу, а затем достала из рюкзака сигаретную пачку, смяла и тоже выбросила. — Довольны? Это все, что у меня были.        — Теперь да. А мятные жвачки должны скрыть запах, — кивнул Крик и, развернувшись на каблуках, пошёл к центру. Дэйзи увязалась вслед за ним.        — Как проходит ваше расследование? — спросила она, раскручивая на ходу обёртку с жвачки.        — Есть определённые продвижения, — спокойно ответил Крик.        — Значит, ещё не нашли убийцу этой козы Эвилин, — разачарованно проронила Морт.        Крик скосил на девушку вопросительный взгляд.       — Ты уже знаешь, что она мертва?        — Слухи расходяться быстро, — Морт пожала плечами, довольно-таки громко чавкая жвачкой. — Это должно было случиться рано или поздно.        — Почему ты так считаешь?        — Эвелин всегда крутилась, ну знаете, с дурными компаниями, дурь, выпивка, вечеринки до рассвета, а с виду ангелочек, а хорошие достижения в центре, это все заслуги её папочки ювелира, который за все платит, — в своих рассуждениях Дэйзи сделала паузу, а Крик промолчал, позволив девушке продолжить.       — Только знаете, что странно. До этого из центра исчезли, а потом нашли мёртвыми ещё двух девушек… Что-то это все дурно пахнет.        Они дошли до баскетбольной площадки при социальном центре. Крик увидел в дальнем краю, как, отбивая от земли мяч, лейтенант Джонс разговаривал с несколькими подростками.        — Должен сказать, Дэйзи, у тебя отличное «обоняние» и поэтому попрошу ближайшие несколько дней быть предельно внимательной и осторожной.        — Это поче… Вот зараза! — выругалась Дэйзи.        — Что случилось?        — Мистер Раскин приехал, сейчас заставит заниматься какой-то групповом терапевтической хренью, — девушка натянула козырёк на глаз и обошла Крика со спины. — Вы меня не видели.        Пока Дэйзи Морт растворялась где-то среди переулков, Крик внимательно следил, как припарковался бежевый минивен, выпуска примерно 98-го, но весьма ухоженный и без единой царапинки, а затем из автомобиля вышел и владелец. Питер Раскин оказался весьма крепким мужчиной, широкие плечи и объёмная грудь выдавали в нем бывшего регбиста или боксёра, но выпирающее брюшко говорило, что спортивная карьера осталась далеко позади. Такому не составит труда задушить не только девушку-подростка, но и взрослого мужчину. Одежда — строгие коричневые туфли, синие джинсы и лёгкая серая куртка с капюшоном.        Крик кивком головы подозвал лейтенанта Джонса, и вместе они пошли к копающемуся в багажнике Раскину.       — Сейчас мы все проверим, — спокойно произнес Крик. — Никакого давления; с твоего позволения буду говорить только я.       — Без проблем, — ответил Джонс.       — Питер Раскин?        Социальный куратор выглянул из багажника своего минивена, и Крик смог лучше его рассмотреть. Круглое, мягкое лицо, бесцветная линия губ, редеющие русые волосы и быстро двигающиеся глаза-бусинки.       — Да, это я. — голос Раскина был самым обычным.       — Специальный агент Крик, ФБР, — Роланд показал свое удостоверение. — а это лейтенант Джонс, местная полиция. Мы касательно Эвелин Мёрфи.       — Да, я уже слышал. — меж бровей Раскина пролегла глубокая складка, глаза заблестели. — Невозможно выразить, какое горе подобное для родителей. Эвелин была настоящим ангелом. Если могу как-то помочь следствию, то я в вашем полном распоряжении.       «А вот это уже интересно», — не подавая виду, подумал Крик, а вслух произнес предельно вежливо: — Да, было бы неплохо, если вы ответите на пару наших вопросов.       — Конечно. — горечь на лице Раскина сменилось энергичностью.       — Лейтенант запишет ответы. — Крик взглянул на Джонса, и тот мигом достал из кармана блокнот и авторучку.       — Итак, мистер Раскин, давно ли вы работаете в центре?       — Уже достаточно давно. Сразу же, как закончил колледж, травма не позволила продолжить спортивную карьеру, я искал себя, понимаете, — Раскин вгляделся сначала в лицо Джонса, а затем и Крика. — И нашёл в этом центре.       — А в чем состоит ваша работа? — все так же спокойно продолжил Крик.       — Я помогаю детям. Понимаете, все они на самом деле ангелы, которые лишь немного оступились. Стоит помочь, и …они будут лучше.       Крик кивнул с непроницаемым видом и добавил:       — Нынешней молодёжи не хватает христианской морали.       — О, вижу, вы смотрите на это так же, как и я! — воодушевленно заявил Раскин. — Ходите в церковь?       — Иногда… Когда нужно укрепить дух.       — Понимаю это чувство. Я хожу туда каждое воскресенье, но порою там приятно побыть…знаете, там тихо и спокойно.       — Что вы можете сказать об Эвелин Мерфи? Может быть, у неё были враги? Конфликты внутри центра?       — Нет, что вы. Эвелин делала большие успехи и довольно легко находила со всеми общий язык.       «А это уже неправда. Отлично, крючки заброшены», — подумал Крик, он уже узнал достачно и потому вслух произнес:       — Спасибо вам, мистер Раскин, надеюсь, мы не отняли у вас слишком много времени. Эти опросы чистая формальность, особенно в конце следствия.       — В конце? Вы уже нашли убийцу? — Раскин удивился… Нет, это была лишь маска удивления.       — Мы к этому близки. Найдена важная улица в виде орудия убийства, — пояснил Крик и повернулся к Джонсу. — Кстати, лейтенант, после сразу же едем в лабораторию за результатами по отпечаткам.       — Орудие… — проронил Раскин, его взгляд потускнел.       — Мм? Вы что-то сказали? — Крик все расслышал, но продолжил следить за «крючками».       — Да, нет, офицеры, — Раскин криво улыбнулся. — Если можно, мне нужно идти. Я привёз спортивный инвентарь для следующих занятий, хочу отнести его внутрь, прежде чем снова польет дождь.       — Конечно, конечно, — энергично закивал Крик. — Лейтенант Джонс вам поможет.       — Хорошая мысль, — Джонс спрятал блокнот и, взяв несколько коробок, пошёл вслед за Раскином.        Крик проводил их взглядом, а когда те зашли внутрь центра, быстрым движением достал из внутреннего кармана платок.       «Посмотрим, что тут у нас», — Крик осторожно заглянул в салон машины через багажник, внимательно рассматривая каждый уголок. Затертая обивка, новые ремни безопасности, чистые коврики, банки с берюзовой краской …Ничего необычного. Только вот… Крик присмотрелся, и глубокая складка пролегла меж его бровей. Осторожным движением, обвернув пальцы платком, он выдернул длинный золотой волос.       «Цвет как у Мёрфи.»       Крик оглянулся и быстро отошёл от багажника, оставшись незамеченным. Платок вернулся в карман, но уже со сложенным внутри волосом. Вернулись Джонс и Раскин.       — Может, я ещё могу чем-то помочь, офицеры? — спросил последний, уставив рук в пояс. — Нет, благодарю, вы и так уже слишком много сделали, — не без труда придав голосу вежливость, ответил Крик. — Лейтенант Джонс, нам пора.        Уже отойдя достаточно далеко, Крик резко остановился, и идущий рядом с ним Джонс чуть не споткнулся.       — Что-то не так, агент Крик?       — Нет, все так, — голос Роланда сделался холодным, непроницаемым, замогильным. Глаза заблестели, они снова видели цель, видели картину происходящего. Он достал платок, показал волос внутри него Джонсу и процедил. — Теперь у нас есть улика и подозреваемый… А значит, есть работа.