Blood in the water

Сиэль сдержал слово — прошло три дня, по истечению которых он связался с оружейным дилером. К счастью, тот всё еще вел дела и встретил его с воодушевлением. Он свел брови, вспоминая этот разговор и неуместное «Заждался тебя, приятель!» Посредником в очередной раз выступил Лау, у которого снова было полное ничего на Себастьяна. Это начинало становиться проблемой. В руках зажат листок с названным адресом, который Сиэль дублировал в сообщении. «Когда поедем?» — неловко набирали пальцы в конце предложения. Потом удаляли. «Когда тебе будет удобно?» «Скажешь, когда сможешь?» Он дернул бровью, стер все варианты и отправил первый. Нелепо. Все еще стыдно за произошедшее той ночью. Телефон снова оказывается в руках. «Надеюсь, ты поспал». Отправить.

***

Действительность утопала в работе, сдерживаемая в узде отчетностей и цветных графиков статистик. Дать ей волю — она засветит всё вокруг выкрученной интенсивностью цветов, такой, от которой режет до боли глаза и сдавливает череп. Лишняя мысль, свернувшая не в то русло, и паника может вернуться. Сиэль топил любые её проявления в цветастой змейке на экране — бездушной изломанной линии. Зеленые, красные и черные полосы. Синий глаз периодически нервно дергался, а рука вечно вбирала в себя телефон. Навязчивое ожидание ответа от Себастьяна, который не приходил до самого вечера, скручивало органы в неприятном томлении. Позвонить казалось логичной, но нежелательной идеей. «Мама зовёт тебя с нами на загородную виллу на выходных, будет весело, у Эдварда день рождения и он пригласит друзей. Я подумала, что вы бы могли пообщаться. Родители потом уедут. Может выпьем? Хороший повод расслабиться!» «Спасибо за приглашение, прости, я занят». Цветные пиксели сменяются черным погасшим экраном. Сиэль рассматривает свой привычный рабочий кабинет, который совсем потерял составляющие слова «рабочий». Палец проехался по задней поверхности большого плоского монитора, оставляя дорожку среди пылевого слоя. Скопление грязных чашек чая вокруг и хаотично разбросанные вещи. Пожелтевший стакан, с кольцевым отпечатком застоявшейся жидкости тонким эллипсом. Порыв убраться почти возникает в его сознании, но он слишком слабый, чтобы что-то сделать. «Они просто по-разному неживые» — против воли всплывают в голове слова, воспроизводимые разумом пугающе отчётливо. И правда, думает Сиэль, неохотно возвращаясь к режущим глаза цифрам на экране, сменяющимися рябящими черно-белыми таблицами. В комнату врывается громкая вибрация, оповещая о пришедшем уведомлении. Не вздрогнуть не получается. Рука судорожно тянется к телефону, а в груди разливается предвкушение. «Я просто хотела, чтобы ты хорошо провел время. Я не прошу о многом, всего лишь один раз. Пожалуйста, Сиэль!» Обычно он не злился на Лиззи, но сейчас она по случайности заменила своим сообщением желаемое. Сиэль поспешно оторвал собственные руки от написания чего-то большего, чем еще один безоценочный вежливый отказ. За окнами сгущался вечер, а в животе нарастала тревога. После случая у Себастьяна засыпать стало снова тяжело, как в первые месяцы возвращения домой. Снотворное, выпитое в излишней дозировке, также не помогало. Нужен был препарат сильнее. Закончив глубокой ночью, в очередной раз перевыполнив собственный рабочий план, Сиэль одним глотком осушил безвкусный остывший чай из одной из скопившихся кружек. Он поменял пластырь на порезанном пальце и осмотрел свои худые коленки. На них все почти зажило. Взгляд полоснул по большому шраму на лодыжке. Уже упав на кровать, пытаясь заставить болящие веки склеиться, Сиэль в очередной раз навязчиво-нервозным движением проверял одну и ту же пустующую страницу диалога. Картинки, которые рисует мозг перед сном, воспринимаются уже с каким-то безразличием. Под закрытыми веками пляшет тощее морщинистое лицо Луиса Белла, серое, а под глазами желтое. Сиэль очень хорошо запомнил, как с выцветшей кожей контрастировали ярко белые зубы, когда он смеялся отвратительным скрипучим смехом. «Давай, показывай мне еще больше, ну же», — язвительно обращался Сиэль к собственному сознанию, уставший от невозможности взять его под контроль. И сознание, будто со злой усмешкой откликаясь на его провокацию, начинало демонстрировать всё новые образы. Укрытие находилось в мыслях о работе, Себастьяне и осуществлении убийства Белла. Он вспоминает, как стрелял в Алана, как на его лице проскальзывал чистейший ужас. И успокаивается. Это чувство близкое к блаженству. Сиэль обещает себе позвонить завтра, если ответа так и не будет.

***

Но на следующий день телефон сохраняет пустоту. Ему думается, что Себастьян может быть занят, и в этом нет ничего необычного. В конце концов, Сиэль даже не знает точной информации о его роде деятельности, помимо того, что если бы это было что-то официальное, Лау бы уже что-то раскопал. Сегодня по расписанию несколько важных и крайне неприятных встреч с представителями компании. А после он позвонит. Когда, наконец, тяжёлый день почти кончился и настал момент звонка, иррациональное волнение начало глубоко забиваться в голову. Пересилив себя, Сиэль все же набрал нужный номер и принялся слушать гудки, попутно злясь на себя за то, что такая мелочь даётся тяжело. Привычный счёт гудков на мгновение заменяет все мысли. На девятом гудке телефон блокируется резким движением и откладывается в сторону. В груди зарождается неторопливый тяжелый вдох. Виски начинают пульсировать. Еще одна причина, по которой нельзя цепляться за кого-то. Даже если за него буквально хватались сами, самостоятельно появлялись в жизни и играли на самых сокровенных желаниях. Эмоции сменяются быстрой чередой в тот момент, когда погасший экран вновь загорается. Синхронно с всплывающем именем вмиг возрастает адреналин. Себастьян звонил. Он вышел на связь. Неужели. Палец нажимает кнопку принятия вызова как-то нервно. — Ты видел моё сообщение? — Первое, что выпаливает Сиэль искусственно отстранённым голосом, стараясь не выдать в нём какого-либо воодушевления, а уж тем более ожидания. Он никого не ждал и уж точно не обрадовался сейчас. Сердце не забилось быстрее. — И тебе привет, — наконец разливается низкий тембр. Улыбку сдержать предательски не получается. — Не мог ответить раньше. Интерес насчёт причины срезается на корню. Это не должно волновать. Голос Себастьяна спокойный и ровный, а если прислушаться, можно распознать скрежет колёс и тиканье поворотника. — Что насчёт наших планов? — Сиэль говорит также невозмутимо, отзеркаливает интонацию. — Могу завтра в пять. Устроит? Вообще-то, у Сиэля работа, но его главенствующая должность позволяет отлучиться. В конце концов, он сделал слишком много на днях, так что… — Да. — Заеду за тобой. Они быстро обговаривают цифры, требующиеся для покупки в общих чертах. Абстрактно. Сбросить вызов первым кажется очень важной задачей. После окончания разговора Сиэль остаётся в смешанных чувствах, до конца не понимая, почему это вообще вызывает так много чувств. Себастьян просто был занят, это неудивительно, и это ожидаемо. Они друг другу не больше, чем напарники в общем деле. Это Себастьян первый проявил инициативу к сотрудничеству, это он настаивал на своём участии. Всё так, убеждают собственные чувства, но разум тут же подсказывает, что чужой вклад в общую цель слишком велик. Неприятно, очень неприятно, но правдиво. Это ставило Сиэля в зависимую позицию. Он уже находился в ней. Он ждал чёртового ответа как одержимый. Это злило. Если на то пошло, он и правда одержимый, своей местью, но не Себастьяном. Просто так получилось, что два этих слова стоят рядом. Не более. Сиэль сомкнул веки, и под ними тут же зажглись образы ночи в чужом доме: Себастьян в домашней одежде в кресле в гостиной, Себастьян перед ним обрабатывает его раны, Себастьян возле кровати ночью за работой. Лицо, освещаемое голубоватым светом. Чувство успокоения. Он сморгнул всплывающие картинки. Никто не сможет успокоить его. Никто и ничто, кроме одной единственной вещи. Остальное неважно.

***

На улице стояла густая пасмурность, с которой вот-вот предстояло встретиться напрямую. Ветер был особенно сильным и колючим сегодня, поэтому Сиэль плотнее закутался в шарф, прежде чем выйти к знакомому подъехавшему автомобилю. 17:15. Кожу покалывает, когда воздушный поток врезается прямо в лицо, а случайно подмеченное в автомобильном стекле отражение демонстрирует так быстро покрасневшие щёки. Сиэль вваливается внутрь быстро и неуклюже, скрываясь от уличного холода. Они с Себастьяном обмениваются сдержанными кивками вместо приветствия. Слишком скомкано. — Опаздываешь, значит, — констатирует Сиэль, до конца не понимая зачем. И получает тишину в ответ. Себастьян пробегается по нему коротким взглядом, который не выражает ничего, и включает передачу. Машина трогается с места, и замёрзшие пальцы сминают рукава пальто, натягивая их выше. Холод всё равно не отступает, несмотря на работающий обогрев. Себастьян увеличивает подачу тепла, снова не произнося ни слова. Кажется бесконечно отстранённым с первых секунд сегодня, но продолжает подмечать каждую мелочь. Когда они подъезжают к нужному адресу, Сиэль прокручивает в голову заранее отрепетированную речь. Ему уже приходилось брать на себя прошлые дела отца в лице компании, значит, и со старыми отцовскими знакомыми он справится. Даже если эти знакомые — оружейные дилеры. Даже если он понятия не имел, что нужно купить, от чего чувствовал себя ещё более несуразно. Себастьян, в сравнении с Сиэлем, выглядел гораздо убедительнее, в конце концов, он и будет делать итоговый выбор, исходя из арсенала в наличии. Не хотелось стоять в стороне, но в вопросах оружия Сиэль явно уступал чужим знаниям. Ему оставалось держаться стойко и твёрдо. Голос дилера в телефонном разговоре звучал забористо и грубо, с хрипотцой, будто он прознавший жизнь бандит — крупный грозный мужчина с проседью в волосах и густой щетиной. По информации от Лау, он скупал оружие после военных действий, в которых принимал участие. Автомобиль занял парковочное место в бедном районе, который был набит снующими по округе людьми, говорящими на разных языках. Дома здесь были невысокими и сбитыми в кучу, улицы узкими и мрачными. Подозрительные взгляды метали мимо проходящие на их ярко выделяющуюся здесь машину. Его отец тоже ездил в это место каждый раз? Конечная цель — кафе, выглядящее скорее, как дешёвый паб, в котором их должен встретить нужный человек. Сиэль захлопнул переднюю дверь, поправил пальто и ещё раз осмотрелся. Тут же поймал агрессивные взгляды проходящей мимо компании. Один побритый парень из неё спустил на землю вязкий плевок, прямо рядом с сапогами Сиэля. Он нахмурился. Себастьян, тем временем, успел занять привычное положение — с сигаретой в губах. Эта неизменная картина странным образом придала уверенности. Их взгляды пересеклись, ненадолго замерев, безмолвно спрашивая друг друга о готовности. А потом Себастьян двинулся ко входу в кафе, и Сиэль тут же последовал за ним. Ещё раз, он прокрутил в голове что скажет, если это вообще понадобится. Собраться. Исключить любую неуверенность. Взгляд на Себастьяна — и готовность укоренилась. Внутри было темно и немноголюдно, неприятный запах, казалось, впитался в стены помещения. Себастьян продолжал курить, что было уместно для такого заведения. Негромко играла музыка, пара человек распивала напитки у барной стойки, за которой никого не было. Никто не подходил к ним, и они сели за ближайший обшарпанный столик. Сиэль набрал номер дилера, но ответа не последовало. Волнение начинало перетекать в раздражение. Внимание приковала только что оставленная Себастьяном в пепельнице дотлевающая сигарета в окружении таких же брошенных окурков и обуглившихся крошек. — И что дальше? — спросил Сиэль, проклиная свои отрепетированные слова и план действий, начавшийся ломаться с самого начала. — Не я договаривался с ним о встрече. Ну конечно. Сиэль сузил глаза и встретился с прямым скучающим взглядом. Скучающим. Опять. Ничего не выражающим. Неживым. Себастьян, неторопливо отведший зрачки к окну, и правда был мрачнее обычного. Молчаливее обычного. — Подожди немного. — Всё-таки кидает он. Как только Сиэль уже собирался ждать в раздражении, к ним стремительно начала направляться девушка в больших круглых очках, только что вынырнувшая из-за барной стойки. Сиэль выпрямился и прочистил горло. Себастьян же лишь лениво перевёл на неё взгляд. Она подошла к ним как хаос, попутно задевая стол, заставляя его пошатнуться. Телефон Сиэля, лежавший близко к краю, едва не упал. — П-простите. То есть здравствуйте. Это ведь вы, да? Должно быть это вы! — Её взгляд метался от Себастьяна к Сиэлю, а руки нервно цеплялись за ткань рабочей униформы. — Пройдёмте за мной. Они оба резко встают со стульев, и те проезжаются ножками по полу с неприятным скрежетом. Сиэль отчётливо видит, как взгляд девушки задерживается на Себастьяне. Дальше их встречает спуск в подвальное помещение по узкой потрёпанной лестнице. Сиэль идёт первым, как представитель Фантомхайвов, как тот, кто является связующим звеном во всей этой сделке. Когда лестничный коридор заканчивается, а от встречи с дилером их отделяет одна дверь, в нос бьёт резкий запах еды и никотина. Дверь распахивается, и перед ними предстаёт совсем не суровый амбал с сединой и грозным взглядом, а светловолосый скуластый мужчина, облачённый в поварскую одежду. Он улыбается ему, и в зубах мелькает сигарета. Табачный запах бьёт в нос, резкий и неприятный, совсем не такой, как у сигарет Себастьяна. Становится понятно, что это нужный человек на интуитивном уровне. Кажется, Сиэль слышал эту излишне дружелюбную улыбку даже через телефонный разговор. — Значит, ты — Бард, — заключает он, наблюдая за тем, как его руку вбирают в крепкое рукопожатие чужие мозолистые ладони, прежде небрежно отряхиваемые о штанину. — Так точно, мистер Фантомхайв. — И Бард улыбается ему ещё шире, до складочек возле глаз. — Добро пожаловать. Это Мей-Рин, — он кивает на жмущуюся в углу девушку. Все проходят внутрь небольшой кухни, кажущейся совсем неподходящим местом. И в ту же секунду Себастьян преображается, натягивая искусственно дружелюбный вид. Протягивает Барду руку. — Себастьян Михаэлис. Это похоже на их первую встречу. Такое же рукопожатие и ненастоящая улыбка. После того, как Сиэль уже увидел искренность на этом лице, различать фальшь стало до смешного легко. Неубедительно. Бард, видимо, чувствует, потому принимает серьёзное выражение и сщуривает глаза, когда протягивает руку для ответного рукопожатия. — Что ж, будем знакомы. — Покажете, что у вас есть? — Конечно! — И тут Бард загорается, он уходит куда-то вглубь, к ещё одной двери в конце тесной кухни. Мей-Рин петляет за ним. Продавать своё оружие на кухне? Видимо, сейчас их бизнес переживал не самые лучшие времена. Они направляются к следующей двери, скрывающей за собой небольшой тёмный коридор. В голове против воли всплывают предупреждения о возможной опасности, ждущей в следующем неосвещенном помещении. Лау не мог подставить Сиэля и дать контакты не тех людей, но шанс ошибки присутствует всегда. Шанс предательства, в конце концов. Что если сейчас их убьют здесь? После убийства Алана смерть могла поджидать в любой момент. Безмятежное лицо Себастьяна, вовлечённого в поверхностный диалог с Бардом, взывало к спокойствию. То, что всю работу сейчас делает не Сиэль было на руку. Он понаблюдает. Перед глазами предстала сырая тёмная комната, выложенная кирпичом, освещением в которой служила одна маленькая подвешенная к потолку лампочка, загоревшаяся слабым оранжевым светом. Сиэль не моргая смотрел на эту одинокую лампочку, пока Бард выдвигал громоздкие ящики, укрытые плотной тканью. В нос ударил нестерпимый запах застоявшейся гнилостности, исходивший от ткани. Себастьян, тем временем, ловко скинул пальто прямо на замызганный стол из почерневшего дерева и принялся орудовать вместе с Бардом над ящиками. Они достали сразу несколько, и Мей-Рин, внезапно включившаяся в процесс, начала раскладывать содержимое на пол. Сырость помещения постепенно пробиралась в лёгкие, делая нахождение здесь ещё более неприятным. Их разговор становится всё тише, а собственные мысли звучат громче. Бард что-то активно говорил, представляя каждый вид оружия, а Себастьян умеренно слушал, умело вставляя комментарии, когда нужно. Удивительно, но он уже полностью расположил к себе Барда, несмотря на недоверчивый взгляд вначале. Так работало отравленное обаяние. — Пистолет-пулемёт будет самым лучшим вариантом, — непроизвольно вычленяет Сиэль из текущего диалога слова Себастьяна. — Классический ЮМП для вас, — Мей-Рин подаёт ему оружие, и Бард ловко его перехватывает. Передаёт Себастьяну. И этот пистолет-пулемёт ложится в его руки как влитой, так умело он начинает обращаться с блестящим чёрным корпусом, примеряя к плечу, осматривая детали. Выбранное оружие не было слишком большим и громоздким, что было очевидным плюсом. — Очень хороший на вид. Новый что ли? — Себастьян продолжает осмотр, проезжается подушечкой пальца по переводчику огня, и контраст его невероятно бледных пальцев уже не первый раз ошеломляюще приковывает взгляд. — У нас свой перекупщик! Очень бледная кожа. Как такое возможно? — Ну, остальное оценивать только в действии. А теперь нужно что-нибудь стандартное, компактнее. Чистая, как полотно, хоть и с едва залегающими морщинками на верхней части ладони. Проступившие вены, как маленькие змейки. — Для тебя подойдёт… — Это уже для мистера Фантомхайва, — и тут Сиэль наконец оживляется и против воли вовлекается в диалог. Себастьян явно забавлялся, потому что никогда не называл его так официально. — Вот этот должен быть одним из самых компактных и удобных, — Бард вручает пистолет Себастьяну, и тот направляется к стоящему в стороне Сиэлю. Напряжение в миг возрастает. Лицо Себастьяна возникло прямо напротив, и он вложил пистолет в руку Сиэля. — Держи, примерься. Пальцы сжали оружие сильнее, в то время как глаза наполнились скептицизмом. Он понятия не имел, что делать и как с ним обращаться, поэтому попробовал выставить руку вперед, изображая прицеливание, вложить пальцы в спусковую скобу, всё ещё не понимая, как нужно примериться. — Годится. — Сиэль вынес вердикт, маскируя недоумение. — Ну уж нет, Бард, покажи нам что-нибудь ещё, — Себастьян усмехнулся, весело смотря на пистолет в его руке, в то время как Сиэль с недовольством не понимал, чем вдруг вызвано веселье. Они попробовали ещё несколько вариантов, прежде чем остановиться на самом лёгком пистолете по ощущениям. Себастьян оценивающе осматривал очередное оружие в его руках, прежде чем наконец выдать: — Отлично. Мей-Рин помогала Барду упаковывать товар в ящики и заворачивать в ткань, в то время как Сиэль облокотился плечом о холодную кирпичную стену, начиная чувствовать подступающую мигрень. — Приходи всегда, когда нужно, ты здесь желанный гость. — Сказал Бард, обращаясь к нему, попутно прикуривая. Сиэль коротко кивнул в ответ. — Что касается оплаты, — начал Себастьян, но Сиэль перебил его: — Я за всё заплачу. Себастьян метнул в него взглядом. — Нет. Почему? Спорить перед Бардом не хотелось. Он посмотрел вопросительно, и карие глаза встретили его с утверждением, говоря, что решение не изменится. — Что ж, как знаешь, — неохотно бросил Сиэль, направляясь к выходу из сырой комнаты, пока Себастьян обсуждал детали. Он задаст вопросы позже, а сейчас хотелось вдохнуть другой воздух. Когда лёгкие наконец наполнил запах улицы, голова перестала так пульсировать. Они загружали небольшой ящик с купленным товаром в багажник. Хотелось поскорее уехать отсюда. Заняв привычное положение на переднем сидении, и дождавшись, когда они вывернут с гнетущего района, Сиэль решил действовать: — Зачем решил заплатить? Себастьян, сосредоточенный на дороге, едва заметно улыбнулся. Странная улыбка, совсем крошечное движение уголков губ. Глаза выжидающе впились в его профиль. Пробка, неминуемо возникшая на вечерней дороге, играла на руку, продляя время для разговора. — Это должно быть моё дело, — да, они обговаривали раньше. В этом суть? Себастьян напряг скулы, явно стискивая зубы. Хоть остальная мимика и не дрогнула, Сиэль чётко видел в миг окутавшую все черты серьёзность. — В каждой детали. — Отчеканил невозмутимый голос. — Ты ведь должен понимать меня? — Себастьян сказал это так, будто ответа «нет» просто не должно существовать. И Сиэль понимал. Что бы у Себастьяна ни случилось, это заставило пройти весь этот путь. Возможно, он был единственным, кто мог понять. Дорога продолжается в тишине какое-то время, пока город постепенно окутывают сумерки. — Если хочешь вложиться материально, у тебя будет шанс. Нам ещё нужно подкупить наркодилера Белла. Он наверняка потребует заоблачную сумму, если вообще пойдёт навстречу. Вполне вероятно, что он просто пошлёт нас. — А если он передаст всё Луису? — И это тоже. Сиэль сглотнул и напрягся. — Значит мы идём на риск? — На что Себастьян усмехнулся. — Разве мы не идём на риск с самого начала? Ответить было нечего. Зажигающиеся ночные фонари, освещающие дорогу, проносились мимо белыми вспышками. Они были близко к дому Сиэля, и это отозвалось внезапной тоской. Не хотелось признавать, но времени, проведённого вместе с Себастьяном, категорически не хватило. Злость на себя, вскипающая от осознания этого факта, заполонила грудную клетку. Какая разница, сколько он провёл времени с Себастьяном? Гораздо важнее, что оружие было в их руках, что план продвигается и совсем скоро будет воплощён в жизнь. Себастьян может пропасть, как уже показал опыт, занимаясь своими делами, или чем он там занимался, может уколоть его, нарочно выводя на реакцию, может действовать в своих интересах, в очередной раз игнорируя вопросы Сиэля. Быть абсолютно скрытным. «Но он может быть и источником безопасности. Он может проявлять заботу», — шептало подсознание. Слишком тихо, чтобы быть услышанным. Когда очертания дома становятся видны в гуще темнеющей улицы, Сиэль не удерживается от вопроса: — Почему ты не отвечал мне? — бросает и сразу отворачивается к окну, убегая от возможного зрительного контакта. Кажется, что вопрос влезает в личные границы, обнажает лишние чувства. В любом случае, первично это должно отражать недовольство Себастьяном, как ненадёжным напарником. Он сам просил позвонить, а в итоге не брал трубку и не отвечал. — Я потратил это время на поиск связи с наркодилером Белла. Что было крайне муторно, — безмятежно ответил Себастьян со вздохом, сводя брови в напускном недовольстве. Вот как. — И как ты нашёл его? Автомобиль уже был припаркован, но Себастьян продолжил говорить: — У меня остались связи со времён сотрудничества с Луисом. Один человек, который должен был остаться ко мне лоялен. Он и станет слабым местом Белла, которое приведёт его в могилу, потому что этот человек согласился сотрудничать со мной. Он сыграл роль двойного агента, когда передал мне сведения о дилере. Но всё прошло со своими нюансами, — он изогнул бровь и опустил голову, — мой посредник ужасно боится Белла. Сиэль также изогнул бровь, показывая, что ждёт дальнейшего пояснения. — Белл слишком серьёзная шишка, — продолжает Себастьян. — При этом его нельзя убивать сразу. Нам он нужен, чтобы связаться с Бароном. — Сиэль прекрасно помнил. — Наше главное оружие — шантаж. — Ставит точку Себастьян. — Мы уже выясняли, что его нечем шантажировать, кроме его жалкой жизни. — Именно. — И что? Как мы сделаем это после подставы с наркотиками? Возьмём в заложники? Если мы будем приставлять дуло к его виску и угрожать физически, скорее умрём первыми от рук его телохранителей. — Ты прав. Но мы купили новое оружие не просто так. — Сиэль непонимающе посмотрел на Себастьяна. — В конце концов, чтобы выйти на Барона, нам нужно работать осторожно. Запугать Белла до такого состояния, чтобы он стал нашей марионеткой. — Ты хочешь справиться с его охраной в одиночку? — Недоверчиво спросил Сиэль. Это было бы невозможно для кого угодно. С любым оружием. С любой подготовкой. Себастьян ничего не ответил, лишь одарил его долгим взглядом. Всё развивалось стремительно быстро, так, что действительность вновь начала ускользать, превращаясь в огромный круговорот скомканных событий. — Это невозможно. — Я знаю его людей, Сиэль. — Это самоубийство, которое, к тому же, даже не окупится. Глупость. — Себастьян только улыбнулся на эти слова. — Посмотрим. Они выбрались из салона, и привычный сигаретный дым вновь закружился в холодном вечернем воздухе. Насколько сильна была ярость Себастьяна, если он обдумывал такую нещадящую стратегию? И вот, момент расставания. Ноги прирастают к земле — так сильно не хочется уходить и оставаться наедине с собой. — Любые мои деньги для перекупки дилера твои, — на что чёрная макушка качнулась в кивке. — Я позвоню тебе, — тянет Себастьян, когда от сигареты остаётся фильтр. Задерживает взгляд на Сиэле особенно долго. Ветряные потоки пробираются под рукава и ворот, заглядывают под полы пальто. — Или опять пропадёшь? Выразительные губы растягиваются в полноценной улыбке, не искусственной, а настоящей, и отчего-то тёплой. А потом Себастьян садится в автомобиль и отъезжает. Момент растворяется вместе с растворяющимся в дали звуком колёс и пропадающими очертаниями машины. Сиэль смотрит ему вслед какое-то время, замерзая окончательно, прежде чем войти в дом.

***

Рутинные дни сменялись такими же рутинными днями. Так пролетела тревожная неделя, завершаясь в точке сегодняшнего долгожданного, и одновременно с этим пугающего события. Сегодня они должны были подкупить наркодилера Луиса Белла. На пол летели старые вещи из шкафа в гардеробной, сопровождаемые пыльным запахом. Они складировались в мешки резкими движениями. Решение убраться впервые за долгое время пришло вместе с необходимостью срочно занять себя чем угодно. Сиэль протирал каждую покрытую пылью полочку, каждый нетронутый сервиз, тщательно отмывал каждую ступеньку на лестнице. Критический взгляд обводил гостиную. Ни пылинки. Не должно быть ни пылинки. Он снял большую картину с изображением своих родителей, висевшую ранее на стене лестничного коридора. В её нахождении в этом доме больше не было смысла. Сиэль мог бы обратиться к горничной, но вся суть был в том, чтобы выдраить доступные поверхности до блеска самому. Чувствовать, как собственноручно очищается от грязи каждая деталь, как она начинает скрипеть и блестеть от интенсивного трения. Главное не тянуться к телефону. Вся работа на сегодня уже была выполнена. Все ответы на письма отправлены, а отчёты доведены до конца и упорядочены. Взгляд упал на лежащий по центру большой комнаты ковёр. Лежащий неровно, а значит, неправильно. Уголки не параллельны друг другу, а один вообще загнулся кверху. Я напишу сегодня. Жди сообщения. Ковёр был тут же поправлен и разглажен, но всё равно не идеален. Сиэль отошёл и критически окинул взглядом выправленный уголок. Не тот поворот, не то расположение. Вертикальные линии пола не соответствовали вертикалям этого чёртового ковра. Может положить его диагонально? Внезапно взгляд приковывает странное жёлтое пятно на белой ковровой шерсти, оставляющее в непонятках. Сиэль с раздражением подходит ближе, опускаясь на колени и рассматривая его вблизи. Нет же, это отсвет лампы. Но если отойти дальше, все же похоже на пятно. Неважно, Сиэль уже направлялся к ковру с чистящими средствами и губкой. Он принялся с усилием тереть белую шерсть, стараясь избавиться от пожелтевшей области. Пальцы с усилием надавливали на губку, но она не уменьшалась. Внутри, в животе, что-то упало — глубокое чувство безысходности, накрывшее так неожиданно и бесповоротно, что зрение перестало улавливать всё, кроме намыленного мокрого ковра и бессмысленного трения ткани, с неуменьшающимся пятном. Сиэль старался ухватиться взглядом за что-то другое, обводя мешки со старой ненужной одеждой. Его костюмы с детства, его школьная форма. Их необходимо выбросить. И сумка с большой суммой наличными в прихожей, которую нужно с минуты на минуту передать Себастьяну. Невозможно большие деньги, которые потребовались для взятки наркодилеру, учитывая, что они разделили цифру пополам. Сиэлю было безразлично, куда тратить деньги, только если дело не касалось их планов. Если бы потребовалось ещё больше, или понадобилась бы такая сумма, которой попросту не было, он бы сделал всё, воспользовался бы любыми способами, но достал бы деньги. Из раза в раз удивляла скорее невозможная людская жадность, не имеющая границ. Даже несмотря на заоблачные цифры, которые назвал дилер, опасность всё равно не исчерпывала себя. Она понемногу откусывала кусочки от психики и прожёвывала их с чавканьем и хрустом. Шансы на содействие невелики. Предварительно дилер пошёл навстречу, но их могла ждать засада. Их могло ждать всё что угодно. В конце концов, они могли умереть сегодня, так и не закончив свой план. От этой мысли пальцы плотнее сжали губку и ткань ковра, принимаясь снова тереть, тереть и тереть мягкую поверхность, до того момента, пока на пальцах не начала выступать кровь от появляющихся ранок. Ей он мог замарать ковёр по-настоящему. Если он вернётся домой живым, решает Сиэль, то первым делом вызовет чистку ковров. А потом избавится от мешков со старой одеждой. По ушам бьёт звук уведомления. Этот звук пробирается к самым барабанным перепонкам. Он вздрагивает и сразу же тянется за телефоном, попутно сбивая стоящее рядом чистящее средство, которое начинает медленно растекаться желтоватой лужей на белую шерсть, но Сиэль уже не замечает этого. Ничего, кроме: Готовься, буду через 10 минут. Сиэль поднимает себя на ноги резким рывком, попутно игнорируя потемнение в глазах, быстрым шагом поднимается по лестнице, пробирается сквозь коридоры к своей комнате. Собирается, спускается вниз и подхватывает сумку с деньгами. Попытка принять спокойный вид перед выходом разбивается вдребезги возникшим в окне слепящим светом фар. Пора. Он выходит наружу, встречаясь с холодным воздухом и идущей к нему навстречу фигурой. Массивное чёрное пальто Себастьяна сливается с уличным мраком. Он смотрит с привычным выражением лица, скупым на эмоции, в нём изменились только едва заметно подрумяненные щеки — призрачное касание ночной прохлады. Идиотски символичная полная луна в небе не играет напряжённой атмосфере на руку. Как будто бы ей надо было взойти именно сегодня. — Едем? — произносит Сиэль, передавая в бледные руки сумку. Соприкасается с чужими пальцами, мельком ощущая их холод. Смотрит, как Себастьян осматривает её содержимое. — Что, будешь пересчитывать? Ему в ответ нервно улыбаются: — Так уж и быть, поверю. Пойдём. Улыбка точно была нервной, показаться не могло. Себастьян тоже был на взводе. Сегодня на заднем сидении под тканью располагалось дополнение к привычной картине салона — новоприобретённое оружие и патроны, придающие ощущение защищённости одним лишь своим видом. — Что с твоими руками? — Сиэль совершил упущение, забыв, что Себастьян отметит каждую мелочь. Он пробежался глазами по рукам — все в свежих ссадинах и микроранках от приступа тревожного наваждения. — Решил убраться сегодня. — Его окинули недоверчивым взглядом. — Ждёшь кого-то в гости? Если бы. — Последним, кто приходил ко мне, был ты. Нейтральное лицо рядом становится чем-то само собой разумеющимся. Сиэль и сам выглядит слишком спокойно, удивляя себя уровнем самообладания перед предстоящим. Возможно, с каждым разом переживать нечто подобное становится легче. Это спокойствие леденит и замораживает, такое оно по ощущениям. Как спокойствие мёртвых. — А он не мог выбрать время для встречи пораньше? — Висок соприкасается со стеклом, а глаза впиваются в дорогу. — Это даже на руку. Привлечёт меньше внимания. Дорога как вечный спутник. Сегодня ночная, с повисшей серой луной. Пустые ленты автомагистрали. И внезапно, как камнем по голове: — Ты останешься в машине. Серьёзно? Себастьян думает, что его устроит роль пассивного наблюдателя? — Ну уж нет. — Вместе с несогласием прилетает предупреждающий взгляд. — В чем тогда вообще смысл моего присутствия? — Мы припаркуемся в укромном месте. Я пойду один, и, если не вернусь через двадцать минут — хватай ЮМП и иди ко мне. Неважно как, но тебе нужно будет пробраться внутрь. Но не суйся раньше, это важно. Внутри похолодело. Против воли по рукам начал бежать тремор. Глупое тело, неспособное прийти в физическое успокоение и собраться. — Что он вообще за человек? — Он перуанец. Своеобразный, но осторожный, работающий только с влиятельными личностями. Пока что с взяткой все проходит гладко. Естественно, всю сумму он получит только после выполнения своей части. Сиэль только кивает в ответ, хотя план, основанный на вере в положительный исход, продолжал усиливать тревогу. Всё тело сжалось в напряжении, прежде чем ощутить нечто неожиданное. Себастьян сжал его руку. Внезапный физический контакт словно окатил водой, поставил бушующие мысли на паузу. Касание возгорелось. Чужие пальцы сжали тыльную сторону ладони, чуть грубовато, в подобии поддерживающего жеста. Непонимающе моргая, Сиэль заглянул в глаза рядом, но не увидел каких-либо эмоций. Только слова, сказанные со спокойной интонацией: — На тебе лица нет. — Прикосновение продержалось ещё какое-то время, ставшее в миг центром всех ощущений, доступных телу и разуму. Эта рука, так буднично выразившая жест поддержки, была холодной и очень большой. Как будто они были приятелями или друзьями, кем-то ближе, чем есть на самом деле. Эта рука сбивала с толку, исчезнувшая так же быстро и легко, как и возникла, когда потребовалось переключить передачу. — Знаешь, что я делаю обычно в подобных случаях? Это можно назвать сознательным выходом из ситуации. Посмотри на всё не изнутри, а со стороны, в больших масштабах. — Глаза Себастьяна не отрывались от дороги. — Чем больше масштаб, тем незначительнее всё вокруг, верно? Сиэль мало понимал, как это может помочь сконцентрироваться на плане и перестать поддаваться страху, когда угол взгляда на ситуацию не менял её сути. И что это было, попытка поддержки? Себастьян пытался настроить его? Он видел, что Сиэль уже морально приготовился к худшему? — Его зовут Вишну. — Вишну? — Зачем-то переспрашивает. — Да. Так он представился. И внезапно это имя показалось нелепым в контексте всей истории. Если смотреть на неё со стороны. — Он что, шаман какой-нибудь? — Себастьян пожал плечами. — Кто его знает. Лучше бы он и правда оказался каким-нибудь шаманом, а не контрабандистом, который сдаст их Беллу и прострелит череп при первой же возможности. Призрачное прикосновение всё ещё непонятным образом горело на ладони. И вот, они уже были на месте. Очередной загородный дом, но на этот раз не режущий глаз китчем и безвкусной демонстрацией достатка. Небольшой и вполне скромный, с жёлтым светом в окнах — такой вид открывался издалека. Как и договаривались, припарковались на расстоянии от места назначения, там, где автомобиль не было видно. Себастьян вогрузил в руки старый пистолет, уже знакомый, тот, из которого был застрелен Дэвис. Карие глаза поймали пытливо наблюдающий взгляд. — Скорее всего наш шаман потребует сдать всё оружие, — сказал Себастьян, перекладывая часть денег в другую сумку, — Так что это бессмысленно, — он похлопал себя по карману, в который вложил пистолет. Может и так, но всё же это придаёт уверенности. Сиэль понимал. — А если они заметят меня здесь? Что тогда? — У тебя на руках два вида оружия, патроны и целый автомобиль с ключом, в конце концов. — Себастьян смерил его взглядом. — Я постараюсь открыть парадную дверь, если всё пойдёт не по плану, но, если что — стреляй в замок. Вряд ли это сработает, но при крайней необходимости — вот твоя задача. Оставалось надеяться, что Себастьян вернётся через двадцать минут. Они какое-то время смотрели друг друга в глаза, прежде чем Себастьян подвёл черту: — Удачи. — И тебе. Вернись назад вовремя. Сиэль переместился на заднее сидение, держа наготове свёрток с заряженным оружием. Последний раз кинул взгляд на диск луны в небе, после чего сосредоточился на далёких фигурах, просматривающихся на освещённом крыльце. Себастьяна встретили, и это был не один человек. Рядом со стоящим в центре, скорее всего, нужным дилером, были еще двое. Они выглядели пугающими и опасными даже издалека, поэтому Сиэль напрягся и сщурил глаза, внимательно наблюдая за тем, как они исчезают в дверном проёме. Вот и всё. Начались долгие мучительные двадцать минут, которые фиксировал телефон. Взгляд плотно вцепился в дом, перемещаясь от одного окна к другому в надежде отследить перемещение по включающемуся свету. На втором этаже горело несколько окон. Как никак, Себастьян отлично подготовлен. Он знал, что делал, у него был большой опыт. Это должно сыграть на руку. Должно же? «Если он умрёт, что ты дальше будешь делать один? Как справишься?» — Шептал где-то в сознании назойливый эгоизм. И тут же перебивал себя: справится, найдёт выход, выкрутится. У него не было выбора. Это, конечно, ничуть не умоляло волнения. Глаза повторяли зацикленную петлю: дом, телефон, и снова дом. Осмотреть каждое из окон, вычленить, вспыхнул ли где-то свет, прислушаться к звукам. Сиэль визуализировал в голове всевозможные сценарии сделки, стараясь сконцентрироваться на лучших исходах. Взгляд к цифрам — пять минут. Ещё пятнадцать. Руки крепче сжимают ткань и оставленный ключ от машины, глаза метаются туда-обратно слишком быстро. Шесть минут. Себастьян передаст деньги и убедится в состоятельности сделки. У него есть пистолет, на крайний случай. Потребует сдать всё оружие. Хотелось, чтобы всё время остановилось, перестало неумолимо течь, приближаясь к отметке, выносящей приговор. Десять минут. Деньги уже наверняка пересчитаны, значит, идёт обсуждение остальных деталей. Так должно было быть. Сиэль надеялся, что всё было так. Отсутствие подконтрольности событий было невыносимым. Одиннадцать. Ещё целых девять минут, за которые всё может разрешиться. Вокруг было безумно тихо, а за всё время ожидания по обочине проехался лишь один автомобиль. Тишина позволяла уловить любые звуки, так что она была союзницей сейчас. Луна описывала свою привычную дугу, уплывая к краю горизонта, за зону видимости. Ирреально спокойно выглядела спящая в темноте природа, покачивающаяся от ветряных потоков. Измученные глаза вновь возвращаются к цифрам времени в тот момент, когда всё вокруг перестаёт существовать. Приглушённый звук выстрела. Несколько выстрелов. В голове так и замирает цифра, обозначающая шестнадцать прошедших минут. Ужас проходит по каждой клеточке его замершего тела, прежде чем отмереть и начать двигаться непроизвольно. Так, будто тело было и не его. Сиэль выбегает из машины, прибирая к рукам свёрток с оружием, и, с секундным замедлением, откидывает ненужную ткань. Кто-то стрелял. Здесь уже нет смысла в какой-либо осторожности, нет смысла дожидаться чего-то дальше. Нужно было действовать. Он рванул к дому со всей силой, со всей скоростью, полностью отдаваясь импульсу бежать, и вкушая неизвестно откуда взявшуюся волну силы и энергии. Все мысли пропали из головы, а действия стали автоматическими. Сиэль добежал до входной двери, не видя размытым зрением ни замка, ни ручки. Он навалился на дверь сразу всем весом, проверяя, открыта она или нет. Сейчас казалось, что он может открыть её прямо так, вырвав из петель только за счёт физической силы. Стреляй в замок. Действие происходит механически, чётко по инструкции. Оружие падает на землю с громким отзвуком, мешающее своей тяжестью, и Сиэль поднимает пистолет. Не тратя время на прицеливание, стреляет. Попадает он в замок или нет, срабатывает ли это, всё неважно, важно лишь то, что дверь открывается после того, как он снова дёргает её. Была ли она вообще закрыта? Сиэль поднимает с пола тяжёлый кусок железа и стремительно входит внутрь, быстро оглядываясь. Грудь вздымается быстро-быстро. Лестница. Вбежать наверх. Он не видел, как поднимался, не видел, куда бежал. Только ударивший в глаза жёлтый свет. Ослепляющий. Несколько секунд длится осознание нарисовавшейся картины — Себастьян сидит в кресле. Живой. Он живой. Значит это он стрелял? Рядом сидит низкорослый человек в татуировках с длинными тёмными волосами, сплетенными в косу. Они вдвоём озадаченно смотрят на Сиэля. Кажется, что взгляд Себастьяна был способен убить его сейчас. Сиэль пытается отдышаться, когда замечает лежащий на полу труп. Блять. Тело замирает, так хорошо двигающееся раньше. А потом заговаривает незнакомый голос: — Как ахуительно ты пришёл один. Сиэль был полностью сбит с толку. Он неловко держал оружие, не зная, что с ним делать сейчас. На всякий случай пистолет был подготовлен к стрельбе. Они спокойно сидели, так, будто мило беседовали. — И нахуя ты всё это принёс? — Не сразу стало ясно, что перуанец обращался к нему. — Себастьян, что происходит? — Сиэль был удивлён, как хладнокровно прозвучал его голос. Брови на лице Себастьяна были сведены. — Сиэль… — Заткнись нахуй! Парень, присядь, — перуанец кивает на стул возле столика, — Что стоишь? Совсем рядом с этим самым стулом лежало застреленное тело. Ком тошноты от его созерцания поднялся к горлу, но был быстро подавлен. На это тело сейчас никто не обращал внимания. Сиэль направил пистолет прямиком на перуанца. — Сядь, — хрипло скомандовал Себастьян. Он не двинулся с места. — Послушай своего дружка и сядь, — угрожающе. Мужчина подался корпусом вперёд, заглядывая маленькими узкими глазками, покрытыми множеством лопнувших вен, в его лицо, продолжая медленно чеканить каждое слово. А потом внезапно улыбнулся отвратительными жёлтыми зубами, некоторые из которых засверкали золотом: — Знаешь, парень, мне очень страшно, потому что ты направляешь на меня это, — он поднял руки в издевательской манере, сохраняя насмешливую интонацию, — но видит Мама Васка, я хотел помочь вам. Я правда хотел помочь и взять все ваши деньги, клянусь! — Он рассмеялся в конце. А после внезапно стукнул руками в стол, от чего пошатнулась стоящая на нём ваза, в которой дымилось нечто, источающее мерзотный запах. —Но как же много заплатит Луис, если я сообщу ему такую новость, — он засмеялся ещё сильнее, откидывая голову назад, — заплатит сразу, а не частями! Вы такие умные, приходите ко мне напичканные этим — он кивает на оружие, — ставите свои условия! — Энтони был моим другом, и что с ним теперь? — Оглушающий рваный крик. Бешенные покрасневшие глаза, впившиеся в лицо Сиэля. Он осмотрел лежащее на полу тело в луже крови, а после снова вернулся к красным глазам. И это был не человеческий взгляд. Люди так не смотрели. Он был безумным, животным, целиком и полностью состоящим из безжизненного стекла. Сиэль уже видел такие взгляды. Холодок ужаса доходит до затылка, и там же останавливается, не выходящий дальше. Уже видел и понял одно — такие люди никогда не изменятся. Они не заслуживают сострадания, ни одной чёртовой капли. Он так и не сел, оставаясь прикованным к одному месту. Себастьян враждебно смотрел то на него, то на перуанца, голос которого всё продолжал: — Вишну — моё имя. Знаешь, что оно означает? Сиэль молчал, продолжая сжимать пистолет. — Спаситель. И я, сука, спасаю твоего дружка сегодня, потому что он был бы уже давно мёртв, если бы не деньги Луиса! А он много заплатит за него, я уверен, да простит меня мама Васка! Смекаешь? — и грузное тело вновь с дребезжанием стучит по столу, разливаясь в скрипучем смехе, тянется к дымящемуся нечто на столе и закуривает. Ему всё равно, что на него направлен пистолет? Что удерживает Сиэля от выстрела прямо сейчас? Себастьян. Что-то не так, с ним что-то не так. Он слишком невозмутим. Он не сидел бы просто так. Есть что-то, чего Сиэль не улавливает. Давай же, думай. И тут внезапным пробирающим озарением: Их было двое. С ним было двое, тогда, у парадной. Где второй? Сиэль обводит взглядом цветастую комнату, увешанную пёстрыми тканями, орошёнными кровавыми каплями. Обводит медленно, пытаясь вновь вернуть себе размывшееся зрение, и замирает в оцепенении. Волна чистейшего животного ужаса заполняет всё естество. Который раз за эту ночь. Кажется, даже кровь перестаёт перемещаться по сосудам в этот момент. Прямо в одном из боковых дверных проёмов стоит тот второй, живой и невредимый. Сжимающий два пистолета, один из которых, без сомнений, принадлежал Себастьяну. Один направлен прямо на макушку Себастьяна. А второй прямо на него. Поступление воздуха в организм заканчивается. Сиэль не может поверить, что не заметил его сразу. Он был огромным, а его взгляд был даже страшнее взгляда смеющегося ублюдка. Абсолютно мёртвые глаза, готовые в любую секунду увидеть ещё две смерти. Так вот почему Себастьян оставался сидеть неподвижно. Что бы он делал, если бы Сиэль не пришёл? И как, чёрт возьми, он не заметил монстра в углу сразу? Он мог умереть в любой из этих моментов. В любой. — О, вижу ты увидел кое-что интересное, — вновь зазвучал забавляющийся голос. — И вот скажи мне, какого хера ты держишь пушку и не стреляешь? Что это за хуйня такая? — Выплюнул ублюдок. — Как же меня бесят такие как ты, чёрт возьми, это просто невозможно! Сначала решат, что если у них в руках пистолет — они дохера крутые, а потом даже не могут выстрелить! Вижу один глаз тебе уже прострелили, парень, что, хочешь и второй потерять? — Лицо превратилось из смеющегося в оскалившееся. Абсолютно дикая гримаса. Они умрут здесь. Прямо здесь, сегодня. Полный провал. Вот так просто и нелепо умрут. А ведь Сиэль изначально знал, что всё идёт не так, но решил уступить, довериться. Себастьян был в не в себе, когда думал, что всё должно было получиться, ей богу. На что он рассчитывал? Что это за план такой, основанный на вере в чудо? Кто из них вообще был способен верить в чудо, чёрт возьми? И с чего вдруг это чудо должно было произойти сейчас? Ставить все ставки на то, что у них получится перекупить грёбанного дилера? О да, Себастьян точно был не в себе. Сиэлю не нужна вера в чудо, риск, или что-то из этого. Ему нужно стопроцентная, неумолимая, всеобъемлющая гарантия победы. И он не собирался умирать здесь сейчас. Умирать из-за того, что Себастьян, ведомый собственной слепой яростью, действовал на поводу эмоций, принимая недостаточно хладнокровные решения. Как Сиэль, застреливший Софию тогда. Ну уж нет. У него в руках сейчас был этот чёртов ЮМП, даже если он понятия не имел, как из него стрелять. Он мог также направить два дула на этих ублюдков. Он не умрёт сегодня. Не для того он выжил. Сиэль медленно поднял ЮМП и направил его на перуанца. В то время, как пистолет навёл на стоящего в дверном проёме. Он не верил, что делает это. Было тяжело держать пистолет-пулемёт, прислонённый прикладом к плечу, но руки не дрожали. В голове стояла чёткая мысль, о том, что он должен выжить. Это всё, что было важно. Голос, обращающийся к нему, казался невероятно далеким. И очень, очень медленным. Не играй с игрушками, которые даже не можешь поднять! И булькающий смех, который хотелось вырвать из глотки со всеми внутренностями и мышечными тканями. Момент застыл, замер, запечатлелся в одной картинке. Адреналин в крови, казалось, сейчас разорвёт ненормально бьющееся сердце. В последний раз Сиэль оценил, точно ли не заденет Себастьяна. Постарался не смотреть в его лицо. Зажмурил глаза. И выстрелил. Пули вылетели оглушающей очередью. Тело пошатнулось от отдачи, а после и вовсе оказалось на полу. Что-то зазвенело. Возможно, в доме было пианино. Сиэль не сразу понял, что Себастьян сразу же прикрыл его. Ублюдок из двери стрелял следом, но поймал пулю быстрее. Могло ли это быть чудом сейчас? Из его рук тут же вырывают оружие, и Себастьян стреляет. Всё пространство мгновенно заполняется запахом пороха. Еще несколько невозможно громких чётких звуков, прежде чем в комнате становится тихо, не считая продолжающегося давлеющего звона. Сиэль не видит ничего перед глазами, он начинает задыхаться, а когда зрение возвращается к нему, рисуя реальность после белой туманности, он видит много крови. На стене, на полу, в кресле, где раньше сидел перуанец. Себастьян хватает сумку с деньгами, поднимает с пола оружие, берёт что-то со стола, и его губы двигаются, но Сиэль не может разобрать ни слова. — …дим. — Что? Над ним нависает фигура и поднимает его резким рывком. — Уходим. Ничего не трогай. Уходить. Да, нужно сматываться отсюда как можно скорее, бежать из этого ада, из этой жёлтой комнаты, обвешанной цветастыми тканями. Перед глазами картина, как Себастьян подходит к трупу у двери и безразлично отпинывает ногой мёртвое тело. Вынимает у него из рук пистолет, принадлежащий ему по праву. Сиэль пошатывается, поэтому держится за стену, когда сбегает вниз по ступенькам. Себастьян идёт следом чёткой уверенной походкой, и становится искренне удивительно, как он умудряется держаться. Сиэль не выходит, он вываливается на улицу, падая на колени у крыльца, и тут же поднимается, заставляя себя дойти до машины. Оборачивается, проверяя, следуют ли за ним, и да, следуют, все так же размеренно идут. Дойти до машины. Он умоляет своё тело двигаться, преодолеть последний путь, прежде чем оказаться в минимальной, иллюзорной безопасности, прикоснуться хотя бы к её очертаниям. И вот, когда спасительный автомобиль появляется перед глазами, Сиэль приваливается к двери, съезжает по ней вниз, ожидая, когда Себастьян разблокирует её ключом, и потом вспоминает, что ключ у него в кармане. Он со стоном ищет ключ и открывает дверь. В голове всё ещё звучит протяжный звон, и кажется, что она сейчас разорвётся. Его выворачивает. Тошнит прямо на землю, рядом с колёсами. После этого становится чуть легче оценить реальность. И наконец доходит — он выжил. Он снова выжил, в очередной раз вернулся из ситуации, в которой смерть была совсем рядом. Сиэль растягивает губы в широкой улыбке, обнажая зубы, и только потом замечает нависшие над ним лицо. Улыбка не сползает с губ, пока Себастьян смотрит ему в глаза. Сиэль моргает. Нужно подняться с земли. Сесть в машину и уехать отсюда, стереть из памяти произошедшее в пёстрой комнате, не вспоминать увиденные лица. Но было поздно, мозг запечатлел каждое посмертное лицо покойника, находившееся в этой комнате. Новые гости кошмаров. Интересно, сколько таких гостей у Себастьяна? Как много он видел, что мог сохранять внешнее спокойствие? Помогает ли ему собственный способ выхода из ситуации и взгляда на неё со стороны? Сиэль решил попробовать, и от этого стало только хуже. Угол зрения извне подсказывал ему, что он спасся чудом. Неужели оно всё-таки произошло сегодня. Как отвратительно иронично. Свет продолжал гореть в доме, и это было жутко. Будто там ещё кто-то был. Они молча стояли возле автомобиля, тупо смотря перед собой. — Твою мать, — бросает в пустоту Сиэль. Луна скрылась за горизонтом. Себастьян молча курил уже третью сигарету. Безумно захотелось тоже закурить. — Угости. Его окинули странным взглядом, прежде чем бледные пальцы ловким движением выудили сигарету из пачки и протянули ему. Сиэль вставил её между губ, а Себастьян поджёг своей зажигалкой со второго раза. Горько и неприятно, но хотелось вдыхать глубже, полными лёгкими. Краем глаза он заметил, что руки Себастьяна слегка подрагивали. Это отдалось волной удивления. Осознание в очередной раз — Себастьян тоже чувствует, хоть и не показывает. Очередное ошеломление от потрескавшейся укоренившейся собранности. Скорее всего он не перемещался в салон, потому что пытался настроить себя снова сесть за руль. И Сиэль не представлял, как это могло быть вообще возможно сейчас. Но нужно было уезжать. Скорее. Сиэль закашлялся от слишком сильной затяжки и бросил недокуренный бычок. Едкий дым попал в глаза, заставляя их заслезиться. Наконец, простояв в молчании ещё какое-то время, Себастьян сел за руль. Сиэль опустился на пассажирское сидение следом. Казалось, что на и без того ночную картинку наложили ещё более тёмный фильтр. Вся материя внезапно почернела, и казалось, что опасность источает даже густота деревьев у обочины. Слов по-прежнему не было. Их не было, когда они, наконец, отъехали от проклятого дома, не было, когда въехали в городскую черту. — Всё ещё хочешь в одиночку штурмовать охрану Белла? — Сиэль не мог не съязвить, показав, что думает о стратегиях Себастьяна. Он и не ждал никакого ответа, понимая, что сейчас было не до споров и разногласий. — Ты работаешь из дома? — Внезапно. — Что? — На какой срок ты можешь отлучиться от работы? — Себастьян повернулся к нему и посмотрел пытливым серьёзным взглядом. — Я могу работать удалённо при надобности, — ответил Сиэль с непониманием. — Бизнес позволяет отлучиться. Я могу вести дела от лица своего представителя. — Нам нужно уехать из города на какое-то время. Здесь больше не безопасно. Конечно же, последствия не отменял никто. Это в очередной раз било по голове пониманием необратимости свершённого. Себастьян продолжил: — У меня есть дом в соседнем крупном городе. Нам нужно ехать сейчас. Просто замечательно. — Какое-то время — это сколько? — Пока неясно. Зависит от того, дошли ли сведения о планируемом покушении до Белла. — И как мы узнаем это? — Через двойного агента. — И ты думаешь, что он останется тебе верен? Не выдаст нас? — Вот поэтому нам и нужно уехать из города. — Себастьян, — Сиэль говорил максимально серьёзно и предупредительно, — я не собираюсь больше следовать плану, исход которого зависит от удачи. Это просто смешно, так рисковать в пустую. Если ты решил действовать без чёткой стратегии, взятой под контроль, то я не соглашался на это. Его встречает нарочно громкий вздох и снисходительная интонация. — Как самонадеянно думать, что ты можешь взять под контроль хоть что-то. Думать, что в нашем случае исход может не зависеть от удачи. Ты можешь миллион раз досконально продумать пошаговую инструкцию, высчитать каждое действие, и всё равно неминуемо наткнуться на погрешность измерения. Сиэль чувствовал, что начинает злиться. Он смотрел на Себастьяна из-под нахмуренных бровей. — И как это избавляет от планирования во имя избежания риска? — Никак. Всё просто — риска не избежать. Смирись, так легче будет принять, что ты не можешь всё контролировать. — Дослушав, Сиэль скрестил руки и отвернулся к стеклу. Немного помолчав, он всё же раздражённо добавил: — Пуля в лоб — вот твоя погрешность измерения на сегодня. Смех Себастьяна заполнил салон автомобиля самым неожиданным образом: — Вообще-то, с его местоположения, она скорее прилетела бы в затылок.