Благословенный дар

Чимин не верит тому, что слышит. Он замирает, с удивлением глядя на категорично настроенного Юнги и переспрашивает: — Что? Они только проснулись. Чимин едва успел потянуться, перевернуться на бок и попытаться встать с постели, как его хватают за руку и опрокидывают на спину нависая сверху. Вдоль тела проскальзывает приятная будоражащая дрожь. У них не было близости с момента смерти бывшего Императора, но сейчас желание испаряется, потому что это была не шутка. Юнги повторяет: — Ты останешься в спальне до тех пор, пока дух не будет изгнан, — и звучит непреклонно, всем своим видом показывая, что от этого решения не отступит. Чимин чуть не давится воздухом от негодования. — Тут безопасно, Чимин. Я уже отдал приказ, чтобы к тебе пускали только меня. — Я могу себя защитить! — Чимин стискивает ладони в кулачки и готов воинственно отстаивать свою свободу перемещения. Пусть воспоминания о том, как он томился в этой спальне в самом начале и начали меркнуть, но они есть! И Чимину совершенно не нравится просто ждать, когда Юнги всё сделает самостоятельно. — И у меня множество дел, которые требуют моего вмешательства. Если ты думаешь, что удержишь меня в четырёх стенах, то сильно ошибаешься. Чимин не может нормально понять, почему он так сильно против. Забота Юнги должна умилять и радовать — он беспокоится и хочет защитить, но вместо благодарности в душе разгорается пожар раздражения. Он не беспомощная птичка. Не тот, кем был, когда только прибыл к Императорскому трону. Теперь он знает и умеет намного больше, чем раньше. И заслуживает того, чтобы в него верили. — Чимин, — Юнги резко хватает за руки и заводит их за голову, фиксируя запястья одной ладонью. Не так-то просто выбраться из подобного положения. Чимин пытается дёрнуться, но бесполезно — хватка у Императора железная. — Тебя уже один раз ранили, когда меня не было рядом. И сейчас я не позволю подобному повториться. — Ничего не повторится, — Чимин с пыхтением извивается, но получается только теснее прижаться к Юнги и закинуть ноги на поясницу. В голове туманом проскальзывает невероятно порочная мысль, побуждая на совершенно неправильные действия. — Убеди меня, что я должен сидеть в спальне и ждать, когда всё закончится. — Моего слова недостаточно? — Нет. Их упрямые взгляды пересекаются. Чимин смотрит с прищуром, не зло, но предостерегая, и ловит в ответ такую же неуступчивость со стороны Юнги. Между ними в любой момент может вспыхнуть пожар или что-то хуже. Недовольно взмахнув крыльями, он пытается вырваться, приложив столько сил, сколько есть в хрупком теле, но этого совершенно недостаточно. Потому что Император мощнее. Тренированнее. Юнги не может победить такой же подготовленный к боям брат, так что у Чимина нет и шанса. Но у него есть хитрость. Пустив вдоль тела волну магии, Чимин подкидывает себя на постели, чтобы теснее прижаться к такому же голому, как и он, Юнги. Их кожа соприкасается и в мизерном пространстве между ними, проскакивает искра. Не яростная, но отдающая грешной похотью. — Чимин. — Юнги. Чимин извивается ещё раз, но соблазнительней, порочнее. Он откидывает голову назад, открывая вид на напряжённую шею и откровенно пульсирующую венку. Прикрывает глаза, бросая остро-пленительный взгляд. Выжидает. Считает свои и чужие вздохи, слушает музыку их тел и, когда чувствует секундную слабину со стороны Юнги — вырывается, едва успев приподняться. — Не так быстро, птичка, — Юнги с рыком ловит его в полёте и вжимает обратно в постель. Только в этот раз — лицом в подушку и надавливая ладонью между лопаток. Обжигающее прикосновение пробуждает совсем не страх. Чимин вздрагивает, когда шумное дыхание опаляет шею. — Я не готов тебя потерять из-за глупости собственной матери. Не готов смотреть, как тебя будут резать и пытаться убить на моих глазах. Не готов… терять. — Ты не потеряешь меня, мой Император, — Чимин пытается сосредоточиться на мысли, чтобы не упустить причину их не-ссоры, но всё, что может чувствовать — это касание клыков к загривку, — я могу себя защитить. Ты можешь меня защитить. Любой страж, которому ты доверяешь, может быть хоть целый день рядом со мной, я… ах! Юнги кусает его, впиваясь зубами в нежную шею и помечая до крови. Чимин чувствует, как вспарывается кожа и мог бы вывернуть это в вину, но наружу выскальзывает только скулящий сладкий звук. Ноги сами разъезжаются в стороны, подставляясь под горячий, уже стоящий член. Не надо видеть истекающий смазкой ствол, чтобы понимать — скоро тот окажется внутри. Гладкая головка проскальзывает вдоль всей промежности, раздразнивая и провоцируя насадиться самостоятельно. Но Чимин не может двинуться. Юнги придавливает его к постели всем своим весом, продолжая покусывать и сразу же зализывать места неожиданно шершавым языком. Хочется обернуться, чтобы увидеть вытянутый драконий зрачок в глазах Императора, но именно в этот момент происходит проникновение. — Моя Императрица не будет находиться в опасности, — Юнги толкается в него, с каждым новым словом двигаясь всё резче и грубее. Его ладони властно сжимают податливее тело, а укусы начинают покрывать спину. Они жгут между лопатками, у основания крыльев — в особенно чувствительных местах, покрытых чешуйками. — Никто не смеет причинять тебе боль. Никто не смеет даже думать о том, чтобы навредить, Чимин. Никто, слышишь? Чимин слышит влажные шлепки кожи о кожу и чувствует, как толстый член вбивается в промежность с будоражащей и возбуждающей силой. Ему слишком нравится происходящее и то, как Юнги доминирует, заявляет свои права на него — укусами, поцелуями, грубыми толчками и так же плотно надавливая на бока сильными пальцами. Останутся следы. Не обновятся старые, уже сошедшие с золотистой кожи, а будут новые — крепкие, тёмные. Их невозможно не заметить. Чимин хочет, чтобы каждый, кто сомневается в их с Юнги связи любовался россыпью отметин. Росписью Императора на желанном теле. — Мой-мой-мой, — Юнги рычит. Ему словно срывает крышу: так алчно он ещё никогда не брал Чимина. Сейчас вся императорская сущность сосредоточена на слиянии их тел. На быстрых толчках, на глубоком проникновении без грамма нежности и ласковости. Только животные инстинкты, пробудившиеся в Юнги. Его грубые касания, злое рычание и неудержимая потребность пометить Чимина от загривка до самой поясницы. И ниже. Крупные ладони оглаживают ягодицы, раздвигая их в стороны, а подушечка большого пальца игриво проникает в сжимающуюся дырочку ануса. От такого вдоль позвоночника проскальзывает огненная волна, подстёгиваемая крупными мурашками. Толкающийся в горящее от удовольствия лоно член доводит Чимина до пика высоких звуков, как и проникающий во второе местечко палец. Он переполнен не только Императором, но и ощущениями, которые тот дарит. Полная отдача и жар, распаляющий не останавливаться. Уже и не важно с чего всё началось, потому что главное итог — они тут. Занимаются сексом на разворошенной постели, вынуждая крепкую древесину скрипеть под ними. — Ах! Юнги! — Чимин сладко прогибается, цепляясь ладошками за простыню, края одеяла и всё, что попадается под руки. Он не видит, не хочет смотреть ни на что вокруг, чтобы не сбиться с томительного наслаждения, которое дарит Император и его член. — Да! М-м-м… Срывающееся дыхание перебивает стоны, мешая звучать отчаянно громко, но и Юнги, кажется, это не мешает. Он утробно рычит, ещё больше напоминая зверя, дорвавшегося до своего возлюбленного. Нападает сверху, возвращаясь к тому, чтобы прижимать всем телом и покусывать плечи, спину, шею. Чимин открывается, позволяя делать с собой всё, что угодно, лишь бы проникающие движения не кончались. Ему нравится эта грубость и властность, страсть, которая не угасает между ними. Чимина потряхивает от предвкушения скорой разрядки, хотя кончать совсем нет желания. Продолжать бы двигаться в одном ритме, смотреть в одном направлении. Думать, жить, мечтать… — Чимини, мой сладкий хороший дьяволёнок, — Юнги заполошно дышит, оставляя влажные поцелуи за ухом, на шее, на сгибе спины. Он вбивается всё так же ритмично, не теряя ни в темпе, ни в уровне проникновения. Им так хорошо вместе, что весь мир может остановиться, но они продолжат двигаться. — Не оставляй меня. — Н-не оставлю, — Чимин импульсивно сжимает мышцы вокруг ствола, чувствуя стекающуюся к паху волну возбуждения, — только вместе, мой Император, только вдвоём. Эти слова окончательно успокаивают Юнги. Он делает ещё несколько смазанных толчков, пока не замирает, изливаясь в такое же влажное от оргазма лоно Чимина. Они достигают пика в одно время, тесно переплетаясь пальцами и прижимаясь друг к другу потными телами. Дыхание, одно на двоих, шумно растекается по спальне. В этот раз они хотя бы не сожгли её. — Но я всё равно не буду сидеть взаперти, пока не изгонят дух, — у Чимина немного кружится голова, но он улучает момент, чтобы поставить финальную точку. После близости Император обычно всегда спокойный и покладистый. — И ты не сможешь мне запретить. — Я могу. — Нет, не можешь, — Чимин мягко отталкивает Юнги от себя, роняя на спину, и усаживается на бёдра, — потому что ты слушаешь то, что тебе говорит Императрица и прислушиваешься к её словам и желаниям. — А я слушаю? — Юнги со смешком опускает ладони на подрагивающие ляжки Чимина, принимаясь нетерпеливо мять их. — Стоит ли мне слушать, если ты говоришь о потенциально опасной ситуации. — Потенциально опасная ситуация — это когда ты уехал в провинцию Со, совершенно не зная, что там происходит, а вернулся с двумя находящимися при смерти людьми, к тому же, имеющими магические силы, — Чимин резко отворачивается, поднимая подбородок вверх. Его тело предательски трепещет от не сходящего удовольствия, но на решительность это никак не влияет. — А тут — Императорский Дворец. В крайнем случае, я просто сожгу того, кто попытается меня убить. Юнги смеётся. Сотрясается от смеха, сбивая любой воинственный настрой Чимина. Ему после секса тоже тяжело слишком долго быть серьёзным. Чуть сдвинувшись, когда тело под ним начинает двигаться, чтобы принять сидячее положение, меньше всего он ожидает в итоге получить поцелуй. Чимин удивлённо ойкает, когда ладонь Юнги нежно гладит острую линию челюсти и ложится на шею. Не сдавливая, не сжимая, но настойчиво притягивая ближе. А после — их губы сходятся в поцелуе. Приятно-нежном. Неожиданно-ласковом. Совершенно не грубом и наполненном любовью. — Хорошо, — Юнги нехотя отстраняется, — ты можешь заниматься своими не терпящими отлагательств делами, но я приставлю к тебе Намджуна. — Значит, мне ты не доверяешь, а генералу с неустойчивым душевным состоянием, к тому же не умеющим контролировать силы мифического зверя — веришь? — Чимин вздёргивает бровь, пытаясь свысока посмотреть на Императора, но натыкается на смеющийся взгляд. — Я доверяю тебе, — Юнги целует его в лоб, — просто беспокоюсь. Если я иду на уступку и соглашаюсь с тем, что слишком жестоко запирать тебя в спальне, то и ты сделай шаг навстречу. Чимин буравит Юнги недовольным взглядом, но в итоге нехотя кивает. Пусть. Может, всё не так и плохо, всё же о генерале Киме он слышал только хорошее.

***

Чимин с тяжелым вздохом выходит из здания, где ведётся учёт всех младших наложниц. Часть девушек удалось выдать замуж, ещё частью интересуются, но и семей, которые хотят передать своих дочерей под покровительство Императора не убывает. Он забрал эти заботы на свои плечи, чтобы снять груз ответственности с Юнги. Вот только объем работы удалось оценить лишь начав перепись. В основном они все хорошенькие, действительно красивые и хорошо обученные, но не из родовитых. Часто просто бедные. Чимину их жаль, но и пустить каждую в Императорский Дворец не может. Раньше проводились шикарные приёмы, чтобы они показали своё мастерство. Император выбирал лучших, разрешая остаться при дворе. Учитывая же нынешнюю ситуацию, с пока что находящиеся в тайне новости относительно смерти отца Юнги, начать организовывать подобное невозможно. — Императрица, — малознакомый мужской голос обращает на себя внимание Чимина. Он жестом отпускает помощника, который носит его бумаги и документы и поворачивается лицом к говорящему. — Генерал Ким прибыл к вам для охраны. — Не слишком ли низко для вашего статуса оберегать меня от несуществующей угрозы? — Чимин не знает, как ему обращаться с Намджуном. Все их встречи были короткими и малоинформативными. — Я буду использовать вас вместо своих помощников. — Как же мне тогда защищать вас, если мои руки будут держать не клинок, а бумаги? — Может, у вас получится меня удивить, — Чимин со смешком покачивает головой, и без слов двигается в сторону крыла служанок. Он взял за привычку в середине дня делать обход. Не постоянно, но хотя бы дважды за неделю. — Как ваше самочувствие, генерал? Жрица не была обеспокоена приказом Императора отпустить вас с медитаций? — Немного, — Намджун идёт за ним, по уставу отставая всего на шаг, — но в свете последних событий, медитации могут нести в себе угрозу. Чимин с улыбкой оглядывается на Намджуна, удивлённый его чувством юмора. Может быть, они и смогут найти общий язык. — Я хотел спросить вас, если можно. — Спрашивайте, — Чимин дёргает крыльями, когда видит, как пару служанок торопливо принимаются за свою работу, — не могу обещать, что ответ вам понравится, каким бы ни был вопрос. — Я слышал, что вы помогли господину Ли… вернуться? Найти его духу дорогу домой, в тело, — Намджун затрагивает интересную тему, ступая по ней с присущей военному человеку осторожностью, — мой вопрос именно об этом. Вы чувствуете души? Видите их? — Полагаю, это касается вашей ситуации, — Чимин бегло осматривается, не находя за что можно было бы зацепиться. Обсуждать подобное в столь доступном для подслушивания месте неправильно, так что он сворачивает в сторону новой полюбившейся зоны для музицирования. Её как раз на днях закончили строить. Намджун верно понимает манёвр изменения их направления, поэтому молчит до тех пор, пока они не оказываются на месте бывшего дома Минсё. Теперь тут красивая белоснежная галерея с золотистыми украшениями в тон крыльям Чимина. Много свободного пространства и цветов. Он клянётся себе, что с весной тут всё будет усажено золотыми розами. — Могли бы вы увидеть ту, вторую душу, во мне? — Намджун спрашивает с нескрываемой надеждой в голосе. — Я чувствую его присутствие. Это именно человек, не мифическая сущность Рарога. Не знаю, почему уверен в этом, но… — Не думаю, что смогу помочь, — Чимин недовольно поджимает губы. Он помнит тот момент, когда ему казалось, что он чувствует и видит душу Феликса. Но это было настолько смазанное и неясное ощущение, словно и нереальное. Магия сама по себе неуловима, но больше впасть в то, похожее на транс состояние, ему не удалось ни разу. — Мне жаль, генерал, но меня не обучали как использовать магию. Я могу чувствовать души умерших, но внутри вас, кажется, живая душа? — Жива ли она, — Намджун прикладывает ладонь к груди, — он был убит и зацепился за меня, как за источник, чтобы существовать и найти вас. Он страдает, не пытается перехватить контроль, пусть никто и не верит моим словам, кроме Императора. Этот человек, кем бы он ни был, хочет уйти, но не может. — Найти меня? — Да, — Намджун зарывается пятернёй в волосы, — такова была его цель, но спустя прошедшего времени… я не знаю зачем. Он, думаю, не сможет сказать нам о своих целях. Но когда я пришёл в себя, то уже знал, что у Императора есть супруг, и мне казалось, что мы встречались до всего этого. Помните ли вы необычную встречу? Чимин растерянно моргает. Когда он добирался до Императорского Дворца, то странных встреч было не мало, но ни одна из них не вызывала подозрений, чтобы запомнить. Да и после, уже тут, гуляя по городу он то и дело натыкался на странных людей. Стража всегда отгоняла подобных, не подпуская слишком близко, поэтому выделить кого-то конкретного… — Мне жаль, генерал, но, кажется, это тупик. — Ладно, — Намджун невесело улыбается, — это всё же моя судьба, не ваша, и вы не должны быть тем, кто мне поможет. Несмотря на сложную ситуацию, Намджун не унывает. Он, как и положено, сопровождает Чимина всё то время, пока жрица пытается найти решение с духом. Не происходит никаких неожиданных нападений или мистических событий. На голову не падают горшки с цветами, к животу не приставляют клинков. Это удивляет их с Юнги одинаково. Неужели они в чём-то ошиблись? Ответ они получают на третий день после разговора со жрицей с истошным криком со стороны Дворца Чиён.