Благословенный дар

Сердце Юнги сжимается от вида распластанного на промозглой земле отца. Он не выглядит как мертвецы погибшие от своей смерти: губы искривлены, глаза широко распахнуты, а на щеках есть следы чужих отпечатков пальцев. Бывшего Императора убили и это, скорее всего, сделал один их тех, кто был сегодня на охоте. — Ваше Величество, судя по тому насколько прохладное тело и… затвердевшее, бывший Император был убит до нашего прибытия в лес, — Джису с хмурым видом проводит ладонью, закрывая мёртвые глаза, — но не слишком давно. Скорее всего на рассвете. — Природа тут довольно… буйная, как и уже прохладная погода, — Хёнщик цокает, присаживаясь на корточки перед телом, — может ли это сбить определение времени смерти? — Может, — Джису отвечает невозмутимо, выпрямляясь, — но есть признаки, на которые не может повлиять погода: глаза, плотность тела и… испражнения. Более точно я могу сказать, если проведу вскрытие, но так как это бывший Император, то… — Никто не будет резать моего мужа, — Чиён отвечает гневно и крылья её носа раздражённо раздвигаются. Юнги не вмешивается, желая оценить обстановку и поведение каждого здесь присутствующего. — Какая разница, когда он умер, мне важно понять, кто его убил. — Определение времени смерти поможет сократить подозреваемых, — Хёнщик включается в обсуждение с присущей его семье профессиональностью. Юнги смотрит, как Пак обходит небольшое пространство перед лестницей, поднимается на несколько ступенек вверх и, словно только сейчас осознав свои действия, оглядывается с вопросом: — Я могу осмотреться, Император? — Осмотритесь, — Юнги отрывисто кивает, не обращая внимания на хрипотцу в голосе. Он косится на замершего Тэхёна, не шелохнувшегося с момента, как они прибыли к этому месту. Крик они услышали издалека — тот распугал всех птиц и спугнул несколько кроликов. Кабана это не остановило, поэтому хотя бы один трофей они принесут с этой охоты. Но продолжаться она больше не будет. Обнаруженный труп бывшего Императора вносит коррективы в планы Юнги. Он совершенно не рассчитывал на то, что отец покинет их так рано. Вечно бодрый, заботящийся о своём здоровье, проходящий частые ритуалы очищения, как этот, на который отправился с начала весны. Мин Инджо мог бы прожить ещё много лет и дать ответы на все мучающие Юнги вопросы. Но теперь он не сможет узнать ничего. Юнги не умеет тосковать. Никто не рассказывал ему, что такое грусть и как правильно реагировать на умершего родственника. Дедушек и бабушек не осталось в живых задолго до его рождения, а уж после — все, кто умирал не были близкими. Он знает, как принимать казнь, как реагировать на убийства незнакомцев. Знает, что говорить и как прощаться. Всего лишь слова, хорошо отрепетированные долгими годами обучения. Но как быть сейчас? Чимин, видя его растерянность и такой же ступор Тэхёна, берёт все в свои руки. Он отдаёт приказы солдатам, чтобы те сделали носилки из подходящих палок. Подсказывает Джису, какие именно сведенья им будут нужны. Даже мать и Юджи и то, он спокойно поддерживает. Не обнимает, но с сочувствием проводит своей маленькой ладошкой вдоль спины. Юнги не уверен, хочет ли он ощущать подобную заботу на себе, но не отшатывается, когда любимая птичка сжимает запястье и с участием заглядывает в глаза. — Мой Император, — Чимин едва шевелит губами, обращаясь, — нам следует уйти отсюда. — Надо всё проверить, — Юнги поджимает губы и острым взглядом оценивает пространство перед собой, — любые детали важны. Нельзя спустить с рук такое событие, как смерть бывшего Императора. Его все любили. — Будет траур, — Чиён реагирует зло и недовольно, — до самой весны, Юнги, меньшего он не заслуживает. А весной они с Чимином сыграют свадьбу. Конец одной эпохи и начало следующей. Символизм в духе его отца.

***

Юнги чувствует ласковые прикосновения губ Чимина к спине, то, как они опускаются на лопатки, но не ощущает отклика. Он может развернуться, поцеловать свою пташку, заняться сексом — скучным и механическим, совершенно лишённым удовлетворения. Может, потому что это не сложно и знакомо для них обоих. — Тебе плохо? — Чимин тесно прижимается сзади, обвивая Юнги руками и опускает подбородок на плечо. Он тихий и уютный, совершенно ненавязчивый, поэтому, да, они могут заняться сексом, но в этом нет нужды. — Не знаю. — Что ты чувствуешь? — Чимин нежно ведёт ладошками по голой груди, не распаляя огонь страсти, а… утешая? Юнги склоняет голову набок, прислушиваясь к себе. Ему непривычно сидеть в своей спальне, на развороченной постели, находиться в объятьях будущего мужа и совершенно ничего не чувствовать. Ни плохого, ни хорошего. Даже в голове пустота схожая с тишиной за окном. Ночь диктует свои правила, заставляя всех людей спать, но не способна усыпить Императора. — Пустоту, — Юнги отвечает, ведь молчать уже невыносимо, — в какой-то степени я даже не хочу знать, кто его убил, потому что… потому что, кажется, в глубине души, я знаю, кто убийца. — Чиён? — Матушка, она… — Юнги вздыхает, обрывая себя на полуслове. Он не имеет права рассказать Чимину о том, что она была даром варваров. Тех самых, что сейчас контролируют его страну. И тех, кого он не может убить. Против кого не пойти войной, потому что тогда он погубит себя. Но спасёт своего дьяволёнка. — Не думаю, что это она, — Чимин нехотя отлипает от его спины и меняет положении на постели, чтобы они сидели лицом к лицу. Он обнажённый, едва прикрытый простынёй и обычно это пробуждает желание. Сейчас же Юнги просто любуется, оглаживая изящные линии спокойным взглядом. — Не потому что твоя мать не может убить, Юнги. В том, что её рука тверда сомневаться не приходиться. Просто я думаю… я думаю, я знаю, как его убили. — Как? — Юнги вскидывает бровь. Это неожиданно. Джису за два дня не смогла установить, чем же его убили. Всё признаки говорят об удушении, но внутренние органы словно сожжены. Единственное отпечатавшееся на коже прикосновение — на лице. Оно даже не закрывает рот, но, вполне возможно, чужая ладонь открывала его, чтобы что-то влить. — Это будет звучать нелепо, но, пожалуйста, выслушай меня не перебивая, хорошо? Чимин нервничает. Он проводит ладошками по бёдрам, пытаясь успокоить себя. Его крылья нервно дёргаются, а взгляд мечется по комнате, ни за что, не цепляясь. — Чтобы ты не сказал, птичка, я отнесусь к этому серьёзно, — Юнги обхватывает его маленькие ладошки в свои, сжимая, — потому что это говоришь ты. — Спасибо, — Чимин тепло улыбается, но в следующее же мгновение становится серьёзней. А то, что он говорит следом, удивляет Юнги до бесконечности: — Когда я убивал Минсё и Гаюн, то заметил между этими убийствами разницу. Я чувствовал душу Гаюн, то, как она прощалась со мной и уходила на перерождение, но вот Минсё… мне кажется, что она осталась тут. Юнги не перебивает и слушает короткий пересказ истории, которую рассказал Хёнщик о том храме. Несколько сбивчивых фактов о том, что душа может задержаться на земле, если у неё есть неоконченные дела, но больше всего в верности предположения убеждает уверенное: — Но ведь её убил я, верно? Значит её незаконченное дело, не бывший Император, — Чимин влажно облизывает полные губы. Он ёрзает на постели, пытаясь унять нервное состояние и, замерев, решительно говорит: — Возможно, её душу кто-то захватил в плен и контролирует? Когда ты рассказывал о ритуале в провинции Со, то я запомнил, что дело там было в магии душ, что именно души передавались из тела в тело. И внутри Намджуна тоже есть некий… чужак? А то, как убили твоего отца… — Его внутренности сожгли, — Юнги хрипло соглашается, кивая. Он приказал Джису найти зелье или что могло так же выжечь внутренности, но она лишь разводит руками. — Нам надо будет поговорить со жрицей. Она больше всех знает о душах и как можно их использовать. Но почему ты думаешь, что это не Чиён? Она знала, что ты убил Минсё и могла найти фолиант о том, как использовать духов. — Мне кажется, что она искренне горевала, — Чимин подползает ближе, буквально падая в объятья Юнги и роняя их двоих на постель. Так и правда лучше: лежать, тесно прижимаясь друг к другу и тихо переговариваться. — Но она была той, кто выступал против вскрытия, а именно оно показало, что внутренности сожжены, — Юнги не хочет верить, что убила мать, но старается быть объективным до конца. — Они с Юджи ушли вначале охоты… — А убийство было на рассвете. — Если убивали с помощью духа, то отдать приказ могли в любой момент, — Юнги скользит ладонью вдоль спины Чимина, поглаживая кончиками пальцев поясницу, — а уйти она могла, чтобы убедиться, что отец действительно мёртв. Юджи ей помешала, и тогда вы пошли к тому храму позже. — Пойти предложил Хёнщик, — Чимин переворачивается, чтобы опереться подбородком о грудь Юнги и иметь возможность смотреть на него прямо, — тут всё не складывается, мой Император. Или они все в сговоре, или это просто стечение обстоятельств. — Я не верю в стечение обстоятельств, — Юнги недовольно цокает. Если до рассказа Чимина он чувствовал опустошение, то теперь его снедает раздражение. Ничего не складывается. Может, они не правы и убийца вообще не один из императорской семьи? Но в те леса имеют доступ только узкий круг лиц. И у любого убийства должна быть причина. Юнги может понять, зачем матери убивать отца. Может допустить, что замешана Юджи, особенно в свете её близости с Чиён. Со скрипом, но и Хёнщик подошёл бы на роль убийц, если бы не детали. Мелочи, на которых и строится расследование. Кому нужна смерть его отца? Он бывший Император, не имеющий влияние на нынешнего, отстранившийся от всех дел Империи, чтобы не ставить себя под удар. Значит ли это, что политические мотивы не замешаны? — Нет смысла себя накручивать, Юнги, — Чимин утешающе ведёт ладошкой от груди к лицу. Он обхватывает челюсть и мягко поворачивает к себе голову Юнги для поцелуя. Невесомого и быстрого. — Сначала мы узнаем насчёт духа: есть ли он вообще, как понять его присутствие в мире, оставляет ли он след на том, кто его контролирует. А уже после этого начнём составлять круг подозреваемых. — Кажется, дело лекаря оставило на тебе свой след? — Юнги хмыкает, нехотя заставляя себя отвлечься. — Ты мыслишь более здраво, чем я. — Я не знал твоего отца, — Чимин грустно улыбается, — не имел возможности говорить с ним, расти. Не любил его и даже не смог найти причину для уважения, потому что в моих глазах он — отшельник, бросивший Империю. Но и ненависти или презрения к нему тоже нет. Я могу быть беспристрастным, а это то, что тебе нужно в первую очередь. В груди растекается тепло от сказанного. Чимин готов заботиться о нём не меньше и в этот миг, когда он действительно может помочь — помогает. Такого собранного, уверенного в своих словах дьяволёнка хочется расцеловать. Осыпать золотом, подарками и драгоценностями. Юнги трепетно прижимается к распахнутому рту в глубоком, интимном, но без порочного подтекста, поцелуе. — Утро мудрее ночи, — Юнги говорит это, глядя прямо в глаза Чимина. Золотые, они светятся в темноте, указывая путь и помогая не сбиться. — Давай спать, моя сладкая птичка. И завтра вместе отправимся к жрице. Чимин нежно улыбается в ответ и утягивает его спать. Прижимает к себе — крепко и уверенно, не отпуская до самого утра.

***

Хваса выслушивает их со спокойствием человека, который привык к подобным вопросам. Она не перебивает, но и не кивает в такт словам, ни жестом, ни взглядом не даёт понять, правы ли Юнги и Чимин в своих догадках. Просто слушает, скупо поджав губы. — Присутствие духа можно проверить, — говорит Хваса под конец их рассказа, — у вас есть её личная вещь? — Подойдёт что угодно? — Чимин задумчиво хмурится, сложив руки на груди и глядя куда-то в сторону. Юнги не успевает даже подумать о том, что из вещей принцессы Ли может быть достаточно личным, когда у его птички, кажется, уже готов ответ. — Да. Чимин кивает и отходит к стражникам. Юнги не слышит, что он им говорит, но по жестам улавливает, что отдаёт указания, где забрать ту самую необходимую им вещь. Как у него могло оказаться нечто личное? Учитывая, что дом Минсё сгорел, не оставив ни одной личной вещи — это выглядит как чистая удача. — У принцессы Ли была арфа, — Чимин возвращается к ним, принимаясь объяснять, — не её личный инструмент, но, насколько мне известно, она не разрешала касаться её никому. Это единственно, что уцелело и хоть как-то принадлежало ей. Остальное сгорело в пожаре. — Она часто играла, — Юнги подтверждает слова Чимина, вспомнив, как в самом начале выбрав для себя инструмент, Минсё потребовала у него обещания, что арфы никто не коснётся даже после её смерти. Конечно, она рассчитывала на то, что станет Императрицей и заберёт её себе. В какой-то степени так и вышло. Хваса отправляется делать известные одной ей приготовления, пока они ждут стражу с арфой. Юнги использует это время для того, чтобы просчитать их дальнейшие шаги. Если они узнают, что дух Минсё тут и он кем-то управляется, то можно ли найти этого человека? Если это всего лишь домыслы и никакого духа нет — как им искать убийцу? Юнги ещё не сделал всеобщего объявления о смерти отца, пусть и прошло три дня с момента обнаружения тела. Он просто не может этого сделать, пока имени убийцы не будет известно. И если это мать… должен ли он её казнить? Правильно ли отсекать голову той, что принесла его в этот мир? Или ему, как сыну, правильно поступить мягче и сослать её в горы для вечного одиночества. — Мой Император, — Чимин чутко проводит ладонью вдоль его руки, отвлекая от тревожных мыслей, — правду не утаить, какой бы неприятной она не была. Но не стоит тревожиться напрасно. — Напрасно ли? — Юнги со вздохом поворачивается к Чимину, краем глаза замечая, как стражник вносит миниатюрную арфу. Она самая небольшая и изящная из всей императорской коллекции. Не удивительно, что подобный инструмент приглянулся Минсё. Крепко обхватив деревянную дугу, он тихо зовёт: — Жрица. — Несите сюда, — глухой, но уверенный голос Хвасы доносится из глубины помещения. Переглянувшись, Чимин с Юнги не сговариваясь идут на звук голоса. Им ещё не доводилось переходить порог и видеть, что скрывается в темноте потайных уголков храма. Ничего таинственного или зловещего — просто темнота, окружающая их подобно одеялу. — Ставьте в центр, — Хваса указывает на центр стола, где уже начерчен рисунок мелом, — это не тайное знание, Император, но заклинание может быть выполнено или жрицей, или тем, в ком течёт магия. Чимин крупно вздрагивает, понимая намёк. Больше не отвлекаясь, Хваса начинает читать неизвестные Юнги слова. Они льются подобно музыке и, когда затихают, арфа вспыхивает иллюзорным пламенем. То, что оно не настоящее становится понятно потому, что арфа не горит. Она лишь окутана ало-оранжевым светом внутри которого появляется женский силуэт. — Вы были правы, — Хваса резким хлопком обрывает магию, изгоняя видение, — её дух всё ещё тут, и он закован в цепи. — Чьи? — Этого я не знаю, — Хваса парой движений разрывает нарисованный круг, стирая часть линии, — но сможете узнать вы. Этот человек, кем бы он ни был, чувствует себя дурно и ведёт нервно, подозрительно. Он плохо спит, имеет синяки под глазами и красноватые пятна тут и тут, — жрица показывает на запястья, сгибатели и шею. Юнги хмурится, силясь вспомнить, видел ли он нечто подобное. — Если этот человек не выполнит свою часть сделки, то он начнёт умирать так же, как дух был убит. — Сделки? — Дух нельзя сковать насильно — это обоюдный уговор, — Хваса постукивает подушечками пальцев по столу, — человек называет то, что дух должен сделать, а дух — условие. Так как это дух насильно погибшей девушки, то, скорее всего, она хочет, чтобы её убийца пострадал. Юнги мрачнеет. Чимин был прав в том, что Минсё хочет навредить ему, но они не думали, что сделать она это прямо не может и ей необходим посредник. Чиён не очень любит невестку, поэтому не удивительно, что она согласилась на подобное. — Как… как изгнать духа, не выполняя условия сделки? — Чимин запинается, но быстро берёт себя в руки и контролирует голос. — И чем это чревато для того, кто дух заковал? — Скорее всего тело не справится с отдачей, и этот человек умрёт, — Хваса покачивает головой и разворачивается в сторону своих шкафов с книгами, — я найду как изгнать духа, но для этого потребуется время. Пара дней, не больше. — Верно понимаю, что нам надо привести того, кто духа призвал? — Юнги устало трёт виски, уверенный в том, что это его мать. Готов ли он сразу потерять обоих родителей? — Не уверена, —жрица перебирает корешки книг, время от времени забирая те, что считает полезными, — возможно, это и не понадобится. Но вам следует быть внимательней, потому что это время человек потратит на то, чтобы выполнить свою часть сделки. Конечно, если он изначально не планировал этого не делать. Юнги не готов ручаться за то, что его мать будет сидеть сложа руки. Раз она решилась на убийство отца, то она совершенно спокойно убьёт и Чимина, чтобы дальше жить в мире и покое. С Юджи. Он даже не готов её осуждать, потому что в подобной верности проявляется их родство. Ради Чимина Юнги готов и на большее.