Благословенный дар

Тёмные стены подземелья действуют на Чимина угнетающе. Влажный воздух неприятно скользит по голым участкам тела, а затхлый запах щекочет нос до чиха, но оглушающий звук не разрушает тишину между ними. Раздаётся только глухое эхо шагов и их смешанное дыхание. Чимин неуютно дёргает крыльями и крепко сжимает ладонь Юнги, но не задаёт вопросов о том, куда они идут. Это давно перестало быть нужным в их отношениях. Он полностью доверяет своему Императору и надеется, что это взаимно. По крайней мере в вопросах такого путешествия, без конкретной цели. Перебирая в голове варианты, что именно могло спровоцировать Юнги повести его в подвалы дворца, Чимин не может нащупать не то, что ответ, а даже попытаться догадаться о причинах подобного поведения. Дело явно не в Чиён или Юджи, не в вернувшемся Тэхёне. Касается ли это будущей свадьбы или прибытия варваров? Может быть, Императора волнует нечто более личное? Чимин с хмурым видом останавливается, когда они достигают цели. Он стоит посреди тёмного подвала, пока Юнги ходит и поджигает каждый факел, чтобы стало видно хоть что-то в этой кромешной тьме. Вот только густой чёрный туман словно поедает огонь. Ему кажется, что сбоку звучит лязг цепей, а в шею дышит кто-то невидимый. Мёртвый, но живой. — Кто тут покоится? — Ты чувствуешь? — Юнги замирает перед ним и протягивает ладонь. Чимин не принимает её. Он складывает руки на груди и гневно взмахивает крыльями, показывая, насколько ему не нравится всё происходящее. — Тут действительно кое-кто находится. Жертва прошлого, которой я хочу помочь. — Юнги, ты ходишь вокруг да около, а не говоришь прямо, — Чимин зябко ёжится — по его плечу словно провели маленькой ладошкой не зацепив когтями, — что тебя беспокоит? И почему мы тут? О чём ты хочешь мне рассказать? Юнги вздыхает. Император ещё никогда не находился в столь откровенном смятении перед Чимином. Никогда не мялся, не подбирал слов. Чего он боится? Непонимания? Гнева? Разочарования? Это всё не имеет особого значения, потому что в груди не зреет зерна сомнения. Чтобы он сейчас не услышал — это не должно испортить той связи, что они уже создали. — Тут покоится драконье дитя — Лунная Бёль, — Юнги всё же находит слова, и теперь решительно смотрит в глаза Чимина, — она была последним драконом, который… — Который спас Империю, — нетерпеливо перебивает Чимин, дёргая крылом, — да, я знаю. Она пожертвовала собой, чтобы помочь Императору покончить с войной и навсегда оказалась прикованным к земле духом. Она тут? Она существует до сих пор? — Знаешь? — Юнги глупо моргает, чем невольно веселит Чимина, но он не позволяет себе отвлечься от разговора. — Откуда? — Я нашёл дневник, — Чимин вспоминает дневник в тёмном переплёте с отпечатком драконьей лапы. Он читал его не постоянно, потому что приходилось сверяться с другими книгами, чтобы понять, что именно там написано. Слишком древний, непонятный язык и сложная речь. — Там описывалось… описывалась жизнь? Это было похоже на хроники или сказку. Бёль, которая не понимала зачем существует, пока не стала нести смерть одним своим существованием. Если это всё, что ты хотел мне рассказать, то не понимаю, почему нельзя этого сделать в спальне? Ощущение присутствия становится яснее. На Чимина кто-то смотрит, изучает и делает выводы. Чувство, когда тебя изучают — нельзя ни с чем спутать. Холодок скользит вдоль позвоночника, пока он пытается припомнить детали из того дневника. История была пропитана мрачным и безутешным ожиданием конца: Бёль хотела жить ради людей, но не могла находиться с ними в гармонии. Она ненавидела войну, но убивала. Это напоминало затянувшийся цикл безумия, который получилось разорвать только ещё более грустным выбором. Жертвой. — Жертва прошлого, — Чимин хмуро повторяет то, что уже сказал ему Юнги, — которой ты хочешь помочь. Ты хочешь спасти Бёль? — Дать ей переродиться в нашей дочери, — слова слетают с губ Императора, но они не доходят до разума Чимина. Это кажется бессмысленным. Отталкивающим и грубым. — Её душа закована в цепи, но она может освободиться, если появится подходящий… ребёнок. Ты — маленький дьявол, который способен выносить душу дракона. Бёль искупит… — Нет, — Чимин не хочет слушать до конца и обрывает Юнги на полуслове, чувствуя внутренний протест, — просто нет, Юнги. Не желая слышать убеждения или оправдания — Чимин разворачивается и стремительно уходит, оставляя Императора наедине со своим отказом. Может быть, он поступил резко, в порыве первого чувства, но одна только мысль выносить дракона, который когда-то уничтожал людей кажется безумной. В истории он сопереживал и сочувствовать Бёль. Она была несчастной и брошенной, покинутой всеми, без поддержки матери и крепкой руки отца. Но своей дочери подобной судьбы он не пожелает. А что если душа будет такой же тёмной? Что если она не сможет жить с людьми и её потянет их уничтожать? Это будет не его ребёнок, не их с Юнги малыш, а драконий отпрыск, который покинет темницу и освободится. Чимин не может позволить подобного. Он проносится мимо спальни, мимо всех кабинетов и залов, выскакивая на улицу. Холодный воздух неприятно щиплет голые участки кожи, но Чимин просто позволяет магии заструиться по телу, чтобы быстро согреться. Ему необходимо к драконьей могиле. Норовисто преодолевая не самый короткий путь, он добирается до нужной плиты и смахивает с надписи оставшийся белоснежный пушок. — Да упокоится упокой, — Чимин произносит фразу вслух, чтобы и самому успокоиться. Наверняка Юнги сейчас ищет его, даже не догадываясь, куда он мог отправиться. — Покой нам только снится, да, Дракон? Чимин делает глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Он раздражённый, немного уставший после целого дня встреч и обсуждения, но не злой. Не может разрешить себе злиться на Юнги. У Императора всегда будут свои цели и достигать он их будет любыми средствами, даже если это лоно Императрицы, но Чимин оставляет за собой право не соглашаться. Это не то решение, где его голос значит хоть что-то, потому что Юнги ничего не стоит проигнорировать решительное «нет» и позволить Лунной Бёль переродиться. И что Чимин сделает? Откажется от дочери? От той, которую он вынашивал… а сколько месяцев нужно дракону, чтобы развиться в утробе? Он знает, что человеческие дети рождаются спустя девять месяцев, но маленьким дьяволам нужно всего шесть. Какой же срок затребует тёмная душа? Стоя в сгущающихся сумерках начинающейся весны, Чимин ждёт, что Дракон обратится к нему. Повлияет на решение или просто посмеётся над Императором. Но, видимо, судьба собственной дочери его не слишком волнует, раз вместо слов в голове звенит тишина, наполненная неприятной горечью.

***

Свет в спальне привлекательно горит. В самом деле, Чимин не будет искать другие покои, чтобы переночевать. Он будет лежать в своей постели, даже, скорее всего, прижмётся к Юнги. Но не попросит поцелуя и не подпустит дальше объятий. На это надо немного больше времени, чем пара часов. В голове такая неразбериха, что это мешает двигаться, но Чимин находит силы, чтобы упрямо вернуться во дворец и подняться в спальню. Он не знает, чего ждать, но стоящий около балкона Юнги его совсем не удивляет. — Я не хочу ничего обсуждать, — Чимин скидывает на пол меховую накидку и идёт в приготовленную ванну, — не хочу слышать твои объяснения и мотивы, Юнги. — Этот разговор будет висеть между нами, пока мы не придём к какому-то решению, — Чимин слышит глухие шаги за спиной, но не оборачивается. Он продолжает раздеваться, бесстыдно оголяясь и раскидываю одежду по полу. Служанки всё равно уберут. Опустившись в горячую воду, Чимин довольно стонет и откидывает голову назад, прикрывая глаза. Видеть Юнги пока что тоже не хочется. Избегать прикосновений не получится, но вот игнорировать стелящиеся речи? Это возможно. — У нашего ребёнка может быть любая душа, — Юнги ласково ведёт подушечками пальцев вдоль шеи, совершенно не надавливая, — и никто не может знать, какова была прошлая жизнь этой души. Совпади день зачатия с днём смерти Минсё — она могла бы быть твоей дочерью. Чимин недовольно морщится от столь едкого сравнения. Думать о подобной возможности просто неприятно. Конечно, душа очистится и переродится абсолютно пустой… мысль, куда его толкает Юнги, остро колет сердце. Шумно фыркнув, он дёргает плечом, намереваясь скинуть чужие пальцы. — Лунная Бёль ничем не отличается от любой другой души, кроме того, что ты знаешь о прошлой жизни своего будущего малыша, — Юнги упрям и теперь использует обе ладони нежно оглаживая и массируя шею, сгиб плеча, край спины над крыльями, — это её шанс прожить предначертанную, счастливую жизнь. Без памяти о прошлом. Император коварен. Чимину сложно спорить с подобными аргументами, поэтому он молчит. Если рассматривать их случай с этой стороны — да, Лунная Бёль всего лишь прошлая, не имеющая никакого отношения к новой жизни, история. Но достаточно ли она искупила свои грехи? Не будет ли так, что в новом теле она повторит прошлый путь? Как сильно они идут против законов магии и мироздания, позволяя подобному случаться? Чимине не знает. И хуже то, что он не знает, где искать ответы. С таким вопросом не пойдёшь к Драконьим Жрицам, иначе Юнги бы уже спросил у них совета. Нет ответа и в книгах. Знает ли ответ сама Бёль? Чимин сильно сомневается. А если она и знает, то не расскажет, чтобы не упустить такой возможности. Любой бы хотел родиться в Императорской семье, и, прознай люди о подобном варианте — сами ложились бы на плаху, чтобы получить просто шанс. — Я не буду просить тебя изменить своё отношение к происходящему, — Юнги тяжело вздыхает и опускается на низкий стульчик рядом с широкой бадьёй, в которой сидит Чимин, — и не буду врать, что разорву сделку с Бёль. Я помню, что ты сам контролируешь момент зачатия, но она тебя уже видела, поэтому сможет понять, когда ты… Юнги замолкает, прожигая Чимина взглядом. Не в силах терпеть это молчаливое напряжение, он поворачивает голову, распахивая глаза. Император устал не меньше — это отчётливо видно на дне покрасневших глаз. В их уголках собираются маленькие морщинки, как и на лбу. Невыносимо хочется разгладить каждую складочку, но Чимин упрямо сдерживается. — Мне жаль, что я сделал это, не обсудив ничего с тобой, — Юнги поднимает ладонь, чтобы зарыться в шелковистые волосы Чимина и коснуться основания маленьких рожек. Подлый ход, особенно когда он начинает их почёсывать, доставляя приятное наслаждение. — Это случилось незадолго до моего отбытия в провинцию Со. Может быть, после того, как ты наблюдал наш с Тэхёном поединок или взорвал домик лекаря. Не скажу точнее. Поколебавшись, Чимин всё же наклоняет голову, ластясь к широкой ладони. — Мы не были слишком близки, Чимин, и я не мог предугадать, насколько ближе станем, — Юнги подаётся вперёд для поцелуя, но вот от этого он ускользает, — мной руководил прагматизм и желание получить всё и сразу. Но я не могу сказать, что сейчас поступил бы иначе. Лунная Бёль была со мной всю жизнь, и, получив шанс ей помочь, не намерен так просто упускать подобную возможность. Никто кроме тебя не способен выносить драконью душу. Чимин это знает. Понимает, но не принимает. Не готов принять сейчас. Он отталкивается от бортика, переплывая к дальнему, чтобы ускользнуть от императорской ласки. Сощурившись, напряжённо смотрит на Юнги. И что надо сказать? Согласиться и смириться? Или отречься и разорвать связь? Это слишком глупо, не под стать Императрице. Чимин поджимает губы, понимая самое главное — он уже принял своё будущее и не готов его потерять. — Мне надо время, Юнги, — Чимин дёргает крыльями, взбалтывая воду, — чтобы всё обдумать и принять твоё решение. И если у тебя есть ещё от меня подобные секреты, будь добр, озвучь сразу все. — Подобных секретов больше нет. — Есть другие? — Чимин недовольно кривится, понимая, что, как у Императора, у Юнги более чем достаточно секретов. — Те, что напрямую связаны со мной. Юнги не отвечает сразу, склоняя голову набок. Видя тяжесть чужой мысли, Чимин понимает главное — ему сейчас соврут, поэтому совсем не удивляется, когда слышит: — Нет, моя Императрица, у меня нет секретов, напрямую связанных с тобой. Рой вопросов моментально вспыхивает в голове: есть у других? Или они не связаны с Чимином напрямую? Или это не секрет Юнги? Император слишком умело играет словами, чтобы сейчас, после раскрытия тайны о Лунной Бёль, можно было так легко ему поверить. Он отрывисто кивает, ничего не говоря в ответ, и поднимается из бадьи. Отмываться до красноты кожи смысла никакого нет — Чимин просто хотел согреться и смыть пыль. Ещё больше хочется спать. Поэтому, закончив дела в ванной комнате, он двигается к постели, первым опускаясь в уютное гнездо из одеял и подушек. А когда Юнги прижимается со спины, тесно обнимая — не отстраняется. Император почувствует недовольство своей Императрицы иным способом. И ему это не понравится.

***

Чимин игнорирует Юнги пятый день. Они спят в одной постели, но не больше: никаких поцелуев, долгих объятий и тем более секса. Разговоры только по делу, и к вопросу о Бёль ни один из них не возвращается. Император не выглядит как побитый щенок, не приползает на коленях с извинениями, но смотрит пристально и достаточно тоскливо, чтобы сердце Чимина начинало больно сжиматься. — У вас что-то случилось? — Тэхён, сопровождающий его сегодня в течение дня, бесхитростно заводит разговор о брате. Об Императоре, к чьему дню рождения они активно готовятся. — Ты можешь не рассказывать, но между служанок ходит слушок, что вы отдалились друг от друга. — Это не то, что я должен говорить тебе, как Императору Сердца или брату Юнги, но… — Чимин раздражённо вздыхает, отвлекаясь на неточность в меню. Он резко, резче обычного своего состояния, отчитывает двух девушек и приказывает исправить два блюда, пока к ним не начали готовиться. Уже знающий, как всё может пойти не по плану, Чимин заранее предусмотрел подобное и заказал больше продуктов, чем было рассчитано. Маловероятно, что кто-то решится устроить беспорядки в день рождения Императора, но от мелких пакостей никто не застрахован. — Но? — Тэхён возвращается к вопросу, когда они выходят из кухни и теперь двигаются в сторону постройки, где готовят украшения. Развешивать их начнут за день до самого события и не снимут до свадьбы. Было принято решение, что на этот период в Императорский Двор будет открыт вход, но только со строгой проверкой каждого человека. А в самом дворе будет ярмарка, продолжающаяся и в городе для простого люда. Чимин уже жалеет, что они решились на подобную авантюру, но былого не вернуть. — Но, скажем так, иногда за проступками следует наказание, — Чимин не уверен, что стоит делиться правдой о Бёль, тем более с Тэхёном. Знает ли он о ней? Видел ли? Ведь он тоже Мин, пусть и носит иную фамилию. В его теле есть императорская кровь и он вполне способен… Чимин останавливается, расчётливо осматривая Тэхёна с ног до головы. — Что? Среди айлес нет никого подобно Чимину, но довольно много дьяволиц, которые ведут себя как мужчины. Да и строение их тела более подтянутое, хоть и не лишено женственности. Можно ли попробовать договориться, чтобы душа Бёль переродилась в дочери Тэхёна и одной из чиминовой расы? Это решило бы его дилемму. — Скажи, — Чимин знает, что Тэхёна интересуют мужчины, но он не должен обладать этой информацией. Да и вдруг женщины ему тоже симпатичны? Припомнив их разговор перед зимой, он аккуратно начинает: — Ты не думал о том, чтобы пойти по стопам Юнги? — В каком смысле? — Тэхён настороженно напрягается, не расслабляясь, когда они продолжают путь к служанкам. — Я уже Император Сердца, управляю гильдиями Империи, чего же мне не хватает, по-твоему? — Супруги? — Чимин невинно моргает, стреляя любопытным взглядом снизу-вверх. — Чтобы ты всегда мог возвращаться к любимому человеку, знать, что тебя ждут и… — Стоп, — Тэхён импульсивно поднимает ладонь, словно желая отгородиться от сказанного, — стоп-стоп-стоп. Никаких жён, Чимин. Они меня не интересуют. Досадно. Чимин не ожидал, что получит столь прямой и честный ответ. — Что насчёт мужей? — Чимин. — Просто вопрос, Тэхён, — Чимин небрежно машет ладошкой, пытаясь казаться не опасным, — у меня вскоре свадьба, это нормально, что я задаюсь такими вопросами и хочу осчастливить всех вокруг себя. Разве не прекрасно любить и быть любимым? Тэхён мрачнеет, и Чимин хочет себя ударить. Неужели рана от поступка Хёнщика до сих пор кровит? — Я пока не готов к подобному, — чужие слова звучат ровно и максимально нейтрально, — поэтому, давай, не будет об этом? Как только я встречу человека, с которым захочу разделить жизнь — ты узнаешь об этом первым. — Договорились, — легко соглашается Чимин, переводя тему в сторону будущего дня рождения и свадьбы. Он совершенно не хочет причинять Тэхёну боль, поэтому весь оставшийся день болтает обо всём на свете, чтобы максимально отвлечь от напряжённых дум. У них даже получается не пересечься ни с Джису, ни с Хёнщиком, хоть эти двое тоже принимают активное участие в организации. Как главный лекарь госпожа Ким обязана подготовить специальные палатки для оказания помощи при случайных травмах. Хёнщик же занимается поставками и ведёт учёт провизии и доставленных изделий. Чимин совершенно легко скинул на него самую скучную часть работы, зная, что тому не с руки подводить будущую Императрицу. Пусть во Дворце ещё остались непойманные крысы, большинство смирилось с выбором Императора Мина. А остальных… остальных он выловит с помощью Ким Юджи. Главное подобрать правильный момент, чтобы начать вести свою игру на совсем незнакомом поле. И Чимин собирается сделать первый шаг как раз на дне рождении Юнги.