Благословенный дар

У Чимина более чем достаточно дел перед свадьбой, поэтому, когда наступает момент встречи с Чиён — он вымотан. Ноги гудят от бесконечной ходьбы, плечи нуждаются в массаже, а руки по новой привычке сжимаются вокруг пустоты. Первый ритуал — танец. Не совсем простой: они с Юнги не репетируют вместе и не обсуждают детали. Это должна быть импровизация, порыв, страсть — то, что они испытывают друг к другу и то, что обязаны показать всей Империи. Ко всему прочему в танце используются клинки. Именно с ними Чимин и учится взаимодействовать. Изящные, высеченные специально для него мечи легче обычных, но всё равно непривычно тяжёлые. К тому же, их два и надо научиться управляться с обоими. Конечно, ему предлагали что-то более привычное и простое — веера, ленты или, например, копьё. Но Чимин твёрдо решил, что это должно быть острое, способное разрубить хоть бы листву деревьев лезвие. Иначе нет смысла даже пытаться менять устои страны и вести её в то будущее, о котором Чимин мечтает. Он думает, что взял на себя слишком много, когда идёт по саду в сторону дворца бывшей Императрицы и её любовницы. Но так ли много, как мог бы? Юнги поддерживает, поощряет все начинания и не пытается урезонить. Значит, его мысли и желания верны. Значит… это та судьба, которая Чимину начертана. И всё же, сомнения могут сбивать с мыслей. Нарушать покой разума. Вынуждать оглядываться. — Кто здесь? — как сейчас — всего лишь шорох ветра, но Чимин нервно всматривается в сгущающиеся сумерки, пытаясь понять: показалось ли ему или рядом кто-то есть? Он задерживает дыхание, прикрывает глаза и прислушивается. Всего лишь ветер. Где-то вдалеке колеблется колокольчик, создавая перезвон. Где-то — шумят люди, торопливо собираясь к ужину. Чимин делает глубокий вдох и выдох, встряхивая головой. Надо успокоиться. С таким настроением с Чиён они разговора не свяжут. От Мин Чиён ему больше нужно безучастие и отстранение. То, о чём Чимин попросит Юджи может не совсем понравиться её возлюбленной, а это, в свою очередь, спровоцирует ревнивый виток, который один дракон знает куда приведёт. Или же, чтобы бывшая Императрица не скучала, она может заняться выходом в свет, чтобы следить за сплетнями и слушками. С тех пор, как Тэхён полностью посвятил себя гильдиям, они с Юнги практически перестали знать о женских интригах. — Госпожа Императрица, — служанка Чиён приветливо кланяется. Кажется, это та, что оставалась с ними в момент спасения Юджи. Или Чимин плохо запомнил лицо? Он вскользь всматривается в нежные черты, но не зацикливается, позволяя увести себя по коридорам в приготовленную комнату. — Императрица… вам следует знать, что госпожа Мин немного… она пристрастилась к огненному напитку. Это Чимин и так понял ещё со дня рождения Юнги. — И я принесла ей несколько бутылок до вашего визита, — служанка опускает голову в пол, неловко замирая, — не знаю, выпила ли она их все, но… — Всё в порядке, — Чимин скупо улыбается. Ему бы давно пора отойти от травмы, которую нанесла Гаюн, но получается скверно. Ни с одной из девушек служек он так и не сблизился и не собирается. Просто отдаёт приказы и выслушивает отчёты. А где может — там справляется сам. — Уверен, что госпожа Мин предпочла дождаться меня прежде, чем открыть хотя бы вторую бутылку. Чимин надеется, что нет. Он ожидал, что она напьётся и проболтается. Может быть, это будет чем-то достаточно полезным, чтобы в последствии использовать как рычаг. А может и того лучше — связано с Юнги и его тайнами. Чимин не лелеет надежды на то, что единственный повисший между ними вопрос будет раскрыт сейчас, но… Да кому он врёт. Он надеется. Поэтому и принёс с собой одну действительно особенную бутылочку вина. Чимин вычитал рецепт в одной из книг, а после — отправился искать на прилавках нечто похожее. Спасибо ярмарке, которая будет открыта до самого окончания свадьбы, найти особенно пьянящий эликсир оказалось не сложно. Он не рассказывал о своём плане Юнги, всё же Чиён его мать, но решил, что это не такая уж и большая тайна, чтобы посвящать в неё будущего мужа. — Позвоните в колокольчик, если я вам понадоблюсь, — кланяется служанка и уходит, оставляя Чимина перед прикрытой дверью. Он недолго прислушивается прежде чем войти. В нос моментально бьёт сладковатый запах. Не отталкивающий и не мерзкий. Просто приторный. Осмотревшись, Чимин замечает стоящую около окна Чиён с бутылкой в руке. — О, Императрица навестила меня, свою будущую слугу, — госпожа Мин коротко оглядывается, прикладываясь к горлышку, — прошу простить, что без ритуального чая, яств и кружева разговоров. Мне показалось, что вам, Чимин, это не особо интересно. — Зависит от собеседника, — он проходит вперёд и закрывает за собой дверь. Приближается к бывшей Императрице и без слов протягивает подарок. Замирает рядом. Ждёт. Не думает ни о чём, а, подражая Чиён, смотрит в окно. — Я сегодня не лучший собеседник, — подарок принимают. С глухим звуком вытягивают пробку, придирчиво обнюхивают и делают глоток. — Могу ли я надеяться, что тут яд? — Вы хотите умереть? — Хотела, — Чиён делает большой глоток вина, прежде чем продолжить, — зима была долгой и холодной, что бы вы там не думали. Провести столько дней с женщиной, которая убила моего мужа… — С которой вас связывает больше, чем просто один мужчина, — едко вставляет Чимин, встречая поплывший взгляд Чиён, — не сложно догадаться, что вы более близки, чем показываете всем остальным, госпожа Мин. Чиён хмыкает, делая ещё один глоток. Она отходит от окна, совершенно не пошатываясь, хотя уже достаточно пьяна. Но речь, осанка, шаги — всё идеальное. Выдаёт только взгляд и ощущение неестественной слабости. Чимину должно быть её жаль, но он не испытывает ничего подобного. Ни негативного, ни позитивного. Полное равнодушие и расчёт. — Она не спрашивала меня, Чимин, — Чиён говорит не наигранно зло, — делала всё, что вздумается и каждый раз просто ставила перед фактом. Такая… пылающая, смелая. Очень яркая. Юджи дерзила Инджо, спорила с ним, защищала меня. Как это может не подкупать? Юнги ведь повёлся на тоже самое. Она кидает на Чимина насмешливый взгляд. Такой надменный и полный превосходства. Словно знает нечто, что может разрушить его будущее. В воздухе повисает неприятное напряжение, которое не получается стряхнуть даже с помощью магии или взмаха крыльев. Может дело в Юнги? Он прислушивается к той связи, что выстроил между ними, но чужое сердце бьётся ровно и спокойно. — Я не хотела смерти. Ни твоей, ни Инджо, ни той наложницы, — Чиён допивает принесённую им бутылку и тянется за новой, — но так вышло. Что же теперь считать сколько голов было потеряно? — Это больше похоже на то, что я о вас читал, — Чимин внимательно следит за передвижениями Чиён. Её что-то мучает — это рвётся изнутри, но она стискивает зубы и пьёт в явной попытке забить свою глотку алкоголем, чтобы не проболтаться. Или наоборот? Пытается достичь состояния, когда слова сами выльются наружу? — Зачем вы пригласили меня на встречу, Чиён? — Поговорить? — Это вопрос или утверждение? — Чимин склоняет голову набок. — Вчера я сделал вам предложение и полагал, что услышу ответ именно на него, но сейчас мне кажется, что вас гложет нечто иное. Учитывая, что именно вы выразили желание встретиться… что вы хотите мне рассказать? Чиён пьёт. Пьёт и раздражается. Это выглядит как тоскливое отчаянье, совсем не подходящее для кого-то подобного ей. Чимин не должен воспитывать женщину, которая вдвое, а то и больше, старше него, но и стоять смотреть, как кто-то банально спивается — невыносимо. — Да что вы творите? — Чимин решительно сокращает расстояние между ними и вырывает бутылку из дрогнувших рук. — Разве — это ваша судьба? Спиться в одиночестве и перечеркнуть всё, что было вами создано? — Судьба? — Чиён смеётся, невольно делая шаг назад. — Да что ты можешь знать о судьбе, дьявол. Чиён звучит как прежде — зло и недовольно, переходя на неформальную речь. Всё её положительное отношение трескается, показывая, что это была всего лишь очень умелая маска. Или за неё говорит алкоголь? — У таких как мы с тобой не бывает счастливой судьбы, — Чиён пьяно хмыкает, криво улыбаясь, — но ты не поймёшь. По крайней мере сейчас. Глупый ребёнок, решивший, что справится с большой ответственностью и покорит весь мир. Хах, как же. — Как «мы»? — Чимин цепляется лишь за то, что имеет значение, игнорируя полупьяный бред. — И что же у нас общего? — Мы — дары, — Чиён хватает следующую бутылку, но она пуста, — разница лишь в том, что ты сам принёс себя в дар, а меня — выкрали. Чимин замирает. Он… ему не было известно об этом. Знает ли Юнги? — Только вот я для Дракона никто и ничто, так, способ получить истинный дар — наследника великого императорского клана Мин, — Чиён зло швыряет пустую бутылку в стену и осколки разлетаются в стороны ничуть не хуже слов, — а мой сын, мой сын, Чимин, часть магической клятвы. А ты, рогатая тварь, причина по которой он умрёт. Умрёт? — Не понимаешь да? — Чиён пьяно напирает, неприлично тыча пальцем в грудь Чимина и продолжая говорить. — Он пойдёт против правил, против законов, против Дракона для того, чтобы освободить твою чёртову страну. И умрёт. Ты — причина его смерти. Чимин стоит оглушённый. Об этом хотела ему рассказать бывшая Императрица? Это — та тайна, которую хранит Юнги и не может открыть? «А ведь Чиён не знает о новой клятве», — неожиданно осознаёт Чимин, стискивая ладони в кулаки, — «ещё более сложновыполнимой и… страшной». — Мой сын выбрал тебя, как Юджи — выбрала меня, — Чиён не принимается громить комнату, но её слова справляются с этим ничуть не хуже. Они звучат подобно разбивающейся посуде и ломающейся мебели. — И что в итоге? Кто-то всё равно умрёт, дьявол. Вот только, почему это должен быть Юнги? Скажи мне, скажи! Чиён не плачет, но звучит с тем надломом, с которым может говорить только мать. Она в ловушке, но даже так — пытается найти выход из ситуации. Чимин не позволяет эмоциям взять верх над разумом и судорожно думает.

Кто-то всё равно умрёт.

Что будет если… если умрёт даритель? Чимин расчётливо смотрит на выдохшуюся Чиён. Её смерть явно ничего не решит, а значит… Точно. Варвары. Тот шпион рассказывал о договоре с бывшим Императором, а теперь известна суть. Все маленькие кусочки одной картинки складываются в большую и цельную. Если смотреть на ситуацию непредвзято, пусть Чимину и даётся это с большим трудом, то выход есть. Вопрос лишь в том, как не нарушить чужой договор, а разорвать. Ладони начинают дрожать, а в груди зарождается жар страха. Чимину нельзя сейчас показывать истинные чувства. Только не Чиён. Пусть она и пьяна, пусть пытается спасти сына, пусть… рассказывает нечто личное, но доверием тут и не пахнет. — Это то, что я хотела рассказать, Чимин, — Чиён, пусть и не сразу, но берёт себя в руки, — и предложить отступиться. — Отступиться? — Но я знаю, что ты не будешь, — она невесело хмыкает, пошатываясь, отступая в сторону, словно ей неприятно находиться рядом с Чимином, — мы похожи не только в том, что оба дары, но и в том, как действуем. Ты пока что учишься, дьявол, привыкаешь к власти, но уже сейчас смотришь на людей вокруг себя, как на инструмент. — Не в последнюю очередь из-за вас, — вставляет Чимин. Не случись тогда нападения, он бы… действовал мягче. Пытался найти общий язык с придворными дамами, встречался бы с чиновниками, устраивал званые ужины и располагал к себе не через намёки на угрозы. — Это было вашей целью? — Проверить тебя, — пожимает плечами Чиён, выглядывая в окно, — может быть сломать. Ты мне не нравишься, Чимин, и не думаю, что понравишься, но я могу начать тебя уважать. Зависит от того, убьёшь ли ты моего сына или сможешь найти решение. Чимин найдёт решение. Он пока что не знает какое, но это не должно быть невыполнимо. В крайнем случае, он спросит совета у Дракона. Как ни как именно его дочь будет перерождаться в утробе Чимина. Должно же это значить хоть что-то для бессмертного существа? — А теперь иди прочь, Императрица, — Чиён взмахивает рукой, — Юджи скоро вернётся, а я не хочу, чтобы она знала о нашем разговоре. И, отвечая на твоё предложение… я буду помогать ей, о чём бы ты не попросил, но не тебе. Это она связана клятвой, а не я. До тех пор, пока над Юнги весит угроза смерти, я не буду на твоей стороне. Чимин понятливо кивает. Не сказать, что его расстроил отказ Чиён, но и не порадовал. Это её решение со стороны матери, потому что как бывшая Императрица она уже давно сдалась. Главное, что госпожа Мин не будет мешать, а остальное… с этим можно будет работать. Он уходит не прощаясь, не отвлекая служанку от её дел, и двигается на выход. Руки всё ещё подрагивают. Это теперь Чимину придётся врать Юнги? Скрывать от него правду, чтобы не спровоцировать попытку отговорить от поисков решения? Теперь он понимает Императора немного лучше. Порой действительно есть ситуации, когда стоит промолчать, потому что этого не объяснить. — Госпожа, — тихий голос Юджи вырывает Чимина из размышлений. Сначала он не понимает где стоит госпожа Ким, а потом видит её выходящей из тени одного из углов дома. — Доброй ночи, Императрица. — Доброй. — Я не подслушивала вашего разговора с Чиён, но она… расстроена? — Юджи неловко, нетипично смущённо скрещивает ладони в замок на животе, от чего один из рукавов задирается, открывая вид на клятву. Собственное запястье начинает неприятно зудеть. — Не то чтобы я надеялась, что разговор с вами приведёт её в чувства. — Она злится, — покачивает головой Чимин, — и не будет помогать мне. — Но? — Но будет помогать вам, Юджи, — Чимин проводит ладошкой по шее в попытке унять дрожь. Ему хочется уже вернуться в спальню, в тёплые объятья Юнги, но он понимает, что, пусть момент и не подходящий, но со свадьбой лучшего может и не предвидится. Поэтому выдыхает и говорит прямо: — А я хочу, чтобы вы сблизились с отцом Хёнщика. У Императора есть основания полагать, что он один из тех, кто больше всех недоволен моим будущим титулом. — Вы знали, что вторая старшая наложница — Чхве Юна, пусть и дальняя, но его родственница? — Юджи скупо поджимает губы. — Впрочем, об этом мало кто вообще знает, а мне рассказала Джису, когда с ней поделился Хёнщик. Чимин растерянно встряхивает головой, не до конца понимая к чему ведёт Юджи. — Я к тому, что если вы позволите заняться её судьбой, то это даст мне точки соприкосновения с господином Паком, — спокойно объясняет Юджи, улавливая замешательство Чимина, — моя жизнь — ваша, Императрица, поэтому о чём бы вы не попросили — я всё выполню. Такая покорность безусловно подкупает. Чимин неторопливо сокращает расстояние между ними и подхватывает чужие ладони в свои. Такие же дрожащие. — Спасибо, Юджи, — сейчас у Чимина почти нет поддержки, нет людей, которым он может безоговорочно доверять, поэтому получив такой шанс — не собирается его терять, — конечно, вы можете заняться судьбой Юны и использовать любые предлоги, чтобы выяснить отношение господина Пака ко мне и Императору. Он не самая последняя фигура и его влияние… имеет вес. — Да, — Юджи стискивает ладошки Чимина, — мне приходилось общаться с его покойной женой, но не с ним. Это… не будет быстро, но я сделаю всё возможное, чтобы не затягивать с информацией. Юджи изменилась ничуть не меньше, чем Чиён. Понятное дело, что близость смерти и её ощущение на коже меняет отношение к жизни, но Чимин не ожидал столь радикальных перемен. Он смотрит в уставшие глаза, невесомо гладит прохладные пальцы и позволяет магии плавно перетечь. Поделиться кусочком силы. Поддержать. Дать ощущение тепла хотя бы на короткий миг. — Благодарю, моя Императрица, — Юджи склоняет голову, — не смею вас больше задерживать. Стоило бы попросить позаботиться о Чиён, но он уверен, что Юджи сделает это и без подсказок. Распрощавшись и выскользнув в темноту ночи, Чимин торопливо добирается до спальни. Не позволяет тёмным мыслям разрастись в разуме. Насильно отказывается анализировать слова Чиён. Рано. У него недостаточно информации, а накручивать себя бессмысленно. Для начала стоит узнать побольше, пережить свадьбу и встречу с варварами. А потом… Потом сделать всё, чтобы не дать Юнги умереть.