Благословенный дар

Тревожное, неприятное чувство наполняет Юнги с краёв. Сначала дрожат кончики пальцев, ворох мурашек постепенно поднимаются от ладоней всё выше и выше, пока не добираются до груди. Поморщившись, он трёт под ключицами, пытаясь избавиться от навязчивого ощущения, что здесь что-то не так. Но что может быть не так? Они с Чимином стоят посреди их спальни, а за окном заходит алое солнце, покрывая весь мир кровавой пеленой. Через несколько дней он объявит войну и начнёт собирать армию, чтобы отправиться освобождать народ своего дьяволёнка. Их план, сотканных из множества маленьких нитей, постепенно обретает узор. И это правильно. Это то, к чему они оба готовы. Золотая клятва жжёт запястье, напоминая о спонтанном обещании, но совершенно не причиняет боли. Просто обозначает условия, что были озвучены. Юнги недовольно чешет это место, недовольно хмурясь. Разве он может забыть нечто подобное? Зачем напоминать? — Что тебя волнует, мой Император? — голос Чимина грустный, но ведь так и должно быть? Юнги тоже грустит, понимая, что их расставание будет длительным. Настолько, что он не застанет рождения малышки, не подержит её на руках, не увидит первых шагов. Это всё будет дано лишь со вторым ребёнком. Наследником. Принцем. — Не хочу бросать тебя, птичка, — всё же говорит Юнги, тяжело вздыхая, — разлука… — Так оставайся, — перебивает Чимин, трепетно подаваясь вперёд, — сейчас… сейчас, когда я ношу под сердцем твоё дитя, когда смотрю на наш народ, когда вижу твоё лицо, — маленькие ладошки опускаются на щёки, нежно сжимая, — мне кажется, что ничего больше и не надо. Варвары не смогут причинить зла, пока их сдерживает договор с прошлым Императором. И мы в безопасности. Не стоит ли тогда оставить наши планы? Не стоит ли потратить время друг на друга? Юнги с непониманием смотрит в золотистые глаза напротив. Чимин говорит серьёзно? Просит его отречься от самого первого, самого спонтанного между ними обещания? Обещания, с которого всё началось. Золотой браслет на запястье крепче стискивает кожу, вот теперь обжигая почти до боли. Это предостережение? Угроза? — А твоя клятва Дракону может быть исполнена иначе, — продолжает Чимин, словно чувствуя смятение Юнги. Его взгляд полон надежды и неясной решимости. — Заключи с варварами новый договор. Возьми с нового вождя клятву осесть, выдели им земли, предложи… предложи стать частью Империи. — Они не согласятся. — А вдруг согласятся? — Чимин приподнимается на носочках, чтобы коснуться сухими губами губ Юнги. — Скажем, что моя страна принадлежит им, а я — залог. Что это будет договорной брак между двумя странами. Пусть во мне и нет крови правящей ветви, но ведь и тут можно договориться. Придумать, что я… я потерянный принц? — Так много лжи, — Юнги не понимает, почему он обсуждает подобное. Почему вообще они говорят о чём-то, а не занимаются любовью? Разве… разве сейчас должна быть не их первая брачная ночь? Голову простреливает невыносимая боль, а перед глазами расходятся алые пятна. Это всё так неправильно. Так… так созвучно с самыми тайными желаниями Юнги. Ядовитая надежда отравляет, убивает любую решительность пуская свои корни с самого уязвимого места — с сердца. Он хмуро опускает взгляд на пока что плоский живот Чимина и касается кончиками пальцев над пупком. Не чувствует кожи — они оба одеты, но ощущает фантомное сердцебиение. Малышка тоже просит остаться? Отказаться от всего, о чём они думали всю зиму? От планов, которые в перспективе, смогут вернуть магию в мир? — Чимини… Юнги в смятении и не готов поверить, что это реальность. Как они попали в спальню? Что было до этого? В голове до пугающего пусто. — Юнги, — Чимин приподнимает его лицо и пытается поймать ускользающий взгляд, — мой Император, смотри на меня, смотри в мои глаза, я… Тут что-то не так. Не так. — Нет, — выдавить из себя ответ удаётся с огромным трудом. Слова Чимина рвут Юнги на части, режут сердце на куски. Ведь всё кажется таким подходящим, таким… идеальным. Но почему Чимин молчал раньше? — Нет. Стоит ему зажмуриться, как в ушах стоит звон. Оглушающий, подкашивающий колени и выкручивающий руки. Юнги со стоном опускается на рыхлую землю, не в силах отдышаться. В нос забивается могильный гнилой запах смерти, а на щёку падает что-то влажное и липкое. Настолько мерзкое, что желудок скручивает от отвращения. Нехотя раскрыв глаза, Юнги едва не падает на спину. Он на руинах своего королевства. Точно. Ритуал. Второй день свадьбы и проверка на верность их клятвам. От осознания, что всё вокруг нереально становится легче дышать. Юнги жадно хватает затхлый воздух распахнутым ртом и поднимается на дрожащих ногах. Он никогда в жизни не испытывал настолько сильного ужаса от раскинувшейся перед ним картины. Тела. Множество погибших воинов, варваров, женщин и детей. То и дело в землю врезаются пики, а поле разрывает чей-то истошный крик. Именно это их и ждёт — война, неумолимая и беспощадная. Уносящая вместе с собой сотни, тысячи жизней с любой из сторон. Кровь. Запах смерти. Чей-то отчаянный плач и… Юнги задевает носком мягкую куколку. Чья-то игрушка, когда-то радовавшая ребёнка, сейчас пропитана кровью и надрезана в нескольких местах. — Не боишься, Император? — громогласный драконий голос пронизывает до самых костей, звуча одновременно везде и нигде. — Будущего, где всё мертво. — Этого не случится, — цедит Юнги, стискивая зубы. Будь в нём чуть больше магии и драконьей крови, то клыки уже разрезали губы, давая пролиться единственной здесь настоящей крови. — Я спасу страну Чимина, не дам погибнуть Империи, и… — Так не бывает, Император, — насмешливый драконий голос злит, — кто-то обязательно умрёт. «Это всё иллюзия», — убеждает себя Юнги, когда прям перед ним появляется истекающий от смертельной раны в животе Чимин, — «этого не существует» Он знает, что это всё нереально. Буквально всё: от пространства вокруг до маленькой перепачканной в алом ладошки. Знает, но всё равно не может на одной лишь силе воле развеять пагубный мираж. Потому что все эти страхи, все надежды — всё взято из его разума. Юнги надеется, что Чимин предложит отступиться от обещания, хоть и знает, что сам не согласится. Юнги боится, что Чимин погибнет из-за нападения или сложных родов, или чего-то такого, что не предотвратить. Это будущее, окружающее его сейчас, состоит из осколков нерешительности, малодушия и пагубной мягкости. Чимин учит Юнги быть лояльней, податливей, принимать решения, которые не несут за собой радикальных мер. Ему ничего не стоило, например, вырезать всех неугодных, всех, кто попадал под подозрение сговора, но он позволил Чимину самому разбираться в ситуации. И именно это приведёт его к закату собственной жизни? — Я спасу тебя, птичка, — слова даются с огромным трудом, как и шаг, приближающий его к несуществующему, сотканному из магии Чимину. Юнги подхватывает слабеющую ладошку, сам пачкается в крови, но прижимается губами к маленьким пальчикам в поцелуе. — Спасу твой старый и новый дом. Веришь мне? Неестественно бледное лицо Чимина разрезает слабая, но полная утешения улыбка. Пусть слов и не звучит, но Юнги всё равно слышит ответ: — Верю, мой Император. А потом иллюзия пропадает. Рассыпается подобно первому снегу, оставляя после себя чернеющий пепел. Юнги переводит сорванное дыхание, прижимает ладонь к заполошно бьющемуся сердцу, и уверенно уходит прочь. К выходу. Когда-то давно отец рассказывал ему об этой пещере. Она пропитана дурманящими травами, которые отравляют не тело, но разум. Именно поэтому даже их императорская драконья кровь не может сразу очиститься от влияния. Юнги надеется, что Чимина с его дьявольской кровью эти иллюзии вообще не коснутся. Меньше всего на свете ему хочется, чтобы нежный и сладкий птенчик растерялся от вида умирающего на руках Императора. Или ребёнка. Или ещё сам Дракон знает чего. Наверняка, пещеру наполняют не только ядовитые растения, но и магия, запускающая все эти обманчивые миражи. Не просто так Дракон спустился со своих небес, чтобы вставить свои насмешливые речи. Он тоже проверяет их, провоцирует… сдаться? Или наоборот — не сдаваться? Бороться с судьбой и менять любые плетения, создавая собственный узор? Вероятно… да? Юнги никогда не понимал, зачем будущим супругам проходить через подобное, но сейчас, испытав на себе влияние… может нехотя признать их пользу. Воочию увидев то, что он так плотно скрывает внутри, решительность подталкивает двигаться вперёд. Не просто к выходу, где он встретит живого и невредимого Чимина, а к тому будущему, что сможет создать сам. Переломить ход предначертанного и установить свои правила. Их. Их с Чимином правила. Стиснув ладонь в кулак, он невольно ускоряется, беспокоясь, не нужна ли его птичке помощь. И сможет ли он помочь? Никогда прежде не доводилось слышать истории, что один из супругов заходил на вторую половину, чтобы спасти, вытащить из ловушки иллюзии. Но ведь, что угодно может быть в первый раз? Юнги уже собирается нарушить все гласные и не гласные правила, как из прохода выскакивает взвинченный Чимин. Его крылья раздражённо трепещут, волосы несколько растрёпаны — сквозь причёску проглядывают кончики золотых рожек, а в глазах светится решительность. Чимин подскакивает к нему, хватает за грудки и распахивает хорошенький рот, но молчит. Смотрит. Долго, внимательно, словно пытается прочитать в глазах ответ на не озвученный вопрос. Они могут стоять так вечность. Просто любоваться друг другом, обниматься — ладони Юнги находят своё положенное место на тонкой талии. Общаться без слов. В мыслях крутятся сотни сомнений, опасений и страхов — так и должно быть после пещеры иллюзий, но наружу не прорывается ни одного словечка. — Что ты видел? — но Юнги не может молчать, когда с лица Чимина не сошёл отпечаток мрачного сожаления. Наверняка его видения были не лучше, и следующий спустя долгое молчаливое мгновение ответ только подтверждают опасения: — То, что никогда не случится. Ладони Чимина нехотя разжимаются. Отпускают ткань, оглаживают её, распрямляя. Он не отстраняется, до последнего согреваясь в надёжных руках. И часто, тяжело дышит. Юнги утешающе гладит: ласкает подушечкой большого пальца скулу, спускается до нижней губы, ведёт ниже. Вдоль шеи, затрагивая кадык, до впадинки ключицы. — Ты прав, — Юнги делает голос максимально мягким и расслабленным, утешающим, — то, что мы видели — никогда не случится. Ни один из нас этого не допустит, верно? — Верно, — Чимин всё ещё звучит глухо, отчаянно. В его глазах плещется непонимание и страх. И это вполне нормально. Наверняка Юнги выглядит не лучше, но он берёт себя под контроль. Хотя бы один из них обязан держать себя в руках. Выдохнув, Юнги поправляет причёску, зачёсывая прядки назад и скрывая золотистые рожки. Поправляет сбившийся наряд, украшения — на ушах и шее, а потом оставляет короткий сухой поцелуй на губах. Они справились со своими испытаниями достаточно быстро, поэтому можно потратить немного времени друг на друга. — Но, вдруг, — начинает Чимин, прикусывая губу и поднимая слезящийся взгляд на Юнги, — это было пророчество? — Нет. — Но… — Это не может быть пророчеством, Чимини, — твёрдо убеждает Юнги, — пророчества изрекают люди, и они прочно врезаются в память. Ты же забудешь этот кошмар через несколько часов, максимум дней. Это наши страхи и ожидания. И только. — Тебя напугали видения? — Чимин робко поднимает ладошку и вновь цепляется за ворот, сминая край ткани пальчиками. — Или ты сразу понял, что это иллюзия? — Не сразу, — реальность на мгновение размывается, создавая иллюзию лица того, умирающего Чимина. Испытание же закончилось? Юнги гулко сглатывает, вытесняя из головы нелепые мысли. Закончилось. — Там был ты. Такой же как сейчас, но другой. Говорящий как обычно, но не привычные вещи. Слова, в которые ты сам не веришь. Мне помогло то, что я тебя знаю, я тебе верю и я тебя люблю. — Мне тоже, — с облегчением выдыхает Чимин и порывисто тянется за более глубоким и нежным поцелуем, — именно поэтому… поэтому… — То, что мы видели — никогда не случится. Чимин отрывисто кивает и окончательно берёт себя в руки. Что же его так напугало? Какие иллюзии отразились в пространстве вокруг и сбили с мыслей столь уверенного дьяволёнка? Юнги хочет и не хочет знать одновременно. Он мог бы спросить с лёгким давлением и получить ответ, но какой в этом смысл? Куда важнее оказать поддержку сейчас и в очередной раз доказать, что никакой мираж не разрушит их уверенности. Их будущего. — Готов идти? — Юнги кивает на выход из пещеры, где их ждут жрицы. Как только они с Чимином покажутся им на глаза, то сразу же получат благословение и напутствие. Их вновь отведут в храм, проведут через коридор молитв, разве что не заставят повторять клятвы. — Ещё минуточку, — у Чимина срывается дыхание, а глаза трепетно закрываются, словно он погружается в то воспоминание-иллюзию и пытается убедить себя забыть. Или Юнги надумывает? Может его птичка просто очищает разум от лишних мыслей и старается восстановить дыхание. Потому что с самого утра ничего не предвещало подобных нервных ощущений. Они завтракали в кругу друзей и семьи. Даже легко перешучивались! Принимали поздравления и обсуждали планы на будущее. Юнги с удивлением смотрел на повеселевшую мать, но, скорее всего, за её настроение отвечала не первая бутылка крепкого вина. Болтал с Тэхёном и пытался подловить брата задержаться во дворце. Хотя бы до прибытия варваров, потому что это событие… будет незабываемым. А то, что оно будет — сомневаться не приходится. Юнги уже получил несколько подтверждений о пересечении границы десятью чужеземцами. Скорее всего нынешний вождь, его свита и скрытый ото всех «подарок». Если это действительно будет брат Чимина… — Можем идти, — разрозненные мысли обрываются трелью сладкого голоса, — я нормально выгляжу? Юнги моргает и сосредотачивается на симпатичной мордашке. Подведённые чем-то чёрным глаза и украшенные золотыми камушками веки. Блестящие розоватым оттенком губы — так и хочется их поцеловать, румяные щёки — потискать. Чимин столь красив, что у него в очередной раз перехватывает дыхание, поэтому не сразу удаётся выдохнуть восхищённое: — Превосходно. Он крепко сжимает маленькую ладошку и тянет за собой. На выход к жрицам. Остался последний ритуал и они, наконец-то, будут для всех официально женаты, а Императрица займёт трон.