Благословенный дар

Тэхён находит Чонгука в одной из спален в крыле для родственников Императорской семьи. Он сидит, уставившись на подрагивающие руки, и не издаёт ни звука. Не поднимает головы, явно слыша звук открывшейся двери, и даже не дёргается, когда ошейник с шеи пропадает. Этот не магический, а ключ всё время был у Голя, так что Тэхён легко снимает его, освобождая хотя бы частично. Вот с кандалами… с ними придётся ждать помощи со стороны жриц или идей от Чимина. — Эй, — Тэхён невесомо касается голого плеча, осторожно усаживаясь рядом, — ты как? Чонгук нервно встряхивает головой, позволяя золотистым волосам рассыпаться по плечам и частично закрыть глаза. Тэхён уверен, что его мучает не вина за убийство, а нечто иное. Что-то сокрытое ото всех и недоступное даже самым близким. Тэхён и близким то не является. Он поджимает губы, переводя взгляд в сторону. До прибытия Чонгука во дворец он продумывал план побега. Как можно быстрее, как можно дальше. Чтобы не видеть лучащуюся счастьем тётю рядом с Хёнщиком. Ему всегда казалось, что между ними не было любви, поэтому и отталкивать получилось легко. Сказать холодное «нет», бросить презрительный взгляд, отказаться видеться, ссылаясь на дела. Тэхён вёл себя отстранённо, откровенно пользуясь чужими чувствами, но увидев их вместе… Скорее всего со стороны Хёнщика это был план вызвать волну ревности, в действительности же сердце болезненно сжалось. — Он точно мёртв? — слова вываливаются из рта Чонгука подобно каплям воды: такие же тихие, едва оседающие на пол. — Я не промахнулся? — Кхан Голь мёртв, — подтверждает Тэхён, — его осмотрели наши знахари, проверили жрицы, и я лично осмотрел бездыханное тело. Ты пронзил клинком сердце и, кажется, это сработало. — Хорошо, — Чонгук сжимает ладони в кулаки, от чего цепь между кандалами звонко натягивается, — хорошо. Чонгук прикрывает глаза, сжимает губы в тонкую линию, а после — выдыхает и оседает, приваливаясь лбом к плечу. Жест такой простой и невинный, совершенно обыденный, но вдоль позвоночника всё же скользят мурашки, будоража и пробуждая то, что Тэхён думал, уже навсегда забыто. Ему хочется обнять Чонгука, прижать к себе. Может быть, не защищать, но поддержать и уберечь от всего зла, что плотным кольцом смыкается вокруг них. Впереди война и это будет сложный период. Куда более опасный, чем всё, что было до этого момента. — Что теперь со мной будет? — вопрос Чонгука ожидаемый, но всё равно ставит в тупик. Ответов слишком много и сложно подобрать какой-то один, а единственно, что идёт на ум, это: «ты теперь будешь со мной». Пожалуй, не совсем то, что хочется услышать сейчас. — Для всех вас я наверняка такой же дикарь, как и Голь. — Нет, —Тэхён невольно вспоминает Чимина и его полную необразованность, — когда твой брат прибыл во дворец он тоже много не знал. Всему можно научиться, Чонгук. Думаю, это то, что ждёт тебя в первую очередь — обучение. А потом… потом ты сам решишь, чего хочешь. Тэхён пытается поставить себя на место Чонгука, но не может. В голове просто не укладывается гипотетическая ситуация, при которой он окажется в совершенно другой стране, ничего не умеющий и не знающий, что делать. Единственное близкое, что с ним происходило — это задача по развитию гильдии, но даже там Тэхён сразу же сориентировался и знал куда двигаться. Чонгука страшит неизвестность? — Я тебя буду поддерживать, — Тэхён сжимает довольно сильное плечо Чонгука, — всему обучу, помогу найти призвание по душе. Ты не сможешь вернуться на родину, но я уверен, что и здесь, в Империи Мин, тебе будет чем заняться. — Почему? — Чонгук нехотя отстраняется, морщась из-за смены положения. — Я понимаю, что теперь мой брат — супруг Императора, а ты брат господина Мина. Они тебе приказали? — Нет. — Это твоё решение? — Чонгук склоняет голову набок. — Зачем тебе помогать кому-то вроде меня? Я в кандалах, без хотя бы примерного срока, когда их смогут снять. Едва ли я умею читать, не говоря уже о навыке писать. — Но что-то ты должен уметь, — Тэхён криво ухмыляется, невольно сравнивая двух братьев, — ты боец? В армии всегда нужны новые люди, особенно сейчас, когда на носу война. — Не сказал бы, что я боец, — Чонгук вздыхает, наклоняя голову ещё ниже, словно желая спрятаться от пронзительного и внимательного взгляда Тэхёна. Его тонкие черты будто становятся хищнее и опаснее, как у дикой птицы. — Да, я умею обращаться с клинком, но это скорее инстинкт, чем навык. Я никогда не обучался военному делу. А на арене варваров… я использовал собственные руки. Чонгук смотрит на кулаки и только сейчас Тэхён замечает, что они испещрены едва заметными шрамами. Взгляд мечется к шее, но раны на ней не затягиваются, хотя ошейник больше не мешается. Значит кандалы даже со смертью Голя тянут магию. Было бы слишком самонадеянно ожидать, что артефакт прекратит работать после смерти варвара. — У тебя быстрые рефлексы, ты не колеблешься, когда надо убить. Я видел, как ты действовал в тронном зале, — Тэхён пытается поймать ускользающий взгляд Чонгука, чтобы показать — он верит, что в Чонгуке есть потенциал. — Тренировки никто не отменял. Обучение не будет легким, да и времени не сказать, что много, но ты сможешь довести до совершенства то, что уже умеешь. Чонгук отрывисто кивает. Он поднимает было ладони, чтобы убрать опавшую на глаза чёлку, но Тэхён успевает раньше. Проводит пальцами по лбу и откидывает мешающие прядки в стороны. Наконец-то они смотрят в глаза друг другу. Расплавленное золото, более тёмного оттенка, чем у Чимина, затягивает в себя, выбивая из головы любые здравые мысли. Тэхёну кажется, что его приворожили, но он знает, что никакая магия не способна дать подобное чувство. Чувство единения. Потребность быть рядом. Жажду касаться кожи и сливаться воедино. Тэхён влюблялся и не единожды, так что он знает с чем сравнивать то, что сейчас творится на сердце. И пылающая привязанность, появившаяся по отношению к Чонгуку, не идёт ни в какой сравнение с тем, что он испытывал ранее. — Они не дадут мне тренироваться, — Чонгук встряхивает руками, намекая на кандалы. — Неужели это единственный путь, который у меня есть? — Не единственный, — Тэхён готов позволить Чонгуку просто жить в его покоях, есть лакомства и встречать после тяжелого дня, но он знает, что для воинственной натуры дьяволов — это не подходит. В их крови течёт не кровь, а пламя, побуждающее двигаться вперёд. — Медицина, помощь в планировании или разработки стратегии. Всё зависит от того, что ты действительно захочешь сделать, потому что вариантов много и найти подходящий для тебя — не проблема. — А если ничего не получится? — Чонгук сомневается, хоть его голос и звучит ровно. Поразительно ровно для того, кто совсем недавно убил человека. Тэхён уверен, что единственное, чего будет желать его натура — это война. Быть в центре сражения и воевать за свой народ, защищать самое дорогое и ценное. Как готов делать каждый из них. — Я всё ещё тут, — Тэхён нежно ведёт кончиками пальцев вдоль шеи Чонгука, отмечая, как расширяется чужой зрачок. — Ты не будешь один, Чонгук. Чонгук открывает и закрывает рот, не в силах подобрать слова. Его смятение понятно, но и раскрыть истинные чувства и причины помогать Тэхён не может. Он сам не знает. Да, в груди всё сжимается от нежности, а сердце ускоряет бег от случайной близости. Очевидно, что между ними есть яркая и искренняя, ничем не замутнённая симпатия, но… почему? Почему из всех людей, взгляд Тэхёна зацепился именно за дивное создание с рогами и крыльями, когда ровно такой же Чимин вызывал в нём максимум умиление. Не позволяя мысли развиваться, он продолжает: — Вместо того чтобы сосредотачиваться на страхах, подумай, как ты можешь начать новую жизнь. Для себя. Не для Чимина, не для народа, не для некой великой цели, которая грузом давит на твои плечи. Глубокое дыхание Чонгука становится более ровным, он не отодвигается, а наоборот — придвигается ближе, чтобы их колени невинно касались друг друга. В нем проскальзывает что-то не до конца ясное. Помимо решимости идти до конца и твёрдой уверенности, что нельзя останавливаться на половине пути, там мелькает… Тэхёну хочется верить, что эта была искра привязанности. — Почему ты хочешь мне помочь? — вопрос, который бесконечно мелькает в голове Тэхёна добирается до уст Чонгука. — Я понимаю, что движет Чимином. Могу понять, почему Император готов оказывать мне поддержку. Но ты? Всё, что нас связывает — это несколько ночей с разговорами обо всём и ни о чём одновременно. Я не раскрывал тебе душу, не слышал твоей истории. Так, почему? Тэхён задерживает дыхание. Вопрос Чонгука звучит так, будто тот пытается найти ответ между строк, боясь и желая услышать ответ. Честно звучало бы — «потому что ты мне нравишься». Честно было бы рассказать о том обжигающем чувстве, что струится под кожей, без порочной похоти, но с искренней нежностью и потребностью быть рядом. Только Тэхён не умеет быть честным с теми, кто ему действительно симпатичен. — Может, потому что я вижу в тебе больше, чем ты сам. — Тэхён осторожно подбирает слова балансируя на краю. Он гулко сглатывает, криво улыбаясь, и говоря полуправду. — Ты способен стать сильнее и перестать быть жертвой обстоятельств. Да, ты брат Чимина, что тоже играет свою роль в моей протянутой руке помощи, но и у меня не последний титул в Империи. Я могу определить потенциал и помочь… развиться. Тэхён замолкает, видя, что сказанного недостаточно. Помедлив, он идёт на последний, близкий к отчаянью, шаг, говоря: — Если тебе этого недостаточно, то давай остановимся на этом, но не забудем вопрос, а вернёмся к нему чуть позже. — Ладно, — Чонгук нехотя отступает. Он отворачивается, но теперь это уже не попытка спрятаться, а погружение в себя. Хочется знать, о чём он думает, какие мысли крутятся в голове, но Тэхён понимает, что ничего не бывает сразу. Стоит подождать. — Оставим этот вопрос. Чонгук медленно кивает, но больше для себя, чем для Тэхёна. Он вымотан и продолжающие смыкаться на запястьях кандалы не делают ситуацию легче. Сегодня они не смогут заняться этим вопросом, потому что нужен Чимин и одна из жриц, так что… — Тебе надо помыться, переодеться, насколько это реально, и подкрепиться, — Тэхён пытается улыбаться непринуждённо и свободно, — я помогу тебе. Или можем попросить служанок… — Нет, — Чонгук перебивает, — ты. Не готов терпеть рядом чужаков. Тэхён это понимает. Чимин был таким же — можно ли считать это частью поведения их расы? Или всё дело в том, насколько долго они оба были в заложниках у варваров и теперь не готовы подпускать к себе незнакомцев? Как бы там ни было, Тэхён не особо зацикливается на этих вопросах, сначала раздевая, а потом одевая Чонгука в новое. Тёмные, прошитые золотом, одежды сидят на нём как влитые, делая из дьявола статного мужчину. Как и у Чимина, из-за крыльев спина Чонгука открыта, давая всем возможность оценить её крепость и двигающиеся лопатки. Медного цвета чешуйки испещряют всю линию позвоночника, играя роль зашиты, и спускаются до скрытого брюками копчика. Тэхён невольно любуется видом, а потом в голове мелькает идея. — До ужина сходим к кузнецу, — магическая вязь покрывает кандалы, но не цепь между ними, значит, её можно разбить? По крайней мере, стоит попытаться. Чонгук не задаёт лишних вопросов, спокойно следуя за Тэхёном шаг в шаг. Редкие люди, попадающиеся им по пути, бросают любопытные взгляды и тихо шушукаются. Слухи быстро заполнят Императорский Двор, и к концу дня каждый будет знать о свободно перемещающемся по территории представителе айлес. Тэхён лишь надеется, что никто не додумается предположить, что Чонгук действительно будет любовником четы Мин. Это было бы слишком. У кузнеца они задерживаются ненадолго. Хватает всего одного взмаха топора, чтобы разрубить цепь, а вот литая часть на запястьях совсем не проста. — Её не разрубить и никак не подковырнуть, — качает головой кузнец, рассматривая артефакт, — или оставить как есть, или лишать кистей рук. Терять ладони Чонгук не согласен, поэтому, поблагодарив хотя бы за частичное решение проблемы, они возвращаются во дворец. Не в любимую Чимином комнату, а в соседнюю. Служанки накрывают на стол, пока у них завязывается непринуждённый разговор. — С ними я могу попробовать тренироваться, — Чонгук рассматривает руки и пытается вытащить ладони, не снимая кандалы, но те словно плотнее смыкают запястья, — хотя после того, как они будут сняты, придётся привыкать к новому весу. Впрочем, это лучше, чем не иметь возможность даже развести руки в стороны. Тэхён смотрит на счастливо улыбающегося Чонгука и старается заставить сердце перестать так быстро биться. По крайней мере, теперь Хёнщик со своими решениями и выборами его волнует в последнюю очередь.