Дикое сердце

— Ну какой же ты всё-таки хорошенький, — любуется Тэхёном Хосок, повторив это предложение уже, наверное, раз десять, сидя рядом с ним за обеденным столом. — Брат, ты теперь по гроб жизни обязан моему зоркому глазу, — обращается к Чонгуку альфа, чем вызывает у него хриплый смешок. — Если бы не я, то где бы ты ещё такого омегу нашёл!.. — продолжал нахвалить больше себя Хосок, вызывая смех у всех присутствующих в столовой. — Хосок-а, уймись уже, — журит его Юнги, наливая себе в пиалу ещё ароматного зелёного чая из пузатого глиняного чайничка. — Прекрати смущать своего будущего родственника. — А что такого? Разве я не прав? Я ведь молодец, правда? — улыбается белозубой улыбкой парень, поигрывая бровями. Чонгук на это возмущённо клацает языком и закатывает глаза. — А вот мой братец — лопух, потому что мог из-за собственной лени упустить… — Ты когда-нибудь замолчишь уже? — рыкает на него раздражённо Чонгук, придвигаясь ближе к Тэхёну, что с полуулыбкой и розовыми щеками наблюдал за перепалкой братьев, и привлекает его к себе. — Не обращай на него внимание, снежинка. Он тот ещё балабол, не переслушаешь. Иногда так и просит отходить ему прутом по месту, откуда ноги растут. — Ты сам этого заслуживаешь не меньше, — отзывается Тэхён, положив голову ему на плечо. — Ха-ха! Съел, волчара?! — восклицает торжествующе Хосок, за что снова получает замечание от мужа. — А омега-то у тебя с характером. — Ещё каким, — зарывается носом в пшеничные волосы на макушке Тэхёна Чонгук, прикрывая глаза. Дом. Вот так пахнет его новый дом: душистым лавандовым мылом, сладковатым миндальным маслом для тела, ягодами восковницы и солнцем, поцеловавшим Тэхёна ещё в утробе его матери. И как же хорошо, что теперь это солнышко будет светить в его доме, даря своё тепло и разгоняя холод. Прошлую ночь они провели вместе, в здешних покоях Чонгука. Омега наотрез отказался идти к себе или родителям, сказав, что намерен заснуть и проснуться в объятиях альфы. Чонгук ему не перечил и, конечно же, позволил остаться, пообещав, что завтра они всё обсудят с родителями лиса и бывшим женихом. Тэхён переживал, что отец не позволит ему остаться и не отпустит так же беспроблемно, как это сделал Юншэн. С его трудным характером нелегко сладить, но Чонгук дал слово, что теперь они ни за что не расстанутся, и Тэхён ему верил. С горем пополам утихомирить гнев отца Тэхёна всё же получилось, когда он только услышал, что сын хочет остаться в княжестве волков и жить с одним из них. Огромное влияние на него оказал Юншэн, вовремя вклинившийся в разговор Чонгука и Вэя и потушивший разрастающийся постепенно пожар между альфами. Чонгук настойчиво гнул своё, не собираясь отдавать Тэхёна отцу, чтобы тот загубил его будущее, а мужчина же считал, что позора им теперь из-за беспутности сына точно не избежать в долине Мирэй. — Ну какой позор, господин Ким? — успокаивает Юншэн понурого лиса. — Разве любовь — это плохо? Разве кого-то любить — это стыдно и позорно? Я уверен, что через несколько недель все всё позабудут. — Люди могут судачить сколько угодно, господин Ким. Но разве счастье вашего единственного сына вам не важнее базарных склок? Не имеет значения, кто и что говорит, потому что завистливые и несчастные будут делать это независимо от вашего решения. Я люблю Тэхёна, и я смогу сделать его счастливым, — смотрит на омегу коротко Чонгук, даже в голосе смягчаясь и улыбаясь уголками губ. Тэхён отзеркаливает его улыбку и немедля хочет обнять, чтобы показать отцу, что да, он желает быть с этим человеком и тоже любит его. — Признаю, что поступил жестоко по отношению к вашему народу, когда мы ворвались в храм и перепугали всех гостей, но вы же понимаете, что по-другому мне было не заполучить Тэхёна. На брак со мной вы бы никогда не дали согласие… — Я и сейчас его не хочу давать, — ворчит себе под нос Вэй, отмахиваясь, поглядывая на Тэхёна и свою жену, держащую омегу за руку. — Как я могу тебе доверять, волк? Я не знаю ваших порядков. Вдруг ты затеял что-то гнусное… — Господин Ким, — Чонгук садится на колени перед мужчиной, сидящим на скамье, и заглядывает ему в глаза. — Вы ведь знаете, как выглядит настоящая любовь? — Допустим… Но вопрос сейчас в том, знаешь ли ты это? — щурится мужчина, поджимая губы. — Теперь знаю, — Чонгук поворачивает голову снова к Тэхёну, подмигивая ему подбадривающе. — Это — он. Моя ассоциация к этому чувству — это имя вашего сына. Вы можете разлучить нас и обречёте его на несчастливый брак с нелюбимым человеком, а можете подарить шанс жить в счастье. Так что же вам дорого больше: ваш сын или мнение чужих людей, господин Ким?.. Сломить упрямство Вэя таки получается. Он сдаётся, пусть и выглядит при этом чересчур недовольным, а вот мама Тэхёна соглашается с выбором сына, искренне радуясь за него. Они уезжают в этот же день, говоря о домашних незаконченных делах, а также, что следовало как-то успокоить жителей после произошедшего в храме и каким-то образом объяснить «похищение» жениха, обещая приехать позже вместе с вещами омеги, наказывая Чонгуку беречь Тэхёна, потому что теперь он отвечает за него головой. — Вероятно, мне стоит извиниться и перед тобой, — обращается к Юншэну Чонгук, когда они стоят во внутреннем дворе Главного дома около дорожной повозки, в которой родители и альфа вернутся обратно в лисью долину. — Ты оказался не такой эгоистичной свиньёй, думающей только о себе и как побыстрее привязать омегу к своему дому браком. — Мне кажется, Тэхён думал о том же, когда проводил время со мной, — невесело усмехается Юншэн. — Если бы я только знал, кого я нанимаю на работу в качестве носильщиков паланкина… Скорее всего, тогда бы ты уже давно был мёртв, — он игнорирует сверкнувший стальным кварцем взгляд на себе. — Видишь ли, Тэхён действительно люб и дорог мне, и именно поэтому я отпускаю его. Он влюблён в тебя по уши, это видно невооружённым глазом. Не знаю, что за ворожбу ты применял пять дней вашего пути, но я очень надеюсь, что ты правда сможешь стать ему верным и надёжным спутником. — Когда-то давно мне пришлось отпустить омегу ровно так же, как это делаешь сейчас ты. Знаю, на душе сейчас хреново и паршиво, но время — оно затянет раны, а за твоё благородство, не сомневайся, жизнь отплатит тебе лучшим, что только припрятала у себя в кармане. Я и Тэхён живой пример, — Чонгук протягивает Юншэну руку, и тот жмёт её в ответ. — Уверен, что этот омежка — моя награда за все мои страдания в прошлом от неразделённой любви. Сейчас это уже кажется такой чушью. Просто подожди, твоё само придёт к тебе. Передав зацелованного матерью Тэхёна в руки Чонгуку, близкие омеги покидают первое княжество, условившись приехать через шесть лун, чтобы получше познакомиться с миром волков. Когда повозка скрывается за тяжелыми деревянными воротами Главного дома, Тэхён даёт волю наконец эмоциям, которые усердно сдерживал с того самого момента, как отец сказал Чонгуку сквозь зубы своё «да». Он визжит, чем пугает Чонгука, оробело уставившегося на него, как и здешние слуги, прыгая на месте горной козочкой и хлопая в ладоши от радости, что его не забрали и позволили строить будущее с дорогим сердцу альфой. Тэхён опять, как в прошлый раз на мостике, чуть с ног волка не сбивает, когда вихрем налетает на него с объятиями. — О, духи лесов, — только и может выдохнуть в ответ обескураженный внезапным порывом нежности альфа. — Что ты вытворяешь, снежинка? На нас же все смотрят, — а сам наоборот, вместо того, чтобы усмирить лиса, притягивает его за талию к себе. — Тебя это тревожит? — хмурится Тэхён, не переставая улыбаться лучисто. — Я сейчас лопну от счастья, что нам позволили быть вместе, а ты мне про какие-то манеры говоришь… Разве ты не чувствуешь то же самое, что и я? — Конечно, чувствую, — и в подтверждение своих слов целует омегу в щёку. — Чувствую, что очень люблю тебя. Поцеловать Тэхёна нормально Чонгук не успевает, когда слышит за собой выразительный кашель, заставляющий волка и лиса обернуться и встретиться взглядом с Юнги и Хосоком, стоящими там Бог знает сколько времени, с умилением наблюдая за этими голубками. — Как я понимаю, переговоры прошли удачно, и ты остаёшься с нами, — предполагает Юнги, переглядываясь с мужем. — Да, — выдыхает Тэхён легко. — Я остаюсь в вашем Чернолесье… — Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семью, Тэхён-а! — широко раскинув руки в стороны, идёт к ним Хосок, намереваясь обнять омегу, но его тут же легонько отпихивают обратно, а самого Тэхёна ревниво прячут за широкой спиной. — Пожалуй, можно обойтись и без этого, братец, — фырчит в его сторону Чонгук предупреждающе. — Словесного поздравления будет предостаточно. — Угомонись, собственник. Дай мне обнять моего будущего родственника! — упирает руки в бока Хосок, посмеиваясь. — Нет, — невозмутимо отрезает альфа, сам крепко стискивая в своих руках хихикающего лиса. — Не дам… От Чон Хосока за обедом Тэхён узнаёт буквально всё. И как он увидел его на празднике Весны, возле лавки, в которой продавали браслеты, и как с Чонгуком спорил и подтрунивал его за его возраст и нерасторопность, чтобы он уже хоть что-то начал делать, иначе нежелательного замужества не миновать. Рассказывает «от» и «до» план Чонгука по его похищению, и как они вместе с Хисыном и Джеюном вернулись обратно в долину, чтобы забрать семью Тэхёна и привезти их через Западный лес в столицу. Их тогда чуть было не поколотили, но в целом весь путь прошёл относительно спокойно. Отличие Западного леса от Восточного, через который Чонгук вел Тэхёна, что путь до столицы короче в разы, и занимает от силы три дня. Поэтому ещё два дня, перед тем как вернуться в Мирэй, они скитались по местным просторам. Чонгук специально изначально выбрал Восточный лес, чтобы у лиса была возможность лучше привыкнуть к нему. Веры в то, что у них всё получится, не было, но всё прошло просто замечательно, и теперь Хосок нарадоваться не мог, что Тэхён решился принять свои чувства к чужаку и выбрал своим альфой. По правде говоря, в глубине души Хосок ещё корил себя за то, что разрушил отношения Юнги и Чонгука, когда вернулся с учëбы из второго княжества и познакомился с омегой старшего брата. Он видел, как страдает без внимания омеги Чонгук, как ему больно видеть его рядом с Хосоком, но он стоически всё выдерживал, борясь со своей зависимостью. Он не мог драться за омегу с собственным братом, поскольку любил его, являясь его единственным родственником, так как их родители давно погибли, став жертвами неудачной охоты на диких буйволов. Но и мучить Юнги ему не хотелось, требуя от него каких-то ответных чувств. Всё закончилось принятием своего проигрыша Чонгуком, а после — свадьбой Юнги и Хосока. Он ещё долго держался, по возможности, от них в стороне, обитая у себя в усадьбе, расположенной на окраине города, соседствуя с самой большой горой Удэй, которую можно было наблюдать с балкона его дома. Со временем все шероховатости в их взаимоотношениях сгладились, и они вновь стали семьёй. Долгое время Чон Чонгука, самого завидного холостяка первого княжества, славившегося на всё Чернолесье своим безупречным искусством владения катаной и стрельбой из лука, а также спокойным и хладнокровным нравом, никто не привлекал из омег, а сам он больше отдавал предпочтение верховой езде по княжествам, блюдя за порядком, чем сидячему образу жизни. Хосок и Юнги столько раз пытались его с кем-то свести, но Чонгук не реагировал ни на кого, будто зная, что они все не те. Что где-то там, за горами, живёт его истинная любовь. За столько лет одиночества Тэхён первый омега, что смог привлечь внимание волка, ещё до того, как они встретились. Омега очень хорошо это понимает, потому что сам всегда ждал кого-то особенного, не такого, как у всех своих друзей. Он понравился мужчине чуть ли не с первого взгляда, а дальше план родился сам собой, когда Чонгук узнал о браке омеги с Юншэном. Быть порядочным и милым альфой не было времени, ибо нужно было срочно действовать. Чонгук с лёгкостью устроился вместе с братом и своими друзьями на работу носильщиком паланкина в дом Ли, чем пользовался сполна, узнавая все первые новости об омеге через болтовню слуг. Это помогло убрать из блестящего плана все неточности и возможные трудности, поэтому похищение прошло более чем удачно. А что происходило дальше, Тэхён уже знает. Сумасшедшие! Какие же они все всё-таки сумасшедшие!.. После обеда Чонгук сообщает Тэхёну, что они едут в его дом знакомиться с его обитателями и в принципе с усадьбой, ведь теперь лис станет там новым хозяином, говоря Юнги и Хосоку, чтобы к ужину их не ждали, потому что ночевать они останутся там. Как и рассказывал до этого Хосок, дом Чонгука находился на окраине столицы, имея прямоугольное строение и множество пристроек к основному дому, а также большой ухоженный сад с множеством цветочных клумб, хвойными деревцами и кустарниками, в одном из которых омега узнаёт можжевельник. А рядом замечает пушистую молоденькую сосну. Посажены они здесь были как символ двух братьев, выросших в этом месте. Познакомив со слугами, а также с местным пейзажем, Чонгук ведёт Тэхёна в дом, взяв за руку и наказывая своему слуге, чтобы всем, кто его спросит, отвечал, что он ещё не приехал из своего «путешествия». — Не хочу, чтобы нам кто-то мешал, — поясняет Тэхёну альфа каким-то загадочным тоном, и омега как никогда с ним согласен. Да. Им определенно точно нужно остаться наедине, без лишних голосов и ушей. Дом у альфы большой и просторный, сияющий от чистоты. Всё здесь так аккуратно, так ладно и так на своём месте. Шагая по деревянному полу коридора, Тэхён насчитывает несколько бумажных зажжëнных фонариков разных форм и размеров, развешанных повсюду. Чонгук сказал, что это для задабривания духов, будто эти фонарики как личный огонёк для каждого, чтобы те не мëрзли и не уходили из дома, по которому часто ходит северный ветер. Личные покои альфы удивляют омегу ещё больше. Здесь нет ничего лишнего, только вещи первой необходимости: два шкафа, низкий большой стол, на котором разместили разные сладости и чай, с маленькими подушками возле него. Ширма, за которой можно было переодеться, несколько высоких напольных фарфоровых ваз, внутри которых виднелись сухоцветы. Ещё пару столиков с узкими ящичками в углах комнаты, ну и, конечно, большая и широкая кровать, имеющая шёлковый балдахин светло-коричневого цвета. А также здесь есть балкон, имеющий раздвижные двери, обтянутые плотной рисовой бумагой, на котором в действительности можно было любоваться заснеженной горой Удэй вдалеке. — Можешь обставить здесь всё, как тебе захочется, — произносит Чонгук, оставаясь до этого момента стоять около дверей и давая Тэхёну возможность оглядеться. — Теперь это и твой дом. Всё моё — теперь тоже твоё. — Мне здесь нравится, если не считать пару маленьких нюансов, — скороговоркой выдаёт ему омега. — Это намного лучше той пещеры, которую ты нарёк императорским гнëздышком. Хотя признаться, я был бы не против ещё раз там побывать, как и проехаться по второму и третьему княжеству, чтобы получше узнать твой мир. А потом, если захочешь, познакомить тебя с моим. Мирэй, конечно, меньше ваших княжеств, но в нём тоже есть что посмотреть. — Съездим, обязательно съездим. Благо времени у нас — целая вечность и вся наша, — подходит к нему Чонгук, протягивая руки. Тэхён сразу же вкладывает в его ладони свои, вскидывая голову вверх, чтобы не потерять зрительный контакт. — Ты ведь понимаешь, что я не из тех омег, что сядут и будут ждать своего альфу месяцами напролёт? Я с тобой буду ездить, следить тоже за порядком и приструнивать нарушителей! — И ты готов ютиться на земле ночами, есть, когда и что придётся, проводить часы верхом на лошади, забыв о комфортных условиях? — спрашивает у него Чонгук, целуя омегу в нос, а после сталкиваясь с ним лбами и переплетая пальцы. — Если мы будем вместе, то да! Это же отличная возможность посмотреть здешний мир и окунуться в его красоту с головой, — воодушевлённо говорит лис и отстраняется немного от альфы, обнимая его руками за шею. — Помнишь, вчера я сказал тебе, что теперь моя очередь держать тебя в плену и похищать? Так вот, это время уже наступило. Готовься повиноваться мне, волк, потому что на сей раз будет так, как хочу я, — возвращает ему его же фразу, сказанную когда-то в их первую встречу, Тэхён. — Я уже слушаюсь и повинуюсь вам, господин лис, — покорно склоняет голову перед ним Чонгук, усмехаясь. — Чего же желает ваше сердце? — Можно… тебя? — хлопает невинно ресницами Тэхён, облизывая пересохшие губы языком, за чьей траекторией следит глазами Чонгук, заманивающими своей чёрной глубиной. — Желательно, навсегда и так близко, насколько это возможно. — Можно, — смеётся мягко Чонгук, прижимая его к груди и накрывая наконец его губы своими. Он мечтал это сделать ещё утром, но был прерван братом и Юнги, появившимися немного не вовремя. Он целует Тэхёна нежно, дотрагиваясь до губ едва невесомыми и быстрыми поцелуями, заставив омегу заулыбаться и растаять в его руках, полностью растворяясь в этой лёгкости. Постепенно поцелуи альфы становились всё крепче, настойчивее, а сильные руки жмут к себе неистово, будто Тэхён вот-вот испарится. Лис задыхается в этих сладких объятиях, уже ощущая внизу живота накатывающее волнами на них обоих возбуждение. Им никто больше не помешает. Всё плохое осталось позади. Скрываться более не нужно, что не может не радовать Чонгука, до сих пор верящего с трудом, что этот потрясающий омега смог влюбиться в него. Когда он затевал всю эту заварушку с похищением, он не смел рассчитывать на положительный финал, думая только о том, как вызволить Тэхёна из его клетки. Это невероятно! Невероятно, что ему ответили взаимностью и сейчас стоят рядом, обнимая со всей силы, на которую только способен маленький омега. Самый красивый омега, самый лучший, такой ласковый и сладкий на вкус, будто земляника!.. У Чонгука от такого Тэхёна просто голова кругом идёт, а сердце бьётся, как у загнанного зайца. — Вероятно, в мире нет ничего лучше, чем твои поцелуи, — шелестит Тэхён, потираясь щекой о щёку альфы, когда Чонгук подхватывает его на руки и идёт в сторону кровати, не переставая целовать лиса, изо всех сил сдерживая своего внутреннего голодного волка, так давно не знавшего омежьего тепла. Сейчас на первом месте у него Тэхён и его чувства, и Чонгук не желает упускать ни одно из них. Ему всё это важно: и дрожащие ресницы, и прерывистое дыхание, и усилившийся природный ягодный запах лисёнка. — Неправда. Просто подожди, и я докажу тебе обратное, — бережно кладёт на мягкую постель свою ношу мужчина. — Ты позволишь мне это сделать? — Чонгук накрывает его тело своим. — Позволишь любить тебя? — Конечно, — кивает омега, обхватывая скулы волка и притягивая к себе для поцелуя. Тэхён не был скован и не хотел прятаться за робостью, желая показать Чонгуку всё, что чувствует к нему. Всю ту тихую бурю пёстрых эмоций, рвущихся из груди. — Сделай меня своим. Это последнее, что слышит альфа перед тем, как окончательно лишиться рассудка. Он целует Тэхёна в губы, в обе щеки, в переносицу и уголки глаз, попутно раздевая омегу и не преставая восхищаться красотой его тела, даря каждый раз поцелуй-бабочку новому открывшемуся участку кожи. — Какой же ты красивый, — выдыхает в его губы альфа, избавляя от нижней бежевой сорочки, оголяя грудь. — Такой… такой… Ох, боже, снежинка, ты меня с ума сводишь!.. — заключает надсадно Чонгук, склоняясь над обнажённой грудью и вбирая в рот розовый сосок, вызывая у Тэхёна полустон, поглаживая одновременно подушечками пальцев второй. Он осыпает грудь омеги обжигающими поцелуями, спускаясь к мягкому животику, что рефлекторно поджимается, когда тёплое дыхание волка касается его. Тэхён под ним дышит тяжело, кусая губы в изнеможении и сжимая в кулаках шёлковые простыни, отдавая своё тело полностью на власть альфы. Он знал, что может ему доверять, знал, что он не сделает больно и что очень скоро они оба погибнут в водовороте их общей страсти. Всё будет хорошо, страху не место рядом с ними. Эта постель принадлежит только им двоим, и Тэхён клянётся, что больше никого сюда не посмеет впустить, будь то холод или ссора. Потому что здесь будет только любовь. И с каждым разом она будет разрастаться и разрастаться, поглощая волка и лиса своим искристым огнём. Такова их неизбежность. — Слишком много одежды, — тихо произносит омега, пытаясь стянуть безуспешно с Чонгука его вещи. — На тебе ещё слишком много одежды. Это несправедливо… — И правда, — соглашается с ним альфа, приподнимаясь и садясь на постели, остервенело развязывая пояс и снимая с себя верхнюю одежду, скидывая её на пол, оставаясь по пояс голым. — Теперь мы на равных, — омега тоже садится, придвигаясь ближе, потемневшими глазами смотря на волка перед собой, и касается холодными ладошками вздымающейся часто груди мужчины, очерчивая пальцами чернильный рисунок дракона. Тело альфы было совершенно. Оно словно высечено из камня, такое же крепкое и твёрдое. Тэхён просто не может не восхититься его развитой мускулатуре. Скорее всего, он немало омег свёл с ума своим потрясающим телосложением, и от осознания того, что этот невероятный мужчина теперь принадлежит Тэхёну, он не может сдержать победной ухмылки. Чонгук позволяет ему любопытничать и изучать глазами. Если бы омега только знал, как Чонгуку трудно держать себя в узде от этих топящих янтарных глаз и аккуратных касаний… Избавившись от оставшейся одежды, Чонгук вновь валит Тэхёна на постель, прижимаясь своим нагим телом к его и потираясь собственным возбуждением о его член. Их обоих в дрожь бросает от этого простого действия, а из горла рвётся стон. Тэхён под ним сжимается, впиваясь пальцами в плечи и запрокидывает голову, отчего пшеничные, золотистые волосы водопадом рассыпаются по коричневой подушке. Чонгук оставляет вереницу укусов на его шее, ключицах, впиваясь затем в приоткрытые влажные губы и сплетаясь с омегой языками. Тэхён настолько сильно теряется в новых ощущениях, слишком ярких и опаляющих кожу, что сам не замечает, как Чонгук сдвигается вниз, оказываясь у его разведённых широко ног, закидывая их после себе на плечи и обнимая за бёдра. Омеге приходится приподняться на локтях и тряхнуть головой, чтобы разогнать туман перед глазами, но сказать Чонгуку о том, что то, что он собирается сделать, слишком постыдно, не успевает. Слова тонут в громком и высоком стоне, эхом прокатившимся по стенам комнаты, а сам омега бессильно валится обратно на смятую постель, жмурясь от прострелившего его током удовольствия, когда альфа касается горячим языком его там. Чонгук безо всякого стеснения, убедившись, что омеге это более чем понравилось, лишь снова лижет его мокрую, истекающую ягодной смазкой дырочку языком, вжимаясь лицом в пышные ягодицы. Он втягивает в рот блестящую кожу на свету, целует в поджавшиеся яички, а затем снова слизывает сладкую природную смазку, имитируя языком толчки в Тэхёна. Омега захлëбывается в собственных стонах, зарываясь пальцами в чёрные волосы альфы, сжимая их у корней, и рассыпается на атомы по постели. Это слишком хорошо! До невозможного приятно. Лис ранее и помыслить не мог, что ему будет так хорошо. Но альфа на этом не останавливается. Обильно смочив слюной палец, он осторожно проталкивает его в Тэхёна, что принимает его спокойно и безболезненно в себя, а после ещё и второй. Чонгук целует его мимолётно в коленку, обхватывая свободной рукой член омеги и медленно водя по нему вверх-вниз, в такт движениям пальцев внутри Тэхёна. Омега привыкает быстро. Сам насаживается на длинные пальцы волка, приняв уже третий, сдувая вспотевшую чёлку с глаз и тянется смело рукой к возбуждению Чонгука, обхватывая горячий и пульсирующий член альфы, проделывая с ним то же самое, что и волк с его. Чонгука от этого опьяняет бесповоротно. Но ни хмель, ни опиум на него никогда так не действовали, как это делает один маленький омега, лежащий перед ним с раздвинутыми длинными ногами и трогательно покрасневшими щеками. Его запах, его вкус и просто сам вид порождают в альфе что-то демоническое, не поддающееся здравому рассудку. Тэхён, вероятно, в прошлой жизни был ведьмой. Иначе как ещё можно объяснить тот факт, что от одного его взгляда у Чонгука внутри что-то лопается с характерным треском?.. Больше ждать нет никаких сил. Создавалось ощущение, что Чонгук просто умрёт прямо на этих чёртовых коричневых простынях, если сейчас же не овладеет этой плутовкой. — Снежинка, прости меня, — Чонгук целует его отчаянно в губы, обнимая, оставив в покое его дырочку, вынув пальцы и оставляя после себя неприятную пустоту. — Я пытался быть хорошим с тобой, но больше не могу. Я слишком хочу тебя, — облизывается подобно коту альфа, цепко смотря на разомлевшего лиса. — Хочу поскорее оказаться внутри тебя и дать возможность почувствовать меня. Я буду так глубоко в тебе, вот здесь, и, уверен, это будет просто потрясающе, — он кладёт руку на низ живота омеги, поглаживая его круговыми движениями. Тэхён лишь мурчит в этот пылкий поцелуй, опять содрогаясь всем телом из-за слов альфы. В них нет ничего святого, но, чёрт возьми, как же от них горячо! Омега сам призывно раздвигает перед ним ноги, приглашая в свою мягкую колыбель бёдер и утягивает за собой на постель. — Я тоже этого хочу, — шепчет в губы волка Тэхён, улыбнувшись. — Ты можешь это сделать, да… Первые поступательные движения самые болезненные. Чонгук, размазывая предэякулят по собственному члену, сам волнуясь не меньше Тэхёна и трепеща всем телом, толкается в него, осторожно погружаясь крупной головкой члена в приятную тесноту. Из-за обильно текущей природной смазки стенки Тэхёна обхватывают его плавно, будто точно созданы для альфы, а сам омега сжимается вокруг члена Чонгука. Но даже несмотря на это, лис болезненно морщится, закусывая губу, когда волк толкается дальше, растягивая собой. Альфа начинает двигаться медленно, взяв его ладонь в свою, сплетя пальцы и прижав её к матрасу, отвлекая Тэхёна нежными поцелуями по разгорячённой коже. Боль стихает так же резко, как и появилась, и Тэхён потрясённо восклицает имя Чонгука, когда тот наконец входит по самое основание, давая возможность привыкнуть к наполненности. — Я в порядке, Гук-а, — ласково успокаивает альфу Тэхён спустя время, одаривая согревающей улыбкой. — Ты можешь продолжать… И ровно с этой минуты реальный мир перестаёт для них существовать. Не встречая больше былого сопротивления, Чонгук постепенно увеличивает амплитуду толчков, двигаясь с каждым разом яростнее и размашистее. Тэхён чувственно стонет, хватаясь руками за простыни, старается поспевать за темпом альфы, что на глазах превращается в дикого зверя, в то самое чудовище, о которых в детстве сочиняют страшилки. Чонгук любуется омегой, впитывая в себя каждый звук, вырвавшийся из его рта, и ревниво прячет глубоко в душе, чтобы никому больше не показывать. Тэхёну же хочется расплакаться от красоты этих ощущений, от приятно распирающей его заполненности и их сплетённых тел. Он обхватывает ногами торс Чонгука, когда он поднимается с него, садясь и снова врываясь в омегу, сжимая его талию. Тэхён почти хнычет, будто ребёнок, когда волк внезапно останавливается, чтобы взять его за лодыжку, приподнимая ногу вверх, и, закинув её себе на плечо, обнимает за бедро, меняет угол проникновения, опять топя омегу в серебристом наслаждении. Он входит глубоко, достигая комочка нервов, и бьёт головкой члена аккурат по нему, вышибая кислород из лёгких омеги напрочь и вынуждая срывать голосовые связки. Запредельно хорошо! Это какой-то новый уровень чистого и неподдельного удовольствия. Кажется, Тэхён теперь полностью понимает, что такое быть на седьмом небе от счастья. Одно ловкое движение — и вот Тэхён уже сидит верхом на Чонгуке, седлая его бёдра, сам теперь опускаясь на его член. Чонгук зарывается пальцами в его волосы, кусает медовую шею и помогает омеге двигаться в нужном им темпе для того, чтобы одновременно достичь оргазма. Оттянуть на подольше этот волшебный момент не получается. Резким и мощным толчком Чонгук вызывает у Тэхёна громкий полустон-полускулёж, кончающего ему на живот лишь от одного трения о торс мужчины, а альфа за ним следом, едва успев выйти из горячей тесноты и кончая на простыню. Тэхён роняет ему голову на плечо, пытаясь привести дыхание в норму, ещё мелко подрагивая от жара, обдавшего его своей волной пару минут назад, заставив отключиться от реальности на несколько томных секунд, прижимаясь телом к горячему и сильному напротив. Чонгук, не выпуская из своих рук, целует его в висок и укладывает на кровать, сам пытаясь дышать ровно. Он потирается своим носом о нос лиса, когда тот поднимает на него глаза, придя немного в себя. — Всё хорошо? — обеспокоено спрашивает у Тэхёна альфа, зачёсывая золотистую прядку ему за ухо. — Хочешь чего-нибудь съесть или выпить? А может, искупаться? — Хочу, но попозже, — отзывается хрипло омега. Волк его вымотал. Поэтому самым верным решением сейчас будет просто немного отдохнуть и понежиться в объятиях Чонгука. — Это было прекрасно, снежинка. Ты был просто невероятным, — между поцелуев, которыми альфа осыпал его лицо, говорит Чонгук. — Настолько прекрасно, что мне не хочется теперь покидать постель до самого утра, — усмехается мужчина, вызывая лёгкий смех у Тэхёна. Лис гладит его по щеке и оставляет поцелуй на чонгуковых губах. — Мне тоже понравилось, — признаётся омега. — Я сейчас так счастлив, Чонгук-а. Не хочу расставаться с этим чувством. — И не расстанешься, я не позволю. Я же сказал, что у нас целая вечность впереди. Нас ещё столько счастливых моментов впереди ждёт. Можешь не сомневаться, ты выбрал альфу что надо. — Ох уж это твоё самомнение… — зевает сонно Тэхён, устраивая голову у него на груди, когда мужчина натягивает на них тонкую простыню. — Но с другой стороны, где бы мы сейчас были, если бы не оно, верно? — Мы бы всё равно встретились, рано или поздно. И я бы всё равно украл тебя, снежинка. — Дикарь… — стукает его легонько омега. — Люблю тебя, мой безумный волчонок, — выговаривает Тэхён, и в следующее мгновение он погружается в дрёму, спокойно и ровно задышав, а затем и вовсе засыпая. Сердце Чонгука громко и бешено забилось от его последних слов, словно он услышал это признание в свой адрес первый раз. — Я люблю тебя больше, — говорит тихо альфа спящему омеге. — Во-первых, я старше и гораздо опытнее тебя, а во-вторых, это я встретил тебя первым. Очевидно, моя любовь к тебе сильнее. Держу пари, ты и не догадываешься, что в будущем я собираюсь доказывать тебе это каждый день, ну или только по вторникам и четвергам, чтобы не показаться тебе навязчивым. Но разве может собственный муж надоесть? — он хмурится. — Ты ведь выйдешь за меня? Ну конечно, выйдешь, глупый вопрос, согласен. Кстати, мы с Хосоком опять поспорили! Он сказал, что ты согласишься выйти за меня после зимы, а я, что это произойдет гораздо раньше. Я хочу выиграть, поможешь мне снова это сделать?.. Ухмыляясь, словно влюблённый деревенский дурачок, Чонгук поцеловал Тэхёна в мягкие растрëпанные волосы, а потом, покрепче обняв его, убаюканный своими же рассуждениями и мерным дыханием лиса, сам через несколько минут уже громко сопел. Но когда проснётся, обязательно продолжит! Ведь у них целая вечность впереди... И это далеко не шутка.

🪷

«А на пути домой звёздное серебро, сияние падающих звёзд, таинственный шепот тёмной листвы, блаженство улочек, усыпанных цветущей сиренью, наполнили наши потрясëнные сердца и соединили нас навечно...»

Эрих Мария Ремарк

«В дни юности»