Благословенный дар

Чимин не знал этого человека. Он лишь читал о деяниях Мин Инджо как бывшего Императора и сделал вывод — тот хороший правитель. Вознёс Империю в то благоприятное состояние, в котором страна находится сейчас. Принял множество прекрасных законов и защитил границы своих владений от варваров. Имел двух жён, одна из которых в последствии его и убила. Чимин не слышал голоса этого человека. Не видел его улыбки. Не имел чести принять благословение на их с Юнги брак. Они виделись лишь раз на первом приёме, а после их пути не пересекались. Да и та встреча… в памяти остались лишь отголоски страха и переживаний. Можно ли считать, что они хотя бы знакомы? И всё же по щеке скатывается одинокая слезинка, которую Чимин ловит. В полёте она превращается в драгоценный камушек, напитавшись магией и кристаллизировавшись. Плохо будет делать из этого украшения, поэтому он кладёт блестящую слезу на императорскую грудь, когда наступает его очередь прощаться. Похороны общие. Любой может подойти к месту, где проходит церемония. Конечно, лицо Инджо скрыто, а тело укутано в плотную ткань, но желающих дать благословение в последний путь много. Так много, что Чимин удивлён: как они все помещаются во внешнем Дворе? Как только день подойдёт к концу — Драконьи Жрицы заберут бывшего Императора в Храм, в склеп. Прочитают последние молитвы. Помогут душе найти путь на следующий круг перерождения. Отпустят. Упокоят. И объявят траур до весны. Для Чимина было удивительным узнать, что срок траура выбирает не Император, да и объявляет тоже не он. Хотелось бы видеть, как это делает Хваса, но та пока что не возглавляет жриц. Она на хорошем счету и имеет высокое положение. А власть… власть ещё придёт в её женские руки. Чимин рассматривает людей, видя много знакомых лиц. С кем-то он перебрасывался лишь парой слов, кого-то знает по описаниям, большинство — обычные граждане. Но есть и совсем близкий круг, по их застывшим фигурам его взгляд скользит чуть дольше, подмечая детали. Тэхён сжимает кулаки и выглядит невероятно хмуро, решительно. Даже мрачно. Ему известно, что случилось, Юнги рассказал, как его мать убила их отца, как она связалась с духом, без какой бы то ни было защиты. И как чуть не умерла. Золотой браслет обещания не жжёт запястье Чимина, но ощущается лёгким касанием невесомого украшения. Чанбин и Феликс стоят слишком близко друг другу, но никого уже не удивляет степень их близости. Чимин знает, что госпожа Со, отвечающая сейчас за провинцию, уже родила крепкого и сильного малыша, как и было определено — мальчика. Он ждал, что эти двое хотя бы на какое-то время вернутся домой, но был приятно удивлён услышать, что теперь их дом — столица. Намджун, выпрямившись, одетый в парадную форму, находится на страже. Он располагается около головы Инджо и коршуном следит за каждым подошедшим к телу. За его спиной разгорается невидимое ни для кого, кроме Чимина, пламя Рарога. В ту ночь, когда они наблюдали уход духа из тела Юджи, что-то изменилось. Не до конца понятное, но определённо имеющее вес, потому что теперь генерал Ким не заводит разговоров о том, как избавиться от чужака внутри себя. Сёстры Ким и примкнувший к ним Хёнщик мрачными тенями укрываются под деревом. Они одни из первых попрощались с бывшим Императором, а Юджи ещё и извинилась. Её слёзы не могут стать драгоценными камнями, но пропитывая ткань посмертных одеяний, они оставляют свой след и на том свете. Чимин не удивился бы, увидь он как на груди духа Инджо заживают оставленные Минсё раны. Он нехотя переводит взгляд на Чиён. Надевшая траурное бывшая Императрица молчит. Не смотрит на тело, не зачитывает благословений, не прощается и не извиняется. От неё веет кислым отчаяньем, болью и обречённостью. Насколько ей тяжело? Тоскует ли? Ненавидит ли Юджи или наоборот — испытывает благодарность? Чимин хотел бы бросить ей эти вопросы в лицо и посмотреть на искренние реакции. На слёзы, на злость, на что-то помимо внешнего равнодушия. Вот только этого никогда не случится. Ласковое касание к тыльной стороне ладони отвлекает Чимина от размышлений и созерцания. Он стоит рядом с Юнги, поддерживает его так, словно уже принял титул и может на равных быть подле Императора. Ни одна наложница не удостаивалась подобной чести. Впрочем, Чимин и не наложник. Видя перед собой океан из людей, тех самых людей, что будут под его опекой, Чимин осознаёт всю глубину ответственности. Он приходил к Императору с просьбой спасти свой народ, совершенно не зная, что для этого надо будет защищать чужой. С дикими нравами, с чуждыми обычаями, с теми, кто будет пытаться его убить из-за неправильного взгляда на жизнь. Впору развернуться и уйти, но… Чимин смотрит на Императора. На Юнги. На безрогого демона, что защищает его, поддерживает, опекает и заботится. Он понимает, что в равной степени готов отдавать столько же защиты, поддержки, опеки и заботы. Чтобы всего было сполна. Наплевав на любые нормы, правила, этикет, Чимин двигает ладошкой, чтобы переплести их пальцы. Магия тёплым потоком струится между ними, согревая и соединяя. Сегодня Юнги для всех потерял отца и объявил, что бывший Император умер от болезни. Ложь не ради спасения Юджи, не ради сокрытия преступления, а лишь потому что правда… правда народу не нужна.

***

— А что обычно делают зимой? — Чимин, ёжась, недовольно покидает балкон и юркает под тёплый бок Юнги. — И как траур повлияет на жизнь во дворце? Чимин никогда не знал, что такое холод. В его стране не бывало снега, а с даже самой низкой температурой не приходилось кутаться в меха. Сейчас же он озадачено смотрит на свой гардероб, не понимая, как же носить подобное с учётом крыльев? Магия спасает, но с её помощью не получиться ходить весь день в свободных одеждах. Особенно на улице. Хотя какой-то частью своей души Чимин желал назло всем продолжать быть легко одетым. — Будет скучно, — тяжёлая ладонь Юнги ласково оглаживает бок, согревая, — а с учётом траура ещё и уныло. Отец… он любил устраивать зимнюю охоту и бега по хрупкому льду. Многие боялись, потому что неизменно падали бы в воду и визжали от леденящего холода, но некоторым удавалось бы удержаться. Юнги погружается в воспоминания с теплотой рассказывая о прошлом. О том, как он впервые подстрелил оленя — именно на зимней охоте; как один из немногих никогда не падал под лёд. Как отцу нравилось устраивать танцы, чтобы все согрелись и разводить костёр. В снежное время небо почему-то всегда выглядит особенно ярким. — Но сейчас это всё будет запрещено. Никаких ужинов, костров и уж тем более охоты, — Юнги недовольно поджимает губы, а Чимин перекладывается так, чтобы лучше видеть его лицо. Уставшее, с залёгшей меж бровей морщинкой и нахмуренным лбом. — Траур — это не только запрет на веселье, но и изменение рациона. Жрицы считают, что нельзя пировать ни в каком варианте, поэтому мы будем есть скромную пищу. — И чем это поможет духу? — Считается, что так у него не будет ни одного повода задержаться на земле, — Юнги поворачивает голову, моментально светлея и успокаиваясь, — он посмотрит на наше печальное общество и решит, что лучше бы переродиться, чтобы вновь чувствовать вкус жизни. — Как-то глупо, — Чимин хмыкает, импульсивно подаваясь вперёд, чтобы потереться о кончик носа Юнги и звонко чмокнуть в губы, — дух увидит, как нам всем тут печально и не захочет перерождаться. Вот видел бы он веселье тогда наоборот — поторопился, чтобы присоединиться. — Как станешь Императрицей — можешь изменить этот порядок, — они разделяют более долгий поцелуй, прежде, чем продолжить разговор, — ты получишь благословение Дракона, владеешь магией и можешь видеть души. Это всё сработает как аргументы для застывших в своём развитии жриц. Юнги тяжело вздыхает, явно обеспокоенный чем-то. Не хочет рассказывать? Или это печаль из-за последних дней? Узнав, что во всём виновата Юджи, он с необычной тяжестью принимал тот факт, что мать не знала. Чимин чувствует, что Император не верит, потому что слишком много неприятных вопросов вертится на поверхности. Не знала о покушении на Чимина? Не знала о запланированном убийстве отца любовницей? Не знала, что в родных стенах строится заговор? Слабо верится, что женщина, державшая страну в стальной хватке может о подобном не знать. Или же на самом деле всем управляла Юджи, а Чиён — её удобная и красивая марионетка? Как бы там ни было, Чимин уверен в одном: клятва надёжно сдерживает обеих женщин не позволяя причинить ему вред. Он поднимает руку и рассматривает запястье. — Мешает? — Юнги осторожно проводит подушечками пальцев по золотой вязи, щекоча и будоража. — Или болит? — Совсем нет, — Чимин позволяет прижаться чувствительному месту поцелуем, — я забываю о том, что мне поклялись и каждый раз удивляюсь, когда вижу этот рисунок. После свадьбы у нас будут подобные? — Не на руках, потому что слишком заметно, — они уютно ворочаются, укрываясь мехами, — скорее всего на сердце, но может быть и иначе. У отца знак был на тыльной стороне шеи, а у матери на пояснице. У деда и бабушки — у обоих на сердцах. Говорится, что место определяет степень привязанности. Чем дальше друг от друга знаки — тем прохладнее чувства. Жаркое желание получить свадебные метки на сердце всецело затопляет Чимина. У них же получится показать чистоту и силу привязанности? Ему ужасно хочется посмотреть свысока на Чиён, чтобы она увидела свою неправоту, снисходительно бросая слова о том, что Чимин лишь игрушка. Может, это мелочно. Может, не слишком правильно в текущей ситуации. Может. — Чимин, — голос Юнги вырывает Чимина из мечтаний о будущем, заставляя напрячься от серьёзности тона, — помнишь, ты как-то сопровождал меня на встречу со шпионом? — Да. — Я не стал брать тебя в этот раз, решив, что не будет ничего интересного и важного о твоей семье, — Юнги быстро проводит кончиком языка от уголка губ к уголку, выдавая нервозность, — и ошибся. — Что случилось? — Чимин старается не паниковать, не дёргаться и в панике не вскакивать. Подобные действия ни к чему не приведут, поэтому он просто теснее прижимается, чтобы ощущать жар чужого тела. — Кого-то убили? — Нет, все живы, — ладонь Юнги ласково оглаживает между лопаток, успокаивая и утешая, — но… Чонгук твой брат? — Чимин сдержанно кивает. — Варвары захватили его, чтобы преподнести в дар на нашу свадьбу. — Они знают о свадьбе? — вот тут Чимин не может сдержаться и приподнимается на руках, опираясь на грудь Юнги. Его крылья взволнованно дёргаются, создавая не самый приятный сейчас, из-за погоды, поток воздуха. — То есть, понятно, что новость о свадьбе не тайна, но они знают, кто я? — Пока что нет, — Юнги утешающе проводит ладонью вдоль опорной руки, — как доложил Хосок — Чонгук, не сказать, что вызвался сам, но сделал всё, чтобы выбрали именно его. Он знает, что ты тут, поэтому, я подозреваю, специально подставился. — Чонгук мог, — Чимин опадает, падая в крепкие объятья Юнги, — он хотел пойти вместо меня, но его магия нестабильна. И он не мог бы подарить вам сына, мой Император. Они оба замолкают, давая мысли улечься в голове. Чимин беспокойно перебирает пальцами бархатную кожу на груди Юнги, не зная, что думать. Он увидит брата? Своего маленького, нескладного братца? Как сильно Чонгук изменился за это время и поменяется ещё за зиму? И ведь варвары не прибудут с первым днём весны, а выждут достаточно, чтобы заявиться прямо на церемонию. Чимин не знает, почему он в этом уверен, но словно иного варианта не предусмотрено. — Зимой варвары не сунутся на наши земли, они слишком плохо переносят холод, но стоит первым цветам пробиться из-под снега, можно ждать гостей, — два тяжёлых вздоха заполняют пространство спальни, — траур не затрагивает военную подготовку, как и гильдии Тэхёна, поэтому тут всё будет как обычно. Тренировки, правила и возведение новых законов. — Это должно помочь, — Юнги утвердительно кивает на слова Чимина, и продолжает: — Мы будем готовы к их визиту, пусть они и не нападут, но обстановка явно станет… сложнее. Тем более сейчас, когда отец умер. Он неплохо общался с их вождём, знал сына, когда тот был ещё маленьким. Больше нам это не поможет. И когда они увидят тебя… — Да, — Чимин ёжится и уже не от холода, — какая бы поддержка у нас не была, этого недостаточно в общении с варварами. Они считают нашу страну своей и меня — их трофеем. А я тут, становлюсь Императрицей. На языке вертится желание сказать, что они будут думать об этой ситуации, когда наступит весна. Только это будет ложью. Неправильным и нечестным враньём. Потому что разрабатывать стратегию им надо уже сейчас. Анализируя любые варианты и предполагая самое худшее. Чимин тревожно зарывается кончиком носа в сгиб шеи Юнги, не в силах уснуть. Насколько же длинный путь их ждёт, прежде, чем получится достичь покоя?

***

Чимин учится складывать крылья так, чтобы поверх них могли накидывать меха. Это неудобно и совсем не изящно, но лучшего варианта пока что не было придумано. Одна швея обещала создать специальную жилетку, чтобы холод не пробирался сквозь щели на спине между лопатками. Чимин просто ждёт готового варианта, чтобы применить, а пока что… Мысленно ворча на всё на свете, он двигается в сторону озера, где ему доложили, находится Тэхён. Последнее время они мало общались: оба погружены в дела, вынужденные решать несколько задач одновременно. Чимин до сих пор считает Тэхёна своим первым и пока что единственным другом тут, поэтому не готов позволять их отношениям охладиться до потери минимального доверия. Ему хочется поддержать второго Императора, если надо — утешить. Ведь не только Юнги потерял отца. Тэхён стоит у края озера и задумчиво смотрит в даль, что-то перебирая между пальцев. Чимин подходит достаточно близко, чтобы услышать тихие щелчки. Щёлк-щёлк-щёлк. Отсчёт времени? Медитация? Попытка отвлечься от тяжелых мыслей или наоборот — подстрекание их разрастанию внутри? Чимин плавно приближается, стараясь не шуметь и не желая напугать. Но под стопой хрустит ветка. — О, Императрица, — Тэхён моментально оборачивается тепло улыбаясь, — рад тебя видеть, Чимини. — Здравствуй, Тэхён, — Чимин ускоряется, мысленно ругаясь на свою неосторожность, — ты тут один или кого-то ждёшь? — Мог бы ждать, — невесёлая усмешка на губах Тэхёна не пугает, но заставляет напрячься. Насколько сильно же его задела вся эта ситуация? Поддавшись порыву, Чимин опускает ладошку на сгиб чужого локтя и сжимает в утешении. Но из-за жеста рукав немного сползает, оголяя запястье с клятвой. Тэхён моментально впивается взглядом в золотистую вязь. Странно пытаться скрыть уже показанное, поэтому Чимин наоборот — поднимает ладонь вверх, давая рассмотреть узор. — Спасибо, что не дал ей умереть, — Тэхён проводит подушечками пальцев на небольшом расстоянии от кожи, не касаясь, — я знаю, что ты не должен, мог не успеть или вообще… всё могло пойти как угодно, но ты спас мою маму, поэтому спасибо. — Она жертвовала собой ради меня, — Чимин поджимает губы, убирая руку, — и хорошо относилась с самого начала. Это меньшее, что я мог для неё сделать. Знаешь… никто не заслуживает смерти. Особенно такой. — Это было страшно? — Дико, — Чимин невольно кивает, вспоминая, как Юджи выгибало из-за ухода духа, — госпожа Ким испытывала боль, но стойко переносила её до последнего оставаясь в сознании. Она крепкая женщина, Тэхён. И воспитала такого же сына. — Да что мне… — Тэхён невесело усмехается, вновь принимаясь перебирать браслет с деревянными камушками. Он полностью погружён в свои мысли и Чимин не уверен, что вправе просить поделиться. — Хёнщик сделал предложение Джису. Ещё до всего этого… даже до охоты. — Ох… Чимин вспоминает, как видел их ночью, как ловил в тайных уголках и не специально, но подсматривал и подслушивал. Тогда Тэхён всеми силами пытался указать, что ему плевать, что между ним и Хёнщиком нет чувств, что это лишь временные игры. Но какие чувства его снедали на самом деле? Что беспокоило? И что волнует сейчас? Не зная, как спросить, чтобы не выдать своего знания, Чимин просто ждёт. — Но из-за траура свадьба переносится и… Я не знаю, к лучшему это или худшему, — Тэхён зарывается пятернёй в волосы, перебирая прядки. — Дело даже не в том, сколько они знакомы, есть ли там что-то помимо корысти… просто… «Просто он тебе всё же нравился», — мысленно заканчивает за Тэхёном Чимин, понимая недосказанность. Но вслух говорит: — Тогда у них будет время, чтобы разобраться до конца. Даже если они начнут подготовку к свадьбе, то не смогут её сыграть раньше императорской, а это переносит дату ещё позже. На лето. — На лето, — повторяет за ним Тэхён. Летом, если боевые действия всё же начнутся, им всем будет не до свадьбы Хёнщика и Джису. Чимину жаль девушку. Она хороший лекарь, да и человек нормальный. И вот так… Впрочем, в голове вспыхивает короткое воспоминание, может она и знает о тайной связи Тэхёна с Хёнщиком. И даже такая затяжная помолвка в конечном итоге не будет чем-то плохим. Чимин уверен, что в вопросах брака, не важно — договорных или из-за чувств — торопиться не стоит. Важно привыкнуть к совместному быту, проверить все грани общения и обозначить комфортные границы. Так — правильно. Так — безопасно. — Что ты будешь делать зимой? — Чимин неловко переводит тему, чтобы отвлечь их обоих от мрачных мыслей. — Юнги сказал, что гильдии… — Да, — Тэхён охотно цепляется за предоставленную возможность, включаясь в разговор, — я уеду из Дворца недели через две. Мы с господином Каном будем объезжать провинции, набирать людей и присматривать места, где возведём гильдии. В столице будет открыт первый центр, незадолго до конца зимы, а потом и все остальные. Нет смысла строить, когда вокруг так много подходящих зданий. Заброшенные можно восстановить, а новые — укрепить. — С уставом определились? — Да, — Тэхён тепло улыбается, но почти сразу меркнет, — это неправильно, что я практически сбегаю? — Юджи и Чиён выбрали для себя наказание самостоятельно, — Чимин покачивает головой, делясь обратной стороной вседоступной информации, — ты всё равно не смог бы навещать маму. Для народа жена и вторая наложница покойного Императора ушли в храм для траура, но на самом деле Юнги приказал им выбрать кару. Он не обсуждал с ними случившееся, не слушал оправдания, хотя Чиён пыталась. Юнги смотрел на них пустым взглядом и выглядел равнодушно-отстранённо. Незаинтересованно. Ему ничего не стоило снести им обеим головы или по-тихому отравить, но он позволил жить. — Да, я знаю, — Тэхён тяжело вздыхает, хмурясь и расстроенно продолжая: — Я отведу её в храм сам, как и Юнги — госпожу Мин. И вот после этого покину пределы дворца. Несколько дней, конечно потратят сборы, но это уже чистая формальность, — он замолкает, медля и обдумывая мысль, и тихо добавляет: — Прости, что оставляю тебя одного. — Я не один, — Чимин легко улыбается, — никто не заберёт у меня моего Императора. Да и… я рад, что ты будешь занят делом, потому что, если верить Юнги, тут будет скука смертная. Тэхён печально смеётся. Его словно отпускает. Может небольшой разговор помог? Чимину хочется верить, что да. Он не знает, что ещё добавить или рассказать. Поделиться информацией о варварах нельзя, потому что это ещё больше загрузит. Может даже, заставит бросить гильдии и остаться тут, чтобы продумывать стратегию. Ему не хотелось бы заставлять Тэхёна идти на такую… не сказать, что жертву, но уж точно не приятную уступку. — Ой, — Чимин моргает, когда на кончик носа приземляется что-то мокрое. Он удивлённо вскидывает голову вверх, с восторгом наблюдая тот самый снег, о котором много читал и слышал. Белые пушинки, невероятно холодные и красивые, танцем кружат в небе, спускаясь на землю. — Так рано, — Тэхён открывает ладонь ловя несколько снежинок, — значит зима будет не такой суровой и закончится быстро. Сейчас заканчивается середина осени и до начала сезона не меньше сорока дней, но снег всё равно покрывает землю белым пушком, тут же тая. Чимин хочет верить, что это добрый знак. Знак, что у них всё получится.

конец первой арки